Форум
Тонкость шахматной партии
Mellon: Все фиговое. Название – обнять и заплакать, но менять пока нет желания. Ладно, может потом сменю на что-то разумное, доброе, вечное… Куда-то не туда меня поволокло. Пуповина эта – фик на ненаписанный фик это я вам скажу уметь нужно! Так что страдайте, если есть желание. В оригинале действительно был фик. Я действительно взвизгнул, автор почему-то перестал писать (не знаю, может уши заложило, координация нарушилась и он теперь до клавы добраться не может?). В прочем я тоже ни фига не написал. А обещал. Тому самому автору. Ну да ладно, может увидит. Может даже догадается что это то самое, обещанное. Если честно, я уже сам не понимаю, причем тут тот недописанный фик. А уж первоисточник и рядом не лежал. Но это же и не важно? Главное – точка опоры! Воротим! Итак, не говорите что я вас не предупредил – это слэш. Ну секса я вам предложить вряд ли смогу, но это вообще не по моей части. А вообще-то эпизодов будет много. Ага, я даже план написал, впервые в жизни (в это месте я раскланиваюсь и расшаркиваюсь). Получается пока десять. Сейчас выкладываю один. Ага, оцените! Это я типа "маленький рассказик" накропать хотел. Все, теперь кажется все… Нет, чуть не забыл, ДЕТИ, ВОН ОТСЮДОВА! А то потом еще вдруг мне станет стыдно? Типа, за развращение и все такое. P.S. Страж, потом можешь потереть, я просто надеюсь что один человек здесь увидит.
Ответов - 74, стр:
1 2 All
Mellon: Сереющее небо за окном, блики прощающегося солнца на металле, мрачность наползающих туч с отблесками уже зажигающейся вечерней иллюминации, а может дальнего пожарища на брюхе. Пальцы, на несколько секунд зависнув над доской, переставляют ферзя. - … Мат. В моем вздохе печаль напополам с облегчением, он поднимает неожиданно смеющиеся глаза… Так редко можно увидеть не то что смех, просто тень улыбки на его лице. - Благодарю за принесенный в жертву вечер. Тихая насмешка, узкая кисть подхватывающая бокал в приветственном жесте. Молча салютую своим бокалом и расслаблено устраиваюсь в кресле поудобней. Слуга тенью меняет блюда, подливает вина. Неспешная беседа в приятной компании… Я огладываюсь на окно – уже стемнело и можно сославшись на поздний час, обилие работы и прочее, прочее… Хозяин вновь понимающе усмехается и поднимается первым: - Не смею задерживать более. Надеюсь я не очень утомил тебя. В любом случае – следующий раз я в твоем полно распоряжение и развлечение ты волен выбирать сам. Прости, я действительно не подумал, что ты можешь не любить шахматы. Что же поделать, привычка! На последнем слове он запинается, на лице проступает легкая гримаса боли, лишь намек, как будто на миг отдергиваю легкий занавес, обнажая душу. Только вот тут же все смывает волна упавших на лицо волос. Намеренны жест. Мне не остается только распрощаться, произнести все приличествующие случаю пустые, но вежливые слова и я покидаю дом в котором похоже никогда так и не стану желанным гостем. Когда-то у меня был шанс пробить этот панцирь формальной вежливости, но я его упустил. Явно. Хотя я великолепно знаю дорогу до двери, непременный слуга увязывается следом. Похоже что и не зря, видимо я все таки слишком устал, раз уж предположить опьянение я не могу. Я начинаю плутать слабоосвещенными коридорами, пока безмолвный до того слуга не соображает что происходит и не перехватывает инициативу. - Сюда, пожалуйста. Трудно понять, как можно указывать кому-либо дорогу, при этом держась на шаг сзади. Никак особая наука, понятно дело, преподаваемая только обслуге. Мы наконец-то почти доходим до двери, минуя еще один короткий коридорчик. Дверь в одну из комнат, кажется прислуги, оказывается распахнутой настежь и мой провожатый, освобождая мне дорогу, заботливо захлопывает её перед моим носом за секунду до того как я сам успеваю толкнуть её. Я замечаю лишь аскетичное убранство крохотной комнаты освещенной пульсацией телеэкрана и напротив него – свернувшуюся калачиком фигуру на диване. Наконец тот же слуга набрасывает мне на плечи плащ и с порога следит как я сажусь в машину. Возможно, хмыкаю я про себя, все таки проверяет мою координацию – вдруг я не доеду до дому? Отвечай потом за меня… Я вырываюсь из потока машин, сначала просто прижимаюсь к обочине, потом все таки решаюсь не хамить и заезжаю на стоянку. Конечно, оставь я машину даже прямо перед центральным входом этого огромного торгового центра, никто бы и пискнуть не посмел что против, но… Зачем мне это? Расслабленно рассекаю нарядную толпу, прогуливаюсь вдоль витрин, сам не очень понимая, что ищу. Один из консультантов рискует приблизится, сопровождая едва ли не каждый шаг почтительным поклоном. - Что вам будет угодно? Если бы я знал! Рассеяно оглядываюсь вокруг. - Здесь… где-нибудь есть цветы? У бедняги глаза едва не вылезают из орбит от усердия. - Да, конечно, на втором этаже. Прошу вас, пройдемте, - он указывает мне дорогу, не переставая что-то щебетать. Ну хоть больше не кланяться как болванчик – и на том спасибо. В цветочном отделе я трачу минут десять на придирчивое осматривание роз, наконец выбираю одну, сую продавцу купюру и не дожидаясь сдачи выхожу вон.
Mellon: На выезде со стоянки, пока я выжидаю возможность вклиниться в транспортный поток, замечаю на противоположной стороне улицы огромный мебельный магазин. Образцы выставлены напоказ, имитируя разнообразные по назначению и стилю комнаты. Покупатели прогуливаются прямо по витрине, выбирая, примериваясь к понравившимся вещам. Кто-то сидит, развалившись в кресле, кто-то заглядывает внутрь шкафов и понимающе кивает словам суетящегося подле консультанта. В одном из окон-комнат парень примеряется к короткому диванчику, пытается прилечь на него, но места действительно мало и он сворачивается, подтягивая ноги. Я усмехаюсь и тут замечаю просвет среди машин и трогаюсь с места. Однако уехать получается не далеко – на первой же развязке мы замираем в тягучей пробке. Минут десять я безропотно дергаюсь на каждое движение впередистоящего автомобиля, потом мне это надоедает и я начинаю нервно оглядываться по сторонам. Конечно, не окажись я в центре потока, я бы уже давно вышел из машины и прошел оставшиеся до поворота пару сотен метров пешком. А там – еще примерно столько и вот я у дома. Но не бросать же автомобиль посреди постоянно забитой улицы? Черт! Мой взгляд цепляется за розу небрежно положенную мною на соседнее сиденье и мозг перещелкивается, переключается на тебя. Я невольно тянусь за телефоном, собираясь позвонить, хотя бы на болтовню отвлечься – конечно, ты не упустишь случая высказаться по поводу моих поздних приходов домой. При этом оба старательно делаем вид, что твое-то "почти всегда" присутствие дома ну никак не связанно с тем, что вообще-то ты работаешь по системе "офис на дому". Мне еще только не хватало чтобы ты этот самый офис перетащил куда в другой конец города и приползал домой часам к двум ночи, с единственным стремлением чтобы я заткнулся побыстрее и дал тебе выспаться. Нет, я передумываю и откладываю трубку в сторону. Еще один рывок вперед. Интересно, что ты сейчас делаешь? Вряд ли возишься на кухне – у меня хватило совести позвонить тебе перед уходом и сообщить куда я направляюсь. Следовательно наш традиционный "семейный" ужин в начале уик-энда мигрирует… скорее всего в завтрак. Так что ты делаешь? Выщелкиваешь на клавиатуре последние распоряжения? Что-то проверяешь-пересчитываешь? Или уже выключил комп. И тогда, как обычно, ты сейчас сидишь… Нет, даже лежишь на диване в холле перед телевизором. Возможно даже уснул, положив голову на подлокотник, потому как подушки валяются по полу и тебе конечно же неохота их собирать. Скорее всего ты лежишь сейчас совсем как тот парень в витрине магазина, это твоя привычная поза – подтянутые к груди ноги, пальцы переплетенные захватом. Иногда ты расплетаешь их и бездумно щелкаешь кнопками пульта, перескакивая с канала на канал. Или, если ты уже заснул, устав от ожидания, не выключенный телевизор играет сполохами на твоем расслабленном лице, почти как… Я прозевал момент когда пробка рассосалась и очнулся, дернулся только когда позади взвыл клаксон проезжающего автомобиля – возмущенный водитель со всей дури бил по рулю, руладами сигнала вспугнув всех прохожих вокруг. Даже не поленился чуть подрезать меня и высунувшись из окна осыпать ругательствами. Смешно. Мне достаточно было опустить затемненное стекло и лишь немного выглянуть наружу. - Что? – думаю даже если бы он, явно навеселе, не понял кто передним, выражение моего лица в тот момент было достаточно чтобы у кого угодно моментально прочистились мозги. Машина взвыла и пропала в какой-то подворотне. Плевать! Меня совершенно не интересовала, сколько дней или лет этот мужик будет дрожать в ожидание расплаты. Меня вообще ничего из происходящего вокруг не интересовало. Я развернулся прямо посреди перекрестка и рванул обратно. Зачем? Возможно чтобы всю оставшуюся жизнь думать над тем, не было ли это моей ошибкой.
Hell: Высказаться можно?
Mellon: А почему нет? Даже о том что автор мудак и безграмотный - тоже можно.
Mellon: Извиняюсь, но более-менее прочитаный вариант я оставил дома. Ну незнал, что форум очнется. Когда все это произошло, до конца действия моего контракта оставалось тридцать четыре дня. Первый этап был уже практически полностью завершен. Тонкая, скрупулезная работа – перебрать человека по органам, до последнего нервного окончания. По списку клонирований подколотому к счету что лежал передо мною на столе, можно было изучать внутренне строение человека. Не сказать чтобы это было так необходимо,… Нет, не изучение анатомии – само клонировани. Скорее всего все же просто мой каприз, извечное стремление сделать все идеально. Каприз с легким налетом занудства, сказал бы ты… Еще скажешь. Естественно, полагающийся мне гонорар не мог бы перекрыть сумму необходимых выплат, но я и не мог позволить себе такой разовой утечки со своего счета – это могло бы вызвать массу лишних, не нужных особенно в подобной ситуации, вопросов. Но мы заранее организовали перекрывающее, полуторакоэффициентное, поступление на анонимный счет в одном из местных отделений банков, с которого и должны быть оплачены все необходимые расходы. А в тот вечер, решив посвятить его административной части своей работы, я уже собирался вызвать секретаря, и заняться разбором накопившихся бумаг, когда ко мне ворвался Отторн. Буквально влетел – полы распахнутого плаща порхают за его спиной, а еще на шаг позади семенит его секретарь-андроид. Отторн глава администрации клиники, ежегодно назначаемый и утверждаемый здешним Советом попечителей. Еще одно странное слово, очередной анахронизм, которыми известна эта планета. Вообще половина здешнего лексикона составляют слова не используемые больше нигде в Галактике, так что первое время мне приходилось часто сверяться со словарем устаревших слов и понятий, пока я не заказал себе обучающую программу… Так вот, в этот раз вид Отторна вызвал у меня воспоминание еще об одном слове невольно подслушанном в самом начале моего пребывания здесь. Я шел по рекреации и кто-то из персонала, естественно низшего звена, увидев меня, произнес: "Вампир". Достаточно четко, чтобы я услышал, хотя на это, несомненно, говоривший вовсе не рассчитывал. Естественно, как только я добрался до своего компа, я нашел это слово в одном из словарей. К своему стыду должен признать, я ничего не понял из прилагавшейся статьи. Даже запросил несколько источников, приведенных в рекомендациях, из местной библиотеки, тщательно их изучил, но все равно так и не разобрался. Видимо какое-то устаревшее, дикое представление о донорстве? Ведь глупо же, в самом деле, предполагать, что в действительности могло когда-либо существовать что-то подобное – это же просто смешно, кровь не могла усваиваться через желудок или кишечник. Ну разве что как белок. И тем более непонятно, причем тут я. Конечно, я не ограничился письменными описаниями, я просмотрел какие-то изображения. Полный бред! Но я немного отвлекся. Итак, в мой кабинет ворвался Ричард Отторн. - Вы конечно уже слышали новости? У него был несколько расфокусированный взгляд, видимо новости действительно потрясающие. - К сожалению еще нет. Я уже несколько привык к подобным вторжениям. Нет, не к сообщению каких-либо новостей разной степени значимости, а именно к непременному появлению кого-то в моем кабинете. Не понятно, зачем было необходимо создавать такую коммутаторную сеть по всей клинике, если каждый раз все стремятся появиться лично. Или это только ко мне, как к чужаку, такое особое отношение? Секретарь Отторна включил стоявший тут же, в углу кабинета, телевизор, всепланетные новости, по нижнему краю бегущая строка. Репортаж явно "горячий" – на переднем плане временами мелькает то ли человек, то ли андроид… Нет все же это был человек – слишком невнятная дикция. Он что-то бубнил о произошедшей аварии. Вперемешку, явно с нескольких камер, выхватываются разрозненные куски картинки – обломки полуобгоревшего аэромобиля, роботы растаскивают их, мельча пневмо-ножницами, врачи грузят кого-то на воздушные платформы. Диктор, уже в студии, быстро зачитывает последние подробности с невидимого зрителями дисплея, но я уже не вслушиваюсь, в принципе для того чтобы осознать степень смятения достаточно одного слова, часто мелькающего в новостной ленте – Аюлат. Но я еще выхватываю из картинки снимок двух парней лет двадцати-пяти, два улыбающихся лица – рыжий и зеленоволосый. У первого волосы убраны назад, только две длинные пряди, золотящиеся на солнце, струятся по вискам. Второй стрижен короче и волосы темно-зеленые, как листья трехсотлетнего дуба в центральном сквере клиники. Надо же… Тем временем телефон Отторна взвился до самой высокой ноты: - Да? - и затем, заслонив микрофон рукой, уже мне: - Нам необходимо будет переговорить позднее. Сейчас… Он отвлекся, вслушиваясь. "Помоги нам небо!" – пробормотал он и забыв о том, что хотел сказать устремился вон. И я, ни секунды не колеблясь, прошел следом.
Mellon: К тому моменту как мы поднялись на крышу операционного блока, на расположенной там посадочной площадке уже собралась большая часть дежурного персонала, в ожидание реанимационного флайера занятая обсуждение всех известных на тот момент подробностей произошедшего. Глядевшись, я решил присоединиться к одной из групп, центром которой является заметно взвинченный Хьюго Селленс – ведущий пластик клиники. - Что ж, и вы в курсе? – поприветствовал он меня. – Это же надо, как нам повезло! – тонкие губы причудливо изогнулись в кривой улыбке. Сложно сказать, является ли Селленс рекламой или антирекламой отделению где сам работает уже лет двадцать. Конечно, пластик с таким… несовершенным лицом – это странно. С другой стороны, многие из специалистов других отделений, да и из самой пластики, если уж возникнет необходимость, стремятся воспользоваться именно его услугами. Я присел на парапет неподалеку от Селленса, закинул ногу за ногу и, глянув вниз, поинтересовался: - В чем вы видите везение? Будучи далеким от тонкостей местной политики, я и то наслышан что Сарана, несмотря на ваш вечный нейтралитет, о котором проинформированы, как мне кажется, все на сотни парсеков кругом, отнюдь не является близким деловым партнером Аюлата. Селленс оседлал парапет. - Именно о том я и толкую! Стоило нашему правительству надумать расшаркаться с этими…, - он пренебрежительно дернул подбородком куда-то в бок, - Ясно дело, не забыв хорошенько прогнуться и перед унийцами, как нате вам – сынок посланника умудрился грохнуться именно на нашу землю. Причем, если верить моим источникам, это еще не самая печальная на сегодня новость. Единственное – разве что этот агрегат рухнет прямо сейчас, - добавил он глядя на примеряющийся посадке флайер. И с чего-то подмигнул мне: - Наш уважаемый Отторн несомненно вздохнет с облегчением. Даже если ради этого придется пожертвовать десятком-другим народу из персонала. Я ничего не понял из этой тирады, но переспрашивать не рискнул – флайер наконец-то опустился на площадку, откупорил с чмоканьем шлюз и андроиды выкатили две платформы, на одной из которых лежал черный пластиковый мешок, более-менее сохраняющий очертания человеческого тела. Вокруг несколько бестолково засновали люди. Нам с пластиком можно было не торопиться – маловероятно что после подобной аварии наши услуги могли понадобиться немедленно. Один из врачей, прибывших на флайере, что-то втолковывал Отторну, излишне бурно жестикулирую, потом в сердцах плюнул прямо перед собой, развернулся и направился к лифту. Лицо у руководителя клиники вытянулось еще больше, хотя челюсть у него и так несколько великовата. Возле платформы на которой лежал похоже единственный выживший пострадавший суетились люди и андроиды, заслоняя её от нас. Только раз мелькнули те самый рыжие волосы. Я сцепил пальцы, обхватив колено. - Интересно…, - пробормотал Селленс. Кажется я невольно вздрогнул. - Что? - Интересно, кто из них двоих был сыном посланника? - Разве это имеет сейчас значение? Главное… - Думаю это как раз немаловажно. Милый мой, вы явно пропустили львиную часть того, что выудили новостийщики: эти ребята были партнерами, и один из них – саланез.
Hell: Нет. Классно. Мне нравится. Здорово.
Mellon: Мне обещали глум! Обещали! Бу!
Mellon: Листья шлепали распахнутыми ладонями, ветер хлестал дождем по стеклам. Я очнулся или от сна, или от забытья, не сразу поняв где я нахожусь – во сне, как часто бывает, успел вернуться домой, к тебе. И теперь обилие звуков в замкнутом, закрытом пространстве почти оглушает. Потягиваясь, я разминаю затекшее тело, одергиваю манжет чтобы взглянуть на часы. Три часа минуло. Значит мне все таки удалось поспать. Поднимаюсь и, дойдя до окна, чуть приоткрываю одну створку, впуская свежий воздух, пряную смесь ароматов сырой земли и прелой листвы. Вроде такая мелочь, но недоступное в нашей обыденности чудо – запах деревьев, травы. Это и послужило причиной, я специально выбрал это место для тебя, зная что тебе здесь понравиться. Вернее понравилось если бы… Если бы… Открывается дверь, входит медсестра с миниатюрным подносом. Несколько ампул, шприц, прозрачный контейнер раствора. - Доброе утро. Вам удалось отдохнуть? - Да, благодарю вас, - стараюсь чтобы улыбка получилась как можно безмятежней. Хорошо что услужливый персонал перестал меня донимать. Понадобилась неделя на то, чтобы прекратить эти бесконечные: "Вам лучше поспать… Вы не бываете в своей комнате… Вы же понимаете…". Все я прекрасно понимаю – от моих бдений, от постоянного присутствия в твоей комнате ничего не измениться. Ты даже не догадываешься о том что я рядом – я уже вне твоего мира, как и все происходящее вокруг. Что-то дежурно воркуя девушка меняет капельницу, заряжает шприц. Содержимое одной ампулы отправляется в мешочек на середине провода от капельницы. Оставшиеся – два укола в твою истонченную руку. - Вам… - Если можно, что-нибудь от головной боли, - лишь вежливость, дань условности общения – она кивает и выходит, по дороге прихватывая со стола вазу с пожухшими цветами. Возвращается минут через десять. В одной руке все тот же поднос с высоким стаканом и крошечной тарелочкой с парой таблеток, в другой – ваза пониже прежней с букетом опавших, еще влажных, листьев. Удивленно смотрю на багряно-желто-зеленую смесь. - Зачем? Не лучше ли… Но она прерывает меня, отрицательно качая головой. - Доктор распорядился. Вашему… другу…, - она запинается на определение – я не озвучивал наших взаимоотношений и, понятно дело, толкование может быть каким угодно. – Вашему другу должно понравиться. - Ну если доктор настаивает, то конечно…, - натянуто улыбаюсь я. Но когда сестра выходит, напомнив мне что завтрак будет подан сюда, как и обычно, через пол часа, я едва сдерживаюсь чтобы не вышвырнуть листья за окно. Какого черта? Зачем это лицемерие – ты уже два года как не узнаешь себя в зеркале, не реагируешь на старых знакомых. Уже пол года как перестал замечать какие-либо раздражители вроде света или звука поблизости. И уже пару месяцев отказываешься принимать пищу… Черт! Я возвращаюсь в глубь комнаты, к своему креслу и оттуда в тиши наблюдаю за тобой. Ты просыпаешься, открываешь глаза и смотришь на пестрый букет на столе. Точно так же как вчера смотрел на молочно-белые розы, а до того… Глупость конечно – просто ваза располагается как раз перед твоими глазами. С другой стороны, это все ж таки лучше чем мутно пялиться в стену. Разжевав таблетки, я медленно тяну воду из стакана, наслаждаясь горечью.
Mellon: Через час очередная доза обезболивающего и ты засыпаешь, а я отхожу. В соседней, моей комнате, долго стою под холодным потоком душа, пытаясь окончательно проснуться – ты не должен видеть моей заспаности, усталости. Не должен поймать тревогу. Сверившись с часами, включаю видеофон и привычно выбиваю на клавиатуре номер. Ты отвечаешь не сразу, когда я уже начинаю волноваться – это время оговорено нами заранее. Я всегда звоню в одно и тоже время. Так удобно тебе и мне. Когда на экране наконец-то появляется твое лицо, немного недовольное, как будто чем-то обиженное, я облегченно выдыхаю. - Доброе утро. Как ты? Интересно, не я листал причиной твоего явно плохого настроения? Но за миг до того как я успеваю додумать, ты опускаешь лицо вниз, стряхиваешь волосами, сметаешь гримасу с лица. - Привет! – легкая улыбка на губах. – А ты как? Когда ты вернешься? – и едва различимая тень прежнего недовольства: - Интересно, и кто позволил тебе уехать так надолго. - Дела, - усмехаюсь я. – Дела…. - Вот как? А я? Дождь уже давно прекратился, да и ветер стих, так что твоя комната встречает меня привычным мерным посипыванием аппаратуры. По крошечным экранам пульсируют осциллограммами. Все нормально, все без изменений. Я привычно прохожу к креслу, нашариваю книгу на тумбочке под рукой, нахожу закладку. Машинально поднимаю глаза на тебя, но ты как и прежде слепо смотришь перед собой. Я никогда не обманывал себя, я не настолько лицемерен – я тут не из-за тебя. Тебе это вовсе не нужно, я и так щедро оплачиваю твое пребывание здесь и от самого незаметного из персонала клиники тебе больше проку, чем от меня. Да, я пытаюсь ежедневно разговаривать с тобой, читать тебе, просто сидеть рядом, поглаживая полупрозрачные пальцы под пергаментной кожей. Но все это пустое - я лишь пытаюсь замолить свои грехи. Возможно еще и вымолить у судьбы наше будущее. Буквы плывут перед глазами... Что мне стоило тогда последовать его совету? "Уходи." И ничего нет. Морок, наваждение. Но смог бы я внушить себе что мне все лишь привиделось? И не было ничего. Ни его выдоха, заставившего меня тогда обернуться, ни фигуры со сложенными на груди руками, застывшей изваянием в коридоре. И этого "уходи" еще одним выдохом. Но мне уже не проверить, что бы было – я опустился на колени возле дивана на котором перед потушенным телевизоре спал ты, провел тыльной стороной ладони по твоему лицу. Потом, сдирая перчатку с руки, пробежал пальцами по виску, до уголка губ – не мираж ли?… А он все так же стоя в коридоре и глядел на нас сквозь проем двери.
mira: Не а че неплохо. Я бы сказала даже очень неплохо. ( а говорил бездарность. Че прибедняешься!!!)
Mellon: К привычному сипению аппаратуры присоединился новый звук, всверлился тонкой занозой в мозг, не отпуская. Ах да, всего лишь сигнал вызова… Я поднялся, мимоходом оправляя сбившее одеяло, укрывая тебя поплотней, и вернулся к себе, к видеофону. У него было какое-то отстраненное выражение лица. Будто бы это не он мне звонил, а наоборот, как будто я оторвал его от чего-то важного, вклинился в мысли. - Рад тебя видеть. Он промолчал, несколько минут рассеяно разглядывая меня. Что ж, я тоже предался созерцанию – в конце-то концов мы не встречались больше года. Едва заметные морщинки вокруг глаз – привычная усталость, складка в уголке рта – неожиданная горечь. Я попытался догадаться, представить себе, что происходило с ним все это время… Но тут он вышел из прострации. - Добрый день… У вас же день? Извини, связь очень некачественная в это время года. Ну конечно! Вот откуда такая пауза. Видимо я все-таки не до конца проснулся – элементарные вещи с трудом доходят. - Меня попросили поговорить с тобой…, - не дожидаясь моей реакции продолжил он. – Ты слишком долго отсутствуешь, пора вернуться. - Нет, ты ведь знаешь, я не могу уехать сейчас! Тонкие, но такие сильные – я знал – пальцы едва коснулись лежащих перед ним на столе бумаг, блеснул в свете настольной лампы диск. - Это не так, - мягкий голос успокаивал, убаюкивал. – Ты не совсем прав - я запросил данные о его нынешнем состоянии. Да, конечно лучше ему не стало… И уже никогда не станет, но состояние не настолько критичное, у него еще есть не меньше полугода. Ты же не должен, не имеешь права в такой степени пренебрегать своими обязанностями. В конце-то концов ты должен решить… - Да-да, конечно… Я закрыл лицо ладонями – жест, который я могу позволить себе в присутствие лишь вас двоих. Глупо, как я не подумал об этом раньше: ты остался там и кто его знает, не придет ли кому на ум, что вся эта затея изначально была напрасной. И они могут… Нет, я даже про себя побоялся докончить эту мысль, в самом деле побоявшись накликать беду. - Да, - повторил я. – Я вылечу ближайшим рейсом… И через короткую паузу добавил, сам себя презирая за просительную интонацию в голосе, которая конечно не могла укрыться от него, но на которую ему, скорее всего, было наплевать: - Но ведь я смогу еще вернуться сюда… Когда… Он благородно не дал мне довершить фразу. - Без сомнения. Я сам договорюсь со специалистами о том, чтобы с тобой связались как только возникнет необходимость.
Mellon: В тот вечер, вернее уже ближе к утру – все-таки я не избег привлечения к общей суматохе царившей в лабораториях клиники – мне, наконец-то удалось уединиться в тиши собственного кабинета, вернуться к не выключенному компьютеру и пролистать информацию по Аюлату с пары новостных серверов. Признаться, меня сильно раздражал тон многочисленный публикаций, которые я там обнаружил, и я, посчитав что выуживать из них крупицы фактов излишне утомительно, просто пробежал глазами несколько ссылок-справок по интересующему меня вопросу. Конечно, ничего нового, неизвестного мне до того момента я не узнал. Набор стандартных характеристик. Открыта зондом-разведчиком более двухсот лет назад… начало экспансии, дотированное тем же годом… первоначальное население – саланез – предположительно потомки какой-то экспедиции-эксперимента, но информация не проверенна… Интересно, как и что предполагается проверять, если новые хозяева планетарной системы, частью которой является и Аюлат, не позволяют кому-либо посещать планету? Помниться все исследовательские экспедиции были выдворены из системы сразу после высадки первого эсминца на Аюлат – то самое начало экспансии. Новые владельцы – мааны… А ведь именно о них я, как, думаю и многие другие, в первую очередь думаю когда слышу "Аюлат". На данный момент является центральной планетой союза маан – предыдущий центр, в системе Эюнорот, считается непригодным для жизни из-за гаснущей звезды. Ну что ж, маанам можно только позавидовать. Те же унийцы были бы счастливы уже только получив один Аюлат под свою протекцию – в Галактики не так уж часто попадаются планеты класса "Терра". А в систему Аюлата входят еще и четыре планеты – для жизни не пригодны, так хоть недра нетронуты и достаточно богаты, по информации с зондов-шпионов. Мааны – воинственный союз, включивший в себя семь планетарных систем, помимо Аюлата и Эюнорота… Население поделено на касты… Главенствующей в любой колонии является каста собственно маан… Что-то подобное мне уже доводилось слышать. Интересно, не об этом ли собирался поговорить Отторн? Только мне стоило вернуться мыслями к тому, так и не состоявшемуся разговору, как засвистел видеофон на моем столе. - Вы еще не ушли? Вот и славно – если вас не затруднит… Возможно меня и затруднило бы, но любопытство перевесило: - Через час вас устроит? - Да, конечно, - Отторн несколько безразлично кивнул и отключился. За отпущенный мне час я успел принять душ и переодеться в свежую одежду. Потом проглотил чашку черного кофе без сахара. Часы показали что у меня еще осталось двадцать пять минут до назначенного времени… И почему-то именно в этот миг я решился, сделав небольшой крюк, пройти через реанимационную в отделение трансплантологии, хотя перед тем откладывал неизбежное. Возможно дело в было просто во времени – в этот час все пациенты клиники непременно спали, в крайнем случае напичканные успокоительными. А может просто мне подсознательно не давало покое увиденное сегодня лицо… Тот самый выживший парень… В любом случае, заколебался я лишь уже стоя под ионизирующим душем в шлюзе перед реанимацией, и посчитал малодушием разворачиваться и уходить. По полу огромной, большей частью свободной палаты, между платформами, разделенными на боксы задернутыми звукопоглощающими шторками, сновали роботы-уборщики, подбирающие мельчайшие пылинки и рьяно борющиеся за полную стерильность доверенного их стараниям помещения. Я скользнул взглядом по списку пациентов, находя знакомое имя, затем проследовал до нужного мне бокса и, стараясь производить поменьше шума, зашел внутрь. Мерное сонное дыхание, тихий посвист оборудования, разметавшиеся по подушке волосы. Еще два шага вперед, я прижал пальцы к пульсирующей на шее артерии. Так же как тогда… Только тогда безвольное тело полусидело в откинутом кресле, голова, зафиксированная под шлемом, была не видна – лишь чуть отвисшая нижняя челюсть со струйкой подсохшей крови в уголке рта. Запястья сбиты манжетами фиксаторов, толстые металлические обручи охватывают поперек тела, ног. Я зарядил шприц двойной дозой, придержал челюсть рукой и вколол препарат снаружи под язык, в мягкие ткани. - Ну же, потерпи еще немного… А после этого так же следил за пульсом. Только тогда он был угасающим. И лишь убедившись что все сделано, щелкнул тумблером, освобождая тебя, а затем вызвал андроидов – тело полагалось переместить в другое помещение. Туда, где оно будет ждать своей очереди на утилизацию. Моя же работа только начиналась… Вздрогнув, ты распахнул глаза, совсем черные в приглушенном ночном освещение, на какой-то миг невидящи уставился на меня, потом шумно выдохнул, чуть причмокнул и попытался сменить позу. Но напичканный релаксантами, лишь слабо дернулся и вновь заснул. - Ш-ш-ш-ш… Все хорошо, - успокоительно сказал я кому-то. Возможно себе. Слабо мерцающий циферблат часов подсказал, что у меня еще в запасе семь минут – как раз дойти до админис
Mellon: К моему немалому удивлению меня, помимо самого Отторна ожидало еще множество народа. "Ожидало" – это несомненно громко сказано. Скорее всего руководство посчитало необходимым проведение некоего подобия Совета попечителей в урезанном составе (несколько слабо-знакомых мне весьма представительных личностей восседали во главе стола для совещаний) с привлечений лучших специалистов самой клиники (другой конец стола, впрочем достаточно хаотично, по принципу личностных взаимоотношений). Судя по всему тут не ждали опоздавших – а после меня пришло еще трое, включая уже упоминавшегося Селленса – сосредоточено внимая заву травматологии, чей доклад, впрочем, насколько я мог уловить по концовке сводился к тому, что вверенный его отделению пациент на данный момент пребывает в состояние средней тяжести, а за мозги пациентов он лично не отвечает. При этом он грозно глянул на Алана Каана, с которым он, если верить местным сплетникам, находился в контрах с одного, довольно точно характеризующего местный микроклимат, случая,… Впрочем не имеющего совершенно никакого отношения к происходящему ныне. Каан ответил одной из своих очаровательных улыбок и не преминул заметить, что почему-то посланного им психотерапевта к больному не допустили. - Потому что на тот момент он был без сознания! – огрызнулся его оппонент. - Но нам не сообщили, пришел ли он вообще в себя! Я не могу держать… - Хватит! – рык Отторна, еще и сопроводившего его ударом кулака о столешницу, заставил подпрыгнуть почти всех сидящих за столом и стаканы с водой на нем возвышающиеся. Впечатляюще, не буду отрицать. Специ по ранам и мозгам резко замолкли, сидевший рядом со мною пластик осклабился в ухмылке. В воцарившейся тишине едва скрипнул стул под пресс-агентом клиники, он оглянулся на начальство, дождался милостивого кивка и еще раз шаркнул стулом, чуть наклонившись вперед, опираясь пальцами о край столешницы. - Если мне будет позволено, я бы хотел проинформировать собравшихся здесь о положение в котором оказалась наша клиника… да и не только наша клиника – вся Сарана, в связи с последними событиями. Суть событий я позволю себе опустить, они и без того свежи в памяти у всех собравшихся. Единственное что возможно еще не всем известно – это то что доставленный к нам молодой человек – саланез. Эффектность паузы несколько сретушировал тот факт, что в принципе все были уверенны что именно так и окажется в результате. И еще тем, что на ту минуту мы, в большинстве своем, не до конча понимали, что в этом факте может быть что-то настолько уж неудобное для клиники. Похоже только Селленс… Но я не успел оглянуться на пластика. - Так же, скорее всего, никто из присутствующих здесь господ врачей, - вежливый абстрактный кивок: - не в курсе обычаев и законов Аюлата… - Видимо я проспал пару лекций, - не удержался Каан и мило улыбнулся пресс-агенту… и слегка побагровевшему Отторну. Что ж, еще даже не дойдя до сути из-за которой, я надеюсь, нас здесь и собрали в столь неурочный час, эта импровизированная посиделка начала меня забавлять – любые мероприятия, на моей памяти, обычно протекали намного занудней. Правда, нужно признать, я лично никогда не мог вносить ноту импровизации, оживляя подобные панихиды. Пресс-агент выждал немного и, не дождавшись больше комментариев, продолжил: - … Согласно этим законам, в случае кончины по какой-либо причине старшего из партнеров смешанного союза… Как мне любезно пояснили в представительстве Аюлата, старшим в данном контексте является тот, кто выше по кастовой иерархии, а смешанным – закрепленный официально союз двух людей принадлежащих разным кастам… Так вот, в случае, подобному произошедшему минувшим вечером, младший из партнеров должен…, - концовку он зачитал с листа, сохраняя точность формулировок. – "Должен последовать за скончавшимся". Мне только показалось, или я действительно услышал как клацнули зубы Алана Каана? Так вот почему так нервничал Отторн и психовал Селленс – похоже клинику пытаются склонить к умерщвлению пациента.
Mellon: А теперь на бис для одной милой барышни: Пожалуйста, в след.раз будьте поаккуратней. Нет, меня ваше письмо не обидело не оскорбило – оно меня порадовало, мне было приятно читать комплименты который я, увы, не заработал. Просто я по своему опыту знаю что часто после подобных писем многие фикеры умолкают, боясь не соответствовать тем авансам, которые им дают да, это не мой случай, да, я слишком заматеревший и самовлюбленный, меня этим не проймешь. Именно поэтому я выкладываю продолжение. Несмотря ни на что.
Mellon: mira, так ведь годы и годы тренировки и вот он, я - образец скромности.
Mellon: И как это называется? Куски фика не прошли! Бу!
Jethro: А большие куски?
Mellon: Нет, я только увидел что одной концовки не хватает, про то, что персонаж пошел в административный корпус. Но не могу же я все проверять!? Тем более, что эта гадость так и не вставила концовку!
Mellon: Вопрос от автора сюда можно? Кто-нибудь разбрался сколько персонажей в фике? Кто это вообще и о чем речь? Мне нужно понять, что я еще уточнять должен в оставшихся частях. Заранее спасибо за посильную помощь.
Jethro: А я наоборот собиралась дождаться окончания, чтобы понять кого сколько. Как-то все несколько смутно, словно ты нарочно все запутываешь. Приходится вчитываться, а хотелось бы, чтобы само вливалось, как вода. Ты ведь не обидишься?.. Я этого не переживу...
Mellon: С чего обижаться? Да, путаю - я ж не отрицаю! Значит совсем непонятно? Эт плохо...
Jethro: Я не говорила, что совсем, Мэл. Просто приходится чуть напрячься, чтобы въехать. Я, кстати, примерно так же пишу, темно и непонятно. Надо бы побольше прозрачности... Блин, не знаю, как сказать, не умею...
Mellon: А я не очень любю прозрачность. Тем более приходится во всю отрываться от первого фика - а что делать? Даже имен нет! Поправляю нимб. Чтобы рожки не жал.
Jethro: Понятно. Тогда я тебе посоветую просто набираться опыта, писать больше, чаще. А нимб ты пока закинь куда-нибудь подальше, рожки тебе больше идут.
Mellon: Я постараюсь. Застенчиво ковыряю пальчиком коврик для мышки. А рожки мне тоже нравятся больше! Особенное если наполировать, вместе с копытками. Мне к ним даже бантик обещали! Но не дали.
Jethro: Так ты б чай сам соорудил! Всего и делов-то - ленточку купить! Ну или отнять у какой первоклашки... ...Э-э-э-э... А может у тебя и хвостик есть?
Mellon: Jethro пишет: цитата...Э-э-э-э... А может у тебя и хвостик есть? Потрясен догадливостью. Ты знала! Знала!
Jethro: Конечно! А ты сомневался? Я все-е-е-е про тебя знаю! (в сторону) Ни хрена не знаю. Но у меня ведь все впереди, не так ли? И нагибаться не надо...
Mellon: Ладно, завязываем фулудить! Гы! Просто я представил картинку: и к пензии Мэл наконец-то смог связать пару слов в фике так, чтобы его сразу поняли. Честно? Не интересно. В первую очередь мне самому - я такие фики не люблю. Та! Как гочорит моя знакомая: "У тебя всегда вермишель". Ну или что-то подобное она говорит.
Jethro: Очень хорошо тебя понимаю. Сама такая же, и вермишель у меня вечно разваривается... Надо будет тоже ченить написать, чтобы дать тебе шанс отыграться. Но ты ведь продолжение не передумал выкладывать? А то застращала тебя на самом интересном месте злобная Jetty...
Mellon: Нет, не раздумал. Я его просто еще не написал - не понравилось мне части делить. Вот хоть пятую закончу писать - так и выложу.
Jethro: Хорошо, а то я сама напугалась...
Mellon: Я не удивился проснувшись по утру в одиночестве и лишь под душем сообразил, что тебя не было рядом. Что это? Привычка настолько уже успела впитаться? В кожу, в мозг. Знание того, что вот я встану, а ты в соседней комнате, в палате… Черт! Конечно пока я был дома, и не было никакой палаты. Здесь не было – здесь был ты, примостившийся на подоконнике в кухне, прихлебывающий из чашки, которую подхватывал за края двумя пальцами – большим и безымянным – не выпуская зажатую между средним и указательным сигарету. Глотал горячий кофе и ставил чашку рядом, в помноженный коричневый след на подоконнике, чтобы вновь жадно затянуться дымом, временами рассеяно стряхивая столбик пепла в пустую пачку из-под сигарет. Не замечая меня, ты что-то высматривал в сырой сумрачности города далеко внизу… Господи, как же я не хочу уезжать! Ты обернулся – на шорох ли, или на вздох – кратко взмахнул рукой с не до конца выкуренной сигаретой: - Извини…, - и, раздавив её о внутреннюю сторону крышки, сунул окурок в пачку, сминая. Только вот в голосе ни тени раскаяния. И плевать! На все плевать – на еще не проснувшийся город, на горечь кофе на твоих губах, но пропитавшийся табачным дымом толстый свитер. М-м-м-м… У тебя даже волосы им пропахли. А я уже забыл, отвык. - Не важно… Хотя это вредно… - Я знаю, - хмыкнул мне в шею, затем поднялся, разводя мои руки. – Будешь кофе? И, не дожидаясь согласия, щелкнул тумблером аппарата, потом прошел к холодильнику, выгребая продукты, готовя завтрак. Все то утро ты так и просуетился, постоянно чем-то занятый. Даже за столом сел напротив меня, что, впрочем было привычно. Вновь закурил, и так и смотрел на меня сквозь сизую дымку. - Почему ты не ешь? - Не хочу… Слишком рано – я потом позавтракаю… Когда ты вернешься? - поднялся, чтобы разлить нам кофе. – М-м-м? Что-то не так? - Нет, все хорошо… Я еще не знаю. Может быть через неделю, а то и раньше. А может быть придется еще задержаться. - Ты… - Что? - Нет, ничего. Не хочешь рассказывать – не нужно. - Не хочу и не могу – разные вещи. - Знаю… Ладно! Я отвезу тебя в космопорт, хорошо? - Это было бы замечательно… Правда ты так и не вышел из машины, а я не спросил, почему ты нервничаешь – невмешательство в дела друг друга мы оговорили уже давно. Только по просьбе, по согласию. Я не хотел, боялся на тебя давить даже в мелочах, иногда понимая что слишком самоустраняюсь, но даже осознавая это уже ничего не мог поделать ни с тобой, ни с собой. Но с тобой ничего не могло случиться – пусть не влезая напрямую в твои дела, я делал все возможное чтобы оградить, обезопасить тебя от любых случайностей. Да никто и не посмел бы причинить тебе даже малейший вред.
Mellon: Тут ничего не изменилось. Разве что погода за окном – вместо надоедливого дождя и сырости холодное солнце. И голые серые ветки, да сквозь зеленую изгородь просматривается бурая лужайка в ожидание снега… Кажется мой мозг уже привык к этому переключению и я так и не смог разделить вас хотя бы в своем сознании. Ты там и ты здесь. Я наблюдаю за девушкой вкалывающей тебе очередную дозу обезболивающего, которое и не действует толком – слишком долго, уже выработалось привыкание почти ко всем препаратам. А потом прохожу в свою комнату чтобы позвонить тебе, увидеть улыбку на лице, уловить насмешку в голосе… И уже не пытаться найти несуществующих различий. А еще стараюсь не думать о том, что дай я согласия и ты не бился бы сейчас на койке, и медсестра бы не хлопотала над тобой – все могло закончиться уже давно, когда я только привез тебя сюда. Тогда первые же обследования подтвердили еще домашние результаты – мозг слишком поврежден и никаких перспектив по его восстановлению. Вкрадчивое: "Возможно клонирование, если…". Но ведь я знал, что никаких "если" не будет – ты остался дома, немного раздраженный моим внезапным отъездом, фыркающий в машине по дороге в космопорт: "А если я пожалуюсь? Кто тебя вообще надумал отпускать? Вот сейчас позвоню и скажу кому следует, что ты слинять решил…". И казалось бы такая малость – просто отпустить и не думать ни о чем. Ведь с собой-то так легко договориться! Я знаю, я пробовал. Подписывать бумаги не читая, верить на слово тем кто в этом, несомненно, лучше разбирается… А ведь его я тогда слушать не захотел. И глаза у него именно тогда стали ледяными, да так и не оттаяли. Для меня. Да, я могу поделить вину, не сказать даже, просто подумать: "А почему он…?", но он то едва не орал тогда на меня. Не орал – воспитание, муштра, а нужно было мордой о стену приложить, чтобы мозги вправились… И мое: "Я все знаю, я ознакомился с бумагами". Ознакомился… Два-три моментально расплывшихся предложения и холеное лицо на экране: "Поверьте, это оптимальный вариант… Нет, ничего не будет, никаких последствий… Конечно, он даже ничего не почувствует – технологии…". Мать вашу! Какие технологии!? - Что-то не так? - Но… - Что "но"? Извини, ты же видишь, у меня много работы. Конечно, именно этим я занимаюсь, и буду еще дня два заниматься – я не могу доверить подобную операцию автоматам или помощникам. Слишком тонко. Еще раз, извини… И теперь я с запасом отмаливаю те грехи, и потому не могу позволить тебе так уйти. Малодушие... Я решил тогда за нас обоих и теперь поступаю так же. Только вот ни тогда, ни сейчас я ничем не рисковал, за меня заплатил ты…
Mellon: Обезболивающее наконец-то подействовало. - Часа два…, интервалы все уменьшаются, - с будничной отстраненостью сообщил мне перед этим твой врач. Два часа… Я попытался связаться с тобой, но ни по домашнему, ни по личному номеру ты не доступен. "Пожалуйста оставьте сообщение. Как только будет возможность…". Но ты так не ответил ни на одно из моих предыдущих сообщений. Ни когда я звонил еще с корабля, ни отсюда. Я волнуюсь, хотя казалось бы причин особо нет, набираю друг номер и тут мне отвечают почти моментально. - Добрый вечер, я чем-то могу помочь? – спокойное, без тени живых эмоций, лицо на экране. Глаза такие, что взгляд обжигает льдом даже через разделяющий вакуум. Да, кажется действительно у вас (у нас?) сейчас вечер, где же тогда… И вот тут начинает попискивать параллельный канал, высвечивая внизу экрана вызывающий номер. - Извини, похоже все в порядке. - Действительно? Ты уверен? - Да! Еще раз, извини – если что понадобиться я свяжусь с тобой позднее. - Ну что ж, счастливо. - Счастливо! - и я поспешно переключаюсь на второй сигнал – терпеть не могу связываться с любыми, тем более нашими, спецслужбами! Ты явно не в духе и сразу рявкаешь: - Какого черта?… Ух-ты! Ну кто бы еще посмел на меня так орать? Вообще-то это и для тебя не характерно, но не по причине страха передо мною, или из-за соблюдения субординации. Просто в нормальной обстановке, если тебя старательно не выводить из себя – ты само воплощение рассудочной сдержанности. И я как раз именно тот человек, который о-о-очень любит именно отшелупывать от тебя эту холодность, да не всегда удается. Особенно в последнее время. А вот теперь удалось. Только куда мне это счастье именно сейчас? - Привет! Ты долго не отвечал. Какого черта? Где тебя носит? Позади тебя, насколько мне позволяет видеть хилая камера, что-то вроде помойки. Или еще что похлещи. У тебя что, не хватает мальчиков на посылках? Нужно самому везде лазить? Решил поиграться? Ты прекрасно понимаешь, что я думаю в этот момент, несмотря даже на то, что, я уверен, ни один мускул на моем лице не дрогнул. Ничего, я точно не забуду, и дома, по моему возвращению, мы к этому эпизоду еще вернемся. Правда тебя эта перспектива все равно не смущает, ты – не все. - И что в этом такого? Я просто был вне зоны приема. Значит точно какая-то помойка. Или канализация. Убью!… Как только вернусь – так сразу и убью. И больше вообще из дома не выйдешь… Но в эфире: - Извини, я волновался, - и кроткая улыбка. Ты трешь пальцами щеку, огрызаешься на кого-то мне не видимого: "Подожди!", потом ухмыляешься, без тени раскаяния: - Ну да, поймал, дальше что? А я так планировал, ждал пока ты уедешь, - чуть растягиваешь слова…
Jethro: Кажется, я начинаю что-то понимать. В конце окажется, что это шедевр, и мне придутся стучать себя по затылку...
Mellon: Впадаю в ступор: Эй, ты меня-то так не пугай!
Jethro: Вот так вот мы и ходим с тобой взад-вперед по форуму да пугаем друг друга... Не боись, у меня затылок крепкий. Были бы мозги - было б сотрясение, а так - кость одна...
Mellon: Jethro пишет: цитатаВот так вот мы и ходим с тобой взад-вперед по форуму Да! и больше никого нету. ВИдимо мы самыекрепкие.
Mellon: Гы! Хочешь шедевр?
Mellon: (Эпиграф за которым, вроде, предполагается рассказ.) Ты вернешься ко мне. Когда-нибудь. Из походов и битв, после великих сражений и подвигов совершенных во имя меня и с моим именем на устах. Из дальних, никогда не виданных мною стран, там где живут люди с песьими головами и где каждое утро птицы в черно-белом оперенье прицепляют к крюку омытое в парном молоке солнце и запускают его в небеса. Возвратишься ветром, зыбящим пыль на стародавнем пепелище. Провалом беззубого рта своего оруженосца, что приедет на старой кляче с потускневшими бляшками на истертой сбруе. Сонным квохтаньем кур и руладами соловьев в предутренний час. Солнечным лучиком на замшелых камнях руин. Вернешься. Дождусь ли я тебя? Ждала ли?…
Jethro: Слабаки!
Mellon: ?
Jethro: Слабаки - это к тому, что все остальные разбежались. Прощелкала я два следующих сообщения, извини, стремно получилось. А эпиграф откуда? И... как-то даже трудно предположить, что же такое он может предварять.
Mellon: Ничего не предваряет. Нету рассказа, не написалось.
Jethro: Дык!.. А кто писать-то будет? Само конечно не напишется!
Mellon: Писать нужно когда пишеться. А если не хочется - не нужно мучать ни себя, ни окружающих!
mira: Мэл ты чудо!!! *с уважением жму руку*. Ты не представляешь, как твой фик влияет на работу мозгов!!! Сначала читала думаю, че это все так темно и запутанно(я в плане персонажей), а теперь мозги усиленно стали трудиться. Я уже стала догадываться где и кто, так что ты молодца!!!
Mellon: Едва не висну на лисенке: Родная! Расскажешь?
mira: Кашляя и задыхаясь Тише ты меня задушишь!! А че ты хочешь, чтобы я тебе рассказала?
Mellon: Ну-у-у-у... Что ты поняла?
Mellon: Днем, в одно из своих окон, сверился с твоим распорядком и отправился в спорткомплекс при клинике. Не знаю почему, ведь до этого дня я старательно избегал встреч, ограничиваясь только необходимостью. Так с чего же теперь? Приступ сентиментальности? Возможно… Ты был как раз в тренажерном зале, когда я пришел, под руководством своего тренера, Лины Каю, осваивал какой-то сложный агрегат. Сразу заметил, но лишь кивнул, не прерывая разговора. Все что осталось мне – сесть в одно из кресел стоящих у стены и терпеливо ждать. Через двадцать минут (нет, я не смотрел на часы) ты, распрощавшись мисс Каю, подошел ко мне. Присел прямо на плетеное покрытие пола, обтирая пот пушистым полотенцем. Насмешка в прищуренных глазах, тень улыбки на губах. - Привет… Уж и не чаял увидеться наяву. Несколько минут мы молчим. Я глазами отслеживаю изменения в тебе – рубцы на лице, отросшие волосы, небрежно перехваченные в хвост кажется… напульсником, голые ноги, руки – гладкая кожа, ни одного шрама. Чистое тело – нет прошлого и еще нет настоящего. А на что смотришь ты? Насколько за прошедшее время изменился я? Мне не видно… Наклонив голову, вглядываюсь в особо заметный рубец – поперек лица, по правой щеке, заметным еще шрамом по губе, через подбородок… - Я уже переговорил с Селленсом, - озвучиваю я свои мысли. И в ответ на легкое недоумение в твоем взгляде: - Это пластик… Лучший пластический хирург этой клиники…, да и всей планеты. Он осмотрит тебя завтра и решит, как все это убирать, - неопределенным жестом очерчиваю в воздухе контур рубца. Прерывистый выдох, ты опускаешь взгляд, и я… с облегчением отвожу глаза – мне все еще неудобно смотреть на тебя. Хорошо, что нет нужды объяснять тебе причину моей неловкости. Во всяком случае, мне хочется надеяться на то, что ты понимаешь, что это не брезгливость, не неприязнь к грубой маске заменившей твое лицо. Мне… мне просто стыдно за то, что я не смог ничего предотвратить. - На этом все закончится? – в пол спрашиваешь ты. - Еще не совсем – остается восстановление. Но тебе уже не нужно будет пребывать в палате под постоянным присмотром, просто амбулаторное наблюдение, необходимые процедуры… Поживешь в одном из бунгало поближе к океану. - Велико различие, - ты улыбаешься, вновь смотришь мне в глаза. – Разве что перестанут следить за тем, чтобы я не забывал принимать успокоительное на ночь. - Так утомила жизнь под постоянным присмотром? Мне нравиться наша беседа, твой спокойный тон. Я уже успел забыть, что можно просто разговаривать ни о чем, как раньше, когда ты, если мы сталкивались, присаживался на краешек стула и легко поддерживал любую беседу. Даже если не особо понимал, о чем я говорю – достаточно было того, что ты мог слушать. И никогда не боялся переспрашивать. - А тебя бы не утомило? Но у меня ведь нет твоего терпения – всего полтора года и вот я уже готов выть по ночам… Правда персонал со мной не согласен и меня каждый вечер насильственно "убаюкивают". - И кто это относится к тебе с таким трепетом, позволь полюбопытствовать? – охотно поддерживаю игру я. – Неужели мисс Каю? - Лина? – голос звенит смехом. – Лина очень милая девушка. Если бы еще не верила так свято в то, что я должен после каждой операции восстанавливаться максимум за неделю. - Если она верит – значит так оно и есть… У тебя еще какие-то упражнения на два часа? Ты киваешь: - Бассейн. И предположить не мог, что когда-нибудь придется столько времени проводить в воде. - А на побережье ты еще ни разу не был? - Не дошел как-то… Извини, ты же не мои спортивные успехи пришел обсуждать? Несколько секунд я еще колеблюсь, потираю ладонь о подлокотник кресла, затем меня все-таки прорывает – я, хватаясь за возможность выговориться кому-либо, рассказываю тебе все. О случившемся, о чем перешептываются врачи и младший персонал.
Mellon: Ты умеешь слушать, и не отделяешься от меня барьером, как, пусть непроизвольно, все вокруг. Все время, пока я рассказывал, ты сидел, поджав под себя ноги, ссутулившись, и ни разу не поднял на меня глаз. Небольшая пауза… и неожиданное: - А ты бы мог швырнуть в огонь что-нибудь очень ценное? Древнюю книгу, например? - Что? - Книгу, ну или что-то не менее ценное. Даже если тебе это самому не нужно. - Но зачем мне это делать? - Вот ты сам и нашел ответ! Ты самодовольно улыбаешься, что-то хочешь добавить, но тут твой больничный браслет принимается попискивать, напоминая тебе о чем-то. Недовольная гримаса, но, мгновенно совладав с эмоциями, ты поднимаешься. - Извини, мне нужно идти – ждут. - Ты так и не объяснил, что ты хотел этим сказать? Что я должен был понять? Скороговоркой, уже по пути, в коридоре: - Это всего лишь догадка, лучше спросите непосредственно кого-нибудь из маан, того же представителя, например. И не смущайтесь – они вполне адекватны, чтобы вы тут не насочиняли своим дружным коллективом с перепугу! Понимаешь, саланез де-юре не являются полноценными гражданами – естественно воспроизводящиеся рабы с определенной степенью свободы. Причем очень дорогие рабы, уж поверь мне, я кое-что знаю, сталкивался. Зачем же уничтожать такую ценность просто потому, что предыдущий владелец почил? Не легче ли оформить наследование? Религия? Но мааны слишком рациональны, тут что-то другое. Возможно вы просто не поняли друг друга… Прости! Мой браслет тоже свистит, меня ждет очередная консультация и времени – как раз дойти по приемной. По дороге, в холле корпуса пересекаемся с Марией Каю – матерью той самой "милой", и действительно очень милой, девушки. В их семье уже пятое поколение врачей, одна из самых известных династий. Приветствуем друг друга и вместе проходим к лифту и пока ждем, интересуюсь: - У вас очень усталые глаза. Что-то случилось? - Нет, все как обычно – ничего экстраординарного, - и легкая усмешка. – Наоборот, в некотором роде у нас даже удача – одно достаточно обеспеченное семейство с Тантала IV посчитало необходимым из предосторожности провести полный цикл подготовки излечения одной из своих наследниц. Образцы были доставлены месяц назад, первая операция назначена на следующую неделю, так что трансплантология уже сейчас собирает заявки. Я что-то слышал мельком об этом: десятилетняя девочка попала в авиакатастрофу, ранения не настолько тяжелые, чтобы исход был летальным, но если бы не деньги семьи, ребенка ждало бы будущее инвалида. А на некоторых планетах вообще бы предпочли эфтаназию с последующим клонированием или заложением нового эмбриона. Что ж, у всех разные традиции. Но полный цикл восстановления это действительно сложная и дорогостоящая процедура. - Они не предъявляют каких-либо требования по остаткам материала? - Нет, это стандартная ситуация, - мы наконец заходим в кабину. – Юристы клиники заранее предлагают подписать все бумаги, иначе мы не беремся за подобную процедуру – как то был случай с претензией. Какая-то особо религиозная планета, но мы не можем позволить такому количеству материала пропасть – из пяти клонов, даже если заведомо считать один из наборов непригодным, а один уходит на восстановление пациента, все равно остается три. Донорские органы нужны везде, но не каждый может позволить себе клонирование! Профессиональный рационализм. - Сколько совпадений по Танталу IV? - Пятнадцать планет. Запросы соответствующие на органы и ткани есть практически со всех – рулетка…
Mellon: Зелено-желтые глаза бесстрастно взирают на меня с экрана. Почти бесстрастно – как ни странно, глаза у моего собеседника действительно мертвые, а вот мимика читается легко. Но видимо только для меня. Вампир? - Это все, что вас интересовало? - Нет, еще один вопрос – если… Если этого не произойдет, что будет с отступником? Левая бровь взлетает буквально на микрон – удивление, а скорее даже изумление глупостью вопроса. - Ничего. Во всяком случае ничего, чтобы было интересно нам – мы даем шанс, а как им распорядятся – это не наше дело. - Что ж, еще раз благодарю вас за уделенное мне время! - Мне тоже было приятно с вами познакомиться. Благодарю за честь! – след вежливой улыбки, легкий наклон головы. – Прощайте! - Всего наилучшего! Выстукиваю пальцами дробь о столешницу, переключаю режим и набиваю: "Ты оказался прав. Спасибо за совет." Маячок в левом нижнем углу экрана успевает лишь три раза мигнуть, когда приходит твой ответ: "Я внесу это на твой счет. :)" Фыркаю, опять переключаюсь в обычный режим и вызываю приемную главы клиники. А через пару минут уже шествую по переходу в административный корпус – в конце-то концов это не моя головная боль, и ответ на задачку мне интересен лишь в плане расширения кругозора.
Тихе: ничего не понятно. Дочитывать не стала. Я конечно понимаю, что чем непонятней - тем значительней но не на столько же
Mellon: Гы! Прияно, что хоть кто-то в округе оказался не мазохистом. Не мучайесь, существо. Зачем? Никогда понять не мог.
Тихе: Дочитала таки. Ради бога, причеши ты свой фик и убери излишнюю непонятность (она хороша только в тылу врага ) - будет просто великолепный фик.
Mellon: Я рад что ты дочитала, мне это пока не удалось - хорошо бы, да где оставшиейся "ходы" взять? Тем более, пока начало я переписывать и не собираю. А уж что непонятно - мне судить трудно, а вокруг тишина.
Тихе: Прежде всего не понятно: кто есть кто. (за редкими проблесками ) В связи с этим при перескоках с одной сюжетной линии на другую - полный кошмар. Думать при чтении, конечно, хорошо. Но угадывать каждый раз, что там излишне замудрил автор - это совсем другое.
Mellon: Увы, в этом я тебе ничем помочь не могу. И даже имен у персонажей не предвидется - это вообще полный капец, но что делать. Я тебя понимаю, но легче не станет. Давая я тебе дам медальку "За мужество и силу воли, проявленые при чтение" и завязывай - никогда не нужно мучатся, оно того не стоит, поверь опыту пензионера!
Тихе: Давай сюда свою медальку *ворчливо* Вообще-то я на орден рассчитывала - как самое малое. Это ж надо так мозги раком поставить, да еще на рабочем месте!
Jethro: Ну а продолжение-то будет уже? Или да?
Mellon: Или не знаю. Извини, по пятомы разу переписываю. Ну вот такой я плохой.
Jethro: Ничего, я терпеливая...
Mellon: За эти две недели мне удавалось поговорить с тобой лишь пару раз и то в самом начале. Сначала я большую часть времени просто не мог связаться, а затем все общение свелось к твоим запискам поступавшим на мой комп. Они не отличались ни частотой, ни разнообразием: "Извини,…", "Как дела?…" Хотя, признаю, и мои ответы также если чем и блистали, так это своей лаконичностью. Но ко второй неделе и этот не особо бурный поток иссяк – мне было не до того и ты, не получив ответа на пару посланий, похоже со спокойной совестью полностью погрузился в свои дела. В общем-то меня это не особо взволновало – выслушав несколько раз монотонное: "Оставьте сообщений", я вспомнил о твоей возрастающей деловой активности в мое отсутствие и прорывающейся тяги к авантюрам всякого рода, и мысленно пообещал себе, естественно, непременно побеседовать с тобой на эту тему по приезде. Другого выхода у меня на тот момент и не было – затруднительно разыскивать кого-либо, кто не рвется к общению, находясь на разных планетах. Естественно, на самом деле найти тебя мне бы не составило ни малейшей сложности – достаточно было бы позвонить по определенному номеру и просто невзначай поинтересоваться твоим местонахождением. "… Если что понадобиться…". Я прогнал прочь эту идею – положение не настолько критично, чтобы подключать их. Честно признать, на обратном пути у меня не было ни грамма желания общаться с кем-либо, и все время полета я именно так и провел – практически не появляясь на людях, уединившись в своей каюте. В те редкие часы, что я покидал её для того чтобы немного размяться я конечно замечал сдержанное любопытство других пассажиров и команды, но никто из них не позволил себе излишней настойчивости или бестактности. Я так и прибыл домой, всю дорогу лелея свои безрадостные мысли. Космопорт встретил своей постоянной суетой и шумом, и делегацией руководства, поспешившего приветствовать меня, едва я вышел из шлюза челнока. Я, рассеяно кивая, прошел через полупустой VIP-зал и уже на выходе, под щебетанье моего секретаря, столкнулся с ним. Не думаю, что и он до того момента заметил меня, все его внимание было поглощено какими-то бумагами, что он держал в руках, читая и одновременно направляясь к своему лимузину, припаркованному, как и мой, прямо у входа. Но тут уж разминуться или проигнорировать друг друга нам бы не удалось. - Добрый день, - рассеянно-отвлеченная прохладная улыбка. – Ты только что прибыл? Секретарь мгновенно испаряется, чтобы тут же материализоваться перед моим авто, с выражением максимального почтения распахивая дверцу. - Да. А ты какими судьбами здесь? - Встречал груз – пара контейнеров, - его пальцы привычно теребят повязанный на шее шелковый шарф. – Хотел убедиться, что они не повреждены. Не думаю, что он поспешил бы лично принять груз, если бы там было что-то из личных вещей. Скорее всего опять какой-то материал, связанный с работой или исследованиями. А может пополнение в одну из его коллекций. - Какой-то заказ? Ты не будешь против, если я тебя подброшу? - Нет, конечно. Все соблюдено – немногие знают, что мы с ним – официальные партнеры. Лишь часть из знающих в курсе, что это партнерство часть власти, связывающей нас, наших обязанностей, унаследованная мною от моего предшественника. Всего несколько самых осведомленных догадываются, что это лишь формальность: в реальности наша связь продлилась не дольше недели после моего назначения, по прошествии которой все в миг рухнуло, едва мне доложили, визируя текущие распоряжения, о том, что ты жив, обнаружен в одном из полицейских участков. И только я знаю, насколько желанен он был для меня еще за год до того, когда я был всего лишь простым стажером, одним из его подчиненных. А так, для окружающих, не посвященных, мы – старые добрые друзья, которые теперь, к сожалению, не имеют возможности часто видеться – дела, дела…
Mellon: Я поднимаю экран, отделяя салон от водителя и сидящего рядом с ним секретаря, достаю из бара два больших каплевидных бокала, разливаю коньяк из темной бутылки. - Как у тебя дела? Давно вернулся? Действительно, мы давно не виделись. Несколько месяцев, а если принимать во внимание только живое общение – так и вовсе больше полутора лет. Ни он, ни я не торопимся, ждем пока маслянисто поблескивающий нектар в бокалах вберет в себя часть тепла наших пальцев. Он покачивает свой бокал, при этом глядит прямо мне в глаза, что для него уже само по себе неслыханно. - Ты о последнем конгрессе? Через три для после твоего отлета. Первый глоток, я улыбаюсь в ответ. - Похоже наша СБ вообще расслабилась – так часто позволять нам одновременно отсутствовать на планете. Я понимаю, что если с нами что-нибудь случиться, правительство обезглавлено не будет – на наше место уже через пять минут назначат других, но не до такой же степени. - Не преувеличивай. Временно исполняющих обязанности – да, не спорю, но чтобы полноценно заместить тебя или меня – нет, к этому мы еще не готовы. Может быть через пару-тройку лет… Я не надеюсь что мягкий полумрак салона скроет от него как у меня дергается уголок рта. Что ж, в подобном вопросе мне не стоит сомневаться в его компетентности. Конечно, я предполагаю, что остаюсь на вершине лишь на период пертурбации, но одно дело догадываться о чем-то, другое – знать более менее точные сроки. И если сроки так невелики, то значит процесс уже на завершающейся стадии и где-то проходят стажировку наша предполагаемая смена. Но если вырастить и воспитать толкового управленца можно и не у меня на глазах, то заменить его… Похоже он догадывается о чем я думаю – легкий наклон головы: - Нет, речь идет не о тебе, но я сам лично выбирал по несколько кандидатов в последних трех выпусках. Прошение об отставке было подано мною сразу по возвращению. Впрочем, я не просил полной отставки – я готов продолжать работать в прежнем объеме, но хотел бы ограничиться лишь научной деятельностью. Извини, я не хотел действовать через твою голову, но ты как раз отсутствовал. Что ж… Он не хуже меня знает, что это прошение может закончиться его ликвидацией как только он собственноручно выпестует своего приемника, так что же заставляет его идти на столь рисковый шаг? Его, кажется чихнуть никогда не посмевшего, не сверившись предварительно с уставом в том, имеет ли он на это право. Впрочем, о чем я? Не я ли столько сил положил, чтобы если не обрушить, то пошатнуть незыблемую доселе систему? И если сторонним наблюдателям не заметить происшедшего, то мы-то знаем докуда расширился предел нашей свободы, каждый знает длину собственной цепи.
Mellon: Отложив наконец папку с документами, которую до того не выпускал из рук, он отпивает из бокала и не колеблясь рассекаешь скальпелем душу: - Думаю что ты предпочел кремацию… - О чем ты? - Я говорю о ритуале. Насколько я в курсе, дезинтегратор для подобных целей на Кассиусе запрещен. Глоток коньяка, легко покачиваю бокал, не сводя со своего собеседника пристального взгляда, и молчу. Да и зачем мне что-то говорить? Думаю подробный отчет был у него на столе едва только я согласился подписать бумаги по началу процедуры. Впрочем,… наверное оно и к лучшему – я не могу носить подобное в себе и знаю, что только с ним могу быть откровенным. - Выбора у меня практически не было, - оттягиваю глухой ворот форменной куртки, немного ослабляя шейный платок. – Ты считаешь что я вновь поступил неправильно? - Нет, не считаю. Вопрос не в том, что ты сделал, а в том что ты собираешься делать дальше. Молча подливаю себе коньяка, он так же безмолвно отводит свой. И только после очередного глотка: - Ничего. Бровь чуть приподнимается – знакомый мне знак удивления,… с едва уловимой примесью насмешки во взгляде, что само по себе уже интересно, поскольку мало кому может придти в голову, что он способен над чем-то иронизировать. - Я не вижу в этом смысла. Как ты знаешь, проблема исчерпана и я не собираюсь ворошить старые угли. - И ты ничего не расскажешь?… - Он мертв! Никто другой и не заметит, что я едва повысил голос, но я-то помню, кто сидит передо мной. - Кто, позволь уточнить? - За ним уже выслали мобиль. - Реанимация? Настолько плохо? Ты уверен в компетентности посланных? Извини, я забыл, что это не твоя епархия. - Плохо – это не то определение, которое я бы употребил. Про реанимацию я не говорил – в подобных случаях она не предполагается. И команда достаточно компетентна, это не первая предстоящая им консервация. - Что!? – Он был там все это время и никто не потрудился доложить наверх, - неожиданная злость в голосе, во взгляде. Безадресная, в пустоту. - Как ты думаешь, в каком он теперь состоянии? Но он – "тень", не просто слуга, но и доверенный помощник, при любом сценарии с него полагается "снять" всю информацию, это программируется сразу при наложение начальных блоков, еще в Питомнике. И пока мозг не поврежден наше дело создать дублирующую матрицу. - Но разве тени не используются повторно? Мне казалось… - Конечно используются, но в случае принадлежности кому-нибудь из высших эшелонов с них снимаю слишком большой объем информации, это не может сказаться на деятельности мозга… И потом, мало кто захочет использовать их как тени – возраст, да и корректировать настройку под определенного хозяина повторно практически невозможно, слишком трудоемко и дорого получается. Так что обычно ограничиваются полной чисткой. - Извини, я не знал об этом. - Разве тебя не проинформировали в Питомнике? Ты говорил, что собираешься посетить его, уже можешь позволит себе подобную трату… - Собирался… Но передумал в последний момент. Не признаваться же, что просмотрев весь предлагаемый ассортимент, так и не смог ничего выбрать. Просто потому, что сам с запозданием понял, что ищу не свою "тень", а тень от чужой тени. Перебой, легкое онемение в висках. Однако от меня и не ждут ответа: - Понятно… Он откидывается на сиденье, еще больше отстраняясь от меня, кажется собирается еще что-то добавить, но тут шофер тормозит перед небоскребом, где расположены его апартаменты. Андроид подскакивает к дверце, распахивая. - Прощай, было приятно пообщаться. - Взаимно… Счастливо. Не забыв до того небрежно брошенную на сиденье рядом папку, выходит из машины и пока мы не отъехали, я вижу как он идет к лифтам, не замечая подобострастных поклонов чужих, а может и своих, слуг и рассеяно кивает в ответ на приветствия знакомых.
Mellon: Произошедший разговор нисколько не встревожил меня – устранившись настолько из моей частной жизни, он никогда не приблизится вновь. Тем более для того, чтобы ударить. Это не его стиль, не его характер. И, если уж быть откровенным, думаю ему вообще все произошедшее глубоко безразлично. Конечно, это слабо стыкуется с тем, что тогда, в самом начале он так активно участвовать во всем, но едва только я попросил его не вмешиваться, он похоже потерял всякий интерес к происходящему. За исключением того, что, как и прежде, ему ежедневно поступают сводки о состояние моего здоровья. Что ж, должность обязывает… Интересно вот только, а кто бдит по его поводу? Но все это пустые размышления, я выбрасываю их из головы едва только на табло лифта вспыхивает символ "P". Наш дом встречает меня тишиной, нарушаемой лишь стрекотом роботов-уборщиков. Я привычно высказываю сам себе все, что скажу тебе, едва только ты соизволишь появиться – мог бы и встретить, столько времени врозь! – когда меня настигает непривычность ощущения – слабый аромат отдушек и дезинфекции, и отсутствие каких-либо иных запахов. Жилой помещение не может так пахнуть! И твой… наш дом никогда не пахнет только чистотой и стерильностью… Сигнал визора, еще не слышимый в холле, пульсирует в мозгу. Я щелкаю по браслету: - Слушаю? И голос, уже без следа недавней иронии или раздражения, лишь тень усталости: - Мне только что доложили – несанкционированное подключение к одному из наших серверов… - Атака? - Нет, вход с альфа-доступом, три дня назад, - короткая пауза и, выдохом: - Терминал был твой, домашний. Угли… И уже знакомый приступ, хвост его фразы сквозь вату, мои онемевшие губы: - Мне необходима… - Что? Что ты говоришь? Глотаю воздух, восстанавливая дыхания, пульс. - … Вся информация, которую он скачал или просмотрел у вас. И все материалы по этому делу – мне, немедленно! Еще одна пауза. - Конечно. Лучше я передам ее тебе с одним из моих курьеров, но ты можешь прямо сейчас просмотреть большую часть у себя – не думаю, что он убирал следы. - Да, и диск. Ты знаешь какой, помнишь.
Jethro: Ну, Мэл, чем дальше, тем мудреней...
Mellon: Еще скажи, что я что-то обьяснить обещал. :Р
Jethro: Не-е-е, ты мне другое обещал - на мыло...
Mellon: Над мылом я думаю - тяжело с непривычки. :)
Jethro: Ну до чего ж я терпеливая!..
полная версия страницы