Форум
Тонкость шахматной партии
Mellon: Все фиговое. Название – обнять и заплакать, но менять пока нет желания. Ладно, может потом сменю на что-то разумное, доброе, вечное… Куда-то не туда меня поволокло. Пуповина эта – фик на ненаписанный фик это я вам скажу уметь нужно! Так что страдайте, если есть желание. В оригинале действительно был фик. Я действительно взвизгнул, автор почему-то перестал писать (не знаю, может уши заложило, координация нарушилась и он теперь до клавы добраться не может?). В прочем я тоже ни фига не написал. А обещал. Тому самому автору. Ну да ладно, может увидит. Может даже догадается что это то самое, обещанное. Если честно, я уже сам не понимаю, причем тут тот недописанный фик. А уж первоисточник и рядом не лежал. Но это же и не важно? Главное – точка опоры! Воротим! Итак, не говорите что я вас не предупредил – это слэш. Ну секса я вам предложить вряд ли смогу, но это вообще не по моей части. А вообще-то эпизодов будет много. Ага, я даже план написал, впервые в жизни (в это месте я раскланиваюсь и расшаркиваюсь). Получается пока десять. Сейчас выкладываю один. Ага, оцените! Это я типа "маленький рассказик" накропать хотел. Все, теперь кажется все… Нет, чуть не забыл, ДЕТИ, ВОН ОТСЮДОВА! А то потом еще вдруг мне станет стыдно? Типа, за развращение и все такое. P.S. Страж, потом можешь потереть, я просто надеюсь что один человек здесь увидит.
Ответов - 74, стр:
1 2 All
Mellon: Сереющее небо за окном, блики прощающегося солнца на металле, мрачность наползающих туч с отблесками уже зажигающейся вечерней иллюминации, а может дальнего пожарища на брюхе. Пальцы, на несколько секунд зависнув над доской, переставляют ферзя. - … Мат. В моем вздохе печаль напополам с облегчением, он поднимает неожиданно смеющиеся глаза… Так редко можно увидеть не то что смех, просто тень улыбки на его лице. - Благодарю за принесенный в жертву вечер. Тихая насмешка, узкая кисть подхватывающая бокал в приветственном жесте. Молча салютую своим бокалом и расслаблено устраиваюсь в кресле поудобней. Слуга тенью меняет блюда, подливает вина. Неспешная беседа в приятной компании… Я огладываюсь на окно – уже стемнело и можно сославшись на поздний час, обилие работы и прочее, прочее… Хозяин вновь понимающе усмехается и поднимается первым: - Не смею задерживать более. Надеюсь я не очень утомил тебя. В любом случае – следующий раз я в твоем полно распоряжение и развлечение ты волен выбирать сам. Прости, я действительно не подумал, что ты можешь не любить шахматы. Что же поделать, привычка! На последнем слове он запинается, на лице проступает легкая гримаса боли, лишь намек, как будто на миг отдергиваю легкий занавес, обнажая душу. Только вот тут же все смывает волна упавших на лицо волос. Намеренны жест. Мне не остается только распрощаться, произнести все приличествующие случаю пустые, но вежливые слова и я покидаю дом в котором похоже никогда так и не стану желанным гостем. Когда-то у меня был шанс пробить этот панцирь формальной вежливости, но я его упустил. Явно. Хотя я великолепно знаю дорогу до двери, непременный слуга увязывается следом. Похоже что и не зря, видимо я все таки слишком устал, раз уж предположить опьянение я не могу. Я начинаю плутать слабоосвещенными коридорами, пока безмолвный до того слуга не соображает что происходит и не перехватывает инициативу. - Сюда, пожалуйста. Трудно понять, как можно указывать кому-либо дорогу, при этом держась на шаг сзади. Никак особая наука, понятно дело, преподаваемая только обслуге. Мы наконец-то почти доходим до двери, минуя еще один короткий коридорчик. Дверь в одну из комнат, кажется прислуги, оказывается распахнутой настежь и мой провожатый, освобождая мне дорогу, заботливо захлопывает её перед моим носом за секунду до того как я сам успеваю толкнуть её. Я замечаю лишь аскетичное убранство крохотной комнаты освещенной пульсацией телеэкрана и напротив него – свернувшуюся калачиком фигуру на диване. Наконец тот же слуга набрасывает мне на плечи плащ и с порога следит как я сажусь в машину. Возможно, хмыкаю я про себя, все таки проверяет мою координацию – вдруг я не доеду до дому? Отвечай потом за меня… Я вырываюсь из потока машин, сначала просто прижимаюсь к обочине, потом все таки решаюсь не хамить и заезжаю на стоянку. Конечно, оставь я машину даже прямо перед центральным входом этого огромного торгового центра, никто бы и пискнуть не посмел что против, но… Зачем мне это? Расслабленно рассекаю нарядную толпу, прогуливаюсь вдоль витрин, сам не очень понимая, что ищу. Один из консультантов рискует приблизится, сопровождая едва ли не каждый шаг почтительным поклоном. - Что вам будет угодно? Если бы я знал! Рассеяно оглядываюсь вокруг. - Здесь… где-нибудь есть цветы? У бедняги глаза едва не вылезают из орбит от усердия. - Да, конечно, на втором этаже. Прошу вас, пройдемте, - он указывает мне дорогу, не переставая что-то щебетать. Ну хоть больше не кланяться как болванчик – и на том спасибо. В цветочном отделе я трачу минут десять на придирчивое осматривание роз, наконец выбираю одну, сую продавцу купюру и не дожидаясь сдачи выхожу вон.
Mellon: На выезде со стоянки, пока я выжидаю возможность вклиниться в транспортный поток, замечаю на противоположной стороне улицы огромный мебельный магазин. Образцы выставлены напоказ, имитируя разнообразные по назначению и стилю комнаты. Покупатели прогуливаются прямо по витрине, выбирая, примериваясь к понравившимся вещам. Кто-то сидит, развалившись в кресле, кто-то заглядывает внутрь шкафов и понимающе кивает словам суетящегося подле консультанта. В одном из окон-комнат парень примеряется к короткому диванчику, пытается прилечь на него, но места действительно мало и он сворачивается, подтягивая ноги. Я усмехаюсь и тут замечаю просвет среди машин и трогаюсь с места. Однако уехать получается не далеко – на первой же развязке мы замираем в тягучей пробке. Минут десять я безропотно дергаюсь на каждое движение впередистоящего автомобиля, потом мне это надоедает и я начинаю нервно оглядываться по сторонам. Конечно, не окажись я в центре потока, я бы уже давно вышел из машины и прошел оставшиеся до поворота пару сотен метров пешком. А там – еще примерно столько и вот я у дома. Но не бросать же автомобиль посреди постоянно забитой улицы? Черт! Мой взгляд цепляется за розу небрежно положенную мною на соседнее сиденье и мозг перещелкивается, переключается на тебя. Я невольно тянусь за телефоном, собираясь позвонить, хотя бы на болтовню отвлечься – конечно, ты не упустишь случая высказаться по поводу моих поздних приходов домой. При этом оба старательно делаем вид, что твое-то "почти всегда" присутствие дома ну никак не связанно с тем, что вообще-то ты работаешь по системе "офис на дому". Мне еще только не хватало чтобы ты этот самый офис перетащил куда в другой конец города и приползал домой часам к двум ночи, с единственным стремлением чтобы я заткнулся побыстрее и дал тебе выспаться. Нет, я передумываю и откладываю трубку в сторону. Еще один рывок вперед. Интересно, что ты сейчас делаешь? Вряд ли возишься на кухне – у меня хватило совести позвонить тебе перед уходом и сообщить куда я направляюсь. Следовательно наш традиционный "семейный" ужин в начале уик-энда мигрирует… скорее всего в завтрак. Так что ты делаешь? Выщелкиваешь на клавиатуре последние распоряжения? Что-то проверяешь-пересчитываешь? Или уже выключил комп. И тогда, как обычно, ты сейчас сидишь… Нет, даже лежишь на диване в холле перед телевизором. Возможно даже уснул, положив голову на подлокотник, потому как подушки валяются по полу и тебе конечно же неохота их собирать. Скорее всего ты лежишь сейчас совсем как тот парень в витрине магазина, это твоя привычная поза – подтянутые к груди ноги, пальцы переплетенные захватом. Иногда ты расплетаешь их и бездумно щелкаешь кнопками пульта, перескакивая с канала на канал. Или, если ты уже заснул, устав от ожидания, не выключенный телевизор играет сполохами на твоем расслабленном лице, почти как… Я прозевал момент когда пробка рассосалась и очнулся, дернулся только когда позади взвыл клаксон проезжающего автомобиля – возмущенный водитель со всей дури бил по рулю, руладами сигнала вспугнув всех прохожих вокруг. Даже не поленился чуть подрезать меня и высунувшись из окна осыпать ругательствами. Смешно. Мне достаточно было опустить затемненное стекло и лишь немного выглянуть наружу. - Что? – думаю даже если бы он, явно навеселе, не понял кто передним, выражение моего лица в тот момент было достаточно чтобы у кого угодно моментально прочистились мозги. Машина взвыла и пропала в какой-то подворотне. Плевать! Меня совершенно не интересовала, сколько дней или лет этот мужик будет дрожать в ожидание расплаты. Меня вообще ничего из происходящего вокруг не интересовало. Я развернулся прямо посреди перекрестка и рванул обратно. Зачем? Возможно чтобы всю оставшуюся жизнь думать над тем, не было ли это моей ошибкой.
Hell: Высказаться можно?
Mellon: А почему нет? Даже о том что автор мудак и безграмотный - тоже можно.
Mellon: Извиняюсь, но более-менее прочитаный вариант я оставил дома. Ну незнал, что форум очнется. Когда все это произошло, до конца действия моего контракта оставалось тридцать четыре дня. Первый этап был уже практически полностью завершен. Тонкая, скрупулезная работа – перебрать человека по органам, до последнего нервного окончания. По списку клонирований подколотому к счету что лежал передо мною на столе, можно было изучать внутренне строение человека. Не сказать чтобы это было так необходимо,… Нет, не изучение анатомии – само клонировани. Скорее всего все же просто мой каприз, извечное стремление сделать все идеально. Каприз с легким налетом занудства, сказал бы ты… Еще скажешь. Естественно, полагающийся мне гонорар не мог бы перекрыть сумму необходимых выплат, но я и не мог позволить себе такой разовой утечки со своего счета – это могло бы вызвать массу лишних, не нужных особенно в подобной ситуации, вопросов. Но мы заранее организовали перекрывающее, полуторакоэффициентное, поступление на анонимный счет в одном из местных отделений банков, с которого и должны быть оплачены все необходимые расходы. А в тот вечер, решив посвятить его административной части своей работы, я уже собирался вызвать секретаря, и заняться разбором накопившихся бумаг, когда ко мне ворвался Отторн. Буквально влетел – полы распахнутого плаща порхают за его спиной, а еще на шаг позади семенит его секретарь-андроид. Отторн глава администрации клиники, ежегодно назначаемый и утверждаемый здешним Советом попечителей. Еще одно странное слово, очередной анахронизм, которыми известна эта планета. Вообще половина здешнего лексикона составляют слова не используемые больше нигде в Галактике, так что первое время мне приходилось часто сверяться со словарем устаревших слов и понятий, пока я не заказал себе обучающую программу… Так вот, в этот раз вид Отторна вызвал у меня воспоминание еще об одном слове невольно подслушанном в самом начале моего пребывания здесь. Я шел по рекреации и кто-то из персонала, естественно низшего звена, увидев меня, произнес: "Вампир". Достаточно четко, чтобы я услышал, хотя на это, несомненно, говоривший вовсе не рассчитывал. Естественно, как только я добрался до своего компа, я нашел это слово в одном из словарей. К своему стыду должен признать, я ничего не понял из прилагавшейся статьи. Даже запросил несколько источников, приведенных в рекомендациях, из местной библиотеки, тщательно их изучил, но все равно так и не разобрался. Видимо какое-то устаревшее, дикое представление о донорстве? Ведь глупо же, в самом деле, предполагать, что в действительности могло когда-либо существовать что-то подобное – это же просто смешно, кровь не могла усваиваться через желудок или кишечник. Ну разве что как белок. И тем более непонятно, причем тут я. Конечно, я не ограничился письменными описаниями, я просмотрел какие-то изображения. Полный бред! Но я немного отвлекся. Итак, в мой кабинет ворвался Ричард Отторн. - Вы конечно уже слышали новости? У него был несколько расфокусированный взгляд, видимо новости действительно потрясающие. - К сожалению еще нет. Я уже несколько привык к подобным вторжениям. Нет, не к сообщению каких-либо новостей разной степени значимости, а именно к непременному появлению кого-то в моем кабинете. Не понятно, зачем было необходимо создавать такую коммутаторную сеть по всей клинике, если каждый раз все стремятся появиться лично. Или это только ко мне, как к чужаку, такое особое отношение? Секретарь Отторна включил стоявший тут же, в углу кабинета, телевизор, всепланетные новости, по нижнему краю бегущая строка. Репортаж явно "горячий" – на переднем плане временами мелькает то ли человек, то ли андроид… Нет все же это был человек – слишком невнятная дикция. Он что-то бубнил о произошедшей аварии. Вперемешку, явно с нескольких камер, выхватываются разрозненные куски картинки – обломки полуобгоревшего аэромобиля, роботы растаскивают их, мельча пневмо-ножницами, врачи грузят кого-то на воздушные платформы. Диктор, уже в студии, быстро зачитывает последние подробности с невидимого зрителями дисплея, но я уже не вслушиваюсь, в принципе для того чтобы осознать степень смятения достаточно одного слова, часто мелькающего в новостной ленте – Аюлат. Но я еще выхватываю из картинки снимок двух парней лет двадцати-пяти, два улыбающихся лица – рыжий и зеленоволосый. У первого волосы убраны назад, только две длинные пряди, золотящиеся на солнце, струятся по вискам. Второй стрижен короче и волосы темно-зеленые, как листья трехсотлетнего дуба в центральном сквере клиники. Надо же… Тем временем телефон Отторна взвился до самой высокой ноты: - Да? - и затем, заслонив микрофон рукой, уже мне: - Нам необходимо будет переговорить позднее. Сейчас… Он отвлекся, вслушиваясь. "Помоги нам небо!" – пробормотал он и забыв о том, что хотел сказать устремился вон. И я, ни секунды не колеблясь, прошел следом.
Mellon: К тому моменту как мы поднялись на крышу операционного блока, на расположенной там посадочной площадке уже собралась большая часть дежурного персонала, в ожидание реанимационного флайера занятая обсуждение всех известных на тот момент подробностей произошедшего. Глядевшись, я решил присоединиться к одной из групп, центром которой является заметно взвинченный Хьюго Селленс – ведущий пластик клиники. - Что ж, и вы в курсе? – поприветствовал он меня. – Это же надо, как нам повезло! – тонкие губы причудливо изогнулись в кривой улыбке. Сложно сказать, является ли Селленс рекламой или антирекламой отделению где сам работает уже лет двадцать. Конечно, пластик с таким… несовершенным лицом – это странно. С другой стороны, многие из специалистов других отделений, да и из самой пластики, если уж возникнет необходимость, стремятся воспользоваться именно его услугами. Я присел на парапет неподалеку от Селленса, закинул ногу за ногу и, глянув вниз, поинтересовался: - В чем вы видите везение? Будучи далеким от тонкостей местной политики, я и то наслышан что Сарана, несмотря на ваш вечный нейтралитет, о котором проинформированы, как мне кажется, все на сотни парсеков кругом, отнюдь не является близким деловым партнером Аюлата. Селленс оседлал парапет. - Именно о том я и толкую! Стоило нашему правительству надумать расшаркаться с этими…, - он пренебрежительно дернул подбородком куда-то в бок, - Ясно дело, не забыв хорошенько прогнуться и перед унийцами, как нате вам – сынок посланника умудрился грохнуться именно на нашу землю. Причем, если верить моим источникам, это еще не самая печальная на сегодня новость. Единственное – разве что этот агрегат рухнет прямо сейчас, - добавил он глядя на примеряющийся посадке флайер. И с чего-то подмигнул мне: - Наш уважаемый Отторн несомненно вздохнет с облегчением. Даже если ради этого придется пожертвовать десятком-другим народу из персонала. Я ничего не понял из этой тирады, но переспрашивать не рискнул – флайер наконец-то опустился на площадку, откупорил с чмоканьем шлюз и андроиды выкатили две платформы, на одной из которых лежал черный пластиковый мешок, более-менее сохраняющий очертания человеческого тела. Вокруг несколько бестолково засновали люди. Нам с пластиком можно было не торопиться – маловероятно что после подобной аварии наши услуги могли понадобиться немедленно. Один из врачей, прибывших на флайере, что-то втолковывал Отторну, излишне бурно жестикулирую, потом в сердцах плюнул прямо перед собой, развернулся и направился к лифту. Лицо у руководителя клиники вытянулось еще больше, хотя челюсть у него и так несколько великовата. Возле платформы на которой лежал похоже единственный выживший пострадавший суетились люди и андроиды, заслоняя её от нас. Только раз мелькнули те самый рыжие волосы. Я сцепил пальцы, обхватив колено. - Интересно…, - пробормотал Селленс. Кажется я невольно вздрогнул. - Что? - Интересно, кто из них двоих был сыном посланника? - Разве это имеет сейчас значение? Главное… - Думаю это как раз немаловажно. Милый мой, вы явно пропустили львиную часть того, что выудили новостийщики: эти ребята были партнерами, и один из них – саланез.
Hell: Нет. Классно. Мне нравится. Здорово.
Mellon: Мне обещали глум! Обещали! Бу!
Mellon: Листья шлепали распахнутыми ладонями, ветер хлестал дождем по стеклам. Я очнулся или от сна, или от забытья, не сразу поняв где я нахожусь – во сне, как часто бывает, успел вернуться домой, к тебе. И теперь обилие звуков в замкнутом, закрытом пространстве почти оглушает. Потягиваясь, я разминаю затекшее тело, одергиваю манжет чтобы взглянуть на часы. Три часа минуло. Значит мне все таки удалось поспать. Поднимаюсь и, дойдя до окна, чуть приоткрываю одну створку, впуская свежий воздух, пряную смесь ароматов сырой земли и прелой листвы. Вроде такая мелочь, но недоступное в нашей обыденности чудо – запах деревьев, травы. Это и послужило причиной, я специально выбрал это место для тебя, зная что тебе здесь понравиться. Вернее понравилось если бы… Если бы… Открывается дверь, входит медсестра с миниатюрным подносом. Несколько ампул, шприц, прозрачный контейнер раствора. - Доброе утро. Вам удалось отдохнуть? - Да, благодарю вас, - стараюсь чтобы улыбка получилась как можно безмятежней. Хорошо что услужливый персонал перестал меня донимать. Понадобилась неделя на то, чтобы прекратить эти бесконечные: "Вам лучше поспать… Вы не бываете в своей комнате… Вы же понимаете…". Все я прекрасно понимаю – от моих бдений, от постоянного присутствия в твоей комнате ничего не измениться. Ты даже не догадываешься о том что я рядом – я уже вне твоего мира, как и все происходящее вокруг. Что-то дежурно воркуя девушка меняет капельницу, заряжает шприц. Содержимое одной ампулы отправляется в мешочек на середине провода от капельницы. Оставшиеся – два укола в твою истонченную руку. - Вам… - Если можно, что-нибудь от головной боли, - лишь вежливость, дань условности общения – она кивает и выходит, по дороге прихватывая со стола вазу с пожухшими цветами. Возвращается минут через десять. В одной руке все тот же поднос с высоким стаканом и крошечной тарелочкой с парой таблеток, в другой – ваза пониже прежней с букетом опавших, еще влажных, листьев. Удивленно смотрю на багряно-желто-зеленую смесь. - Зачем? Не лучше ли… Но она прерывает меня, отрицательно качая головой. - Доктор распорядился. Вашему… другу…, - она запинается на определение – я не озвучивал наших взаимоотношений и, понятно дело, толкование может быть каким угодно. – Вашему другу должно понравиться. - Ну если доктор настаивает, то конечно…, - натянуто улыбаюсь я. Но когда сестра выходит, напомнив мне что завтрак будет подан сюда, как и обычно, через пол часа, я едва сдерживаюсь чтобы не вышвырнуть листья за окно. Какого черта? Зачем это лицемерие – ты уже два года как не узнаешь себя в зеркале, не реагируешь на старых знакомых. Уже пол года как перестал замечать какие-либо раздражители вроде света или звука поблизости. И уже пару месяцев отказываешься принимать пищу… Черт! Я возвращаюсь в глубь комнаты, к своему креслу и оттуда в тиши наблюдаю за тобой. Ты просыпаешься, открываешь глаза и смотришь на пестрый букет на столе. Точно так же как вчера смотрел на молочно-белые розы, а до того… Глупость конечно – просто ваза располагается как раз перед твоими глазами. С другой стороны, это все ж таки лучше чем мутно пялиться в стену. Разжевав таблетки, я медленно тяну воду из стакана, наслаждаясь горечью.
Mellon: Через час очередная доза обезболивающего и ты засыпаешь, а я отхожу. В соседней, моей комнате, долго стою под холодным потоком душа, пытаясь окончательно проснуться – ты не должен видеть моей заспаности, усталости. Не должен поймать тревогу. Сверившись с часами, включаю видеофон и привычно выбиваю на клавиатуре номер. Ты отвечаешь не сразу, когда я уже начинаю волноваться – это время оговорено нами заранее. Я всегда звоню в одно и тоже время. Так удобно тебе и мне. Когда на экране наконец-то появляется твое лицо, немного недовольное, как будто чем-то обиженное, я облегченно выдыхаю. - Доброе утро. Как ты? Интересно, не я листал причиной твоего явно плохого настроения? Но за миг до того как я успеваю додумать, ты опускаешь лицо вниз, стряхиваешь волосами, сметаешь гримасу с лица. - Привет! – легкая улыбка на губах. – А ты как? Когда ты вернешься? – и едва различимая тень прежнего недовольства: - Интересно, и кто позволил тебе уехать так надолго. - Дела, - усмехаюсь я. – Дела…. - Вот как? А я? Дождь уже давно прекратился, да и ветер стих, так что твоя комната встречает меня привычным мерным посипыванием аппаратуры. По крошечным экранам пульсируют осциллограммами. Все нормально, все без изменений. Я привычно прохожу к креслу, нашариваю книгу на тумбочке под рукой, нахожу закладку. Машинально поднимаю глаза на тебя, но ты как и прежде слепо смотришь перед собой. Я никогда не обманывал себя, я не настолько лицемерен – я тут не из-за тебя. Тебе это вовсе не нужно, я и так щедро оплачиваю твое пребывание здесь и от самого незаметного из персонала клиники тебе больше проку, чем от меня. Да, я пытаюсь ежедневно разговаривать с тобой, читать тебе, просто сидеть рядом, поглаживая полупрозрачные пальцы под пергаментной кожей. Но все это пустое - я лишь пытаюсь замолить свои грехи. Возможно еще и вымолить у судьбы наше будущее. Буквы плывут перед глазами... Что мне стоило тогда последовать его совету? "Уходи." И ничего нет. Морок, наваждение. Но смог бы я внушить себе что мне все лишь привиделось? И не было ничего. Ни его выдоха, заставившего меня тогда обернуться, ни фигуры со сложенными на груди руками, застывшей изваянием в коридоре. И этого "уходи" еще одним выдохом. Но мне уже не проверить, что бы было – я опустился на колени возле дивана на котором перед потушенным телевизоре спал ты, провел тыльной стороной ладони по твоему лицу. Потом, сдирая перчатку с руки, пробежал пальцами по виску, до уголка губ – не мираж ли?… А он все так же стоя в коридоре и глядел на нас сквозь проем двери.
mira: Не а че неплохо. Я бы сказала даже очень неплохо. ( а говорил бездарность. Че прибедняешься!!!)
Mellon: К привычному сипению аппаратуры присоединился новый звук, всверлился тонкой занозой в мозг, не отпуская. Ах да, всего лишь сигнал вызова… Я поднялся, мимоходом оправляя сбившее одеяло, укрывая тебя поплотней, и вернулся к себе, к видеофону. У него было какое-то отстраненное выражение лица. Будто бы это не он мне звонил, а наоборот, как будто я оторвал его от чего-то важного, вклинился в мысли. - Рад тебя видеть. Он промолчал, несколько минут рассеяно разглядывая меня. Что ж, я тоже предался созерцанию – в конце-то концов мы не встречались больше года. Едва заметные морщинки вокруг глаз – привычная усталость, складка в уголке рта – неожиданная горечь. Я попытался догадаться, представить себе, что происходило с ним все это время… Но тут он вышел из прострации. - Добрый день… У вас же день? Извини, связь очень некачественная в это время года. Ну конечно! Вот откуда такая пауза. Видимо я все-таки не до конца проснулся – элементарные вещи с трудом доходят. - Меня попросили поговорить с тобой…, - не дожидаясь моей реакции продолжил он. – Ты слишком долго отсутствуешь, пора вернуться. - Нет, ты ведь знаешь, я не могу уехать сейчас! Тонкие, но такие сильные – я знал – пальцы едва коснулись лежащих перед ним на столе бумаг, блеснул в свете настольной лампы диск. - Это не так, - мягкий голос успокаивал, убаюкивал. – Ты не совсем прав - я запросил данные о его нынешнем состоянии. Да, конечно лучше ему не стало… И уже никогда не станет, но состояние не настолько критичное, у него еще есть не меньше полугода. Ты же не должен, не имеешь права в такой степени пренебрегать своими обязанностями. В конце-то концов ты должен решить… - Да-да, конечно… Я закрыл лицо ладонями – жест, который я могу позволить себе в присутствие лишь вас двоих. Глупо, как я не подумал об этом раньше: ты остался там и кто его знает, не придет ли кому на ум, что вся эта затея изначально была напрасной. И они могут… Нет, я даже про себя побоялся докончить эту мысль, в самом деле побоявшись накликать беду. - Да, - повторил я. – Я вылечу ближайшим рейсом… И через короткую паузу добавил, сам себя презирая за просительную интонацию в голосе, которая конечно не могла укрыться от него, но на которую ему, скорее всего, было наплевать: - Но ведь я смогу еще вернуться сюда… Когда… Он благородно не дал мне довершить фразу. - Без сомнения. Я сам договорюсь со специалистами о том, чтобы с тобой связались как только возникнет необходимость.
Mellon: В тот вечер, вернее уже ближе к утру – все-таки я не избег привлечения к общей суматохе царившей в лабораториях клиники – мне, наконец-то удалось уединиться в тиши собственного кабинета, вернуться к не выключенному компьютеру и пролистать информацию по Аюлату с пары новостных серверов. Признаться, меня сильно раздражал тон многочисленный публикаций, которые я там обнаружил, и я, посчитав что выуживать из них крупицы фактов излишне утомительно, просто пробежал глазами несколько ссылок-справок по интересующему меня вопросу. Конечно, ничего нового, неизвестного мне до того момента я не узнал. Набор стандартных характеристик. Открыта зондом-разведчиком более двухсот лет назад… начало экспансии, дотированное тем же годом… первоначальное население – саланез – предположительно потомки какой-то экспедиции-эксперимента, но информация не проверенна… Интересно, как и что предполагается проверять, если новые хозяева планетарной системы, частью которой является и Аюлат, не позволяют кому-либо посещать планету? Помниться все исследовательские экспедиции были выдворены из системы сразу после высадки первого эсминца на Аюлат – то самое начало экспансии. Новые владельцы – мааны… А ведь именно о них я, как, думаю и многие другие, в первую очередь думаю когда слышу "Аюлат". На данный момент является центральной планетой союза маан – предыдущий центр, в системе Эюнорот, считается непригодным для жизни из-за гаснущей звезды. Ну что ж, маанам можно только позавидовать. Те же унийцы были бы счастливы уже только получив один Аюлат под свою протекцию – в Галактики не так уж часто попадаются планеты класса "Терра". А в систему Аюлата входят еще и четыре планеты – для жизни не пригодны, так хоть недра нетронуты и достаточно богаты, по информации с зондов-шпионов. Мааны – воинственный союз, включивший в себя семь планетарных систем, помимо Аюлата и Эюнорота… Население поделено на касты… Главенствующей в любой колонии является каста собственно маан… Что-то подобное мне уже доводилось слышать. Интересно, не об этом ли собирался поговорить Отторн? Только мне стоило вернуться мыслями к тому, так и не состоявшемуся разговору, как засвистел видеофон на моем столе. - Вы еще не ушли? Вот и славно – если вас не затруднит… Возможно меня и затруднило бы, но любопытство перевесило: - Через час вас устроит? - Да, конечно, - Отторн несколько безразлично кивнул и отключился. За отпущенный мне час я успел принять душ и переодеться в свежую одежду. Потом проглотил чашку черного кофе без сахара. Часы показали что у меня еще осталось двадцать пять минут до назначенного времени… И почему-то именно в этот миг я решился, сделав небольшой крюк, пройти через реанимационную в отделение трансплантологии, хотя перед тем откладывал неизбежное. Возможно дело в было просто во времени – в этот час все пациенты клиники непременно спали, в крайнем случае напичканные успокоительными. А может просто мне подсознательно не давало покое увиденное сегодня лицо… Тот самый выживший парень… В любом случае, заколебался я лишь уже стоя под ионизирующим душем в шлюзе перед реанимацией, и посчитал малодушием разворачиваться и уходить. По полу огромной, большей частью свободной палаты, между платформами, разделенными на боксы задернутыми звукопоглощающими шторками, сновали роботы-уборщики, подбирающие мельчайшие пылинки и рьяно борющиеся за полную стерильность доверенного их стараниям помещения. Я скользнул взглядом по списку пациентов, находя знакомое имя, затем проследовал до нужного мне бокса и, стараясь производить поменьше шума, зашел внутрь. Мерное сонное дыхание, тихий посвист оборудования, разметавшиеся по подушке волосы. Еще два шага вперед, я прижал пальцы к пульсирующей на шее артерии. Так же как тогда… Только тогда безвольное тело полусидело в откинутом кресле, голова, зафиксированная под шлемом, была не видна – лишь чуть отвисшая нижняя челюсть со струйкой подсохшей крови в уголке рта. Запястья сбиты манжетами фиксаторов, толстые металлические обручи охватывают поперек тела, ног. Я зарядил шприц двойной дозой, придержал челюсть рукой и вколол препарат снаружи под язык, в мягкие ткани. - Ну же, потерпи еще немного… А после этого так же следил за пульсом. Только тогда он был угасающим. И лишь убедившись что все сделано, щелкнул тумблером, освобождая тебя, а затем вызвал андроидов – тело полагалось переместить в другое помещение. Туда, где оно будет ждать своей очереди на утилизацию. Моя же работа только начиналась… Вздрогнув, ты распахнул глаза, совсем черные в приглушенном ночном освещение, на какой-то миг невидящи уставился на меня, потом шумно выдохнул, чуть причмокнул и попытался сменить позу. Но напичканный релаксантами, лишь слабо дернулся и вновь заснул. - Ш-ш-ш-ш… Все хорошо, - успокоительно сказал я кому-то. Возможно себе. Слабо мерцающий циферблат часов подсказал, что у меня еще в запасе семь минут – как раз дойти до админис
Mellon: К моему немалому удивлению меня, помимо самого Отторна ожидало еще множество народа. "Ожидало" – это несомненно громко сказано. Скорее всего руководство посчитало необходимым проведение некоего подобия Совета попечителей в урезанном составе (несколько слабо-знакомых мне весьма представительных личностей восседали во главе стола для совещаний) с привлечений лучших специалистов самой клиники (другой конец стола, впрочем достаточно хаотично, по принципу личностных взаимоотношений). Судя по всему тут не ждали опоздавших – а после меня пришло еще трое, включая уже упоминавшегося Селленса – сосредоточено внимая заву травматологии, чей доклад, впрочем, насколько я мог уловить по концовке сводился к тому, что вверенный его отделению пациент на данный момент пребывает в состояние средней тяжести, а за мозги пациентов он лично не отвечает. При этом он грозно глянул на Алана Каана, с которым он, если верить местным сплетникам, находился в контрах с одного, довольно точно характеризующего местный микроклимат, случая,… Впрочем не имеющего совершенно никакого отношения к происходящему ныне. Каан ответил одной из своих очаровательных улыбок и не преминул заметить, что почему-то посланного им психотерапевта к больному не допустили. - Потому что на тот момент он был без сознания! – огрызнулся его оппонент. - Но нам не сообщили, пришел ли он вообще в себя! Я не могу держать… - Хватит! – рык Отторна, еще и сопроводившего его ударом кулака о столешницу, заставил подпрыгнуть почти всех сидящих за столом и стаканы с водой на нем возвышающиеся. Впечатляюще, не буду отрицать. Специ по ранам и мозгам резко замолкли, сидевший рядом со мною пластик осклабился в ухмылке. В воцарившейся тишине едва скрипнул стул под пресс-агентом клиники, он оглянулся на начальство, дождался милостивого кивка и еще раз шаркнул стулом, чуть наклонившись вперед, опираясь пальцами о край столешницы. - Если мне будет позволено, я бы хотел проинформировать собравшихся здесь о положение в котором оказалась наша клиника… да и не только наша клиника – вся Сарана, в связи с последними событиями. Суть событий я позволю себе опустить, они и без того свежи в памяти у всех собравшихся. Единственное что возможно еще не всем известно – это то что доставленный к нам молодой человек – саланез. Эффектность паузы несколько сретушировал тот факт, что в принципе все были уверенны что именно так и окажется в результате. И еще тем, что на ту минуту мы, в большинстве своем, не до конча понимали, что в этом факте может быть что-то настолько уж неудобное для клиники. Похоже только Селленс… Но я не успел оглянуться на пластика. - Так же, скорее всего, никто из присутствующих здесь господ врачей, - вежливый абстрактный кивок: - не в курсе обычаев и законов Аюлата… - Видимо я проспал пару лекций, - не удержался Каан и мило улыбнулся пресс-агенту… и слегка побагровевшему Отторну. Что ж, еще даже не дойдя до сути из-за которой, я надеюсь, нас здесь и собрали в столь неурочный час, эта импровизированная посиделка начала меня забавлять – любые мероприятия, на моей памяти, обычно протекали намного занудней. Правда, нужно признать, я лично никогда не мог вносить ноту импровизации, оживляя подобные панихиды. Пресс-агент выждал немного и, не дождавшись больше комментариев, продолжил: - … Согласно этим законам, в случае кончины по какой-либо причине старшего из партнеров смешанного союза… Как мне любезно пояснили в представительстве Аюлата, старшим в данном контексте является тот, кто выше по кастовой иерархии, а смешанным – закрепленный официально союз двух людей принадлежащих разным кастам… Так вот, в случае, подобному произошедшему минувшим вечером, младший из партнеров должен…, - концовку он зачитал с листа, сохраняя точность формулировок. – "Должен последовать за скончавшимся". Мне только показалось, или я действительно услышал как клацнули зубы Алана Каана? Так вот почему так нервничал Отторн и психовал Селленс – похоже клинику пытаются склонить к умерщвлению пациента.
Mellon: А теперь на бис для одной милой барышни: Пожалуйста, в след.раз будьте поаккуратней. Нет, меня ваше письмо не обидело не оскорбило – оно меня порадовало, мне было приятно читать комплименты который я, увы, не заработал. Просто я по своему опыту знаю что часто после подобных писем многие фикеры умолкают, боясь не соответствовать тем авансам, которые им дают да, это не мой случай, да, я слишком заматеревший и самовлюбленный, меня этим не проймешь. Именно поэтому я выкладываю продолжение. Несмотря ни на что.
Mellon: mira, так ведь годы и годы тренировки и вот он, я - образец скромности.
Mellon: И как это называется? Куски фика не прошли! Бу!
Jethro: А большие куски?
Mellon: Нет, я только увидел что одной концовки не хватает, про то, что персонаж пошел в административный корпус. Но не могу же я все проверять!? Тем более, что эта гадость так и не вставила концовку!
Mellon: Вопрос от автора сюда можно? Кто-нибудь разбрался сколько персонажей в фике? Кто это вообще и о чем речь? Мне нужно понять, что я еще уточнять должен в оставшихся частях. Заранее спасибо за посильную помощь.
Jethro: А я наоборот собиралась дождаться окончания, чтобы понять кого сколько. Как-то все несколько смутно, словно ты нарочно все запутываешь. Приходится вчитываться, а хотелось бы, чтобы само вливалось, как вода. Ты ведь не обидишься?.. Я этого не переживу...
Mellon: С чего обижаться? Да, путаю - я ж не отрицаю! Значит совсем непонятно? Эт плохо...
Jethro: Я не говорила, что совсем, Мэл. Просто приходится чуть напрячься, чтобы въехать. Я, кстати, примерно так же пишу, темно и непонятно. Надо бы побольше прозрачности... Блин, не знаю, как сказать, не умею...
Mellon: А я не очень любю прозрачность. Тем более приходится во всю отрываться от первого фика - а что делать? Даже имен нет! Поправляю нимб. Чтобы рожки не жал.
Jethro: Понятно. Тогда я тебе посоветую просто набираться опыта, писать больше, чаще. А нимб ты пока закинь куда-нибудь подальше, рожки тебе больше идут.
Mellon: Я постараюсь. Застенчиво ковыряю пальчиком коврик для мышки. А рожки мне тоже нравятся больше! Особенное если наполировать, вместе с копытками. Мне к ним даже бантик обещали! Но не дали.
Jethro: Так ты б чай сам соорудил! Всего и делов-то - ленточку купить! Ну или отнять у какой первоклашки... ...Э-э-э-э... А может у тебя и хвостик есть?
Mellon: Jethro пишет: цитата...Э-э-э-э... А может у тебя и хвостик есть? Потрясен догадливостью. Ты знала! Знала!
Jethro: Конечно! А ты сомневался? Я все-е-е-е про тебя знаю! (в сторону) Ни хрена не знаю. Но у меня ведь все впереди, не так ли? И нагибаться не надо...
Mellon: Ладно, завязываем фулудить! Гы! Просто я представил картинку: и к пензии Мэл наконец-то смог связать пару слов в фике так, чтобы его сразу поняли. Честно? Не интересно. В первую очередь мне самому - я такие фики не люблю. Та! Как гочорит моя знакомая: "У тебя всегда вермишель". Ну или что-то подобное она говорит.
Jethro: Очень хорошо тебя понимаю. Сама такая же, и вермишель у меня вечно разваривается... Надо будет тоже ченить написать, чтобы дать тебе шанс отыграться. Но ты ведь продолжение не передумал выкладывать? А то застращала тебя на самом интересном месте злобная Jetty...
Mellon: Нет, не раздумал. Я его просто еще не написал - не понравилось мне части делить. Вот хоть пятую закончу писать - так и выложу.
Jethro: Хорошо, а то я сама напугалась...
Mellon: Я не удивился проснувшись по утру в одиночестве и лишь под душем сообразил, что тебя не было рядом. Что это? Привычка настолько уже успела впитаться? В кожу, в мозг. Знание того, что вот я встану, а ты в соседней комнате, в палате… Черт! Конечно пока я был дома, и не было никакой палаты. Здесь не было – здесь был ты, примостившийся на подоконнике в кухне, прихлебывающий из чашки, которую подхватывал за края двумя пальцами – большим и безымянным – не выпуская зажатую между средним и указательным сигарету. Глотал горячий кофе и ставил чашку рядом, в помноженный коричневый след на подоконнике, чтобы вновь жадно затянуться дымом, временами рассеяно стряхивая столбик пепла в пустую пачку из-под сигарет. Не замечая меня, ты что-то высматривал в сырой сумрачности города далеко внизу… Господи, как же я не хочу уезжать! Ты обернулся – на шорох ли, или на вздох – кратко взмахнул рукой с не до конца выкуренной сигаретой: - Извини…, - и, раздавив её о внутреннюю сторону крышки, сунул окурок в пачку, сминая. Только вот в голосе ни тени раскаяния. И плевать! На все плевать – на еще не проснувшийся город, на горечь кофе на твоих губах, но пропитавшийся табачным дымом толстый свитер. М-м-м-м… У тебя даже волосы им пропахли. А я уже забыл, отвык. - Не важно… Хотя это вредно… - Я знаю, - хмыкнул мне в шею, затем поднялся, разводя мои руки. – Будешь кофе? И, не дожидаясь согласия, щелкнул тумблером аппарата, потом прошел к холодильнику, выгребая продукты, готовя завтрак. Все то утро ты так и просуетился, постоянно чем-то занятый. Даже за столом сел напротив меня, что, впрочем было привычно. Вновь закурил, и так и смотрел на меня сквозь сизую дымку. - Почему ты не ешь? - Не хочу… Слишком рано – я потом позавтракаю… Когда ты вернешься? - поднялся, чтобы разлить нам кофе. – М-м-м? Что-то не так? - Нет, все хорошо… Я еще не знаю. Может быть через неделю, а то и раньше. А может быть придется еще задержаться. - Ты… - Что? - Нет, ничего. Не хочешь рассказывать – не нужно. - Не хочу и не могу – разные вещи. - Знаю… Ладно! Я отвезу тебя в космопорт, хорошо? - Это было бы замечательно… Правда ты так и не вышел из машины, а я не спросил, почему ты нервничаешь – невмешательство в дела друг друга мы оговорили уже давно. Только по просьбе, по согласию. Я не хотел, боялся на тебя давить даже в мелочах, иногда понимая что слишком самоустраняюсь, но даже осознавая это уже ничего не мог поделать ни с тобой, ни с собой. Но с тобой ничего не могло случиться – пусть не влезая напрямую в твои дела, я делал все возможное чтобы оградить, обезопасить тебя от любых случайностей. Да никто и не посмел бы причинить тебе даже малейший вред.
Mellon: Тут ничего не изменилось. Разве что погода за окном – вместо надоедливого дождя и сырости холодное солнце. И голые серые ветки, да сквозь зеленую изгородь просматривается бурая лужайка в ожидание снега… Кажется мой мозг уже привык к этому переключению и я так и не смог разделить вас хотя бы в своем сознании. Ты там и ты здесь. Я наблюдаю за девушкой вкалывающей тебе очередную дозу обезболивающего, которое и не действует толком – слишком долго, уже выработалось привыкание почти ко всем препаратам. А потом прохожу в свою комнату чтобы позвонить тебе, увидеть улыбку на лице, уловить насмешку в голосе… И уже не пытаться найти несуществующих различий. А еще стараюсь не думать о том, что дай я согласия и ты не бился бы сейчас на койке, и медсестра бы не хлопотала над тобой – все могло закончиться уже давно, когда я только привез тебя сюда. Тогда первые же обследования подтвердили еще домашние результаты – мозг слишком поврежден и никаких перспектив по его восстановлению. Вкрадчивое: "Возможно клонирование, если…". Но ведь я знал, что никаких "если" не будет – ты остался дома, немного раздраженный моим внезапным отъездом, фыркающий в машине по дороге в космопорт: "А если я пожалуюсь? Кто тебя вообще надумал отпускать? Вот сейчас позвоню и скажу кому следует, что ты слинять решил…". И казалось бы такая малость – просто отпустить и не думать ни о чем. Ведь с собой-то так легко договориться! Я знаю, я пробовал. Подписывать бумаги не читая, верить на слово тем кто в этом, несомненно, лучше разбирается… А ведь его я тогда слушать не захотел. И глаза у него именно тогда стали ледяными, да так и не оттаяли. Для меня. Да, я могу поделить вину, не сказать даже, просто подумать: "А почему он…?", но он то едва не орал тогда на меня. Не орал – воспитание, муштра, а нужно было мордой о стену приложить, чтобы мозги вправились… И мое: "Я все знаю, я ознакомился с бумагами". Ознакомился… Два-три моментально расплывшихся предложения и холеное лицо на экране: "Поверьте, это оптимальный вариант… Нет, ничего не будет, никаких последствий… Конечно, он даже ничего не почувствует – технологии…". Мать вашу! Какие технологии!? - Что-то не так? - Но… - Что "но"? Извини, ты же видишь, у меня много работы. Конечно, именно этим я занимаюсь, и буду еще дня два заниматься – я не могу доверить подобную операцию автоматам или помощникам. Слишком тонко. Еще раз, извини… И теперь я с запасом отмаливаю те грехи, и потому не могу позволить тебе так уйти. Малодушие... Я решил тогда за нас обоих и теперь поступаю так же. Только вот ни тогда, ни сейчас я ничем не рисковал, за меня заплатил ты…
Mellon: Обезболивающее наконец-то подействовало. - Часа два…, интервалы все уменьшаются, - с будничной отстраненостью сообщил мне перед этим твой врач. Два часа… Я попытался связаться с тобой, но ни по домашнему, ни по личному номеру ты не доступен. "Пожалуйста оставьте сообщение. Как только будет возможность…". Но ты так не ответил ни на одно из моих предыдущих сообщений. Ни когда я звонил еще с корабля, ни отсюда. Я волнуюсь, хотя казалось бы причин особо нет, набираю друг номер и тут мне отвечают почти моментально. - Добрый вечер, я чем-то могу помочь? – спокойное, без тени живых эмоций, лицо на экране. Глаза такие, что взгляд обжигает льдом даже через разделяющий вакуум. Да, кажется действительно у вас (у нас?) сейчас вечер, где же тогда… И вот тут начинает попискивать параллельный канал, высвечивая внизу экрана вызывающий номер. - Извини, похоже все в порядке. - Действительно? Ты уверен? - Да! Еще раз, извини – если что понадобиться я свяжусь с тобой позднее. - Ну что ж, счастливо. - Счастливо! - и я поспешно переключаюсь на второй сигнал – терпеть не могу связываться с любыми, тем более нашими, спецслужбами! Ты явно не в духе и сразу рявкаешь: - Какого черта?… Ух-ты! Ну кто бы еще посмел на меня так орать? Вообще-то это и для тебя не характерно, но не по причине страха передо мною, или из-за соблюдения субординации. Просто в нормальной обстановке, если тебя старательно не выводить из себя – ты само воплощение рассудочной сдержанности. И я как раз именно тот человек, который о-о-очень любит именно отшелупывать от тебя эту холодность, да не всегда удается. Особенно в последнее время. А вот теперь удалось. Только куда мне это счастье именно сейчас? - Привет! Ты долго не отвечал. Какого черта? Где тебя носит? Позади тебя, насколько мне позволяет видеть хилая камера, что-то вроде помойки. Или еще что похлещи. У тебя что, не хватает мальчиков на посылках? Нужно самому везде лазить? Решил поиграться? Ты прекрасно понимаешь, что я думаю в этот момент, несмотря даже на то, что, я уверен, ни один мускул на моем лице не дрогнул. Ничего, я точно не забуду, и дома, по моему возвращению, мы к этому эпизоду еще вернемся. Правда тебя эта перспектива все равно не смущает, ты – не все. - И что в этом такого? Я просто был вне зоны приема. Значит точно какая-то помойка. Или канализация. Убью!… Как только вернусь – так сразу и убью. И больше вообще из дома не выйдешь… Но в эфире: - Извини, я волновался, - и кроткая улыбка. Ты трешь пальцами щеку, огрызаешься на кого-то мне не видимого: "Подожди!", потом ухмыляешься, без тени раскаяния: - Ну да, поймал, дальше что? А я так планировал, ждал пока ты уедешь, - чуть растягиваешь слова…
Jethro: Кажется, я начинаю что-то понимать. В конце окажется, что это шедевр, и мне придутся стучать себя по затылку...
Mellon: Впадаю в ступор: Эй, ты меня-то так не пугай!
Jethro: Вот так вот мы и ходим с тобой взад-вперед по форуму да пугаем друг друга... Не боись, у меня затылок крепкий. Были бы мозги - было б сотрясение, а так - кость одна...
Mellon: Jethro пишет: цитатаВот так вот мы и ходим с тобой взад-вперед по форуму Да! и больше никого нету. ВИдимо мы самыекрепкие.
полная версия страницы