Форум
Чудовища, монстры и подарки.
винни-пух: Опять-таки, следуя совету Стража, выразившего некоторое недоумение. После Дана Бан. Пара: каноническая. Кусочек 1. Чудовища, монстры и подарки. - Предлагаю проявить волю к сотрудничеству, - голосом невероятно скучным и безнадежным. Никаких шансов, верно? Верно господин Лерой: пленный пилот равнодушно рассматривает ярко-золотое небо Гризлы, не удостаивая чиновника взглядом. Господин Лерой, так же почти так же равнодушно скользит взглядом по изломанному спеленатому гравитационным коконом телу амойца, кивает подручным: чтобы с первого раза, да никогда в жизни. Придурки. Просто придурки. Ну, ведь лучше, чем кто бы то ни было знакомы с результатами и следствиями ментасканирования, так нет же... и где спрашивается их хваленный рационализм? Тисс набирает шрифт «распаковки», в коконе образуется сеть прорезей, где действует нормальная сила притяжения, пристегивает датчики – в отличие от старшего медика он волнуется. Не раз проводил допросы в подобный креслах. Ничего непривычного, но одно дело – допрашивать обыкновенных солдат - как своих, так и чужих – и совсем другое – подвергать пси-допросу элиту. Хотя... это конечно не элита, те в плен не попадают, но и пилот истребителя – это невероятная удача, проклятые фанатики предпочитают взрывать себя вместе с шаттлом или отдельно, выжигая пси-блоки управления, а с взболтанным мозгом долго не проживешь, даже если ты очередная военная разработка, да и корабли без пилотов – вещь абсолютно бесполезная. Даже в случаях, когда удавалось сохранить корабли и взломать системы безопасности – ментальный интерфейс, настроенный на взаимодействие с конкретным индивидуумом управлению не поддавался, и немедленно активировал программу самоуничтожения. Монитор демонстрировал девственный «белый шум», программа сканирования, добросовестно исследовав предложенный мозг, резюмировала отсутствие признаков мыслительной деятельности – знакомая картина. Лерой уже участвовал в допросах амойцев с помощью ментасканирования и знал, что первый допрос даст именно такие результаты: технология, в конце концов, раздобытая Федерацией, как и большинство амойских разработок, плохо поддавались изучению, разница в областях генной и пси-инженерии была прямо-таки катастрофической. Что вовсе не мешало использовать на практике вражеские разработки – с переменным успехом, правда. Например: взломать человеческий мозг с помощью сканера не представляла никакого труда, а вот добраться до мозгов этих... полуроботов, оказывалось проблематичным. Попытки оканчивались успехом через раз, в случае неудачи, выжигали мозги не хуже самостоятельного суицида, но при повторении процедуры, если уж первая попытка не влекла гибели подопытного, давали относительно стабильный результат. Весьма относительный, но... лихо беды начало, не так ли? Темно-золотые глаза пилота спокойно и безмятежно рассматривали предложенные небесные просторы, измочаленное при насильственной посадке шаттла тело неподвижно и расслаблено. А ведь должно чертовски болеть, хотя... кто их знает этих амойцев. Пилоты истребителей не люди, это он понял в тот самый первый раз, когда ему еще только что прибывшему с Кармы – одного из правительственных центров Федерации, продемонстрировали, с огромным ажиотажем, уцелевшие, после орбитальной бойни куски тел экипажа. Целью тогдашней операции был захват грузового барраяра, никто даже не ожидал, что операция будет столь успешной - обыкновенный грузовик использовался для параллельной передачи мента-аппаратуры. Высокозасекреченный груз с официальными документами колонии, а неофициальными обычной контрабанды, шел без военной охраны. Самопальные организаторы операции, рассчитывавшие как раз на контрабанду, довольно лихо справились с пиратским шаттлом – и неожиданно оказались обладателями платинового приза. За приз, правда, пришлось заплатить дополнительно: грузовик. От такого никак не могли ожидать ни подобной прыти, ни наличия дополнительного вооружения раздолбал половину десанта, и едва не исчез в гипер-прыжке, но оскорбленные в лучших чувствах звездные пехотинцы сумели уничтожить одни из реакторов. Изумрудное небо Иштамиры осветилось воистину радужной вспышкой, орбитальная станция едва не сгорела в неожиданной вспышке – от барраяра остались радиационный фон, куски обшивки, и... несколько гравитационных капсул: начинка «контрабандиста» оказалась исключительно... занятной. В капсулах были обнаружены некоторые элемента ментальной аппаратуры, запас кристаллических сверхпроводников – драгоценный аконит, что вы хотели – и... некоторые части живой ткани, после вскрытия капсулы принявшие вид именно живой ткани – органическая каша с отдельными относительно целыми частями органов. Образцы Лероя не слишком вдохновили. Но, будучи по натуре ученым, а уже потом военным специалистом, он с удовольствием принял активное участие в изучении: результаты его потрясли: неудивительно, что амойцы делают все возможное, чтобы их военная и техническая элита никогда не попадала к специалистам Федерации. Как он понял, грузовик использовался для секретного перемещения кого-то из особей... элиты, для осуществления диверсий. Он не слишком доверял слухам, которые доходили до Кармы, о том, что представители техников Амой способны к контролю и перехвату управления технической части армии, при чем на неограниченном расстоянии и с полной адаптацией интерфейса, о том, что вся продукция планеты подвергается кодированию, и немедленно начинает выполнять приказы амойцев, что правители Амой способны управлять не только андроидами, но и людьми, без разницы нормальными или нет... Но одно дело - выслушивать неподтвержденные сообщения такого рода, сидя на заплетенной пламенно-алыми гортензиями террасе родового особняка и наслаждаясь запальчивостью собеседника, и совсем другое – видеть, как вполне довольные жизнью фермеры на терраформированном спутнике внезапно пытаются вручную разбить рейсовик, как взрываются безразлично на каком расстоянии от пилотов захваченные шаттлы. После активного внедрения силовых ловушек, такие случаи была довольно часты, но пользы никакой не приносили. Если каким-то чудом пилот оставался живым, но бессознательным, его извлечение из управляющей системы корабля сам шаттл блокировала. А пришедший в сознание пилот немедленно отдавал приказ не уничтожение, обычно, использовав волну мысленной отдачи для собственного самоуничтожения. Собственно, именно в силу патологической, а вернее, запрограммированной практики суицида факты, касающиеся легендарного флота Амой, по-прежнему имели вид слухов, и не вызвали особого доверия. А откровенная неспособность армии альянса раздобыть что-нибудь более ценное, чем материал генетического экспорта Амой только способствовали распространению, как недоверия, так и презрения к армии: в полевых условиях боевого пространства и слухи и свидетельства выглядели оп меньшей мере, иначе. Чертовы фанатики! Что скажите на милость, может заставлять их быть... такими чертовыми фанатиками? Слава? Богатство? Почет? На планете, где вышеупомянутые факторы являются не средством поощрения, а привилегиями касты! Бред! Кошачий! С длинными миндалевидными глазами цвета прекрасных драгоценных камней... - Господин Лерой, - Тисс вопросительно смотрел на коллегу, а тот изо всех сил демонстрировал безразличие и усталость. Ну, нет ничего на экране, ничего это не значит: аппаратура в порядке. Просто наш рыжий друг сопротивляется. Медик пожимает плечами, переключая сканер на холостой ход: для того чтобы пользоваться, совершенно не надо знать, как оно работает. Не так ли? Вы, допустим, знаете, как работает ваш уснащенный чипами и пси-портом мозг, чтобы создать общее пси-пространство? Вряд ли, иначе были бы не пилотом, а технической элитой. А таковая крейсеров-носителей не покидает. - Шаттл заблокирован? – вопрос лишний, он просто указывает пленнику бесполезность попытки удаленного подключения: ну да, использовать не можем, а вот экранировать – уже можем. С помощью того же сканера, как ни смешно. Дождавшись ответного кивка, повернуться к золотоглазому: - Ваше сопротивление бессмысленно, вы лишь делает процедуру сканирования более болезненной. Золотоглазый не отвечает: тонкое миловидное личико заляпано кровью, за правым ухом – едва обработанная рана от варварски выкроенного штуцерного порта. Пси-порт искать бесполезно, тогда надо потрошить весь головной и спинной мозг. Кажущееся юношеское еще не развитое тело на краткие разряды пси-стимуляторов не реагирует. Впрочем... может и правда молод, по ним не поймешь. Слава? Богатство? Почести? Да верно, глупости, какие на фиг слава и богатство это человеческие стимуляторы, а какая может быть мотивация деятельности у модификации монгрела-силвера, созданного с одной вполне определенной целью? Достижение это цели, естественно, или, максимальное приближение к таковой. Впрочем... иногда... когда жизнь перестает сводится только к достижению смысла... Глаза у него как раз не совсем, такие как у Блонди: огромные, прекрасные, влажные и край нижнего века немного прямее, чем требует канон - удивительная особенность, и заставляет его глаза сиять невероятно, сказочно. И четкие очертания век блестят прозрачным белым блеском, и неправдоподобно длинные темные ресницы, тяжелые, жасминовые, с изогнутыми кончиками - выгнутые под тяжестью цветов... - Это ваше последнее желание? - Да. Я уверен. Удивление в этих сказочных глазах, светлая яростная сила и немного печали во взгляде, легкие «касания» в сознании – тонкие прозрачные веточки, осторожные, нежные, едва касается – Тами в курсе, квалификация адмирала позволяет проникнуть и сканировать сознание рядового абсолютно нечувствительно и бесследно. Ощущение, которые ему позволяются испытывать – дань сожаления. Он выбраковка, его полет – последний. - Ваша дерзость потрясает, совершенно необоснованное желание. - Это не желание, это - мечта. Удивление, «касание», чуть понимания – все равно удивление, когда успела произойти такая фиксация. Он видел адмирала только два раза в жизни: на параде и перед магеллановской битвой. Ориентация? На само деле я видел вас трижды, мой господин, но вряд ли вы знаете о первом. - Первые, вторые, десятые, какие угодно большие показатели! Во флот все равно возьмут только тех, кого выберет адмирал! - А что, технические данные вообще, что ли роли не играют? - Играют, чего ж не играть, но только из выпуска на корабли забирают десятую часть, и это далеко не всегда самые совершенные. Прекрасно знаешь, с предыдущего выпуска на крейсер ушел Дилан, ты мог поверить, что этот обезбашенный сможет управлять звездником? - Говорят, ему такие нравятся. Он же сам... из Цереса. Полукровка, а монгрела хоть как не модифицируй, все равно неадекватен. - Ага, а еще говорят, что он выбирает по внешнему экстерьеру, кто на фоне стен хорошо смотрится. Правда, так говорят обычно те, кто не попал на флагман. - Да? А федеральские «желтяки" говорят, что адмирал во флот берет только своих любовников, мальчиков на одну ночь, и потому мол, они потом такие преданные... - Странное умозаключение: простой подсчет пилотов однозначно исключает такой критерий, это вне человеческих сил. - Федералы, что ты от них хочешь? Не понимаю, если них вообще хоть какие-то умственные способности. Суды по передачам их СМИ, основное население обладает IQ ниже, чем у петов. - Тами ты заснул? Он отрицательно качает головой в ответ, впрочем, так и не вступая в беседу: Флот – элитарная часть армии Амой, самая технологичная, самая привилегированная, покрытая славой, победами и великими делами, мечта любого мальчишки. Даже попасть в число обслуживающего персонала флота – честь для любого рядового амойца, а уж стать пилотом истребителя – высочайшая честь для любого интрасенса. Самая высокая честь, самая желанная цель, самая огромная ответственность и самый высокий показатель индекса личности, возможный в армии планеты. Самая желанная цель, самая, что ни на есть какая ослепительная мечта, самое страстное самое жгучее стремление в его жизни. Победы на этой странной, периодической войне, то нисходящей к вполне привычному для Амой состоянию эмбарго, то вновь взлетающей к открытым военным конфликтам обеспечивались многими факторами: от превосходства инженерных разработок над средствами массового уничтожения, совершенно бессмысленными на территории планеты, в принципе не существующей без климатических установок, до тонкостей дипломатических переговоров, откровенно манипулирующих как силовыми ресурсами, так и экономическими. Манипуляции с денежными средствами, размещенными в свое время с гениальной стратегической точностью, ужесточение требований и откровенный шантаж планет и правительств, оказавшихся в зависимости от разного рода снабжений, безупречно организованных неутомимым Минком, неожиданные и непредсказуемые социальные потрясение, колебания общественного мнения в самой Федерации, поначалу никак не связанные с отношением к Амой, резкие колебания контрабандного рынка – маленькая неприветливая планетка с населением из генетически-модифицированных зеков оказалась обладателем такого количества могущественных рычагов власти, что о покорении планеты, даже о какой-либо форме покровительства речь просто не шла. Возможность завоевания планеты существовала только на первом, исключительно силовом периоде войны, когда под эгидой военного союза соединенные силы части Федерации вторглись в звездную систему Гланна. Захват внешних планет и части околозвездных наблюдательных станций прошел с большим успехом, затруднений по сути дела, вызывали лишь две боевые орбитальные станции Амой, но поскольку армия уже успела высадиться на поверхность планеты, а завоевывать там было всего ничего – один мегаполис и с десяток военных баз, закопавшихся в пустыне, никто не сомневался в безоговорочной победе альянса. Одни мегаполис, около 300000 жителей, что там вообще завоевывать? Тем более что, несмотря на весьма впечатляющую мощь наземного вооружения, вроде универсальных танков и гравитационных установок, эффективно искажающих и так нестабильное магнитное поле планеты, ничего особенного не наблюдалось. Сброшенные на поверхность десантные войска были преисполнены энтузиазмом: сбросить рассчитанное количество бомб на основные распределительные центры, подавить установки огневой мощью – наверное, так и наблюдались первые потери – уничтожать по мере надобности живую силу противника и взять в плен как можно больше представителей элиты – на последних точили зубы абсолютно все участники союза, от управленцев, желающих возвернуть внезапно утраченные капиталы, до ученых, представляющих себе Блонди в виде уникальных экземпляров. Такого рода живой противник представлял ценность целиком: от содержания мозгов, до подробностей строений уникальной костной ткани: солдаты заключали пари на число захваченных представителей, внешность и высокие боевые качества последних служили лишь дополнительной стимуляцией охоты. Отсутствие развитого воздушного флота не удивляло - с таким–то магнитным полем нормальные полеты не организуешь, а вот слабость внешнего флота несколько смущала – с другой стороны, эффективность силовых установок оказалось несколько... непредвиденной, и на подавление ушло куда больше времени ресурсов, чем ожидалось. Уничтожить распределительные центры, так же как и захватить энергетические тоже оказалось не так уж трудно, что вселяло надежду и на дальнейшие победы. Однако дальнейшие события эффективность действий типа «штурм унд драг» опровергла сокрушительно: наличие одного центра управления, которое вроде бы должно было стать ахиллесовой пятой, плавно перешло в состояние гефестового копья – великолепное взаимодействие Юпитер со всеми элементами жизни и нежизни воистину превратило территорию разрешения конфликта из военного плацдарма, где действуют разного рода войска, а гражданское население тихо прячется в подвалах, в единый живой организм, с чрезвычайно высокой степенью взаимодействия всех элементов исключительной высоким уровнем реагирования. Степень согласованности действий, реакции и информационного обеспечения выходила далеко за разумные рамки, но факт оставался фактом: захват института генетики вызвал немедленное затопление коммуникаций района жидким спамом, так что от самонадеянных захватчиков, мягко говоря, ничего не осталось, уничтожение танковой части – нападение, Юпитер знает, откуда, взявшихся «ворон» - этакий микродесант с модифицированной броней на воздушных платформах и лазерами прямо на загривке, долгожданное уничтожение боевой станции – взрыв климат-установки в районе, куда передислоцировался флот. Само собой, уничтожение легендарной башни Юпитер ничего не дало, расчет велся на моральное, так сказать, воздействие, но этого самого морального упадка звездные пехотинцы как-то не ощутили: наземные бои шли с неимоверным трудом и ощутимым потерями: андроиды, солдаты в кокосах-генераторах, мутанты с выдающимися боевыми способностями, вполне человекообразные конструкции, оказывающиеся то ходячей бомбой, то чудовищным противником, то отвлекающей проекцией – все дрались с одинаковой степенью остервенелости, словно завоевание их планеты Федерацией однозначно означало мучительную и поголовную гибель. Добро бы это касалось только военных сил, наука на Амой умеет много гитик, но ведь в бою участвовали обыкновенные, или с виду обыкновенные люди. При чем во всех районах, даже традиционно считающимся оппозиционным, Церес и тот принял посильное участие – пиратские рейды этих полуподземных партизан наносили ущерб в основном технике, но наносили! Даже детей использовали. При чем абсолютная невозможность в боевых условиях отличить этих самых живых детей от проекций, андроидов и всего остального, немало снизила моральный дух самих захватчиков – большинство их перенесло поражение совести на головы здешних правителей. Но избавиться от воспоминаний о последнем взгляде умирающего ребенка – не так то уж просто, и то, что в части тебе не раз говорили, что это нелюди вовсе, какие-то там петы, не слишком помогает. Немногие попавшие в руки солдатам представители элиты выжить при таком раскладе никак не могли: захватить их впрочем, живьем было практически невозможно, благородные создания дрались до тех пор, пока их плоть удерживала хоть какое-то подобие целостности. Кадры хроники, где из вскрытой брони оникса доставали по частям, а мозг его еще продолжа функционировать, так что он буквально утонул в крови своей последней жертвы, стали классикой. Проблема был в том, что и все остальные вели себя не лучше: объяснить такое одним лишь воздействием пропаганды не представлялось возможным. И с учетом, что транслировать передачи федерации никто не запрещал, и шпионы на Амой не докладывали о каких-либо эффектных патриотических акциях. Глядя на разворачивающуюся картину сражения, где силы Федерации все более и более оказывались затянутыми в безжалостную бескомпромиссную бойню, оставалось лишь предположить, что правительство Амой обнаружило какой-то фантастический, неизвестной остальной части вселенной, способ полного и согласного взаимодействия со всем населением планеты. Совершенно полный и согласный, когда абсолютно каждый участник действий с равной степенью предан общей цели, и в равной степени желает за эту цель живот принести и голову покласть. Сохраняя при этом абсолютно же фантастический уровень согласованности действия, креативности, мобильности, знания постоянных и операционных целей, тем более фантастической с учетом уничтожения орбитальных передающих станций уровня информационного взаимного обслуживания и... Масштаб и эффективность подобного согласования потрясала, и явно превосходило технические возможности Федералов - что, здесь на каждом доме камера слежения, а в голову каждого из армейцев вмонтировано коммуникативной способ общения непосредственно с Юпитер? Последнее, впрочем, при дальнейшем анализе полученных сведений уже в более мирной обстановке, утверждалось с кошмарным процентом вероятности, но тогда... Тогда казалось, что перед ними не планета, а единый живой организм. В буквальном смысле этого слова. И этот организм желает жить и не собирается сдаваться. Новая порция десантных войск оказалось куда как, кстати, и заставило штаб союза облегченно вздохнуть – как оказалось преждевременно. На орбиту Амой прибыл Флот ее божественно величества Юпитер. - ...перестаньте, граждане, не стоит уподобляться внешникам. - Ах-ах, какое редкое воспитание, Саша, с твоей выдержкой ты точно попадешь на станции. - Тоже важное место работы, - меланхолично отвечает непоколебимый Саша. Лучший на курсе, жди, отправят его к наблюдателям, даже если он не попадет в истребительские эскадрильи лайнеры или носители с готовностью примут первую десятку. - К тому же, мы еще не граждане... - К тебе это опять-таки не относится, гражданин ты наш, - русоволосый невысокий монгрел кривит рот, но с его брюзжаньем давно уже свыклись: гражданский статус официально получают после выпуска, те, кто еще не имел. Поскольку большинство пилотов и водителей набирались в районе Церес, уточнение было не лишним. Саша, один из немногих граждан, прошедших сетку нейрокоррекций, требуемых для совмещения сознания пилота и машины. Немногих: во-первых, потому что среди нежелательных параметров, отсеиваемых системой «Зейн» указывались среди прочих высокий уровень эмпатии и других ментальных способностей – выбраковку использовали для выращивания биоников или, в случаях безнадежных, переправляли в Церес, из-за чего востребованные теперь способности и встречались куда чаще в среде бывших изгоев. А во-вторых, потому что взрослые граждане, прочно связанные с действующими поощрительными факторами – почет деньги, привилегии – куда менее охотно соглашались, и разрешали своим отпрыскам, подвергаться столь сильным изменениям. Поступление в лицей разрешалось только в случае обнаружения необходимых и необходимого уровня способностей – и начиналось с внедрения и активации пси-порта, если таковые и на должном уровне обнаружатся. И если тесты происходили без влияния на психику, то операция вживления порта была уже необратимой. Порт, штуцерный на первом этапе, не вызвал особых ощущений, но всякое дальнейшее его использование уже сопровождалось определенным риском, и представляло угрозу: отсев на первом этапе обучения шел один к десяти и указывал не столько на уровень способностей, сколько на уровень контроля над ними и своими эмоциями. Вернуться к человеческой жизни на данном этапе было еще возможно, второй этап требовал вживления инфракрасного порта, нейросенсорных пластин и чипов для обслуживания – являлся необратимым и представлял куда больше возможностей для самоуничтожения: от чисто механических перегрузок, равно сжигающих как электронную часть, так и нервную ткань пилота-неудачника, до пси-перегрузок и потери коммуникативности. Угроза подавления сознания пилота виртуальным пространством машины являла собой опасность третьего уровня и отнюдь не мифическую: отсев уже шел один к пяти, а выбраковка третьего этапа не годилась даже на образцы для театров анатомии. Монгрелов это в большинстве своем не смущало: частью, в виду полного отсутствия способностей к прогнозированию мало-мальски удаленных событий – сказывалось отсутствие как образовательной, так и просветительских программ в среде неграждан – частью, потому что ради шанса вырваться из того дерьма, в котором были обречены жить маленькие упрямые бунтари, запрещенные к размножению, были готовы на что угодно. И чаще всего побеждали: история легендарного Рики Аххеу вдохновила не одно поколение пси-пилотов. Граждане, воспитанные в духе преданности делу денег и экономики Амой, проявляли куда меньшую склонность к духу приключений и великих свершений, отдельных их них, как ни странно, вела нормальная, абсолютно патриотическая любовь к Родине, которая конечно уродина, но зато своя – внешними у граждан Амой вызывали древнюю, видимо, тоже на уровне наследственности, неприязнь и презрение. В конце концов, прадедушки нынешних наглых федералов ссылали сюда их криминально-неблагополучных прадедушек, в надежде избавиться от неблагонадежных сородичей. А теперь, видите ли, покушаются и на эту неуютную радиационную планету, и смеют еще и прикрываться «заботами и благе сограждан и демократии». Наглые выскочки! Капитальная изнуряющая работа с эгрегорами Амой дала-таки свои ценные, длительного срока действия плоды: наверное, впервые в коллективном сознании строго детерминированного общества Амой сформировались общие, приемлемые для большинства ментальные конструкции. Вернее – были сформированы, гений компьютера «Лямбда-3000» при поддержке своего особо удачного проекта, еще не исчерпал себя. Для представителей элиты вопрос о стимуляции служения родине даже не возникал, впрочем, как и вопрос и профпригодности: заложенные с дальним расчетом заготовки с разного рода ментальными отклонениями, оказались как нельзя более, кстати, и нуждались лишь в профилировании. В любом случае элита обучалась отдельно по своим особым программам. - Оставьте, парни, гражданство уже в кармане каждого, вопрос, кто куда попадет. Я, например, предпочел бы все же крейсер... - Ага, кому ты рис рассыпаешь: истребители они и есть истребители. Не гони, что не хочешь попасть в команду адмирала. - Все хотят, но на всех не хватит... - Говорят, он красивый как блонди. - И что? Ты че, блонди не видел? - Ну, интересно же, он же монгрел, а говорят, что так хорош, что как взглянет, так всю душу выберет. - Душу, он у тебя и так выберет – во время контакта. Не душу, правда мозги... если есть... ай! - Тами ты где? Он продолжает меланхолично накручивать прядку роскошных огненно-золотых волос, мечтательно щурится: темно-золотые глаза, персиковая нежная кожа, яркие золотисто-рыжие волосы, гибкая длинноногая фигурка, чрезмерно тоненькая, если бы не упорные тренировки. Тами, золотце, откуда ж ты такой золотенький? - Ваша ген-карта доступна только медицинскому персоналу... – спасибо. Вы не представляете... не представляет насколько это важно мне... – парень, тебе не пилотом, тебе петом надо было быть. А он и был: Золотоглазый, золотоволосый пет, класс «В», ничего особого, но линия чистая, перспективен для спаривания - выбракован... по причине высоких интеллектуальных способностей. Высоких, в смысле для пета, не превышающих условных 30, но подобного плана выбраковка позволяла приобрести подобие статуса, и хотя бы каких-нибудь навыки общественной жизни. Его IQ позволило критично оценить открывающиеся перспективы, а внезапная активная ментальных способностей – избрать наилучшую. Он был чертовски упрям – его техническое образование и социальные навыки были хуже, чем у монгрелов, он был совершенно беспринципен – со сколькими он переспал, чтобы получить допуск к тестам не хотелось, и вспоминать, и в стенах лицея он ничтоже сумняшеся использовал свою привлекательность и искушенность в полезных целях своего обучения. И он совершено точно знал, причину активации, или самого появления ментальных способностей у средней руки обыкновенного пета. - Интересно, почему так мало записей... - Ха! Здрасьте, приехали: какие записи у псионика? Да и на фига они адмиралу? - А подрочить? - Фее! Перестань пошлить Канн! - Наверное, поэтому и нет, - философски замечает Тами, очнувшись от томной комы. - Ха! Златовласка проснулась. Тоже, небось, мечтаешь в истребители. - Да, - невозмутимо соглашается золотоглазый, одаряя собеседника туманной скользящей усмешкой и длинным взмахом ресниц – совершенно бескорыстно, кстати, здесь нет никого, от кого могут зависеть результаты его обучения. Красивый... не то слово, парни: нет на свете человека желаннее его. Смуглая нежная кожа, теплая – нежащееся алое золото в серединке смуглой розы, влажной, нежной, бархатистая спелость плода, налитого прозрачным сладким соком, дразнящая упругая кожица, будоражащая пальцы сладкой податливостью – тепленький, смуглый, голенький, весь в моих руках, весь для моих рук. Напитанный жаром, напоенный желанием – прозрачная виноградина давится на груди, сок течет сладкий, пьянящий, слизать с кожи - еще слаще, еще благоуханней – сжать, сильнее, чувствуя восхитительную волну изнутри его тела, и сладкую неподатливость, когда он чуть вздрагивает невольно. Смуглые сладостные бутоны роз под белоснежной рукой дразнят кожу и впиваются острыми шипами. Как хорошо, как сладко, маленький. Рики стонет, вовсе не от боли, от наслаждения – тянется к мужчине, обхватывает шею под дивными волосами, запрокидывает голову под нежные горячие поцелуи - о небо, еще. Пожалуйста, не останавливайся, Ясон! Особняк Рауля - немного непривычная обстановка, взволнованные и ошарашенные фурнитуры, Ну да, где им бедным увидеть такое, но попасть в дом Минка не представляется возможным, равно как и остаться в Партее: раздирающая сила желания, сжигающая жажда, жара, пламя в глазах никак не утолить, и Консул берет Рики, как только они успевают пересечь черту малой гостиной – «мебель» и петы, разбегаются в разные стороны, домашний интерком, попищав напоследок в агонии, благополучно отключает записывающую аппаратуру, терминал активирует режим сна и отключается: оборудование в доме Рауля не предусматривает устойчивость к подобным всплескам информполя. К утру ни одного действующего пси-порта в особняке не остается, ближайшая бионическая станция, самопроизвольно активировавшись, всю ночь передает фантазийные дивные образы сказочных ослепительных созданий и существ – от радужных мостов Эмпайя до потрясающих эффектов гипер-пространственных порталов, и затопляет пси-пространство Апатии взрывами пьянящей радости и неги. Искажения пси-поля весьма изрядное, и никак не вписываются в атмосферу официального праздника. В смысле, это тоже праздник, но несколько иного рода: ледяной Советник по нейрокоррекции давать комментарии от ...
Ответов - 29
винни-пух: ... казался, равно, как и объяснить исчезновение Первого Консула и собственно самого виновника торжества. - Если он сейчас не заткнется... если он сейчас не заткнется... - Потерпи Рики, недолго осталось, - самому надоело до зеленых чертиков в глазах, но как, извольте, игнорировать столь ответственную публичную акцию? Тоскливый и истомившийся взгляд монгрела ничуть не облегчает задачи: они не виделись больше двух недель. Флот Амой преследовал десант Федерации, напавший на обоз Радуги: акция больше демонстрационная, чем угрожающая. Война, перешедшая в плоскость вялого обмена дипломатическими нотами и локальными военными конфликтами, нелепо растягивалась, обе стороны выжидали, считая, что время работает на них. Амой воспользовалась затишьем, чтобы, во-первых, объявить протекторат над одной их независимых колоний – очень полезно для последней, так как покровительствующая планета находилась, чуть ли не с другой стороны рукава, а в случае военной победы обеспечивала защиту от не в меру загребущих соседей. Во-вторых, почествовать, наконец, свой великолепный флот, сыгравший решающую роль в победе над элитными войсками Федерации. Так что... терпи, Рики. Преследование дурацкого десанта, несмотря на стратегическую простоту задачи, заняло кучу времени, что огорчало. Консульские обязанности по возвращению сожрали еще полторы суток, за которые ему доводилось довольствоваться только печальным изображением на комме, так как Ясон был занят еще больше чем он сам. И вот теперь, вместо того чтобы добраться наконец-то до «внутренних поверхностей» белокурого божества, он вынужден выслушивать славословия в свой адрес. Партея в состоянии долгожданного праздника великолепна, ослепительна, потрясает до глубины души: с учетом того, что большинство коммуникаций Танагуры не восстановлены, часть здания уничтожена кассетными бомбами, и изрядная часть материального воплощения превосходства и богатства Амой нагло заменены феерическими голоэффектами. Выглядит очень натурально и даже красивее, изображения медленно меняются со временем, и блистательная игра света и красок делает предупредительные огоньки ограничителей почти незаметными – люди во всяком случае, обнаруживают их буквально только перед носом. Тщательная режиссура постановки, великолепный балет и настоящий творческий простор в виду текучести изображений, позволяет создать истинно торжественную, приподнятую атмосферу настоящей победы. Радостный долгожданный праздник, где не грех проявить чувства и восторг, ощутить величие народа Амой, и обыкновенную чисто житейскую радость от обыкновенного понимания – ты живой. Живой. Твои близкие живы, мы победители и, черт возьми, таковыми останемся! Спектр эмоций, требуемый для такого торжества, смущал разнообразием и сложностью воплощения: сценарий-основа разрабатывался специалистами чуть ли не те две недели, пока ожидалось возвращение адмиральского флагмана. Дальнейшее отыгрывали импровизациями – бионики под главенством Ерика справились великолепно – обязательно отметить операторов в сводке. - ...и мне доставляет невероятную радость приветствовать наших победителей в этом зале, и... – представитель сената неожиданно замолкает, оглядывается на ма-асенькую журналистскую братию нейтральных планет, допущенных на территорию охваченной военным конфликтом планеты, фыркает откровенно и подымает искрящийся бокал. - За вас адмирал! Тост подхватывает половина зала – несколько диковинное окончание речи, но имиджмейкеры, в конце концов, решились придать непафосный, неофициальный характер торжеству, и утвердили именно такое решение. И не прогадали: демократичность выступлений подчеркнула вольную, более естественную атмосферу торжества, создав иллюзию равенства и согласия. Рики улыбается в ответ и подымает бокал с таким же прозрачным и дымящимся: он великолепен, гибкий изящный, юношеская тонкость компенсирует сногсшибательную роскошь золотого парадного мундира, алмазные аксельбанты, сверкающая перевязь на бедрах с ритуальным клинком офицера – тонкая оливково-золотая парча подчеркивает смуглую теплоту кожи, прозрачный алый румянец на щеках. И его потрясающая, чуть смущенная и веселая улыбка, дерзкая, смешливая и открытая как у ребенка – народ улыбается в ответ совершенно искренне и без всякой поддержки пси-операторов. - Ура адмиралу! Ура флоту! Ура Амой!!! На смуглых пылающих щеках монгрела – нежные ямочки, наполнены золотой бархатистой пыльцой, нежный сочный рот – алый и влажный от вина, уголки губ приподняты и требует прикосновений... Сквозь ослепительную улыбку: - Если мы сейчас отсюда не уберемся, я просто тресну! У меня будет удар на почве сексуальной неудовлетворенности. - Рики, тише... терпи. В конце концов - тебя поздравляют. - Мать твою Юпитер! Ясон, а можно поздравления в натуральном виде и от представителя! - Рики, мне тоже нелегко. - Оно и видно. Статуй каменный голубоглазый, лед амойский, долгосрочного пользования... - Рики. - Прекратите, вы, в конце концов, на вас уже смотрят! – Рауль недовольно косит глазом на темноглазое военное руководство, сохраняя свойственный блонди королевский вид. - Это, в конце концов, общепланетное торжество, в твою честь между прочим, монгрел. -Ага, я в курсе, давайте поздравим меня побыстрее и слиняем отсюда, а? - Рики... – очередная речь произносится представителем как раз той колонии, независимость которой Амой обещалась защищать и хранить, и из-за которой консульское сердце и тело были так долго лишены тела и сердца адмирала. Рики и Ясон, с совершенно одинаковым, открытым выражением лица слушают представителя – сверкающие улыбки прямо-таки зашкаливают, и мера адмиральского терпения трещит по швам. - Чтоб тебя черти съели, - любезно шипит Рики, - он же два часа разговоры разговаривать будет. О, я придумал, давайте оставим вместо меня сенатское кресло, и все речи пусть произносятся ему, я читал, так делали где-то там, на Старой Терре! - Рики! - А еще лучше поставить здесь мой голографический портрет, и нехай себе развлекаются, пока солнце не взойдет. - Монгрел, он и есть монгрел. Тебя ничто не исправит! - А мне нечего исправлять: все, что надо мне уже исправили, - многозначительный взгляд на Ясона. На безупречной снежной опаловой коже блистательного Консула появляется тонкое прозрачное свечение, он не поворачивается, и глаза остаются ясными и бездонными как океан, но ресницы медленно-медленно, всей своей роскошной длиной, певучим сладким движением опускаются в воздух, смыкаются – нежно, горячо, ласково... О-о-ох, Рики, и чтобы тебе не держать язык за зубами, ну и как теперь на него смотреть с этими теплыми губами и огнем под кожей? С его чертовыми ресницами и небом для тебя монгрел. Ясон, звезда-сапфир, моя золотая греза, мой бог, ты знаешь, что ты самый красивый и желанный на свете? Советник чуть ли не стонет: эмпатам на таких сборищах всегда трудно, препаратами не отделаешься, но рядом с псиониками такой силы, да еще и влюбленными, да еще и в состоянии настойчивого возбуждения, и после длительного воздержания... кошмар. Это у меня удар будет, на сексуальной почве. - Ясон, уйми... - Своего пета, - заканчивает вместо Рауля монгрел, хитро щурится как объевшаяся сливками кошка, - не катит Советник. - Я имел в виду иное, - с неожиданной, почти торжественной серьезностью говорит златоволосый блонди, - я хотел сказать: Ясон, уйми своего партнера. Звучит торжественно, серьезно и так неожиданно от желчного и не терпящего Рики Советника, что оба виновника торжества замолкают почти в растерянности, и смотрят на него, почти с благодарностью. Советник хмыкает, делает неопределенный жест рукой: -Ладно. Я велю изменить сценарий, во время фейерверка можете... слинять, я вам допуск к себе дам, к тебе, Ясон, вам не пробиться. Глупости все это, несвойственная и нерациональная сентиментальность, но отчего же тогда так звонко и отрадно на том месте, где у людей душа, когда видишь благодарный, обрадованный взгляд друга? И растерянный, явно изумленный взгляд бессовестного и наглого его мальчишки тоже приносит удовлетворение. Монгрел... мальчишка... глупое упрямое создание – псионик и адмирал флота. Никогда нельзя сказать заранее, как закончится история, когда знаешь только начало: чувства людей так тяжело прогнозируются, мысли так подвержены обстоятельствам... ничего точно указать нельзя. - Рики, ты обдумывал дальнейшую судьбу флота? - Мм? - Война закончится, в конце концов, и я лично буду настаивать на нейтральной позиции Амой во внутрифедеральных конфликтах. - Ага, доживем до понедельника... - Нерационально. - Ясо-о-н... ну-у... ну ладно, ладно думал, конечно, когда вся эта дрянь закончится я предлагаю переквалифицировать основные силы в исследовательский флот. - ? - А по моему, вполне... разумно и рационально: независимая планета с базами на планетах-союзниках вполне может позволить себе иметь научно-исследовательский флот, - и никакой договор, и никакой союз Федерации не сможет потребовать санкций доя ограничения действий исследовательских кораблей, - прямо-таки стыд и позор, что Амой, славная учеными мужами, никак не участвует в космической экспансии... - Приключения не заканчиваются, - грустно, чуть-чуть совсем, но он слышит. - Ни-ког-да. . Ввалившись в особняк, они занимались любовью, сначала прямо на полу гостиной, уничтожив шедевры дизайнерской мысли на своих телах, потом добрались до ванной, решив принять ванную, Ничего не вышло, в смысле бассейн водой наполнили, но, очутившись рядышком в теплой воде, забыли, для чего туда попали: вид Рики, покрытого душистой нежной пеной, и он, маленький и послушный как ребенок, и его так легко разворачивать в своих руках и дразнить, намыливая мягкой губкой, и он хихикает и отбивается, пока Ясон не прижимает наглеца к груди, поддерживая за живот, почти на весу, и рьяно покрывает игристой пеной смуглые упругие ягодицы, шелковую нежность промежности, теплый подрагивающий член... у кого угодно сердце замрет. Рики, маленький мой, мой смугленыш, как я соскучился, как истосковался по тебе! Рики выгибается, медленно, сладко, подставляя все истомившееся тело под желанные прикосновения – как хорошо, как невероятно, немыслимо хорошо, Ясо-о-н. Ясный, еще – Консул жадно, горячо ласкает желанное, осыпает поцелуями гибкую спину, маленький, смешной мой, повернуть лицом к себе, обвить руками, прижать так крепко, чтобы монгрел задохнулся, впиться губами в податливый рот, горячий сладкий, такой же жадный, такой же настойчивы. Позабыв обо всем на свете, растворяясь друг в друге, и раскрываясь друг другу, только друг для друга и нет больше ничего на свете, кроме чудесных рук вокруг тебя, и нет ничего на свете, кроме волшебных губ, забирающих дыхание. Очень оно мне нужно, если я могу просто произносить твое имя... - Ясон... - игривая в пузырьках и блестках вода, окутывает оба сливающихся тела щекочущими горячими ласками, отзывается, повторяет все жадные жаркие прикосновения, становясь продолжением, вожделенным касанием множества рук вместо двух. Одно лишь движение, томительное прикосновение, раздвигающее его колени, и Рики со стоном раскрывается, поддается властным рукам, принимая огромную прекрасную плоть, отдаваясь, раскрываясь для него, до конца, до невозможности – твой. Твой, о, мой бог, Ясон, еще! - Рики... маленький... маленький! Так соскучился, так долго..., - нежным растерянным голосом, низким чувственным, так что хмельные волны гуляют по телу, выгибая и раскрывая его как раковину, ясным восторженным, словно ребенок, Ясон, Ясный, любимый. - Ясь... не могу больше, ну же... ну что же ты... – сам, без всякого принуждения, сам. Не телом, сердцем, и от восхитительного горячего объятия его шальную голову кружит не меньше, чем от прикосновений к этому яростному телу, не меньше, чем от сильных медленных движений внутри, Ясный, Ясенька... - Ясо-о-он! Ясон! Ясон!!! – громко, неистово, призывая и утверждая, подчиняясь и настаивая, отдаваясь и любя – горячее алое солнце окружает свое сказочное пространство из множества лун планет, драконов и радуг, где множество маленьких изумительных жизней и огромная голубая звезда, самая большая, самая прекрасная во вселенной, вновь и вновь овладевает своей любовью -Рики... – едва слышно, почти шепотом. Торжественно и клянясь, рождая любовь и любя: безбрежные синие океаны, где равно плавают планеты, рыбы и корабли, и сладостное жаркое солнце, темное солнце с багровой корочкой вновь, нежно и щедро, напитывает его теплом. - Рики... любимый... Пьяная вода медленно стекает с них обоих – стоя в душе, и едва удерживая друг друга, смотреть куда-то вверх, словно сквозь все потолки и небеса видны острые звезды и будущие маршруты приключений, все грандиозное творение миров и целиком отражается в них. Нет слов, нет мыслей, никакие понятия и описания не могут вместить и толики того грандиозного, поразительного, сверкающего и прекрасного, что вмещают сейчас их души, и только бессмертие и вечность могут быть хранилищем такого сокровища и источника всех миров. Завернуть Рики в подогретый шелк простыни, обнять под тонкой тканью – на террасе низкая кушетка увита диковинными мутациями бывших плетистых роз, тонкие плети с темно-зелеными и темно-розовыми листья, без всяких цветов, усердно реагируют на тепло и ластятся к ногам и ладоням. Маленький прижимается щекой к груди блонди, Ясон мягко удерживает его смуглую ладошку в своей – кожа у звездноволосого светится под ночным небом теплым персиковым оттенком, наполнена светлым атласным блеском. Рики запрокидывает голову: глядеть в его глаза, просто глядеть в его небесные глаза, ослепляя и обволакивая чарующей темной бездной своих – разве может что-то быть лучше? - Я-я-сь... я не понимаю... я не понимаю, как я, вообще, могу без тебя? Еще раз и еще. И к черту сон, и я не ХОЧУ останавливаться и не хочу больше никуда летать! Спорамин ликвидирует жестокую усталость, укоризненная грусть на любимом лице смыта отчаянными, отчаявшимися поцелуями: куда ты так торопишься, Рики? И жаркими, такими же жадными ответами и касаниями, и влетающим в глубину его души вторжением голубого радиоактивного света сапфир – а ты куда спешишь, Блонди? туда же ведь так? И мы оба знаем, бессмертные и вечные, что никто на свете не знает, наступит для нас с тобой этот несчастный понедельник, так что... к черту сон и усталость, и какое они имеют значение, когда я в твоих руках, а ты в моих! Еще раз и еще: Рики пляшет на его бедрах, обжигая своей пламенной плотью, обвивает руками его шею, тонике пальцы кружат в снежных кудрях Первого, горячий рот никак не насытится и от щедрого желания Консула, теплые капли крови выступают на нежной кожице, дурманя, кружа голову прекрасному и жестокому созданию. Ясон обнимает маленького, заставляет выгнуться сильно, на пределе, удерживая за плечи и под поясницей, трепещущего, жаркого, насаживает на свою ненасытную плоть, вновь и вновь желая, требуя, получая желанное, и много больше – куда больше любви, и света, и мечты, и свободы и страсти, и чего только не пожелает его душа, и чему он и сам названия не знает: - Рики... Рики... – маленький что-то шепчет, поет стонами, горячие ладони уложены на его лопатки правильно, так чтобы не коснуться мерзко-болезненного участка под правой, и чтобы подушечки пальцев вырисовывали кружочки на позвонках, извлекая волшебные упоительные ощущения из кожи Блонди. Наслаждение невыразимое, разливается, не помещается в нем никак, выплескивается в маленького полными горстями, волнами, кружит и волнует горячо и печально, и от затопившего сумасшедшего блаженства - для нас двоих, для нашего мира и не помещается, и всем сразу – и такой свет на душе, и печаль, и радость, и почему-то, все вместе, и никак не выразить словами, и неужели вы ... разве можно... еще... - Что это? Ясон медленно, неторопливо раскрывает глаза, в голове и в теле, и во всей его сущности – сияние и свет, торжественный могущественный свет, и доброта, и на весь мир хватит моей любви к тебе, Рики. Маленький, завороженный и одуревший от чрезмерного количества любви, свалившегося на его бедовую голову, смешно раскрывает свои сияющие глазищи и ошалело хлопает ресницами. - Что это? - Ммм, - надо полагать, инициатива Рауля, хотя... судя по нежному пурпурно-розовому сиянию организованной на этот день ясному восходу, подарок должны были привести. Интересно кто это сделал, и где он теперь. - Это пет. - Пет? - Да. - А зачем? – Рики настолько ошарашен, что задал совсем не тот вопрос, который собирался. Вместо что оно такое – зачем. Тами принял тогда это на свой счет: ошалевшие фурнитуры успели перемолвиться между собой, прежде чем разогнали немногочисленных человекоподобных петов господина главного нейрокорректора, и немногих поразительных слов хватило, чтобы взбудоражить пета до предела: первый признак превышения указанного для зверьков интеллектуального уровня – любопытство. И Тами рискнул удовлетворить его, некоторым образом. Пройти самостоятельно не удалось, но под утречко, когда фурнитуры выясняли отказ компьютерных систем, пришлось разблокировать автоматику вручную, и помещения в доме оказались временно общедоступны – я так и знал, что, что-то еще произойдет: понимание, что тогдашнее его предчувствие было не более чем резонансом на всплеск пси-излучения пришло только в лицее. Тогда... Тогда, он следовал внутреннему голосу. И он подсказал ему ждать чуда и последовать за Вергилием в виде Краста с необыкновеннейшим зверем на поводке. Зверя оставили в гостиной, пристегнутым, рептилия покрутилась по комнате, свернулась и замерла. Золотоглазый пет, какое-то время, тоже не шевелился, а потом... Длинные протяжные стоны, горячая сладость слов, теплота касаний и ласк притрагивается к нему изнутри, нет сил противиться, нет сил стоять на месте, как завороженный, как в сказке он двигается к полураскрытым лепесткам дверей, опускается на пол, и хочет молиться. На всю жизнь и навсегда, на дне сердца и когда пытки выжигают ему мозг, он на всю жизнь и навсегда: запрокинутое прекрасное лицо, огненный блеск губ и глаз из-под сомкнутых в неге ресниц, тяжкий шелковый стон, когда входят резко и стремительно, боль и сладкий удар в сердце, когда принимается с готовностью, ласка и ответ нежнее и пламеннее, трепетное темное тело, бьющееся, выгибающееся в светлых всемогущих руках . Сладкое тягучее томление, бешенство желания, огненная чарующая красота, ослепительный неистовый свет – затопляет зал, затопляет дом, взрывает его мозг и охватывает душу мечтой и желанием. Полуживотное, только что обретшее полноценное сознание под ударом мультиплетного исключительно полного совмещения эмоциональных матриц двух исключительных существ медленно оседает на пол. Животное, пси-импульс для которого является лишь активацией блока, грациозно кружит петли своего тела и соскальзывает внутрь. - Хм... Рики я скучаю по тебе и беспокоюсь.
винни-пух: Кусочек 2. - Хм... Рики я скучаю по тебе и беспокоюсь. - Хм, - совершенно с той же интонацией, - и... и что? Я тоже скучаю... но я же здесь? Ясь... Консул обнимает своего любимого маленького мужчину – вырос мой мальчик, возмужал, а такой же смешной чудесный ребенок. Рики пытливо взглядывает на свое прекрасное божество, и вновь в недоумении оглядывает создание – пет? Ну-у, в стиле Рауля. Да. - Я предпочел бы млекопитающее, на мой взгляд, рядом с тобой прекрасно смотрелась бы кошка, но в условиях космического корабля это было бы не лучшим решением. Тоже самое касалось и крыльев, опять-таки, драконоподобные более эстетичны... Кошка? Хм, невольно, и подчиняясь указанному направлению мыслей – эмоциональное поле стабилизировано на многих уровнях, и совместное пси-поле позволяет чувствовать и понимать друг друга без слов, одними образами. Но поскольку сознания существ, образовавших поле, организовано все-таки по-разному, приходится пользоваться и логическими и символьными конструкциями. Рики явственно представляет огромную золотоглазую кошку с гибкими движениями и стальными когтями, полуразумную, мощную, легкую, сенситивную и обучаемую. Наверное, все-таки не черную или хотя бы дымчато-черную, наверное – со вживленным пси-портом или эмпатическими способностями выше средней категории – последнее соображение явственно не собственное. Хм... ну да, космос, невесомость, когтями не поцепляешься... - Сенситив, легко обучаем, полная подстройка, стандартные программа обеспечения и боевые качества класса «феномен», полная адаптация к условиям невесомости, очень широкий спектр допустимых условий, пси-совместимый. - Совместимый? - В качестве транслятора. Вместо кошки на полу извивается диковинное творение из ящера шестирукого темноглазого, скорпиона змееподобного, и кого-то еще, отдавшего сюда свою нежную шкурку – замшевую, золотистую и отчего-то теплую на ощупь. Создание, прошуршав по ковру, обвивает ножки сиденья, осторожно трогает голое Рикино бедро костяшками длинных пальцев, удивляя монгрела знакомым жестом, трется лобастой головой, требуя ласки. - Здорово - Рики с любопытством рассматривает существо – не страшное. Привлекательное, морда умная, белая на конце, глаза миндалевидные, красивые, от взгляда человека немедленно вспыхивают, мерцание становится изумрудными – все-таки похож на кошку, как только можно, ушки точеные, эльфийские: хвост активный, конечности приспособлены для действий в условиях невесомости, когти спрятаны, но подразумеваются, - красаве-ец. Он невольно смягчает голос, существо довольно жмурится, не теряя достоинства, приподымается, уверенно, чуть ли не властно, вылизывает длинным нераздвоенным языком смуглое плечо, обнимает за руки, гладит живот – теплый, ласковый, хочет... а теплый почему? Змей же вроде... Рики потрясенно глядит на Ясона, встречает ласкающий, чуть насмешливый взгляд, поспешно отпихивает шустрые сильные руки: существо слушается... выжидая, продолжает играть с так и нераспущенной витой косой адмирала. -Ясон! Что это такое? - Подарок, - теплые ласковые руки – властные, такие же! – мягко гладят плечи монгрела, подхватывают под колено, поцелуй легкий, не возбуждающий. - Подарок? - Да, я беспокоюсь о тебе, - так ой же легкий поцелуй колена - И? - Защитные программы ниже основных инстинктов. Он интрасенс и сможет отреагировать и на ментальные команды и на отсутствие. Я хочу быть уверенным в твоей безопасности Рики. - Ага, - глубокомысленно кивает монгрел, снова растерянно смотрит на змея-защитника. Изумрудные очи темнеют, отливают в синь, в аметист, кончики... когтей, острых, очень длинных, прозрачных, осторожно трогают его спину. Да то же это такое! Голос мужчины растерян и дрожит, Ясон забавляется: - Военные действия не окончены. - Ага, а у змея защитные инстинкты и животный псионизм – из чего следует, что ты предполагаешь наличие предателей прям на кораблях, что ли? – это после ментального сканирования в рамках плановых, обязательных биоников и меня-псионика? - Нужно быть готовым к любым неожиданностям. - Хорошо, допустим, - змей ластится настойчивее, и скромность Рики не выдерживает, - Ясон! Если он предназначен для охраны и охоты, то зачем у него... обеспечение как у элитной шлюхи? - Хм... любопытное сравнение... и откуда у вас, адмирал, такое знание анатомических особенностей элитных шлюх по сравнению с неэлитными? Зачем? Почему ему кажется, что знает зачем, а? - Ясь, миленький... оно меня трахнуть хочет... - Он так запрограммирован Рики, не обольщайся по поводу своей неотразимости, - сарказм, да? блонди шутит. Но монгрелу не до шуток. - Ясь, так он как: исполняет обязанности по сохранению моей шкуры или целомудрия? Целомудренный Рики – старинное понятие, очень изысканно смотрится рядом с именем его мальчика. Консул фыркает, эпитет вызывает образ смуглого свернутого бутона, из тех, что так похожи на молодого монгрела. Хм... целомудренный... а способность к ассоциативным связям уже почти человеческая, впору стихи писать. - Первое, конечно, второе – он как раз призван нарушать, - и глядя в распахнувшиеся глаза Рики, блонди откровенно смеется, - одна из его обязанностей – приносить тебе удовольствие. Удовольствие? Неустранимое прошлое то печально то дико, то иногда так больно и стыдно, что немеешь, вновь подымает постылую голову: Рики упирается руками в грудь мужчины, зло взблескивает глазами. - Так ты мне что? Пета подарил, для совокупления в качестве сексуальной разрядки? Как... как для... – произнести вслух язык отказывается: обморочно-срамное воспоминание, ледяное замечание Рауля о необходимости разрядки, они животные, течка, накопление агрессии, потеря адекватности, - ты не можешь так думать Ясон! Так что это тогда: рецидив запоздалой ревности? Сублимация садистских наклонностей в материальном воплощении? Маленький кривится, бешено выдирается из его рук, глаза блестят зло и обиженно - глупый, все равно глупый ребенок. Ясон перехватывает тонкие запястья, крепче прижимает зазвеневшее тело, Рики перестает отбиваться, но сидит вытянувшись, не прикасаясь, замерев агатовой статуэткой. - Рики, послушай, я беспокоюсь о тебе, я хочу быть уверенным в твоей безопасности, когда меня нет рядом, не перебивай, - монгрел послушно закрывает рот, пытливо вглядываясь в малейшие изменения любимого нежного ясного лица. Светлого, ясного, любящего – нежная забота губ, ласковая сила рук – ничего не страшно, ты со мной – в бездонных синих глазах столько волнения, столько нежности: стыдно... ой как стыдно... и почему я верю каждому слову? - Ни андроиды, ни человеческие охранники не решают эту проблему с устраивающей меня степенью надежности. Это существо создано, чтобы охранять тебя: ценой своей и чужой жизни, в любых условиях, по команде и без приказов, ты – первый приоритет, я буду гораздо меньше волноваться, если рядом будет абсолютно преданное тебе существо. Что касается второго... Консул подымает за подбородок горячее от стыда, все еще хмурое лицо Рики, привычно поглаживает кончиками пальцев по упрямому подбородку: - Рики, я скучаю по тебе... - И... - Ш-ш, я не закончил. Я скучаю по тебе, мне тяжело без тебя, без тебя всего: без твоей поддержки, без твоего веселья, без твоего сумасбродства и сумасшедших идей. Тяжело понимать людей без тебя, тяжело работать с пси-полем без тебя, невозможно радоваться без тебя, небо пустое, дом пустой – словно меня разделили, и... просыпаться одному без тебя – пусто и печаль. Ты тоже это чувствуешь, знаю... Ясон грустно улыбается, чуть-чуть: Рики никогда не поймет, до какой степени пусто и темно без него. Он человек, все равно человек, и в его сердце находится еще разные люди кроме него, а в моем сердце – только ты, Рики. Есть и другие, значимые, нужные люди и блонди, друзья, и те с кем работать прекрасно, но все эти привязанности – почти рассудочные, почти не затрагивают эмоций. Там, в сердце, только ты, остальные - лишь по степени взаимодействия с тобой и с нами. - Так вот, это существо – эмоциональная калька меня. - ? - Помимо указанных программ в нем находится пси-блок, полностью идентичный моему эмоциональному восприятия, мой эмоциональный двойник. Несколько упрощенный, но зато со способностью воспринимать и передавать визуальные и чувственные образы, совместимые с моим восприятием, - судя по приоткрывшемуся рту монгрела, тот понимает. Жалобно, и кривясь от смущенной неприязни, все-таки, несмотря на длительное общение с блонди и переформатированную систему восприятия, барьеры, установленные воспитанием, чисто человеческие все еще действуют. Ничего Рики, ты привыкнешь. - В переводе с блондиевского на общепонятный: если я буду... получать удовольствие... эмоциональное... с этим существом, ты... все это почувствуешь? - Несколько примитивно, но близко к параметрам разработки. - О-ох. И каков... радиус передачи? - В системе станций – неограничен как у любой передачи. В иных условиях – сохраняется и передается при первом же контакте с пси - или информ - оператором. - С ума сойти! – змеюк, почуяв как схлынула направленная на него волна агрессии у обожаемого – кто бы сомневался, с такими-то программами и таким уровнем сенсорной чувствительности! – существа, тут же стал тереться замшевой башкой о бедро, одна из лапок едва слышно пробежалась по позвонкам. Рики невольно стиснул зубы: гениальность Рауля во плоти и крови плюс извращенно-влюбленное воображение Ясона – убийственная комбинация. Тварь чудненько знает, где и как прикасаться, под кожей мгновенно и нежно полыхнуло, и Ясон, скотина белобрысая, наверняка еще и усиливает эффект ради знакомства. Сволочь! Бестия белокурая человекоподобная, несравненная и прекрасней солнца ясного! Абсолютный собственник к тому же: пальцы на подбородке на миг обретают стальную прочность. - И избавит меня от употребляемых тобой сравнений... я надеюсь, - очень ясное, светлое лицо, обнимающее упоительное синие глаз – чуть-чуть слишком. - Ясон! Это была... ассоциация! - Хорошо, но и ты и я понимаем, что дело не в этом: Веле способен разделять эмоции, лишь чуть уступая человеку, а я не желаю позволять случайностям влиять на твои чувства, - а вот теперь уже никакое сияние и нежность во взоре не помогут: не лед, нет, и не страх конечно, но теплый и ласковый океан его сознания осторожно, но сильно сдавливает сознание солнца, пробежав внезапными воспоминаниями о бурях и пережитых без него штормах, способных разрушить все на свете и снести все зеленые острова и мосты. Это не больно, и Ясь никогда не причинит ему настоящего вреда, но эти демоны обрушатся на головы тех, кто будет заподозрен в участии и... хватит с меня тех, кто есть. - Рики, - настойчиво, очень настойчиво, так что вода почти как кристалл, и голубой свет заполняет целиком сознание монгрела– бесконечно, безгранично – только так. – Рики ты – мой. Я не позволю твоим приключениям занимать тебя больше, чем я. Светло и настойчиво – нежность до боли в вывернутых запястьях. Ясно и с любовью – до смерти от твоих руках, я сам просил тебя. Жестоко и властно – до жизни, обретенной только в твоих руках. Я согласен, не так ли? Страшно иногда, до крика, не по-человечески так, что внутри все вопит от ужаса и отвращения, больно всегда, всегда слишком - ярко, яростно, до предела. Ослепительно, ясно, прекрасно – всегда, тоже всегда. - Ты... ты просто больной на голову. Ты просто псих. - Результат последнего тестирования подтверждают мою полную адекватность. - Ты чудовище, Ясон! - с человеческой точки зрения, учитывая развитый ряд ассоциаций и склонность монгрела к экспрессии и преувеличению в состоянии эмоционального возбуждения – приемлемо. - Возможно, зато люблю тебя. Чудовище. Жестокое, прекрасное ослепительное чудовище с голубыми глазами, светящимися во тьме как радиоактивный сапфир. Жестокий - и он тебе все позволял. Прекрасный - и он таял, летал, лучился от твоих касаний и нежности. Ослепительный - и твой свет затопил, захватил его сердце, его мозг, сознание – ты захватчик, ты захватил, завоевал его против воли, а теперь в твоем свете - его жизнь, и он сжег меня начисто. Фурнитур нашел его только под утро, не было в те дни никому дела до петов. Как он выбрался, он не знал, и что еще было, кроме ослепительного по красоте и сверканию взрыва внутри своей головы, Тами не помнил ничего вообще. Чудом его отправили к медику, а не в утиль сразу, чудом, тот решил прибегнуть к сканированию – думается, любопытство заело. Пет из особняка Рауля, что он там этакое мог увидеть? Чудом, или и вправду такова природа подарка, но вынырнувшее сознание в буквальном смысле слова «подстроилось» под внезапно обнаружившеюся сенситивность, и из больницы вышло не обычное полуживотное, а перспективная заготовка для пси-оператора. - Второе сканирование все равно взломает вашу систему безопасности, - Лерой тщательно блюдет отстраненность и равнодушие в голосе и лице. Золотоглазый как водится, не отвечает - придурочные фанатики. Несколько самоуверенное заявление, по чести говоря: в смысле, повторное сканирование взломает сознание, без сомнений, пилот, как бы о себе хорошо не думал пси-оператор, а не псионик, большая разница. Но, судя по результатам его собственных исследований и результатам коллег, сознание человека, во-первых, это вам не «винчестер», такого форматирования по условию, как программа не позволяет, а во-вторых, то ли изначально так задумывалось, то ли уже во время войны, но и после подавления блока, армейцы пытались не отвечать на вопросы или запутывать результаты, настойчиво поставляя на сознательный уровень личные воспоминания. Абсолютно бесполезные: недостаточно для создания психо-профиля, и крайне мешающие поиску полезных сведений, что впрочем, не мешало младшему медицинскому персоналу использовать записи... не по служебным надобностям. Впечатление о вражеской планете, создаваемое на основе слухов и пропаганды, всегда было противоречивым и запутанным, и картина со временем не менялась. Использование эротических фантазий или реальных воспоминаний разного уровня интенсивности, в принципе, довольно типичный отвлекающий маневр, но то, что такого рода видения в изобилие можно почерпнуть из мозга амойца... С другой стороны: планета всегда славилась разнообразием развлечений, абсолютно запрещенных в Федерации. Лерой с неприязнью посмотрел на своего санитара, деловито покрывающего тело пилота нашлепками болевых стимуляторов, поморщился. Все-таки... в некотором смысле... амойцы правы: демократия демократией, а с ограниченностью как интеллектуальной так эмоциональной низшего персонала, справится окончательно так никому и не удалось. А в условиях демократии, вся эта необразованная шваль требует таких же прав, и такого же к себе внимания, как куда более ценные члены общества... определенно, это какая-то недоработка. Наверняка, попытается скопировать записи! Впрочем, некоторые из них блокирует память, например, восстанавливая статистические данные, но, во-первых, такой блок держится меньше, во-вторых, легче разрушается при помощи болевых стимуляторов. - Сэр, датчики готовы, - Тисс, невысокий, коренастый, волосы выгорели на сверкающем солнце, не поймешь до какого цвета. Золотоглазый ловит его взгляд, санитар невольно вздрагивает. Совершенно непонятно почему: ни угрозы, ни волнения, ни какого-нибудь там полыхания или мысли особой, даже настойчивости нет в ярких, ничего не выражающих глазах. Темно-золотые, яркое пятно с черным кружком зрачка, непрозрачные, не глубокие, блестят как поверхность, не изнутри – ненастоящие, просто пятна, просто блестящие пуговицы. Что в них такого? Та ничего. - Похож на бионика. Они оба сначала не понимают, что произошло, хотя оба слышат спокойный высокий голос пилота. И оба видят, как шевелятся разбитые губы, но само это явление, добровольное вступление в разговор – очень неожиданно. - Что? - Похож на нашего бионика, - уточняет амоец, и вновь замирает с глазами, уставившимися в небо. Похож, правда: Оль из монгрелов, но для второго поколения биоников, тупиковая естественно ветвь, два поколения таких мутаций – это уже выше крыши, башка самостоятельно у него практически не варит, но передатчик он идеальный, и как абсолютное большинство биоников, в общении и подобиях своей странной жизни, использует ресурсы собеседника. Тисс, безусловно уверенный в своей неуязвимости по праву сильного и, безусловно же подверженный суевериями, невольно шарахается и вопросительно смотрит на старшего. Раздражающая неимоверно, смесь из веры в науку, служащую только ему бесценному гражданину, и равноценной веры в непостижимое – все те же показатели умственной и эмоциональной ограниченности. Может успешно пользоваться достижениями цивилизации, но не принципа работы, ни способы взаимодействия их, не понимает. Отсюда: шизоидальная психика, совершенно средневековые предрассудки, недоверие к мнению специалистов, в виду невозможности проверить из-за отсутствия образования и достаточно развитого интеллекта, и оттуда же - убеждение в собственной непогрешимости, правоте, к тому же усиливающееся за счет агрессии... черт! - Господин Лерой... Лерой уже с откровенной неприязнью оглядывает помощника, но все же старается сохранить лицо. - Вы хотите начать беседу? – глупости конечно, амоец продолжает равнодушно рассматривать небо, когда доктор кивает своему напарнику начать процедуру ... стимуляции даже никак не реагирует. Потом конечно, реагирует: тело вне зависимости от желаний хозяина начинает выгибаться и дрожать – обыкновенная биология, во время второго допроса пленник обязательно будет блокировать сознание, и чтобы направить его мысли в нужную сторону, используются банальные болевые импульсы. Дешево и сердито, и не слишком эффективно, судя по количеству полученных таким образом сведений: в данный момент производится только настройка системы шокеров, проверка так сказать, уровня воздействия, производимая с садистским удовольствием напуганного обывателя. Амоец стонет, с неподвижно глядящими немигающими глазами, жутковатое зрелище – Лерой отворачивается, механическим голосом повторяет: - Вы нерационально себя ведете, добровольное сотрудничество значительно облегчит ваше состояние, - короткий взгляд на сканер, сигнал остается голубым – к насильственному сотрудничеству тоже еще не готов. Почему, откуда такая преданность? Пси-блок? Так нет же, уж в этом-то он разбирается: такого рода внушение, хоть аппаратное, хоть эмпатическое лишает человеческую психику множества черт: критичности восприятия, способности к разноуровневому мышлению, креативности, способности к быстрой адаптации. У среднего исполнителя отсутствие подобных качеств позволить еще можно, но никак не в случае пилота-истребителя, пси-оператора, «звездника», да любого, чья деятельность требует эффективной работы с потоками информации, анализа и организации действий. Это непреложное требование, так что природа высокомерного молчания и мужества пилота несколько другие... .Злость, непонимание, усталость, раздражение собственными сомнениями и непониманием, откровенными припадками страха Тисса и его же трусливой жестокости, когда тот считает пленника беззащитным; совершенно мерзкое впечатление, оставленное вчерашним посещением Радека, всей этой нарастающей безысходности, бесцельности войны заставляет Лероя лишь молча зыркнуть на санитара, когда тот намеренно неловко меняет контакты и запускает программу заново, а не частями – к черту! Коллегия желает рассматривать только результаты, подтвержденные фактами, а не ваши догадки, господин Лерой. Мы уважаем ваш талант, но ограничьте его вам присущей сферой деятельности, результаты в которой, между прочим, не лишком высоки. Вы знаете, что в коллегии складывается мнение, что вы не справляетесь с вашими обязанностями? Черт! Я не справляюсь со своими обязанностями? Подтвержденные сведения! Ограничьтесь своей сферой. Я, между прочим, окончил курсы и по психопрофилированию, если вы вообще знаете, о чем идет речь, господин советник, и доказательства пси-воздействий, к вашему сведению, могут быть обнаружены только косвенно, это вам не излучение, способное распространяться в обычной среде. Пси-излучение не распространяется, а передается, большая разница! И то, что вы не в состоянии открыть глаза и увидеть очевидное свидетельствует только о вашей глупости, господа! Черт! Злость, раздражение, гнев, кружатся, насыщают друг друга, и намек на биоников как нельзя, кстати, для тонкого воспоминания об обиде, и Тисс раздражают до беспамяти, и вновь нахлынувшие нехорошие, неблагонадежные мысли, о том, что преданность и верность нельзя встретить больше среди людей, что благородство и честь – почти сказка для взрослых, и каким скажите не милость чудом, эти яростные человеческие качества оказались достоянием нелюдей и искусственных созданий какого-то там компьютера, результатом достижений генной инженерии. С другой стороны: планета, бывшая тюремная колония, предполагавшаяся только поставщиком сырья, сумевшая отстоять и сохранить независимость в условиях постоянного экономического эмбарго и непрекращающиеся локальных войн, собственно, уже и нелокальных, победила при попытке прямого захвата, и ведь не только сохранила независимость, но и добилась передовых позиций в таких перспективных областях. И не надо рассказывать, что Гринн и все колонии просто так оказались внезапно нейтральными, и доля Амой на «сером рынке» превышает всякое приличие... так может осуществляемый на планете вариант развития общества не так уж и плох? Раз столь эффективен, а? Крамольные мысли, крайне, крайне, неблагонадежные. В расход вас доктор, в расход или в ссылку, показательную, глупцы, зашоренные идиоты, не разрешили даже отослать доклад на Карму. Там тоже полно зашоренных идиотов, но там есть некоторые связи, и он был уверен, что доклад, по меньшей мере, рассмотрят. А здесь? А здесь: не лезьте не в свое дело, доктор. Ваше дело здесь - мозги кромсать и да, здесь вы правы, особого успеха мы не достигли, и смею вас уверить - не достигнем. Слишком разный уровень развития, слишком разные, и он никак не может донести Коллегии даже ту простую мысль, что разницы здесь – не в аппаратном обеспечении, что конечно тоже важно, разница – в частоте и системе восприятия. И таковая у людей и амойцев отличается! Система генного контроля и программирования дала таки свои, несравненные плоды. Вот этот, например: контр-адмирал Кран был не в духе, контр-адмирал Кран изволил сегодня покинуть столовую раньше обычного, что говорило, что он не в духе, контр-адмирал Кран изволил сделать замечание своему дежурному адъютанту по поводу его внешнего вида, чем поверг беднягу в шок. Затем заперся в рубке, долго беседовал с кем-то по обычным и засекреченным каналам, и вышел оттуда – не в духе... Получивший ни за что, ни про что наряд, техник вакуум-оборудования выразился доходчивее и цветистее, но ввиду крайней нецензурности и использования специализированных терминов, мы не сможем привести его высказывание на страницах этого правдивого повествования. Парень получил второй наряд от своего сержанта, и последующее высказывание стало известным только пси-оператору, нечаянно оказавшемуся рядом с умирающим. Впрочем, это было уже позже. Отвратительное душевное состояние контр-адмирала имело несколько важных причин: во-первых, мудаки в правительстве. Как иначе назвать пустозвонов, которые отстранили его, героя нетсольского восстания, в смысле подавления оного, от участия в захвате Амой. Мы ценим ваши заслуги, поэтому на мне хотелось бы рисковать вашей бесценной жизнью при непосредственном участии – мудаки! Как будто для кого-то составляли секрет интриги системы Шериедал, активно продвигавшей своего выдвиженца. Конечно, теперь, после провала штурма, все выглядит несколько иначе, авторитет Крана повысился, и впору возносить благодарственные молитвы, но... адмирал-то был уверен, что сумел бы справиться с задачей. Во всяком случае, флот наглой планетки понес бы куда больше потерь! Надо было быть полным идиотом, чтобы рассчитывать на его слабостью только потому, что удалось разгромить внешние патрули. Тогда же, отсутствие большого количества кораблей при изрядных внешних базах, не казалось подозрительным: хорошо развитая внешняя сеть на основе спутниковых баз и тяжелых барраяров вполне исполняла свою роль заграждений, да и Амой, вечно находящаяся в изоляции разной степени не была заинтересована в создании собственного флота. В результате – пополнение, прибывшее практически на орбиту по открытому порталу, состояло в основном из десантных крейсеров, наполненных по макушку живой силой и оружием, маломаневренных и ориентированных на десантирование и координацию наземной войны. «Штурм унд драг» продолжался. Правда, энтузиазм командования прибывших войск несколько снизился, после ознакомления с текущими сводками, но в принципе, общее состояние дел не внушало таких уж больших тревог: гравитационные установки подавлены, большинство энергетических и коммуникативных сооружений разрушено, вместе с четырьмя из десяти климатических установок – рациональность разрушения последних, а также пользу от этого разрушения объяснить не сумел ни один из героев, но это частности. Бои идут на территории города, Башня Юпитер разрушена – а это-то зачем? – захвачены наземные этажи института генетики. Последнее донесение вызвало у вновь прибывших глубокое удивление: значительность сего достижения объяснялась, во-первых, чрезвычайной ценностью объекта, во-вторых, защищалась действительно элитными амойскими войсками и с такой беспримерной отвагой и яростью, с какой не защищали маму Юпитер. Прибывшим подкреплениям обрадовались, и тоже воспылали утерянным было энтузиазмом: довольно дико, и до странности напоминает детские игры, где результат в любом случае, априорно, ценнее любых затраченных средств, и на его ценность никакие обстоятельства повлиять не могут. Слабые писки аналитиков о невозможности того уровня координации и информ обеспечения, которые демонстрируют амойские войска, утонули в общей говорильне, почти такие же слабые, здравые замечания о несоответствии затраченных усилий масштабам операции, утопились сами в подозрениях о неблагонадежности, взыграло природное и не очень честолюбие, и стратегию решили не изменять. Десант в составе 10 тыс. человек высаживается на планету, где орбитальные станции разрушены, вооруженные базы в пустынях утонули то ли в подавляющем огне, то ли в песке – общее число обитателей города, включая младенцев и невылупившихся блонди, составляет около 10 миллионов особей, и вот этот город штурмуют почти сутки? Что-то здесь не так. Явно. Но оценивать перспективы этой мысли было уже некогда: крейсеры еще только разворачивались на орбите, маневрируя между собой и лунами в веселой для координаторов позиции сдвоенности, и остатками разбитых станций, когда рядом с почти свернутым использованным порталом, внезапно развернулся второй, и из него как из рога изобилия, посыпались мелкие юркие шаттлы, наглядно демонстрирующие притчу о медведе и шмелином рое... или пчелином? Одинаково плохо знакомые с терранской живностью враждующие участники спектакля так и не определились. Разворачивать крейсеры и использовать их боевую мощь на орбите, где корабли буквально висели друг у друга на ушах, было равнозначно самоубийству. Часть кораблей попыталась отойти на дальнюю орбиту, часть – за спутники, но, и сами маневры требовали времени, и чересчур близкое расположение кораблей затрудняло перемещение – крейсеры трясло как в гравитационной буре, неустойчивое магнитное поле планеты не позволяло элементарно опустить весь флот на поверхность, координаторы сходили с ума, а мелкие наглые кораблики, которых никто и не рассматривал-то в качестве значимой военной силы, неустанно носились между кораблями противников, нанося мелкие, но многочисленные повреждения. Сбой внешних датчиков, отказ вакуум-оборудования, отказ системы метеоритной защиты – мелочи, первая волна шаттлов пронеслась как раздражающая комариная стая и вроде бы ничего существенного не сделала, кроме вполне законного недоумения, а откуда они вообще взялись? Ответ был просто как решение уравнения с одной неизвестной: Рики, предложивший тактику точечных ударов, долго соображал, что имел в виду Блонди, пока Ясон не расхохотался, и не сказал, что это была шутка. - Шутка? - Шутка. Забавное образное сравнение. - А-а-а... Когда неотвратимость военного конфликта стала неизбежной, флота как такового у Амой действительно не существовала. Большинство кораблей, имеющих порт приписки планеты, была арендованными и, естественно, не военными. Затруднение вызывали как сроки, так и само осуществление, в свете разворачивающихся санкций по отношению к планете, мало кто осмелился бы так уж открыто нарушать соглашения, или вернее, осмелился за приемлемую плату. А создание флота требовала немало капиталовложений, и сроки, на которые Ясон сумел бы оттянуть конфликт, тоже не могли быть бесконечными. Объединенный интеллектуальный потенциал блонди. граждан и одного монгрела в виду исключения, дал свои плоды в виде решения строить, вместо тяжелых крейсеров и барраяров, множество универсальных небольших яхт и шаттлов, способных играть роль, как истребителей, так и бомбардировщиков, и несколько десятков линейных кораблей, могущих служить координационными центрами. Такое решение позволило эффективно скрыть создание флота как такового – контролировать постройку яхт не сможет ни одна служба безопасности, как бы хорошо она о себе не думала, обходилось куда дешевле, и позволяла создать чрезвычайно маневренную, мобильную армию, легко перестраиваемую под насущные нужды и мгновенно реагирующую. Обычная в таких случаях трудность координирования полностью снималась спецификой будущего флота. Это был первый в истории галактики насто ...
винни-пух: ... ящий пси-флот: корпуса, заказанные со всеми возможными предосторожностями, и где только можно, обладали некоторыми конструкционными особенностями, смысл которых становился понятным только по прибытии шаттлов на внешние базы системы. Естественно, ментаскопическое оборудование монтировалось уже на своих базах, там же шло обучение пилотов, не слишком притязательное, между прочим, не сравнить с последующими требованиями для квалифицированных пилотов пси-кораблей. Собственно, не все они и были настоящими пси-кораблями, первая волна кораблей строилась в расчете на противостояние именно первым конфликтам: и сама методика совмещений и инженерное воплощение, и человеческие ресурсы в виде требуемого количества пилотов и пси-операторов, способных осуществлять связь между кораблями – все требовало исследований и усовершенствования, и на все надо было время, а для силового разрешения конфликта лучшего времени, чем агрессивная позиция нелепого альянса Южного Креста просто таки нельзя было найти... Вообщем, идеала не существует, а есть только бесконечное к нему приближение: полевые испытания частей, состоящих из десятка истребителей, нескольких десятков бомбардировщиков и рассчитанного количества биоников в качестве эффективной мыслесвязи, вполне оправдали текущие ожидания – активных действий Федерации ждать долго не приходилось, виртуозная дипломатическая игра Минка позволяла ему с точностью до недели указать на сроки нападения. Что касается места укрытия, то флот в столь рассеянном виде элементарным образом скрылся за Гланн, прекрасно замаскировавшись нестабильным магнитным полем звезды. Просчитать краткосрочный портал, как текущую задачу для трех тел, для блонди труда не составляет. В смысле составляет, но приемлемый: дождавшись часа Икс, трое лучших математиков в тридцать минут рассчитали режим образования портала и перемещения массива мелких объектов на орбиту внутренней планеты. На расчеты второго портала такого интенсивного режима уже не требовалось, уничтожение тяжелых кораблей на орбите непоправимо сказалось бы на ее и без того засохлой экосистеме. Стая шаттлов лихо развернулась и, прорвавшись сквозь отдельный заградительный огонь крейсеров, вновь пронеслась между тяжелыми кораблями – куда успешнее. Словно каждая маленькая зараза знала, куда втыкнуть свое жало: дождь плазменных «зажигалок» по кораблю с пострадавшей метеоритной защитой, рой гравитационных мин между крейсерами, чересчур близко оказавшимися друг к другу, тяжелые лазерные разряды по реакторам и эффекторам балансировки – системы чрезвычайно стабильной, и сто раз продублированной, но что делать, когда это сто первое повреждение? Один из крейсеров внезапно прокручивается вокруг самого себя, теряя ориентировку, два соседних неудержимо тянет в воронку, в гравитационной мешанине, возникшей между кораблями, ориентироваться все труднее и труднее, так что можно было обойтись и без заключительного залпа всей камарильи. Пострадавший крейсер расцветает красивым синим пламенем, и два ближайших соседа так же сгорают в ядерной топке – остальные участники космической катастрофы тратят все силы на то, чтобы удержать свои крейсеры в возникшей болтанке и не убить соседа дюзовыми выхлопами. Как там, на фиг сражаться? И когда там высаживать десант? Третий заход стаи принес почти такое же количество потерь, но корабли все-таки сумели сманеврировать и выпустить собственные десантные боты. Не совсем то, что надо, но более легкого вооружения на крейсерах не предусматривалось, а флагман-истребитель помнится, не заказывали. Пузатая мелочь драться с ботами не пожелала и попыталась рвануть с орбиты, десант пошел на преследование, и ближайший космос осветился многочисленными плазменными импульсами и ядерными вспышками – этакий космический бой в миниатюре, созданная толчея не давала возможности расстрелять вражеские шаттлы, а когда понимание не случайности маневров стало очевидным, появились и другие причины задуматься. Вторая волна истребителей выгулькнула из-под серебряной луны, в сопровождении нескольких кораблей посолиднее, и пока крейсеры переориентировались, опять утратив возможность сделать то, ради чего собственно прибыли – высадить живую силу, хладнокровно расстреляли все, что только смогли и ушли за спутник. Очухавшееся к тому времени командование кораблей, наплевав на требования десантов, грамотно организовало преследование крейсеров противника, часть кораблей отделилась, остальные решительно вышли из района притяжения планеты, обеспечивая большую легкость маневра – рой выпавших из-за «спин» линкоров истребителей свел успех почти на нет: в отличие от первой стаи, вторая строго разделялась. Первая часть, слой, сбрасывал гравитационные мины, вторая расстреливала несработавшие лазерными пульсаторами, третья проносилась сквозь поврежденные защитные поля кораблей наподобие оживших валькирий – с огнем, мечом и смертью. Если не удавалось попасть в реактор, отражатель или еще какую-нибудь жизненно важную зону корабля, шаттл шел на прямое столкновение – взрыва его было вполне достаточно, чтобы нарушить оболочку крейсера со всеми вытекающими последствиями. Кошмарное количество камикадзе сильно подействовало на психику противника, но объяснялось довольно просто: большинство таких обреченных корабликов управлялись с помощью удаленного сопряжения. Прибывшие по срочному вызову флагманы и крейсеры уже ничем помочь не могли: те, что прибывали на внешнюю орбиту, уничтожили ушедшие к границе системы линкоры, выпавшие из гиперпространства по прежнему порталу, подверглись уже испытанному успешному маневру – от звездного десанта альянса не осталось ни одного корабля. Федералы, оставшиеся в живых после чудовищной бойни, были взяты в плен во время наземных боев. Ввиду крайней жесткости, которую проявляли брошенные на произвол судьбы и очумевшие от общей кровавости бойни, солдаты живых было немного. Выводы первой аналитической модели сокрушительного поражения были отвергнуты как несостоятельные: по мнению экспертов, выходило, что для обеспечения нужного уровня координации, требовалось использование способа связи, обеспечивающего скорость выше световой и едва ли предваряющий уровень реагирования – детские сказки. На самом деле, связь осуществлялась наложением пси- и радиосвязи, передача – с помощью биоников в качестве трансляторов и фильтров, а координация и операционный анализ осуществлялись уже непосредственно блонди, продемонстрировавшим качества дисциплинированности мысли в наилучшем виде. Собственно, одного штаба как такового не было: операционные центры на линкорах и главнокомандующий на флагмане. Собственно адмиралу, которому данные и прогнозы передавались в виртуальное пространство совмещенных сознаний и моделей, приходилось регулировать не столько отдельные перемещения, сколько потоки и информационные направления ударов. Это существенно облегчало задачу псионика, но никак не полководца: когда бой закончился, Рики сняли с кресла в полубессознательном, но крайне довольном состоянии. Ай да я! Ай да сукин сын! Могу ведь! -Даже если бы я не был псиоником, победы я бы добился! - Хм... с большими потерями, к тому же, если бы ты не был псиоником, кто бы тебя слушал? - У-у-у, вредина! А ведь могло быть иначе, должно было быть иначе. Если бы, обратили внимание на активность южного рынка, вместо того чтобы искать виноватых в срыве военных поставок. Если бы наблюдали за окраинными колониями, где вдруг стали появляться какие-то невиданные медицинские центры, вместо того чтобы тупо требовать дополнительных налогов и радоваться, что колонии покорно платят. Если бы серьезно проанализировали направления новых разработок планеты, вместо того чтобы со свойственной зажравшейся демократии легкомысленностью, считать числовое превосходство гарантией превосходства качества... эх! Много чего можно было сделать! Например, назначить его командующим не сейчас, когда амойцы отгрохали свои бионические станции на Радуге и Стелле, хоть чуть раньше, пока проклятый черный адмирал еще не мог так в наглую контролировать пространство вокруг протектората, хоть чуть раньше, до восстания на Тверде, сокрушительно продемонстрировавшем эффективность псионического воздействия на человеческие общества, чуть раньше, до того как блок нейтральных планет выразил протест и потребовал расформирования военного альянса, и блок «равенства», те еще деятели, кроме торговли ничего не интересует, не поддержали требование. Мудаки! Теперь... что можно сделать теперь? Когда в коалиции разброд и шатание, когда альянс, по сути дела, низложен, и необходимость и дальше решать затянувшийся конфликт с помощью военных стычек, кажется крайне безперспективной? А то, что флот, обладающий столь зарекомендовавшими себя военными качествами, НЕ МОЖЕТ НЕ БЫТЬ ИСПОЛЬЗВАОННЫМ, почему-то никого не интересует! А ведь ясно как светлый день, что с таким сильнодействующим средством Амой будет вмешиваться во все сепаратные конфликты, куда сможет дотянуться, и провоцировать те, что выгодны бывшей тюремной колонии. Ясно как светлый день, что в случае необходимости соблюдения нейтралитета флот будут... сдавать в аренду заинтересованным лицам, и никоим образом нельзя будет ни запретить, ни проследить даже само номинальное участие. Линкоры, барраяры, носители с тяжелым вооружением – все вышеперечисленное имеет явную армейскую принадлежность, в крайнем случае, разрешается использовать в качестве охранников торгового флота – которого у Амой, кстати, нет, но что делать со смертоносными эскадрильями адмирала Аххеу, если они выглядят и числятся обыкновенными шаттлами. Запретить малым космическим судам выходить в космос с вооружением? Ха-ха! Тогда жди уже натуральных, а не вызванных психами восстаний! Проклятый черный адмирал! Золотой амоец, мать его! Во время перемирия – под названием, а що це було пацаны? – наглая планета демонстративно отказалась вступить в мирные переговоры, мотивировав свое решение незаконными действиями альянса и требованиями возмещения ущерба. Коалиция взвыла, общественные структуры и СМИ Федерации были подняты на дыбы, и альянс стал готовиться ко второму столкновению, более продуманному и с учетом новых данных. Беспримерная наглость независимой системы требовала реакции, пылающие праведным гневом и стыдом армии союза – сатисфакции, блистательный снежноволосый Блонди с тонкой улыбкой мило посоветовал унять «говорунов» и удалился с конференции. Планета Амой не заинтересована в улаживании конфликта без соблюдения ранее выдвинутых условий. Планета Амой потратила отпущенное подготовкой время для переоборудования флота и воспитания поколения пси-пилотов и операторов... Планета Амой потратила отпущенное время для восстановления подземных коммуникаций и военных баз, и проведения социальных реформ. Планета Амой использовала отпущенное время, чтобы объявить протекторат над Радугой, бывшей колонией, пытающейся сохранять независимость. Вполне возможно, она и дальше свободно сохраняла бы свою независимость, но на бывшей сельскохозяйственной планете разыскали исключительно богатые руды редких металлов и небезызвестного аконита, так что независимость ее доживала последние дни. И вот на тебе: протекторат, черти где находящейся Амой. Соглашение казалось диким и бесполезным – пока до армейцев, потом до союза, потом, наконец-то, до коалиции не дошла и не утвердилась простая и неприятная истина: разработки в пси-воздействиях, также как перед этим в области генной инженерии, вновь поставили чертову планету в исключительное положение, подвигнув на очередной шаг по лестнице вертикального прогресса. Возможность последнего, активно обсуждаемая философами, считалась маловероятной, поскольку противоречила распространенному типу социального устройства – условной спирали или даже кольца, в случае закрытых обществ. На Амой с ее детерминированным, и изначально не имеющим собственных социальных рычагов контроля, обществом, прогресс и регресс свободно мог принять форму любой математической абстракции. Впрочем, так далеко в дебри философии и социологии адмирал не погружался: вполне достаточно других... экспертов и поклонников. Сенсационные заявления экспертных групп породила такой поток слухов, философских и религиозных обществ и движений, выступлений и заявлений от готовности к диверсионной деятельности для защиты доблестных потомков бывших зеков, до анафем и требований защитить человечество от армии сатаны! Насчет добровольных диверсантов - не шутка, были и такие. Амойцы использовали технологию мыслесвязи – технологию, не разработку, не внушение, не техномагию – инструкцию по пользованию пси-способностей разного уровня и способа применения. Как это должно было сказаться на состоянии общества и мировоззрения участников таких сообществ Крана не интересовало, хотя должно было. На сегодняшний день ему вполне достаточно было знать, что они не знают, как сражаться с кораблями, взаимодействующими с такой скоростью и качеством информобмена – а сражаться надо. В отличие от мудаков и иже с ними, контр-адмирал прекрасно понял, зачем нужна амойцам удаленная Радуга. Как раз потому, что она удаленная, а значит, во-первых, прекрасный учебный и испытательный полигон, во-вторых, база для станции биоников, а без наличия последних устойчивая связь невозможна, и в - третьих, плацдарм для проведения будущего конфликта. Их Первый Консул из шкуры вылезет, а не даст проводить новую битву над территорией планеты - развалится на фиг! И черный адмирал не подвел своего Консула: амойский флот обрушился на части альянса в районе маяка, второе поражение флота Федерации вошло в историю галактических войн и конфликтов под названием Белорнской битвы. - Выпуск смирно. Равнение на середину!
Zaylana Kii: Закручено-то как!! Сверхзвуковой способ связи! Монгрелы-псионики! Блонди и иже с ними элита в боевых модулях! Даже модифицированный Рики! В какой-то момент я испугалась, что это Катце попал в плен, но обошлось. Все кажется достоверным, кроме того, что Ясон решился бы на такой ... способ охраны.
Orknea: винни-пух Долгие, продолжительные аплодисменты. Кажется я стала патриоткой Амои. Просто не могу выразить свой восторг в полной мере...Вот если бы ЭТО экранизировать.... Кстати по поводу чего, выразил недоумение Страж?
винни-пух: Страж сказал, что не понял к чему бы это, не очень вяжется с каноном, я так понимаю. А дальше было вот как... - Выпуск смирно. Равнение на середину! Довольно нелепое в свете ориентации лицея действо – вполне оправданное в свете проводящейся компании единения народов всей Амой, ха! С другой стороны, выпуск лицея, как и все не полностью созревшие особи, не чужды были романтики и так любимому адмиралом духу приключений: восстановление старотерранских традиций привилегированных интернатов оказалось, как нельзя кстати. Собранные, сосредоточенные изо всех сил, демонстрируют готовность и служебную направленность – похожи на выведенный парк байков. Нелепое сравнение забавляет Рики, но он сдерживается привычно: мальчишки, собранные здесь, уже прошли нехилую селекцию на выживание в условиях пси-давления и совместных действий с машинным сознанием, и в недалеком будущем будут воевать. Это потом, если получится и выйдет, если выживут и справятся, если, если, если... но в первую очередь – они выращены для войны, солдаты, и парадный смотр выпуска – немалое мероприятие в военной табеле. Тем более, он всегда сам отбирает пилотов: тех, что будут служить на его флагмане и командиров остальных эскадрилий. Восприятие поля всегда остается субъективным, пси-совмещение штука тонкая и не слишком-то хорошо поддается расчетам, так что на данных момент, непосредственный опытный отбор является оптимальным способом. Именно с этими людьми и именно ему, придется взаимодействовать в условиях общего поля: во всяком случае, значительно чаще, чем всем остальным и часто непосредственно, обращаясь к индивидуальному сознанию. Опытной проверке подвергаются только пси-операторы-люди. Элита любого уровня демонстрирует способность к абсолютному соглашению, если уровень пси-способностей достигает нужного уровня. Но блонди в таком количестве не наберешь, для них есть занятия посложнее – координирование. Военная форма страшно идет адмиралу: мундир, брюки, ботфорты – черные, с ненавязчивой багровой отделкой, перевязь на бедрах с офицерским кортиком, правда, больше наводит на мысль о пиратах, космических, но с учетом экзотической внешности мужчины, смотрится вполне гармонично. Алые огоньки сопровождения, вспыхивающие на блестящих поверхностях ножен и аксельбантов, черная длинная коса, перевитая нитями усилителей – пятая часть представляет собой пси-антенны, так что грива адмирала сама по себе большая ценность – веселая дерзкая усмешка победителя, и устойчивая аура силы и отваги – блеск. Черный адмирал, алый огонь, несомненная победа – его влияния на людей очевидно, он способен внушить бесстрашие и веру в победу одним своим присутствием, смехом, несокрушимой, яростной твердостью духа. И он чертовски красив: выпуск ест своего предводителя глазами и желание попасть на флагман, именно на флагман, чертовски усиливается, на сегодняшних показательных маневрах парни из шкуры будут лезть, стараясь показать все, на что способны. Все что угодно, перепрыгнуть самого себя – Рики удовлетворен. Он считате, что при наборе ориентироваться нужно не на постоянные свойства, а именно на всплески: во-первых, способности развиваются, при желании и настойчивом прилежании и рабочий режим вполне достигает уровня интенсивного, во-вторых, интенсивность человеческих чувств, в отличие от блонди, кстати, позволяет в режиме совмещения качественно повысить уровень функциональности – черт, я говорю как блонди! Люди чувствуют? Переживают, страдают, любят, кричат от счастья и боли, так что отвагу, честь и победу можно отдать им из рук в руки, и огненный ее свет может вести их вперед на любой подвиг и труд. Таких он и ищет, из лучших, из тех, кто уже умеет работать и возвышенно чувствовать, тех, кто услышат его в пылу битвы. Не потому, что я лучший, парни, - потому что это моя работа. Случайность. Больше всего ему жаль тех, кого он не слышит – кожей, мыслью, сердцем – эти мальчишки ничем не хуже тех, кому повезло больше. Такие же талантливые, такие же упрямые, такие же умные, и он никак не может избавиться от дополнительной порции самодовольства, когда встречает цересских дворняжек. Ха! А вот мы и не хуже! Тами упорно смотрит в пол и не желает поднимать глаза: зачем? Что он там увидит? Категорическое «не пригоден», прикрытое настоящим человеческим сочувствием, одуряющую силу псионика, чья волна сегодня сбивала с ног и несла не такой высоте вдохновения, которая ему раньше и не снилась? Ослепительное лицо своей недостижимой мечты? Последнее и оно же первое. Заключено глубоко-преглубоко, его истинная причина, самая глубокая мотивация, вполне сознательно заключенная в кокон защиты. Потому что - причина, и знать о ней никому не положено, и потому что... звезда в небе на то и звезда, чтобы возвышать души, дарить стремление к невозможному, но если снять ее с неба, что будет тебе светить? Он никогда не сможет работать так самостоятельно. Он никогда не станет таким сильным оператором. Он никогда не сможет проявить такую степень согласованности и быстроты реакции – тяжелый изнуряющий труд пси-оператора превращался во вдохновенный, если совмещение было полным, и способностей достаточно – и становилось творчеством, когда дар пробуждался полностью. Тами и в голову не могло прийти, и в снах не снилось, что возможна такая согласованность, такая свобода трансформаций, такое упоение полетом, противостоянием, битвой как песней. Маленький темноволосый полководец воистину был музой битвы, а не только ее стратегом, и вел за собой людей, как дышал – когда он «соскользнул», в самом конце, оборвалась пси-связь, по его вине, шаттл «взвыл» лишенный могущества общего поля, а он... он потратил столько сил на то, чтобы вернуть машину в рабочий режим, что об общих действиях уже не могло быть и речи, пришлось играть роль свободного охотника. Неприменимо – по каким, критериям не ориентировался бы в последнюю очередь адмирал, подобная профнепригодность однозначно лишала его шанса попасть на флагман. А без этого... Темное гибкое тело, скованное руками, локонами, льющимися, обвивающими его, темные тягучие крики наслаждений, шалые сверкающие глаза. Отчаянное дыхание, отчаянные слова – Ясон, Ясон, Ясон! Никогда... но теперь ему и не увидеть его никогда. И не почувствовать его легкого вспыхивающего прикосновения внутри, не услышать шальной вскрик-всплеск-вспышку задора, отваги и силы, никогда не увидеть, не почувствовать, не услышать, даже в мечтах. А это действительно его настоящая мечта и желание, единственное и одержимое. Как звезда. -... всегда является показателем. Скажите... что именно вас расстроило? Расстроило? Тами судорожно пытается вспомнить, о чем говорил адмирал, показатель? Свободный охотник а-а-а, статус свободного охотника свидетельствовал о независимости личности... на хрена ему независимость личности? - Я предпочитаю командную игру. - Мотивация? - Ощущение принадлежности, третья группа. Общее пси-поле воплощает максимальную возможность человеческого сознания слиться с другим. С другими. Золотоглазый упорно смотрит в пол, состояние преддепрессивное, ощущается тоска и потеря стимула – действительно командный игрок. Стабильность поля, высокое совмещение с машинным сознанием, большая ресурсность, машина его «слушается, потеря связи в последний момент свидетельствует о недостаточной степени совмещения с адмиральским сознанием, а это уже чревато. Ничего страшного, пилот из мальчишки все равно отличный. Рики только открывает рот, чтобы огласить вердикт, когда мальчишка подымает глаза, наконец, и его буквально окатывает стонущая безнадежная тоска. Старая тоска, тоска по несбыточному, но была всегда и на чем-то держалась, а сегодня – надежды кончились. Не-е, потерей контакта в команде такое не объяснить. Хм... золотоглазый, огненноволосый, красивый как картинка – бывший пет. Рауля Эма, между прочим. Отношение к последнему у Рики, скажем так, сложное, но по отношению к его бывшим вещам... Адмирал недовольно одергивает сам себя, в который раз замечая, как его восприятие людей и обстоятельств смещается к восприятию блонди – тоже мне, Вещь! А сам кто был до недавнего прошлого? Вообще-то, он был всегда с этим не согласен, сопротивлялся и добивался большего, но ведь и мальчишка в полной мере продемонстрировал те же стремления и несогласие с предназначенной судьбой, разве не так? И, пожалуй, было ему потруднее. У него, все-таки, цересская закалка наличествовала, а у этого академического выпускника – ничего кроме желания. И почему-то это желание сегодня сбоит. Странно, дополнительная мотивация? - Я рекомендую вас для команды. Любая из эскадрилий с радостью вас примет. Вы отличный пилот, хотя и нуждаетесь ...в усовершенствовании навыков поддержки, слишком увлекаетесь... Ни фига: мальчишка опять утыкивает глаза в пол, восприятие отчужденное, сознание незакрытое, конечно, но... неактивное – точно дополнительная мотивация. Собственно, он догадывается какая, для пилотов и неграждан Амой он - фигура легендарная, и нет такого мальчишки, который не мечтает служить под его непосредственным командованием, но в данном случае имеем дело не с мечтой, а классическим случаем фиксации – потеряю пилота. Чертова чрезмерная возбудимость и чувствительность петов, делающая их непревзойденными проводниками эмоций, их самих превращает то в одержимых, то полностью бесстрастных существ. Одержимый, хм... не слишком уютно рядом с таким существами... но... чертовски жаль мальчишку! Перестаньте распускать сопли адмирал, мы на войне – точно, а на войне преданность ценится превыше всего из характеристик и... проявить такую настойчивость, такую решимость пету... почти подвиг. - Вы приняты в пилотский состав адмиральского флагмана. – говорит он быстро и решительно, - сбор через три дня, оборудование и документы получите по прибытию на корабль. Все. Ох, каким неистовым светом полыхнули глаза мальчишки – мать моя, как золотом расплавленным обожгло, точно фиксация! Румянец на щеках, сердце заколотилось, аура аж искрится от переизбытка чувств – Рики почти сурово, совершенно не согласуясь со сказанным, кивает, указывая на окончание аудиенции, но от волны горячечной влюбленной благодарности никуда не деться, и от сияния солнечных, действительно солнечных глазищ в комнате остаются плавать сполохи – тьфу! Психолог хренов, Рики ну вот что ты дальше будешь делать с таким эмоционально бурным пилотом, а? Счастье, если он войдет в норму... но работал же прилично вполне, значит, умеет регулировать свои эмоции. Просто надо будет отметить выходные данные и указать воспитателю, пусть откорректирует. Он думал - у него сердце лопнет, он думал - сейчас не выдержит, ринется к нему рыдать, и тогда не только во флот, на станцию биоников не пустят. Он думал – конец его мечте и жизни, и нет больше шансов приблизиться к обожаемому существу, а потом... а потом его божество сказало «да» - и он опять испугался, что все испортит. Что не выдержит и кинется обнимать его колени, вопя от благодарности, и так ему неприятно было от моих эмоций, он же псионик, он все слышит, а ему командовать нами, и на смерть, и на славу посылать, а я тут чуть истерику не закатил... ох! Он вылетел не просто за дверь, вообще из корпуса, и бежал до тех пор, пока не уткнулся носом в ограду. Похлопал глазищами, ничего не понял, помчался еще куда-то, встретил кого-то, рассмеялся в ответ на испуганный возглас, добежал, в конце концов, до беседки и свалился на скамью. Не думать, не гадать не хотелось – хотелось петь. Хотелось орать от радости, хотелось нестись в шаттле, запрокидывая космос за спину и руками, чувствуя огонь, хотелось... черт его знает чего хотелось, но было - изумительно и совершенно. Было прекрасно и упоительно, и счастья моего хватит на всех, и никто не уйдет обиженный. Еннер зашевелился под боком и свалился рядом. - Ты чего? – Тами удивленно смотрел на ошарашенного бионика, одного из тех, кто умел разговаривать. Стабильный, вообщем-то, так что же с ним? - Ты. - Что я? - Ты чего. У меня аж голова кружится. Ты чего излучаешь? Тами расхохотался, хотелось схватить гибрида и покатать на качелях – Еннер судорожно шарахнулся, вернее, попробовал, но не смог: волна эмоций от Тами шла сокрушительная для чувствительного оператора, и кинестетическая система восприятия переводила впечатления в двигательную реакцию, в буквальном смысле слова - сногсшибательные эмоции. - Счастье, разве не слышно? - Слышно. А почему? Пилот, теперь уже точно пилот, раскинул руки, словно обнимая небо над головой, усмехнулся всем своим будущим мирам и вновь засмеялся: глупый ты Еннер и жаль, что никогда не поймешь. - Люблю я, понял? Люблю. - И ничего поделать нельзя? – страдальчески подымает брови адмирал. Собственно, особо он не надеялся, в конце концов, биоинженерия мутантов и... нормальных существ, предметы весьма отличные друг от друга, но... на данный момент, никого более близкого по специализации нет. - Это не моя специальность, - повторяет сочувственно Шерл. Штатное расписание корабля не содержит указания на возможность содержания животных и мутантов, так что и соответствующего обслуживающего персонала нет. - На «Валькирии» медиколог сильвер Неро, помнится, вторая специализация у него - психопрограммирование животных... - Сильвер, - фыркает Рики, сморщив нос, в ответ на удивленно поднятые брови собственного медиколога, поясняет, - указанная специальность тоже далеко от проблемы, а способность к ассоциативному мышлению, у сильвера меньше, чем у вас, представляю, какие рекомендации он мне даст. Ред невольно усмехается, соглашаясь с адмиралом, и откланивается. Рики салютует ему вслед бокалом вина и вновь грустно нахохливается. Да, штатное расписание корабля не включает специалиста по психофизиологии петов, так что ему теперь делать с подарком Консула? Усыпить? Убьет на фиг! А Рауль оживит и еще раз убьет. Блин! Как Рики не хотелось, но змеюка пришлось взять на корабль, Ясон сам проследил, озаботился, и лично указал, что тварь должна неотлучно находиться рядом с возлюбленной адмиралтейской светлостью. Возражения после этого ничего кроме обиды не вызвали бы, Рики смирился с необходимостью таскать с собой экзотическое создание, и благодарил Юпитер и тесноту корабля за то, что обстоятельства не позволили Ясону заказать ему дракона – и того чучела хватит за глаза. К его удивлению Веле быстро освоился на корабле. Демонстрируя указанные в документации широкие пределы функциональности и бытовую неприхотливость, столкновений с экипажем тоже не наблюдалось. Вполне себе скромный, любопытный зверь очень аккуратно обходил людей, испытывающих по отношению к нему... сомнение, и позволял подробно рассматривать себя более смелым и расположенным особям. Тактильного контакта не позволял, когда кто-нибудь распускал руки, уходил в сторону и предупреждающе шипел, если непонятливые настаивали. Поскольку при оскале видны становились немаленькие клыки, премоляры, демоляры и прочий набор дентина, желающих погладить замшевого сразу поубавилось. Змеюк, как обещано, прекрасно ощущал эмоциональное состояние и легко изменял модель поведения. Рики, понаблюдав за Веле несколько дней, решил, что все прекрасно, и мутант в постоянном контроле не нуждается. В любом случае, получать удовольствие, используя змеюку, монгрел не желал. Одно дело, делать это перед Ясоном, для него, для его удовольствия, чувствуя его ощущения и разделяя их, и совсем другое – по собственной доброй воле лечь под монстра... на фига? Разнообразное прошлое позволяло ему с искусством самого изысканного пета удовлетворять потребности своего темперамента, и кроме опущенных ресниц ему абсолютно ничего не было нужно – его память хранила столько упоительных видений и ощущений, что хватило бы на удовлетворение всего Цереса. Искать дополнительные стимулы просто не было смысла. Что касается демонстрации... В свое время обязанность мастурбировать перед светлыми очами вбивалась в него весьма разнообразными способами – от болевых до временных программ, аналогичных программам секс-кукол. Последние довели Рики до невменяемого состояния, и Консул клятвенно пообещал своему любимцу больше не использовать на его трепетной психике прогрессивные методы коррекции. Во избежание еще неизветсных альтернатив, Рики стал несколько сговорчивее. Но и по прошествии времени и множества событий их нелегкой жизни, он не мог понять и принять склонность Ясона к... созерцанию. Это было ужасно, это сводило с ума: целовать, говорить своим волшебным голосом, что любит, убеждать в этом и он верил, как маленький, а потом посылать в бездну своим диким требованием - ты мой пет, Рики. Наверное, только полноценное совмещение сознаний дало ему возможность по-настоящему оценить степень воздействия на блонди визуальных факторов: красота и гармония вещей и явлений, изящество движений и смысловых формул, визуализация образов пси-контактов – блонди воспринимал мир через глаза, и красота окружающего мира воздействовала на него исключительно, и его любовь к себе Ясон тоже видел как свет – пылающий алый свет звезды с багровой корочкой. Рики чуть не плакал, глядя на себя с этой корочкой, и как она исчезает, когда он ласкает себя. После этого Рики искренне старался научиться: возбуждать, ласкать и любить себя как можно красивее, как можно лучше, изо всех сил, стараясь сохранять чистоту чувств – блонди ведь видел все вместе, и если он врал – корочка нарастала вокруг него, и тепло терялось. Рики старался – для тебя, тебе, и это проявление любви заставляло Ясона трепетать от счастья, а Рики – учиться быть другим. Чтобы понять человека надо стать ним, чувствовать его, не через себя, не через свои желания – надо услышать его желания. Ясону нравилось смотреть на него. Не потому что это возвращало его к роли непослушного животного на цепочке, а потому что в его движениях, в красках его тела, в его стонах и в его откровенности, он искал и находил подтверждение чувств к нему – странно с точки зрения кинестетика, но Рики больше не сопротивлялся: ни демонстрациям, ни танцам, ни странным аксессуарам. А плети, имитаторы, странная одежда, странные создания – в любом случае действо было только для Ясона, и повторить нечто подобное для кого-то еще, даже в голову не приходило, ни ему, ни Ясону. Это было нечто совершенно интимное, из чрева внутреннего мира. Что же касается эмоций... честно говоря, тосковать, как положено по разлученному возлюбленному у Рики не получалось: во-первых, обязанности адмирала - это не те обязанности, которые позволяют любоваться изображениями любимых и пускать над ними идиллические слезы. Во-вторых... уверенность в разделении чувств с любимым божеством наполняла его таким неистовым сверкающим ощущением счастья, что испытывать тоску и боль от разлуки с ним почему-то не получалось. Печаль – да, нежность и страшное желание прикоснуться, передать весть, коснуться сознания – это было, это наполняло его безустанным желанием снова быть рядом, любить, сделать счастливым своего избранника. Но это был совсем не та печаль и не та тоска, какую хотелось бы изгонять. Светлая она была светлая, нежная, чистая – из высоты и радости, а не горести. Разделить ее с кем-то еще... это было что-то очень неправильное. Так что в этом смысле змеюку доставалось ровно столько, сколько а... хм, пету, питомцу. Поддразнивание и несколько тестирований, ласковый взгляд, пара окриков, когда шалости выходили за границы – несколько раз они затевали веселую возню в коридорах, благо сила монгрела и аккуратность зверя позволяли им довольно широко использовать физику тел. Но однажды, возню затеяли в его каюте, и напоминание о том, что Веле предназначен еще и для удовольствия, сразу испортили их необременительные отношения. Они возились на полу, тузя друг друга, кувыркаясь и смеясь: смеялся в смысле Рики, Веле шипел что-то веселое и стрекотал на свое непонятном языке, а потом перевернул монгрела через себя, проведя классический подкат, и навалился сверху всем гибким разгоряченным телом – температуру змеюк, оказывается, мог регулировать, подстраивался под ладони хозяина. Рики засмеялся, стараясь сбросить монстра, тот держал прочно, прижимая руки и ноги хозяина, оба пыхтели, искрились от восторга схватки, пытаясь одолеть друг друга. Собственную эрекцию Рики давно ощутил, но, считая ее вполне естественной, не обращал внимания – твердо упирающийся член монстра на его бедре, почему-то ощутился как что-то... очень неправильное и непредвиденное. Рики невольно затих, а монстр, уловив колебания хозяина, решительно приступил к действиям: наклонился и быстро-быстро осыпал поцелуями шею и открытую грудь мужчины, многочисленные конечности тут же пришли в движение, и ласковые пальцы оказались сразу везде - на члене, груди, шее, запутались в волосах на затылке. Искрящиеся электрические прикосновения, пробуждающие, привлекающие - уверенные, совершенно точно знающие, где именно и как именно ласкать, чтобы маленькому было хорошо. Ментальная калька, да? Эмоциональная – в какой-то момент ему всерьез до идиотизма показалось, что он слышит голос Ясона, и сквозь тепло чужих пальцев слышит его тепло – ни с чем несравнимое, чувственное, нежное прикосновение блонди. Одними кончиками пальцев, едва касаясь, так что кожа вспыхивает, так что слышишь, как от них по телу, в глубину, бегут дрожащие золотые ниточки и самоцветы, и тело само отвечает, не может не ответить, все в тебе, вся любовь, вся радость сама выплескивается. Вся твоя страсть сама стремится к его рукам – невозможно сопротивляться, невозможно не любить. Существо застрекотало что-то в его ключицу, и это вывело юношу из дикого транса: сравнение, то, что он позволил кому-то прикасаться к себе и испытывать тоже самое, что позволялось и могло быть вызвано только Ясоном, глубоко оскорбили Рики, и собственная слабость ощутилась чудовищной, чуть ли не предательством. Услышав изменение настроения, пет замер, и Рики немедленно приказал: - Вон, - арктический холод в голосе адмирала мог вогнать в ступор кого угодно. Веле что-то прострекотал, помотал головой и решительно продолжил ласку. Монгрел справился с невольным желанием сбросить, ударить существо, лежал неподвижно и спокойно, лишь изо всех сил испытывая, усиливая ощущение отвращения, брезгливости и презрения. Если калька с Ясона, то змеюку сопротивление могло еще и показаться дополнительным стимулом, а отвращение и безответность всегда заставляли Консула остановиться и предпринять что-нибудь другое. Веле ничего другого предпринять не мог – животное оно и есть животное – вожделенное существо окатывало холодом и презрением так, что у него понизилась температура тела, а потом снова повторило холодным ужасным голосом: -Вон. А теперь у него эмоциональный криз. Депрессия по змейски, эмоциональная нестабильность, и на днях Веле разворотил столовую, совсем не похоже на шалость, знаете ли. Стал шипеть на люде, бионики от него шарахаются, а вчера продемонстрировал готовность номер один при встрече с капитаном Елле. Капитану монгрел симпатизировал, и выступление змеюка сильно его разозлило: адмирал велел смонтировать клетку в трюме и сам отволок туда животное. Веле висел на нем печальным грузом и глаза, синие-синие, стали такими несчастными, что у Рики немедленно заговорила совесть. Веле он все равно запер: они грустно смотрели друг на друга через силовой каркас, и Рики уже совсем не хотелось оставлять здесь монстра. С другой стороны, а что ему делать? Агрессия по отношению к членам экипажа – это уже явно выходит за границы мирного сосуществования. Ну что делать-то, а? И к Ясону обращаться по поводу зверя никак не получится: затраханный вусмерть Рики, грезящий о чем-то ясном и высоком, чуть не слетел с этого ясного и высокого, когда Ясон с явственной печалью в голосе спросил: - Тебе не нравится мой подарок? Секунду он даже не мог сообразить, о чем идет речь, потом сообразил и искренне удивился: - Почему ты так решил? Очень даже нравится, смешной, бионики его любят, пошалить, правда, мастак, но так даже веселее... - Хм. Бионики его любят, - ворчит Первый и прижимает маленького к себе покрепче. Маленький, тепленький, голенький, кожица шелковая, пальчики смуглые, ммм..., хочу, сейчас же, и немедленно. - А ты? - А что я? - А те его любишь? - Э-э-э. платонически. Блонди ничего тогда не сказал нехорошего, только глаза сверкнули, они великолепно провели сиятельный уикенд – Минк возвращался с очередного этапа переговоров, Рики воспользовался случаем лишний раз побыть вместе. Заниматься любовью на Федеральском лайнере оказалось весьма пикантно, и обоих страшно веселила и заводила скандальность их маленькой встречи, так что от инкогнито адмирала быстренько ничего не осталось, и в перерывах между завтраком и постелью, а вернее между постелями разной степени интенсивности, оба высших члена правительства пользовались любым моментом, чтобы эпатировать публику. Блонди сохранял невозмутимость и способность аргументировать любой свой поступок даже наедине с шальным возлюбленным. Рики, не настолько сдержанный, звонко смеялся колокольчиком на людях, а в каюте неприлично ржал, вспоминая весь цересский лексикон. -Не ты видел? У него же бедного комм свалился с уха, он комментировать позабыл! Ха! Ясь, представляешь, сколько теперь слухов будет о жеребином темпераменте Блонди! Какая выгода секс-туризму! - Рики уймись... и откуда у тебя такие сравнения... Все было прекрасно и звонко, но напоследок, когда прощались и у Рики глаза почему-то сделались на мокром месте, Ясон поцеловал его в щеку и сказал, что это – для его подарка. Блин, что делать? База для биоников была непременным условием для покровительства далекой загадочной планеты: говоря по чести, правительство Радуги особо не интересовалось природой станции, наблюдалась попытка потребовать отсутствия военных баз на их территории, но посольство Амой резонно ответило, что для них, лично, ценность планеты представляется только в качестве плацдарма, а ценность «Малахитовой шкатулки» весьма сомнительна. Не то чтобы это было сущей правдой, но близко к истине до такой степени, что Амой согласился претендовать только на треть будущего объема сбыта, в обмен на орбитальные спутники, луны, ну и... на территорию планеты в случае военного конфликта. Последнее, естественно, в официальном договоре не присутствовало, но и так было понятно. К удивлению Радуги, типа союзники действительно вовсю осваивали близлежащий космос, возводили какие-то непонятные сооружения, и на самой Радуге, по сути дела, и не появлялись – до момента, когда оскорбленная в лучших чувствах Федерация не отказалась признать наличие протектората. Судя по данным шпионажа, основные устремления Амой сосредоточились на спутниках и малых планетах – ценность Радуги, помимо свежеобнаруженной руды, действительно была условна. Посему и удар армия рассчитывала нанести на спутники. Наличие пси-технологий, превосходящие допустимые общим знанием рамки, игнорировать уже никак нельзя было, поэтому на рекомендации экспертных групп стали обращать куда больше внимания. Отсюда, строительство базы весьма правомерно было рассматривать в качестве захвата нового жизненного пространства. Просто... с некоторыми нюансами: пси-поле, могущее обеспечить чрезвычайно высокую плотность и скорость передачи информации в месте обитания человеческих сообществ, практически не существовало в необитаемых районах - в виду отсутствия среды. Технология передачи сигнала на астрономические расстояния находилась в зачаточном состоянии, и на данном этапе, подразумевала наличие хотя бы некоторого количества вспомогательных сооружений, и собственно источнике и передатчике как таковом. Плюс, несомненное рассеивание сигнала в недружественной среде, плюс, разный уровень сенситивности и совместимости участников, плюс, наличие помех, преград и колебаний эгрегоров... вообщем, обеспечение координации на таком расстоянии казалось очень сомнительной... но тогда какого черта амойцы строят там базы? Причем псионические станции, квалификации экспертов было вполне достаточно для определения. Для провокации строить станции и системы обеспечения как-то уж сильно накладно, оставалось предположить, что собственно подразумевалось и в самом начале, что опережение пси-разработок Амой значительно больше, чем представлялось вначале. Действительность как обычно, включала все указанные предположения, плюс дополнительные: провокацией было не только строительство базы на левой планете, продекларировавшей свое неподчинение. Федерации – провокацией были переговоры о строительстве, шпионские происки, невзначай допущенные ГБ Амой и... сведения о малахитовости шкатулки. Скажем так, данные о количестве и качестве руды были преувеличены. Наиболее отвечали истине сведения об аконите. Но собственно, никакой другой материла Амой и не интересовал: так что, совместив приятное с полезным и очень полезным, Синдикат укокошил сразу трех зайцев: заполучил-таки плацдарм для военных действий, максимально удаленный от родины, использовал территорию для постройки станций, сильно сэкономив на поставках ценного минерала, и организовал следующий этап межзвездных войн именно там и тогда, когда им было выгодно. Войска союза ринулись в расставленную ловушку со всей прытью хорошо подкормленной рыбы. Флот Амой, на момент начала агрессии, действительно находился довольно далеко: корабли дооборудовались, обучалась смена пилотов, никакие запреты и санкции Федерации не смогли препятствовать строительству еще нескольких флагманов и неустановимого количества столь прекрасно зарекомендовавших себя модифицированных шаттлов и яхт. Собственно, из-за невозможности точного установления числа кораблей, нельзя было поручиться и в том, что флот находится в родной системе. Но в системе Радуги его точно не было: спутники, грузовики, обслуживающие малые каботажные – строительство, одним словом. Наученные горьким опытом, силы альянса тщательно п ...
винни-пух: ... роверили корону солнца на предмет замаскированных масс и следы открытых порталов. Постоянные порталы создать возле звезды не могла никакая, даже сверхпрогрессивная физика, а подготовка к открытию текущего не могла пройти незаметно: в случае подготовки станции к действиям, и даже успешной передачи сигнала, «захлопнуть» портал, уничтожив всех, кто успел войти, было значительно проще. Действительность, как обычно, превзошла все ожидания: станция оказалась в состоянии готовности и сигнал передала – почувствовали его все до единого, что обеспечило большинству исключительную головную боль: «надо рассматривать болевое воздействие на врага в качестве морального бонуса - вовсе нет, это вполне оправданная разумная мера пресечения лишнего противодействия» - а не большинству, необходимость срочной медицинской помощи. Затем население спутников прикрылось щитами и "урылось" внутрь - ничего особенного в такой тактике не было, десанты имели навыки по выковыриванию любого противника из-под земли, но в данном случае в этом-то и необходимости не было. Командование союза получило распоряжение рассматривать предложения о пощаде, только в случае, если они исходят от правительства Радуги, чтобы не обеспечить себе непрекращающейся партизанской войной на захваченной территории. Все, что каким-либо образом принадлежало Амой, подлежало уничтожению. Включая уникальное оборудование и генный разработки: интеллектуалы локти кусали на конференции, и пузом ложились на защиту научных интересов - не помогло, унижение поражения и страх перед беспощадным противником, пересилили голоса... как бы их так назвать по-хитрому, чтобы никому обидно не было? Материально и морально заинтересованных. Спутники принялись методично расстреливать, и защитникам оставалось лишь ждать, насколько хватит ресурсов. Война – разбой, господа, как ни назови. На момент контакта с заикающимся от страха сенатом Радуги и представителем Амой господином Дитом Эрне, диспозиция выглядела таким образом: корабли альянса, линкоры в основном, на этот раз делался упор именно на космическом сражении, расположились двумя частями. Первая раздалбывала спутники и тяжело вооруженный крейсер, находясь, в основном, возле внешних границ системы. Вторая часть разместилась на удаленной орбите самой Радуги, благоразумно ликвидировав при этом природный спутник планеты - нарушение экосистемы последней, в связи с преждевременной гибелью луны, похоже, особо никого не волновало. Собственно говоря, второй акт противостояния выглядел как примитивная мелкая месть, и сводился к примитивному отчуждению собственности – контр-адмирала Крана это раздражало до беспамяти. Какой простите, смысл затевать военные действия, разглагольствовать в парламенте, требовать санкций и дополнительных вложений, если все достижения стратегической мысли сводились исключительно к возвращению утерянного сырьевого источника, и, вообщем-то, не предполагали как таковое, ни нападение на планету противника, ни на основные силы. В конце концов, игры с порталом могли дать только единоразовый эффект, назвать подобный способ уничтожения боевыми действиями язык не поворачивается. Оставалось предположить, что или на командование оказано было пси-воздействие, или, что вероятнее, в качестве пси-фактора само использовалось с большим успехом. Один из сильнейших двигателей прогресса в человеческом обществе – жадность. Но... для фраеров она всегда обладал губительными свойствами: в ответ на ультиматум, сенат что-то жалобно возопил, и стал требовать понимания ситуации вплоть до ссылок на римское право, перипетии переговоров интересны только военным юристам. А всем остальных так и не довелось вовремя понять, что их просто водят за нос: правительство Радуги мужественно выполняло договоренность и тянуло время. Когда взаимные обвинения в недопонимании ситуации достигли апогея, на Радугу обрушился флот Амой. В буквальном смысле слова. Немного позже – хотя были и так просветленные умы, которые почти сразу сообразили как – практическая бесследность «кратких» порталов была подтверждена с большой помпой. В свое время физические характеристики гипер-переходов на краткие расстояния, естественно, рассматривались и проводились, но явно не с прикидкой для использования в армии: следы - колебания и искажения гравитационных линий, перемещение энергетических объемов, микроэффекты, сопровождающие искажения, интенсивность и четкость признаков зависели от расстояния, от длины гипер-перехода и чем "меньше" был портал, тем меньше возникало и эффектов. При чем, если корабль входил в последующий портал из предыдущего такой же малой протяженности – эффект появления выхода можно было зафиксировать только при наличие наблюдения именно в точке выхода. А таковых было огромное количество - соответствующее количество эскадрилий. Была бы воля Рики, он бы всех по индивидуальным дорожкам отправил. Многочисленное точечное всплывание буквально вспороло космос, гравитационное искажение в месте массового перехода было чудовищным, и если бы при переносе использовались корабли хоть чуть большей массы, их бы просто «размазало» на горсть атомов в свободном полете. Множество прелюбопытнейших эффектов, возникших в течение эксперимента, к сожалению, не оказались оценены должным образом: куда более сильную реакцию вызвало появление армады буквально из ниоткуда, и точно на место дислокации. Никакой идиот не будет строить станцию биоников, которые работают с пси-полем образованном ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СООБЩЕСТВОМ на спутнике, где этого самого человеческого сообщества либо нет, либо крайне слабо – сигнал, ясное дело, передавали с Радуги. Волна искажений обрушилась на флот Федерации, изрядно помотав крейсеры и сбросив часть с орбиты. Вынужденные тратить силы и время на стабилизацию, они послужили первоклассной мишенью для первого удара. Используя уже хорошо проработанный метод, эскадрильи истребителей пронеслись сквозь расположение линкоров стаей голодных шакалов, не оставляя ничего на своем пути. Армии союза нечего было ответить на сокрушительную тактику стаи: невозможность использовать механизм координации, реализованный пси-флотом Амой, делали невозможным и метод разбиения армии на столь малые единицы, уровень координации не тот. Эскадрильи черного адмирала безжалостно уничтожали противника, практически не неся потерь: на экранах мониторов казалось, что это стая пираний, проносится через что-то живое, пожирая все на своем пути. На его собственной проекции совмещенного пространства это выглядело классической борьбой света и тьмы: собственных пилотов он «ощущал» в буквальном смысле этого слова, они были его частью, продолжением его сознания, он чувствовал их абсолютно преданных и прекрасных друзей, как продолжение своего тела, как свои лучшие мысли, обретшие форму и яркость. Они жили на кончиках его ресниц, они вспыхивали фейерверком на кончиках его мыслей, они смеялись, они гибли, они побеждали, они были ним самим, расчерченным, выплеснувшимся в пространство струями, потоками, каскадами мысли, сознания, света. Они были ним самим и сами по себе, и они слышали его как самого себя, и он слышал их как самого себя, как своих драгоценных детей, как своих любовников – ближе и вместе просто не бывает. Сознания пилотов других координаторов он чувствовал более опосредованно, больше видел: информацию передавали блонди через биоников, и Рики ощущал ее как разлившиеся поверх его восприятия, разноцветные прохладные воды исключительной информативной плотности, структурности и объективности – он их больше «видел», чем «ощущал», словно искры, потоки огней, целые рои светящихся пульсирующих шариков – не намного меньше от сердца, но куда больше взаимодействия с разумом, превосходная качественная работа, очень высокая интенсивность и скорость реагирования. Блонди! Единоразовая попытка Рики, совместить себя с Блонди в оперативном режиме, закончилась исключительной головной болью: чудовищная интенсивность работы с потоками информации, и никакой милости к своему оператору. Не даром Ясон не позволяет ему работать в параллельном подключении. Данные о вражеском флоте передавались только аппаратно и генерировались инткоммом и Рагни, в виде черных злых меток и колючек: я ж говор, классика, и расчет на адаптацию с человеческой психологией и системой восприятия – о, эти многодумающие блонди-психологи. Клякса в виртуальном кусочке Блонди-координатора адмирала озадачила Светловолосого, и отправилась в память: если понадобится объяснять значение образа-эмоции Аххеу, оцифрованного в таком диковинном символе, это рационально сделать после окончания работы. Искрящийся нежно-голубой поток растянулся, разбился на множество сверкающих точек, обвив большое темное пятно на орбите – массированная атака объекта рассчитана на подавление поля корабля – крейсер «напыжился», налился агрессивно-багровым – импульс. Точка-образ – рой рассыпался на множество огоньков, стартовавших, куда ни попадя. На самом деле, даже и близко ни куда, ни попадя. На самом деле, даже с пси-пилотированием и созданием совмещения высокого качества, понадобилось много времени, чтобы отработать этот маневр: каждый из кораблей перемещается далеко не в случайном направлении и точно в указанную точку, рассчитанную с молниеносной скоростью кучей машин и Блонди-координатором, и не одним, в зависимости от количества взаимодействующих объектов. Успешное нахождение в указанной точке пространства-времени обеспечивало сохранность корабля и плота – создания дорогого, и рассчитанного отнюдь не на единоразовое использование: страшный убийственный «драконий удар» крейсера, когда залп состоит из комбинации плазменных импульсов, гравитационных искажений и ядерных бомб с разными сроками активации, комбинации генерируемой случайным образом, зарядами чудовищными - страшное варварское оружие созданное для тотального уничтожения, и крейсеры Федерации не зря считаются непобедимыми... До сегодняшнего дня: великолепно просчитанный в операционном поле императив «кошка в доме, мыши врозь» позволяет всем кораблям занять именно те позиции, и именно в тот момент, которые позволяют им оставаться неповрежденными – гибель нескольких шаттлов – два пилота и четыре корабля-бомбардировщика – очень малая погрешность расчета, вызванная вышеупомянутым случайностным выбором комбинации – Вардек исключительно профессиональный координатор, гениальный математик, его расчеты выдают минимальную погрешность и соответственно – минимальные потери. Голубой сияющий рой, красиво обрамивший корабль-пятно парадно вспыхивает – маневр проведен успешно, координатор в превосходной степени: адмирал отмечает профессионализм Блонди, а Рики отзывается точками красной боли – кто бы вы ни были, вы погибли ребята. Мне жаль. Он их всех чувствует: своих и «чужих» все равно слышит, внутри себя и ему их жаль, и его прекрасного сердца хватает на всех, и сколько бы ему это ни стоило, он никогда не сможет, не смеет и не откажется: чувствовать их всех и сожалеть о гибели. Радоваться всем победам и оставлять их здесь всех – живыми, в своем сердце – красными вбитыми точками, он никого не забывает, и любой и каждый, оказавшийся внутри, с его сознанием, с его желанием – никогда и никуда не исчезнет. И каждый слышит, и его радость и его боль, и разделяет и слышит, как разделяют его радость, и боль, и сожаление, и страх – и забывают страхи, и поддерживают, и оставляют в живых всегда, насколько могут. И ему верят - безоговорочно, и идут за ним в любой ад, и предадут любые жертвы. И вверяют ему свои жизни и свои смерти, свои чаяния и свою любовь – следуют за ним, как за своим светом, за своей мечтой и надеждой, и нет ничего на свете сильнее и преданнее такой любви. Разве может он их обмануть? Предать? Забыть? Они же... ну они же его... ну как ты не понимаешь? Они мои – мои люди. Мои, я за них отвечаю, я их люблю, и переживаю за них – иди в баню со своими опасениями! Да пусть хоть сто раз треснет, да пусть я идиотом останусь после очередной битвы, но я не предам их и не оставлю. Здесь, в пылу битвы, в ядерном костре и под чудовищными ударами вражеских кораблей, в аду космического сражения и давлений пси-поля, но именно здесь, где все вместе, где каждый и всякий – залог победы и самое драгоценное существо на свете, здесь, где в самых страшных испытаниях и познается истинная человеческая сущность – именно так и сейчас и рождаются и настоящие победы и настоящее мужество и честь, и слава, и вдохновение, и любовь. Оставить своих... никогда! Гибель десятка пилотов при аналогичном маневре – тоже небольшая погрешность, Вардек допускает меньшую, потому что он все-таки настоящий гений – вбивают красные гвозди внутрь, Рики не пытается подавить боль, по искрам сознаний пилотов эскадрилий несется сочувствие, бесценное сочувствие, и я ярость и гнев, и ясность и вера в них. И, позабыв про страх и потери, они вновь и вновь готовы на и на подвиг, и на самопожертвование – воля Рики разворачивает один из искрящихся роев, посылая их на встречу с новым чудовищем: вперед парни, оторвите им всем головы! Работающая в убийственном режиме, связка биоников регистрирует нетипичные сигналы одного их рванувших с внешней границы системы линкоров: данных для объективного анализа недостаточно, сигналы генерируются машинами, но так как искусственные интеллекты создают не аналогичное человеческому, но вполне улавливаемое поле, то они, естественно, тоже их регистрируют. Координаторы в недоумении, оперативный расчет невозможен, почему Рики решил, что кто-то таки сообразил, где находится главный передатчик пси-сигналов, и линкор-камикадзе отправлен на планету, и с целью уничтожения станции... кто же его знает... на то он и псионик и полководец: человек, чья степень таланта, в данных областях, позволяет прогнозировать события на основе минимальных непроверяемых данных. Уничтожить? Остановить? Выбросить? Анализ ситуации проводится не в отсеченном режиме от общего – накладно и требует дополнительных ресурсов – просто инк настроен на реагирование определенной силы импульса мысли-воли, образа, чувства или императива. Неволевой анализ ситуации с распределением информации в качестве импульса действия не используется: образ красного кровавого пятна на месте его эскадрильи Рики совершенно не нравится – вытолкнуть! Запрос – анализ предложения – вторая атака на выпавший крейсер немедленно, операционное поле покрыто желтыми точками запланированных ударов, несколько смещается, в соответствии с оперативным коррекций данных, атака. Гипотеза не подтверждается - приказ - системный анализ возможности – зеленые точки вспыхивают голубым, 88% попаданий вполне достаточно, рою отход – вариант атаки массой отбракован, положительный выход варианта гравитационных искажений 74%, рассчитать – потери, боль, сволочи, чтоб вам повыздыхать, к черту, вперед, рой на внешней границе - отойти от объекта Переливчатая многокрасочная волна эскадрилий отлетает, откатывается от двух линкоров, позволяя развернувшемуся второму флагману поразить удаленную цель с меньшими затратами: базе на втором спутнике защита уже не нужна, луна взорвана – боль! Простите... вывести на границы системы тяжелые крейсеры, императив уничтожение. Вариант рассчитан – императив «Манная каша» - эскадрилья запаса выйти на позиции. Несколько светлых рек устремляется от планеты, где разворачивается основное сражение наперерез к мчащемуся линкору, не пытается остановить или атаковать, подчиняясь строго рассчитанному сценарию, буквально в последний момент усеивает путь корабля всем несущим запасом гравитационных мин – взрыв. В совмещенном пси-поле Рики черная давящая волна растекается как отравленный огонь, выгибая его тело спазмом – четыре кубика, стимулирование сердечной мышцы – не успевшую ускользнуть из района взрыва эскадрилью буквально слизывает как языком дьявола, остальные две разметаны по всей системе в режим «свободный охотник» - но живы. О Господи, слава Тебе, они все-таки живы. Объединенное поле вполне по-человечески чувствующих пилотов и вполне профессионально хладнокровных Блонди, сотрясается отдачей общей горести. Месть, горе – тоже чувство, чувство, которое движет людей к победе, наравне с ее желанием: мучаясь и сожалея, отражая ту же горечь и желание мести псионик, а не человек Рики, перехватывает взвихренные потоки эмоций, распределяя по карте сражения, наравне с пунктирами ударов и диаграммами прогнозов и предположений. Сила, которую Блонди проявить не способны – есть и могущественна. Вперед!
Страж: Я правильно понимаю, что этот фик имеет смысл читать только после "Достаточного условия"? Мне показалось, что у этого фика нет начала.
Orknea: Пою : Могучая, прекрасная, никем непобедииимая...
Страж: Очень тяжело читать - текст абсолютно не форматирован. Где начинается один кусок, где заканчивается другой - непонятно. Повествование, с моей точки зрения, не дает никаких опорных точек, чтобы оделить одну линию сюжета от другой. Сама идея фика - очень интересна, но продираться через обилие технических терминов (каковое обилие отнюдь не является недостатком) и расшифровывать одновременно какой кусок к какому просто неподъемно.
винни-пух: Откровенно говоря, текст задумывался как суровая НФ, и между прочим, аниме, помнится, претендовало на звание киберпанка. Что касается плохо форматированных фрагментов, есть такой грех, признаю. Сие недоразумение возникло потому, что предложенный рассказ, вообще-то. продолжение, а начало пишется и конца-края ему не видно. Но я борюсь. Конфликт Радуги завершился полным разгромом сил альянса – полным настолько, что на восстановление кораблей надо было затратить как на первоначальную постройку, причем без малейшей уверенности в позитивном исходе. Более того: негативный прогноз, по расчетам любых экспертных групп демонстрировал, куда большую вероятность: технологии, используемые при постройке первого флота продемонстрировали явную несостоятельность, разработка новых требует времени, тех же материальных затрат, опять-таки с сомнительным прогнозном окупаемости, а строить новый флот без них – верх глупости. Вложившие в альянс средства олигархи, так и не получившие рассчитанной выгоды, тоже не горели энтузиазмом. Обидно, правда? Гордости Федерации и высокому самомнению обывателей вселенной нанесен жесточайший удар. Но если обыватель, в центре демократической империи, еще мог возмущенно высказываться и требовать от своего правительства мер по отношению к наглой планете, то настоящие правители этих самых планет и демократий, оказались перед суровым выбором: или физически уничтожить Амой, или принять ее превосходство, как данность. Первое решение, в принципе осуществимое, требовало усилий и не таких уж малых, такую акцию на пустом месте не организуешь, и полный успех, теперь, когда Амой предприняла определенные шаги к экспансии гарантировать нельзя, и означало к тому же полную утрату уникальных научных разработок и методик, необратимую потерю генных и пси-технологий, и... короче говоря, страшно невыгодно экономически. О потери уникальной цивилизации коалиция естественно, не задумывалась – ну поплакались бы философы, пострадал бы общий прогресс... эх, люди добрые, какие же мы все-таки еще обезьяны, и набитое пузо – во всех смыслах, от буквального до интеллектуально-самоудовлетворительного – для нас, куда важнее, чем утрата бесценного и неповторимого духовного опыта, редкого человеческого сознания, вдохновения, явления, создания, существа, чего угодно – уникального, единственного, неповторимого. А ведь это и есть самое важное: то, что уникально, то, что единственно и неповторимо. Второй вариант предполагал развитие экономических и политических отношений с перспективой вернуть вложенные средства другим, так сказать путем, и получить новые выгоды, в перспективе – и те самые разработки. Ущерб, во втором случае, несла только гордость, а гордость не стена, можно и подвинуть. Олигархи, они, знаете ли, не на гордость ориентируются, а на выгоды и перспективы. Не самый лучший вариант развития, но... тоже представляет ценность. Ну и при этом... обязательств отказаться от военных конфликтов тоже ведь никто не потребует, или не даст. Или соврет. Коалиции большая, всегда есть, где переложить с больной головы на здоровую: что удивляет Ясона Минка, ведущего эти перспективные переговоры, так это та степень отвращения и презрения, которое благородное создание Юпитер испытывает по отношению к федералам. Разве раньше он не знал меру человеческой глупости, жадности, беспринципности, разве не пользовался ее, и сам не демонстрировал в полной и жесткой мере? Отчего же сейчас ему... зазорно? Влияние Рики, не иначе и... как ни странно звучит, статус, и достоинство победителя требуют проявления высоких человеческих качеств и чувств – занятно. - Ну не убивать же его! Если исходить из требований безопасности, то вполне обоснованное решение. Продержав зверя запертым несколько дней, Рики выпустил Веле на свободу. Поначалу змеюк был довольно послушен, только угрюм и неактивен, но очень быстро период послушания у него закончился: Веле не только шипел и демонстрировал агрессивность, он напал на Элле, совершенно не мотивированно – реакция пилота и псионика не позволила причинить вреда людям, но сам факт однозначно свидетельствовал о расстройстве психики. Объектом нападения змеюк выбрал не существо с направленной на адмирала агрессией, а человека, преданного и любящего Рики. Человека, к которому он испытывал хорошие дружеские чувства. Рики жестоко избил зверя: Веле покорно принял трепку, вновь затих, но через несколько часов сбежал из каюты и вполне сознательно, если так можно говорить о мутанте с зачатками интеллекта, но вроде как без такового, напугал звено биоников – существ трепетных и эмоционально-нестабильных. А подобное действо, совершенное обычным человеком, рассматривалось бы уже как диверсия. Двоих из группы пришлось срочно отправить на базу, остальные позастывали на разных стадиях компенсирующей комы: приказав андроидам захватить и приволокти Веле в клетку, Рики осознал, что вполне готов к убийству твари. Никаких положительных эмоций она у него больше не вызывала, вела себя непотребно, и заслуживала любое из огромного арсенала наказаний. Готов к убийству? Ты, правда, готов убить несчастное животное только потому, что не можешь с ним справиться? Гнев, бессилие, безвыходность, все вместе и так не ко времени – колючий мерзкий клубок недостойных чувств шевелится в груди, требуя выхода, подталкивая взять плеть и избить, измочалить мерзкое непослушное существо. От которого столько неприятностей, которое... Тварь мерзкая осмелилось поднять лапу на человека, из-за тебя мои бионики готовы помереть, и чем ты их только оглушил сволочь шестилапая, мерзкая похотливая тварь, нападающая на тех, кого я люблю, не слушается, провоцирует... И сделал все, чтобы он убил его! Рики застывает, сжав в руках «скат»: самая эффективная модель, шокер с гибким кнутом-антенной, плеть вымазана в крови Веле. Рукоять – в его собственной крови. Сделал все, чтобы я убил его - тебе так не хочется жить, если я... если меня... Как я: монгрел устало закрывает глаза: горько, больно, пусто – почти отпускает плеть, когда свернувшийся в клубок Веле, нежданно, с силой разворачивает змеиное тело и атакует Рики. Визг, удар, шокер включен на полную мощность, но человек сразу же отключает его. Ты сделал все, чтобы я убил тебя: да вот только я уже понял, что я делаю. Шокер, вообще, можно было не активировать: попытка напасть на меня выжжет все твои запрограммированные мозги, куда эффективнее, чем я могу это сделать... Господи, как тошно. - Придется на него... поставить стимулятор... -Ага, пет-ринг, да? – Рики выплевывает почти проглоченный сок, возмущенно смотрит на капитана. Последний в недоумении. - Ну-у, это ж так называется. Разве нет? Ну-у. для животных ведь... адмирал краснеет как маков цвет, отворачивается, огорчается почему-то. Элле тоже огорчается, не понимая, что в его словах такого нехорошего. Ну, пет-ринг, правильно, контроллер для домашних зверушек, животные же все-таки не всегда адекватны, не всегда вразумляемы, необходимость и... Вообще-то адмирал сам носил такое. Раз был петом Первого Консула - значит, носил, это правило, ой блин, ой Юпитер! - Угу, для животных, - глухо повторяет Рики, вздыхая. От прошлого нельзя избавиться, и отказываться от него глупо, и Элле абсолютно не собирался ни на что намекать, я прекрасно чувствую: он просто... просто никто из его пилотов и координаторов, даже «старых» Блонди, не воспринимает его в качестве бывшего пета. Для Блонди, в силу особенности восприятия, перемена статуса, как раз оказалась наименее затруднительной в осуществлении: гражданские права монгрелов, социальный статус пси-операторов, перераспределение значимости социальных слоев – мозг совершенных созданий не имел инерционного периода в силу слабого ассоциативного мышления. У людей, вне зависимости от происхождения, осмысление подобных социальных перемен, требовали огромных усилий и равнялись бы социальной катастрофе, если бы не война, если бы не исключительные условия, требующие исключительного сосредоточения на формировании целей и смысла жизни, если бы не победа и... И если бы не целенаправленный тяжелый труд сердца эгрегора. Настойчиво и изо всех сил втискивающий, создающий и поддерживающий общность целей и желаний в эгрегоре человечества планеты. Знаешь Рики, когда я думаю, как мы это делали вдвоем, я не понимаю, как это получалось, как я вообще осмелился предположить, что справлюсь. Я совершенно неверно оценивал масштабы и перспективы задуманного... - Ты разочарован? - Нет, конечно. Просто удивлен, насколько стремительно оказалось развитие, все-таки область чувств совершенно непознанная. -Познаем? - Рики... Но факт есть факт: теперь, когда Ясона поддерживает не только он, а и целая система станций, и добровольных операторов, согласных жертвовать часть позитивных чувств на распределение, и «дикие цветы», операторы самопроизвольные и неконтролируемые, и Блонди, отрабатывающие распределения пси-перемещений как часть своего статуса – как же они забавно выглядят, выползая из камер, переполненные чужими эмоциями, ошалевшие, изумленные, и какие же они тогда красивые. До невозможности, до беспамяти, так прекрасны, так желанны – единственная, на данный момент, неофициально допускаемая трансляция, спровоцировавшая всплеск подростковой влюбленности в высшую расу. И вот со всем этим, огромным, тяжело регулирующимся, зависящим от множества факторов и сиюминутных изменений, он собирался справляться один? Их первые опыты с Рики можно рассматривать как наинаглейшую авантюру, и благодарить Бога, что они остались живы и вменяемы. - Ясон, в тебе угас дух авантюризма! - Знаешь, Рики, у меня его не было – административное образование не предусматривает. - О-ох, а просто так ты не шалил, да? - Но Рики, нельзя сравнивать модель поведения несозревшей особи со взрослой. На адмиральском флагмане пси-поле ориентировано и согласовано с сознанием Рики настолько, что ему приходится применять специальные меры, чтобы его собственные личные переживания оставались собственными и личными, а не растекались по его пилотам немотивированными действиями и невесть откуда взятыми состояниями. Но, вообще-то, люди на то и люди, чтобы без всяких псионических взаимодействий понимать и поддерживать друг друга: Проблема Веле – проблема очень личная, но самостоятельно он ее пока не решил. - Может... ему пси-блок какой-нибудь поставить? Рики отрицательно качает головой: работы главного генетика на то и работы главного генетика, чтобы быть неповторимыми и уникальными, сомнительно, чтобы его настройки мог преодолеть техник средней руки, и сама попытка такой коррекции - откровенная демонстрация неуважения. Обращаться к самому Раулю с просьбой модифицировать свое создание, сотворенное по личному заказу Ясона Минка и с его четкими указаниями... ха! Самоубийство. Змеюк за несколько дней в клетке не пожелал ничего съесть, и вообще демонстрировал стремление к суициду: не шевелился, реагировать ни на что не желал, инъекции делать не позволял. Вообщем, не трогайте меня, помираю я. Тами было его жалко до слез. Собственно, не то чтобы он не имел права здесь находится, просто не было никакой надобности пилоту шляться по грузовому трюму. Тами и не шлялся – целенаправленно бродил в попытках встретить свое собственное личное божество, да только плоскость существования рядового пилота и адмирала флота несколько различны, и даже на одном корабле им трудно пересечься. Единственной реальной возможностью была встреча в виртуальном пространстве боя, и Тами из шкуры лез, чтобы выделиться, стать лучшим – победить, выиграть, защитить, на волне вдохновения и силы сражения это было так легко, так прекрасно! А в реальности... а в реальности, дар его не был достаточный, чтобы стать командиром эскадрильи, максимум – нескольких «троек», в реальности он не мог претендовать на изменение статуса в силу интеллектуальных способностей, в реальности, красота Рики оставалась тем, чем была на Амой – мечтой, недостижимой мечтой, и единственное, что он придумал: преодолеть программу обучения координаторов. Не намного, но все же приблизило бы его к смуглой звезде. Тошно тебе без него, да? Мне тоже, ты хоть видел его раньше, жил в его каюте, а я... даже видеть его не могу, разве по интеркому. Дурак ты, Веле, ты ж его мог видеть, трогать даже. Ты же рядом с ним был, чего ж тебе еще надо было балда с ушами? Синие-синие, темные от страсти глаза, зрачки в зрачки, понятно без слов – извини, я понял. Ты его тоже любишь, да и я люблю, да только от меня он дальше солнца, а ты... ты мог бы находится рядом, защищать его... Когда Рики, наконец, спускается к жертве своей нерешительности, змеюк демонстрирует все свои способности к радости, удаленному обожанию и готовности служить и подчиняться. Рики в недоумении, но несказанно рад, безвыходность ситуации его совершенно замучила. - Вы уверены. Адмирал? Ваше... хм... ваш - Пет. Мое животное, вы это хотите сказать Элле? -Ну-у, да, в принципе. Но ведь его функциональный класс - охранник. - Без сомнений, - а психофизиологические характеристики, данные Раулем, не подвергаются сомнениям. - ? - Просто его обязанности несколько расширены. Змеюк смирно сидит в углу и не шевелится: красивый зараза, ушки, глазки, хм, руки... хвост, хм... интересно, как в лабораториях, где в принципе не бывает людей искусства, могут так эффективно рассчитать внешние параметры объекта нечеловеческого, но привлекательного человеческим взорам. Что-то такое есть в природе, некий общей принцип, и, помнится, человек как гармонию пропорций именно такое соотношение частей и сочленений и признает, но все-таки – удивительно. Веле подымает огромные мерцающие, изумрудные сейчас глаза, выпрямляется, если так можно говорить о существе с универсальными конечностями в количестве шести штук: вопрос, готовность, легкое беспокойство. Ну да, функциональный класс охранник, с расширенными, по сравнению с базовой моделью, обязанностями. Рики хмуро кивает, приказывает: - Пошли, - существо не понимает – странно было бы, если бы понял без слов и мыслепередачи, но Рики раздражен собственной нерешительностью и собственным же решением, змеюк тут не при чем. Монгрел укладывается на кровать и хлопает ладонью рядом с собой. - Топай сюда, я сказал. Заснув под условное корабельное утро, Рики подумал, что какой-нибудь стимулятор надо поставить, если они и дальше будет проводить ночи с такой интенсивностью, надолго его не хватит. - Господин пилот. Он почти отключился от боли, не такая уж хитрая штука, но, правда, если из вас не удаляли пси-порт таким варварским способом. Тами равнодушно скользит взглядом по надоевшему золотому небу, по лиловой листве странных красивых деревьев, за всеми этими дурацкими допросами даже не увидел, какие здесь деревья, а ведь он так редко видел что-нибудь живое и растущее. - Еще раз предлагаю вам сотрудничество, обещаю в случае вашего согласия... Листики на них длинные и изрезанные, прямо-таки узорчатые, солнечные лучи сквозь них, раскладываются как в детской загадке, на синие, бирюзовые, алые и золотые – красиво. Говорят, на Радуге такой эффект еще сильнее. И лучи раскладываются на всю радугу и сквозь листья, и сквозь камни, и сквозь воду. И камни там говорят, прозрачные, и вода там говорят, светлая... - ...нет смысла в сопротивлении... А на спутнике, том, что с правой стороны планеты, есть удивительное озеро, из жидкого металла. Там какая-то уникальная аномалия, и потому на луне есть жидкое озеро, и не испаряется, и парни все дразнили, помнится Гвене, что выкупают бионика в металле, а у него какая-то там психологическая привязка была, он страшно и забавно злился, и ругался на разных жаргонах в зависимости от того, к кому обращался. А потом все равно, слетал с Дики на луну что справа, ей Богу она у них именно так и называется, и говорил что там очень.... Красиво. А я не увижу. Ни черта я больше не увижу. - Вряд ли ваши хозяева смогут оценить ваше мужество. Помнится, для них, такие, как вы, даже не люди. Пилот, сжатый креслом и проводами, продолжает долго и упорно молчать, глядя своими неземными золотыми глазами в такое же неземное золотое небо. Лерой уже с откровенной злостью отворачивается от амойца, делает знак санитару: Тисс активирует оборудование, и тело пилота начинает медленно страшно корчить – красивый был мальчик. Собственно, после захвата корабля уже можно было говорить в прошедшем времени, но... все равно, красивый был мальчик. Был: обгоревшая кожа лопнула в нескольких местах и облазит под безжалостным солнцем Мание, никто не пытался закрыть перелом на левой руке и перевязать изломанные ребра, уж слишком насильственной была посадка, и теперь еще болевая стимуляция. Парень, мальчик совсем, золотые глаза, золотые волосы, красоту такую только на Амой делают, бьется под проводами и силовыми каркасом, раздирая и разбивая все что, осталось в непознаваемое кровавое месиво, и Лерой делает знак остановиться. У него нет намерения или желания причинять боль, нет намерения или желания калечить несчастного – у него есть намерение и желание получить информацию. И он был бы просто счастлив, нет, правда, просто счастлив, если бы ему удалось не извлекать ее насильно... мечты. Мечты, где ваша сладость. Какого черта! Он просматривает показания датчиков, удовлетворенно кивает: можно начать второй сеанс. - Еще раз повторяю: если вы откажетесь от добровольного сотрудничества даже те небольшие, надо признать, сведения, которые мы извлечем из вас, приведут к летальному исходу – в лучшем случае. Более вероятным является вариант разрушения структуры мозга, необратимого разрушения.... Кому он что говорит? Кто лучше, чем пси-пилоты, созданные, Господи спаси и помилуй! Созданные, искусственно выращенные как овощи на грядке, для максимально эффективного образования и управления пси-конструктами искусственного и человеческого интеллекта, так о чем можно говорить с механизмами? Пси-механизмами и будь, проклят на веки веков паршивая планета, сумевшая достигнуть таких непомерных высот в науке, что только-только открывается, только-только проявилась в научно-исследовательской сфере человеческой цивилизации, где неизвестно еще ни ее значение, ни важность толком не оценена, ни последствия развития еще даже не намечены и не осмыслены, а ведь наверняка, наверняка огромные сказочные перспективы раскрывает она перед человечеством! Овладеть и использовать силу собственного эгрегора, собственных мыслей и не в мечтаниях, целях – в их прямом достижении, не просто в использовании, чем так негативно отличается человеческая инженерная цивилизация, а в познании. В самом творении, возможно совсем, совершенно нового мира, абсолютно отличного от нынешнего, мира настоящего, действительного созидания и творения разума! Будущее. Совсем другое. Сила, власть разума, совершенная свобода разума и творения – и может они только и способны будут открыть полностью весь человеческий потенциал, открыть, развить все те скрытые неизвестные резервы человека, его разума, его сердца. Раскрыть всю духовную мощь человеческого сообщества, поднять на невиданную высоту цивилизацию, воистину открыть безграничное, совершенно свободу развития... А на самом деле: маленькая паршивая планетка, где и не люди то вовсе живут, и какие-то суперсовременные машины открывают то, что должно и может принадлежать только людям, используя последних в качестве полигонов для опытов и послушных исполнителей их воли. Абсолютных исполнителей, преданных, верных – из всего грядущего величия только люди-роботы на прирученных железяках и мы, остальные люди, коим дано еще меньше, и еще меньше удается: использовать вот это вот, ОТКРЫТИЕ, настоящее открытие, из тех, что переворачивают весь мир, что, потрясают вселенную и меняют мировоззрение, направляют цивилизации на иные пути. И вот это вот все, это драгоценное неограниченное могущество, силу и знание, возможность знания, от грандиозности которого захватывает дух: использовать для взламывания псевдочеловеческого мозга, чтобы победить в мелкой разборке! Не в войне, блин, космической - простой жалкой разборке, затеянной-то исключительно ради того, чтобы захватить, как можно больше пленных и выпотрошить их. Коалиция больше не надеется на своих ученых, коалиция жаждет информации, не понимая, что разница здесь отнюдь не в количестве, а в уровне этой информации, в уровне возможностей по ее использованию и анализу. Коалиция не желает ничего слушать, коалиция не желает вновь оказаться настолько зависимой... твою мать! Жалок. Ох, как жалко ты человек со своими желаниями! Крохи, ничтожные крохи, жалкие огрызки выпрашиваешь ты равно и у дьявола и у Бога, и когда открывают перед тобой мир немыслимый и прекрасный, когда предлагают свободу и истинное величие – ты опускаешь голову в страхе, и требуешь мелких выгод! Лерой с неожиданной и такой яркой, что сам не ожидал, ненавистью, смотрит на пленника, испытывая тот иррациональный бессмысленный приступ ненависти, который обычно испытывают люди, обделанные к тем, кто смог получить желанное, но в отличие от все остальных способен оценить меру своих потерь и несостоявшихся возможностей. Тисс, например, неспособен, для него золотоглазый мальчишка – всего лишь странное и жутковатое в силу непонятной природы и образа, вбиваемого в мозги рыболюбивых граждан целенаправленной пропагандой, создание вражеское создание, к тому же, и чтобы доктор не говорил - опасное. Опасное само по себе, да и при свете дня и далеко отсюда, в порту Гларры и с хорошенькой девчонкой на коленях, можно и посмеяться над случаями и рассказами, очумевших от счастья принимать у себя армейцев, цивильных. А вот здесь, на мелкой планетке, где, собственно, обитателей нет, а кто позавчера свистнул водяной нож и следа не нашли, где на площадке дохнут, плача и стеная, как люди, захваченные пси-шаттлы и приближаться к ним реально нельзя: галлюцинаторный эффект настолько силен, что выбивается только сильнейшими наркотиками, и можно игнорировать сколько угодно жалобы обитателей лагеря, но ты то хорошо знаешь, почему они жалуются на головную боль и жуткие сны. Где довольно много людей, но в основном, эксперты с приснопамятной группы «Вердек», и от их разговоров у обслуживающего, тоже пользующихся не особо хорошей репутацией пользующегося, персонала уши в трубочку сворачиваются. И где работают аж три санитара и доктор, уже имеющие опыт работы с ментааппаратурой и ее воздействием на людей. И знаете что самое интересное? Эти люди никогда не разговаривают друг с другом! Любопытные эффект сопричастия к общей, особо мерзкой деятельности. - Господин пилот... – какого черта! Чертов фанатик, чертова машина, злобным гением убранная в оболочку молоденького мальчика, всего лишь робот, кибернетическое создание, приспособленное и СПОСОБНОЕ, управлять пси-полем, - слушай ты, Юпитерский ублюдок, мне плевать, что от тебя останется после сканирования, а не останется ничего. И ты прекрасно знаешь! Санитар аж отшатывается от доктора, и Лерой с трудом берет себя в руки – не кричит, а шипит, проталкивая ненависть сквозь стиснутое горло: - Прекрасно знаешь, что твои мозги вытекут из ушей, а того, что осталось, не будет хватать даже на исправление своих нужд в туалете, а не под себя. Знаешь, что делают с такими как ты после? Отправляют в увеселительные заведения, чтобы развлекать особо извращенных придурков, если конечно, ты сумеешь сохранить привлекательность после окончания сеанса. Ты ведь не высший мальчик, тебе не светит в лабораторию, ничего полезного твои ткани уде не представляют, так что... только в качестве шлюхи для любителей копратирования! Хм... а пресса федералов осмеливалась утверждать, что такого рода развлечения бывают только на Амой. Собственно, перспектива перечисленного Тами, как бывшего пета вообще не пугает, такой вариант, и на абсолютно законных основаниях выбраковки, всегда мог оказаться фактом его биографии. И не самым худшим, потому что был еще Уно Ранг, и были еще станции биоников, и генетические лаборатории, так что перспектива использования его тела в любом качестве, в условиях отключения рассудка, совершенно не тревожит и не вызывает страха, как у нормальных людей. Вот если от мозгов что-нибудь останется - это куда хуже... - Твою мать, ты, что предпочтешь стать уссыкающейся на потеху тварью, вместо того чтобы просто сдохнуть! Ради кого? Ради Юпитер что ль? Ради механизма, который управляет коммуникациями планеты? Ради выводка роботов-управленцев, которые убивают, таких как ты не задумываясь, и никогда даже не вспомнят о твоем исчезновении? Ради Юпитер ну-у. не знаю, какое дело пси-пилоту до управляющего ИскИна? Слишком велика дистанция, а блонди, хм... вообще-то, как бывший пет, он не только воспитан, но даже генетически запрограммирован на преданность и любовь к этим прекрасным созданиям. - Ты что надеешься на освободительную акцию? Разочарую, таких не было, никогда, тем более ради рядового пилота, ваш адмирал заботой о пленных не отличается! Твои командиры - просто роботы, автоматы, мать твою, никто о тебе не вспомнит! Ты просто никчемная деталь, мелкая сошка, и не представляешь ценности! И знаешь, я уверен, что на твоем месте твои командиры были бы сговорчивее. О себе любимых они куда больше заботятся, чем о корабельном мясе! Тами дергается, как от удара, неожиданно распахивает во всю величину свои огромные сверкающие глаза, лучистые, прекрасные – Лерой может гордится. Хоть он и использовал чисто человеческие методы, но сумел задеть неприступного пилота. Несколько секунд, с совершенно непередаваемым выражением гордости, сожаления, гнева и презрения бывший пилот рассматривает человека: Холодно усмехнувшись и вспыхнув всем погруженным в него темным пламенем преданности и любви: - Мои командиры... никогда не оказались бы на моем месте: ни одни Блонди не допустит такого позора, ни одни блонди не опустится на такую ступень нефункциональности! Волна презрения и высокомерия, и убежденности, и чего-то еще, чего-то более сильного и яростного, что придает ему истинную стойкость и отвагу древних самураев, ощутима почти физически, заставляет наклонившегося Лероя отшатнуться и... почувствоватьсебя презираемым и мелким. - О конечно. И потому на безнадежные маневры они посылают таких как ты! Неплохой способ сохранять репутацию неприкосновенных. Ваш адмирал просто дерьмо! Безжалостное равнодушное дерьмо! Таких как я: случайно, но Лерой угадал истину. Именно таких как я. Отработанный материал, «погружающихся», из тех, что уничтожили свои мозги в одной из многочисленных схваток за Надежду. Но про адмирала – это зря. Тщательно сохраняемый, возлюбленный образ последним утешением всплывает из глубин поврежденного рассудка, на сердце сразу становится горячо и сладко, воспаленные разбитые мысли словно погружаются в теплый океан, в ласковые волнующие волны, успокаивающие, ободряющие, упоительное сладкое томление окутывает тело искрящимся покрывалом – мой адмирал, моя звезда, ненаглядный мой. Со всей любовью, изо всех сил, сквозь непреклонную мечту: - Неправда, он... они... вовсе не равнодушные, умеет чувствовать, умеют любить. Только не так как люди – прекрасней! Таких как я... ну и к черту, что я с самого начала не знал, что мои способности далеко не выдающиеся, и что я просто чудом попал на флагман адмирала? Что я, не знал с самого начала, с тех пор как у меня появилось достаточное количество мозгов, чтобы понять, откуда этот дар вообще взялся? Я сожалею? Ни черта я не сожалею – мне был, был подарен шанс, и я этот шанс использовал до конца, ничего лучшего, ничего более прекрасного, со мной никогда не было бы, и мне просто чудовищно, невероятно повезло, что вместо моей предназначенной судьбы, я сумел вырвать из рук этой жадины участь быструю, но блестящую. Ошалелый от радости, моментально вспыхнувший змеюк застрекотал сразу на всех своих диапазонах, вместо того, чтобы сразу лечь в кровать, сделал несколько торопливых кругов, словно ритуал выполнял, потом влез на край койки, протянул руку. Отдернул. Протянул снова, коснулся - не веря, как если бы был человеком, осторожно-осторожно, нежно-пренежно, подушечками пальцев по тонкому запястью. Адмирал усмехнулся, удивляясь смущению зверя – Веле запрокинул голову, пропищал снова что-то и снова запрыгал. -Веле! Кровать перевернешь! Змеюк кружил по кровати вокруг Рики, словно повторяя священный ритуал, стрекотал, пел, петлял вокруг, вскидываясь и чуть не кувыркаясь, потом остановился, посмотрел искоса, и внезапно навалился сверху на обожаемое существо, целуя жадно, куда попало, сдергивая одежду так рьяно, что Рики охнуть не успел, когда уже лежал голым под существом. - Ай, остро... ай. Поцелуй глубокий-глубокий, нежный, длинный головокружительный, многочисленные руки двигаются медленно, тесно, впитывая замшевой поверхностью пьянящую упругую податливость нежной смуглой кожи, прозрачные когти чуть царапают очертания сосков - для удовольствия, самую чуточку, Рики стонет в умелых руках, удивленно замечая, насколько же он сам готов, насколько соскучился за не своими руками. Странные руки, больше похожи на манипуляторы, так удобнее в невесомости и тесных коридорах – ласковые. Умелые... И так много-о: сразу везде, где ему приятно, поглаживают бугорки позвонков на шее и подушечки пальцев правой, обычно прикованной руки, оглаживают бока и рисуют узоры на внутренней поверхности бедер, горячий язычок вылизывает чуткие узелочки сосков, и медленно-медленно, пьянящими сильными движениями горячая ладонь-манипулятор ласкает возбужденный член монгрела. - С ума сойти, - шепчет Рики, подаваясь перед к многочисленным умелым рукам и искусным движениям. Веле стрекочет, двигается все телом, вминая его в постель, и скользя по телу ожившим горячим бархатом. Суховатая замшевая шкура щекочет и возбуждает кожу, заставляя юношу теснее прижиматься к пету, отвечать на ласки прикосновениями своих рук, горячими стонами ...
винни-пух: ... , шепотом пылающих губ, заставляет задыхаться и стонать именем, которое он призывает всегда: - Ясон... Веле удовлетворенно шипит, продолжая возбуждать и ласкать обнаженного прекрасного мужчину: нежные, дразнящие касания, острый чутошный укол когтя, так чтобы маленький вздрогнул от легкой боли, сильнее ощущая удовольствие, жадные жаркие поцелуи, вылизать ямочки над ключицами, отзывчивое сладкое местечко, укусить за ушко, заставив монгрела хихикнуть и попытаться отвернуться. Целовать глубоко-глубоко, долго-долго, чтобы забыл обо всем, чтобы ничего не помнил, и не желал, кроме как утонуть в любимых руках, растаять под любимым телом, раствориться в силе сапфировой звезды. Светлые пальцы ласкают пах, трогают, играют яичками, и Рики выгибается от желания, когда касаются его нежной дырочки. - Ясон! А ведь... а ведь он так и делает: ласкает, трогает, как Ясон и я ласкаю и трогаю его, не ласкаю и не трогаю его, как Ясона. Но Веле другой, его можно трогать и не надо удерживать одну руку, и у него нет этих пакостных точек, и ему приятно и хорошо будет от сильного властного давления всею ладонью, как делают с ним. Как странно... Он не успевает толком попробовать как оно, касаться всей ладонью, где угодно, не ожидая острой больной вспышки под нежной, прозрачной кожей цвета сливок и чего-то спелого и сладкого: Веле, журча что-то успокаивающее, широко разводит ноги Рики, быстро опускается, трется о горячую шелковую промежность, обжигает дыханием и быстро, коротко облизывает твердую плоть. Монгрел сдавленно стонет, дрожит всем гибким жарким телом, запрокидывает голову от пьянящего наслаждения, чувствуя все свои блестящие дрожащие ниточки внутри, где оживает его удовольствие – так хорошо, так хочется больше. Он сам двигается навстречу твари, толкается бедрами, член пульсирует в умелой руке и почему-то совсем не удивляет и не вызывает и тени сопротивления, властная сила руки, останавливающая его оргазм, тонкие пальцы, поглаживающие анус... совсем. Хорошо... немного странно, горячо, до удивительности не хватает золотого шального света и искр от рук Ясона, и он привык вливаться в сознание своего божественного любовника, но... все равно хорошо. Веле вновь накрывает его своим телом, мягко приподымает точеные бедра, Рики послушно охватывает его ногами – выше первых конечностей, интересно и где у него настоящие плечи? – пет приподымается, удерживая на весу тело адмирала, и резко, сильно насаживает на себя. - А-а-ах! Огромный. То ли он отвык, то ли Рауль... немного порезвился, почему же... о-о-ой! Почему же не помню, а-а-а! Не помню, как было тогда! Он возбужден и пылает, он, черт возьми, умеет принимать прекрасный гладкий нефрит, что рвет его каждый первый раз при встрече, но... черт, больно! Горячо. Больно. Сладко: змеюк журчит что-то успокаивающее, ласкает дрожащее от боли тело - огромный, слишком, он останавливается, когда заполняет маленькое тело целиком, Рики жадно, быстро дышит, стараясь расслабить мышцы, и вновь заходится криком, когда мутант начинает двигаться. - Остр... осторожней! – горячо, больно, СЛАДКО! И так же бесполезно говорить, как и Ясону, и ему кажется, что его пронзили насквозь. Рики мечется, бьется на твердом горячем члене, и от резких сильных толчков кружится голова, от неистовых ласк пылает кожа, его тело просто не вмещает все это, каждая следующая волна набегает раньше, чем прекращается предыдущая, горячая взламывающая его плоть точно следует цели, каждый раз, ослепительная белая вспышка отдается во всем теле и в мозгу, у него бесконечно много рук, и его по-прежнему держат на весу, и он уже почти не чувствует свое тело за разноцветным фейерверком в которое оно превратилось, и у этой з-а-р-а-з-ы член тоже замшевый! И когда огромная сверкающая вспышка, скорчившая его тело в ослепительный сгусток, раскидывает его клеточки на весь мир неистовым озером желанным, потоками радужными, полноводьем звездных рек, Рики вспоминает что на корабле полным-полно биоников, и всяких сильно внушаемых личностей, и мама дорогая, от безудержной волны наслаждения сегодня никто не уйдет. Красноречивое выражение лица первого помощника было ... очень красноречивым. Рики с непроницаемым лицом проследовал в кресло, привычно считывая сообщения с монитора и внутреннего окна, активированного немедленным подключением к компьютеру корабля. Реакторы в норме, сектор управления в норме, сектор обслуживания в норме, защитные системы в норме, смена навигаторов зафиксировала нетипичное смещение – район отдаленный, игнорировать – смена координаторов готова к взаимодействию. Сообщений нет – плохо, федералы все-таки решили рискнуть и спровоцировать конфликт. Собственно, не вся Федерация, естественно, предъявив им такое обвинение – треснут от праведного гнева, но и кристаллоидам будет глубоко безразлично, по каким таким причинам им не была обеспечен стопроцентная безопасность. Контакт будет просто прерван, и вопрос вины и наказания никоим образом не изменит последствий. Веле, неслышно скользнув по полу, сворачивается у ног адмирала, вызвав глубокий яркий румянец на щеках помощника и откровенное недоумение, условным значком повисшее в пси-поле. Угу, все знают, все слышат, Ясенька будет доволен, блин! Рики рассеянно-спокойным движением гладит замшевый загривок, заставляя змеюка вспомнить о несостоявшемся родстве с кошачьими, и хотя некоторый стыд монгрел в себе все еще сохраняет, но этого недостаточно, чтобы отвлечь его внимание от дел флота, любимого и несравненного. - Сколько у нас времени? - Независимого – не более 20 часов, биологического – около трех суток. Не более 20 часов: агентура подтвердила намерение Южной группы, под прикрытием очередного противопиратского рейда, переместиться в район Центурии, где в последнее время происходило несколько довольно масштабных схваток с контрабандистами. С одной стороны, ничего удивительного в желании примерно наказать зарвавшихся бандитов нет, акция абсолютно законная, правомерная. С другой стороны, Ясон совершенно однозначно высказал свое мнение о намеренной провокации, как столь наглых выступлений пиратов, так и возникшего требования внутри коалиции, провести компанию по борьбе с пиратством. Можно назвать параноиком Блонди в пылу спора, но не учитывать мнения существа, обладающего разумом выдающимся и совершенным – недопустимо глупо. - Рассчитать режим соскальзывания, по истечении 20 часов, вне зависимости от наличия сообщений, приступать к действиям. - Слушаюсь адмирал, - помощник четко, по- военному наклоняет голову, внутри вирта из Рики и координатора флота Блонди Райана Ора только сослагательные наклонения и разворачивающиеся в перспективу логические блоки расчетов: никаких сомнений, приятно работать с блонди, стопроцентная уверенность в профессиональности и преданности своему долгу. - Господин адмирал, - нарушая субординацию, но решительно, Элле, первая эскадрилья, его личная, как шутят офицеры, - 20 часов составят слишком короткий срок, настаиваю на предварительной прогонке императива. Напряженный пси-голос Элле, как красный жгут втискивается в общее поле корабля: 20 часов независимого времени – то есть абсолютного по единицам времени Амой, недостаточно чтобы внедрить столь грандиозный пси-императив достаточно глубоко, маневр останется в операционном поле и способен отработать только один раз. Главную опасность в этом случае представляет момент истечения императива: не использовать его нельзя, потому что тогда блок разархивируется и подавит мыслительный способности своего реализаторах, в случае неудачного использования не будет времени немедленно активировать что-либо соответствующее – требования безопасности в таком случае, играет против исполнителей. Человеческому мозгу и контактным частям машины необходимо время, чтобы освободить операционное поле от обязательных помех, и происходящее в этом случае, автоматическое прерывание нейросигнала превращает флот из громадной смертельной армады в беззащитное скопление механических мишеней. Подобный просчет закончился уничтожением трети рейда безопасности, и кому, как ни адмиралу об этом знать и помнить, но... интуиция цересской крысы, заставившая тогда Рики, вопреки всем доводам рассудка, отправить вслед вторую эскадрилью, помогла спасти незадачливый рейд. И теперь, таже интуиция упорно твердит о правоте Ясона раз, и о какой-то невнятной угрозе два. Скорее, это следовало бы назвать предвидением, следствием специального, поискового характера дара Рики: он слышит противника, некого врага, твердого, одержимого, врага, чья цель давно превысила ценность средств, и он готов на все. Невозможно уловить столь тонкие эманации не в эгрегоре, где непревзойденный навигатор и сейчас может найти любую иголку в любом стоге сена, невозможно идентифицировать район излучения – другая причина, другие обоснования, неуловимая работа подсознания, когда-то услышанные чьи-то пси-импульсы, непреклонно указавшие на личностное негативное отношение, незафиксированные сознанием сведения, поток и информации неуловимо, но настойчиво складывающиеся, сплетающиеся, тасующие и перебирающие факты с бесконечным терпением, чтобы вывести, вычленить среди ускользающего хаоса закономерность и требовательно указать – опасность. Опасность, времени нет. - Я учту ваши рекомендации, капитан, - бесстрастным, почти ледяным голосом, как будто не относится Элле к числу его друзей: Рики ощущает легкий проблеск обиды, в другое время сожалел бы, наблюдая, как в общем поле свободно растянутый объем Элле внезапно сворачивается в плотный, хорошо перемещаемый и управляемый «комок» служебных программ и скоростного обеспечения – мне жаль, потом. Едва заметный быстрый импульс, его примеру следуют еще пара офицеров, пользующихся благосклонностью адмирала – Рики сам сейчас такой. Осознанный голос опасности, угрозы, раз услышанный, теперь набирает мощь настойчивого предупреждения, так что он и сам сейчас мало похож на ту яркую эмоциональную личность, что так привлекает к нему людей. Собранный, сосредоточенный, четко функционирующий организм, созданный для решения проблем и принятия решений, и из всех эмоций у него – только целеустремленность. «Вылитый блонди» - он даже не успевает идентифицировать подателя реплики, да и не интересно это ему. Я блонди, хм... Сосредоточенно-застывшее тело – носитель, не больше не меньше, - отрешенное резкое прекрасное лицо - бесстрастное, лишенное мимических напряжений – нейрошпунт, удобно размещаемый за ухом, неуловимое мерцание широко раскрытых и невидящих глаз, почти рефлекторное, бессознательное поглаживание ластящегося змеюка под владетельной рукой – чем не Блонди? Черного цвета?
Zaylana Kii: Мама! Чудеса да и только! Нанатехнологии, оказывается страш-шная весч!!
Carinna: Я в полном восторге, разбить на главы, конечно, не мешало бы, но в целом текст роскошный. Стилистика напоминает первобытный хаос, с одной стороны трудности с терминологей (я не поклонница НФ), с другой сороны все вместе производит настолько витальное впечатление, что жаль приглаживать. И потом выкладывать проду каждый день! Надеюсь, у автора вдохновение не иссякнет.
винни-пух: Не, не иссякнет, поскольку он уже целиком написан, это я удовольствие растягиваю. Такие отзывы - это ж автору как масло в кашу! А серьезно - мне таких дивных слов даже собственный любимый не говорил, хотя ему и положено. Насчет стилистики, как раз хотела ответить: это мой любимый стиль, действительно напоминает хаос и красиво называется "потоком мыслей", и мне всегда очень нравилось, когда автор - не себя имею в виду - заставляет читателя разбираться как в хронологическом порядке, так и в последовательности высказывания героев. по-моему, так интереснее. Надежда – вторая планета системы Ракушки, необитаемая и, судя по сведениям геологов, не представляющая особой ценности для благородного дела извлечения ресурсов. Слабо развитый, примитивный животный и растительный мир, неустойчивый и суровый климат, редкая неустойчивость магнитосферы делают ее бесперспективной и для благородного дела развития сельского хозяйства или туризма – требовалось бы слишком много начальных капиталовложений, а довольно близкое расположение Ракушки к таким известным и развитым курортным центрам, как Ярмала и Ценнтакль, слабо способствовала окупаемости. К тому же, система располагалась близко, но не слишком удачно: какие-то гравитационные аномалии делали порталы весьма неустойчивыми и обычный крейсерский ход в конце 27 века – это как-то совсем уж не «комильфо». Геологическая разведка, предпринятая в конце 25 века, отработала стандартные разведывательные императивы и отбыла. Составив в отчете туманное упоминание о некоей форме жизни, особо успешно конкурирующей с другими, что заинтересовало институт Жизни ближайшей колонии. Глава института Василий Савченко, крайне заинтересовался отчетом, и упорно настаивал на изучении обитателей планеты, особо указывая на кремнийорганическую природу жизни на планете, что встречалась буквально только второй раз. То, что упомянутая форма жизни стала наиболее конкурентоспособной с точки зрения ученого, являлось свидетельством развития разума, и перспектива наблюдать и изучать развитие разума в столь непознанной для человека форме, являлось ему чрезвычайно перспективным и сулящим необыкновенные открытия и знания, процессом. Ведь кремнийорганическая основа использовалась и самими земными разработчиками при создании носителей искусственного интеллекта. Теперь у них есть возможность пронаблюдать за появлением аналогичного разума естественным путем, в силу эволюции. И пронаблюдать в буквальном смысле этого слова: по смелой гипотезе ученого следовало, что разум, изначально обладающий носителем способным к более устойчивым связям и в большем объеме, должен развиваться с большей скоростью. Эволюция разумной жизни кремнийорганического происхождения наверняка протекает со скоростью непредставимой по человеческим масштабам. Предложения Савченко были рассмотрены в свое время, несмотря на невероятность. Авторитет ученого был так высок, что экспедицию уже стали формировать, но... началась очередная война между основными крайними колониями, еще несуществующей на тот момент Федерации, затем планета оказалось разменной монетой на переговорах о мире, и, в конце концов, экспедиция на Надежду была составлена и отправлена много лет спустя, и целью своей имела вовсе не изучение уникальной жизни, а ознакомление с перспективами использования в качестве аграрной планеты. Неудачно, как известно, климат тяжелый, поле неустойчивое, бедный растительный мир указывала на бедность почвы, хотя, вроде бы, геологическая разведка таких данных не подтверждала. Так как надежда на Надежу не оправдалась, никто не дал себе труда выяснять величину разницы между данными двух экспедиций: в результате, первыми на планете оказались эмигранты, пытающиеся сбежать, куда подальше от военного конфликта Федерации и системы Гланн, затем пытающиеся их вернуть части альянса, и проявивший нежданную инициативу флот Амой. Надо ж с чего начинать экспансию, правда? А тута такой удобный случай, два в одном, и полезное и приятное, так что исследовательский флагман не преминул тут же предъявить свои научные интересы... Тщательно ознакомившись с архивными данными и фантастическими сведениями, полученными от уцелевших эмигрантов-неудачников. Двум формам жизни, таким разным по природе, оказалось, чрезвычайно трудно понять друг друга, а уж об общении и речи не шло. Но когда на Надежде появились амойцы, немедленно зафиксировавшие плотное, сложно структурированное пси-поле ситуация изменилась. За дело взялись Блонди, кристаллоиды, в упор не воспринимающие хлюпающие комки биоплазмы за живых носителей разума, принесли официальные извинения представителям человеческой цивилизации, но во избежание дальнейших жертв, и в виду физической невозможности контакта с иными представителями человечества, согласились вступить в контакт только с белокурыми созданиями. Вполне возможно, что дифференциацию человечества по способу воспроизводства и планетарного происхождения они и не поняли: Ясон утверждал, что подобные заявления кристаллоиды воспринимают как шутку, но в любом случае, Амой получила эксклюзивные права на общение и доступ на планету. Федерация взвыла, но официальные протесты, в данном случае, не имели никакого обоснования, а неофициальные... пардон, что сказать метровой сложноограненной пирамиде с усами и сферами отражателей, в ответ на абсолютно правдивое указание на неспособность человека общаться в пси-поле или хотя бы с помощью контактов, единицами, превышающими несколько битов. Чертовы Блонди могли свободно общаться десятиричнм кодом, пси-операторы рангом пониже, восьмеричным, и те и другие проявляли вполне достаточные способности к образованию адаптированного общего поля – чем собственно на данный момент и занимались ученые Амой. Периодические контакты, с целью познания разных форм и систем жизни, осуществлялись с завидной регулярностью, ученые работали над возможностью образования общего, совместного и не дискретного поля, аналогичного человеческим эгрегора, но без свойственной им хаотичности. Ни одна планета, наверное, не видела такого количества Блонди за один раз, кроме их родины, естественно. Крайне соблазнительно, правда? Куча Блонди, ученые, лучшие из лучших, планета в стороне от основных порталов, планета в районе аномалий, не позволяющих удерживать портал в непосредственной близости, планета, населенная на редкость чуждыми человеческому организмами, совершенно не заинтересованными в политических играх. Ну а на потерю контактов с вышеупомянутой уникальной жизнью, в виду невозможности ее полезно использовать, политикам «глубоко все равно»: крайне соблазнительно, правда? И флот в большом количестве не удержишь: во-первых, это не колония и официально установить протекторат нет никакой возможности, во-вторых, сами обитатели планеты настаивали на свободе пространства от человеческих кораблей, поскольку их чрезмерное обилие засоряло их доведенное до стерильного идеала пси-поле, и мешало экспериментам по заселению открытого космического пространства, дабы не быть привязанными к собственной планете. Опять таки, нападение как таковое не принесло бы кристаллоидам значительного вреда – смысл такой акции состоял именно в разрушении отношений. Ну а захватить при этом кого-нибудь из Высших - чем не дополнительная мотивация? Для тех, кто уже участвовал в схватках с амойцами, подобная стимуляция не действовала, и контр-адмирал принадлежал как раз к их числу, но у него наличествовал собственная личного пользования мотивация – адмирал. Чертов черный адмирал, раз за разом, выходящий победителем из самых кровавых схваток, чертов ублюдок, раз за разом, доказывающий вопиющее превосходство никчемной планеты с их жалким флотом над могущественными силами альянса, чертов маленький ублюдок, опрокидывающий все выверенные понятия и методы стратегии с легкостью умелого фехтовальщика в схватке с тяжелым копьеносцем. И единственное решение здесь – уничтожить наглого амойца, пока рыцарь находится на коне: каким бы редкостно согласованными не были пси-эскадрильи, при перемещении в гипер-порталах они уступали в скорости. Тяжелый крейсер или барраяр проходил «укол пространства» значительно скорее, и плюс, времени на перемещение одного корабля нужно гораздо меньше, чем на перемещение большого количества. Именно благодаря этой особенности Кран сумел разбить их десант на одной из колоний, захватил несколько обозов, и почти одержал победу в схватке за опытную станцию на периферии. Обнаглевшие амойцы даже не уведомляли о постройке биконических станций, утверждая и не безосновательно, что никаким военным целям пси-станции служить не могут, и уж точно никоим образом не влияют на экономическую или социальную обстановку в регионах. Формально, правительство Амой было право на все сто. Неформально было ясно как божий день, что амойцы строят передаточные линии для своего флота, или еще чего взбредет в голову Юпитер, поэтому отдельно взятые флотские части стали с успехом воплощать в жизнь мудрость некоей терранской королевы, в бытность свою охотно прощавшую своим заокеанским пиратам мелкие шалости. Лишь бы шалости эти не прикрывались английской короной, но служили вящей ей пользе и процветанию – эдакая индульгенция на случай успешных действий. Кран уничтожил треть рейда, воспользовавшись разницей в скорости прохождения порталов, и сумел-таки захватить флагман с координатором, когда из портала посыпались новые кораблики, и, сориентировавшись, немедленно стали отбивать флагман – ну конечно, Блонди дороже всего, ха! И контр-адмирал честно считал, что полузахваченный корабль послужит ловушкой для новоприбывших. Так бы оно и случилось вполне возможно, но линкор внезапно выпустил все свои шаттлы., рванувшие в разные стороны, за ними так же внезапно и невесть почему, стартовали остальные участники конфликта, и прежде чем тактики Крана сообразили, чтобы это значило, корабль взорвался. Корабль, способный на образование пси-поля и взаимодействие с человеческими и нечеловеческими сознаниями активировать программу самоуничтожения практически не в состоянии. Даже куда более примитивные шаттлы самоликвидировались в случае несанкционированного доступа, не раньше. Линкор – структура куда более сложная, и на преодоление всех систем безопасности требует куда больше времени – поврежденный корабль, с пси-травмами нуждается в прямом пси-управлении и весьма жестком. Оставшийся для активации программы координатор Блонди Эрик Шат доказал, что обладает и достаточной силой воли и достаточным умением, чтобы управлять смертельно раненым кораблем, прикрывая отступление десанта. Взрыв, виртуозно рассчитанные прекрасным математиком, нарушил равновесие между крейсерами альянса, и нанес очевидные материальные потери. О героизме Блонди Кран, конечно, не узнал: он был уверен, что белокурая шлюха сбежала на одном из шаттлов, и даже преподнес свое предположение в качестве возможного хода пропагандистской компании. Но поскольку акция захвата рейда была немного... неофициальной, предложение было отвергнуто – Амой заявила ноту протеста, Федерация сделала морду ящиком, а контр-адмирал Кран отчаянно возненавидел адмирала Аххеу. Типичная фиксация – перенос личных неудач и неспособности их решить на внешние объект. Мозг - штука тонкая, хитрая, а в результате, лучшего кандидата на осуществление недипломатической миссии на Надежде трудно было найти. - Ну и че тут думать? Ясен пень, мы согласны. - Говори за себя монгрел. - Мать моя пробирка, можно подумать, что у тебя есть лучшее предложение. - Может и есть - А-а -... ну как знаешь, у меня никаких других идей нет, - шатен откровенно зевает и направляется в свою каюту. Он не притворяется, как бы он они ни были искалечены, пилоты все равно могут отличить истинное состояние друг друга – оперативная необходимость. Лере Дилан, монгрел по происхождению, пилот третьей эскадрильи, спокоен и адекватен в той степени гармонии духа и тела, которую достигает человек, принявший решение и твердо убежденный в отсутствии достойных альтернатив. - Мда-а, - светло-рыжий, не с адмиральского флагмана, Тами его не знает, с завистью провожает коллегу взглядом, и вновь утыкается в бокал с вином. Тами закрывает глаза. Что обсуждать? Какое решение здесь можно принять? Куда может подастся бывший пси-оператор второго контактного уровня, после того как пси-отдачей необратимо уничтожены ткани мозга? Что может делать человек по жизни, после прерывания контакта, повлекшего травмы, несовместимые с продолжением профессиональной деятельности? Какое будущее может быть у существа, внезапно и навсегда лишенного не смысла жизни даже, скорее – метода ее проживания, что ли. Тами не обманывается: может у кого-то другого, что-то еще можно сделать – для него все кончено. Процессор, в буквальном смысле слова, выжег ему нейропластину, и у него удалены едва не третья часть мозга. В принципе, с учетом того, что он пси-пилот адмиральского флагмана, можно рассчитывать на восстановительную операцию и поддержку жизнеобеспечения на какое-то время, но... от самой перспективы вести полурастительный образ жизни, угадывая, больше не читая, как в океан погружаясь, испуганное отвращение и жалость в аурах людей, и откровенное недоумение в пси-полях операторов, жить, чувствуя и являясь выбраковкой, одним из тех, кто безжалостно уничтожался при обучении. Жить вот так, так жалко и ничтожно, после того, как учувствовал в грандиозных битвах за независимость и превосходство, летал, управлял кораблем, сливаясь с машиной, являясь чем-то большим и могущественным, чем человек, чем единственный человек, впаянный, слитый с огромной машиной всей армады. Чувствовать ощущать общность, единство сознания со своими людьми и машинами, все богатство этих ощущений и личных чувств и общих течений и... жить теперь без всего этого? Без всего? И без адмирала, без малейшей надежды на то, чтобы увидеть его. Услышать мысленно, почувствовать через течение пси-контактов, его ослепительную, огненную сущность, и подставить ладони под смеющийся сверкающей шар его одобрения... нет, это – неприемлемо. Отсутствие мотивации – так это называется у Блонди. А у людей... а у людей это называется потеря смысла жизни: названия разные, явление одно, жить с ним не приходится, быстро надоедает. - ...прецеденты были: поставят новую ткань, проведут нейрокоррекции, пси-оператором не быть, но жизнь на этом не заканчивается. - Не понимаю... ты что же... ты что считаешь, что сможешь? Вот так, вот? - И не понимай, это мое решение. - Ты просто струсил. - Пошел ты к черту, Лиан, понял? У меня... у меня знаешь, есть те, кто по мне слезно плакать будут, понял! И отвали от меня! Пепельноволосый, почти серебряный, парень сердито опускает свой бокал и тоже отправляется в свою каюту – с другим решение, с надеждами. А него есть надежда, а? Пересадка ткани... нейрокоррекция... чертова уйма денег, навряд ли, хотя и возможно. Вот только: меня никто не ждет. Так зачем? - Остынь. У всех свои решения. - А ты... что... тоже так думаешь? Что сможешь жить без всего этого? – этих двоих Тами видел: первая эскадрилья. Личная эскадрилья адмирала, счастливцы, которые видели, чуть ли не каждый день. Лучшие из лучших, первые в бою, первые в учении, первые для него... еще один серебряный и синеволосый. Серебряный, с безмятежным ясным спокойствием, рассматривает на свет тонкие грани, любуясь переливами розового солнечного вина. Отвечает четко и просто: - Нет, я не смогу. Я согласен. Его убежденность, спокойствие и необратимость принятого решения, кажется, пугает собеседника: теперь он сомневается, не за себя – за своего друга. - Ты то, как раз, можешь рассчитывать на какие угодно операции... - Брось, никакие операции не восстановят пси-дара, нейрокоррекция такого уровня неотвратимо стирает личность – это буду уже не я, просто – не я. Нет уж, я давал присягу, знаете ли: жизнь моя и смерть принадлежит моей родине. Серебряный выпивает вино, как салют отдает. Спокойно смотрит на синеволосого, а тот, зачарованный, как только что увидел, и не подозревал раньше подобного, тихо говорит. - Ты можешь не погибнуть. Ты слышал: операция рассчитана на то, чтобы часть десанта попала в плен. - Некоторая часть – кто-то должен погибнуть в бою. - А... - Я погибну в бою, - просто и убежденно без всякого пафоса – констатация. Серебряный сдержал свое слово, жизнь и смерть родине, он действительно отдал. А Тами оказался среди тех, чьи поврежденные способности уже просто не способны были обеспечить ему иную участь: анализируя на досуге в пыточном кресле маневр распределения, по которому их загружали в портал, Тами пришел к выводу, что адмирал, конечно, просчитал пси-потенциал участников, и заранее распределил их так, чтобы способные к схваткам могли погибнуть в бою. Милость короля – дать погибнуть с честью. Он оказался не достоин такой милости. Но ведь... но ведь он получил больше? Во всяком случае, он так считает. - Вы... это Ваша последняя воля? - Да господин адмирал. - Хм... но... почему? Разве... разве нет никого, кто был бы дорог вашему сердцу? - Больше никого нет. Я люблю вас, господин адмирал... простите. - ... Что ж раз так... пусть будет так. Успех операции зиждился на известной гравитационной аномалии возле Надежды, из-за которой собственно, планета до сих пор оказалась неосвоенной, и требование ее обитателей по отсутствию человеческих кораблей весьма способствовало надеждам. Кран потратил почти две недели независимого времени, чтобы переместить достаточное количество своих кораблей: откровенно неустойчивый портал не позволял перемещать большие массы в постоянном режиме. Это раздражало, но в то же время, опять таки увеличивало шансы на успех: одновременное исчезновение нескольких десятков крейсеров было бы куда заметнее. Когда десант полностью прибыл, Кран двинулся к Надежде: аккуратно и следуя за остаточным излучением гравитационного шторма – довольно частого здесь явления. Приблизившись, он использовали уловку амойца, с блеском оправдавшую себя в первой стычке сил Федерации и Амой: замаскировался за короной звезды. Ждать оказалось недолго, спустя, очередной исследовательский линкор Амой объявился возле планеты, и целый рой кристаллоидов явился встречать высокого гостя. Пора. Кран, рассматривая передаваемую на мониторах панораму системы, медлит еще несколько секунд, преисполненный каким-то странным торжеством. Не ощущением победы, не удовлетворением и тем более не радостью – это именно торжественность, признак событий исключительных и важных. Важных сами по себе, вне зависимости от результатов. - Императив «вихрь» - наименование первого маневра и заодно, код начала операции. Крейсеры, выжимая все возможное из двигателей, буквально проглатывают парсек расстояния: линкор успевает развернуться, надо отдать должное сообразительности Блонди, но огневая мощь трех десятков кораблей способна подавить целую армию, а не то, что легкий крейсер и рой кораблей сопровождения. В принципе, захват и даже сражение с амойцами – вторая часть цели, не слишком обязательная. Первая и важнейшая: способствовать ликвидации контакта - вместо того, чтобы заниматься кораблями Амой, крейсеры устремляются вслед благоразумно удирающих кристаллоидов и безжалостно расстреливают их. Никаким чудом черный адмирал уже не сможет помочь своим пилотам. - Расчет десанта закончен. - Расчет сети порталов закончен. Активация в течение 23 независимых минут, перемещение в течение 12 независимых минут, разброс координат не более трех единиц. - Допуск перемещений в пределах нормы Таута, погрешность не более 0,07, даю схему. Условное изображение Ракушки повисает прозрачными шариками, аномалии размечены светло-синим, следы предыдущих порталов – зеленым, находящиеся на данный момент амойские корабли – желтым. Затем, над вторым шаром Надежды золотистыми точками вспыхивает рассчитанная схема перемещений: для каждого шаттла по индивидуальному маршруту, и если приглядеться, мысленно приблизив сетку, можно видеть, что каждая из нитей маршрута и точки выхода имеет собственный оттенок, практически неуловимый для человеческого, но прекрасно ощущаемый пси-операторами. Роскошное, сказочное, переливчатое сияние золотых, желтых, оранжевых, бледных – удивительная красота. Искусство по Блондевски – координаторы операций ВСЕГДА не только математики, но и без сомнений выдающиеся творческие личности: по краям пси-поля, невольно, но совместно – восхищение. - Скорость коррекции маршрута – 0,05 константы, - не только творчески личности, но и выдающиеся математики. Ну что ж, господа, да пребудет с нами победа. - Приступить к загрузке императива. Расчетное время перемещения – независимый час. На самом деле, вторая цель – обязательная! – разрушение станции. Некоторое затруднение вызывала ее расположение, не возле самой Радуги, а в качестве независимого равновесного объекта первой и второй планет. Кристаллоиды предоставили для этого один из своих многочисленных мелких спутников, получив в качестве платы все существующие – в Федерации! – материалы по двигателям и типам порталов, и начали активно осваивать околопланетное пространство. Луну активно перекопали, вмонтировали массу оборудования, создав вполне автономную единицу с замкнутой системой жизнеобеспечения. Единственное, в чем нуждалась станция – достаточное количество энергии. Яростный свет белой звезды и поверхность из почти непрерывного слоя фотонных накопителей полностью ее удовлетворяли. Заселяли станцию бионики, техники, обслуживающие оборудование и персонал, обязательный воспитатель, координатор, нейрофизиолог и собственно, специалисты по существованию, исследованиям и организации работы биоников в количестве десяти че... хм, специалистов. Бионики – существа специфические, пси-передатчики, способные мыслить, формировать мысли и действия¸ думающие, но – неразумные, ибо доля осуществления всей той организационно-мыслительной деятельности, каковая является признаком существа разумного, пользуется не собственными ресурсами, а опытом, знаниями и методами мышления собеседника. Очень специфические создания, чрезвычайно перспективная область познания – усовершенствование созданных элементов и развитие их в качестве пользовательской продукции исключительно актуально. В рабочем режиме станция начала функционировать буквально сутки назад, что собственно и послужило поводом для начала операции. Плохо, а вернее, никак не разбираясь в новорожденной науке информполя, контр-адмирал, однако понимал, что пока станция не действует, связь с флотом или с самой планетой будет затруднительной. Немногочисленные эксперты, на основе разведывательных данных и накопившегося опыта в схватках с пси-флотом Амой, склонялись к тому же выводу, основывая, его, правда, на модели анизотропии информ-полей, но суть не менялась. Вообще-то, станция предназначалась для будущей лаборатории и как место проживания участников проекта по разработке совмещенного пси-поля: предполагалось, что часть участников будет работать на планете, часть на луне и на кораблях по периферии. Активно осваивающее околопланетное пространство кристаллоиды тоже предполагали участвовать в качестве элементов, как обслуживающей и поддерживающей сферы, так и в качестве исследователей – так что, с точки зрения Амой, станция в рабочий режим еще не вышла. Но передачу пси-пакетов обеспечить была уже в состоянии, и обеспечить обороноспособность проекту - тоже. Огромный энергетический объем превращал исследовательский спутник в действенное оружие, когда первый десяток крейсеров, окружил амойских гостей, станция неожиданно быстро и красиво покинула свою орбиту, явно устремившись к месту схватки. Универсальный и, по сути, довольно примитивный механизм, позволял перенаправить процессы в локальных участках поверхности, в результате: накопители превращаются в фотонные отражатели, а спутник из дрейфующей луны – в корабль неприлично больших размеров. Тот же принцип позволяет и дальше полезно использовать участки отражения: теперь уже - в качестве зон отражения некоего гигантского излучателя. Блестящая, как ртуть, луна ощетинивается выдвижными усами направителей, пара рогов собственно излучателей придает ей сходство с диковинной звериной головой. «Рога» начинают красиво мерцать голубыми импульсами, многочисленный зеркальный участки на глазах наливаются светлым блеском, от кончиков антенн едва видимые, скользят в пространство прозрачные и совсем нестрашные конусы рассеянного света... и буквально перед самым носом крейсера фокусируются в огромный белоснежный сгусток. Сгусток соскальзывает с невидимой воронки, сталкивается с защитным полем корабля, расплющиваясь о невидимую поверхность. Импульс слишком велик для одного крейсера – заряд обтекает поле, превращая корабль в подобие рождественской игрушки, подавляет его, и огромный мощный крейсер исчезает в ослепительно белой вспышке. Сволочи! - Второй? - Готов, господин контр-адмирал. - Императив «омут». Он действительно располагает превосходящими силами, он действительно превосходно спланировал ситуацию, он действительно жаждет победы – и он ее заслужил, безусловно. Но... черт его знает, может и вправду есть какое-то специальное божество, позволяющее себе вмешательство в неправедный с этической точки зрения войны? Кто знает... Две трети его флота, непрерывно обстреливая, формируют вокруг спутника что-то вроде объемной модели, образуя своими силовыми полями настоящую клетку. Станция снова пытается использовать свое специфическое оружие, но то, что отлично срабатывало в открытом пространстве, не годится для гравитационного колодца: накопленный импульс сначала подавляется, а когда энергия его становится чрезмерной, два крейсера, просто уплотняют силовые оболочки, образуя своеобразный колодец, куда и устремляется накопленный заряд. Простенько и со вкусом: позволить себе не генерировать новые импульсы станция не может, после сброса крейсеры начинают бомбардировку... Теперь, остается только в достаточной степени уничтожить поверхностный слой луны, а затем переместить захваченный в силовой плен спутник на орбиту Радуги. Затем снабдить первичным импульсом и сбросить на поверхность планеты. Это будет катастрофа. Даже, если каким-то чудом, кристаллоиды и амойцы сумеют притормозить, да даже если сумеют отбросить или оставить спутник на орбите, разрушения все равно будут огромными, последствия все равно будут катастрофическими. Сотрудничеству Радуги и Амой конец, и уже неважно успела станция послать сигнал тревоги или нет – последствия необратимы. На мониторе сверкающая луна, медленно, для удаленного наблюдателя, плывущая к планете, представляет изумительное зрелище: спутник переливается отражениями собственных золотистых и прозрачно радужных огней Ракушки, медлительно наливается искрящимся снежным светом, и тогда сетка крейсеров вокруг становится видимой: словно изысканное плетение из черных бусин кораблей и алых ниток критических гравитационных линий. Свет нарастает, вспыхивает ослепительно, и взрывается в отрытый космос разноцветным фейерверком – на фоне этого великолепного зрелища, мелкая возня убивающих друг друга кораблей противников возле планеты, кажется совершенно неинтересной и несущественной. Относительно... это правда, последствия от столкновения с луной будут куда грандиознее. Кран упивается панорамой. В командной рубке он один, даже помощники находятся во вспомогательной, давняя традиция, и адмирал внимает: зрелищу, рапортам, собственным мыслям – огромным и торжественным, словно воля его сейчас решала судьбы мира, словно мысль его зажгла новый свет, и теперь он в торжественном величии и покое наблюдает исполнение его воли. Чувствуешь себя одновременно богом и жертвой: ибо как ни велика была твоя воля – она уже исполнена, все что мог, ты уже совершил, и теперь только наблюдатель над собственной судьбой. И величина твоей обреченности равна величине тобой задуманного и свершенного. И контр-адмирал, отличный и невостребованный в многочисленных столкновениях внутри Федерации полководец, с ослепительной четкостью понимает, что это воистину самое выдающееся его деяние, самое большое его сражение, и как бы оно ни завершилось: большему - не бывать. Разбитый линкор догорает на орбите, шаттлы по очереди сдают свое право на жизнь, прикрывая кристаллоиды и собственных исследователей, луна двигается к своей планете неотвратимо и страшно - все кончено, что ты можешь сделать черный адмирал? Что? - Загрузка завершена, заброс достижения цели – 300 км. - Начать расчет третьему рейду. Капитану флагмана начать гипер-прыжок. Аномалия не позволяет переместить большую массу непосредственно к планете, аномалия не позволяет переместить большое количество объектов в пространстве системы, аномалия не позволяет перемещать ни массу, ни количество приемлемо длительный срок – никоим образом нельзя переместить значимые военные силы... традиционным способом. Но всегда можно найти способ нетрадиционный, чаморошный, и в этом случае люди впереди вселенной всей. Методику «клопиного прыжка» разработали именно люди – институт новой Сибири, в частности. Гигантский плюс методики состоял в том, что позволял создавать не один протяженный, требующий стабильности космоса вокруг, портал, а серию малых, частично даже не выходящих их межфазового пространства, перемещений, не требующих ни особой стабилизации, ни ограничений по условиям выхода. Дополнительный, но существенный, плюс – экономия времени и энергетических ресурсов, так как корабль в этом случае не требовал обязательной фиксации себя как объекта нормального пространства, со всеми соответствующими затратами ресурсов, а мог вполне себе долго следовать из портала в портал, в качестве почти полностью волнового объекта. До войны, исследования шли не шатко ни валко, так как заказала их организация спортивного космического туризма, но как только материалы заинтересовали южный альянс, институт получил максимальное количество р ...
винни-пух: ... есурсов. Результаты впечатляли, перспективы казались заоблачными, но выяснилось, что суперсредство, как ни грустно, содержит толику туберкулезных минусов: необходимость постоянного и скоростного позиционирования корабля в моменты взаимодействия с нормальным пространством, и гравитационные искажения, обязательно возникающие при таких нагрузках, существенно ограничивали количество особе, способных использовать перспективное открытие. Человеческий мозг не справлялся с запредельной нагрузкой, так что расчеты могли быть осуществлены только машинами, при чем высокого класса, ИскИнами, не меньше, гравитационные искажения вообще были смертельно опасны, и требовали либо нахождение экипажа в камерах, на время всего полета – и еще не менее 14 часов адаптации – либо... модификации. Генной. А где она развита превыше всего? Дурацкий вопрос. В принципе, положительные результаты давал сообразный симбиоз ИскИна и модификации, которую Амой поставляла, давно и успешно, диктатуре Магеллана, так что разработки велись, элитная часть создавалась, но... не в таком быстром темпе как хотелось бы. А амойцы... сектор физики пространств в науке планеты представлен был крайне слабо, занимался в основном адаптацией полученных от федералов разработок. Мало кто мог предположить, что на сей раз, физики сработают так оперативно. Да и не привыкли люди все-таки, учитывать настоящую, действительно настоящую, а не объяснимую методом воспроизводства разницу. Все те же последствия антропоцентрической модели человеческого сознания и восприятия окружающей среды: я человек, а это звучит гордо и несравненно. Все иные - хуже, ату их, на костер, в лагеря, в ссылку, уничтожить коренных обитателей. Призывы звучат по-разному, в зависимости от эпохи и степени развитости лидера и слушателей, а причина все та же и все там же. И результат соответственный: рядом с людьми не может существовать никакая разумная раса на условиях РАВНОПРАВНОГО сотрудничества – либо в качестве вторичной неполноценной расы, либо в качестве правящей. Так что... не фиг жаловаться, господа, чего заслуживаем, то и имеем, и изменить условия существования можно лишь действительно изменив мировоззрение, Увы, как обычно, последние к чьим воззваниям прислушиваются человеческие деятели – это философы, а харизматическых жертв на всех не напасешься. Но вот почему в довольно-таки сообразительные головы пиратского альянса не пришла мысль о перспективности вышеупомянутой разработки именно для Амой, объяснить можно только наличием этого самого антропоцентрического метода мышления, так что, когда космос вокруг Радуги заполыхал белыми искрами порталов, люди оказались как бы... в растерянности. При чем настолько в растерянности, что в течение первых 10 минут, пока пространство заполнялось такими знакомыми шустрыми корабликами амойского флота, федералы просто наблюдали за ними, пребывая в полном ступоре – это невозможно. Это невозможно, здесь чертова аномалия, здесь же чертова аномалия, сквозь нее не пройти! Откуда... твою мать, откуда они взялись?!!! - Господин контр-адмирал, господин... - Амм... ммм... - Господин контр-адмирал! - Нет... ммм - Гос... - Уничтожить! Немедленно уничтожить! Рассчитать маневр, вернуть корабли с орбиты, немедленно! Адмирал! Чертов черный адмирал! Как? Не может этого... не может этого быть! Нет!!! Он слепо пялится в монитор, какое-то время действительно не понимая, что именно он там видит, координационный штаб быстро пересчитывает маневр, а шаттлы все пребывают и пребывают, наполняют собой пространство, словно каша из старотерранской сказки, словно само пространство плюет ними в светлое лицо его несостоявшейся победы, и та странная торжественная обреченность, с которой он смотрел на дело рук своих, позволяет ему не потереть лицо окончательно. - Снять часть крейсеров с луны... - Но... - Рассчитайте, черт возьми. Что думать отныне могут только Блонди? Так быстро – да. Кораблики успевают выгрузиться из порталов в каком-то, совершенно невообразимом количестве, образуя нечто вроде сияющей прозрачной полости. Выгрузившись, они немедленно приступают к действиям, в основном по ориентации на местности, но со стороны это не очень понятно. - Откуда они взялись, мать вашу, откуда они... - Прекратить истерики в эфире. - Но откуда они взялись это невозможно! - Хватит. Приступайте к... Невозможно традиционным способом: ирония заключается в том, что способ сам придуман как раз людьми, а вот осуществить его физически прекрасно получается у модифицированных пси-пилотов, в принципе, составляющих одно целое и скоростное со своей машиной, и ведомых к тому же, такими исключительными координаторами как Блонди. Превосходящий все ожидания результат потенциального сотрудничества Терранской и амойской науки – ребята, давайте жить дружно! Часть крейсеров отделяется от спутника, остальные начинают бомбардировать его с удвоенной скоростью, рой малых кораблей по касательной скользит вокруг крейсеров, изо всех сил демонстрируя преимущество большого количества малых объектов перед небольшим больших – стандартный императив, не требующий даже прямого приказа. Вторая стая осами осаживается на огрызающиеся корабли, добивающие сопровождение. Воспользовавшись прибывшей подмогой, линкор выбрасывает десантный бот с научниками на поверхность планеты, и немедленно ввязывается в схватку, мельтешащие шаттлы собираются в компактное веретено и, согласно задумке координатора линкора, пробивают силовую защиту двух ближайших крейсеров, имитируя открытие портала. Для пси-пилотов это большая, но не смертельная нагрузка – в принципе – а вот для аномального пространства – смертельная, но не большая, в принципе: тяжелые корабли просто проваливаются в неожиданно распахнувшуюся воронку вместе с парой последних шаттлов – исчезают со светлого лика космоса. В данной части, во всяком случае, «веретено» разворачивается и вновь скользит между двумя крейсерами – чудовищная несравненная скорость информобмена, и пиратским кораблям нечего ей противопоставить, кроме подавляющей огневой мощи. Крейсеры отрывают заградительный огонь, но буквально через несколько секунд взрываются, буквально вспоротые искажениями собственных силовых полей, вызванных гравитационной мелочью. Шаттлы разносит взрывной волной, гравитационные поля буквально корячит от искажений, и корабли альянса прилагают все усилия, чтобы удержаться в нормальном пространстве и сохранить силовую защиту. Два крейсера, у которых это не получилось, стали жертвами амойского линкора. В следующую секунду, сам линкор провалился в «след» портала, и Кран воспрянул духом: каким бы организованным не был флот, но для координации действия необходим центр, имеющий общую картину происходящего – на шаттлах такие не разместишь. - Прекратить преследование. Крейсерам вернуться к выполнению второй цели. - А если появятся крейсеры? - Выполняйте приказ. - Осмелюсь доложить... амойцы потеряли свое командование, а появление корабля большой массы сейчас просто невозможно, мы можем уничтожить десант... - Приоритетная цель – столкновение спутника и уничтожение станции. Выполняйте. Командование... командование они потеряли, но ведь и на станции есть координаторы, и силовая ловушка никак не помешает проклятым амойцам осуществить свои телепатические переговоры, впрочем... неважно, спутник эта мелочь не уведет. А может и нет: стая в рассеянном состоянии приближается к оккупированной луне, а затем стремительно компактифицируется в четыре ударных веретена, и, в буквальном смысле слова, вгрызается в общее силовое поле крейсерной сетки. Известный эффект: подавить силовое поле куда проще и эффективней, чем прорвать, почему собственно, оно и составляет успешную защиту от метеоритов и импульсов, но позволяет приближаться и взаимодействовать с объектами большей массы. В данном случае, энергетически насыщенная совокупность корабликов вызывает лишь частичное нарушение целостности поля, но совершенно достаточное для того, чтобы позволить камикадзе с гравитационными минами соскользнуть внутрь поля и взорваться с максимально возможным эффектом. Не совсем камикадзе в данном случае, этакие шаттлы-андроиды, ведомые, это сохраняет часть человеческих ресурсов, хотя и не всех: обеспечение эффективных действий собственного корабля и корабля-ведомого – немалая нагрузка, и условия гравитационной аномалии усложняют задачу едва ли не на порядок. У Блонди зашкаливают мозги, у пси-операторов низшего уровня они просто сгорают. - Крейсерам отбой. - Спутник! -К черту спутник! Крейсерам отбой! Взрыв мин вызывает целую волну искажений, близость кораблей, как всегда в подобных схватках, не на руку большим кораблям: не справившись с искажениями, трое сразу теряют управление, и, опустившись на поверхность спутников, взрываются от перегрузки, всю сетку трясет, и сохранять единую энергетическую оболочку становится просто опасно. Да и, в конце концов: свое дело они сделали - луна падает на планету, чего и требовалось. Вот только на победу, это как-то мало похоже, а если и победа, то пиррова: потому как стая не унимается. Рассыпавшись и прокрутившись в диком танце, словно в издевку, избегая огня кораблей, мелочь разворачивается и вновь вгрызается в поле спутника – еще два корабля. Так что приказ Крана как нельзя более, кстати, и кто, черт возьми, сказал, что им нужен координатор? И если нужен, где, мать его, он находится? - Приказываем отступление, господин контр-адмирал? - Да, - выполнили задачу так ведь? А теперь убегаем. Убегаем, мать вашу! В бессильной ненависти Кран смотрит, как чертова стая разворачивается и вновь нападает, неся гибель убедительно и эффективно: новый метод нетрадиционный, проклятая амойская сволочь, каким-то чудом предусмотрела и такой вариант. Откуда он знает? Откуда они взялись, откуда? В отличие от пси-переговоров, которые ведут вражеские корабли, радио-переговоры, какой угодно сложности всегда можно зафиксировать и расшифровать. Для этого надо много времени и специальное оборудование, коды военные исключительно сложны, но ведь и к анализу приступили не мальчики-штабисты, а сыны Юпитер общим количеством, в пространстве Ракушки, 50 ценных штук, так что, к концу схватки, и код и способ перехвата управления уже существовал, в результате, корабли получили приказ отступить, но... в несколько модифицированном виде. Со стороны это даже не было особо заметно, пока крейсеры не стали дружно двигаться в планете, вместо внешней орбиты: НЕЛЬЗЯ ДОПУСТИТЬ КАТАСТРОФЫ! Ради сохранения Надежды Рики и собственный флагман готов взорвать, а уж использовать полезно пиратские корабли федералов – за милую душу. В пси-поле амойского флота сетка с бусинами-крейсерами выглядит почти так же как в реальности – чернее только. Умом Рики понимает, что способ, выбранный федералами и их талантливым исполнителем, просто великолепный образец высшей эффективности, но воротит от этой гребанной эффективности куда круче, чем от безжалостной рациональности Блонди. Как там Ясон говорил: разумное существо всегда найдет способ рационального воздействия, не нарушая указанных этических границ. Хотя... может у них другие этические границы? Демократия на то и демократия, что позволяет существовать очень широкому спектру этических понятий и норм, и не подразумевает их ценностного сравнения – ну-у, в идеале. В очень, очень далеком идеале, пока имеем что, имеем: война, граждане – это разбой, какими бы принципами не прикрывался. Вовсе не к таким приключениям стремилась душа Рики, вовсе не таких сражений он жаждал. - Расчет закончен: погрешность 2,2, допуск ускорений не более 20. В поле, будущая операция развертывается огненно-красными линиями, нитями, точками, откровенно увлекая красотой и грандиозностью, чуть ли ни нивелируя все свое смертоубийственное значение – не для Рики. Вольно или невольно, но он мгновенно оценивает количество потерь, невосполнимых человеческих потерь, будущих алых меток, чья смерть станет славой, но к черту героев, ведь жизнь превыше всего. Но вместо сокрушения, гнев и ярость заполняет его бешеным огнем, и это бешенство, огонь, страсть выплескивается в общее поле, всем операторам, всем пилотам, как неотвратимое веление души. - Вперед. Две эскадрильи разворачиваются и в самоубийственном порыве, проскальзывают сквозь цепь крейсеров – скорость и высокая степень координации делает свое дело, потери на самом деле не велики, и непонятное значение этого полета оказывается понятным спустя несколько минут: побитый и потерявший большую часть фотонных накопителей, спутник сформировал импульс за счет внутренних ресурсов, и готов к действиям. - Назад. Кораблям уйти с линии! Какого черта - Господин контр-адмирал... с ними - Что они делают. Передайте приказ! - Приказ передан господин контр-адмирал... Диспозиция завершена: удержавшие относительную компактность в результате провокации амойцев, крейсеры представляют для спутника роскошную мишень, позволяющую, к тому же, выполнить сразу две задачи: уничтожить вражеские силы, и воспользоваться волной отдачи для изменения движения спутника. - Нет! Остановите их! Проклятье! – проклятье! Проклятый черный адмирал! Это он! Это же он! В последний момент на кораблях сообразили, что происходит что-то непредвиденное: часть крейсеров попыталась развернуться, избегая удара, часть, увеличила плотность силовой защиты чуть ли не до белого свечения – поздно. Как в страшном сне, Кран видел, как ослепительно-белое сияние, настоящая маленькая звездочка, народилась перед совокупностью кораблей, чтобы тут же исчезнуть в гигантской радужной вспышке трех десятков тяжелых боевых крейсеров. Волна искажений разметала маленькие кораблики до самой первой планеты, адмиральский флагман ощутимо тряхнуло, нагрузка заставила включить аварийную компенсацию, и Кран едва удержался на ногах – это конец. Конец всему: луна, почти успешно свалившаяся на поверхность, потрепанная и неблестящая, успешно двигалась к первой планете, оперативно среагировавшие кристаллоиды, подчиняясь принятым моральным нормам, активно формируют на своей орбите нечто вроде боевого десанта. Космос наполнен вражескими кораблями, мелкие наглые стаи смертоносных пираний барражируют пространство, как свою личную собственность, и от великолепно-организованного, убийственной мощи военного соединения не осталось и следа. Это конец: альянсу, его армии, его карьере - он даже не удивляется, когда вершиной апокалипсического поражения перед его кораблем материализуется молния адмиральского флагмана. - Адмирал... господин контр-адмирал, командуйте отступление... господин - Поздно.
Orknea: Клуб патриотов Амои в моем лице ожидает проду!
Carinna: Автор, не томите, прода ж написана уже!
lazarus: винни-пух (Робко, с надеждой) А можно разные "сознания" отделять хотя бы абзацем? Или это непоправимо нарушит "поток"? А то я уже, кажется, запуталась.
Blade: Неплохо. Но главная ошибка всех авторов внесших военный экшен в АНК, то что никто не просекает что не получится стать яойным Лукьяненко или японовидной Буджолд... они всего-то фанфикеры...короче народ жаждет юмора соплей или ебли...
ehwaz: lazarus Я вот точно запуталась. Не кажется
винни-пух: Blade (очень-очень робко) - правда понравилось? Потому что я от ваших фиков просто в блаженстве пребываю. Его флагман мало приспособлен к боевым действиям, играет роль именно штаба. Конечно, он вооружен, но что одинокий корабль может противопоставить стаям злобных пси-шакалов, взламывающих защиту, куда более могучих барраяров? - Поздно. Он уверен, что его корабль уничтожат, уверен, что наиболее неприятным способом, уверен, что... достоин милости короля и умрет в битве. Разбежался. - Исходя из требований чести, надо было их просто расстрелять, - Элле над бокалом вина склонен к романическим фантазиям. Или к кровожадным. - Ты бы исполнил такой приказ исходя из требований чести? То же мне, рыцарь, я слышал, как ты полыхал, очень багровое было пламя. Так что... перегрызть глотку за своих ребят, ты ему хотел, вот в это я верю. Адмирал полулежит на кушетке в позе римского патриция, и, если не обращать внимания на недвусмысленные проводочки медицинского комбайна и на то, что в бокале у него - недвусмысленный медицинский коктейль, то можно даже представить, что ведешь светскую беседу на неформальной вечеринке: Надежда далась Рики очень нелегко. - А то ты не хотел. - Хотел, - Рики задумчиво рассматривает содержимое бокала, и гадая на некофейной гуще, как сильно ему влетит от Ясона. Можно собственно и не на гуще гадать, и даже не гадать вовсе – влетит. Однозначно. Рискованные авантюры, в принципе, неприемлемы в качестве метода разрешения ситуаций, а уж когда ценой этих подвигов становится его бесценный маленький... подобные действия Консул вообще склонен рассматривать как преступления. Сдвиг приоритетов на лицо – светлое и синеглазое. - Хотел. Безусловно, но, видишь ли... от его смерти, просто смерти не будет никакого толку. И даже хуже, - монгрел хмурится, взвешивая со всех сторон свое решение, - дать ему умереть в бою – значит подтвердить его воинскую доблесть и правоту, а это несправедливо по отношению к погибшим. По меньшей мере. Рики отставляет бокал, замолкает, закинув согнутые руки за голову: привычка, вернее умение, выдрессированное в нем Ясоном – четко формулировать не только мысли, но и чувства, ощущения, подробно описывать и объяснять ассоциативные связи, немало послужила в его пользу, когда монгрелу пришлось работать с Высшими. Теперь эта же привычка не позволяет ему остановиться в молчании, умолкнуть на середине в надежде, что собеседник догадается сам или придет к тем же выводам. - А я-то считал, что вы проявили благородство, господин адмирал, - пытается скрыть под шутовством разочарование «нефрит». Благородство адмирал склонен проявлять, благородство, гордость, милосердие и все остальные высокие нравственные качества, проявлять изо всех сил и... использовать и проявлять лишь в той мере, в какой допускает безопасность Амой и боеспособность его флота. Ради флота, ради них, он способен пожертвовать и благородством и честностью, и честью, разом превратившись в то, что было источником его сущности – трущобную крысу, самой проклятой нуждой и подлостью созданную для выживания. Но ведь... не для себя – для них, ради них. Хорошо это или плохо? О жертвенности и преданности свидетельствует, или о беспринципности? Ах, как хотелось бы, как хотелось бы, чтобы законы войны и жизни подчинялись тем прекрасным правилам, что создавали и создают в мечтах своих люди и нелюди, ибо одинаково все они жаждет прекрасного и мятежного, и равны в этом совершенно все. Хоть и называют по-разному, и разные формы принимают одинаковое стремление, но на самом деле, в глубине себя, мы все знаем об этом. О том, что все равно требует и жаждет прекрасное и яростное, и незачем на самом деле спорить и воевать, и искать и любить вместе надо бы, но прекрасное такое и светлое бывает, пока, только в мечтах. А на самом деле... а на самом деле относительность твоей честности и чести определяется той мерой, которою ты согласен заплатить за себя и за других. - Нет, никакого благородства в моем решение нет и быть не может. Он пират, как бы его не называли СМИ Федерации – он нарушил закон. То ли напав на беззащитную планету, то ли нарушив указы альянса, все равно, он не воин и не герой – он преступник и должен понести наказание. Дать ему умереть в бою, значит – дать ему избежать наказания. Милосердие – пощадить своего врага, благородство – дать погибнуть с честью. Нет у меня ни благородства, ни милосердия - одна сплошная рациональность, жестко диктующая правильную последовательность эффективных действий. Наглое нападение на Радугу, не просто на корабли Амой, а на обитателей планеты, зафиксированное хроникой и подтвержденное участниками событий – это как раз то, что способно коренным образом изменить общественное мнение, существенно сдвинув его в пользу Амой и ее повелителей, а для успеха в переговорах, это ох как важно. Нападение на мирный исследовательский корабль, совершенно целенаправленные действия, организованные для КАТАСТРОФЫ планетного масштаба - акция будет иметь такой резонанс, что для преодоления его последствий потребуется очень немало времени и усилий пропагандистских компаний. -Так это что? Вопль о справедливости, что ли? Справедливость? Мой друг, какая справедливость, нет ее, и не было никогда на белом свете и, слава Богу! Не дай Юпитер строить мир на основах справедливости. - Элле, я не пойму: вам так важно услышать от меня вслух то, что вы и так сами прекрасно знаете? Меня совершенно не беспокоят вопросы справедливости, ни судьей, ни Немезидой я не был и не собираюсь. И сомневаюсь, что наш противник сможет добиться справедливости у своего командования. Я сохранил ему жизнь не ради него и не ради милосердия, тем более. И то и другое требовали его смерти как акта жалости, а я не пощадил его, я отдал его на растерзание его собственным покровителям и памяти об умерших по его вине. Но это дрянное дело повысило общественный рейтинг Амой среди этих ханжей, а это самое важное, в конце концов. Что, конечно, не меняет того факта, что крайне приятно для осуществления политической акции в кои-то веки использовать действие справедливое и правильное в большинстве этических систем Федерации. «Зеленый» невнятно хмыкает, утыкаясь в бокал: общественный рейтинг, надо же - демонстративный, чуть ли не на грани обвинения жест правительства, ледяное резкое лицо адмирала, опущенные ресницы, красиво и демонстративно обтекаемые фразы, произносимые певучим картавым голосом монгрела – слова леденеют от презрения, глаза мечут молнии. Официальные лица альянса со своими заверениями в неучастии, незнании, незаинтересованности смотрелись рядом бледно. Контр-адмиралу рта раскрыть не дали и не дадут – себе дороже. А те, кто остался тогда в живых... мало кто остался. Не было в этом никакой надобности, битву они проиграли, сдались вроде бы, и прикажи адмирал: ни одного волоса не упало бы с голов людей на флагмане. Не приказал, ни словечка не сказал. Двигался к кораблю как буря, черный как туча, и все, кто был с ним в пси-поле, кричали вслед яростными голосами: убитых сколько, покалеченных сколько! Алые точки, рваная ткань, чужая боль подступает к горлу, переполняет, ненавидит - и ненависть шла перед ним, упиваясь, кровь текла перед ним, пока он не встал перед своим противником, и не услышал слов о сдаче. Элле не хотел бы спросить, что двигало адмиралом: боль, правда, боль и гнев, или тот же холодный глас рассудка, требующий удовлетворить гнев и ярость своих ребят, усмирить боль и чувства потери, притупив потоками настоящей крови. Божественный напиток, куда лучше снимает горе и боль, чем виртуальное свидетельство смерти на страницах и экранах. В руках, на своей коже и в своем горле он убедительнее... и в конечном итоге – требует меньших жертв. Корабль можно было просто взорвать, если уж на то пошло, если дать волю ярости или гневу, а он... руководствоваться только чувствами – не рационально, требуется слушать и сердце и рассудок одновременно. На самом деле, это не так уж сложно, главное не путать их голоса. Рики искоса взглядывает на своего капитана: Элле изучает содержимое бокала, не стараясь скрыть мыслей, как бывало иногда. Он задумчив, немного растерянно разочарован, спутанный клубок пережитого из недоверия, неприятия, отвращения и понимания, твердого понимания в необходимости и правильности выбранного конечном итоге. Странный клубок, где неприятные чувства компенсируются положительными, но словно бы и не до конца, и так и остаются осаженной не дно взвесью. Даже в самом чистом и ясном вине всегда остается эта известковая муть, если вино делали как надо: руками, и давали бродить в старых дубовых бочках. Муть пройдет, я знаю, она осядет и до поры до времени, пока хватит мужества не искать, осадок остается на дне – я знаю. Мир хочется видеть прекрасным, но... это не всегда удается. Элле залпом опорожняет бокал, пытается сменить тему: - Я так понимаю, вы научили зверюгу дисциплине. Змеюк дремлет, свернувшись клубочком у ног адмирала: хитро сложенные конечности, длинный хвост полукругом, сопит носиком и вроде бы мурлыкает во сне – гибкое тело готово к бою, хвост опоясывает периметр неприкосновенности, и не дай Юпитер кому-то попытаться нарушить его без разрешения хозяина. Персидские глаза зверя открываются – резко, стремительно – мгновенно оглядывают территорию, почти незаметным для человеческого глаза взблеском, и вновь зарываются. Первичное предназначение – охрана, и Веле никогда не забывал об этом. Но вот напоминать Рики о зверях и их взаимоотношениях с дисциплиной, пожалуй, может только Элле: Рики задумчиво оглядывает пета у своих ног, искоса смотрит на собеседника: странным, непонятным по значению взглядом, и Элле клянет себя всем на свете и желает провалиться в стакан вместо вина. Элле не амоец. Один из тех редких сумасшедших мечтателей, чье неудержимое удивительное стремление к приключениям и необычному, приводят таких мечтателей равно и к позорным столбам, и к царствам истории. В результате Бог ведает, каких авантюр, отпрыск одного из аристократов Невие оказался на одном из тех полуофициальных космопортов, где одинаково успешно можно набрать команду и в спасательный и в пиратский рейд, и которые, по чести говоря, так часто меняются местами, что и не разберешь изначально. Загадочные рекруты с разноцветными волосами предлагали соблазнительные условия для желающих передать бесценный, полувоенный-полупиратский опыт ведения схваток, и странноватый даже для пестрой публики порта иноземец оказался среди тех, кто согласился на диковинное предложение. Вряд ли его интересовали деньги. Согласившись, он сдал в аренду своему помощнику верткую изящную яхту, маскирующую под прогулочным корпусом боевую начинку, вряд ли рассчитывал он на славу – неразговорчивые инопланетяне до последнего дня обучения, так и не объяснили, кто был их учениками, но духом приключений, чем-то невероятным, сродни поиску сокровищ веяло от непонятного времяпровождения, и любознательный не в меру «учитель», в конце концов, всунул свой длинный нос, куда не надо. Рики авантюрист дико понравился, вольная мятежная душа адмирала немедленно опознала собрата по духу, и вместо высылки с прочисткой мозгов – узнав о происхождении, уничтожить аристократ все-таки признали действием нерациональным – искателю приключений предложили присоединиться в качестве боевой, а не обучающей единицы. Не долго думая, Элле согласился. Потом поставил себе нейропластину, мысленно поблагодарив дедушек, снизошедших до шашней с пси-активными аборигенами родной планеты, потом выкрасил волосы – в светло-зеленый, серебристый цвет. Объяснения последнему он не дал. Он довольно быстро освоил пси-управление, оказался талантливым командиром, и Рики не отказался от участия в его карьере – осторожно и скрытно, памятуя о крутом нраве Ясона. В конце концов, они стали друзьями, немного странными, потому что была масса воспоминаний, делится которыми они не могли и не хотели, были впечатления и понятия, отличные друг от друга до степени неприемлемости, но оба почему-то проявляли удивительную солидарность в отрешенности от этих несовместимых понятий и вещей. Оба одинаково принимали неприкосновенность прошлого друг у друга, а в настоящем на редкость созвучно, не одинаково и созвучно, воспринимали и оценивали настоящее. Быть кем-то другим, кроме как друзьями или заклятыми врагами, они не могли. Молясь всем богам на свете, Рики попытался объяснить это Блонди: подробно рассказывал, убеждал, умолял, использовал все свои ментальные способности, вымотался больше чем на полигоне со всеми своими пилотами, и, наконец, получил высочайшее разрешение на свое постороннее чувство. - Интересно, моими взаимоотношениями с Блонди ты не интересуешься... - Твои взаимоотношения с Блонди полностью мне подконтрольны. - Уверен? хм... а вдруг среди них найдется какой-нибудь... недовыбракованный и влюбится, что тогда? - Первое, что он сделает: обратиться ко мне с докладом и прошением о нейрокоррекции. Люди, находящиеся рядом с тобой, не так ответственны. Так что Рики осторожен, действительно осторожен, изо всех сил. Ему дорог его друг, ему дорог талантливый командир его первой эскадрильи, ему дорого человеческое существо, не выросшее на благословенной компьютером планете и свободное в мыслях, куда больше чем, строго дифференцированные по генетическому признаку жители любимой родины. Но за подобную свободу тоже приходиться платить – неудобоваримыми темами разговоров в частности. Элле с запозданием вспоминает о некоторых, поведанных через третьи лица, сведениях о прошлом отважного командира, краснеет, чувствуя ужасную неловкость, и не зная как теперь себя вести. Адмирал хмыкает: - Издеваться изволите, капитан? Произведение господина советника способно обучаться только приемами господина советника. Все, что может ваше командование: принять меры к соблюдению правил обращения. Элле опять краснеет: капитану, как наиболее доверенному лицу в проблеме змеюка, известно, какие именно правила обращения требовались для нормального функционирования золотистого чудовища. - Ну... он же охранник. Должен подчиняться приказам, быть дисциплинированным. Рики невнятно хмыкает с непередаваемым значением: - Должен... если приказы не противоречат базовым программам. А таковые диктуют непреодолимую потребность в неприкосновенности моего организма и эмоциональной сферы. Он внимательно оглядывает капитана с ног до головы: тот опускает голову, с какого-то дива вдруг почувствовав взгляд адмирала, как взгляд мужчины – оценивающий и горячий. Вот черт, а! он же... он же в жизни не был с мужчиной. Никогда ему не хотелось быть с мужчиной, что за... Веле настораживается, приподымает голову и упирается взглядом в, и без того смущенного капитана: глаза у него становятся почти серыми, и тонкие щелочки зрачков хранят явственно угрожающее выражение – Рики успокаивающе поглаживает змеюка за ухом, грустно улыбается: - В частности, в базовые программы входит отслеживание и оценка интенсивности эмоционального взаимодействия охраняемого объекта с окружающими лицами. И в случае превышения установленного порога, требует оперативного вмешательства. Глаза Элле широко распахнуты, и откровенное удивление начинает мешаться с пониманием и страхом – верная реакция, правильная. Способствует продлению жизни. - В технических характеристиках вмешательство ограничивается организацией периметра недоступности, на уровне обычного надоедливого вмешательства навязчивого животного, немного слишком сильного, чтобы не поранить ненароком, плюс – сопровождается передачей срочного сигнала заинтересованному лицу. А заинтересованное лицо, - Рики задумывается на минуту, пытаясь хотя бы мысленно и внятно, хотя бы самому себе для начала, сформулировать совершенно неприемлемую для людей установку, которую вбивали в него на протяжении нескольких лет. Хм, надо же, столько времени прошло, давно простили вроде бы друг другу, давно не носит он никаких символов, и Ясон давно не позволяет себе довлеть над ним и властвовать полностью, но... Вбитое и неотделимое теперь от его сознания, внутреннее разрешение на любые действия Ясона по отношению к нему существует и действует в его мыслях совершенно бесконтрольно. Я твой пет, Ясон Минк, ты все-таки это сделал. Сделал, уже отказавшись от этого желания, но поздно, по-видимому. Потому что я твой, весь твой --душой и телом. - Видите ли, Элле: мой... любимый очень ревнив. И ревнует не к моему телу, а к моим чувствам. Отказавшись в свое время от полной власти над моим телом, мои эмоции он считает своей абсолютной собственностью. И считает со всей неукротимой решительностью Блонди, и собственность эту охраняет и защищает всеми доступными средствами. А поскольку он очень умен и предусмотрителен, я, иногда, только задним умом догадываюсь об истинных причинах некоторых карьерных изменений привлекательных для меня людей, - страх от Элле ощущается все сильнее. Страх, жалость, почти отвращение и непонимание, и Рики торопливо добавляет: - Нет, он больше не убивает, но удаляет от меня тех, кого считает перешедшим границы. Больше не убивает? А раньше, а как же? Не то чтобы Нивеец не ознакомился с некоторыми особенностями существования удивительного общества Амой, но... не настолько близко, и не с таких сторон. Ему приходится работать с Высшими, и с Блонди в том числе, и не всегда успешно, и, сражаясь с собственными и чужими предрассудками и непониманием, и как большинство людей он поначалу воспринял Блонди как андроидов, необыкновенно могущественных, и непонятно почему наделенных властью. И так же, как многие инопланетяне, поначалу, удивлялся и возмущался. Но та природная непредвзятость и любопытство, выгнавшее его когда-то их родных пенатов, теперь заставило двигаться дальше в познании нового ему мира, и вскоре, его отношение к странным созданиям Юпитер перестало быть таким однозначным. Пси-пилоты перестали ему казаться добровольными жертвами, и бионики, сквозь страх и муку неприятия, стали тем, кем были на самом деле – механизмами по передаче мыслей, не более! Наука умеет много гитик: так много, что этические категории людей за ней – не поспевают. Он больше не убивает? Значит, ради того, чтобы избранник не влюбился в кого-то другого, высший может и... имеет, получается, хотя бы моральное право уничтожать своих потенциальных соперников? Услышав бурю скомканных чувств друга, Рики пытается оправдать своего возлюбленного: - Понимаете Элле, Блонди не умеют... не умеют испытывать чувства, у них нет, и не может появиться того опыта, который появляется у людей, благодаря тому, что мы живем среди себе подобных, среди тех, которые любят, ненавидят, ревнуют, прощают. У нас, за время нашего детства и взросления, накапливается опыт переживания этих чувств, умения их познать, оценить, пережить, унять, если уж на то пошло – у блонди такого опыта нет. Если они начинают... решаются чувствовать, в большинстве случаев, просто не знают что, и как с ним делать, и в результате – действуют неадекватно и нелепо, с человеческой точки зрения... - И что... это дает право... убивать что ли? Что вы такое говорите Рики? Адмирал долго, серьезно смотрит на инопланетянина, испытывая странную грусть и радость одновременно, к человеку, которому не повезло столкнуться с одержимостью и страстью Блонди, и которому повезло не испытать одержимости и страсти Блонди. - На это тоже. На Амой, Блонди имеет право уничтожить любое живое и неживое существо, если находит достаточное обоснование своему поступку, это право, как раз, и является основой правопорядка на планете, и дано на большем основании, чем право наследственной аристократии, потому что заложено и отработано на генном уровне, где ошибки минимальны и чрезвычайно строго отслеживаются. А оправдание... – Рики хмыкает, воспоминания, достопамятные опыты Рауля над собой, да и Ясона тоже, - оправдания они признают, только если объяснение является рациональным и повышает эффективность работы. Остальное свидетельствует о нарушениях и требует коррекции. «А если в меня влюбиться Блонди? – То первое, что он сделает - это обратиться к специалисту с требованием нейрокоррекции». Что-то Элле о странной процедуре слышал, но с последствиями таковой не встречался: случая не было. Собственно говоря, был, но капитан не догадался. - А... а здесь он тоже... имеют право убивать, кого вздумается? Рики сокрушенно качает головой, в который раз предпочитая не представлять насколько дикой и страшной кажется этическая система Амой чужеземцам, не имеющим доступа ко всей сложности организации жизни и существования столь диковинной цивилизации. - Да, Элле, на корабле тоже, потому что это - территория Амой. Любого, если сочтет рациональным или необходимым, - он пытливо смотрит на своего капитана, явно испытывающего разнообразные, и связанные с разной степенью страха, чувства. - То есть... то есть, для них нет закона, нет управы, - нивеец зябко поводит плечами, - и что, если Райдер решит, что рационально меня уничтожить – так, и будет? А если он вас решит уничтожить? Ему кажется, что он узнает самого себя, словно слышит собственные слова, собственные эмоции, тот страх, неприятие, отчаянное до криков и сумасшествия, то отвращение и ужас, боль и отчаянный страх за Ясона. А потом – непереносимое желание защитить, да защищать его от безусловности чудовищной системы Юпитер. Ему так долго и так тяжко пришлось принимать все это, принимать через сердце, через потрясение, через ненависть - никому не пожелать, но ведь Элле не влюблен в блонди, не носит на руках отметины их безжалостной правды, не держат в ладонях ледяного неистового сердца, и на нем нет беспощадно властных рук – ты мой. Ты просто мой Рики. Иначе не будет. - Если такое решение станет рациональным для Блонди, поверьте – это действительно будет наиболее эффективным и самым правильным решением, - Элле кашляет, захлебнувшись воздухом от удивления и ужаса, а Рики продолжает, - поймите Элле, их мозг – самое совершенное творение человека, их разум настолько могуч и быстр, насколько это вообще возможно на данном этапе развития цивилизации. Никто из нас, людей, не вы, не я, никогда не сможем обрабатывать и оценивать такое количество информации, которое оценивает и анализирует Блонди, они и есть закон, и они – абсолютно бесстрастны и незаинтересованы... Истинные сыны Юпитер - всемогущие и бесстрастные божества, абсолютно бесстрастные и объективные, даже если это касается собственной расы или собственной жизни. - Бесстрастные и рациональные по отношению абсолютно ко всем и ко всему, и к собственной жизни, и к собственному статусу тоже, - Рики трогает Веле за уши, находя странное успокоение в таком прикосновении, - 35 лет тому назад, нейрокорректор планеты пришел к выводу о генетической ошибке в своей квоте, опасной непредсказуемыми психическими нарушениями – это была его собственная квота, его выпуск, и согласно его рекомендациям всех 10-х утилизировали, И его самого - тоже. Монгрела, когда он прочитал об этом, несколько часов корежило – Элле не трясет, но эмоциональное состояние близкое. А ведь ему еще так много надо объяснить. - Так что, можете не сомневаться: необъективных, нерациональных решений Блонди не принимают, личная ненависть или неприязнь им практически незнакома, и испытывать эти чувства они считают постыдным и... не рациональным. В качестве мотивации действия, личные взаимоотношения не принимаются. За одним исключением: не трогай его, пожалуйста. Не трогай, опомнись Ясон, кто он, а кто ты!!! – Значит, ты все еще любишь его – Идиот! Чертов тупой идиот! Я тебя, тебя люблю!!! - Кроме одного случая, - Рики забирается с ногами на кушетку, обнимает себя за колени, - единственного случая, когда даже блонди ведут себя неадекватно... и об этом я бы и хотел с вами поговорить, Элле. Честно говоря, Элле уже не очень-то хочет, а вернее, совсем не хочет слышать очередное откровение, почему-то, применимость лично к нему амойского законодательства сильно подействовало на его воображение. В принципе, должен был бы уже привыкнуть к уникальной системе ценностей и приоритетов, в принципе – не имеет непосредственного касательства, наверняка рассматривал наличие и действие этих норм, как нечто абстрактное, лично к нему не имеющее отношения. Чисто по-человечески, между прочим: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но вот, кажется, пришло время и креститься. На самом деле, время это уже прошло, и собственно Элле касается только опосредованно, краешком – Рики отстоял свое право на дружбу с инопланетянином. - Ясон не приемлет разделения чувств – он блонди, а блонди – абсолютные собственники, прирожденные правители, власть и право для них – видовой признак, характеристика касты, и когда такое существо нежданно оказывается во власти чувств, он ведет себя как повелитель своего избранника. Со всеми вытекающими последствиями. Это... нелегко. «Ты мой Рики. Весь мой, со всеми чувствами и своими желаниями, со всем прошлым, настоящим и будущим. Ты мой, принадлежишь мне: твоя жизнью, твоя смерть, твое тело и твой разум – они мои. Пойми Рики., смирись и прими это – Пошел к черту Блонди! Ты не властен надо мной, ты не имеешь надо мной власти! – Мне не нужно власть над тобой монгрел, мне нужен ты, глупенький. Ты... я люблю тебя, Рики». По правде, говоря, это может убить. Это убивает даже сейчас, когда Юпитер согласилась изменить некоторые категории существования, когда эмоциональная сфера перестала быть недоступной для властителей, когда новые проекты блонди включают способность к большему развитию эмотивного и эмоционального слоя восприятия – все равно убивает. Это нелегко, тяжело, трудно, и блонди и их избранникам, а абсолютное большинство их, если оказывается способным к развитию эмоциональной сферы, без потери эффективности рассудочной компоненты, следуют императиву подавления. В лучших, блин, традициях Консулов. - И обычно – необратимо, блонди не меняют пристрастий и объекты предпочтений, очень настойчиво, и самыми разными средствами, добиваясь внимания выбранного объекта. Почему я? Найди кого-нибудь другого, послушного и умного. Ты у нас умный, ты сумеешь – Перестань Рики, ты говоришь глупости, – Развиваю предложенные тезисы: если я глупый, упрямый и сварливый, а тебе это не нравится, то даже моих мозгов достаточно, чтобы понять, что тебе нужен кто-то другой – Ясный ослепительный взгляд, такой ясный и ослепительный, что в небесном сиянии и свете, тонет значение его бесстрастности и рассветного холода – Рики, я говорил и повторяю не в первый раз: только, ты. Он невольно ежится, вспоминая разнообразные обстоятельства подобных бесед – продолжает: - И очень настойчиво и разными средствами обеспечивает неприкосновенность своего объекта – эмоциональную тоже, – он искоса взглядывает на собеседника, понимает ли? В сфере чувств полный бедлам, взгляд перепуганный и потрясенный, жаль, если я потеряю друга, но хуже, если я потеряю твою жизнь Элле. - Я не хочу, чтобы вы оказались невольной жертвой чужих взаимоотношений, Элле. Я хочу... хочу чтобы вы услышали меня, и запомнили то, что я говорю: я... я обсуждал нашу дружбу. А я смею называть наши взаимоотношения дружбой, с Ясоном и... скажем так, сумел убедить его в своем праве иметь объекты эмоциональной привязанности, помимо него. Однако, было бы совсем не лишним с вашей стороны, подтвердить мою гипотезу. Понимает? Кажется да, судя по широко распахнувшимся глазам и чуть ли не жалобному взгляду. - Так что, если у вас есть... объект эмоциональной привязанности, не стоит его скрывать – это совершенно лишнее. Лишнее... скрывать эмоциональный объект лишнее. В переводе с блондиевского на человеческий, как не раз говаривал сам адмирал, это означает: если у вас есть любовник, капитан, будет очень любезно с вашей стороны, засвидетельствовать его наличие... публично. Твою-ю ма-ать. Рики осторожно, чтобы не обидеть не вовремя выраженным сочувствием, «касается» сознания своего друга – осторожно, мягко, вкладывая все свои извинения и понимание – я сожалею мой друг, я сожалею. Элле криво улыбается и кивает. - Я... кажется, я понимаю... да, пожалуй, понимаю, - он снова кивает, потом недоуменно выгибает брови и спрашивает вдруг чуть ли не с отчаянием, - Рики... и вы его любите? Вот так вот такого? Это же... это ужасно, это... просто ужас! Ужас. Хм, что же, можно назвать и ужасом, суть от этого не меняется. - Люблю Элле, - неожиданно беспечно, легко говорит монгрел. Легко и беспечно, но он именно так себя он и ощущает – как всегда когда тяжкое решение принято и осуществлено, - люблю. Очень. Больше жизни, больше солнца, больше... больше чего угодно! Люблю.... Ведь кроме ужаса и страха, кроме боли и тоски обязательной и обязательных жертв, есть так много другого: счастливого, ясного, прекрасного, самого прекрасного и яростного на свете. Тоненькие лучики солнца, запутавшиеся в его утренних ресницах, когда на них дуешь слегка, а Яська жмурится и не желает просыпаться. Низкий певучий голос, шелковый, медовый, когда уговаривает потерпеть, и когда приказывает, и когда просыпает на его сознание свои растерянные откровения. И удивленные, восхищенные, смеющиеся глаза, когда наслаждается ним, и когда дарит ему удовольствие, и удивительное, безграничное, сияние нежности, что всегда в нем есть, что всегда светится и лучится в его Ясном, вторгается в него, становится его сознанием: все равно, жесток он или ласков, разгневан или смеется, тоскует, занят - пропитан насквозь ним, своим Рики, пропитан насквозь любовью к нему и жаждет дара. Ясный. Прекрасный мой. Светоносный – мой. Мой ясный. - Я люблю его Элле и... одно время это невыносимо оскорбляло меня, пугало, потом казалось отвратительным, потом страшным и безнадежным – потом пугающим в своем могуществе, мучительным, болезненным, страшно тяжелым. Иногда, я не понимаю, как я выдержал и выдерживаю, и почти всегда понимаю, почему и как – потому что он яс ...
винни-пух: ... ный, потому что он прекрасный, потому что моя любовь к нему – сильнее не бывает, и я совершенно точно знаю, что если с ним мне тяжело и невыносимо, что когда рядом с ним мне нечем дышать, без него – дышать вовсе нечем. Нет воздуха и нет легких, сердце не бьется, и мне незачем и нечем жить. Ясный. Прекрасный. Любимый: Элле пытается примонтировать к образу Консула эти влюбленные нежные слова и признания адмирала, его теплый очарованный голос и нежный туман в засветившихся, невыносимо, невероятно сияющих глазах, в восхищенном взоре и пленительном дивном сиянии его ауры, настолько сильном, ярком, что и эмпатом быть не надо, не то, что псиоником. Вот это вот все, вот это вот сияющее, нежное, сказочное, сделанное из огня, страсти и ночи, вот это вот все – принадлежит Консулу. Сказано о нем, разделяется с ним! Это прекрасное и упоительное, что не может ужиться только в одном сердце. Потому что любовь живет долго и счастливо только в двух сердцах и никак иначе, и она здесь, она живет, она живая яркая, прекрасная, и сверкает ярче солнца, и нежнее огня, и слаще воды, и разделена на двоих и растится двоими... Так что да, это все о нем, о Консуле. Об ослепительном и безжалостном Ясоне Минке, о Первом Консуле, чья власть над планетой не знает границ, и равно живые и искусственные принадлежат ему, о бесстрастном, рациональном совершенном Блонди, с его интеллектом чистоты звездного света и мощью голубой звезды-сапфир. Откуда Рики вытащил эту легенду? Господи... - Он удивительный Элле, он удивительный. Он такой один на всем белом свете, понимаешь? На всем, на всем белом свете, среди людей и среди нелюдей никого такого нет, и никогда не будет – он единственный, он... он самый-самый. Голос Рики певуче, нежно, прерываясь от нежности и восторга, произносит слова о своем любимом, о своем блистательном божестве, замирает и дрожит от одного мысленного касания к его светлому имени – Ясон, Ясный, Ясенька. Солнце ясное ненаглядное, диво чудное, свет мой голубоглазый, Ясон... и нет на свете того множества сияющих и пленительных имен, которыми он не награждал бы своего ненаглядного Ясеньку. Тихонько и про себя, и желательно, чтобы он не слышал, или не мог сразу же услышать, иначе... иначе, что тогда вообще останется от его гордости и достоинства свободного монгрела? Ничего не останется, не осталось собственно, но Рики не жалеет: у меня теперь другая свобода есть и независимость, из природы звездных небес, так что мне только с ним счастье. А ему со мной – это так странно, если подумать. Но вообще-то, он о другом собирался говорить. - Я очень-очень люблю его. Очень-очень, больше чем сам себе представлял, больше чем мог когда-либо, но ему все равно не хватает. Он... он очень жадный Элле, если бы мог: посадил бы под замок, приковал бы к себе, и на ноги бы встать не давал, - не преувеличение, он все это выдержал и пережил в свое время, так что знает, о чем говорит. Элле невольно ежится. - Так что для него... дать мне гражданский статус, свободу перемещений, а уж тем более, разрешить полеты – это настоящий подвиг, - и он дорого ему дался. Им обоим дорого дался: Рики невольно мрачнеет, вспоминая эту цену и тяжесть, которую уже никогда не снять с души. Дорого, тяжело, но чего бы мы стоили, если бы не выдержали? - И разрешить мне... дружить, формировать эмоциональные привязанности – тоже подвиг для его исключительно собственнической натуры, - опыт формирования эмоциональных связей с королевского разрешения у Рики уже есть, не первый раз. Консула, неоправданно на взгляд монгрела, настораживает тот факт, что на сей раз, объектом дружбы избран инопланетянин, иноземец, не впитавший с молоком матери или жидкостью инкубатора – что чаще – систему дифференцирования по генетически-проэктному признаку. Инопланетянин неуверенно кивает, прочно вцепившись глазами в бокал с выпитым вином: - Да... я... все понял, - подымает, наконец, ошалевшие глаза с прочной решительностью, - Я понял: мое поведение ни в коей мере не выйдет за рамки дружеских отношений. И любовника я себе заведу, обещаю клятвенно! Золотистый змеюк ни с того, ни сего начинает мурлыкать – сообщение формирует доноситель несчастный! – Рики качает головой, и гладить не желает, и так избаловал дальше некуда, даже в медицинский отсек это чудище пробило дорогу. Плакало своими изумрудно-бирюзовыми в печали глазками, ползало упорно возле каюты и уходить не желало. А прогонять его, памятуя о базовых программах охранника, никто не рискнул. - И с... Веле подружусь, обещаю, - не то чтобы у них были плохие отношения, собственно, о каких, вообще, может идти речь отношениях между пси-пилотом первого ранга и чужим петом-животным. Но в депрессии змеюк пытался на него напасть, и с тех пор они как-то... не пересекались, но, находясь рядом с адмиралом, он не переставал ощущать его бдительное внимание. Вообще-то, он думал, что это признак активации охранной программы собственно, так оно и есть, но... в широком смысле. На миг ему становится почти смешно: найти любовника, заигрывать с загадочным достижением амойской генетики исключительно для того, чтобы доказать, что тебя со звездным адмиралом ничего кроме дружбы не связывает. Смешно, ага-ага, пока не касается тебя лично нереальная и существующая кажется, только в фантастических романах СОВСЕМ ИНАЯ СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ, а исходя из требований этой системы, любовные взаимоотношения между королевскими особами и простыми смертными были запрещены – что вообще-то неудивительно, завсегда так было – и если уж несчастье такое случилось, избранник венценосной особы должен быть святее жены Цезаря. Дурдом, ей-Богу! - Дружбу с Веле я вам не навязываю, и на его попытки установить контакт, - а были таковые, были, после примирения с адмиралом змеюк умильно ластился ко всем, кого хм... обидел – советую внимания не обращать, а попытки пресекать. Не обманывайтесь на его счет Элле, это охранник, телохранитель во всех смыслах этого слова. Он не дрессирован и не приручен – он создан, чтобы меня защищать. Все таже разница в восприятии: скажи амойцу, что существо создано для выполнения определенных функций, и он спокойно воспримет факт абсолютности внедренного в мозг, ниже базовых инстинктов, поведенческого комплекса, инопланетянин же будет искать пропуски и предполагать возможности изменения дрессировкой. Глупости, он не вышколен, он создан, создан с этой программой. - И защищать меня он будет ценой и своей и чужой жизни, - Рики с наивозможной твердостью смотрит в глаза собеседника, привычно улавливая, фиксируя его внимание, по меньшей мере, на трех слоях восприятия. Он должен хорошо запомнить и уразуметь все, что пытаются ему сказать, - жизнью любого, кто окажется рядом, все равно кто это будет, и все равно, как я к нему отношусь. За исключением блонди, естественно. В смысле, жизнь Рики и здесь является первым приоритетом, но зверюга хотя бы не попытается чисто физически, ликвидировать помеху в виде Блонди. Эта программа относится к абсолютным, и Раулю и в голову не придет менять ее. Элле знать об этом излишне. - А посему... во время, не дай Бог, катастрофы или непредвиденных действий десанта, - шутка это была, но непохоже, что Элле способен на восприятие шуток, - я бы предпочел, чтобы вы держались от меня подальше. Я не хочу, чтобы вы стали невольной жертвой. Чужих отношений. Теперь, правда, немного на другом уровне, но все равно – отношений. Потому что это ведь любовь и тревога Первого послужили причиной появления этого существа. - Жертвой, - ошалело повторяет Элле, и Рики грустно усмехается. - Да, невольной жертвой, повторяю, если для моего спасения понадобится жизнь рядом стоящего, Веле, не задумываясь, принесет ее в жертву. Мне очень не хочется, чтобы это оказались вы, Элле. По идее... если рассуждать здраво... он должен быть благодарен адмиралу за заботу о его жизни и здоровье. В буквальном смысле этого слова, и без всякого преувеличения, но он как-то немного потерялся в сегодняшних откровениях. Шокированные мозги отказываются применять аналитический аппарат, эмоциональный спектр заблокирован, во избежание перегрева нервной системы. А без чувств, без участия эмотивного слоя, разум человека функционирует только на треть, не больше – обычный, отработанный за время эволюции, предохраняющий механизм. Жертва отношений, жертва служебного рвения со стороны почти безмозглой твари, жертва пси-перенапряжения – куда я попал? Что же это у меня столько шансов к несанкционированной геройской гибели оказалось? Собственно, любое активное взаимодействие пси-пилота со своей машиной и общим пси-полем эскадрильи и корабля–матки, вызывает пси-перенапряжения. Стабильное состояние пси-поля человека характеризуется пассивным восприятием, а не взаимодействием, активное является процессом взаимообмена с общим и локальным пси-полями, и, в зависимости от способностей и класса реципиента, характеризуется различной степенью интенсивности. Большинство людей ограничиваются взаимодействием на эмоциональном уровне – это известные случаи переноса собственного, возбужденного психического состояния на одну особь, или группу особей, некоторые способны к восприятию и самопроизвольному форматированию хаотической информации – известные случаи удачных пророчеств и предсказаний. Особи, демонстрирующие способности к целенаправленному извлечению и направлению структурированной организованной информации, являются пси-операторами первого уровня. Способность к взаимодействию на ментальном уровне восприятия свойственна далеко не только людям – гуманоиды и искусственные создания, животные и даже некоторых растения, обладают различными по классу и силе способностями. Способности эти не раз подтверждались, на протяжении человеческой и нечеловеческой истории, приводили к различным последствиям, от освящения до убийства, в зависимости от характера цивилизации и местной ситуации, но в абсолютном большинстве случаев, продолжали быть явной «терра инкогнито». Вследствие очевидной субъективности восприятия и трудностей с методами наблюдения и анализа, научный подход, основанный на эвристичности сведений и повторяемости экспериментов, никак не мог ни опровергнуть, ни подтвердить, а главное: хоть сколько-нибудь закрепить результаты немногочисленных опытов. По сути дела, рассматривать непроверяемый, подтверждающийся случайно и хаотично материал, чистота и правильность которого зависела от массы неучтенных и случайных факторов, могла лишь наука теоретическая, оперирующая с условными абстрактными материалами, и в сфере гипотетических умозаключений в экспериментальных подтверждениях не нуждающаяся. В реальности пси-операторы продолжали свое случайностное черное дело по расшатыванию научного мировоззрения и укреплению веры в бесконечность человеческих способностей. Пожалуй, главным затруднением для развития этого направления стоит считать не отсутствие этого самого фактического материала - а после близкого знакомства с аборигенами Нивеи вопрос о существовании телепатии, сверхсенсорики отпал сам собой - и не в отсутствие операторов, с достаточно выраженной силой дара, сколько в незаинтересованности экономических структур. Человеческая цивилизация всегда была инженерной, что, по природе своей предполагает обязательное использование явления, включение его в свою сферу существования, в качестве очередного рычага для подъема потребительского общества. Соответственно, явление, которое не могло быть использовано, немедленно или в близкой перспективе, отвергалось, как в качестве возможного поля исследований, так и в качестве области приложения сил – нерационально. Явная потребительская позиция, тесно связанная с антропоцентрическим мировоззрением человека и человеческого общества, стала причиной немалого количества катастроф и необратимых изменений, как на земле, так и на заселяемых планета, Причиной множества недоразумений, потерь и катастроф во время экспансии и что куда хуже – необратимых потерь в духовной сфере, потерь множества перспектив развития, истинных изменений в осознании, системах восприятия и взаимодействия с окружающей средой и ее объектами. Множество невообразимых потерь, множество утраченных миров и возможностей роста: дорого далось человечеству выпестованная веками позиция центра вселенной. И еще не раз и не два поставит на грань катастрофы и миры и отдельные общества: увы, пока более положительных прогнозов не предвидится, и пока в человеческое сознание сохраняет инженерную, вторичную по отношению к источникам, структуру, пока потребление является основополагающим движущим фактором, цивилизация будет топтаться на месте. На одном уровне восприятия и познания – homo sapiens, мучительно такой же, как тот, что вытесал свое первое копье. Пересмотром ранее отринутых областей приложения сил, является лишь открывшаяся перспектива использования, ранее не замеченная или невозможная. Достаточно технически развитая цивилизация, чтобы обеспечить определенный уровень непрерывности энергоинформационного поля с развитой, воспроизводимой структурой и поддержкой, и достаточное количество лиц, обладающих пси-даром, чтобы обеспечить стабильное взаимодействие с искусственными и естественными матрицами. Оперативная способность к закреплению необходимых свойств, путем генного кодирования, намного повысила шансы Амой стать настоящим первооткрывателем в новой сфере человеческих интересов. Оставалось лишь молиться, чтобы искренне заинтересованные именно в тайнах природы в первую очередь, а потом уже в пользовании во вторую, белокурые прекрасные андрогины смогут развить свою расу, открыв для всего остального человечества перспективы развития сознания, изменения восприятия, а может и направления развития цивилизации, а не просто использовать феерическую мощь информполя для удовлетворения нужд. Опасаться за секретность подобных исследований и недоступность достижений не представляется возможным: это не та область, где возможно скрыть достижения, или сделать совершенно недоступными. Здесь можно лишь быть первым, но никак не единственным, так что опасения по данному поводу, есть реакция потребительского общества на существование вещей, которое оно временно не может сожрать и переварить, и вызывают правомерную тревогу исключительно у контрразведок всех мастей. Настоящие ученые и философы как никто знают, что знание – это как раз то шило в мешке, которое утаить никак нельзя. Закономерным, в принципе, хотя и нельзя не усмотреть здесь иронию, основным источником материала, обладающего выдающимися способностями, был Церес – в силу ведомого в течение века целенаправленного отсева выбраковок, куда попадали и упомянутые природные телепаты, интрасенсы, эмпаты и так далее. В Цересе они мутировали, скрещивались, способности подвергались неконтролируемым изменениям, но вследствие чрезвычайно тяжелых условий существования, экстраординарные способности по предвидению действий противника, коли на хватало мозгов или знаний на трезвый расчет, стали немаловажным фактором выживания и, в конце концов – закрепились. В результате, пятая часть цересских крыс, не созданных, а именно рожденных, становилась биониками, неучитываемая в виду отсутствия статистики часть - неуловимыми террористами, оставшиеся являлись постоянным поставщиком пилотов. Главной трудностью для монгрелов при обучении, являлась плохая физическая подготовка, нездоровый образ жизни, а не отсутствие способностей к пси-пилотированию и недостаточная мобильность психики. С последним, намного хуже было у граждан, строгая наследственная дифференциация, в данном случае, послужила негативным фактором.
винни-пух: Мальчишки из Цереса, правдами и неправдами, рвались в армию, для них это был один из очень немногих способов покинуть трущобы и обрести и смысл и нормальный уровень существования: после отмены автономии района, военные лицеи с охотой принимали полукровок, и отбраковка мятежной крови была минимальной, а уж то, что сам адмирал флота, был полукровкой и получил официальное гражданство после своей первой битвы, только подстегивало молодежь. И ни возможная гибель, ни трудности обучения, могущие оказаться смертельными, их не останавливали: когда тебе предлагают встать на две ноги, много ли найдется охочих, остаться на четвереньках? А они не только гибли: активное одновременное взаимодействие требовало интенсивного, ускоренного режима информобмена, боевое реагирование, несмотря на пси-внедрение готовых императивов, требовало еще большей скорости и четкости, структурированности мышления, и пожирало ресурсы пилота не хуже перемещений в зоне черной дыры. Необратимое скатывание, перезагрузку, гасящую сознательное восприятие действительности, пилоты так и называли – черная дыра, и многие из них считали это хуже физической смерти. Критическая нагрузка уничтожала органическую ткань мозга, лишая оператора не только индуцированных ментальных блоков разработок и анализа, но и самой способности к пси-реагированию, необратимо разрушая клетки, ответственные за бесконтактный информобмен. В крайних случаях, разрушение затрагивало все области мозга, и тогда человек просто умирал. Но такое происходило только в крайнем, самом лучшем случае – чаще человек утрачивал свой дар, терял многие из других способностей, так или иначе связанных с существованием в коре головного мозга соответствующих комплексов, мог потерять часть памяти. Но ни замедленное восприятие, особенно по сравнению с обычной активностью интрасенса, ни возникающие неминуемые психические расстройства, не давали ему возможности забыть и не осознавать величину своей потери. Своего дара, своей исключительности, способности к особенному, множественному восприятию мира, ощущению и существованию единства, слитности и одновременной индивидуальности себя в едином и огромном организме мира, не ограниченного ни каютой корабля, ни одной планетой, ни средой обитания. Ты бесконечен и бесконечно всесилен, и каждый рядом – как ты, бесконечен и всесилен, и мир простирается перед тобой безгранично, и нет пределов тебе, и нет пределов безграничности и гармонии всего сущего. Ты часть всего, и все это - в тебе, и вы едины. Разве дело в войне или власти над своим кораблем, как над своим телом? Эх, граждане, больше, намного больше чувствует тогда человек, воистину человеком становится, Не одним собой, всеми сущностями, всеми соединенными с собой человеческими бесконечностями и красотами, видит мир, во всем неистовом разнообразии, великолепии, во всей красоте, гармонии и ярости, во всей бесконечности истине. И безграничная и безжалостная – она так прекрасна, и так глубока в твоем сознании, что, вернувшись в тело человека, подыми глаза вверх, и ты увидишь, как звезды зажигаются от твоей руки, как летит твоя планета, и как в глубине тебя, и на плоти вселенной растет новая жизнь – ничего не кончается, и множество жизней перед тобой и каждая их них – твоя, и твои силы и чувства равноценны вселенной, ибо одной природы и высоты – звездной... Пси-операторы 1 уровня обладают достаточными возможностями, чтобы создавать и управлять пси-полем, совмещенным с числом объектов естественного или искусственного происхождения не более 10, с учетом структурности и скорости мыслеобмена, естественно. Пси-операторы 2 уровня достигают одновременного совмещения с несколькими десятками объектов и групп, различного уровня системности. 3 уровень, характеризуется возможностью произвольного создания и манипулирования отдельными эгрегорами различного происхождения. Каждый из уровней подразделяется по классам способностей, будь-то аналитик, навигатор, аккумулятор и так далее,. Бионики составляют отдельный класс существ, являясь, по сути дела, строго специализированными передатчиками. Наиболее выдающиеся представители пси-одаренных созданий, способны не только к манипулированию, но и образованию, произвольному увеличению или уменьшению сложности пси-поля, манипулированию, как полем, так и отдельными представителями, по своему усмотрению и, в самых замечательных случаях – прямому генерированию направленных пси-потоков. Такие существа исключительно редки, и обнаружить гены, отвечающие за такой исключительный дар, равно как и способствовать его образованию, в последующих поколениях, пока не удалось. Появление носит случайный характер, и максимум, что пока может амойская наука – рассчитать максимально способствующие для развития дара условия существования и реализации. Носителей такого дара называют псиониками, направленность и максимальная эффективность применения зависит от класса таланта и темперамента носителя, но даже само присутствие подобных существ в пси-поле повышает степень антиэнтропийности системы, которая имеет честь, включать их в себя. Рики, например, псионик: функция генерирование, класс навигатор, исключительные способности к пространственному и информационному позиционированию. А Ясон – тоже генерирование, но класс созидатель, и именно ему, Амой обязан созданием и внедрением общей духовной идеи, благодаря которой удалось превратить всю Танагуру в единый молниеносной реагирующий и действующий организм во время войны. И единую, разнообразную, иногда противоречивую, но, очевидно, объединенную одной идеей, систему. Конечно, он действовал не один, конечно, немалое количество ресурсов биоников и людей использовали. Конечно, ничего не вышло бы принципиально, если бы Ясон и Рики не образовывали ту уникальную взаимодополняющую систему, что смогла успешно противостоять, и разрушительному действию, хаотичного поля эгрегора, и успешно управлять создаваемыми структурами, конечно... огромное количество, конечно, которые не меняют тот непреложный факт, что Ясон Минк был и остается самой выдающейся личностью своего времени, во всей обжитой части вселенной. Единственной и неповтормиой – никогда. - Мне... мне их страшно жаль, понимаешь? - Да, - Рики сидит в их постели, обхватив колени руками, нахохлившийся, злой и несчастный. Флот терял людей в битвах, терял корабли, терял операторов, и никто не знает какие из потерь страшнее. Что хуже: потерять жизнь или функциональность. Для блонди хуже последнее, а для человека? А для пси-оператора? - Рики, выбраковка во время учебы не менее жестока, беспощадна. - Да... но тогда тесты отсеивали неспособных, а теперь... это несправедливо. Консул вздыхает, усаживается рядом и обнимает своего маленького за плечи: бесполезно что-то говорить, бесполезно обсуждать, да и не это надо темноволосому адмиралу. Ему требуется утешение, сочувствие, эмоции, на которые как многие полагают, Блонди не способны. А если и способны, то только в опосредованной форме. Но он-то первый, и он сам взвешивал сердца и судьбы человеческие на своих ладонях. Это совсем другое, когда чувствуешь всех, как самого себя, как тех, кого полагаешь друзьями, как... как Рики. Совсем по-другому. - Ничего сделать нельзя - они погибли Рики, - да, для блонди потеря функциональности хуже смерти, собственно, последнее безоговорочно следует за ней, а для людей? - Я разрешил им выбирать, - шепчет монгрел, стараясь быть убедительным, и стыдясь своего желания, потому что для человека, это ведь непреложный вещь – предоставить выбор, а для Блонди – только в случае рационального объяснения, решение предоставить выбор отбракованному использованному материалу, можно осуществить. -Зачем? - искренне удивляется Ясон. Не человек, все равно не человек - Потому что... потому что они люди, Ясон, они заслужили свой выбор, потому что защищали эту планету, тебя и меня, и потому что... их функциональность не исчерпывается служебными программами. Первый мягко поворачивает лицо монгрела к себе: упрямый округлый подбородок, нежная, совсем ребячья кожа, твердый яростный дух под нежным обличьем юного мужчины – мой хороший, я же все понимаю. - И много таких нашлось среди пилотов? – я все понимаю, Рики. Они люди, у некоторых из них есть еще кто-то, ради кого стоит жить, и ради кого стоит жить, но много ли таких? Ты ушел на свою войну, неся любовь в своем сердце, а сколько таких есть среди твоих рыцарей? Рики кривится от внутренней боли. Брови трагически изломаны, он невольно опускает ресницы, и голос звучит глухо: - Немного... те, кого ждут. Те, у кого есть, кому ждать, - вот у меня тоже есть, кому ждать: пусть хоть сто раз сгорит мой дар, пусть не будет у меня ни мира открытого, ни неба для полетов, я – вернусь. Мне есть куда, мне есть к кому, у меня есть глаза цвета синего неба, и они могут заменить мне весь остальной мир, как бы тяжко мне не было. Проверено. Рики обхватывает плечи блонди, прижимается в отчаянном усилии убедиться, и убедить своего ненаглядного в своей бесконечной вере в него, и любви к нему, и что вообще, все будет хорошо. Ясон мягко обнимает смугленького, сладко пахнущего, горячего ребенка, совершенно не в силах воспринимать его сейчас как адмирала или псионика: мой маленький. Мой аленький, мой дружочек – монгрел утыкается носом ему в грудь, благодарно сопит под его рукой на затылке. Те, кого ждут: у тех, кого не ждут, отсутствует мотивация, зря маленький считает, что функциональные особенности человеческой и нечеловеческой психики так уж различаются, в конце концов, программы Блонди создавались на основе человеческих инстинктов и эмоций, называются разве что иначе. Склонные к эпатажу и образности, люди просто проявляют большее количество эмоций и умения их выражать, при рассмотрении подобных вопросов. - Что ты будешь делать с другими? – Рики не вздрагивает, не реагирует нечаянными всплесками сознания, как раньше: замирает на несколько секунд Глухо и не слишком внятно: - Есть много способов использования, - наверное, для людей, рациональное использование добровольных камикадзе является чем-то отвратительным и извращенным, наверное, это даже так и есть, и вызывает и должно вызывать отвращение и неприятие. Рики так больше не думает: во-первых, тот, кто спрашивает, относится к классу существ, используемых куда полнее и эффективнее, и при жизни, и после смерти, чем все остальные вместе взятые. Во-вторых, он уже в достаточной степени освоил функции менеджера, чтобы нормы людей не мешали ему выполнять его многочисленный обязанности. И самые отвратные - тоже. Ясон тихонько сжимает смуглую ладошку в своей – такая маленькая рядом с его рукой, такая нежная. Тихонько погладить пальцы, сплести со своими, Рики обвивает свободной рукой его шею, опять прижимается к груди: - Ты сразу решил, как их можно использовать? – монгрел несколько секунд молчит, ежась от собственного внутреннего холода, собственной рациональности. Да, сразу, убийственная, мерзкая мысль пришла ко мне в голову сразу. - Да... - Камикадзе – очень древнее понятие. - Угу... - И составляет честь воину. -Угу... Нужна она мне такая честь, нужна она мне такая жертва, но умереть с честью – это и, правда, милость короля. Если воину не к кому возвращаться. - Это и вправду ваша последняя воля? - Да. - Но... но неужели у вас нет никого, кому принадлежало бы ваше сердце? Никого, кто любил бы вас? - Нет, я не знаю никого, кроме вас, и мое сердце принадлежит вам, господин адмирал... простите. И это будет иллюзия – Ну и что, это везде будет иллюзия – Мысли преступные вы не находите? – Ну и что? Я смертник, камикадзе. Я погибну через несколько часов. Я ни к черту не жалею, потому что там, когда я буду умирать, мне будет светить моя алая звезда, моя несравненная, моя ослепительная звезда – пусть и не моя. Он много раз представлял, как это могло быть, он фантазировал несколько лет, переполненный неизбывными мечтами и тоской сердечной, он так живо и яростно чувствовал и слышал его несуществующие прикосновения и настоящие ментальные касания, а теперь... а теперь, когда время мечты пришло и исполнилось, замер на месте. Замерз, врос в пол и не может пошевелиться, не может вздохнуть, сделать шаг, протянуть руку. Любимый. Мой любимый, мой чудесный, сказочный огненный ангел, жаркое божество ночи: прозрачные тени и неясные золотые огни, где-то плещется вода в хрустальном неумолчном фонтане, смуглая комната полна теплых бликов и переливчатых огненный видений, темные запахи сандала и багровых роз кружит голову, и тяжкая золотая волна желания, вожделения переполняет чресла: мой бог, мой огненный бог, мой возлюбленный. Смуглое тело на алом ворохе, золотые плетенья браслетов обвивают запястья и щиколотки, роскошный блеск золота на сладостном темном шелке кожи, грозное сверканье рубинов в гиацинтовых кудрях и ожерелье, сквозь прозрачное свечение алой ткани теплота его смуглой кожи – ослепительнее золота, и грозовое сиянье темных глаз – ярче самых сказочных рубинов. Мой любимый. Мой любимый. Мой. Тонкая рука чуть касается его губ, смех скользит по алым смуглым губам любовника, словно припорошенным темной бархатной пыльцой, покрытых той одуряющей невозможной нежностью, от которой медленно сходишь с ума: Тами беззвучно стонет, ловя прозрачные пальцы, но рука легко ускользает, быстро стремительно касаясь его лба, скул, волос. Грозовые бездонные глаза, темной сказочной пропастью, прямо под сердце, совсем рядом, голос звучит мягко и низко, с его чарующими неправильностями и мелодичностью: - Рыжи-ий. Золотой... красивый какой, - рука медленно движется по огненно-золотым роскошным кудрям Тами, смуглая и нежная, она так желанна, и так невозможно все это, что он не шевелится, не может шевельнуться, тронуть даже мыслью это огненное видение. Замер, и лишь восторженно слушает его легчайшие касания. - Алый, - едва слышно, со стоном из глубины сердца, где с рождения его истинного я хранится пленительный облик: Тами опускается на колени, охватывая тонкую талию юноши, приникает лицом к упругому совершенству живота, к горячим бедрам – любимый мой, желанный, аленький, огонь мой аленький, прекрасный... Задохнуться от счастья, лишь прикоснувшись к шелковой коже, вспыхнуть блаженством от одного взгляда, одного звука голоса – смуглые сильные руки поглаживают его плечи, тонкие пальцы зарываются в его волосы, как красиво его золотые рыжие кудри на смуглой блестящей коже – застонать от восторга, весь мир залить своей радостью: Рики, алый, грозовый... Кричать от счастья, дышать любовью, вместо воздуха, гореть в светоносном огне ярче любого солнца: возлюбленный входит в его тело, словно подымается на рассвете солнце, и его плоть становится небесами, сияющей синевой небесной, насыщенной благословением и блаженством. Его возлюбленный ласкает его руками, как обвивает источник розами и золотым плетением винограда, и нет на свете награды выше и счастья желаннее. Его возлюбленный приникает губами к его губам, и ослепительной волной восторга и радости его тело и сознание, его душа и сердце разливаются по всей вселенной, отражают все переливы звездных рек и созданий, трогают планеты и пространства, неистовой буйной радостью и любовью, наполняя и рождая миры, как всемогущие. Вся вселенная во мне, и один в ней: от невозможного наслаждения, от восторга и счастья хочется плакать, он не может сдержаться, и переполненный, прозрачный от блаженства и света, всхлипывает и подставляет мокрое лицо под нежные пальцы, под сияющие глаза, под бесконечную мудрую тьму, что забирает всех, но и всех породила. И в черноте огромных, светящихся глаз любимого он видит свое следующее воплощение. - Я люблю вас, адмирал. Вы только не печальтесь, ладно. Со мной все... все очень хорошо, все прекрасно, я ведь не наделся никогда прикоснуться к вам, я только пытался быть ближе. Просите меня, адмирал, но я люблю только вас – не огорчайтесь. Тами нежно гладит кончиками пальцев гордые упрямые скулы, ловит на ладонь касание мохнатых черных, ох, каких черных ресниц. И в глазах чернота, сияющая чернота – бездонная, с молниями и священными огнями, и сказочной глубиной того терранского колодца, где говорили, есть истина. Нежное касание губ к его щеке – словно прикоснулось пламя, живое, чистое, и к сознанию, в глубине, тоже, огненное пылающее прикосновение, волнующее пьянящее погружение в священную суть огня. -Рики... - Мой золотой... весь золотой. Тише солнечный, не спеши... И его светлые руки на темном огнистом теле, его пальцы и губы, очерчивающие пленительные линии и бархатные родинки, крошечная темная точка у основания члена, так красиво, нежно, и низкие горловые стоны, когда его рот вбирает прекрасную упругую плоть. Его чудесные рыжие волосы, пламенно-золотые кудри, осыпанные в безудержной щедрости на смуглое гибкое тело, двигающееся в такой пьянящей настойчивости, страстное, бешеное, под ним, от его движений, замирающее от его движений, и бьющееся в наслаждении от его движений в нем. - Алый, Рики... любимый мой. Любимый! И сорванное дыхание на двоих, головы близко, глаза в глаза, дурманные нежные стоны на двоих, и затуманенные искрящиеся взгляды, сияющая поволока неги, томное движение ресниц, пальцы сплетены в едином объятии, пламенное золото сплетено с гиацинтовым – бесконечно, священно. Вечно. - Люблю тебя. Вечно. У пси-оператора, из тех, кого некому ждать, и кто согласен сгореть в последней вспышке, а не превратиться в бесполезного наркомана, не великий выбор: если поражение затронуло основные базовые инстинкты, то собственно, выбора-то и нет. Такая травма ведет к необратимому уничтожению личности, и пострадавшего можно лишь усыпить, либо, в лучших традициях рациональности, использовать в качестве камикадзе, загрузив последнюю единственную программу. Естественно, именно так с ними и поступают: те, у кого осталась некоторая толика рассудка, могут выбрать характер последней самоубийственной миссии. Готовность и характер этой миссии вообще-то будут выбираться, исходя из оценки степени повреждений: транслированные на всю Федерацию, записи «пиратского» нападения на экспедицию Надежды, вызвали исключительный общественный резонанс, явственно поколебав общественное мнение в пользу Амой. Вернее: вызвали справедливое возмущение и гнев. Западный сектор потребовал голову альянса, диктатура Кремма, и еще несколько, относительно независимых колоний – а вернее, более всех нуждающихся в постоянных и не контрабандных поставках с Амой – заявили о восстановлении официальных отношений с опальной планетой. Альянс безуспешно открещивался, пропагандистские компании принимали немало усилий, чтобы снизить общественный резонанс, но это уже было дело Первого Консула – не дать заглохнуть общественному мнению. Так что в эфир пошли различные нелицеприятные материалы, заботливо скрываемые ранее расчетливым политиком. Спорить с Блонди бесполезно: убедительность Минка, и последовательная гениальность расчетов, не раз подтверждаемых, заставили адмирала подчиниться, и следовать предложенному плану. В результате, альянс был официально и окончательно развален, и от военных сил Южного сектора остались, официально же, пиратские объединения, преследуемые силами Федерации – вроде бы, и несколько засекреченных баз. На последнем саммите Федерация признала независимость Амой и ее протекторат над Радугой, но отменить экономические санкции в полном объеме отказалась. Собственно, этого и не ждали, но Минк незамедлительно воспользовался официальным окончанием войны для создания альянса с бывшими колониями разоруженного южного сектора, настолько увеличив сферу серой контрабанды, что уже через три месяца половина планет Федерации потребовала пересмотра заключенного договора. Немаловажную роль в стремительном «прогрессе» отношений сыграли и социальные реформы амойского общества, и нетерпеливый научный прогресс, в данном случае оказавшийся ни много, ни мало, средством выживания, и успехи амойского флота в обнаружении и истреблении пиратов. Как и следовало, ожидать, федералы не слишком то усердствовали в преследовании своих бывших коллег, пока, в результате неутомимых интриг Минка, пираты не оказались вынужденными поучаствовать в нескольких нелицеприятных военных конфликтах, резко обостривших отношения диктатуры Кремма с Федерацией. Для Рики, война из официальной превратилась в неофициальную и несколько... локализовалась, но войной от этого быть не перестала: база на Гризли была очень, очень хорошо защищенной, и находилась на постоянной и заботливой дотации определенных сил Федерации. Умные головы не объявили этого вслух, но здраво решили, что наличие прекрасно оснащенной военной базы в секторе, где хозяйничает обнаглевшая амойская коалиция совсем нелишне – во избежание, и для создания равновесия. Вполне разумная точка зрения, но Ясона она почему-то не устраивала, и адмирал получил однозначный приказ – уничтожить базу. А характер и время последней миссии выбираются в зависимости от качества повреждений: Тами, теряя последние признаки принадлежности к человеческой расе, выплескивает на монитор сканера ослепительное свое видение из тьмы, огня и черных глаз возлюбленного. Видение упоительное, и санитар, и доктор тратят драгоценное время, наблюдая очаровательную игру двух любовников, и когда Лерой, наконец, опознает смуглокожего прелестника на экране – хватается за голову. Мать твою, любовник самого адмирала! Это слишком важно, слишком! И вместо того, чтобы продолжить допрос, он прерывает процедуру, и отправляет капсулу с неподвижным и едва живым пилотом на секретный уровень базы. Двое, из оставшихся в наземном лагере пилотов, передают сигнал на остатки своих кораблей, где в контуры управления включены бионики и умирают - последняя миссия. Та же судьба уготована и бионикам: но сигнал передан и принят, и те четверо, что еще живы, приступают к выполнению своей последней миссии: создать общее пси-поле и, включив, по возможности, человеческие объекты в подобающем эмоциональном состоянии иррационального страха, поколебать готовность базы к внеземному нападению. Страх – чувство простое, известное, внушить его куда легче, чем смелость и отвагу, но работать надо с неорганизованным человеческим эгрегором. Здесь немного людей, но ведь и самоубийц немного, и ранены они, но это их последняя миссия, и они вкладывают всю силу оставшегося дара – тебе Рики, тебе любимый. Для Тами – так было всегда. В последнем угаре экстатиского восторга, сгорает боль и страх, его золотые глаза ничего не видят из того, что предлагает бедная реальность, но полны сказочными видениями, и где-нибудь там, куда отправляются души бывших петов, он тоже станет огненным существом, живым и яростным, и он твердо верит, что вернется тогда этим огнем, и Рики не раз будет смотреть на языки его пламени, наполняя глаза жаром и блеском. И это вера, и облик неистового возлюбленного, и память о прикосновении его души, яростной, страстной, вселяет в него силу и убежденность, так что когда его, наконец, доставляют в управленческий сектор, он даже не удивлен, что так легко подключается к чужому вообщем-то компьютеру. В нем даже пси-контуров нет, но зато имеется интерактивные программы, как и положено ИскИну, так что есть возможность последнему императиву его воли найти общий язык с машиной. Золотой, солнечный... золотоглазый мальчик с бесконечной преданностью своей недостижимой звезде. Его миссию Рики сформулировал после того, как услышал его желание, ощутил его желание и любовь. Это было идеальное во всех отношениях решение, любые иные сведения, не могли заставить противника поместить пси-пилота, пусть раненого и умирающего внутрь базы. Какими бы отрывочными и непроверяемыми сведениями не владели федералы о механизмах и возможностях пси-передач, рисковать так опрометчиво не стали бы, а предоставить действительно важную информацию тоже оказалось невозможным – какие военные секреты могут быть доступны рядовому пилоту? Тебе его жаль? – Жаль, конечно. – Но ты... его используешь – Использую – С горечью Рики осознает свое решение, как еще один шаг в сторону... в сторону от человеческого естества, или человеческих понятий о порядочности. Оптимальное решение, участие добровольное, а ощущение, что сделал мерзость. И мерзость эта не отвращение в нем вызывает, а печаль, просто печаль о человеке, любившем его так сильно и пожертвовавшем ради него жизнью. По большому счету, это так и есть. Ты чудовище, Ясон. А я твой монстрик. На чудовище не тяну, а на монстрика– уже можно. Ты блонди, ты непогрешим и прекрасен, и рядом с тобой оставаться человеком не выйдет – либо твоим животным, либо твоим чудовищем. Я животным не был и не хочу, и монстром быть не хочу, а придется. Понемножку. Он легко ощущает сигнал, переданный сразу в совмещенное поле – даже не подключившись, и тут же отдает приказ к нападению. Медлить нельзя: парни там кровью умываются, подавляя солдатскую волю, они смертники надолго их не хватит, так что медлить нельзя. Нельзя, чтобы их последняя миссия оказалась невыполненной. Пси-пространво разворачивается живой пылающей панорамой, жизни его пилотов, сознания всех его людей и механизмов нетерпеливо ждут его, огненные всполохи ярости и победы освещают их мысли, и воистину духом они побеждают, а не силой. - Вперед!
Blade: Ну да, понравилось, все остальные фикеры в том числе и я пишут преимущественно про трах на отдаленном фоне звездных войн. Ты хорошо тему пси-управления раскрываешь, хотя немного в том содержании что поддаеться научному обоснованию.
Carinna: Винни-пух, а дальше? Вы упоительно пишете о счастливой любви, редкий дар.
Carinna: Ну вот, я так радовалась, что прода кажый день, сглазила, должо быть. Автор, не томите, не обижайте преданных читателей. Кстати, что-то все федералы у вас такие негодяи, что Лерой, что Контр-Адмирал, беспрнцпные политиканы, каждый на свем рабочем месте. Неужто не нарвутся наши доблестные амойцы на достойного противника? Хотя про высокомерие и лицемерие определенного типа человеческой цивилизации верно подмечено. Ох, вспомнаеся мне Пушкин: "И увидели мы демократию во всем ее отвратиельном тиранстве... и далее по тексту ( не прмню. к сожалению всю цитату дословно).
Liebe: винни-пух пишет: Не, не иссякнет, поскольку он уже целиком написан, это я удовольствие растягиваю. За месяц удовольствие уже должно было лопнуть!
винни-пух2: Простите, но я может не совсем верно выразилась. "Чудовища" все, закончены. Если продолжение будет, то в виде отдельного рассказа.
полная версия страницы