спасение "Весты"

Форум

спасение "Весты" - 2

винни-пух: Спасение "Весты" Все то же самое: пара та же. права те же. Рейтинг: тот же и прервали в самом разгаре.

Ответов - 117, стр: 1 2 3 All

винни-пух: Чего я не поняла, так это почему меня прикрыли. но я все равно продолжу. Редкий случай, когда Консул с утра дома: договор с Игране подписан к обоюдному удовлетворению, департамент общественного здоровья вцепился в глотку департаменту безопасности Мидаса из-за снятия запрета на легальный ввоз очередного наркотика – организаторами конфликта были в основном, заинтересованные в нелегальном ввозе мелкие торговые образования, так что конфликт не грозил перейти узаконенные рамки официальных разборок и пары-тройки шантажей. Подбор кадров на освободившиеся места в «Гардиан» осуществлял преданный сотрудник Минка, ближайшие переговоры с грандиозным торговым монстром «Идору Якита» намечались не раньше четверга... вообщем, у Первого Консула случился совершенно свободный день. Заблокировав все, кроме аларм-канала, коммуникаторы, блонди даже завтрак потребовал накрыть в саду. Благо наличие силового щита делало его поместье независимым от внешней температуры. За стенами сада наблюдалась погода на редкость солнечная, но холодноватая, а на территории особняка царил пленительный летний зной, что позволило снять почти все индивидуальные капсулы с теплолюбивых растений. И, что гораздо привлекательнее было для Ясона: среди всей этой почти настоящей зелени и цветов Рики мог носиться босиком и почти голым, в шортах и майке, растянутой по обыкновению. Что такого можно было сделать с майкой из синтцшелка, чтобы она растянулась, оставалось абсолютной загадкой для фурнитуров. Не иначе как кожа монгрела выделяла какой-то ядовитый, для данного вида ткани, секрет. Анализы, что ли заставить его сдать? Небольшая беседка с покатой изукрашенной резьбой и изображениями фантастических зверей крышей, изо всех сил делает вид, что деревянная. Конечно, это не так, стоимость такого материала достигает на Амой заоблачных значений, что не мешает некоторым, особо обеспеченным гражданам, покупать изделия из ценной природной целлюлозы. Есть такой вид людей. чей способ подтверждения собственной ценности включает обязательное владение другими ценностями, максимально высокой стоимости. Блонди, как было сказано, сами по себе - чрезвычайно высокая ценность, так что подход к материальному обеспечению у них в основном, сугубо прагматичный, и отклонения от стандартных требований редки. Консул - исключение во всех отношениях, но не в плоскости накопления высокоценных материалов, функциональность все-таки, прежде всего: так что низенький, открытый со всех сторон домик, «чайный», как именуется по каталогу, изготовлен из привычного синтетического заменителя – универсальный кремнийорганический материал, идеально подходящий для воплощения любых архитектурных фантазий. Для транспортных средств, конечно идеальна армированная целлюлоза, как собственно, вообще любая углеродная органика. Но где ж ее взять на планете, где единственные ее источники, пардон – ее же собственное население. Так что транспорт, вернее материал для оного, является основной статьей импорта, а кремнийорганика, благо пустынь на Амой до фига и трошечки, и технологии формирования – статьей экспорта. Мастерство изготовителей, в этой области, достигает уровня искусства: «дерево» воплощает благородную структуру ясеня, светлая шелковистая порода долго хранит тепло и приятна на ощупь не меньше, чем настоящее дерево. Изысканная восточная архитектура, белые «льняные» полотнища длинных занавесок, украшенные позванивающими ниточками стеклянного бисера, низкий стол, уставленный фарфоровыми чашами – определенно, черная одежда Рики здесь неуместна. Сам блонди одет, по обыкновению, белой струящейся тканью такого хитрого покроя, когда не поймешь, что собственно одето: то ли кимоно, то ли туника, то ли вообще, художественно драпированный кусок ткани – безупречен и прекрасен, как всегда и как требуется. Чертово совершенство: глаза сияют, умное лицо светится лилейной пленительной белизной, и губы теплые от поцелуев. Нежные-нежные, мягкие как цветок, как солнечный луч, прохладные как утреннее небо и пьянящие как искристое вино. Жаркие, требовательные, жадные – душу забирают, пьют мою жизнь, отбирают сознание. Пей блонди! Пей, пока не опьянеешь и не насытишься! Это так... так нежно. Так трогательно: его маленький заснул, ожидая своего блонди. Теплый, доверчиво-открытый, разметался на хрустящих складках батиста в обнимку с хрустально-серебряной версией деки. Становится нежно и сладко внутри, совсем не так как раньше, когда он приказывал привести к нему монгрела, отрадный покой греет душу, бестолковая и счастливая улыбка упрямо лезет на физиономию, а голая попка монгрела откровенно возбуждает еще одну часть тела блонди. Раздеться. Принять ионный душ, так быстрее, лечь рядом с любимым, подперев голову рукой. Наслаждаться, откровенно и радостно. И до боли в сердце щемящая нежность истекает от кончиков пальцев, и невыносимое желание погладить влажный лоб монгрела, убрать прядку темных, искрящихся волос. Гиацинтовые. Так их называли на старой Терре, упиваясь тяжестью и блеском черных кудрей. Надо поинтересоваться этим растением... Маленький просыпается, вскидывается, не соображая, ресницы бестолково смигивают, он зевает как котенок, бормочет сонным журчащим голоском: - А я тебя ждал, ждал... - И дождался, – мягко иронизирует Ясон. Монгрел немедленно откланяется, глазищи сердито вспыхивают. - Знаешь блонди... Мужчина не дает ему закончить недовольную речь, накрывая нежные пухлые губы, Рики пытается протестовать, но тут же затихает очарованный поцелуем: глубоким, любящим, нежным - таким нежным, что сердце начинает петь совершенно свои, сердечные песни. Целовать: медленно-медленно, словно пьешь его огненную душу, а не покрываешь нежнейшими сладкими касаниями мальчишеский рот. Легко, мягко, касаясь сочной нижней губки, от одного уголка до другого, медленно-медленно обводишь языком небесный изгиб верхней.. Отклониться, ощущая не кожей, чем-то намного глубже, молочное и горькое дыхание своего монгрела, ловя затуманенный, сияющий взгляд маленького – такой желанный и такой полный желания. Рики покорно тянется к лицу светловолосого: не требование и не просьба, он не будет целовать сам, и не будет умолять, он просто предлагает себя - нежные дрожащие губы, опьяненное мерцание глаз, пленительную, сладкую горечь и жар своего рта. Они вновь встречаются губами, нежно, взволновано, не торопясь: у нас все время вселенной Рики, все время, которое у меня есть – твое. Медленно, сладко, охватывать упругие лепестки его губ, получая в ответ такое же медлительное сладостное объятие. Скользнуть чуть глубже, лелея внутреннюю поверхность губ, наслаждаясь очертаниями блестящих жемчужных зубов – встретить робкое прикосновение его горячего язычка. Засмеяться прямо в рот нежному упрямцу, упиваясь невероятным этим, медленным наслаждением, погружаясь в огненную пьянящую негу. Рики возмущается, потом всхлипывает, потом затихает в таком же упоенном блаженстве: горячий язык блонди сплетается с его собственным, во рту, словно радуги вспыхивают, становится легко-легко, прозрачные искры нарождаются сразу под всей кожей, сразу везде, и он чувствует, как взлетает, словно он вольная птица, словно какое-то собственное волшебное существо. - Ясон... я... Ясон.... Рики произносит его имя так, как будто это священное имя светила. Как будто его можно произносить только шепотом, чтобы грандиозное значение пленительных звуков не вызвало нежданно неведомой силы, словно древнее заклятие из колдовских миров. Его имя так много значит, так много в этом мире и красоте его, дал бы он имя Ясона, что назвать его вслух, просто так, не в порыве огненной страсти и без оправдания сердечного волнения – святотатство. Да просто опасно, перепутает все на свете. Как если бы у него было право называть вещи в этом мире своими именами, и многие из них назывались бы названным именем, и только по тончайшим оттенкам нежности, любви и радости, отличались имена небес и имена лун, людей и зверей неведомых, и его собственное. Потому что все, что у меня есть, Ясон – сделано из тебя. Ты сам так сделал, как же теперь быть? Ясон осторожно укладывает любимого на спину: так осторожно и бережно, словно никогда ничего не было между ними, кроме нежности. Так мягко и чутко, словно под ладонями не горячее тело человеческое – сказочное существо из огня, средоточие солнечного зноя, и лишь тонкие прозрачные ткани удерживают это огненное дикое существа. Порви, порушь нежную оболочку – и яростный огонь вырвется жарким пламенем, существо, вернув первоначальный облик, устремится к солнцу, покинет тебя... Нет, Рики, я тебя не отпущу. Больше никогда не отпущу. - О-ох! – такой нежный и ласковый, всего ничего назад, Блонди вжимает его маленькое тело в постель, обнимает так крепко, словно он убегает, словно может по всей воле раствориться. Превратиться в закат и исчезнуть вместе с пламенными лучами Гланн за горизонтом. Ясон, глупый многомудрый блонди. Я никуда не могу деться. Я ведь не могу без воли, Блонди, не могу без свободы. Но если моя свобода – это ты, то куда ж я денусь? А ты... ты сделал все, чтобы обрести свободу можно было только рядом с тобой. - Рики, - медовый нежный жар, густое сладкое вино под губами, нежными, дрожащими. Сжать чуть сильнее, прокусить тонкую кожицу, напиться животворного сока, благоуханного, пьянящего – волшебной влаги, от капель которой растут настоящие деревья. Голова кружится от легчайшего взгляда, густой золотой зной, глубокий жар льется из маленького раскрытого под ним тела, каждая жилочка трепещет под кожей, бьется бешеное неукротимое сердце – мое сердце в твоей груди, монгрел. Рики, любимый. Ясон приподымается над обнаженным телом любимого, наслаждаясь, пьянея от вида своего маленького: разметавшегося, пылающего, румяного от жара и пьяного от желания. Рики трогает прокушенные губы, капельки крови расплываются на пальцах солеными отпечатками. Взгляд монгрела, шальной, бесовский, дразнит, кружит голову - он сильно, нарочно, прижимает пальцы к губам блонди, предупреждающе хмурится: - Кончай кусаться. Кожица на губах монгрела невыносимо нежна, той волнующей прельстительной нежностью, что способна свести с ума: тщательная длительная обработка лекарственным бальзамом, и собственно, не столько для того, чтобы добиться большей тонкости кожицы, сколько для того, чтобы изменить параметры рецепторов, снизить болевой порог. Рики испытывает боль резкую, но не острую и быструю: Ясон ловит пальцы Рики ртом, чуть сжимает зубами, не давая вырваться. Мальчишка коротко смеется низким, соблазнительным смехом, Ясон выпускает его пальцы и приникает к смеющемуся рту – медленно, сладостно, жарко, лаская языком и впуская дерзкий язычок в свой рот. Распускающиеся пунцовые цветы, сказочные, волшебные, посреди жаркой тьмы, волна густо-красного, огненного пламени, грозного и влюбленного, охватывающего всего тебя, с головы до ног - горячий могучий импульс, и мир исчезает в священном пламени. Из глубины веков и древней тьмы, первозданный жар, из которого создавались звезды, могущество огня и сияющее золото мысли – дикий жаркий, первый огонь, что бьет в твое сердце, призывая и густой от меда жар, что спрятан в человечьих сознаниях тех из людей, которых нечаянно вылепили из первобытного пламени вместо плоти. Мой Рики, мой огонь, мой первый – дикий, единственный, мой. Пьяная от меня, от моих поцелуев улыбка, растерянная, дрожащая, и горящие глаза – сиющие, бездонные, тьма, юная тьма... - Яс... Я... Ясон! Монгрел быстро, прерывисто дышит, стараясь хоть немного овладеть собой: его пленительное божество мягко улыбается, ясный чудесный взгляд полон любви и нежности, он ласкает его трепещущее тело ресницами, шелковой негой зрачков. Рики стонет, тянется к нему, тянется всем существом, чуть не плача и чуть не смеясь от радости, нежности и желания, затопляющего его сознание, его душу, так что ни крошечного кусочка не остается, чтобы ни звать, ни желать возлюбленного. Теплые чуткие ладони Рики медленно поднимаются по рукам блонди, упиваясь невозможной нежной кожей, сказочным воплощением белизны и прозрачных лепестков. Медленно, торжественно – прикосновение к божеству. Он всегда прикасается к нему как к божеству, как к священному, и от нежной робкой его ласки – сияющее тепло, восхитительный жар. Тонкие пальцы оставляют пылающие сладостные дорожки, взволнованный, влюбленный взгляд забирает его гордую душу. Рики, ТЫ пленил меня. Так странно, долго и непонятно: оба горят желанием, пылают, каждый на свой лад, но застыли, глядя, друг другу в глаза, как в первый раз. Глядя друг в друга, в самые души, замерев и позабыв про все на свете. Глядя друг на друга, глубоко друг в друга, в самые глубины сознания и самые дали будущего. Ничего больше нет, только ты: и единый священный миг полной близости, полного сияющего единства друг друга – миг единственно-возможного совершенства вселенной. Ведь она становится совершенной лишь в тот момент, когда вместе любовники, и ни в какой другой такого дивного и полного воплощения как в эти божественные моменты не имеет. И такой равнозначности и ценности любого и каждого из своих детей и элементов, от самых грандиозных и потрясающих актов творения, до самых крошечных, мгновенных искорок коротеньких жизней мыслей и частичек - больше не бывает. И такое яркое, такое буйное, веселое и разноцветное воплощение всех-всех замыслов, от колоссальных до сверкающих кружев мимолетных познаний, наступает тоже только в такие моменты. И они – краткие как удар сердце, и бесконечные, как сама любовь. И проходит вечность, пока дыхание вновь срывается с губ монгрела., заворожено, удивленного глядящего в глаза любимого. И рождается целая жизнь, пока опускается, приникает к его лицу удивительное создание, вырвавшее свое чудо из невозможного, добившееся невозможного. И рождается целый поток мечты, смеющая, будоражащая волна счастья и жаркого огня из двух сплетений сердец, из двух сомкнутых в единое тел, из двух глядящих друг в друга людей, очарованных, и не предающих своей невероятной близости. Они замерли и заворожены оба: не потому что хоть на секундочку исчезала это волшебство – потому что ощущать ее так остро и неистово, дано не каждому, и не в каждый момент жизни. Сердце не выдержит, треснет же, и так заходится бедное, пытаясь понять и смириться с тем огромным, непомерно, фантастически огромным и прекрасным, что является истинной близостью, из чего рождается потом и жизнь, и любовь, и радость. Сама плоть мира: от того, что люди обзывают, находящийся в резонансной с ними частоте диапазон, материальными частицами, его волновая природа не изменилась. Просто не все это... понимают. А вот когда любишь - ты это понимаешь. Без слов: нутром, в котором зародится будущая жизнь, сердцем, которое по своей воле любого из горя выдернет, и небо ему расцветит цветными огнями, мыслью; что теряет страх и границы, устремляясь за всякие пределы. Все ты понимаешь, когда любишь, человек так устроен. И шикарно устроен: а ну-ка, попробуй, объясни вышеперечисленное машине, что выйдет? Да чего уж машине: тому, у кого голова занята поиском денег или дешевой развлекухи, а ну, объясни. А тому, кто в жизни не чувствовал прикосновений священного огня? А тому, кто просто боится? А это ведь не просто впечатление, не ощущение мира, не галлюцинация, находящегося в «экстази» разума – это... концепция бытия, позволяющая человеку найти свое значение, величие обрести. Так как быть?

винни-пух: Поймай человека в момент, когда он открыт: любит, геройствует, в порыве вдохновения, или трепещущего от снизошедшего на него откровения – и он все поймет. Или... открой ему сказанное, передав себя в такие моменты. Замерев и забыв про все на свете, помня обо всех и о каждом, зная, что невозможного не бывает: горячее пламенное сверкание страсти, равное ей, жгучее прикосновение мысли, дикий дивный свет, золотой и небесный. Все вместе и яростно: огонь, вода., ветер и свет, гордые свободные желания и чистейшие кристаллы открытий – откровение. Прикосновение мира к внутренней оболочке тебя, к тебе и к тому, кого ты любишь. И к тому, что создается вместе и делится на двоих, тот совершенный источник, из которого лепится плоть и дух мироздания. И замерев душой, сердцем, облекаешь свою любовь и ярость, и желание, мечту невозможную, в плоть настоящего, в реальность. И тогда из того полыхания, из яркой пленительной волны и безумного огня желанного, рождается новое, настоящее. Чего никогда не было, но теперь точно будет. Это словно не ты движешься, не твое тело, не твоя душа сияет как самое большое солнце, а тобой двигают силы стихий. Нечто куда более могущественное и огромное, что может вообще вместить в себя человек. Но странно и удивительно, что совсем не страшно. Потому что эта невероятная и веселая сила рождается сюда, в этот мир, именно тобой. И она жаждет пребывать здесь, и лепить всякие формы, но не может сама по себе: это ты ее вызываешь, и из тебя она идет. Ты - ее источник, и ты можешь такое сделать, только когда с тобой твой любимый. Мой. Любимый. Почему он раньше никогда не понимал полностью величину этих слов? Они о-очень большие, в них точно также влазит намного больше, чем кажется. Мой любимый обнимает меня, у него кружится голова от восторга и желания, его кожа источает хмельной лесной аромат его желания и нежности, он огромный и тяжелый, и он прижимает меня медленно и сильно к себе. Одуряюще медленно, раздираемый желанием сжать, смять меня в шелковый, свой собственный, комочек, вжать в себя так, чтобы я проник сквозь поры его кожи, жил в нем внутри, и вообще никогда не был отдельным существом. И так нежно и бережно, так медленно, что я сам тянусь к нему, сам требую, скованный его нежностью, его желанием быть со мной самым нежным и любимым, самым сладостным, самым желанным. Яська! Любимый, чокнутый блонди! Какой же ты... ненормальный! Ну, как можно вместе быть таким непререкаемым жутким повелителем и таким ослепительно нежным. И ты после этого еще говоришь, что я – противоречивое создание. А сам? Ты сам такой, все вместе: ярость и нежность, жестокость и потрясающее откровение, такая ясность и такая нелепица! - Ясон... Странное, непонятное и головокружительные ощущение: ты что-то делаешь, ласкаешь своего любимого, трогаешь его волосы, впускаешь его в свое тело, в свое сознание, а, кажется: это не ты - сам огонь, чистый, его воплощение касается кожи твоего любимого твоими пальцами. Ты стонешь его именем, ты шепчешь и кричишь ему в восторге, а это не ты, а свободный ветер, яростный дух касается сознания твоего любимого, пробуждая неуемную жажду и волю. Ты полыхаешь под пальцами своего любимого, ты заполняешься его прекрасной плотью, отдаешься ему, ослепляя, заполняя жаром и нежностью, а на самом деле – что-то намного большее принадлежит ему во мне, любит во мне, и это откровение подобно солнцу. И раз увидевший, никогда не сможет иначе. Этот огонь, сияние самого большого солнца, и он переполняет меня и я, словно прозрачный, из солнечных лучей и чистейшего счастья, и оно вспыхивает и смеется во мне цветными огнями, комками и ты можешь... просто протянуть в меня руку и взять, ну-у, не знаю зачем... И из твоего тела в мое, прорастают зеленые живые побеги, и мне щекотно от них, и они смешные, и с цветочками – и все это переполняет меня, льется, взрывается карнавалами моих запутанных мыслей, куда-то бежит, но во мне все равно намного больше, чем я могу вместить. Я точно тресну. Я сейчас прорасту во все стороны!

винни-пух: - Рики? Ясон замирает, едва удерживаясь, но удерживаясь на той дразнящей и сладкой грани, за которой уже не остановить и не умалить сверкающего блаженства: Рики с сияющими шалыми глазами, с жадной, гневной улыбкой, с жарким прелестным румянцем на нежных щеках – даже стонать не может – только тянется к нему, требует его, жаждет его, их тела связаны в одно, текучим золотым сиянием, в одно целое со всем остальным, и этот волшебный ток, подобен движению крови, и когда он ест – это движение крови по артериям вселенной. И это словно касаешься не человечьей, а плоти мира, и это словно берешь священный огонь, жар этой планеты и этих людей, доверенный тебе без страха и с нежностью. И это словно становишься всем тем огромным, удивительным, завораживающим, чья ослепительная мощь лишь чуть угадывается под завесой бесстрастной жизни, но открывается с буйным весельем и откровением, если осмеливаешься на невозможное. Прикосновение мира. К тебе.

винни-пух: У белокурого глаза... цветущие. Как это объяснить? Смотришь в бездонные, самые синие в мире глаза, и тебя не отпускает ощущение распускающегося на глазах цветка – новорожденного, счастливого и переполненного мечтой! Глупость какая-а-а... мальчишка хихикает, мотает головой – ясность, нежность, затопляет все вопросительное пространство между ними, заставляя обоих потерять последние признаки реальности, исчезая вместе и навсегда в пленительный мир своей любви и мечты. - Рики, - нежным и ясным шепотом. И нежными и ясными поцелуями. И мыслями, лучистыми и красочными как волшебные птицы. И все эти птицы, и ветки с цветочками, и лава из тела монгрела, и сияющая синева неистовая и яростная, вырываются вовне, до пределов вселенной, царственной жаркой волной, что властно притягивает сердца, и заставляет искать глазами и тронутой волнением душой тот неведомый источник, что ни с того, ни с сего, заставляет тебя, как ненормального, застыть на месте и искать в небе счастья. А тому, кто всегда там искал мечту крылатую – смотреть внимательно, и чувствовать всем телом, всем сердцем и душой, из глубины эгрегора зов. Звенеть и отвечать ему всей душой, и словно в первый раз, обнаружив себя стоящим на этой земле, поверить в невозможное и возмечтать о невозможном. В пылающем и разлетевшимся в бесконечье, мире, из себя и блонди, Рики слышит эти души, нитками из самого себя: они такие же, как он, они ощущаются родными, и по крови, и по духу и он слышит их все, как любимое и дорогое. «Зови их, Рики» «Ясон. Зачем?» «Они нужны» Эта ночь какая-то бесконечная, или может у них появилась воля, как у тех древних богов, растягивать ночь по своему усмотрению, так что, кто его знает: может там, по ту сторону луны, пылающая звезда Гланн потребовала дневного отчета, кто его знает. Здесь тоже солнце, диковинное алое солнце, шляющееся, то по небесам, то по водам, горит огнем, и очень странно, что синие океаны, в которых красиво расположены все их вселенные, согреваются этим маленьким красным солнышком, и очень странно, что его хватает. Я же говорю, я здесь не один, я – окно, в которое светит самое большое солнце. А я... я здесь живу, светлый. Ночь, бережная и бесконечная, полна нечаянных сполохов и встрепанных колдовских птиц, распускающихся цветов, шалого стоячего дурмана. И глаза у людей от этого дурмана становятся странно видящими, и они, превратившись в ночных, дивных зверей, выбираются из своей неинтересной человеческой шкуры, и убегают вслед лунному зову. Туда, где растет узорчатая трава, где облака похожи на сны и нежно поют, когда прикасаешься к ним рукой, а ты оставляешь за собой темные алые огни, словно пути обозначаешь. Только не словно – это, правда, пути, он же зовет. Вся ночь – длинная-предлинная, лунная и колдовская, и Рики не в состоянии отдать ни одной секунды, ни даже крошечного мига. Что ты такого делаешь, Ясон, что мое тело, мое сердце, сознание ни на секунду не отпускает это волшебное, сверкающее блаженство, дивная волнующая близость. Это буйное ликование, проникновенность, колдовская солнечная гармония, что делает их одним целым – всемогущим, и уж точно самым счастливым на свете. Что такого делаем мы, что остаемся живыми и помним о недоступном? Это сумасшествие, невозможное сказочное состояние, парение в самой высоте, торжественная песня в тебе и твоя кровь смеется. Ослепительная цельность и беспредельность себя и тебя, и все никак не заканчивается и не собирается никуда исчезать, существует все время, заполняя их тела и сути одинаково, золотым, торжественным светом, разноцветным будущим и голосами богов – сказка, мечта, на весь мир и Бог знает куда. Словно, соединенные вместе, они образуют какой-то волшебный секрет, элемент, способный провести нечто совершенно невероятное. Что-то из сил и потенциала, неосуществимых на обычном физическом уровне и это изумительное понимание, принадлежности себя самой красоте, гармонии и величию этого мира, всему самому гордому и прекрасному и любящему, что только бывает на белом свете, и тебе дано право и сила любить еще сильнее. - Маленький... Рики маленький, волшебный, - я не маленький. Я просто весь твой.

винни-пух: Глотнуть червонного жара, неистового, коснуться гудящего потока огня, пламени становления, горячего сияния славы и дивного света звезд, услышать твой солнечный смех и ответить таким же: неистовый неукротимый поток - жизни, страсти, победы, любви - и моя душа ликует, кричит от отчаянного восторга, горя в пламени и голося от счастья. Прикосновение мира. Как огонь. Как жизнь. Ко мне. Разве можно остаться в живых, выдержав прикосновение мира? Всего мира, всей этой сумасшедшей планеты и всех ее тварей, и детей, и всех солнц, касающихся ткани вселенной? Конечно, нет. И тогда понятно, почему я слышу, как несется во мне этот золотой поток, буйное красочное веселье, свистопляска миров и планет, понятно, почему тихое дыхание человеческое отражается во мне колебанием неба, понятно, почему я не слышу ни усталости, ни сомнений, и блаженное сияние сил во мне ощущается благословением и торжеством. Это случилось, потому что стал другим: рожден только что и обладаю силой живых. Любовью живых. - Рики... ты еще живой? - Ага.

винни-пух: А может и нет. А может это вовсе и не я, а что-то и впрямь волшебное, ты себе поставил какие-то сказочные сны, Ясон, и теперь они ожили и летают. Или такой чаровской портал, через который течет сверкающая хохочущая река, и, почему-то, я чувствую себя всемогущим, и мое тело., все внутри – празднично сияет, и, по-моему, поет гимны. Или какое-то собранное существо, из тех желаний, грез и небывалой мечты, чтобы найти невозможное, создать что-то потрясающее, где эта мечта, желание так сильны и сверкают, что стискивают твое сердце тоской и. неистовостью, заставляют тебя стать другим – достичь мечты, совершить подвиги... летать. Летать? Подвиги? Я что-то хотел спросить... не помню что. Я.. такой переполненный, лучистый, такой всемогущий... - Ты... чего смеешься?

винни-пух: А разве не смешно? Твое тело горит в моих руках собственным жаром, изнутри. Душа светится счастьем и вдохновением, и мысли у тебя – путанные, сладкие и неоконченные, и ты шевельнуться не можешь, просто горишь, светишься, отдаешь жар и тепло. Я слышу, как текут по тебе эти светоносные могущественные потоки, и знаю, что они одной природы с творением вселенной, но ты сам, маленький человечек, даже шевельнуться не можешь... Гордый, страстный, прекрасный мальчик Утомленный блаженством и моей любовью, маленький повелитель: до полной невменяемости, до золотистого шелка под моими пальцами, до шалой бродячей улыбки и невозможности упрямиться. По-моему, смешно. - Пошли купаться.

винни-пух: - Ага, – немедленно соглашается монгрел, моментально потеряв предыдущую мысль. Они все сейчас одинаковые – диковинные пестрые птахи, о-б-р-а-з-о-в-а-н-и-я, летают себе по сознанию, журчат чего-то, но в том переполненном царственном сиянии его «я», им определенно нет места, и они вырываются наружу, бессовестно наполняя реальность, и запутывая все на свете. Это гордая золотая сила, вдохновенный жар и ярость – это твое, это из тебя, человечек, но принадлежит эта сила твоей вселенной, и не рассчитана на... использовании физическим телом. Рики неуверенно сползает с кровати, ошалело оглядывается. Стойкое ощущение перепутаницы, невозможного: блонди, у нас тут... локальный гиперпрорыв случился! Во всяком случае, ничем другим, с физической точки зрения не объяснить почему эта несчастная спальня утратила свои физические границы, они едва видны за радужной свистопляской, и стала похожа на сердцевину какого-то фантастического ихря.Источника, откуда в разные стороны, и неизвестно куда, стремится и излучаются какие-то волшебные сияния и звезды, чьи-то пленительные видения и образы, красочное буйноцветье в золотых нитках. И все это головокружительное богатство кружится, смеется толчками твоего сердца, и ласково огладив тебя, улетает с победными воплями и радостью в дальние дали, оставляя тебя священным и сияющим. Рики недоверчиво пытается потрогать эти витки и вспышки, кожа рук их, конечно, не ощущает, но внутри он слышит их отменно. Это как если бы он сам был источником, серединкой этого грандиозного торжества, и он чувствует как все это неназываемое так же берется из блонди, как и из него, и это как если бы и вправду произошло чудо, и два разных мира внезапно стали доступными друг другу и открытыми... Потрясающее, ослепительно красивое зрелище, ощущение и понимание, и дух захватывает от дыхания бесконечности, и они оба знают, что это такое, но каждый раз... каждый раз, это все и всегда по-разному, совсем, ничего похожего. И вообще-то, это – такое буйное, дикое, шалое, похожее на тебя монгрел! - это хаос, эмоциональный и ментальный, веселый и ярый, и у него огромный потенциал, а эти сверкающие кристаллы – структурированная информация и носители, хи-хи, высокого интеллекта, как ты, свет очей моих, ай! Это реальность: трогать, правда, нельзя, потому что отображение пси-поля планеты является достоянием восприятия псиоников. Так что они оба, могут с восхищением или, ошалев от восторга и масштаба, кто как, любоваться и учувствовать, но для всех остальных – это, пока, бредовая несусветица, разгул опасного воображения. Рики поворачивается к любимому, улыбается смятенно, не доверяя самому себе. Он все-таки совсем умучился и чуть не падает, но когда блонди подхватывает маленького - возмущенно крутит головой и утверждает, что это у него - потеря ориентации от пространственного сдвига при наложении пси-образований. Но, правда, от собственного высказывания, монгрел шалеет, мотает головой, и послушно позволяет вести его в ванную, обняв за талию и удерживая, чуть ли не на весу. Конечно, уже утро, конечно, они не спали ни минуты, конечно, Рики все еще в состоянии говорить и думать только потому, что высокая степень синхронизации пси-матриц позволяет не только передавать чувства и ощущения друг друга, но и переносить – не знания, но ощущения, модели действий. И эта нескончаемая, упоительная жажда монгрела, и его жар и пылание сердечное – это его собственное, но требовалось и звалось Ясоном со всей непререкаемой его волей, и всей сумасшедшей жаждой. Он берег мальчика как мог, и конечно, тот экстаз, страсть и нежность одного уровня с вдохновением, с творением – самый восхитительные моменты жизни, самое прекрасное и высокое, что может пережить и человек и блонди, но... силы для этого все равно берутся из твоего собственного тела, и нельзя мыслью, своим чувством передать энергию для осуществления. Состояние, страсть, чувство, желание – но только импульс, модель, пси-образ. Остальное – ты делаешь сам. Конечно, все правильно, да только лучше умереть, чем оторваться друг от друга, раз уж так получилось, раз мы здесь вдвоем и все равно горим. Они целуется, едва спустившись. Не прерывают поцелуя, пока наполняется хрустальная круглая чаша ванной, не могут разъединить ни взгляда, ни тел – рукой, ресницами, твоими локонами, блонди. но только касайся, не оставляй! Помогают друг другу опуститься в горячую пузырящуюся воду и замирают – стоя на коленях, друг против друга, и не разъединяя губ. Очень высоко. Очень далеко и высоко отсюда, где-то в местах, где царствуют мечты и желания, и, не теряя ни капли этой пронзительной высоты. В игристой волнующейся воде – темно-горький коктейль лечебных средств. Все предусматривающий мозг блонди не упускает мелочей из виду, фурнитурам запрещено появляться в хозяйской спальне до самого завтрака и еще с вечера отданы все распоряжения. Но вот то, что он сам не захочет купать своего мальчика, сам не захочет помнить о том, зачем нужно отрывать себя от любимого, если этого МОЖНО НЕ ДЕЛАТЬ. Вот этого, он не ожидал от самого себя. К черту преклонение перед стерильностью: Рики достаточно чистой воды, прозрачных пенных струй, что обтекают их обоих прозрачным горячим миром. И позабыв обо всем, что только можно, они закутываются в это водяное блаженное тепло, в горячую нежность воды, ее щекотную игривую ласку и влажные касания пара, медленно подымающегося в солнечных столбах. Горячо, ясно, тихо - как в них сейчас, Ясон, наконец, отрывается от нежных сумасшедших губ, зацелованных ним до головокружения. Чуть отстраняется, медленными, сильными движениями, зачерпывает воду и выливает на монгрела. Рики фыркает, когда вода течет по лицу, не отворачивается, только смигивает своими сказочными ресницами, и эта полночная, глубокая, совсем не рассветная тьма его грозовых очей, вновь захватывает в плен блонди. И, не желая и не помня ничего о ночи, Ясон вновь наклоняется к своему мальчику и вновь требует любви. Берет его любовь: жадно, тожественно, нежно – любовь своего мальчика, своего солнышка, темного, дикого ребенка эльфов. И безумно, невероятно волнует его эта первая начальная тьма, грозная, таинственная в его глазах, нежное юное лицо, гневное, одухотворенное, и взгляд - из глубины веков, из предначертанного и истины тех, кто сотворил людей в начале миров. Рики – ты ослепителен и прекрасен в моем сердце. Тайное, жутковатое в неожиданности своих откровений, не опасное, но безжалостное. потому что изменит навеки – пьянящее угрозой и светлое от любви. Колдовство: и ты стал намного сильнее и ярче рядом со мной, монгрел. Ясон усаживает юношу себе на бедра, гладит спину, с удовольствием ощущая, как желанна эта ласка Рики, как сладко прогибается эта гибкая податливая спина под его руками. Мужчина вновь приникает к губам любовника, не насытившись за всю ночь, за всю жизнь, и они снова оба, одинаково жадно и феерически нежно, пьют дыхание друг друга, пока тела их не начинают отчаянно ныть и умолять о большем. Рики приподымается и медленно впускает в себя жаркую плоть. Он влажный и совсем растянутый, но эта ночь была все-таки точно растянута каким-то саботажником, и даже в том волшебном одухотворенно-высоком состоянии, в котором он пребывает, физика тела предъявляет свои права. Рики отчаянно хмурится, закусывает губы, медленно и упорно опускаясь. Горячий, прекрасный, огромный, я же все равно хочу. Я точно так же хочу, Ясон. - Рики? Рики дрожит крупной нервной дрожью. упрямо мотает головой, отрицая. Блонди не шевелится, лишь придерживая юношу, с беспокойством следя за отчаянным, упрямым выражением лица монгрела, таким знакомым ему. Рики медленно запрокидывает голову, и резким сильным толчком, опускает себя полностью. - Фу-ух! – открывает глаза, смеющиеся и дерзкие, победно улыбается, преодолев собственную слабость. Гладит шею блонди и мурлыкает от этого удивительного удовольствия: чувствовать любимого так глубоко в себе, и блонди медленно переводит дух: внутри его огненного эльфа горячо, головокружительно тесно, и Рики сам сжимается еще теснее и начинает двигаться - Я хочу Ясон, я точно так же хочу! Маленький! Сумасшедший горячий маленький: они словно и не покидали друг друга, словно не прерывали любви. Им обоим достаточно нескольких движений, чтобы это шелковое, невесомое состояние неги взорвалось сверкающим блаженством и яростью. Чтобы вновь вспыхнул сумасшедший огонь, закричало солнце и пленительная чистота воды вновь приняла жар своего светила. Словно вовсе ничего не прерывалось... Уложив голову маленького на своем плече, Ясон засыпает вместе с ним, тут же. Это, наверное, самое дикое зрелище на Амой: Блонди в обнимку с петом-монгрелом. Спят в ванной, после ночи, потому что самой ночи им не хватило. И очень красивое зрелище: дивно прекрасный обнаженный мужчина, обнимает темноволосого златокожего мальчика, и горячие струи окутывают дремлющих любовников. Сказочные солнечные пряди плывут по поверхности брызжущей воды, прозрачные капли сверкают на атласной коже, и ангельское лицо звездноволосого светится... колдовство.

винни-пух: Хотя вряд ли, чтобы Кяру был в состоянии оценить прелесть сцены. Пропустив все возможные сроки завтрака блонди, и не получая не только приказов, но и сигналов, благополучно не пережившего ночь «домового», фурнитур, в конце концов, рискнул зайти в спальню. Никого, не обнаружив и ужасаясь возможным объяснением, он спустился в ванную, и теперь застыл на пороге, пораженный душераздирающим видением. Одно дело - видеть знаки любви на коже монгрела, но совсем другое – видеть как божественное создание жадно целует подставленный рот, и у мальчишки подкашиваются ноги, и выражение лица потом полчаса гневное и растерянное. Одно дело – убирать постель со следами не соблюдения целомудрия, совсем другое – наблюдать как любовники разговаривают, и рука блонди мягко ласкает талию темноглазого, и головокружительные глаза лучатся, глядя на пета. Одно дело – копить слухи, опускать глаза в пол, прикрывать разорванное сознание увещеваниями о недоступном совершенстве блонди, но совсем другое – каждый день, вновь и вновь наблюдать развитие этого сумасшествия, этого чудовищного безумия. Видеть, слышать, быть рядом с этим сокрушительным потоком безумия, и не суметь, не иметь сил и способности, спасти хозяина. Что делать? Что мне делать?

винни-пух: У Консула – выходной, воскресенье у него случилось. Как хорошо! Рики вскидывает влажные ресницы, посмотреть на любимого: спящий блонди - к черту - мой любимый, мой умопомрачительный любимый спит и видит сны. Наверное: и монгрел не замечает как улыбается, это совершенно не зависит от его желания, маленькое сокровище радости, и невольно затаивает дыхание, чтобы нечаянно не разбудить блонди. Ты поспи, а я посмотрю. Ясон Минк, дрыхнет, перетр... хм-м, ладно, перенасытившись моей любовью. Вот только полюбоваться на редкостное зрелище не удалось: то ли плохо он дыхание затаил, то ли блонди почувствовал неуемный горячий комок его сознания, но только проснулся. Вздохнул почти неслышно и... начал открывать глаза. Медленно приподнять ресницы, грезящие, томные, нежные и тяжелые от полуночных снов и воспоминаний. Медленно открывается волшебная лучезарная синева в золотых осколках солнца, небеса бездонные и головокружительные, прозрачное искристое утро в россыпях росы, и эти ночные, неподъемно-тяжелые, насыщенные ночным шелком ресницы вновь смыкаются. Не закрываются и не опускаются – они именно смыкаются: от нежности, от ласки, от восхищения, медленно скользят выгнутыми мохнатыми кончиками по воздуху, оставляя темно-шелковый след. Соприкасаются друг с другом, медленно, нежно, кончиками пушистых и длинных, а потом остистых и шелковых, ресничек – смыкаются, заставляя смертных и бессмертных ощутить это прикосновение на губах, и сходить с ума от желания почувствовать на губах его грезы. И сделать явью. Так что, когда Ясон, наконец, открывает полностью свои сказочные глазищи Рики уже готов-переготов: молиться на своего несказанного возлюбленного, совершать подвиги в его честь, говорить что любит и быть его петом, и вообще все. что ты захочешь, блонди. Но говорить об этом вслух... непедагогично, вот! Так что ненаглядному Ясеньке придется довольствоваться горячими мысленными признаниями. - Колючка, - тихо-онечко и ласково, и целуя кучерявую макушку, - зловредная.

винни-пух: Мдям, как-то... не по-русски. кусок там, кусок здесь.А нельзя начлао сцены сюда переложить?

Liebe: винни-пух, если вы нажмете "Ответить" у самого первого поста, то, наверно, кусок вставится сразу после него. Мне так кажется. А старая тема у вас закрылась, потому что уже весит больше какого-то там положенного лимита.

винни-пух: счас попробую

винни-пух: Не, надо нажать "правка". получилось.

винни-пух: Ну и колючка, ну и ладно, должен же здесь кто-то сопротивляться твоей пресветлой воле! Вот только не надо смотреть на меня таким снисходительно ласковым взглядом, о, мудрейший из мудрейших, и таким искристо-нежным и отрадным тоже не надо, и таким любящим, и таким веселым и таким синим... и вообще не смотри, не то я опять потаю тут в тебя мороженым, а ты воду сольешь из ванной, и ищи меня тогда по белу свету! Рики вздыхает, сдаваясь: обнимает своего блонди изо всех сил, прижимается лицом к его груди, Ясон треплет темные волосы, трется подбородком о макушку. «Ты сейчас такой светлый маленький, светлое, одухотворенное сияние в тебе, и я слышу твои мысли и твой свет этими ясными чудесными всполохами и блеском, пронзительно близко ко мне. Это гармония, близость, это разделенный свет и единение духа – тишина и отрада. Ты наполнен светом и любовью, мой монгрел, но горячий бесенок в тебе ни за что не даст тебе быть таким умиротворенным и несколько минут. И мне это нравится». В поднятых темных глазах – привычная дерзость и шалости. Хотя и серьезности прибавилось, и силы – хорошо. - И как ты собрался... мм, воскресенничать? Фантастический способ образования глагола, фантастический. Ясон фыркает, набирает горстью воду и чуть ли не торжественно умывает строптивца. - Для начала – умою тебя. Рики пытается отбиться, но, где уж там: развеселившийся блонди принудительно макает монгрела в воду, осуждающе качает головой, не удовлетворенный результатами, и продолжает обливать юношу водой, пока вопящий монгрел не глотает воду и не застывает, забавно скривив рот. - Фе-е. горькая какая! Что сюда налил Кяру? - Допустим, я, не Кяру, и это лечебное средство, восстановительное. - Ага, от ссадин в заднице! - От возможных болезненных явлений - Предусмотрительный ты мой! Мой? Хм-м. - Это средство разработано для снижения болезненных явлений, в случае поверхностных травм или повреждений слизистой. Но, Рики, использовать его для лечения полости рта нельзя, так что твой язык находится в опасности. - Да что я сказал-то?! - Еще ничего. Я просто предупреждаю возможные недоразумения.

Liebe: Угу, точно. Похоже, когда нажимаешь на "ответить", это сказывается только на шапке сообщения. Прошу прощения, что ввела в заблуждение.

винни-пух: слушайте а"Без тебя" тоже прикрыли? Я не могу влезть. не загружается.

Liebe: Да вроде нет, галочки на значке папки слева от темы ведь не стоит... винни-пух пишет: - Да что я сказал-то?! - Еще ничего. Мне так понравилось. Напомнило любимый диалог: "- Айвен, в один прекрасный день кто-нибудь вытащит оружие и пристрелит тебя на месте, и ты умрешь с недоуменным воплем: "А что я такого сказал?" - А что я такого сказал? - возмущенно переспросил Айвен."

Liebe: винни-пух, может, кусочек просто слишком большой? Если попробовать его частями выложить?

винни-пух: Так в том дело, что фика вообще нет. Пустое пространство и надпись внизу готово.

Liebe: А если только часть выкладывать, тоже так получается? Да, что-то маленькое в ту тему вполне себе спокойно вставляется.

Liebe: Один из ваших больших кусочков у меня, правда, тоже в ту тему добавился без проблем... Странно.

винни-пух: Некуда вставлять-то. Ничего нет. ну ничегошеньки. Наназвания даже, ни строчечки - съели меня ежики, и страж почему-то молчит. Может новый организовать?

Liebe: Ааа, то есть вы в той теме просто не видите ничего? А я все думала, продолжение никак не может добавиться... Все страньше и страньше. А если по прямой ссылке пойти? http://ainokusabi.borda.ru/?1-2-20-00000243-000-0-0-1165445264 А если вам вылогиниться и попробовать опять ту тему? А если временные файлы на компе почистить? Ну, я бы по крайней мере, так потыкала пальцем в воздух... Может, и получится чего.

винни-пух: Игра. Восхитительная сверкающая игра – и нет ничего прелестней, чем играющий монгрел. Особенно, если применить некоторые дополнительные стимуляторы: блонди бессовестно пользуясь превосходящими силами, вновь притапливает фыркающего и отбивающегося мальчишку, щекочет, предусмотрительно не давая Рики окончательно утопится от смеха. Средство действительно обладает весьма эффективным действием, монгрел полон сил, горяч и шаловлив, словно и не было бесконечной ночи: выворачивается из любимых родных рук и начинает активно и неутомимо брызгаться. Звонкий смех мальчишки, низкое журчание голоса Ясона, усилившийся плеск воды привлекают Кяру, все эти два часа проведшего в беспокойном кружении по спальне хозяина. Фурнитур спускается вниз, готовый ко всему наихудшему, и застывает на пороге, целомудренно опустив очи долу. Образцовая мебель, да и только. Половина воды разбрызгана по полу, словно в ванной не двое любовников, а ватага ребятни веселилась, воздух звенит воплями монгрела и звуками шлепков, по воде и по его мокрой коже, когда Консулу удается дотянуться до темноглазого бесенка. В конце концов, Рики выскакивает из глубокой ванной, чуть не шлепается на мокрый мраморный пол и... застывает от неожиданности и удивления. В свое время, маленькая темноглазая петка, привлекшая внимание Первого Консула тоже вызвала немало пересудов, особенно, после того как заключила бессрочный контракт. Причина, в данном случае, оказалась куда менее предосудительной: девушка обладала редким дизайнерским талантом и с блеском воплощала свои замыслы в оформлении, как помещений, так и садовых мини-ландшафтов. Большинство результатов ее усилий касалось, естественно, особняка Минка, и некий внешник, имеющий по особому поводу возможность ознакомиться с ее достижениями, объявил себя поклонником ее таланта, и сравнивал дом Ясона со «шкатулкой, наполненной драгоценностями, изменяющими свой блеск и краски в зависимости от света ее гения». Вычурный и запутанный комплимент не вызвал одобрения Консула, но девица пришла в восторг. Минк разрешил частичное гражданство талантливой пет, и с тех пор, периодически «сдавал ее в аренду». Если она не требовалась по какому-то особенному поводу и немедленно. Диковинное зрелище, заставившее Рики застыть на месте, тоже было ее созданием. Как только мальчишка выскочил из ванной, его тяжесть активировала сенсорную панель, и расположенные в художественном беспорядке хрустальные шары, размещенные в углублениях на полу, засветились и, повинуясь самостоятельной программе, немного приподнялись и закружились, мерцая кружевным прозрачным узором. Купальня Ясона, выдержанная в белом и прозрачном, не давала богатой почвы для фантазий, но теперь, согласно замыслу искусницы, преобразилась волшебно. Шары генерировали цветное изображение, рассчитанное таким образом, чтобы, оставляя стены девственно-белыми, на прозрачных поверхностях ванной и стенных ниш образовать кружащееся, феерической буйство красок и блеска, прозрачных и переливчатых, как живые. Словно открылись колдовские радужные омуты и родники, и их звенящий, говорливый блеск и шум заполнил купальню живым музыкальным говором и пением птиц. Рики, в восторге, подставляет ладони под осыпающееся искрами красочную щедрость, смеется, корчит рожицы, когда яркий свет попадает ему в глаза . Он так забавен и непосредственен, что Консул невольно заражается его восторгом и получает, кажется не меньшее удовольствие. Все, хотя бы раз увиденное, хранится в памяти блонди, не изменяясь и не подвергаясь естественному процессу стирания. Облик, образ, слово, мелодия – неизменны и прекрасны, как в день своего рождения, и рассматривать или слушать одну и ту же вещь второй раз: для блонди, в большинстве своем, процесс бессмысленный. Ясон помнит любую вещь, форму, предмет своей обстановки, каждое изменение и каждый нюанс, возникающий от различного освещения или состояния воздуха, и каждый из этих предметов и вещей классифицирован и занесен в каталог памяти, согласно степени выразительности, функциональности и эстетическому решению. Каждый из них является достоянием памяти и разума, и ничего не дает сердцу – пока нет Рики, разумеется. Синхронизация эмоциональной составляющей: бесценное и поразительное свойство любовника не только ощущать ярко и неистово, но и передавать ему, открывать ему весь изумительный мир ощущений и впечатления. Где все эти вещи, образы и люди изменяют свое значение и смысл, и выразительность, согласно состоянию монгрела и окружающего. Рики никогда не видит все одинаково, Рики никогда не слышит и не воспринимает ничего одинаково, и запертый в камере, он способен видеть по-разному трещины на стене и узоры плиток, испытывая с сокрушительной силой и скоростью весь спектр человеческих эмоций. Что же тогда говорить о сегодня? Не скованный ненавистью, не вынужденный сражаться и сопротивляться любому положительному чувству и ощущению, монгрел излучает и чувствует весь восторг, восхищение, ошеломление, волнение и радость, на которые он только способен, а его человечек способен зажечь небо над головой, и заставить летать ползучих тварей силой своего духа. И Консул не устает поражаться этой уникальной способности, радоваться ей и делить все ощущения и чувства монгрела, самозабвенно и без сомнений. Рики фонтанирует эмоциями: горит и полыхает самим сердцем огня, и блонди в принципе, по природе своей, неспособный испытать такую бурю эмоций, наслаждается и поглощает восхитительный реактив собственной души. Чувствовать так ярко, так сумасшедше щедро, открыто. Не уставать и всегда находить новое – это удивительно. Это талант, это дар, это сказка, нечаянно воплотившаяся в живую плоть, и мне отчаянно повезло найти тебя, Рики. Новые, новорожденный. Каждый день – прямо из будущего. Рики умеет выражаться телеграфным стилем, совсем непонятно, но яростно. И смысл этих странных слов и выражений понимаешь, только когда сам оказываешься способным это услышать: сегодня приходит из будущего, так что когда ты открываешь глаза - ты все видишь в первый раз в жизни.

винни-пух: Журчащая, словно спрятанная под усилившимся говором струй, музыка лишь добавляет ощущений: монгрел слушает, улыбаясь, капельный нежный перезвон, щуря глаза на радугу на собственных ладонях, поворачивается к блонди. - Ясон, это нечестно, что такую красотищу видишь только ты и твои... – и замирает с открытым ртом. Каждый раз - первый, Рики? Люди способны обожествлять красоту., но к совершенству привыкают быстро, не так ли монгрел? Это... это не описать никакими словами: Рики, разом утратив весь дерзкий задор и рассуждения по поводу «не поощрения деспотических замашек» владетельного возлюбленного, замирает с тем растерянным, беззащитным выражением лица, что свидетельствовало о потрясении, о глубоком душевном волнении маленького человечка, о беззащитной, внезапной открытости горячего сердца, и всегда трогало и, точно так же, глубоко волновало блонди. Совсем безоружен, потеряны все степени защиты, система взломана и полностью доступна: в этом состоянии Рики был невероятно, опасно отзывчив и любое впечатление имело над ним огромную власть. Маленький. Ну что ты, забыл, как выглядит блонди? Забыл. Я забыл, как выглядит Ясон Минк... мой любимый. Любимый: высоченный, белокожий, длинноногий, светловолосый юноша, звезда-сапфир, король лето, и нет на свете ничего прекраснее, ничего чудесней и сказочней, чем это ясное дивное лицо, чем эти удивительные неописуемо прекрасные глаза, вобравшие всю густоту и волшебство синевы, всю нежность бездонного летнего неба, всю чудесную пленительную лазурь утра под сень шелковых, ночных ресниц. Нет ничего прекраснее этой ясной, лукавой улыбки и ямочек в уголках ярких губ, ничего более завораживающего и возвышающего душу, чем эти твердые, изысканные черты, выточенные, выглаженные ласковыми прикосновениями волн из светящегося белого жемчуга и солнечных лучей. Душу отдать за один взгляд, и жизнь по одному знаку... Все свои мечты и желания. Радужные блики скользят по влажной сияющей коже, зажигают самоцветные искры в светлых чудесных волосах короля, заполняют воздух мириадами золотых звездочек и блестинок, и все это радужное, искристое великолепие порождено на самом деле его телом, его глазами немыслимыми, его удивительной улыбкой: желанный, огромный, самый прекрасный, и невозможно представить, что к этому... к этому божеству, лучезарной звезде, могут прикоснуться человеческие руки и мысли, и Рагон тебя раздери, Юпитер, чтоб тебе пусто было, но касаться этой кожи, этого тела – нельзя. Осязать стальную гибкость мускулов, пьянящее изящество контуров, ласкать высокую грудь, дразнящие переливы мышц на животе, точеные хрустальные бедра – святотатство. Ощутить внутри себя божественную плоть, обнять гибкое, берущее тебя тело, коснуться дурманно-нежной, светящейся кожи, выразительного изгиба насмешливой брови, благоуханных волос, услышать низкий прекрасный голос, говорящий с тобой, снисходящий к словам для тебя – святотатство. Карается смертью. Пусть! Прикоснуться к тебе, хотя бы раз, заглянуть в бездонные бесконечные глаза, ощущая пронзительно, на разрыв души, эти звездные дали немыслимые, пространство невозможное, неукротимое,. Чувствовать твое дыхание на моем плече, ощущать твой рот под губами, властный, сладкий, одуряющий, забирающий меня напрочь из этого мира навсегда, и к черту. Я не хочу возвращаться. Делайте что угодно, я не хочу возвращаться туда, где нет тебя, блонди! Тебя: огромного, прекрасного и невероятного, как невероятна заключенная в тебе вселенная, и нужно быт сумасшедшим, чтобы посмотреть на тебя открыто, и приходится быть им, если хочешь любить. А я хочу, я хочу Ясон. Тебя: сокрушительную мощь и свет, страсть и вдохновенность, разум, непреклонный и чистый как поцелуй звезд, волю владетельную и яркую – невозможного, самого удивительного, и самого прекрасного человека на свете! Самого лучшего, и от того, что твоя невероятная душа, твое единственное во всей вселенной «я» заключено пленительную, сияющую оболочку короля, мое желание, моя мечта лишь сильнее, и обретает высоту и радость полета. Готов к безусловному рабству, на любую войну и на любой полет в небе – делай, что хочешь. Свет, сверканье, вспышки музыки и радуг на ясном теле, лукавая мягкая ласка взгляда, и та откровенная радость, которую испытывает блонди, видя, как его возлюбленный замер от восторга, от откровения, и не замечает, как прижимает запястье к губам - вся внезапная и ослепительная круговерть настоящих чувств и иллюзорного блеска реальности, вновь озаряет души любовников, их внутреннюю страну. И ничего важнее, ценнее, чем это волнение, эта безусловная принадлежность их друг другу, на свете нет, и не было. Ведь этот день – новый, и все снова только что свершилось. Ясон, позабыв о глупом, и уж точно не достойном, совершенно человеческом желании нравиться, привлекать любимого, протягивает руку к монгрелу, тронутый и растерянный под сверкающим порывом чувств своего мальчика. - Яс... Ясон, - Рики давится звуком, собственным дыханием, из его глаз сыпятся как горошины, крупные круглые слезы. Он хватает блонди за руку и начинает покрывать ладонь и запястье торопливыми, беспомощными поцелуями. - Рики... ну что ты. Рики.

винни-пух: Монгрел только головой мотает в ответ, стонет когда, выбравшись из ванной Ясон, притягивает его к груди – к себе, к любимому горячему телу - всхлипывает и, уткнувшись в атласную светящуюся кожу, крепко обнимает своего ненормального блонди. Конечно ненормального, ну какой нормальный блонди свяжется с прибабахнутым на голову монгрелом, который сам не знает ни чего хочет, ни кого любит. Ну и не правда: он уже знает. - Рики, - мягкий, ясный голос, ох какой же ясный, какой сверкающий. Голос может блестеть? У Ясона он сияет, и вторгается в тебя как утренний свет – безусловно и нежно. - Иди ты к Юпитер блонди! Нельзя же так! - Что нельзя? – жар, желание, нежность, любовь – просто рвутся из его мальчика, и стоит любых сил его странные признания в любви, любого затраченного времени эта порывистая, ни на что не похожая покорность, такая же бешеная, как и вся его сущность. Рики, сумасшедший мой мальчик: хлюпает носом ему в плечо, пытаясь справиться с волнением, злясь на себя и такой открытый, такой весь мой сейчас. Мой маленький. - Так нельзя. Красивым таким быть нельзя. Умным таким нельзя и... таким как ты нельзя, понял? У меня сердце разрывается от одного твоего взгляда. Я же совсем как... как пет стал! Стыд, какой: то реву, то смеюсь как ненормальный, и остановиться не могу, и... все для тебя сделаю... Последнее, по обыкновению, произносится так, чтобы слышно было только Боженьке на небе: хорошо, что у Ясона тоже отличный слух. Он, посмеиваясь про себя, гладит по спине и плечам смугленыша, целует влажный висок. - Ничего Рики. Свойственный тебе здоровый цинизм и упрямство помогут тебе быстро оправиться. - Иди ты к черту, блонди, - бурчит монгрел, все еще хлюпая носом. Ну, вот голос уже сердитый, правильный. Но глаза, поднятые к лицу блонди полны ослепительного волнения и чистейшей правд, и вся эта, правда – о нем. Монгрел заливается румянцем под всевидящим ясным взглядом любимого и вновь утыкается в его плечо. Тыкает кулачком по спине и ворчит. - Глупый блонди, понял? Почему ругательства Рики выглядят как признания в любви? Но так оно и есть.

винни-пух: Они гуляют целый день. Вымывшись – Рики был светлейшим соизволением допущен наблюдать за процедурой мыться волос блонди, но потом безжалостно изгна, потому что и без всяких там красивых игр света обнаженное тело Ясона пробуждало в нем безусловные звериные инстинкты, который в отличие от блонди он удержать не мог – хозяин и пет отправились завтракать подальше от внимательных глаз прислуги. Вернее говоря, совершенно убитого, смотреть жалко Кяру, где Ясон, на практике,убедился в необходимости смены фурнитура. Игнорируя изящно оформленную. трапезу, Рики быстро запихал в рот первое, что попало под руку, и стал выяснять точку зрения Ясона на историю, хм-м, жизни ИскИн и прилагающиеся последствия. Беседа увлекла обоих, но привела к последствиям несколько неожиданным для монгрела. День какой-то сумасшедший, просто сумасшедший: ночь огромная и невероятная, от которой Рики шалый и нежный остался, коснись мальчишки и он растает на твоих губах; ясное, упоительное состояние неги и света, с которым они встретили утро, и безумное чудесное волнение, которое испытывали все это время, то по одному, то по другому прекрасному поводу; и тема утреннего разговора, весьма далекая от нейтральной, и вызывающая ту же степень потрясения, что и любовные волнения – сумасшедший день. Совершенно сумасшедшее воскресенье – очень откровенно и очень сильно для досуга, скорее, праздник яростных признаний, пиршество сердца и ума, стремящегося к пределам. Договориться с Юпитер. Как людям? Последнее – вряд ли, но своенравный его пет прав: модель предусматривает возможность изменений, и не слабую возможность. - И о чем же ты собираешься договариваться с Юпитер, пет?

Страж: винни-пух, тема "Без тебя" все еще открыта. Другое дело, что посты, которые Вы постили под ником "винни-пух2", Вы не можете править, т.к. пользователь "винни-пух2" зарегистрирован не был. Если Вам что-то нужно исправить, сообщите мне в теме или личкой, я внесу исправления.

винни-пух: Мне не надо исправлять. Мне проду выложить хочется. раньше же она выкладывалась, а теперь нет ее и все.

винни-пух: Рики задумчиво хмыкает, сдерживаясь, что необычно: его блонди, его самый любимый и сумасшедший блонди на свете, сапфировое божество, просто так сидит и разговаривает, разговаривает с ним, спрашивает и ему любопытно. И вообще-то, так было довольно давно, но почему-то ему понадобилось так много времени, странных, нечеловеческих усилий, чтобы принять все это. В невозможное трудно поверить, блонди, что мне открытие непредсказуемости Юпитер, после того, что ты мне сказал. Это более невероятно, в переводе на ценность души. Монгрел фыркает, стряхивая странную, светлую задумчивость, происхождением из высокого полета, отвечает, стараясь копировать ироничное движение брови Консула. - Например... чтобы она разрешила монгрелам летать. Это глупость какая-то, в конце концов, большинство пилотов-контрабандистов – монгрелы. Минк невольно поддается серьезности заявления, испытывая искушение, но решает все-таки отложить разговор, удовлетворившись ссылкой. - Всему свое время, пет, - Рики заинтересованно смотрит, ожидая продолжения, но Консул качает головой. - Для проведения социальных реформ Рики, нужно время. Тем более, если желаешь избежать гражданских волнений. Ты не внимательно следишь за правительственными новостями. Рики уже с совершенным изумлением хлопает глазами на Ясона, бормочет растерянно: - Вообще не слежу. - А зря. Придется тебе обратить на это внимание. Монгрел недоверчиво хмыкает, кривится привычно, но страстная его любознательность уже прорывается сквозь преграды. - Черт, Ясон, что ты имеешь в виду? Что пока я тут изображаю пета, на Амой отменили «Зейн»? или автономию Церес? Хей! Об это знал бы еще кто-нибудь, кроме тебя, или... или это таково новое намерение Юпитер? Ясон совершенно спокойно, с полным сохранением самообладания, пока его пет достигает точки кипения любопытства, изящно перекладывает пахучий шарик, Рагон знает чего, и буквально в последний момент, предупреждает взрыв эмоций необузданного мальчишки. - Скорее, мое намерение и моя цель. Рики, если ты немедленно не приступишь к завтрак, то не услышишь от меня ни слова более. - Да какой там завтрак! - Рики... - Мне же. Черт! Твоя цель, ха? И давно? - Давно: еда, Рики. Мне надоела твоя тощая худоба. Заявление повергает Рики в шок, несмотря на все предыдущие переживания и потрясения – балахманый день, точно. Он изумленно смотрит на невозмутимого блонди, потом осматривает себя: а что не так-то? Все, что надо - кругленькое, что не надо – крепенькое, чего не нравится-то? Крутит головой, избавляясь от внушения: бессовестный блонди просто отвлекает внимание, вот что. - Ясон, не увиливай от темы! Что значит твоя цель, и когда? - Ты меня не слушаешься. - Да ну тебя! Мало того, что Юпитер неизвестно что может придти в голову, так еще и, оказывается, вот что пришло! А не хочешь тощего монгрела, вон у тебя, полна коробочка детей, толстых и красивых, наслаждайся! - А ты будешь не против?– неожиданный поворот разговора увлекает блонди, и он с интересом наблюдает реакцию монгрела. Наслаждайся? Ну-ну. Несколько секунд Рики зверски хмурится, неуловимая мрачная тень вдруг скользит по его яркому открытому личику, но тут же исчезает, и мальчишка вновь темпераментно выяснеет отношения. - Нет, не буду: можешь смотреть на них, сколько влезет! – здоровый цинизм. Да? Ладно! - Смотреть мне мало, монгрел. Иначе я не делал бы петом монгрела.. - Тощего и непослушного монгрела! Что-то я не заметил, чтобы тебе в постели не нравилось мое тело или ха! Мой язык! Светлое и ясное утро, ветер слабо шевелит занавески, и стеклянные бусины тихонько звенят, оттеняя удивительную, ясную тишину сада. И в этой, вдруг ставшей такой слышной, явственной тишине, хочется нести всю нежность и безмятежность нерасплесканными. Ясность, чистота, гармония - светоносная, волшебная гармония, каждого творения и каждого вздоха. Ясон, не отрываясь, смотрит на Рики, внутрь Рики, пока не гаснет случайная хмурость и сердитый блеск в зрачках, и та чудесная, щемящая нежность и отрада, вновь не воцаряется в его монгреле, сверкая так же пронзительно и светло, как он уже привык. Я привык, Рики. Привык к тому, что ты здесь, и не скрываешь своих чувств. Маленький опускает глаза, пытается отвернуться, скрывая смущенную улыбку, Ясон тянется над низким столиком, перехватывая Рикину руку, и заставляя его повернуться к нему. Пылающее опущенное личико, черные блестящие кудри закрывают все, что могут, и когда Ясон поднимает за подбородок голову – видит зажмуренные изо всех сил глаза и приоткрывшийся рот. Так сопротивляется, и так беззащитен передо мной. Он с нежностью и удовольствием разглядывает эту картину безоружной покорности, прекрасно зная, как недолго можно удержать это выражение, мягко гладит по щеке: - Нет, Рики мне нравится, ты правильно заметил, - едва заметная ласковая ирония настораживает слух монгрела, и он сразу же открывает глаза. - Видишь ли, твоя модель предусматривает возможность договориться, как людям. Блонди шутит? Блонди шутит! Рики моментально вспыхивает дерзкой усмешкой, выкручивается из захвата его пальцев. - Ха! И о чем будем договариваться блонди? - Ты будешь есть при мне, и все, что я тебе скажу, а я, так и быть, позднее удовлетворю твое любопытство. Изумительный договор. Шутка? Не-е. не похоже: Рики с непередаваемым выражением лица думает, наконец, важно сообщает: - Тогда я начинаю есть, а ты начинаешь удовлетворять мое любопытство. - Позднее Рики. Разве не так? - Позднее... – Рики подозрительно осматривает вновь безупречного и невозмутимого блонди, качает головой – ой что-то меня терзают сомнения, по поводу позднее. Как-то звучит... подозрительно. Позднее, это значит: на тебе Рики файл и изучай, сколько влезет, и никого не волнует, что для этого предварительно надо осилить курс какой-нибудь зубодробительной дисциплины, а? Блонди едва удерживается от смешка – непедагогично. А мальчишка не плохо изучил тебя Консул. Психолог из него уже точно лучший, чем мне может предоставить вся высокотехнологичная медицина Амой. - А тебе недостаточно на сегодня, Рики? История Юпитер, вопрос о независимости блонди, неведомые реформы, невероятная красота Ясона, словно удар молнии, выдернувшая его сегодня из реальности, и то немыслимое, ясное и восхитительное, то высоченное и сияющее состояние, что не исчезает и до сих пор. Лишь чуть ослабло, прикрылось солнечным покровом, чтобы дать чуть-чуть отдыха своим преданным носителям... наверное, хватит. Дух надо перевести, а то захлебнешься. - Ладно, – соглашается монгрел, деловито усаживаясь за стол, - ладно. Но не на сегодня, а на сейчас. - Хорошо. - И ты мне расскажешь хоть немного сам. - Согласен. - И ты... - Не слишком много условий, монгрел? - Я просто пытаюсь все предусмотреть. А то мало ли... с тобой надо держать ухо востро, блонди. Та-ак. Ну и что тут можно еще съесть? Какие-то дурацкие шарики...

винни-пух: «Дурацкие» разноцветные шарики, разложены по фарфоровым чашам занятной мозаикой, в некоторых буквально и подозрительно сияют соусы. Консул изящно перемещает эту диковинную еду посредством двух палочек, и так же изящно употребляет, насмешливо поглядывая на монгрела. Рики вызывающе задирает нос: продумаешь, то же мне, ваше королевское величество, я так тоже умею вашими стараниями. Монгрел резво набирает «шарики» в свою чашку, все подряд и без всякого соображения, потом поливает тремя соусами, втыкает палочки крест-накрест, и не без удовольствия обозревает старания рук своих. На Ясона, в этот момент, тоже посмотреть очень интересно и познавательно. Блонди недоуменно смотрит на это «явное не соблюдение последовательности», говоря членовредительским языком белокурых, осторожно интересуется: - Рики, ты собираешься это есть? - Что я с ума сошел. Блонди? Нет, конечно, - оскорблено заявляет монгрел, - я самовыражаюсь, а это - форма моего самовыражения! Около минуты Рики старательно копирует горделивую королевскую осанку Ясона и снисходительное выражение лица, пока светловолосый не начинает улыбаться – ярко, открыто и лукаво. Такую улыбку Консула видел только Рики, и только Рики слышал его настоящий веселый смех. И только Рики способен его вызвать: гордый успехом монгрел корчит хитрую рожицу: - Ну, если ты настаиваешь... я могу это съесть. Ради... ради ценных сведений... Ум у монгрела изворотливый.

винни-пух: Листья у этой штуки похожи на... леденцы: золотисто-зеленые, стеклянистые, по изумрудным жилкам пульсирует растительная кровь. На ветках, поближе к стволу, качаются крупные, молочно-белые колокольца, у них прожилки голубоватые и «кровь» - прозрачная, но видно как течет. Если прикоснуться к цветкам или листьям, они начинают звенеть или что-то выпевать такое, весеннее, капельное – в зависимости от состояния окружающей среды. Они неживые. Прекрасные, совершенные, вдохновенное творение ума и таланта, и все такое: но не живые. Искусственное творение, конструкция, набранная, и поддерживаемая в функциональном состоянии, с помощью нанотехов. Принципиальное отличие от дома, в котором живут люди, состоит в том, что архитектурные и псевдо растительные формы набраны из разного сырья: первое из кремния, второе из углеродов. Растет, осуществляет фотосинтез, реагирует на воду, свет и человеческое отношение – ну и скажите мне теперь на милость: живое оно или все-таки нет? А дом, который реагирует на воду, свет и отношения, и иногда, так заметно, что видишь, как колеблются и изменятся его стены – живой или нет? А если учесть, что обитатели дома, включая Первого Консула и иже с ним, являются составными частицами этого дома, включены в круговорот веществ, и непременно учитываются их изменения и состав, для нормального функционирования нанотехнологической конструкции – это делает дом живым больше, чем если бы он не зависел от своих жителей? Или не учитывается? А, восстановленные по вышеупомянутой технологии, части человеческого организма, это будет как: протезы или полноценные органы? А целиком восстановленные люди, включая и ткань мозга, если он не целиком погиб, естественно, их, как считать: андроидами или клонами? Или кем? Мир был черно-белым и понятным как зараза: или болен или нет, так ведь? А теперь мир оказался страшно цветным и запутанным, как ни в одном сне не приснится, где тут разобраться бедному монгрелу. - Не живая, - шепчет Рики, прикасаясь к колокольчикам. Цветы нежно позванивают под рукой юноши: звенят – значит «дерево» недавно кормили. - Биоконструкции ничем не уступают растениям, воспроизведенным из семян, Рики. Так же функциональность. - Ага... и выгоднее: более длительный срок существования, и меньше затрат на обеспечение жизнедеятельности, - слова рекламно-технической статьи запомнились Рики целиком, как всегда, когда что-то его поражает. Растение-машина, андроид из живых клеточек – неприменимо, как любит говорить блонди, но вряд ли Рики и сам себе может объяснить почему. А все просто: аналогия между андрогинами и биоконструкциями прямая, как колея танка, и вызывает у Рики отчаянное неприятие. Ясон ведь не такой, правда? Не искусственное существо, заключенное в рамках, думающее, от сих до сих, видящее, от сих до сих, наблюдающее и реагирующее в строго заданных условиях, и не помышляющее о свободе. Ясон не такой, он требует воли. берет свою свободу, ему не нравится быть запертым, а значит – он не блонди, вот что. Не функционально-совершенное создание длительного пользования и экономически выгодное. Он... он как Юпитер: не машина, а ИскИн, не удаленное оборудование, а самостоятельная личность. А дурацкое растение – просто растение. - Не... оно не живое. Такими палками весь Мидас утыкан, и знаешь: люди не относятся к ним, как к живому, скорее, как к дизайнерским элементам. - Почему? – Рики удивленно оглядывается на блонди. пожимает плечами: типа, ты не знаешь, да? - Потому что оно не нуждается в заботе. Слишком совершенное, слишком нетребовательное – замкнутая система, которая ни в чем не нуждается, а лишь выполняет свои функции. Свои служебные обязанности, как... Рики легко касается ладони блонди, каким-то странно уверенным, мягким жестом, словно уверяя в несомненности и абсолютности своей заботы о нем, подтверждая и утверждая несомненную принадлежность синеглазого блонди к числу живых, и увлекает дальше. - А вот эта ерунда точно живая, - даже под специальным микрощитом чахлое деревце умудряется вянуть и дохнуть, и упорно не желает «функционировать» - живое, блин. Кончено, Ясон прекрасно знает, что и как растет, и что именно собой представляет, но ему всегда интересно, что по этому поводу может сказать его монгрел. И если вы думаете, что дело здесь в снисходительности влюбленного, то несколько ошибаетесь: к Рики, как раз, Минк не склонен проявлять снисходительности, а вот мнение непосредственного и правдивого человечка может принести немало пользы, а мнение псионика-искателя – несравненно больше пользы, чем, например, мнение специалиста, создавшего эти шедевры программирования. С Рики все – как в первый раз. Всегда, как в первый. За месяц мальчишка излазил весь дом, и сад, и подземные помещения, и лаборатории, поскольку Ясон предоставил любопытному монгрелу полный допуск. Поступок сей, вызвал различную степень недоумения у различных его сотрудников, но мнение фурнитуров навряд, чтобы беспокоило Консула, некоторые... повреждения оборудования, вызванные чрезмерным любопытством его мальчика и его же неуемной энергией – тем более. Единственное ограничение для Рики на территории особняка – запрет на пользование машинами, как воздушными, так и наземными. После аварии Консул не склонен доверять программам безопасности, уж больно шустро монгрел их взламывает. - Ты совершенно бессовестный блонди, - заявляет упрямец, после очередной попытки разжалобить Минка, - бессовестный и бессердечный. - Это недостаток? Ты укоряешь меня? - Да! - Не думаю, что этические параметры людей применимы к блонди. Совесть и сердечность в проект Блонди не закладывается. Бионики же предназначались и для него и для Рики в равной степени, а наблюдатели... Энрике, со свойственной ему ироничной приветливостью давно вышедшей за всякие рамки, ни в коем разе не препятствовал посещениям монгрела. Наоборот, считал весьма полезным и познавательным. - Вообще, интересно вот что: ты – прирожденный псионик, и хотя твой дар наверняка начал проявляться хаотично, но как-то же должен был проявиться раньше. - ? - Имеется в виду вот что: способность к взаимодействию, при чем с повышением уровня сложности, на бытовом уровне так же имеет отображение. Ну, например, обладатель дара к сканированию ментальных меток в предметах, отличается способностью разыскивать вещи. Обладатель дара подавлять пси-характеристики собеседника становится исключительно убедительным оппонентом, а ты? Чем ты отличался от остальных? Рики недоуменно пожимает плечами: я вас умоляю, какие проявления? Чего? - Никак. Клянусь о том, что у меня есть какие-то там пси-способности, я узнал только здесь. Ничем я не отличался. Рики, у которого система навигатор в голове, Рики, способный вести за собой в огонь и воду, Рики способный взять за руку и заставить посмотреть в небо так, чтобы ты почувствовал, как звезды говорят именно с тобой, и острые их лучики цепляют тебя за сердце? Ничем? Ну-ну. Секретный, наблюдаемый непосредственно Юпитер, проект: нулевой допуск, полная недоступность, привлечены лучшие специалисты в более чем странном сочетании. И делом занимаются более чем странным и непривычным: даже теперь, после открытия Навие, в большинстве человеческих сообществ простая телепатия, не то что формирование ментальных потоков, считается натуральным мошенством. В особенном месте Амой, засекреченные люди и нелюди работают с самым выдающимся, на данный момент, «мошенником», находящимся на стадии активного развития, и стадии не менее активной влюбленности. А теперь скажите: много ли шансов у этих, варящихся вместе с гением, безумием, и любовью прекрасного блонди, остаться, хотя в мало мальски приемлемой степени, нормальными? Хе-хе! Как же, полная ассимиляция: живые, лукаво-ироничные глаза Энрике – лучшее тому доказательство. А два года назад парень был уверен, что, после окончания наблюдения, отправится на выбраковку. И был, между прочим, прав: с точки зрения стандартных параметров характеристики сильвера давно покинули класс ученого-исследователя. Сотрудники, присоединившиеся к проекту на следующих стадиях, от него чумеют. - Сомневаюсь, - задумчиво щурится ученый, - думаю, ты просто не умеешь правильно анализировать собственные воспоминания. - А что, для этого умение особое надо? - Естественно. Если ты пытаешься извлечь из своей памяти определенные сведения, тебе требуется правильный фильтр – иначе твой рассудок не поймет, по каким параметрам отбирать вспоминания. Ни фига себе способ вспоминать, он же не компьютер, где факты хранятся по отдельным папочкам и строго по рангу. - Знаешь... это как-то шибко по-блондевски, я же человек, все-таки. - Принцип запоминания у всех одинаковый: просто твоя память содержит большое количество дополнительных связей, что затрудняет работу. Но не означает, что ты не можешь пользоваться мнемоническими методами. Стойкое ощущение, что Энрике проглотил в последний момент «это еще как посмотреть», и насточивость новоявленного ментора, вызывают подозрения... Что он хочет вытащить у меня из головы? - Рики. Ты можешь полностью доверять моим сотрудникам. - ? - Полностью, Рики. Он ведь и, правда, шел на выбраковку. И Минк прекрасно сознает, что большая часть вины в перерождении мозга сильвера – его. И так же осознает, что юноша – настоящий ученый, любознательный и настойчивый, и терять преданного и умного сотрудника никому не хочется. Энрике до сих пор не попал под тотальную коррекцию исключительно благодаря работе в проекте. Мои сотрудники будут подвергаться сильнейшему эмоциональному давлению: если они будут сохранять нейтральность, то смогут быть лишь наблюдателями, и их роль прекрасно выполнит простейший регистратор – а мне нужно сотрудничество. Вам придется смириться с изменением параметров. - .... - Благодарю Юпитер. .... - Я отвечаю за них: я подверг их дополнительным нерасчетным нагрузкам, значит - я отвечаю за последствия. .... - Я пришел к выводу, что способ образования и закрепления в памяти эмоционального состояния, свойственный блонди, намного ближе к способу образования и хранения схемы, и выгодно отличается от метода, который используют люди. Для них, эмоция, чувство – конструкция мобильная, легко изменяющаяся, зависит от внешних факторов, и сопровождается образованием большого количества дополнительных связей. В результате, такой конструкт, или отличается нестабильностью, или наоборот – становится слишком устойчивым, императивом... ... - Думаю, каждый способ содержит как достоинства, так и недостатки. Но методы свойственны разным существам, и главное для них: реализовывать свой метод. Конечно, образование эмоциональных состояний у блонди требует более высокой степени контроля, чем у людей, но пренебрегать им не стоит. .... - Задача не одного дня, но я считаю: следует приступить к ее решению. Раса блонди готова к следующему этапу развития, и ограничение такового послужит фактором регресса. .... Ну-у, если говорить совсем честно, то Энрике Вардо вряд ли стоит считать удачным примером. Нестабильный, динамичный рассудок, слишком возбудим, и слишком сильно зависит от внешнего влияния, но функциональность он сохраняет, а пока большего не требуется. Образованием собственных, самостоятельных, и НЕ ЗАВИСИМЫХ от внешних факторов эмоциональных образований здесь и не пахнет: относительная стабильность, цельность рассудка сильвера основана именно на удержании в сфере существования внешнего фактора. Вопрос, кто из двоих, является для Вардо внешним фактором...

Alexa: Сложилось какое-то неоднозначное мнение. С одной стороны, было трудно читать, а с другой - не могла успокоиться, пока все не закончила. И сюжет необычный. Хотелось бы увидеть всю серию целиком.

винни-пух: А поточнее нельзя? В смысле, почему трудно, что не нравится, почему дочитали? Пожжжалуйста!

Alexa: Пожалуйста! Читать трудно по нескольким причинам. Во-первых, текст идет сплошником, иногда трудно уловить переход от одного абзаца к другому. В этом плане, то, что выложено на сайте легче воспринимать. Во-вторых, сначала тяжело было понять смысл повествования, пока не просмотрела то, что уже выложено. Ведь это, как я поняла, третья часть одного цикла? Неплохо было бы это в шапке пояснить. И бета бы тоже не помешала, или через Ворд хотя бы просмотреть: опечаток много и знаки препинания хромают. А дочитала, потому что сюжет захватил, метафоры очень красочные. Вообще, приятно поразило, как одновременно можно подробно описывать технические характеристики, например, звездолетов, а через несколько страниц - так же подробно чувства Рики и Ясона. Еще понравилась Юпитер в новом качестве . И просто, интересно, чем дело кончится. Пока в голову ничего не приходит, но буду и дальше читать.

винни-пух: Бета - это да. так где ж ее взять? Через Ворд я конечно просматриваю, но он к сожалению, опечатки не устраняет, а у меня в третий раз, уже просто глаза замыливаются. Огромное спасибо за отзыв.

Alexa: По поводу беты, могла бы предложить свои услуги, благо опыт есть, но правлю я медленно.

винни-пух: Медленно - это сколько? И если да, то куда обращаться?

Alexa: В среднем страничке по две в день, но если вы согласитесь, то смогу начать только в новом году, сейчас полный завал. Обращаться сначала в личку, а там уже решим.

винни-пух: Странное чего-то у меня с почтой.

винни-пух: Спасибо. на добром слове. Ладушки, ждем нового года! Кстати, с праздником. Всем хорошего свинства!

Alexa: И вас с Новым Свином! От поросенка:).

винни-пух: Alexa, уже можно высылать? Или вы еще не готовы?

винни-пух: Зеленое и яркое – почти живое, дышит и растет – почти, все – очень красиво. Мягкая, ласковая тишина, то ли нарушается, то ли подчеркивается шелестом листвы и журчанием вод, под силовым щитом царит упоительный июньский зной, отчаянно пахнет разогретыми на солнце листьями и цветами, разнежившимися, разомлевшими. Золотые искры осыпают роскошную зелень, и отчаянно хочется то ли нестись, куда-то шалея и вопя со всей силы легких, переполненный горячими силами и в восторге от радости бытия, то ли упасть в густую пахучую траву-мураву, кувыркаться как дикий кот и потягиваться на пятне солнечного света. Тепло. Очень тепло, золотой полдень, царь лета и в пронзительно-синем небе ни облачка. А не вы ли заказали погоду, господин Консул? Бродить по этому зеленущему разнотравью, взявшись за руки – смешно и нелепо, но трогает сердце нешуточно, и очень не скоро сможет понять Рики почему. А Ясон, конечно, вычисляет быстрее, благодаря неизменной привычке анализировать свои чувства. Ощущать, призывать их, проживать и дарить чувства, но и анализировать оценивать – обязательно. А потому он знает, что эти глупые пустяки и маленькие символы так неимоверно важны: потому что проживаются людьми только вместе. Другое дело, что люди проходят через этот этап в совсем юном возрасте и, становясь старше, стыдятся столь детской формы выражения чувств. И не столько стыдятся, сколько боятся: потому что это в детстве, можно позволить себе чувствовать открыто совсем. Любить ненавидеть, презирать – и чувствовать это, и говорить всем о своих чувствах, давать о них знать - без страха. Дети не могут предусмотреть последствия – взрослые могут, и потому боятся открытости чувств. Осмеивают их и отвергают, зная какую опасность, представляют и какую боль способны вызвать. Рики – взрослый, так что его откровенность – выражение сумасшедшего доверия и самопожертвования. Ясон ощущает какаю-то непонятную, нелогичную несправедливость в этом, словно кто-то украл у него возможность дружить с Рики в детстве, из-за чего они не могут даже держаться за руки Не дал ему возможности смотреть, наблюдать, как Рики растет и изменяется. И то, что еще одной причиной обычной дерзости и неласковости монгрела является тот факт, что они принадлежат к разным классам и разным кастам – тоже кажется ему несправедливым и неправильным. Рики так откровенен и так немыслимо отзывчив, как не позволял никому: не блонди, а вообще никому. Ни одному человеку в мире, потому что не слишком уверен в реальности происходящего. Это сказка, мечта, чье-то глупое доброе колдовство. И засунуть бы в глотку этому милосердному ублюдку его колдовство, но... черт с ним. Еще и спасибо скажу. Потому что на самом деле такого не бывает. Потому что в реальности, сказочные мечты не исполняются, и волшебные видения не шляются по поверхности планеты, снисходя к беспородным монгрелам, и только в стране желаний можно найти и пережить такую любовь и счастье. Я не знаю, кто это сделал, и как так могло выйти, но мир рядом с тобой, Ясон, образует многочисленные слои, в которых живут и действуют самые разные существа и явления. Они на самом деле – одно и тоже, но в мире, который ближе всего к тебе, я – твое дикое горячее солнце, твое любимое существо, а ты – мой любимый, мой король, мой прекрасный синеглазый возлюбленный и в твоих руках – я существо сказочное и желанное. А в тех слоях, что находятся дальше, я – дурное животное, твой раб, и ты – всего лишь мой скандальный хозяин. Не очень красиво, правда? И не дает права любить ни тебе, ни мне. И поэтому я так ненавижу эти внешние слои, и не смогу долго разделять их – мозги не выдержат. А посему: ПОШЛИ ВЫ К РАГОНУ! Я люблю тебя, блонди, я буду с тобой, сколько смогу. Сколько сможешь ты. Рики так думает. Никогда не говорит вслух. Тень подобных мыслей запрятывает так далеко, что воистину нужно глубокое сканирование, чтобы вытащить их на поверхность. Но Ясон больше не блонди, ставящий опыты на уникальном экземпляре любопытной породы человечьих существ, а любящее разумное существо, которому не нужны ни слова, ни мысли вслух, чтобы понять скрытые чувства любимого. В его согласии так много от жертвы, в его страсти так много от одержимости, так много от обреченности в ярости и красоте его чувств: сколько же усилий мне понадобится, чтобы переубедить тебя, монгрел? Не больше ли, чем для того, чтобы убедить тебя в моей любви?

винни-пух: Грустные мысли, печальные, мудрые. Горькие – бродят в глубине сознания. Не тревожь их, и они не всплывут, и будут довольно долго делать вид, что их нет. И эта нечаянная глубокая горечь ничего не испортит в счастливом неведении, ничем не помешает. Но когда все окончится: тебе будет намного легче пережить это. К черту! Здесь и сейчас: мы вместе блонди и я больше не упущу ни одной минуты, не потеряю ни искры огня. Рики в неожиданном порыве чувств крепко обнимает блонди, прерывая его на полуслове, словно в одном этом яростном объятии хочет передать и свой восторг, и сумасшедшею радость сегодняшнего дня, и ту величину сказочного фантастического счастья, упоения, что он испытывает, находясь рядом с любимым. Весь свой жар, всю свою дикую нежность, все свои огненные силы и страсть, и трепет и волнение. Пронзительное неистовое волнение, изо всех сил своего маленького тела, изо всех сил своей великой души – тебе, тебе, только тебе. Порыв, всплеск огня, ослепительный и волшебный импульс: оказывается настолько силен и дик, как всегда у Рики, что стоит труда выдержать буйство чувств монгрела, и стоит всякого труда неистовая пламенеющая волна, буйного и разноцветного, его счастья, подаренного с такой неудержимой щедростью, что в пору в нем захлебнуться, сгореть. И это так здорово, так ярко, неистово, когда ты слышишь, как загораются эти алые всполохи, как разгораются и начинают буйствовать, как восходит с угрожающим гулом истинная сила огня, сила энергии. Накапливается, ярится и одним сверкающим, немерянным взрывом, одним щедрым движением врывается в тебя, снося всякую боль и сомнения на своем пути. Зажигая в тебе огни, яркие и чудесные, опьяняя и возводя тебя на звездную высоту всякой победы, с тобой, с твоим внутренним естеством, образует тот сказочный разгул стихий, ту ослепительную точку, из которой рождается мир. Каждый раз. При любом касании тебя ко мне, Рики: вспыхивает сверкающая точка, толкается сердце мира, и новая вселенная неудержимо рвется в пространство. Ты, Рики, твое горячечное страстное объятие, прикосновение твоей души – и я слышу всех, у кого сердце бьется так же. Этот мир переполнен любовью. Моя планета наполнена любовью. Это удивительно. Рики жарко целует ладонь Ясона. Открытую, без перчатки, и неожиданно отскакивает. Глаза у него дикие и яркие, и столько обещаний. - Рики, там нет дорожки. Монгрел несколько секунд рассматривает своего любимого этими дикими огненными глазами, усмехается так же странно, диковато, прелестной жаркой усмешкой. Разумный блонди не сдается под действием этой горящей усмешки, и тогда Рики начинает разуваться. - Занудный, рациональный, логичный блонди, - и шепот у него жаркий. Обволакивающий, глубоко изнутри самого горячего тела на свете. Жар, желание, гордое яростное пламя, только что принадлежало, только что дарило себя, а теперь убегает и дразнится. Ноздри у блонди раздуваются, предвкушая наслаждение. Но Ясон все еще держится. - Зачем ты разуваешься, Рики? Мальчишка стоит босыми ногами на теплой земле, цвета терракота и пьяной весенней зелени, усмехается дерзко и горячо, от медового придыхания в его голосе, бесится кровь, и рассудок отказывается работать в таких неподходящих условиях. - Занудный, рациональный, логичный блонди. затем, чтобы ты спросил. Откровенная странность ответа ничего не добавляет для понимания. Но жар голоса словно накладываются красным цветущим узором, добавляя привлекательности Рикиной непредсказуемости и причудливости, лишь больше распаляя Консула. Давно и невыносимо мало для него только тела Рики, и эта яркое сердечное единство, духовная связь – давно желанное и давно лелеемое, что хотел получить Ясон от своего любимого. Рики насмешливо фыркает, отступает на шаг, и еще на шаг, словно поставив своей целью передать блонди это ощущение: тепло, упругость живого, и нежность под ногами. Живого, которое тебя не слушается, но которое такое приятное. Внушение удается: блонди задумчиво переводит взгляд с босых ступней монгрела на свою обувь – хм. Босиком. Прямо по траве. Не по дорожке... Занудный, правильный блонди. - Давай блонди! Наберись мужества, - и поскольку Ясон колеблется, не признавая за нелепым поступком рационального смысла, монгрел наклоняет голову и откровенно дразнится: обольстительно улыбается, прикусив язычок. - Что? Разуть тебя? Ах ты, маленький наглец!

винни-пух: Здесь и сейчас, сказочный зеленый сад, так густо усаженный, за что-то любимыми блонди, лилейными деревами, журчат многочисленные фонтаны и ручьи, и в капельных струйках водопадов танцуют водяные нимфы – такие крошечные, волшебные девочки, которые делают воду живой и игреливой. Это одно из любимых мест Рики: нечто вроде поляны, зеленое сказочное место в венце темных фиолетовых скал с плоскими отполированными вершинами, откуда неумолчно и непрерывно струится вода - множество тонких певучих струй, смеющихся звонких каскадов, окруженных радужной пышностью брызг и текучими узорами пены. Поет вода, звенит влажным смехом, мириады крошечных водяных бриллиантов наполняют воздух волшебным искристым сокровищем, оседают на кожу прозрачным соком жизни. Мокрые ступени водяных чаш, где водопады наполнены шумным весельем, спускаются к центральному водоему в обрамлении сочной изумрудной травы, и в ее чудной яркой зелени нечаянными подарками открываются яркие живые цветы. Благодатная вода и земля, и неустанный уход, и в этом сказочном окоеме, как в месте других законов, все действительно живое. Все, без исключения. Блонди так и не разулся, что конечно, никак не помешало забаве: носиться по траве и камням без всякого соображения, валиться кувырком в эту траву, пойманным горячими, ласковыми руками, брать и отдавать поцелуи, одинаково шальные и жаркие, хмелея и упиваясь разделенным нектаром, темным медом и молоком вкуса и ласк. Дергать за сияющие длинные пряди, пытаясь вывернуться и убежать, и неожиданно замирать от внутреннего толчка, переполненного восторгом и волнением, сердца, когда Ясон, пленяя своего монгрела, обвивает его руки или шею своими дивными локонами, и Рики близко-близко видит, как по распущенным, светлым прядям скользят нежные солнечные блики, колдовские огни, словно по цветущему каскаду сакуры перелетают трепетные птицы сновидений. Ясон. Любимый мой, любимый. Он едва не проговаривается вслух, о чем не договаривались: стремительно опускается на колени, благо длина кудрей блонди вполне позволяет, и жадно приникает к бедрам Ясона. Закрытым тканью, но разве в этом дело? Горячая упругая плоть жадно отвечает нечаянным ласкам, о чем, ха! не договаривались, и Ясон осторожно, но решительно отталкивает мальчишку, освобождая из плена. - Рики, - мягко и укоризненно. И толчок был мягкий и не гневный, но Рики все равно чуть ли не кувыркается. Тот час же вскакивает, хитро блестя глазами, и звонко хохочет. - Ага! Выпустил! Блонди отвечает ему почти такой же лукавой, шаловливой улыбкой, и устремляется в погоню за разыгравшимся бесенком. Главное: не оказаться слишком быстрым и решительным, это испортит игру. Он одобрительно осматривает прелестный ландшафт, в равной степени оценивая и гармонию замысла, и красоту исполнения, и восхитительно подобранную палитру цветов и звуков, создающих изумительное чарующее впечатление. Истинное произведение искусства, в равной степени сочетающее, как естественное богатство и яркость царства природы, так и тонкость, и изящество человеческого вдохновения. Яркое и красивое место, живое и изменчивое. Совсем как Рики. Смех, красота, желание, нега разлиты в этом месте как сверкающие брызги воды, заполняют радугами воздух, дразнят и пьянят жаркой игрой. И темные глаза Рики, смеющиеся, искрящиеся счастьем, так прекрасны сквозь узор стеблей и ярких, чистейшего оттенка цветов – живое, горячее, дышит, любит, полыхает любовью и манит неудержимо. Но стоит Консулу сделать шаг, неугомонный мальчишка прыгает длинным кошачьим прыжком на густо-фиолетовый камень водоема и кружится на краю, закинув руки за голову и крича во все горло: - Хей-хо!!! Тысяча чертей в глотку и кластер вам в бок! Поднять стаксель, свистать всех на верх! Отдать швартовые! От выкрикиваемых в бездонное небо морских команд веет приключениями и свободой, и сияющая пена водопадов превращается в морские волны, и ветер полощет поднятые паруса, и разноцветные пятна цветов похожи на глаза любимых, провожающих мужчин на подвиги. Рики смеясь, прыгает с камня на камень, сияя глазами прямо в распахнутую над головой бездну, словно и впрямь командует свободными кораблями в неумолимой жажде славы и победы, и вольный ветер треплет кудри будущего адмирала. Из мира Рикиных грез. Из страны его желаний и мечты, в месте необыкновенной красоты и смеха, подаренное точно также, как всю свою жизнь, он решил подарить блонди – отчаянно и безрассудно. Все вместе: красота и желание, страсть и свобода, ярость и слава, все огненное, живое и прекрасное – тебе, Ясон. Только тебе. Ослепительные мечты в обрамлении сказочной красоты земли и распахнутой бездны. И в какой-то момент кажется, что небо раскрыто не над головой, а под ногами, и ты вправду летишь, и в какой-то момент, сердце Ясона больно и нежно толкается от щемящей грусти и любви, и в следующий момент – грусть исчезает, загорается яркими огоньками и вплетается в сияющую, удивительную красоту сегодняшнего дня. Все будет, Рики, все будет. Я обещаю, ты только подожди немножко, аленький. Алый. Огонь. Как такое пламенное существо можно назвать Темным? Рики запрокидывает голову, что-то, энергично выкрикивая и размахивая руками, поворачивается слишком стремительно и, не удержавшись, шлепается в воду. Возле берега совсем мелко, Рики подымает фонтан брызг, фыркает, встает и, вытирая мокрое лицо, сообщает: - Вот тебе и все твои модификации, Блонди, все равно свалился. - Думаю, ты очень старался, - насмешливо щурится Ясон, и вдруг неуловимо быстро, одним сверкающим движением, оказывается рядом с монгрелом, возвышаясь на каменной кромке бассейна, только волосы взлетают шелковым победным стягом. О-ох! Никогда не привыкнешь, уж больно быстро могут двигаться эти ходячие совершенства. Ясон в ореоле водяных радуг и брызг, смотрится ничуть не хуже себя утреннего, и похож на все это место сразу, во всем певучем великолепии, гармонии, царственной роскоши и чудных красок, и ощущение бездонного неба, и над головой, и под ногами, странно усиливается и кружит голову. Нарушение равновесия: видно как на картину одной реальности накладывается другая, и в нормальной, привычной жизни вдруг раскрывается таинственная дверь, соединяющая тебя с миром сказочным, невероятным. Пугает, восхищает и привлекает неудержимо и страстно – точка равновесия вздрагивает, и пространство начинает путаться. Дух захватывает!

винни-пух: Ясон выдергивает монгрела из воды, подымая за подмышки и прижимает к себе: мокрого и обессиленного от яркого восторга. Рики шумно вздыхает, шевелится, то ли пытаясь вырваться, то ли удобней устраиваясь в любимых руках. Стоять вот так, в обнимку с блонди, прижимаясь лицом к его груди, в объятиях таких ласковых и любящих, что счастливей не бывается, это... это так здорово. Это так восхитительно, невыносимо здорово, что не хватает никаких слов и мыслей, и ты можешь только зажмурить глаза, и изо всех глупых сил, прижиматься к любимому, умоляя всесильные небеса и солнце о бесконечности чудесного мгновения. Мой любимый. Мой самый удивительный и самый прекрасный любимый. Нежность, волнение, щедрое желание радости и ласки: разделить, напоить любимого всей силой и нежностью своей, всей радостью и любовью владетельного сердца – и блонди так же замирает, захваченный близостью и сияющей радостью доверия и любви. Мой сумасшедший огненный мальчик, мой темноглазое сокровище: Ясон ласково удерживает маленького, гладит мокрые шелковые пряди. Они пахнут ночью, древним колдовством оборотней, и когда монгрел подымает глаза – они у него тоже оказываются ночными: темными, звездными. Чарующей грозовой бездной, непредставимой и несовместимой с ясностью дня. Страстное, гордое, дикое, бьется в Рики, завернувшись в шелк игривых шалостей, и ждет темноты и огня, чтобы предъявить первоначальные права. Из тьмы и огня, из ветра и завороженного великолепия жизни, и всему свое время под солнцем и лунами, и прячутся звери, ожидая урочного часа, и солнце буйствует в обоих любовниках горячей неистовой нежностью и жарким золотом. Разве мало? - Ты... намокнешь весь, - лепечет монгрел, запрокинув голову и не отводя зачарованного взгляда от лазоревого сияния. Небо над головой, и бездонные синие просторы во все стороны, и такое бесконечье, головокружительное, всемогущее в глазах его возлюбленного. Он даже пытается, как бы оттолкнуться, или еще что-то сделать, Юпитер ведает по каким причинам: белоснежная одежда Консула остается такой же снежной и чистой, как в первый миг создания. Хотя прогуливались вроде бы вместе, и по тем же местам, но Рики весь заляпан травяным соком и цветочной пыльцой, а теперь еще и мокрый весь. Ясон удерживает мальчика за плечи, глядясь в неистовые, горящие глаза, цвета настоящего пространства и звездный далей, и говорит неожиданно низким, взволнованным голосом: - Иди ко мне, Рики. Иди ко мне. Словно можно сомневаться в этом. Хотя, Рики, хоть убей, не помнит, как они добрались до дома, и видел ли кто-нибудь, как блистательный Консул несет на руках своего пета, не отрывая ни на секунду глаз от смуглого пылающего лица. Не помнит, когда успел оказаться обнаженным, и где остались те жалкие тряпочки, в которые превращается его одежда, встретившись с нетерпеливостью блонди. Делал ли блонди что-то в спальне, или это самонастройка, или, вообще, бред восторженного воображения, потому что в каком-то непонятном, воздушно-мелодичном варианте спальня Ясона кажется той сказочной, увенчанной поляной с ее поющими каскадами и сверканьем цветов в узорчатой зелени. Неважно, ерунда это, бессмыслица нелепая, так... попытки рассудка не сразу превратиться в один пылающий комок желания и свихнувшейся от счастья нежности. Если кто-нибудь и видел, то просто лишился сознания. Ясон, он... он никогда не бывает просто человеком, объектом, разумным существом. Он всегда нечто большее, самое высокое и яростное, самое прекрасное и пленительное, что может уместиться в данном воплощении реальности – откровение, вдохновение мысли, безграничная даль всех чувств и творения, что может родиться и стать подвигом человеческим. Он и есть самое лучшее воплощение этой «точки нарушения равновесия», то средоточие, существо, где творящие и гремучие силы природы сконцентрировали самые прекрасные свои сути, объект чрезвычайно высокой информационной плотности. Любой объект, естественного или искусственного происхождения, содержит определенный информационно-событийный объем, и чем большее количество информации приходится на долю событий, содержится в единице времени, тем большей плотностью характеризуется такой объект. Влияние такого объекта, на эгрегор любого происхождения, трудно переоценить. Существа же, обладающие критической плотностью, способны самопроизвольно изменить течение жизни и развития сообщества разумных, уничтожить или преобразовать буквально, по собственном образу и подобию, и человеческая история переполнена примерами таких уникальных, сильнейших личностей. Большинство Элиты относится к такому классу существ, хотя и не оказывает целенаправленного воздействия на эгрегор. Однако, нормальное влияние, то есть получаемое в результате физического существования таких объектов в поле, наличествует, но благодаря особенности психических характеристик блонди, результат оказывается специфическим. Например, именно бесстрастность и эмоциональная глухота властителей весьма затрудняют образование сложных ментальных конструктов с большим количеством участников, потому что блонди, являясь точками высокой информационной плотности, «рассекают» общее поле эгрегора, создавая своеобразные границы перемещений. Ни о какой общей идее, общепланетарной, не может быть и речи в таких условиях, и преодоление данного кризиса – еще одна служебная обязанность Консула. Ясон, без сомнений, является объектом критической плотности, благодаря, как и дару псионика, так и развитой эмоциональной матрице, и сможет решить данный кризис, не подвергая общество революционным потрясениям и опасности энтропийного вырождения. Причина его будущей победы глядит на него снизу вверх огромными, сияющими глазами, и одним этим горящим взглядом способна дать всю уверенность и силу на свете: полукровка, цересский крысеныш, пет – псионик максимально возможной для человека информационной плотности. Класс «искатель», самый совершенный, в данных условиях, хранитель светловолосого лидера и оптимальный элемент диады. Юпитер еще не сошла с ума, чтобы разрушать такую действенную систему.

винни-пух: Смотришь, и бешено колотится сердце, и не веришь своим глазам, и весь мир разом превращается в круговерть буйных и цветных потоков и вихрей, и ты слышишь, как тебя уносит один из этих сверкающих, прекрасных потоков, и ты на самом деле - смеющееся и вопящее от переполненности, завихрение, в потоке струй и течений. И все они вихрятся и радуются, и порождают миры и людей, и это и есть настоящее. Это - реальная картина вселенной, и твоей самой высокой целью на это свете есть порождение следующего буйного течения с таким же бешеным сердцем, как у тебя. Дабы продолжить и развить дело творения и радости мира. Догадайтесь, какой самый лучший способ сотворить такую "турбуленцию"? Мм, результат, правда, никогда неизвестен, но... это все равно нечто новое. Новенькое-преновенькое, с иголочки волшебной любви. Сверкающие сумасшедшие потоки, упоительная пляска радужных хохочущих рек, течений, каскадов, рождаются в нас, между нами и разлетаются с победными криками и чудодейственными сполохами все дальше и больше, заполняя и раскрывая все-все, все, что только можно. Усиливая, раскрывая, выдергивая из хаоса первичных сил творения смеющиеся комки звезд, горячие стремительные туманности, чьи-то полосатые души. И все это завернутое, разное, сверкающе новенькое, хихикает, веселится, орет от восторга. Бежит куда-то еще дальше и дальше, цепляя всех, и кого попало на своем пути, чтобы так же выдернуть из обыденной реальности и заставить расхохотаться, раскрыться сказочным горячим сердцем в одном дивном движении, в невероятной щедрости и могуществе бытия, стать источником в невыразимо чудесной, умопомрачительной симфонии всех сил и стихий, всех душ и планет, всего и всякого, чего намешано с немерянной щедростью. Такие нетерпеливые, такие сумасшедшие, и образы их еще так далеки от совершенства. И так безудержно желание и так чисты, так прекрасны намерения, что все импульсы, пусть хаотичные, пусть слишком яростные, путаются и путают, но так прекрасны, так чудесно влюблены их сердца – пусть. Вы только любите. Только будьте вместе и счастливы, и каждые из горячих и несформированных даров их сумасшедшей любви, с упоением и радостью глотается оголодавшим, сверх всякой меры, эгрегором планеты. Далеко, действительно далеко до контролируемого и ясного направления потоков, только первые попытки совершают влюбленные, так что в большинстве своем – сверкающий и радостный хаос просто проносится, вторгается в информационное поле Танагуры, одной лишь силой и сложностью эмоций очищая и уничтожая накопленную ментальную энтропию. В большинстве своем, валятся эти яркие и яростные сгустки чувств, на кого попало, и в чьи попало головы, принимая, иногда, формы совершенно нелепые и диковинные. Но, в конце концов, они же первые, этого еще никто никогда не делал. Существ таких не было, желания такого не было, возможности... ну, во всяком случае, в отдельно взятом мире ИскИн. Вообщем, как потом хихикает Рики: воскресенье было посвящено выполнению служебных обязанностей. Неофициальных, пока, но необходимейших. Случилось это, правда, намного позже, два дня спустя. В момент, когда он стоял в красочном воплощении, пополам из реальных образов эгрегора и той сказочной поляны, откуда они принесли открытое во все стороны небо, Рики ничего не думал. Абсолютно ничегошеньки: он просто не мог оторвать взгляда от мятежной сказочной синевы, где целые радуги пленительных и глубоких оттенков бесконечного сапфирового сияния, от невыразимо нежного светлого румянца блонди на его пленительной коже. Такой невыносимо нежной, такой прозрачной и тонкой, – человеческая кожа такой не бывает. Вот это, это сладкое сияние, тонкая пелена волшебной воды, лепестков и пьянящего блеска шелка, не имеет ничего общего с органическими, частично ороговевшими покровами, которые удерживают человечьи внутренности от расползания. Белоснежная, светящаяся каждой частичкой, тем изумительным опаловым теплым блеском, который бывает только у белых-белых роз – дневных цветов, искрящихся солнечным зноем. Любимые сердцу блонди лилии такими не бывают, и жасмин таким не бывает и... ничего таким не бывает... и где я, вообще, не пойму. Только голова почему-то кружится как сумасшедшая, и тело горит жаром, как раскаленное стекло. Как же ему не гореть, если я голый совсем, а Ясон прижимает меня к себе, и тоже обнажен, и жар исходит из его сверкающего тела как из солнца. Забыв сразу и обо всем на свете, разом вспыхнув и развернув во всю даль всю свою сказочную страну, они излучают друг другу свое желание и свою любовь, ощущая себя творением волшебных сил, и явлением чьего-то внимания и божественного волнения. И весь восхитительный и цветной этот мир окатывается волнами этой сказочной их любви, и нет ничего иного, прекраснее, под синим небом и в неумолкающем говоре человеческих душ. Самое невероятное. Разгоряченные и нетерпеливые, словно встретились после невесть какой разлуки: им некогда ласкать друг друга толком, и Рики стоя на коленях, и улегшись грудью на край постели, принимает первые движения блонди, постанывая от нетерпения и густой концентрированной страсти. Хоть ножом ее режь, хоть огненные дворцы строй. Ясон бережно поддерживает монгрела, входит одним плавным, могучим движением, так что Рики едва не кричит, останавливается лишь на миг и вновь двигается, овладевая своим монгрелом, заполняя его тело так, что кажется, там не остается ни одной точки, которая не была бы ним наполнена, ни одной капли сознания, что не хранила бы его облик. Медлительный вначале, наращивает темп, входя все яростнее и глубже, сходя с ума от стонов и вздохов Рики, от того безудержного, хмельного восторга и ярости в его глазах, что только что смотрели на него темным, страстным взглядом, пьянея, вспыхивая разноцветным пыланием от жаркой податливости Рики, от восхитительной тесноты его тела, чудесного сказочного ощущения внутреннего, глубокого жара, ощущения что берешь не человека - огонь в его очищенном виде, сердце пустынного зноя. - Рики маленький... гори маленький. Гори мой хороший.

винни-пух: Тонет его зачарованный шепот в огненных всполохах и певучем вдохновении струй, шумной пеной заполняет опочивальню игривое видение. В смеющемся синем океане тонет его алое солнце, крича от наслаждения и восторга, и эта сверкающая, головокружительная волна накрывает обоих любовников с головой, растворяя их полностью, целиком друг в друге и сияющем могуществе их чувств. Ничего нет на свете кроме невероятного счастья. Ничего нет на свете кроме ослепительной любви и неги. Пусть на самый краткий миг, пусть на самую маленькую секунду – но это так. Только синее небо над головой, только наши мечты и желания имеют смысл: Ясон укладывает смугленыша на постель, отчего-то удивительно наслаждаясь видом разгоряченного, наполненного блаженством, своего мальчика. Может потому, что он редко видит его таким днем, под ярким солнцем, под вольным небом? Может быть. Рики медленно переводит дух, жаркий и мокрый от неистового, быстрого оргазма. Смеется, когда блонди ласкает его лицо, ловит тонкие пальцы, тянется к нему, желая немедленного продолжения и ничегошеньки не соображая на тот счет, что он еще не готов и ему нужна передышка. Ясон накрывает его своим телом, обмирая от восторженного, взволнованного вздоха Рики, вызванного его касанием, начинает целовать любимое личико: медленно, нежно, не пропуская ни одной клеточки кожи, ни одной капельки влаги с мокрых волос и смуглой, сладкой кожи. Рики, горячий мой, сладкий. Не отпуская ни на миг небесной высоты и смеха, ни отвергая, ни на йоту удивительной сути их любви, растворяясь и познавая друг друга, в дивном мире счастья и изменчивых ментальных конструкций. Ясон способен наслаждаться своим маленьким часами, сутками, он столько успел узнать о науке любви, столько наслаждения может дать своему избраннику. Самое время. Рики не знает собственных пределов, необуздан и яростен чрезмерно. Пытаясь ответить на все желания и страсть блонди, может довести себя до полного истощения, а это совсем не то, что требуется светлоликому. Монгрел устал и проявляет свирепую суть своего огня потому, что его страсть способна исторгнуть из него все силы, потому что жажда блонди накладывается на его собственное желание, благодаря совмещению сознаний, и... потому что в еде содержались амфитамины. Во вполне разумной дозе, и средствами регенерации этот дом изобилует, но это не повод исчерпать все силы маленького за пару часов. У нас еще целых 16 часов, Рики. Целых 16, не торопись. Этого не достаточно Блонди. Никогда не достаточно. Здесь Ясон согласен: Рики ему никогда не хватает, никогда. Он мягко, неторопливо, совсем не похоже на предыдущее сумасшествие, вытягивает смуглое тело монгрела на постели и приступает: медленно и не торопясь. Не стоит торопиться в деле наслаждения. - Ясон! В смысле, Рики пытался произносить и другие слова: ругательства, мольбы, требования там, но они со временем делись куда-то ,и в бесконечном, пьянящем океане наслаждений все остальные потеряли всякий смысл и необходимость. Значение и ценность имеют только эти сияющие драгоценные звуки: Ясон, Ясон, Ясный, Ясенька. Любимый мой, любимый. Целый океан, безграничные дали, водяное царство, где удивительные чудеса и просторы, где волны безумствуют у сказочных берегов, и ветер поднимает ввысь паруса. Бесконечно, яростно, ярко – навсегда. Пальцы блонди, извлекающие самые изысканные жемчужины наслаждения из его тела, каскады волшебный будоражащих струй, оплетающих его тело, его сердце, золотыми потоками, волнующие, взрывающие его сознание, прикосновение солнца, голубого светила, когда Ясон скользит своим дивным ртом по краю его тела, и страшно хочется, чтобы кожа на тебе растворилась. Хочется ощутить эти прикосновения глубже, дальше, на поверхности своего сердца, и в какой-то миг Рики кажется, что его кожа действительно просто растворилась, потому что от каждого легчайшего касания блонди он чувствует наслаждение, блаженство глубоко внутри, словно любовник проникает внутрь него, сквозь кожу. Обладает колдовской властью помещать внутрь диковинные побеги, и они прорастают внутрь тебя и распускаются невозможными цветами наслаждения. Ясон, родненький. Я сейчас... я не знаю, что произойдет, я утону навсегда, я больше не могу! Часами, сутками, не хватило их темного медового месяца, и что же он такое делает, а? Изласканный, изнеможенной изощренными бесконечными ласками, то жаркими и страстными, то нежными, легчайшими, когда ведут по самому краю восторга, не давая взлететь, и не давая соскользнуть, оставляя и требуя пребывания в блаженном, сладостном озере неутолимого желания, огня, света. Каждая клеточка кожи, каждая впадинка и изгиб его тела покрыты поцелуями, ласками, трепещут от малейшего касания, раскрыты небесным удовольствием. Тело выгибает это неутолимое блаженство, он мечется под феерическими прикосновениями, и уже одного взгляда блонди. касания его ресниц достаточно, чтобы Рики начал трепетать, звенеть подобно натянутой золотой струне. Не могу я больше, не могу...

винни-пух: Ясон переворачивает монгрела на живот, вытягивает его руки над головой. Гладит край ушка, наслаждаясь, откровенно наслаждаясь высотой контроля и власти, что обрел сейчас над любимым. Рики так одурел и так переполнен, что стал покорнывм-покорным, все выполняет. И руки не надо привязывать, настолько послушен и желанен он блонди. Любимый мой, желанный: Ясон мягко, одними кончиками пальцев обводит бугорки позвоночника, наблюдая, как прогибается спина монгрела под прикосновениями, как он тянется за ними и дрожит от удовольствия. Совсем легко, мальчик распален до предела, светится изнутри, и за эти несколько часов блонди позволил ему кончить только два раза. Сам не устоял перед искушением: горячий, трепещущий член Рики уже просто «плакал» от желания, и Ясон не мог отказать в удовольствии ни любовнику, ни самому себе. Чувствовать, как отзывается, как жаждет тебя упругая плоть, слышать ее жаркую шелковую тяжесть на своей ладони, слышать желанные стоны Рики, видеть жемчужные капельки на темной коже... слишком прекрасно. Он продолжает медленно двигаться по этой гибкой изящной спине, очерчивает полукружья ребер, гладит пленительные ямочки у основания ягодиц. Такие сладкие, вкусные, прикасается к ним губами, легко, нежно, вылизывая кончиком языка. Он совсем не удерживает монгрела, но Рики только стонет - певуче, нежно. Лежит смирно и лишь трепещет, звенит внутри глубоким, сказочным блаженством. Мало кому известна тайна проникающих прикосновений, и уж голову можно дать на отсечение, что Ясон - единственный блонди, который владеет таким секретом. Маленький уже даже не пытается подвигаться, как пробовал в первый раз, когда Ясон перевернул его на живот. Тереться о простынь блонди строго запретил, и доведенный до состояния невесомой неги монгрел, больше не пытается получить удовольствие иначе, как из рук блонди. Хаос. Звонкий, певучий и разноцветный. Не совсем хаос, а просто не целенаправленные, но изобилующие турбулентными струями и ядрами будущих усложнений, потоки – а вокруг живут только блонди, между прочим, и первые... если так можно выразиться, удары, принимают на себя белоголовые. Ну-у, сколько завтра будет прошений о внеплановой проверке? Между прочим, небожители беспокоиться будут зря: Минк основательно изучил данный аспект, и поставил положенный ряд экспериментов, с помощью своего секретного отдела. Внушенный таким образом всплеск чувств не опасен для математически-точного рассудка блонди: в данном случае, происходит наложение на эмоциональную матрицу готового, законченного в информационном поле конструкта, а не генерирование собственных эмоций, так что для неопытных мозгов блонди, явление никакой угрозы не представляет. А обучать эмоциям белокурую касту необходимо, и данный способ, несмотря на некоторую экзотичность. самый лучший и безопасный. Ну а петы... хм, в конце концов, их для этого и делали, и если им в кои-то веки не понадобятся ни афродизиаки, ни стимуляторы, то, что в этом плохого? Ноги у Рики длинные и изящные, кожа на внутренней поверхности бедер так нежна и отзывчива, что впору удивляться, как мальчишка носит одежду. И под коленями нежная и на ступнях, благодаря неустанному уходу и определенным вмешательствам. Вообще-то у него все тело подвергалось определенным воздействиям, и результат блонди исключительно нравится. Он трется щекой о смуглые упругие ягодицы юноши, едва слышно, легко дразнит языком анус мальчика, рисует прихотливые узоры по всей длине Рикиных ног, сопровождаемый стонами, трепетом, вздохами и огненными жаркими вспышками, когда касается точек особенных или особенным образом. Чувствует, как вызванное ним наслаждение проникает внутрь, под кожу Рики, заставляя монгрела из человеческого, разумного существа, превратиться в существо волшебное, огненное. Созданное только для наслаждения и для того, чтобы дарить наслаждение. И я получаю его сегодня в полной мере. А потом вновь переворачивает Рики на спину, не позволяя опустить руки, и сладостная пытка начинается заново. Я с ума сойду, я сейчас с ума сойду!!! Скользнуть ладонью по груди, неожиданно сильным, властным жестом, заставив Рики застонать и потянуться за его рукой, сбросить массу цветущих кудрей на его тело, и Рики выгибается дугой, теряя последнее дыхание – словно цвет яблонь, тяжелые белоснежные цветки, напитанные влагой и сияющие после апрельского дождя, я с ума сойду! Мужчина наклоняется к пылающему любимому личику, ловя затуманенный, полностью зачарованный, бездонный взгляд – искристый от нежной поволоки, горящий от желания и восторга. Хорошо маленький, ты такой нежный. Сам Рики на данный момент ощущает себя ... похожим на тот игрушечный хрустальный шарик с Терры, страшно древний и все равно красивый: прозрачный, покрытый причудливыми завитками и кружевной прихотливой вязью, нанесенной пальцами любимого, и хранит внутри сказочной богатство наслаждений. Спрятанное, не для всех, но вот приходит тот, для кого оно предназначено, и радужная суть создания проявляется, излучается щедро и неудержимо, наполняя все вокруг светом, жаром и восхитительными, красочными вихрями. Глубоко внутри него, бесконечное наслаждение, сказочное сокровище и безудержная пламенная любовь, и незачем говорить со мной о том, что было, Ясон: мне не с кем сравнивать. Никто не брал у меня столько любви, никто не вызывал во мне сколько любви, никто не давал мне столько. Но он и вправду уже никак не может: блаженство, наслаждение, нега, в которой он словно купается, как в сказочных глазах Ясона, уже просто разрывают его, и всей интенсивности излучения этого блаженства и грез недостаточно, чтобы ослабить сумасшедший источник его тела и сердца. Легчайшие прикосновения блонди кажутся слишком сильными для пламенеющей кожи, ставшей вдруг такой нежной, такой раскаленной, что она, кажется, светится, и радужные его отблески и искры отражаются в зрачках блонди, скользя по его желанному лицу живыми образами. От нежных пальцев в глубину течет блаженный трепет и молнии, заставляющие дрожать самые глубины его тела, испытывать ощущения совершенно невозможные. Он мечется и бьется неудержимо, испытывая все более и более длительное действие этих трепещущих расцветающих побегов внутри себя, и когда Ясон осторожно проводит пальцами по его бедру, кричит громко и требовательно. Как дикий зверь. И шепчет отчаянно и сладко, до замирания в горле: - Я не могу больше. Я не могу, я сейчас умру, если ты не возьмешь меня Блонди. И в который раз, Рики? Ясон мягко улыбается, забавляясь, нажимает на ямочку пупочка. Рики стонет, в неутоленном желании приподымая бедра, подставляя под руку блонди. Мужчина мягко придерживает танцующее под его ладонью тело, и вновь начинается все сначала.

винни-пух: Все сначала и все не так. Но, владея секретом возбуждающих прикосновений надо знать и о методах снятия излишнего жара: не отменяющих его и не дающих утоления любовнику, но сдерживающих его наслаждение, дающих силы для длительного удовольствия. Так что он знает, что делать: и Рики, чувствующий нарастающий мучительный жар, неумолимое пламя несколько секунд назад, облегченно и жалобно вздыхает, потому что блонди опять умудряется его обмануть, каким-то непонятным способом. Легкие прикосновения с внешней стороны ног, сильные поглаживания мочек, медленные острожные нажатия, как перебор жемчужин, точки на плечах, груди, лице - и он вновь ощущает себя радостно сияющим, наполненным праздничными, горячими силами для удовольствия и игры. Я с ума сойду, блонди. Что такое можно сделать, чтобы тело вновь наполнилось ожиданием и желанием ласк? Стало словно новорожденное, словно ничего не было, и он переполнен свежестью и чистотой, и неутоленным желанием, и яркостью ощущений. Откуда такие познания у блонди, а? - Как ты это делаешь? – искроенне недоумевает монгрел, приподнявшись на локтях, и с удивлением глядя на собственное тело. Желание есть, член прижат к животу и уже должен был тридцать раз взорваться, кровь гудит в жилах с такой силой, что кажется: неосторожно поранься, и малейшей царапины будет достаточно, чтобы она вся вырвалась наружу за своей свободой. Горю, с ума схожу от желания, и снова готов таять от невыносимо сладких прикосновений. Консул загадочно усмехается, опрокидывает мальчишку на спину. Но, вернув Рики чувствительность, возвращает, и строптивость, и задиристый монгрел опять пытается сопротивляться. Так что перед тем как вернуться к нежным пыткам, можно всласть повозиться, покрутить Рики по кровати, распаляя и преодолевая горячее сопротивление, заставляя танцевать и гореть все мышцы жаркого тела, возвращая первичную отзывчивость кожи и ощущений. А потом начать опять, снова и снова заставляя Рики летать от блаженства и таять под прикосновениями и взглядами. Правда, уже просто под взглядами: он скользит взглядом по телу Рики. и оно выгибается вслед движению его ресниц. Мечется и раскрывается, и блестящая капелька на темной головке члена как маленький бриллиант, и на его собственном – такая же корона, потому что блонди сам сходит с ума от желания. Рики так готов, что может взорваться сам по себе, просто от ощущения его взгляда в паху. Знаешь блонди, когда ты... туда смотришь, мне кажется, что там солнечный свет, жар солнца. Рики настолько пылает, и обезумел, что почти ничегошеньки не соображает, когда Ясон, наконец, наклоняется над ним и позволяет их бедрам соприкоснуться. Бесконтрольные движения, метание Рики прекращаются, монгрел замирает с широко распахнутыми, затуманенными глазами, ничего не видит и не понимает, лишь инстинктивно приподымается, и мужчина несильно, острожно трется членом о горячую любимую плоть. Темноглазка вздрагивает, возвращаясь из сияющего, блаженного небытия, но еще недостаточно соображает, чтобы отреагировать – просто залепетав что-то, и закричав жалобно, льнет к любовнику и обхватывает блонди за шею Так они кончают первый раз: несколько медленных движений, чтобы Рики привыкнул и чтобы самому не потерять контроль. Потом глубже, глубже и быстрее, упиваясь жаркой огненной теснотой, драгоценной сердцевиной своего мальчика. Маленький двигается навстречу нетерпеливо, не желая никаких задержек, темп нарастает стремительно, бешено, и только цветной, огромный шар вырвавшегося, наконец, удовольствия, окончательно возвращает Рики в сознание и он кричит. Кричит яростно и упоенно, встречая глубокие сильные толчки твердой плоти, раскрываясь для него и трепеща от восторга, от безмерной, густой волны счастья, извергающегося из него и любимого, как лава. Как извержение вулкана, как создание сверхновой. Огромный, раскаленный шар, сгусток неистовости и волшебства, взрывается и разлетается ликующей грохочущей волной и упав на постель, оба, совершенно одинаково, и все равно, кто из них блонди и кто человек, с одинаково чумными глазами и прерывистым дыханием,вынуждены остановиться и переждать, пока отгремит сказочное. - Боже мой... Боже мой, – смятенно бормочет Рики, едва переводя дух. Так и помереть можно, знаете ли, так и впрямь сгореть можно. Ясон берет ладошку маленького, переплетает пальцы и подносит ко рту. Ласковые и нежные поцелуи, благодарные, признательные, и Рики немедленно ощущает желание. Один раз после всего вот этого? После всего вот такого? Не-а: они смеются оба, угадывая и читая все мысли и желания, целуется медленно, сладко, благодаря друг друга. Потом Ясон мягко перекладывает Рики со своей груди на постель и вновь ласкает. Но теперь не слишком долго, только чтобы в полной мере ощутили желание, и он сам, и любимый. Опуститься между раздвинутых ног монгрела, подложить руку под гибкую поясницу, ласкать лишь одной рукой, шутливо отбиваясь от прикосновений Рики, не давая ему коснуться самого себя, и лишь позволив накрутить пряди своих волос на пальцы, и смирно лежать под ласками, блестя глазами от удовольствия. У-у-у, тиран и деспот. Ясон с упоением, словно и не терзал маленького бесконечными ласками, гладит худощавый гибкий торс монгрела, очерчивает контуры мышц, подразнивая чувствительные ямочки и изгибы, приникает ртом к темному, твердому от возбуждения соску, надавливая и дразня языком. Чуть прикусывает, заставляя Рики выгнуться и застонать от удовольствия. Там, внутрь, от ласки и прикосновений руки блонди текут жгучие, дразнящие струйки, оживляя все фантастическое богатство, хранящегося в нем наслаждения, и Рики едва вынырнув из-под волны явной, чувственной ласки его рта закруживается второй, следующей из него самого, из глубины, где распустился горячий цветок. - Ясо-о-о-н! Юпитер! О мой Бог! Ясон! Охватить губами второй сосочек, нежно подуть на влажный след, и Рики начинает колотить от жарких хмельных сполохов внутри него. Он судорожно хватает руку блонди и прижимает к груди, удерживая выпрыгивающее сердце: не могу я так, не могу! Весь мир расплывается перед глазами огненными вспышками, заполняется реальность океанами синих вод, потоками, водопадами разноцветных струй и сплетенного пламени, вольным ветром улетает душа в просторы вселенной, и нет больше границ, ни ему, ни его любимому. - Ясон!

винни-пух: Честное слово, он приходит в себя только в ослепительном вихре оргазма, в волшебной, сверкающей волне счастья и света, что рвется из его блонди, окутывая и увлекая за собой, в свои сказочные миры, и если его никто не будет держать - он не вернется. Просто не сможет. Ясон тоже не сможет: в ментальном пространстве эгрегора любые организационные действия сопряжены с необходимостью компенсации или сброса энтропии, иначе хаотические потоки человеческих аур разрушат психику любого одинокого существа. Организаторов, правителей, должно быть двое, если уж решился кто-то на такую рискованную авантюру. Так что все эти чудеса и диковины – произведения их двоих. - Маленький, хороший мой, - голос Ясона, ласковый, любящий, наполнен медом и нектаром, и неуловимым громом весенних гроз и живительных ливней. Его голос вплывает в Рики, наравне с его ласками и волшебным ощущением его света, мощи. Заставляет трепетать и желать неведомого, наравне с пьянящими ласками и чудными словами. Ясон! - Ясон, пожалуйста. - Что, пожалуйста, монгрел? – он ласково, нежно и лукаво смотрит на Рики, мучительно пытающегося сообразить, о чем же он просит-то: остановиться? Оставить его в покое? О ненаглядной свободе или о том, чтобы у Минка завтра тоже было воскресенье? Или о том, чтобы он повелел сделать чудо, и они больше не расставались ни на минуту, и всю свою последующую жизнь он вот так, и провел – в непосредственной близости и доступности от рук, губ и мыслей блонди. Консул ожидает ответа, продолжая мягко кружить пальцами по животу и груди юноши. Вытянув руку, прижимает искусанные, тяжелые от страсти, губы любовника, позволяя Рики облизать кончики пальцев, а потом влажными этими пальцами голубит набухший сосок. Поглаживает, надавливает ладонью, больно щиплет – Рики вскрикивает от острого возбуждения, огнем пробегающего от груди к паху, и блонди повторяет: - Что, пожалуйста, Рики? О чем ты хочешь попросить? О чем? Хрен знает о чем! Он совершенно потерялся в одуряющих, изощренных ласках, в пленительных ощущениях и зное, смешанном из двух жаждущих тел. Так что ты хочешь теперь, Блонди? Сам довел меня до полной невменяемости, а теперь издеваешься? - Сам скажи! – зло и беспомощно выкрикивает Рики, и Консул едва удерживает смех, глядя на эту гневную и жалостливую рожицу. Мальчишка, совсем ребенок, ни за что не поверить, что родился в мире нешуточной борьбы за жизнь и беспощадной ненависти. Горячий, пламенный, отзывчивый, щедрый. Создан, чтобы греть людей и вести через ночь к утру. Откуда ты такой взялся, чудо мое? Солнце мое. Блонди опирается на локоть, приподымаясь, ласково, бесконечно нежно смотрит в прекрасные, черные, самые желанные на свете глаза. Такие гневные, такие полные сокровенного. Улыбается, открыто и радостно: - Хочешь, я сделаю так? – Ясон проводит ребром ладони по контуру мышц на вытянутой руке монгрела, и Рики вздрагивает от ощущения потока, каскада трепетных струй, заставляющих его тело прозвенеть и отозваться, подобно эоловой арфе. Глаза у него становятся растерянными, беспомощными и раскрываются невероятно, огромно. - А так, хочешь? – мужчина опускает руку и гладит горячую шелковую промежность любовника, сразу всей ладонью, откровенно. А потом скользит, почти одним теплом раскрытой ладони, по пылающему, как огонь члену Рики, трогает, дразня блестящую полоску кольца, и ложит кончики пальцев на яички. Невыносимый ослепительный жар взрывает Рики изнутри, мгновенно раскаляя его тело добела, и выбивая сознание из привычного телесного обиталища. Несколько секунд его душа парит где-то наверху, погрузившись, слившись с сознанием голубой звезды, вольная жаркая, шалая и гордая. Бесценное сердце звездной системы, любимая аленькая звездочка, и вся мощь голубого гиганта направлена на ее удержание и любовь. Любить аленькое солнышко, баловать сумасшедшего ребенка, лелеять и растить черную жемчужину, и нет мне большей радости на свете, кроме как от тебя, Рики. На груде смятого шелка, тело не в состоянии уместить вселенского жара в одной точке пространства: излучает весь полыхающий спектр страсти и нежности, и дико кричит. Отчаянно, безумно, чтобы хоть как-то сбросить бешеный жар, чем-то зацепиться за границы физического мира и не слишком удалиться от него. Маленький, огненный мальчик, но горит сейчас жаром нешуточным и диким, и испытывает в полной мере то неистовое, невыносимое полыхание, которое рождает в блонди прикосновения любовника. Слишком ярко, слишком огромно, нет удержу: сойдет с ума океан, испарится всей своей колоссальной массой, и сплошным ливнем горячей воды и волн, снесет все живое и земное с лица своего пространства. Ты ведь все понимаешь, Рики. - Возьми меня... слышишь? Возьми меня, Ясный. Страстным, сорванным от крика шепотом, и Ясон тоже отвечает шепотом: - Да, маленький. Да. Это так нужно им обоим, так желанно, так прекрасно: снова оказаться внутри любимого тела. Быть таким желанным, быть таким любимым, словно не эта горячая, живая теснота Рики, не тугие, прелестные мышцы дают ему самое сладкое, самое глубокое наслаждение – его сердце отдается его толчкам, наполняя самыми прекрасными, удивительными желаниями и замыслами. Словно не горячую шелковую плоть ласкает он, ощущая ее чудесную отзывчивость, радость – Рикина душа, Рикино сознание отвечает, со всей силой и страстью его огненной сути, на все его призывы и движения. Рики, солнце, дружочек. Он берет монгрела мягко, бережно, упиваясь собственной бережностью, но не медлит напрасно и не дразнит своего мальчика. Ему уже не до игр и не до шуток, и он принимает блонди со стонами и ответными, яростными вспышками, толкается навстречу настойчиво и свирепо. Стонет под точными движениями любовника и кричит, когда Ясон достигает желанной точки. Плавно, настойчиво, на полную глубину своего мальчика, пока маленький перестает ощущать что-либо, кроме поглотившего его блаженства и красочных фейерверков в собственных мыслях. Бешено и свирепо, вызывая и принимая весь огонь и молнии, что прячутся под человеческой оболочкой его горячего сердца. Пока маленький не вспыхиваете одной всепоглощающей страстью, забывая обо всем на свете, кроме своего любимого в глубине себя, кроме своего ненаглядного в своих руках, кроме могучего тока радости и любви, что выплескивается из сердца блонди с каждым ударом. Быстро, яростно, еще быстрее и сильнее, жадно, неистово: навстречу друг другу, желая принадлежать друг другу, отдаваясь друг другу. Одинаково жадно и страстно: доводя друг друга до исступления, возводя друг друга на сияющие вершины мира. Рики кричит, не переставая, крик свободно льется его горлом, словно его страсть обрела собственный голос и больше не нуждается в разрешении. И когда ослепительный взрыв настигает обоих, почти одновременно, одного за другим, это чувство - ощущения себя миром, вселенной, из звезд, планет, людей и неведомых творений; и каждый трогает тебя за сердце, и ты чувствуешь все чудесные ниточки, которыми они связаны с тобой, в настоящем и будущем, и красота и доброта этого мира несравненны и нескончаемо удивление, и восторг, и радость, что может он дарить – это чувство разделятся ними обоими в полной мере и одинаково. И оказавшись в нем вместе, удивленные и взволнованные, они тратят множество времени по внутреннему стуку сердец на любование и гордость за эту вселенную. Оказываются они лежат, обнявшись, тесно-тесно прижавшись друг к другу, переполненные друг другом – словно две сомкнутые ладони, удерживающие этот мир, все пространство. И все взгляды звезд за спиной, все чаяния и свет, текут сквозь них и из них, и сумасшедшей любви хватит на все, про все. Шары и цветки, течения и кристаллы, что-то непонятное, изменчивое, и отражения созвездий в волшебных построениях человеческой любви – если бы вы знали, какие же вы все красивые, люди добрые! Ясон нежно гладит Рикино лицо, любуется. Монгрел, залившись румянцем по неизвестному поводу, порывисто прижимается к его груди, пряча заполошные мысли, мужчина, в ответ, трется щекой о полуночные, темные кудри любимого, тихонько спрашивает: - Еще, Рики?

винни-пух: Чего тут спрашивается, спрашивать? Ясон не оставлял маленького тела, и Рики прекрасно слышит твердость и тяжесть погруженного в него нефритового копья, и его собственный плоть немедленно начинает гореть Он кивает, не отрывая лица от груди блонди, тянется, обнимает за шею и опять кивает: да! Ну конечно, да, Блонди! Ну что ты спрашиваешь! Консул чуть усмехается, слегка снисходительно, нежно и очень довольно, целует по очереди Рикины глазки и... выходит из него. Монгрел протестующе стонет и замолкает, ощутив на губах пальцы блонди. - Всему свое время, Рики. У-у-у, бессовестный тиран и деспот. Этот... как его... сатрап! Или арап, не помню: «сатрап» раздвигает ноги Рики, вытягивает вверх руки любовника – любимая позиция, блин, и монгрел стонет от досады. - Ясон! - Да, маленький, - со всей его раздражающей иронией и ясной шаловливостью безгрешных богов. Словно не знает, словно не понимает. - Ну, Ясон! Блонди лишь качает головой отрицательно, трется кончиком носа о нос Рики, целует возмущенные глазищи под закрывающими веками. Придавливает пытающегося протестовать монгрела своей тяжестью и двигается медленно и сильно: юноша бьется под ним, истязаемый собственным желанием, не меньше, чем его ласками, и от горячей твердой плоти рядом с собственной, такой же горячей и возбужденной, становится удивительно хорошо, сладко. Мучительно жарко в паху, но Ясон растягивает наслаждение, помня об ограниченности ресурсов своего любовника. Рики выкрикивает что-то гортанное и дикое, и обхватывает талию блонди длинными ногами. Не соображая, сдавливает сильно, настойчиво прижимает бедра к беспощадно медлительному блонди. Ясон, перекинув через плечо сияющие струи своих волос, укоризненно шепчет: - Рики... Низким журчащим, струящимся голосом. Он стекает в сознание Рики, словно живая вода, чистейшая сияющая влага, и волшебные волосы блонди, скинутые на его тело, намеренно, пронизывают монгрела чудесным, радостным ощущением, проникают внутрь благословенными прикосновениями его любимого, увлекая в их синеглазый и красочный мир. На двоих. Рики упрямо мотает головой, пытаясь немножко остаться в сознании, опускает одну ногу, а ступней второй, насколько позволяет балетная гибкость, скользит по спине, ягодицам и ногам блонди. торопливо и жадно. Сколько успею. - Рики. Юноша сверкает глазами: зло, дико и умоляюще, маленькая, горячая ножка проворно двигается по обожаемому телу, то, скользя всей поверхностью, то, касаясь лишь гибкими пальчиками. От ощущения нежной упругой кожи блонди, сияющей, нежной, бесконечно нежной и мягкой, Рики шалеет, стонет от золотого наслаждения прикасаться. Ласкать, гладить молочную, светящуюся кожу, пьянящее видение рая, чувствовать под ее шелковым совершенством тугие литые мышцы, смертельную, грозовую силу и трепет любовного упоения – от такого сойдет с ума не только маленький полукровка. Что ж удивительного, что Рики не слушается, а отчаянно продолжает ласкать возлюбленного. Пусть хоть убьет потом, но сейчас, здесь, блонди, замерший под непривычной лаской своего пета, дрожит, трепещет от страсти и грозного огня, нарастающего в теле, горит искристым радиоактивным жаром, невыносимо наслаждаясь недозволенным и таким редким. Немало сил отнимает у Ясона контроль над страстью собственного тела, немало сил тратится на выработку полноты такого контроля. Рики знает, но знает рассудком, и потому не слишком понимает, но тщательно старается подавить обиду, когда Консул отстраняется от его ласк и не позволяет ему. Но уж когда позволяет: можно постараться получить все, что можно, правда? Ведь тебе нравится, блонди, ведь нравится? Нравится Рики, конечно, мне хорошо с тобой – огонь проникает в его тело целыми потоками, языками пламени, все глубже и ослепительней, все яростнее и неотвратимей разжигая его сверкающую старсть. За каждым движением, каждым прикосновением любимого – чудное, сладкое пламя внутрь тела, к сокровенным его глубинам, рождая изумительные чувства и удивительные алые видения под сомкнутыми веками. Блонди не глядит на любовника: чувствовать Рики, упаиваться лаской Рики – это совершенство, это восхитительно. Но видеть опьяненного тобой любовника – слишком много. Видеть сейчас, жадный сладкий рот монгрела, глубину сияющих черных глаз, этот омут, источник всех мучений и радостей... Достаточно: Ясон решительно садится на колени, заставляя Рики остановиться, и под аккомпанемент его стона, ловит не в меру резвую ножку и удерживает в ладони. - Ясон! - Хватит, Рики. - Сволочь, - бормочет монгрел, с дикой смесью неутоленного желания, ярости и темного искрящегося меда. Это было так здорово, так упоительно, так невыносимо хорошо: прикасаться к тебе, звездноволосый, ласкать тебя... Мужчина слабо улыбается, насмешливо и ласково, продолжая рассматривать и поглаживать ступню Рики. Маленькая, узкая, смуглые гибкие пальчики, тонкая щиколотка – красиво сделано: природой, инженерами и хирургом, Ловкая, резвая ножка, что может принести столько наслаждения, и так сладко ласкать ее, так весело дразнить монгрела, пробуждая столько чувств в такой маленькой части его тела. Ясон улыбается собственным мыслям и приникает губами к маленьким пальчикам. Рики охает, вцепившись пальцами в простынь, распахнув огромные, горящие глаза. Словно в последнем усилии отчаяния смотрит на блонди, опять медлительного блонди, хотя Ясон горит, хотя он полыхает так, что Рики чувствует, как от жара светловолосого сползает с него человеческая кожа, покорная древнему волшебству, и то, тонкое и новое, что покрывает его суть вместо прежней кожи, полно живого текучего огня, раскрывается под прикосновениями Ясона, впуская его внутрь бесконечно. И теперь полностью сосредоточено под его губами, и готово запалить к черту всю Танагуру. - Ясон, ну, пожалуйста... ну возьми же меня, черт бы тебя побрал!

винни-пух: Жар под Рикиной кожей сводит губы и пальцы от желания, от зноя, низкий, страстный голос монгрела будоражит плоть и лелеет слух белокурого не менее, чем его собственный очаровывает Рики, нежное, прелестное лицо полно гнева и мечты. Ясон с трудом удерживается от желания позволить стройным ножкам возбуждать себя, и негромко приказывает, с той степенью ясности и громовых перекатов, что так привлекательны для избранника. - Лежи смирно, Рики. Блонди сгибает стройные ноги в коленях, разводит в стороны, с предвкушением рассматривая свою возлюбленную собственность: чистая нежная кожа, смуглая, золотая, и сладкий сочный блеск соблазнителен до крайности. Тонкие упругие мышцы изнывают от жажды, трепещут под кожей горячими плененными зверями, огненными струями, пальцы полыхают от текучего, червонного жара. Изумительная гибкость, податливость Рики позволяют раскрывать его тело полностью, рассматривать, как захочешь, как драгоценную открытую раковинку, хранящую огненную жемчужину. - Руки за голову, Рики. Монгрел гневно, бешено взглядывает на любимого, но послушно закидывает согнутые руки за голову, еще сильнее открывая себя глазам повелителя, своей всесильной звезде. Так отзывчив, так желанен, так открыт мне: так соблазнителен: взгляд, огненный и дикий, глаза, полные тьмы и угрозы, грудь бурно вздымается, налитой член плотно прижат к вздрагивающему животу, все гибкое тело натянуто, исходит прельстительным жаром и отзывается одному лишь взгляду. Солнце мое, солнечный, мое алое сердце. Лукавый, нежный взгляд Ясона ласкает любовника, искрится нежностью и радостью, оставляет на коже, на самом естестве Рики рдеющие теплые блики. Он невозможно красив сейчас, невозможно нежен, этот взгляд отбирает душу, и удивительно юным сейчас выглядит Консул, и невозможно пленительно, прелестно благородное лицо короля. Он любовно касается отданного, раскрытого для него тела монгрела, мягко, нежно, даря лишь наслаждение, лишь любовь. Улыбается в ответ на пламенные ругательства Рики так нежно, так влюблено, что у монгрела немеет язык, что его душа улетает от восторга, и сердцу остро и больно от счастья. Огромного, прекрасного, головокружительного счастья, но оно такое большое, что сердцу больно и не уместить. Ясенька, возьми хоть немножко! - Ясон. Ясный, - Рики задыхается и чуть не плачет от волнения и пронзительной остроты: всех ощущений: и тела, и сердца и пылающих мыслей, утонувших в самоцветном, бездонном океане. Бездонном океане, безграничном, и ничего на свете больше нет, кроме этого искристого, голубого сияния, куда он погружен полностью, целиком, ни капельки себя наверху. Ничего нет, кроме восхитительного, синего неба в распахнутых далях летних глаз, ничего нет, кроме сияния синеглазого светила. Ничего нет и не было, кроме дивной звезды-сапфир, и от острого луча ее в твоем сердце, уносятся прочь все неважное и ненужное. Все прошлое, и всякое настоящее без него, и все пустые обиды, и глупые чувства без него. Только ты. Только с тобой. Только для тебя. Голубое сияющее зарево, небесный, пронизывающий свет, такой яростный, ослепительный и могучий, что принимает осязаемые формы, что может сжимать меня своими лучами. Что может проникать брать меня сгустками сапфирового, густого жара, что растворяет меня в себе, в собственном искрящемся сиянии и обволакивает любовью и мощью каждую частицу меня. И я не боюсь этого, я хочу этого, я хочу быть с тобой, внутри тебя, обернутым тобой, твоей дивной плотью и мыслью. Каждая частичка меня, обернутая тобой, нанизана на луч твоей любви. И если я вправду твое солнце, то только так я и могу существовать. Страстный, взволнованный шепот – словно о самом дорогом. О самом желанном. - Позволь мне обнять тебя, Ясон, - зная о силе, памятуя о пламени, но позволь мне блонди, позволь. Мужчина кивает, и Рики обхватывает его за шею, обеими руками – со всей страстью и нежностью, что могут быть у сжигающего огня. Ясон медлит несколько секунд, ощущая, чувствуя сверкающий, неугомонный жар, которым текут друг в друга их тела, трепет плоти, готовой принять его и желающей этого больше всего на свете, сверкающие волшебные вихри, цветные и переполненные, и буйные потоки любви и страсти, замкнутые в сфере их существования и жаждущие вырваться. Слышит раскрытое, вливающееся в него сознание Рики, словно безумный жаркий океан, словно суть огня и победы, яростного дерзновенного духа человечьего, что властно зовет и притягивает его. Притягивало всегда, и та непредвиденная, яркая часть его, что превратила сознание блонди из упорядоченного потока в течение, буйное и непредсказуемое, отзывается, стремится к избраннику со всей силой и любовью, которую только можно извлечь из нечеловеческого сердца. Рики, я люблю тебя. Это... не обсуждается. Огонь, жар, слава всех дерзких и сияние мечты –и могучие течения и волны океана вселенной, дивные мелодии восходящих созвездий и яркие всплески рождения и творений. Густой, прозрачный зной раскаленных светил и пламя полыхающего восхода – и головокружительная высота небес и сияние всех синих радуг, и упоительная красота водопадов, и звезды путаются в твоих волосах,Ясный. Смех влюбленных и огненные движения души и тела – и каскады прозрачных, живых мыслей и текучие кристаллы, родниковая вода источников, и лишь она способна вернуть меня к жизни. И слитые, соединенные вместе в самом сказочном своем желании, они раскрывают и рождают мир заново. Упоительный, бесконечный, огромный мир, и каждая из любви - источник творения вселенной, и каждая из любви – колеблет мироздание. Объекты, возникшие из первичного хаоса, из первого состояния материи, самопроизвольно выделились, благодаря стремлению материи к самовыражению, стремлению принять самые яркие, информационно-плотные, выразительные формы – такова официальная версия наиболее популярной в среде блонди концепции существования бытия. С некоторых пор, Ясон принимает ее безоговорочно, и готов дифференцировать несколько расплывчатое понятие «стремления» на любой из уровней существования. Самовыражение, потребность в максимально-выразительном воплощении – и цель и способ существования материи, достаточно посмотреть на звезды. Акт любви подобен акту творения, и является максимально-выразительным действом в ткани бытия. Все просто. Максимально-выразительно: един со всей вселенной, включаешь всю вселенную в себя, и переполнен всеми возможными, принципиально возможными образами форм и действами потоков. От первичных до самых крошечных – и они все текут из тебя, берут в тебе начало. И тот, кто стал для тебя сердцем, кто источник этого восхитительного созидания, спит на твоем плече, еле дыша от счастья. Вы и вправду считаете, что это не самое важное? Не самое лучшее? Не то, что воистину возводит дух человечий на достойную его высоту, что зовет к подвигам мысли и сознания? Что переделывает людей миры, заполняя их любовью, щедростью и мечтами? Ну и зря. В яростном и прекрасном мире, где еще никому не было сказано окончательного слова, давно наступила ночь, и сквозь прозрачный свод, ясные влюбленные звезды с радостью и упоением лучатся завораживающим светом. Тем самым, что пробуждает грезы и ласковые желания. Светить – самое выразительное действие раскаленных газовых шаров, так много способных дать душе человеческой, но если он прикоснется к Рики еще хоть раз, то монгрел будет разлучен с ним на неделю, не меньше. Юноша совершенно изнеможен. И если сам Рики упорно отвергает подобные обвинения, то Минк прекрасно слышит и горячее, слишком быстрое дыхание темноглазого, которое уже не удается успокоить, и чрезмерную отзывчивость кожи, свидетельствующую о перенапряжении сенсоров. И гул кипящей крови, и запах хаотично выплескивающихся гормонов, и болезненную горячность перетруженных мышц. Крови нет, он хорошо позаботился о маленьком, но Рики просто раскален внутри, и любые последующие действия с ним приведут к неминуемым повреждениям. В отличие от полукровки, его избранник очень точно ощущает границы возможностей своего мальчика, и клятвенно пообещал себе их не переступать. Прекрасно слышать горячее, гибкое тело, обившее его собственное, подобно темному шелку, прекрасно ощущать доверчивую тяжесть его головы на своей груди и легкие, нежнейшие поцелуи, которыми Рики рискует покрывать кожу блонди. Чудесно, прекрасно, упоительно чувствовать этот торжественный золотой жар в их сплетенных телах, праздничное сияние жизни, бесконечной, всемогущей. Легко поверить, что шалая ее сила еще присутствует в твоем любимом, и его отзывчивость и нежность так же бесконечны, как твои собственные. Что этот звездный свет в чудесных, прекрасных глазах любимого, сказочный огонь – знак настоящего огня, а не только безграничная раскрытость его сознания. Сквозь них словно течет огонь, двигается смеющаяся, благодатная сила. Так хочется позабыть о человеческом происхождении, но Рики тогда просто умрет от любви, будет поврежден. Мой маленький, мой сумасшедший любимый. Ясон тихонько прижимает лобастую упрямую голову. Рики немедленно приподымается посмотреть на блонди – глаза у него смеющиеся и яркие. Горят весельем, упоением и тем шальным, бесовским блеском, что составляет такую привлекательность для белокурого, но затуманены уже не негой, а усталостью, которую он сам еще не ощущает толком. Консул отрицательно качает головой в ответ на прелестный вызов, и со вздохом указывает: - Иди к себе, Рики. Нам нужно выспаться.

винни-пух: Изумление Рики достойно отдельного описания: что, значит, иди к себе? Что значит выспаться? В том смысле, что может спать и надо, хотя ему совершенно не хочется, но с какой такой радости, он должен идти к себе? А ты с кем будешь спать, Блонди? - Зачем? – взгляд, удивленный донельзя, ошеломление в голосе – мой горячий, глупый мальчик. - Чтобы спать, Рики. На рассвете мне нужно вернуться в Эос Рики с удивлением задирает голову, действительно обнаружив, что на дворе глубокая ночь, и честные и неинтересные его сограждане видят энные сны, а интересные конечно, предаются столь желанным любовным утехам. Хм-м... - Раньше тебя это не останавливало, - судя по положению звездочек ясных на небе, а не в окружающем ментальном пространстве, уже два часа, а значит, блонди осталось спать не больше трех, а он ведь и в предыдущую ночь глаз не сомкнул. Мда. - Ну, то есть... я хотел сказать: спи себе. Но почему мне нужно уйти? Раскаленная сухая кожа, глухие удары колотящегося сердца, температура 37 и 7, позволяющая препарату поддерживать человеческий организм в активном, бодром состоянии, несмотря на истощенность физических ресурсов – достаточно. Невыразимая близость тебя, твое сердце, что стучит прямо в меня, во мне, и я чувствую всей поверхностью своего сознания все твои мельчайшие касания, все твои мысли и чувства. Я слышу твой огонь глубоко в себе, Рики, чувствую тебя, как неотрывную часть собственной сути. Твои движения, твои эмоции, рожденные тобой и осуществляемые тобой в реальном мире, находятся внутри меня, и я слышу их внутренними сенсорами своего сознания и тела – я захочу слишком много, Рики. Иди. - Потому что если ты останешься, ни ты, ни я спать не сможем. Столь откровенное признание Консула заставляет Рики хихикнуть польщено, он краснеет от удовольствия, но все еще пытается уговорить блонди. - Ясон, а я тихонько. Ты и не услышишь. Вот упрямец. Ясон садится, обхватывает любимое лицо ладонями и серьезно смотрит в глаза – темные, томные, горящие восторгом и упоением, и желанные донельзя. - Рики. Мы вместе больше суток, это много даже для тебя, - имеется в виду программа трансформаций и поддержки, и монгрел кривится, как всегда, когда упоминают об... особенностях его организма, - иди. - Но я.... - Я настаиваю, - серьезно и окончательно. Гад. Сказочный и священный, держишь меня в огне, держишь в своем свете, в себе, так близко, так сильно, что теперь не могу без этого света, без пространства, без тебя, а теперь... иди спать, Рики. Но говорит так серьезно, что если он не послушается, то это пленительное, самое прекрасное на свете лицо, перестанет быть таким счастливым, таким удивительно, восхищенно счастливым, а он так не хочет ни за что на свете. У него какие-то не такие глаза... То ли находясь под очарованием ясноликого, то ли и вправду усталость начинает оказывать на него действие, но монгрел, вздохнув, шумно и страдательно, сползает с постели и делает несколько шагов. Потом останавливается и недоуменно оглядывается. И замирает с неоконченным вопросом на устах. Что вот это все: всего лишь проектор с адаптационными программами? А образы кто успел сканировать? Потому что теперь спальня Ясона похожа на сказочную, ночную поляну в каком-нибудь волшебном лесу: темные полы и стены словно растворены в непроглядном мраке, неясные контуры чуть шевелятся и рождают мелодии. Словно эта пышная листва и ветер поет что-то в зарослях, осыпанных медовой росой, а в темноте густой травы светятся колдовские, ночные цветы, и каскады воды с невидимых утесов многократно отражают таинственное ночное мерцание. И царственное ложе посреди травяного узорочья светится изнутри нежным палевым светом, того чудесного оттенка, от которого становится жарко и сладко, словно сказочное озеро, и прекрасный мужчина на нем – точно лесное божество. И его кожа светится сама по себе, таинственным блеском ночной воды, как прозрачный, искрящийся сок под тончайшей кожурой налитого яблока. И его тело излучает силу, и красоту, и человеческий резец не сотворял ничего более совершенного и могущественного. И его лицо вылеплено самим творцом, и наполнено его вдохновением и величием, а глаза полны тьмой предвечной и всезнанием. Они кажутся совершенно черными в этом странном освещении, абсолютно черными и громадными до головокружения, а волосы стали огненно золотыми и сверкают как драгоценная рама. Ясон вопросительно смотрит на застывшего юношу, и от этого слабого движения головы сияющий, жарко-золотой локон скользит с плеча, лаская великолепный контур грудной мышцы, И Рики не в силах отвести взгляда, следует по твердым очертаниям мускулов живота, точеным бедрам и длинным ногам блонди, по роскошному великолепию запылавших чудом волос, изысканным скулам, великолепному члену – глядит, упиваясь красотой сильного, гибкого тела сказочного существа, и потрясенный нежданным обликом любимого. Ясон небрежно-грациозным жестом отводит прядь, удивленный реакцией монгрела – сказочный. Царственная, чарующая сказочная, красота, и Рики неотвратимо тянет, ведет к этому лицу, к этим огромным, нежданно-темным глазам, и только серьезный и ясный, как солнце, взгляд юного короля приводит его в чувство. - Рики? Что не так, Рики? Не так? Что не так? Ты обалдел, да, Блонди? Что может быть не так в том, что ты так непозволительно прекрасен для смертного? В том, что ты – первый и единственный во всей вселенной? В том, что я готов всю свою жизнь, по капелькам и кусочкам, отдать за одни твой ясный взгляд? Ясон, Ясный, светлоликий любимый мой. Что здесь не так, кроме того, что так не бывает? Рики издает неясный возглас, улыбается растерянно и умоляюще, и делает еще шаг: не прогоняй меня, Ясон. Пожалуйста. - Ты. - Я не понимаю. - Ты не так. Не такой, - монгрел проглатывает комок в горле и шепотом говорит, - у тебя глаза черные. Блонди окидывает себя взглядом: эффект наложения освещения, так же и как оттенок кожи и волос. Но Рики так бурно реагирует на самые небольшие изменения, и так приятен его восторг и смятение... - Всего лишь освещение, Рики. Монгрел согласно кивает головой, потом наоборот, бурно и отрицательно, и повторяет, придавая словам, какое-то непонятное для блонди, но важное значение. - У тебя глаза черные, - очень серьезно и настойчиво, а потом выпаливает, - Можно я останусь. Блонди! Вот упрямец. Нежный смуглый упрямец и в полутьме его тело совсем темное, и мерцает изнутри искрами цвета меда. И толком видны лишь отчаянные, сверкающие глаза – сияющие, блистающие всей поверхностью, как черное лесное озеро, отражающее полнозвездную летнюю ночь. Рики ты так прекрасен, так соблазнителен. - Нет, маленький. Иди. Монгрел вздыхает печально, медленно, оглядываясь, двигается к двери. Он идет ровно, но нет его обычной гибкой пластичности, каждое движение выдает изнеможенность тела, и жесты немного неуверенны – надо бы вызвать фурнитура. Но Рики не примет помощи Кяру ни за что на свете. Его одежды здесь нет, конечно, но добираться до своих комнат обнаженным очень не хочется. Вряд ли кто-то шляется по дому глубокой ночью, но даже само предположение такое заставляет монгрела оглядываться. Или в ванной надо взять простыню или... о, это лучше! На почти невидимом сиденье сложено утреннее кимоно блонди, белый нежный шелк с вышитым внизу ярким драконом. Отличный выбор, и Рики стягивает одежду и торжественно закутывается в шелк. Когда оглядывается, в темноте его чудесных глаз уже веселятся бесенята. - Прекрасный выбор, - одобряет шалость блонди, и Рики дерзко вскидывает подбородок: в огромном для него одеянии монгрел выглядит, как любимая кукла, укутанная в одежку малолетней хозяйки. Мальчишка нахально щурится, трется щекой о белый шелк, демонстрируя глубокую степень наслаждения, надувает губы, видимые только по влажному блеску, и от того еще более соблазнительные. И лишь когда Ясон укоризненно качает головой, ангельским голосочком произносит: - Спокойной ночи, Ясон-сама. Хороших вам снов. Наглец. Маленький любимый наглец. Минк не засыпает, пока Рики не добирается до своих комнат, в конце пути, уже откровенно придерживаясь за стеночку – точно рассчитанный препарат перестает действовать, и слабость оказывается почти невероятной. Монгрел только хмыкает и ругается в полголоса, но упрямо не зовет ни фурнитура, ни андроидов: еще чего! Нести под ручки из спальни хозяина? Да я удавлюсь от позора. В мягком, золотистом освещении «Ракушки» темная, стройная фигурка Рики, завернутая в его кимоно – верх нежной, трогательной прелести. Жажда заставляет его проглотить заранее оставленное у порога питье, даже не почувствовав подозрительного вкуса, но на большее сил уже нет: Рики опускается на теплый пол, уже засыпая, сворачивается комочком и замирает. Маленький, устал совсем мой хороший... Еще несколько минут, консул тратит на то, чтобы смотреть на спящего, заласканного до полусмерти любимого, потом вызывает слуг: Стаса, парочку младших, медика, и позволяет себе заснуть только тогда, когда все исполнено с должной тщательностью. Так и не проснувшийся Рики вымыт, покрыт целебными мазями, напичкан нужными препаратами и подключен уже в своей спальне к медицинскому комбайну. Вот теперь можно и спать. Он засыпает почти мгновенно, упоенный и насыщенный прекрасным днем, и только в последний момент, слышит шальное, быстрое прикосновение того, кто как он точно знает, спит в нескольких десятках метров от него. «У тебя черные глаза» «Это что-то значит?». «Сюрприз».

Eliss: Очень красиво

Milky: Eliss пишет: Очень красиво Нет, это ОЧЕНЬ КРАСИВО!!!!!!!!!!!!!!!! винни-пух Прошу прощения, но у меня просто нет слов...Просто...спасибо, что пишите про Рики

винни-пух: Ну хоть еще кому-то нравится Амойская Елена Прекрасная. Хотя, собственно, земную то же склонны были сволочью обзывать.

Liebe: винни-пух пишет: Ну хоть еще кому-то нравится Амойская Елена Прекрасная. Хотя, собственно, земную то же склонны были сволочью обзывать. Эээ, ну у вас-то он и не сволочь совсем. Он сволочь, когда Ясон умер - ну и что? Вперед, к новым высотам...

винни-пух: Где Ясон умер? У меня умер? Типун вам на язык, за что боролись-то!

Liebe: винни-пух, я не про ваш фик, а про другие, там где Рики сволочь. Когда он или особенно сильно "убивается" по Ясону, или от живого Ясона бегает по мужикам.

винни-пух: Иногда мне становится нехорошо от, того, что я живу в Церес. В смысле мне всегда от этого нехорошо, но временами – особенно. Не слишком оригинальные мысли посетили Катце вот по какому поводу: сеть мелких магазинов «На всякий случай» никогда особо не привлекала ничьего внимания. Это действительно были мелкие магазины, размещались в основном на границах Мидаса и Церес, что свидетельствовало о не слишком большой удачливости их хозяина: содержать магазин в таком месте – занятие беспокойное, грозящее бесконечными ограблениями. А на нормальную охрану в таком месте тратиться не получится, поскольку стоит она дорого, а окупаемость у таких лавочек невелика. Так что, либо активно участвовать в оборотах черного рынка и иметь своих покровителей, либо платить налог местным бандам и терять половину прибыли. «На всякий случай» относились к организациям, избравшим путь серединный и поклоняющийся обоим богам. Затиснутые во всякие щели и подъезды, еще довольно больших, оснащенных домов, они помалу проворачивали делишки с полулегальными наркотиками и редкими вещицами, и если уже не получалось избегать чрезмерного внимания – обихаживали местную шпану. Делились, вообщем, с народом, потому до сих пор и не разорились. Так что, когда сеть оказалась объектом внимания и вложения средств внешней компании, Катце испытал нечто вроде выпадения челюстей. Как сие может быть? Конечно, компания была зарегистрирована на Амой и имела все положенные реквизиты, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы проследить источник денежных вложений и убедиться в его инопланетном происхождении. Ну, то есть, не то чтобы совсем не семи пядей, как никак в качестве официального организатора действовала горнодобывающая компания, но деньги-то пребывали с внешних счетов. Это что же такое деется на белом свете? И куда, спрашивается, обратил свои светлые очи Первый Консул? Ну, куда обратил, дилер в принципе, догадывается, но не до такой же степени? Или это какая-то провокация хитроумного блонди? А вложения шли полным ходом: помещения ремонтировались, хотя и не менялись, полулегальный штат заменялся легальным гражданским, от чего у Катце случилось второе выпадение челюстей. Потому как это сколько ж надо платить гражданину, да даже полугражданину, чтобы он сюда добровольно нос сунул? Так лады, в больницу, или еще, какую муниципальную организацию, где охрана серьезная и покушение на сотрудников карается немедленной зачисткой, а здесь? Что, военных андроидов что ли, используют? Бред товарищи. Полная бредятина. И как выяснилось, блистательному Минку неизвестная. - Перешли всю информацию по этому вопросу, - ясноглазая, ненаглядная красота Консула, на данный момент жизни, повергала в трепет и бдительное внимание, хоть по стойке «смирно» вставай, и мерцание голоизображения – явный признак параллельных контактов – отнюдь не способствовали повышению расположения духа. Минк находился в состоянии конференции, ведя переговоры с несколькими лицами и организациями, но посчитал информацию о подозрительной сделке настолько срочной, что не ожидал даже обычного перерыва в утренних совещаниях. Не ладно что-то в Амойском королевстве: то ли гости разрезвились, то ли принц наследный заболел, то ли мать-королеву глюкает. Второе и третье отменяется – Катце был бы в курсе. Значит первое, оно же последнее. К вечеру отчет был явлен пред ясными глазами: сеть выкуплена и преобразуется под эгидой горнодобывающей компании "Арнстронг», в качестве менеджера участвовал комитет Торговой Палаты, в качестве консультанта привлекался торговый институт Гереры. Разрешение было получено под шум разворачивающейся компании за расширение внешних связей Амой, и находилось, как бы, в полном согласии с курсом внешней политики, настойчиво проводимой Минком. Все правильно, все верно, а почему мне есть хочется, как говаривал легендарный хомячок. В голове у рыжего - полный кавардак из цитат и отрывков неведомых авторов и произведений, почерпнутых, случайным образом, из вездесущей паутины. Какой хомяк, что это вообще такое – Юпитер знает. Гораздо любопытнее было бы уточнить, знает ли Юпитер о капиталовложениях анонимных дарителей в развивающуюся сеть, а так же о том, что дарители занятного инопланетного происхождения? Если бы вся эта катавасия организовывалась вокруг приличных маркетов, в районах Мидаса – все было бы вполне прилично и объяснимо, и вряд ли внешнее вливание, даже на фоне такого участника, как горнодобывающая компания, выглядело бы подозрительным. Нормальные способ уменьшить налоги, что здесь особенного? О соблюдении налогового законодательства пусть у соответствующих служб голова болит, у Катце и своих веселых поводов достаточно, но фокус-то как раз в том, что объект для преобразований однозначно выбран странный. Ни в жизнь дилер черного рынка не поверит, что можно реально заработать на этих лавочках, если не участвовать в хорошо налаженной контрабанде. И судя по масштабу реорганизации, прибыль ожидается нешуточная, а значит и контрабанда будет из рода тяжких. Ну, блин, не сеть же обеспечения диверсантов готовят инопланетные вкладчики? Впрочем, на этой дикой планете может произойти буквально все, что угодно, планида у нее такая. Ясон просматривает материалы в рекордно короткие сроки, что опять таки является показателем нешуточной заинтересованности блонди, и Рыжий получает строгий приказ: бдить и глаз не спускать. В ответ на некоторое сомнение, отразившееся на физиономии Катце – оружие провести невозможно, наркотики популярностью на Амой не пользуются аж никак, благодаря системе генного контроля, программное обеспечение, я вообще молчу, так зачем особо кипешевать? – ясноглазый повелитель сухо уточняет: - У этого задания высший приоритет. Вот это да! Конечно, после такого рыжий из шкуры лез, чтобы обнаружить, что же настолько особенного и опасного заподозрил Консул в этом деле. Естественно подозрительном, но на уровне невыплаты... как бы это выразиться, налога на благоприятствование. В смысле, Катце считает подобные явления опасными для себя, поскольку любые попытки завоевать территории черного нала являются вызовом ему, и безобразием, которое следует пресекать в корне, но это целиком и полностью – проблема и заботы ведущего дилера, и Ясона в принципе, не интересуют. Если сеть выкуплена и впрямь для внедрения нового нелегального продукта – это тоже представляет угрозу сложившемуся рынку, и может подтолкнуть его разнообразных хозяев к войне и попыткам перераспределения сфер влияния. Достаточно опасно, и уже не желательно для Минка, и так по горло занятого социальными проектами, но недостаточно для высшего приоритета. Не тот уровень, есть еще что-то, что беспокоит Консула. Беспокоит настолько сильно, что он сам изучает информацию о деле. И требует от Катце! своего важнейшего ставленника, специально наблюдать за развитием событий. Вот черт! Любопытство сгубило кошку: Катце в это не верит, потому что если не считать шрама на лице, а это явная ерунда по сравнению с шрамом пониже, рыжий монгрел убежден, что именно его любопытство и пытливость ума способствовали достижению нынешнего положения. А быть негласным главой Черного Рынка и пользоваться доверием первого лица государства – весьма немало, и не только для монгрела, но и для гражданина и для большинства из Элиты. Мысль, что упомянутое качество позволяет ему привлекать внимание блистательного Минка и не лишаться этого внимания, Катце, обычно, запихивает намного глубже остальных. Ясный, прекрасный, мечта ненаглядная, недостижимая, а этому чертовому темноглазому все же удалось дотянуться до своей звезды...

винни-пух: Катце, наверное, проявил бы еще больше рвения, если бы знал, что блонди не только его материалы изучает, а и все сведения о деятельности «Арнстронг», о сети магазинов, о торговом институте Гереры, и всех до единого, участников и консультантов, как самой возникшей организации, так и посредников на переговорах. Всех до единого, от первой биографии до черного пиара, и аналитики отдела, привыкшие к самым невероятным запросам, требуемым Консулом, так же скрупулезно исследуют детальность института и нюансы договоров, как ранее анализировали статистические данные об уровнях генетических мутаций населения. Последнее, послужило почвой для любопытных выводов и обеспечило безусловную поддержку Института генетики и Рауля Эма в частности, но это уже другая история. Любопытным фактом излагаемой истории, является привлечение к работе не только официальных специалистов, но и неофициальных консультантов: Катце во всей красе, нескольких незарегистрированных умельцев по части инспекции чужого имущества, и еще одного смугленького, хорошенького эксперта, осваивающего навыки работы с софтами. Есть тут одна особенность: поскольку, в отличие от сканированных и размещенных в мозгу потребителя сведений, информация в софте строго ограничивает оператора, то он не может манипулировать ею, или преобразовывать, согласно собственному восприятию. Рамки ее существования строго заданы, и приходится проявлять немало способностей к своеобразному маневрированию, чтобы не свести качественное исследование к примитивному перебору фактов. Не смотря на трудности, работа в замкнутом объеме имеет свои преимущества: сведения не трансформируются под действием личностного восприятия оператора, и, в результате, выводы отличаются большей объективностью. На сей раз, результат оказался неудовлетворительным: заподозрив диверсию, но, не уяснив ее суть, Минк, естественно, не смог ни предотвратить ее полностью, ни ликвидировать все последствия. Как никак, операцию разрабатывали высококлассные специалисты, и, хотя Консулу удалось представить произошедшие события именно в виде масштабной диверсии, снизив тем самым резонанс произошедшей трагедии, полностью нивелировать тот факт, что к событию оказались причастны внешники, полностью не удалось. В актив можно было причислить: во-первых, быстрое свержение некоторых политических противников, кто оказался слишком замешан в деятельности «Арнстронг» и чье влияние, в иных обстоятельствах, пришлось бы преодолевать с большим количеством усилий; во- вторых, удалось несколько конкретизировать силы, активно противостоящие Минку, последние несколько месяцев, и нащупать весьма оригинальную методику, которую использовал сей противник в игре. Весьма любопытную методику. Откуда ж знать противникам Консула, что у него есть личный, человеческий эксперт? Хотя Рики, отработав с софтом, так и не понял его значения, пока не просмотрел новости того неприятного дня. В качестве рекламной акции, сеть обновленных магазинов предлагала бесплатно, в течение часа, использовать нанокопирайторы, позволяющие получить, до десятка полноценных копий в любом из указанных магазинов. Естественно, оборудование было снабжено стандартными ограничителями, и не о каких наркотиках или оружии не могло быть и речи, да и интересы большинства монгрелов и граждан, обитающих в непосредственной близости к Церес, сводились к вещам примитивным. Вроде стаута или одежды, только качеством повыше, чем на распродажах и благотворительных базарах. Так что акция, сама по себе, была вполне в рамках закона и не вызывала подозрений. Но ведь у нее были сопутствующие обстоятельства, благодаря которым, агенты Консула сорвали, как минимум половину, таких акций, нарушив работу энерговодов, или используя различные бюрократические проволочки. Состоявшейся половины было, впрочем, тоже достаточно, чтобы объяснить беспокойство блонди: некий монгрел пожелал получить десяток копий новейшего аккумулятора для байков. Второй, по тем же адресам, отправил активаторы плазменных установок, которые по «нелепой» случайности, чисто нечаянно, оказались способными взаимодействовать с заводскими контактами. Ну и еще с десяток добровольных камикадзе согласились, за умеренную плату или без оной, соединить два жаждущих взаимности устройства: в назначенный час десяток магазинов вспыхнули красивым, синим пламенем. Жертв, как и ожидающихся пожаров, оказалось на удивление мало, благодаря тому, что «чисто нечаянно» медицинские и пожарные службы оказались на данный момент в состоянии повышенной готовности, проходя внеочередное тестирование. Некоторые, между прочим, так и считали, пока не прибывали не место вызова. Новость о том, что вмешательства и всех остальных спасательно-правоохранительных служб, включая всемогущую эпидемиологическую, не потребовалось, вызвала у блонди огромное облегчение. Условно огромное, но все же. Рики, больше всего, поразило понимание того простого факта, что вся эта кровавая акция, задумывалась исключительно для того, чтобы поколебать положение Первого Консула, косвенно указать на недопустимость проводимой им политики легализации внешних капиталов. Для затравки, так сказать, намек, с очень дальним прицелом... из чего следовало, что главные проблемы еще впереди. И что тот, кто затеял противоправную деятельность, явно владеет, и огромными активными капиталами, и возможностями, и собственной организацией, как минимум. Так что на самом деле, преступление – лишь крошечная часть айсберга, и операция затеяна многоплановая, на многих уровнях и разработана тщательно. И сколько при этом погибнет монгрелов, вообще, не считается. Это ведь и, правда, так, для разгона, там же только один полугражданин погиб, остальные... за людей не считаются. Последующая акция, чтобы привлечь больше внимания, действительно обеспечить общественный резонанс, должна проводиться на территории Мидаса, включать в качестве жертв гражданские лица, и чем выше их статус будет – тем лучше. Блядь! Катце, например, сей факт, не удивил, хотя он сразу решил, что, на сей раз, Блонди столкнулся с противником серьезным, явно из Элиты, и готовым на действия, любой степени тяжести. И морального отторжения события он тоже не почувствовал, потому что за время близкого общения с разнообразными представителями Элиты и граждан, давно свыкся с презрением и полным пренебрежением, которые оные испытывают по отношению к полукровкам. Свыкся, приноровился и научился с пользой использовать. Потому что презрение и высокомерие, а уж тем более, свойственный низшей элите снобизм, и убежденность в умственной неполноценности представителей маргинальной среды, является такой же слабостью, зависимостью от внутренней установки, как и зависть, как восхищение, как страх. Это – связь, а связь всегда можно использовать. Вне зависимости от ее природы, а просто по факту ее существования. Неприязнь, гнев и боль, это самое моральное отторжение, вызывает в нем, как раз те случаи, когда его соотечественник полностью подтверждают нелицеприятную оценку: в смысле, умственную неполноценность, подлость и тупую агрессию во всей красе. Иначе не объяснить, мародерство, попытки изнасилования пострадавших и ограбления медицинского экипажа, который в запале чувств, медики оставили без блока. В одном из магазинчиков от взрыва рухнула стена, и там жертв было много, не было времени все время активировать и дезактивировать замки. Минк, между прочим, считал, что это тоже – часть диверсии, чтобы закрепить отрицательное мнение общественности. Он ведь и проект социальной перестройки Цереса пытался провести. Катце же просто тошнило: от придурков этих обкуренных тошнило, от гадов этих, в прямом смысле слова, тошнило. Черт побери, почему такие подонки всегда оказываются на виду, а, например, о пацане, что вытащил на своем горбу покалеченного продавца, почему-то ни слова, ни полслова в новости не просочилось. И от этого мелкого идиота, что сейчас сплевывал через губу леденцовые слюни - тоже тошнило. Сильно. - Ну и че? Я ж не запросто так, там дядьки сами говорил, что можно это делать бесплатно. - Какие дядьки? - Ну, те... что говорили взять те штуки... ну что одна от байка, а другая не знаю что. Сказали... можно бесплатно. - А ты хоть знал, что это? - А на фига мне? Мне только сказали взять и засунуть их друг в друга, гы-гы, да сказали, что после этого модно конфет натырить, сколько з-ахочу. Дак я же не дурак, какой, понимаю: сначала надо оплату взять. А потом это дерьмо брать... я не дурак, какой, я умный. Интересно, если измерить IQ данного представителя человеческой цивилизации, сколько покажет? 36 и 6 градусов по термометру, мрачно шутит про себя Катце. Что у него узнать можно? Да его если просканировать – аппарат не выдержит, издохнет от тоски и печали. Какие-то дядьки, сказали, но конфеты оказались первым приоритетом, благодаря чему предупрежденный агентами менеджер магазина, в чьи планы не входило незапланированное посещение того света, быстренько сориентировался. Узкие, цепкие глаза малолетки безмятежны и пусты, как в первый день творения: а на фига мне? Действительно, на фига. Господи, как же тошно, а? Что ж так не по-человечески иногда на белом свете? - А то, что ты мог... сгореть, например, тебя не волновало? - Да че? – подозрительно морщит несуществующий лобик пацан, - Там ниче такого не было... там пожара не было... Точно, не было, потому, как ты сначала конфетами занялся, и жрал бы, даже если бы рядом все горело и все горели. Был такой случай в соседнем магазине: обломки летают, люди орут, медики бегают, а одни трудолюбивый покупатель до последнего момента стаут выгребал. Кретиноид!

винни-пух: Дерьмо. Мусорка. Чудовищная, энтропийная дыра, как называет это Блонди. И вправду ад на земле, и вправду яма с дерьмом, и кто-то отменил утилизаторы. Знаешь, Ясон, я не представляю, что можно сделать из этой клоаки, я, правда, не представляю. - .Мне иногда кажется, что мы и вправду годимся только в утилизатор, - мрачно констатирует Катце, с отвращением глядя на чей-то отчет в голокубе, - собственно, для этого вся история и затеяна. Последнее он бормочет несколько невнятно, скорее, по привычке, а не, потому что не доверяет Рики. Проще говоря, он не в курсе, до какой степени доходит осведомленность королевского фаворита. Не секрет, что в результате той полноты изолированности, в которой существует Церес, население подвергается вырождению, как ни физическом, так и на информационном уровнях. Что знает молодой монгрел о некоторых экспериментах, которые здесь проводятся? И о каких? И о тестах в «Гардиан». А то, что господин Первый Консул очень ценит хорошее расположение духа своего любовника, Катце твердо уяснил. Рики задумчиво наблюдает за перемещениями таблиц в очень резких цветовых решениях, автоматически рассчитывая плотность информации и способы ее преобразования: о тестах в «Гардиан» он, конечно, знает, о некоторых экспериментах – тоже в курсе. И даже больше, чем Катце, в силу своих способностей, позволяющих фиксировать информационные колебания в ментальных полях эгрегоров и искать «точки критических напряжений». Собственно, в этом суть его дара – дара искателя, так что результаты экспериментов на почве интрасенсорики он ощущает буквально на своей шкуре. А в силу тесного общения с первым лицом государства, лучше понимает и состояние района, и необходимость преобразований. Сюрприз, Рики. Эх, Ясенька. Тут до твоего сюрприза... как монгрелу до Юпитер. - .Нет, не для этого. - Что? - Изоляция Церес – попытка избежать утилизации, избежать необратимых решений. - Да? – сказать что Катце удивлен, значит – ничего не сказать. Дилер не отрывает хмурого взгляда от изображения, но на какое-то время утрачивает способность понимать, что, собственно, видит. Рики в качестве эксперта по социальным вопросам – это нечто. - Толку что-то от этого немного. - С точки зрения людей, - задумчиво уточняет Рики, явно не обращая внимания на реакцию рыжего. ИскИн – личность самостоятельная и независимая, никто не знает ее истинных целей. Считате ли она своих сыновей самостоятельными? Принимает ли их право на самоопределение? Или требует преодоления установленных границ и ограничений, в качестве доказательства права на независимость? Я боюсь за Ясона. Я очень боюсь за своего чокнутого Блонди. Дилер неопределенно хмыкает – нахватался от Ясона умных словечек. Хотя, справедливости ради, полукровка понимает смысл «умных словечек», а насчет ментальных структур – так тут эти двое, впереди планеты всей. Использовать прикрытие в виде слуха об их связи, оказалось крайне выгодным обоим монгрелам: Катце, потому что опровергали разные нелицеприятные слухи о его сексуальных предпочтениях; Рики, потому что защищали его от возможных попыток установления более тесного контакта, и позволяли... проявлять некоторую заботу. Например: забирать монгрела прямо из космопорта, что весьма устраивало Ясона. Особенно, в связи затеянной против него компании. В какой мере противник был осведомлен о качестве его связи с собственным петом, установить затруднительно, но о наличие этой связи знал весь Эос. А то, что противник принадлежит к высшему эшелону, перестало вызывать у блонди сомнение. Сам, не раз использовавший шантаж, в качестве рычага воздействия, Минк обоснованно опасался стать жертвой аналогичных действий. - Да кто поверит, что пет может представлять такую. Ценность для хозяина. - Тот, кто знает, что твой контракт бессрочный, а такие договоры заключаются достаточно редко и основаны на ценности данной особи, безразлично по какому поводу. - Ага. Значит, если украдут твою Милену, тебя смогут ею шантажировать? - В какой-то мере – да. Эта девушка – весьма талантливая особь, мне было бы неприятно потерять ее. Если не представиться возможность обнаружить похитителей, я соглашусь заплатить выкуп. - Заплатить... – Рики раскачивается на каблуках, неопределенно хмурясь. Предмет разговора ему не нравится, рассматривать вопрос своих отношений с блонди, в таком аспекте, ему тоже очень не нравится, - Короче говоря, ты предпринял бы определенные шаги по возвращению своей собственности. - Да, - спокойно подтверждает Минк, ожидая неминуемого взрыва. Монгрел болезненно относится к вопросу своей принадлежности, но, во-первых, вопрос требует обсуждения; во-вторых, он вынужден сам, сознательно, афишировать свою привязанность к любимцу, в свете задуманного преобразования; в-третьих, провокация гнева и ярости Рики – самый действенный способ снять агрессию и напряжение монгрела. Рики не буйствует: раскачивается, удерживая руки в карманах, хмурится и кусает губы. Что не так? - Но если Первый Консул согласен заплатить выкуп за... ценную собственность, то предположить, что он изменит политические взгляды за жизнь пета – верх идиотизма. Ясон удивлен. Действительно удивлен, как сдержанностью гордого мальчишки, так и продемонстрированной способностью к логическому мышлению. Рики ловит его взгляд, слабо улыбается в ответ. Мне тошнит от моего статуса, ты прекрасно знаешь об этом, блонди, но я... я больше не считаю, что ты подчеркиваешь его, чтобы позлить меня или причинить боль. Я... согласился, что я - твой пет, и согласился терпеть все остальное по этому поводу. По-моему, ты рад, по-моему, тебе нравится, что я способен соображать. Правда, твое удовлетворение мне сейчас особо радости не приносит. Мне все равно тошно, Блонди. Минк, не собирающийся использовать силу влияния телесных контактов в беседе с монгрелом, изменяет решение: неординарное поведение мальчика вводит новый параметр и ситуация подлежит пересмотру. Консул мягко сжимает Рикин локоть и подтягивает к себе мальчишку, заставляя его сделать шаг и оказаться с ним рядом. - Во-первых, Рики, я не хочу рисковать твоей жизнью. Твоя безопасность – задача высшего приоритета, не спорь, - предостерегает он, останавливая возражение, - Я говорил тебе не раз, и судя по твоему легкомыслию и сохраняющемуся недоверию, скажу еще не один раз: условием моего нормального функционирования является твоя жизнь, твоя функциональность, твое пребывание рядом со мной. Я считаю, что предоставил тебе достаточно доказательств, и могу рассчитывать на доверие в данном вопросе. Рики кивает головой, не поднимая глаз: да, достаточно доказательств. До черта доказательств, и я тебе верю, Ясон, только во, вышеупомянутые условия, они... без меня определились. В смысле, без моего согласия. И то, что я хочу быть рядом с тобой, не исключает того печального факта, что если бы не хотел – ничего не изменилось бы. Так что... хорошо, что я хочу быть с тобой; хорошо, что ты сумел заставить меня этого захотеть. - Во-вторых, твой вывод является обоснованным и верным в том случае, если мой враг не обладает всей полнотой информации, и придерживается высказанного тобой соображеня. В противном случае, противник знает что, манипулируя твоей жизнью, можно добиться от меня весьма существенных действий. Вплоть до прямого предательства Юпитер, монгрел. Рики, я не знаю, на что я способен, в случае угрозы твоей жизни, твоему здоровь, твоей привязанности ко мне. Я – не знаю, понимаешь? Не знаю, но уверен, что буду сражаться за тебя до своего последнего вздоха, до последней искры сознания, до последней возможности удержать тебя и сохранить твою бесценную жизнь. Рики вздрагивает невольно, ежится от настойчивого, пронзительного взгляда Консула, который он чувствует всей кожей, от его слов и от его мыслей, твердых как алмаз и могучих, как океанские течения: « До последней искры сознания, Рики, до последней капли жизни в моем искусственном теле». За твою жизнь. За твою сущность. За твою привязанность. Да, блин, я определенно не пет, за пета так держаться не будут. Я – твоя собственность рангом повыше, если кто-то об этом знает... но блин, кто может это знать? - Но кто может об этом знать? Кроме твоей Юпитер... – и кроме Рауля, например? И Энрике, и Стели, и Дикрана, и всех остальных сотрудников спец проекта, и Кяру, который вообще на фиг не элита и терпеть его не может? В смысле, он вряд ли способен на предательство Ясона, но... способов то масса, не так ли? Рагон меня раздери, да в курсе куча народу! Ясон кивает, когда Рики в удивлении и испуге подымает, наконец, глаза: да, о качестве связи знает большое количество особей, и далеко не все способны на полное сохранение тайны. - Воспользовавшись случаем, раз уж разговор касается этого вопроса, Рики, - Консул сжимает уже двумя руками локти юноши, настойчиво и серьезно глядя в обожаемые глаза, - Я предприму все возможное для твоей безопасности и все возможное для сохранения твоей жизни, в случае, если кому-то все же удастся тебя похитить. Все, Рики, хорошенько запомни мои слова и не поддавайся на провокации. Блин, блонди»! Да что ты так говоришь, как будто на меня уже идет охота! Монгрел кривится с тем специальным чувством, которое возникает у человека, когда он не хочет думать и помнить о вещах, о которых ни думать, ни помнить совсем не хочется. - Ясон, у тебя паранойя. Никто за мной не охотится, и даже не думай, что сможешь запереть меня в своем доме. - Положим, смогу, если посчитаю нужным, - спокойно, твердо, и с такой степенью силы и уверенности, что опять возникает ощущение, что тебя охватил могучий поток, и ты можешь только плыть вслед за ним, если утонуть не хочешь, конечно, - на данный момент, я не наблюдаю признаков опасности для тебя, но это не означает, что такая опасность не может возникнуть, не так ли? Рики кивает, с досадой закусывая губу: прав как всегда, звездноволосый, но и превращать себя снова в пленника этого дома я не позволю... В смысл, мне очень не хочется. Но еще меньше, мне хочется подставить тебя, Ясь. - Ну и, в-третьих, Рики, даже не зная о степени моей привязанности к тебе, мой противник может удовлетвориться простым уничтожением объекта моей привязанности, исключительно для того, чтобы привести меня в нестабильное состояние и добиться у Юпитер каких либо санкций по отношению ко мне. А изменение мнения Юпитер, чревато ликвидацией или приостановлением проводимых мной преобразований. Рики, мне очень неприятно говорить тебе об этом, потому что для меня, ты – самое ценное существо на белом свете, самое важное, самое нужное существо, и твои псионические способности, твоя необходимость для моих манипуляций с эгрегором, не имеет к этому никакого отношения, ты... Блонди почему-то замолкает, испытывая неудовлетворенность от подобранных слов. Их несовершенство, конструкционную нелепость и не способность передать интенсивность и яркость его эмоций, просто поразительны. Твои способности не имеют для меня значения, Рики, но хорошо, что они у тебя есть, потому что, право слово, я не знаю, как передать с помощью слов то, что я чувствую по отношению к тебе. - Ты – мой любимый, Рики. Все равно кто ты и откуда. Ты – мой любимый, и какими бы пустыми не были эти слова для других, для меня - они наполнены истинным смыслом. Но, к сожалению, это не меняет того факта, что для моих противников степень моей привязанности, твоей важности для меня и твоей ценности как личности, как разумного существа, не имеет никакого значения. Поэтому, вероятнее всего третий вариант развития событий, потому что мои оппоненты заинтересованы именно в политических изменениях, вернее, в отсутствии таковых. В моей прямой ликвидации мало кто заинтересован, а лишь в уменьшении моего политического влияния. И поэтому, Рики, маленький, я настаиваю на соблюдении максимальных мер безопасности. Пальцы Минка оставляют жуткие гематомы на руках монгрела, словно пытал кто, ей-Богу, слова прекрасного возлюбленного больно царапают сердце, вызывая по очереди и гнев, и возмущение, и отвращение, и страх. О да, он просто монгрел. Не представляет никакой ценности, кроме как в глазах Ясона и для абсолютного большинства тех, с кем имеет дело Ясон, и кто составляет среду его обитания, он - всего лишь вещь Ясона Минка. Какая бы ни была эта вещь, и какая бы скандальная связь их не соединила, он - все равно вещь. Ты можешь считать себя каким угодно крутым, монгрел, но факт остается фактом: для всех остальных, ты, прежде всего – пет Ясона Минка, и действия по отношению к тебе определяются именно этим твоим статусом. Надо же, оказывается, сей нелицеприятный факт может оказаться причиной смертельной угрозы. - Хм, надо же... оказывается, быть твоим петом опасно для здоровья, - старательно пытается пошутить Рики, - Знаешь, не знаю, как для выпускников Академии, а для монгрелов из Церес это фактор привлекательный.

ника: После такой красиовй сцены - такое безобразие. А дальше?

винни-пух: Затрудняюсь ответить: мое вдохновение ушло налево и я была вынуждена заняться первой частью истории. Если же все пункты, предложенные к голосованию будут приняты... то вряд ли вообще когда-нибудь.

винни-пух: Затрудняюсь ответить: мое вдохновение ушло налево и я была вынуждена заняться первой частью истории. Если же все пункты, предложенные к голосованию будут приняты... то вряд ли вообще когда-нибудь.

Milky: винни-пух Неееееет!!!!! Пожалуйста, не надо так!!!

винни-пух: Господа читатели и модераторы. Обращаю Ваше внимание, что с данного момента Вашему вниманию предлагается бетированная версия. Бета – Liebe, прошу любить и жаловать.

винни-пух: Мальчишка. Глупый, своенравный мальчишка, но то, что Рики стал проявлять недюжинное благоразумие, поддерживая слухи о своей связи с главой черного рынка, и перестал шляться в одиночку по улицам, позволяет Ясону надеяться на осторожность и ответственность своего избранника. Так что к Катце, в его полуофициальное логово, темноглазый ездит едва ли не в открытую. Мерзко, конечно: в бар не сходить, о байках можно и не мечтать, даже если Ясон, наконец, соизволит открыть ему доступ к своим машинам. Да даже по улицам лишний раз не пройдешься, в клуб не зайдешь. Хотя с его загруженной учебной программой, на которую сам же сдуру и согласился, особо не напьешься и не попляшешь особо, после постельных-то подвигов, но поболтать-то хочется с кем-нибудь. А не с кем. Кажется, впервые в жизни Рики столкнулся с отсутствием общения. В смысле, когда Ясон занимался его дрессировкой – было не до общения, одного блонди и Дерила ему хватало по самые уши. И долго хватало. Потом появился специализированный персонал, тот же Энрике, да и более чем интенсивные методы Ясона по... развитию его способностей и их обоюдной связи не способствовали тоске по собеседникам. Хотя первые признаки нужды в общении с посторонними, не заподозренными в связях с Минком лицами стали наблюдаться. Потом был Церес, и Рики было вовсе не до общения с кем-либо вообще. А теперь вот есть. Конечно, есть Ясон, конечно, теперь блонди можно говорить о чем угодно. И о диво - он слушает и проявляет заинтересованность. Но, во-первых, Ясон - это такой собеседник, который знает намного больше тебя, во-вторых, эти разговоры, они... они слишком особенные. Они обязательно касаются твоего сердца, они всегда захватывают тебя, и даже если состоят из малозначащих вещей для рассудка, для сердца - это всегда сокровище, это всегда очень близко к внутренней поверхности тебя, всегда глубоко личное. Не болтовня, не обмен равноценным опытом, не рассуждения и не споры с равным противником. Нечто большее. А меньшего - у Рики нет, не с петами же ему беседовать, обсуждая последние методы построения информационных диаграмм или зубодробительные трудности этой чертовой математики. У монгрела нет равного собеседника, собеседника заинтересованного именно в том ряде вопросов, которые его волнуют, и те немногие его контакты на соответствующих форумах не очень его удовлетворяют, потому что Рики вынужден соблюдать высокий уровень секретности. Пет блонди, который изучает информационную математику, – андроидам на смех! Не с кем обсудить новые модели байков, некому похвастаться нагло свистнутой с официального сайта записью выступления Сарка, напрочь запрещенного на официальной Амой, некому пожаловаться на боль в пояснице или заднице после особо пылкой ночи. Похвастаться некому неутомимостью и красотой своего любовника, сходить, блин, в гости не к кому. Порассуждать о возможности совместной жизни монгрела и блонди не с кем: никого нет рядом. Только Катце, молчаливый исповедник блонди. Тайна. Необходимый уровень секретности. Требования безопасности, и Ясон не зря беспокоится: нрав Рики слишком горяч и неукротим, чтобы долго мириться с информационным вакуумом. Рики способен на все что угодно под действием своих чувств. Ясон любит его за это, без сомнений, но это же свойство составляет и львиную долю его беспокойства за маленького. Вообще-то Катце совершенно уверен в безопасности своих каналов связи, но... береженого и Юпитер бережет, Рики выполняет свою роль поставщика и задерживается для выполнения своей роли эксперта. Катце непрерывно дымит, анализируя неприятную информацию, пока Рики развлекается тонкой настройкой своего андроида. Этакий вариант боевых действий в случае покушения на свою ценную особь – чем не игра? Настроение у полукровки плохое; то ослепительное, огромное чувство, что живет в его сердце, что кажется ему всемогущим и единственно верным, заставляет его быть счастливым, заставляет хотеть быть счастливым и разделить свое счастье со всем светом. И нежелание каких-то людей быть такими же счастливыми как он, быть злыми, недобрыми, угрожать его прекрасному любимому, вызывает даже не гнев сначала – боль, мучительную и беспомощную, такую беспомощную после волны ярости. Почему? Ну почему, а? Почему не могу взять за руку и отвести за собой в счастье? Это так несправедливо. Его Ясон, его любимый, его прекрасный – свободен. Он счастлив и хочет свободы и счастья всем остальным. Так почему вы не хотите взять? Что, прав блонди, говоря, что отдавать можно лишь тому, кто хочет взять, кто может удержать, и бесполезно предлагать и дарить невероятное тому, кто никогда не поднимал головы от земли? Да, прав. Черт возьми, всегда так было, везде так было, но как же это неправильно. И чтоб он сдох – тот гад, что желает помешать Минку! Что смеет угрожать обожаемому Консулу! Андроид в уголке тихо дергается, и Рики, сморщившись, опять преобразует условия. Настроение у полукровки плохое, так что особь, нуждающуюся в защите – его то бишь, – в совместном игровом поле уже четыре раза укокошили. – Значит, это не первая акция. – Нет, но это первая публичная акция. Предыдущие не давали возможности привлечь общественное внимание. Только внимание специализированных служб и, посредством их отчетов, внимание Юпитер. А сие значит, что мы имеем дело с хорошо запланированной, долгосрочной компанией, направленной на уничтожение Первого Консула. Не физическое, конечно, а уничтожение первого блонди как политической фигуры, но это соображение как-то не приносит облегчения. Зная крайне настойчивый, целеустремленный характер Минка, нельзя положиться на подобные утешительные соображения. Консул способен на самые неординарные решения. Влюбиться, например... стать пси-лидером, например, – вообще ж, блин, в голове не укладывается – использовать своего пета, в качестве эксперта-аналитика эмоциональных данных. Кто же этот умник, который додумался таким способом обманывать аналитические службы Эос? Неужели блонди? Быть не может! А неблонди точно не может обеспечить информационный доступ такого уровня и организационные решения в таких масштабах. Юпитер, что происходит? – Значит, дело затеяно довольно давно. И масштабы впечатляют. – Достойны Юпитер, – комментирует Рики с той же странной задумчивостью. Юпитер, блин, вот именно, Юпитер. Для Катце его слова звучат лишь подчеркиванием масштабов организации, а вот для любовника Ясона – имеют смысл вполне конкретный и угрожающий. Считает ли она своих сыновей самостоятельными? Принимает ли их право на самоопределение? Чем является требование независимости – признаком готовности к самостоятельности или поводом для уничтожения? Чем? Ясон уверен, что это действуют его противники – Элита, люди, – но не Юпитер. Следует помнить, что разум блонди намного превосходит интеллектуальные ресурсы монгрела, но беспокойство от этого не утихает. Ясон утверждает, что пока нет признаков прямой угрозы, считает, что компания направлена на уменьшение его влияния, на сохранение нынешнего политического положения Амой. Безусловно уверен, что его противник, кто бы это ни был, учитывает именно тот немаловажный фактор, благодаря которому во всей этой истории замешан темноглазый отважный мальчишка – эмоциональный фактор, принципиальную возможность управления и организации общего ментального эгрегора Амой, включающего как человеческие, так и искусственные создания. Такая вот золотая мечта ИскИн. Предположительно. Подтверждением ее особой заинтересованности служат немалые материальные ресурсы, которые Юпитер вкладывает в развитие соответствующих проектов. – Ладно. Что Ясон считает необходимым делать на данном этапе? – собственно, и так понятно: во-первых, бдить, во-вторых, искать исполнителей и вытряхивать из них информацию. В-третьих, активизировать собственную деятельность, потому что любые последующие действия потребуют дополнительных капиталовложений. Но для всего этого не требуется ни та информация, которую привез Рики, ни сам визит «подчиненного». – Предотвратить следующую акцию, – Рики отключает коммуникатор, откровенное недоумение в глаза дилера не вызывает ни малейшего желания подразнить босса. Дурное настроение у полукровки, хмурое. – Такая... необычная информация – вернее, необычный способ предоставления информации – встречалась уже несколько раз. Аналитики Ясона выловили уже пять аналогичных случаев. Я проанализировал только два, когда отработаю остальные – привезу. Одна попытка была связана со скандалом на Юте, вторая... Вот она, связана с торговым проектом. Третья уже не считается. Это был какой-то геологический проект, и он развалился. А вот оставшиеся два случая еще никак себя не проявили. Ясон хочет, чтобы ты посмотрел, какое отношение они могут иметь к Черному Рынку. – Понятно, – вполне разумное желание, и привлечение к этому делу Катце - тоже разумное и рациональное решение. Правда, потребует от него дополнительных усилий, потребует отказаться от парочки дел, на которые не хватит времени. – Если имеют отношение – приложить максимум усилий для нейтрализации. Если возможны террористические акты – противодействовать по возможности, – цитирует монгрел и добавляет: – Ясон обещает тебе поддержку Гарда. Хм. Гард – глава внутренней безопасности Мидаса – крупная фигура, более чем, и к гражданам, занимающимся противоправной деятельностью, относится более чем неприязненно. Интересно, на чем Минк его подловил? Не верю в его добровольное сотрудничество... В данном случае Катце ошибается: Гард – истинный блонди, искренне убежденный в необходимости социальных изменений, и ради полноценного развития вверенного ему гражданского общества способен как смириться с нелегальной деятельностью Первого Консула, так и сотрудничать с представителями Черного Рынка. Делает он это с чрезвычайной осторожностью и тщательно ликвидируя следы деятельности. По отношению к Ясону у него позиция двойственная, но политическим противником он не является. – Катце... этого мало, – неожиданно твердый, требовательный взгляд полукровки удивляет дилера. Отвык он, что ли. Или наоборот, привык к мысли о Рики как о своем подчиненном, но темноглазка ведь и впрямь все это время особой инициативы не проявлял. Скорее... настойчиво рекомендовал. По чести говоря, Катце был бы рад использовать монгрела в качестве своего полномочного представителя. Сообразительность и отвагу Дарка он всегда ценил и убедился, что они ничуть не уменьшились от близости к блонди. Но, здраво решив, что Ясона такое положение вещей не устроит, дилер не использовал подчиненного в операциях действительно опасных. А для того, чтобы быть его заместителем, участвовать в таких действиях было необходимо. Так что да, наверное, отвык, что имеет дело пусть с юным, но мужчиной, пусть с нереализуемым, но лидером – человеком, обладающим твердой волей и неукротимой страстью. Рыжий вопросительно смотрит на «коллегу», и Рики пояснят: – Понимаешь... Если вся эта грязь затеяна, чтобы провалить проект Ясона, то просто предупреждать действия врага – недостаточно. Нужно организовать нечто подобное, но с противоположным результатом. С противоположным результатом? Хм, нехилые у вас, сударь, запросы. – Как ты это представляешь силами черного рынка, Дарк? – Катце иронично хмыкает, но ответ полукровки заставляет его едва ли не подавиться сигаретным дымом. – То есть как? Воспользоваться открывшимися возможностями и легализовать какое-нибудь предприятие. Ты же сотрудничаешь с гражданами, наверняка можешь воздействовать на них. – Вообще-то деятельность на черном рынке не облагается налогами... Экономичнее, знаешь ли. – Конечно, – соглашается юноша и повторяет: – но ты наверняка можешь воздействовать на них. Не-е, блонди – это заразно. Жил-был обычный монгрел, карточки воровал, шаттлы водил, а вот пообщался с блонди – и немедленно заразился масштабностью мышления и умением не признавать никаких условий. Конкретный блонди – это заразно, остальные свято блюдут ограничения. – Это тебе Ясон сказал? – уточняет рыжий и почему-то не удивляется, когда Рики отрицательно качает головой. – Нет, но, по-моему, это и так понятно. – Знаешь, я бы на твоем месте предложение с Ясоном согласовал. – Конечно. Компания против Минка – это не тот случай, где инициатива может быть безнаказанной, действия в любом случае надо оговаривать с главным заинтересованным лицом. Но подобное благоразумие Рики действительно достойно удивления. – Но я хотел бы выяснить твои возможности, чтобы мое предложение не было пустым сотрясением воздуха. Благоразумие, здравый смысл и понимание неустойчивости ситуации – идеальное сочетание. Особенно невероятное в необузданном и горячем монгреле. Черт возьми, что такое с тобой мог сделать Ясон, чтобы добиться такого результата? Благоразумие, здравый смысл и вся неистовая страсть бешеного полукровки, направленная на обеспечение помощи своему блонди – любой и всякой помощи и любой ценой. – Рики, ты боишься? Боишься за Ясона Минка? Звучит нелепо: бояться за блонди, за Первого Консула, за любимого сына Юпитер. Боюсь, потому что блонди можно стереть, Первого Консула – низложить, любимого сына – лишить этого статуса. Можно! – Боюсь. Вернее... сильно беспокоюсь и хочу сделать хотя бы часть работы. – Рики вскидывает голову и серьезно, пытливо смотрит в глаза дилера. Проникновенно и яростно, так что смотреть скоро становится невозможно: словно горячее пламя проникает внутрь, словно алый свет заливает тебя. – А ты разве не испытываешь такого желания? Не хочешь ему помочь? Даже ценой своей жизни, даже ценой своей сути? Катце отворачивается, не желая подчиниться настойчивому требованию взгляда, но Рики ответ словами, в общем-то, не нужен. Катце его любит, это и так понятно. И он давно это понял, в общем. И вопрос о ревности тут не стоит, поверьте, Рики даже... склонен доверять рыжему больше, чем всем остальным, именно потому, что Катце любит его синеглазого повелителя. – Я подумаю... В смысле, обдумаю варианты. Рики кивает, давая понять, что и без объяснений понимает бывшего фурнитура. Странно вообще все это звучит и выглядит для глаз стороннего наблюдателя: пет и неофициальный слуга самого высокопоставленного блонди Танагуры дружно беспокоятся за здоровье своего хозяина и предпринимают меры по усмирению его не менее высокопоставленных, политических противников. Андроидам на смех, но... В Най ты - только участник, и твой всемогущий владетельный возлюбленный, при всей разнице в рангах и статусе, так же является участником, а не тем, кто передвигает фигурки по своей воле. И чтобы дать ему новые возможности и ограничить его врагов, требуются участие и усилия малых сил. Малые силы, большие силы. Все они - фигуры на одном поле, но возможности их определяются властью и способностями, и отображаются достоинством символа. А ведь этого недостаточно. Потому что, помимо статуса, принадлежности к касте и интеллектуального ранга, существует еще и такой уникальный параметр, как свобода выбора, собственная воля, и этот фактор не связан со статусом или материальным обеспечением. Этот фактор является характеристикой личности и определяет присущие ей степени свободы – права выбора; возможность выбора, которая зависит от внутренней свободы, от независимости элемента и не зависит от достоинства. Я вообще неправильно играю, я никак не учитываю, не отражаю степень свободы. А она... что она такое? Как определяется? Бывший фурнитур, застуканный на вскрытии засекреченных файлов, работает на своего покровителя – это простая линейная связь, логичная и прогнозируемая. Но когда этот бывший фурнитур согласен пожертвовать не деньгами и не положением – самой жизнью и собственной душой ради блага и дела своего... кто он ему теперь? Это зависимость? Не-а, это связь, без сомнений. Она есть, и ее можно зафиксировать, но вот прогнозировать затруднительно, потому что, как ни странно, будучи нелинейной, вместо ограничения в операционном поле она предоставляет дополнительные возможности. Увеличивает число степеней свободы. Связь, привязанность, любовь – это все события одной категории, но разного уровня. Разного информационного уровня, и чем выше уровень, тем большей информационной плотностью характеризуется, тем больше степеней свободы, больше возможностей предоставляют участникам! Чем выше информационная плотность объекта, тем большими возможностями он обладает; чем выше информационная плотность события, тем больше колебание вероятности в сторону уникальных событий; чем выше информационная плотность связи, контакта, тем большую скорость изменений он обеспечивает. А любовь – это событие высшей категории, это связь наивысшей плотности и наивысшую свободу предоставляет своим носителям. Надо только не забывать, что связь – вещь двусторонняя, так что и увеличение возможностей, и свобода – достояние двоих и только двоих. Блонди и играют в Най потому, что не чувствуют сердцем. Не различают – на ощупь, внутри себя – разницу между связью, дружбой, страстью и любовью – и... конструируют ее на игровом поле. Но что мне делать с этим знанием? Как отразить это чертову информационную плотность, ведь она совершенно изменит поле игры?! И тогда я увижу вернее, что может сделать малая сила. Ясону это понравится, это точно, но надо подумать, как это... Это может быть блонди: блонди, который умеет играть в Най, хорошо умеет играть; блонди, который обладает доступом к конфиденциальной информации – через слуг, через коммуникаторы, через... не знаю что, неважно, но может раздобыть достоверную информацию личного характера, и этот блонди еще должен контактировать... или иметь людей в контакте с внешниками. Мать твою, Юпитер, он еще должен быть не заинтересован в изменении внешней политики Амой! Задачка для блонди. Но и я, и Катце можем дать тебе новые степени свободы. Ясон. Тот, кто считает нашу любовь связью, – он ошибается. Он совсем-совсем ошибается, Ясон, и эта ошибка станет для него роковой! Его игра неправильно организована. – Рики? – рыжий монгрел с некоторым опасением смотрит на глубоко задумавшегося... подчиненного? Мало похоже, честно говоря. И пусть Катце абсолютно согласен с утверждением, что ради Ясона он согласен рисковать, и жизнью, и положением, но все же именно темноглазый страстный мальчишка только что потребовал доказательств его преданности одним огненным взглядом, одним порывом неистовой воли. И воля эта – странно и яростно – рвется из него все больше и больше. И все чаще Катце ловит себя на том, что ЖДЕТ, когда слетит с Рики сдержанная маска бывшего пилота и чьего-то там фаворита и настоящая, победительная его суть – яростный, сверкающий дух – вырвется наружу и огнем и мечтой пройдется по душам людским, и увлечет за собой на славу и бой. Взгляд Рики обращен куда-то внутрь, но огонь, гроза, молнии так близки от поверхности, что почти обжигают. Почти зовут. – Рики? Несколько секунд грозовые, бездонные эти глаза горят дикой волей и мыслью – тем, что на самом деле есть темноглазый монгрел. И неважна, на самом деле, причина, вызвавшая это бешеное полыхание, и неважно, как долго можно видеть внезапное откровение, – этого не забудешь. Это правда, это ярость срывает с лица человека его маску, ты видишь истину – ты не забудешь. Этот мир прекрасный и яростный – и прекрасным и яростным в нем жить. – Ничего, Катце, – дикие всполохи исчезают за привычной ясной сдержанностью. Рики улыбается, извиняясь: – Я задумался. Данные будут готовы завтра к вечеру, я их сам привезу. – Можешь взять выходной. Выходной? Не-е, у Консула завтра саммит с утра пораньше, и подготовка займет еще пару часов, так что никаких сексуальных подвигов сегодня не будет, и ничего не помешает ему завтра нормально работать, как физически, так и умственно. – Не, босс, – позволяет себе шалость Рики, – спасибо, конечно, но я приберегу ваше благоволение для другого случая. Как-то ему понадобилось целых пять выходных сразу. Катце, знал бы ты, что мы творили! Как было упоительно прекрасно, как здорово, я просто летал, пребывал на небесах, несмотря на то, что еле на ноги мог встать. Я был так высоко, во мне столько сияния помещалось, из меня все эти дни цветное и счастливое лучилось как из правдивого солнца, вы б здесь с ума походили бы! Я же... говорить не мог, по-моему, только пел, от меня даже андроиды млели и петы начинали глупо улыбаться, несмотря на обычную ненависть. Яська видеть меня не мог спокойно, он волноваться начинал, понимаешь, Рыжий? Ясон ВОЛНОВАЛСЯ, просто, когда смотрел на меня, сверкать начинал карнавальным фейерверком. У него уголки рта вздрагивали, он же взял меня, как только меня из камеры выпустили, я еще дохлый совсем был, почти сразу сознание потерял. Катце, он меня потом всю ночь на руках таскал, потому что нельзя было любовью заниматься, никак нельзя, а хочется ж так, что звездочки из глаз. Наложение пси- волн, с эффектом мультиплетного характера – какая разница, как это называется? Я был его солнцем, солнцем в нем, во всем ослепительном, синем мире Ясона Минка. И в нем было лето, роскошный июнь, где бешеный нрав и сказочные краски, и я скоро заговорю стихами, честное слово, и ни ему, ни мне не было ни границ, ни печалей. Это так здорово – любить его, так прекрасно. Это так прекрасно, так невероятно прекрасно, что я не верил ни в горе, ни в боль, и Ясон был так счастлив и... Если бы ты знал... Ясон вот хочет, чтобы ты знал. А у меня, кажется, нет другого выхода. Нет здесь больше ни одного человека, с кем я могу открыто говорить о таких вещах, и вообще обо всех вещах, но так, чтобы они касались и людей, и блонди. И я уже не уверен, сконструировал блонди эти обстоятельства или только использовал закономерные изменения условий. – А ты успеешь? А, вот что имеет в виду Рыжий. – У меня завтра дежурство на сортировке. Это совершенно механическая работа – успею. А ты? Рики имеет в виду предстоящие дилеру разборки разного уровня. А они весьма разноплановые, если так можно выразиться: от допросов исполнителей – и желательно до того, как они окажутся в сфере внимания правоохранительных органов – до активного участия в предстоящем переделе некоторых сфер. Кто бы и что бы ни послужило причиной некоторого, мм... уменьшения числа свободных конкурентов, изменение немедленно провоцирует подвижки на рынке, и плох тот дилер, который не сумеет использовать представившиеся возможности. Выкуп сети магазинов, например: правильное использование может принести немалую прибыль... потеснить кое-каких личностей тоже не мешало бы, но как быть тогда с приоритетным заданием? Самому не разорваться, а дела Ясона – дела высшего приоритета. Блин! Ну, где мне людей для всего найти? Из Рики вышел бы первоклассный заместитель, да вот только кое-кто это раньше него понял, да и не позволит Минк использовать своего любимого в операциях сомнительного толка. Именно сомнительного, опасного не столько физически, сколько связанного с... моральными повреждениями. Ясон беспокоится о душевном равновесии и чистоте полукровки, правда! Сдохнуть и не жить, так что разбираться с человечьим дерьмом придется самому. – Успею, – мрачно подтверждает Катце, мысленно просчитывая последовательность действия и количество операций, от которых придется отказаться. Торги с Вики накрылись, в аукционе он не участвует явно, временно придется работать только с постоянными клиентами, нормальное питание тоже отменятся. Что не потеря, потому как нормальным оно никогда не было. – Успею, – повторяет дилер. Успею, как обычно; он привычно и каким-то, особенно точным, отточенным движением раскуривает сигарету, словно совершает ритуал. Собранный, сдержанный, сосредоточенный, и изысканно-болезненная внешняя оболочка надежно укрывает сконцентрированную в этом странном существе мощь и ярость. Странную ярость, не похожую ничуть ни на огненную, неукротимую страсть Рики, ни на увлекающую, ясную мощь Ясона, ни, тем более, на ледяные, холодные стремления блонди. Все вышеперечисленные обладают собственной волей, являются источниками силы и желания, что создают цели и ведут к ним, как бы это странно не звучало по отношению к таким статичным образованиям, как желания андрогинов. Воля Катце – вторична: самый преданный сторонник, самый мужественный воин, самый лучший друг – но не обладает собственной волей. Имеется в виду ее активная, а не пассивная составляющая: Катце подобен текучей воде. Вода не рвет землю, если это не океан, но постоянной настойчивостью способна вырубить новое русло. Если у него нет сил сопротивляться открыто, он не будет сжигать себя до тла в бессильных попытках: рыжий затаится и нанесет удар – такой, в таком месте, и тогда, когда он принесет максимальный урон. Но собственных желаний, собственных страстей, требующих взлома реальности, у него нет. Он следует прихотливому течению чужих жизней, и нужен кто-то, желающий достаточно сильно, чтобы увлечь умного, безжалостного Лиса своей страстью, и заставить его проявить всю мощь интеллекта и изворотливого хитроумия. Он безусловный лидер среди алчных и беспощадных животных, возжелавших большего, чем они заслуживают; среди злых от лишений и незаслуженно обделенных людей; среди сильных и обеспеченных игроков, жаждущих лишь риска, пропавшей остроты сытой жизни. Он безжалостен с первыми, сочувствует вторым, презирает и находит лишнее удовольствие в победе над пресыщенными. Он, безусловно, полностью владеет своими людьми, но он никогда не был бы этим грозным, хладнокровным Лисом по собственному желанию. Он стал их главарем, управителем их жизней и состояний, покоряясь, увлеченный чужой волей и чужим желанием. Катце обладает выдающимся интеллектом, редкой деловой хваткой, но качества эти пропали бы втуне, если бы не внешние обстоятельства и не воля светлоликого божества. И если Ясон – бог местного пантеона, то Катце – нечто вроде его главного жреца, и Рики он сейчас именно такого, преданного и доверенного, служителя и напоминает. Острый холодный блеск в глазах, решительность и сосредоточенность, жертвенность – и псионик ощущает эту готовность как концентрированный заряд в сверхаккумуляторе. Вот только... сколько тебе сил придется израсходовать на свою жертву, сможешь ли ты восстановить их?

винни-пух: – Успеешь, значит... – я вот успею, потому что у меня лишние ресурсы памяти есть и возможность работать в удаленном режиме. Да и часть завтрашней работы, как упоминалось, является механической, без участия человеческого фактора. А ты? Срочно клонируешься, что ли? – Знаешь босс, всем ты хорош, но есть у тебя один недостаток: ты пытаешься все контролировать самостоятельно, а это даже блонди не могут. Тебе надо научиться... делегировать часть своих обязанностей, права принятия решений... короче, тебе нужны толковые исполнители, на которых ты можешь полагаться. Смесь научной терминологии и более употребимых бытовых заменителей, особенно в устах смазливого мальчишки, – явление уморительное. Катце фыркает невольно, брови Рики взлетают вверх в удивлении, и Катце фыркает откровеннее, невольно улыбается Блин, Рики, ты и высоконаучная терминология до кучи со стратегическим мышлением – две вещи несовместные. – Сам придумал? А что тут придумывать? На любую из форм анализа нет нужды тратить времени, видно сразу. Блонди называет это явление „использованием ранее созданных императивов“, в большинстве случаев такой способ вполне оправдан. Но факт, что для Катце готовый императив монгрела авторитетом не является, а вот слова Ясона, которые есть результат тщательного анализа ситуации, – совсем другой коленкор. Так что, Рики, врать будем? Компилировать? – Блонди научил. Угу, блонди: оптимизирующее влияние положительного фактора, создающего устойчивую мотивацию. С легкой руки Ясона я тоже могу умными словами оперировать. Правда, скорее всего, тебя он заставляет, а я сам старался изо всех сил. Внимание, блин, привлекал... на которое не имею права. Никогда не имел. Мимолетный взгляд Катце ловит почти невидимое собственное отражение на полированной поверхности консоли, привычное движение скидывает разметавшиеся было медно-красные пряди на изуродованную щеку. Почему-то – и тоже совсем не к месту – всплывает еще одно воспоминание: о руке блонди, легшей на изуродованную щеку с желанием ласки и прощения, и о том, как он отказал ему в этом. Нет, не отодвинулся, конечно, – не самоубийца же он, в самом деле, – но дрожь сдержать не сумел, и Ясон, конечно, все услышал и понял, и пожалел о ком-то. Еще раз пожалел о Рики: это было какое-то сравнение с его Рики, с ЕГО монгрелом, какой-то тест, по результатам которого он уступил неукротимому полукровке. В чем? В смирении с болью? В бесстрашии? В степени самоотверженности? – Но я серьезно, босс. Тебе надо найти толковых заместителей, иначе ты... утратишь функциональность. А они считают это самым страшным на свете. Утрату функциональности? Это верно, полезность и эффективность элемента – это в глазах блонди основной параметр ценности объекта или субъекта, и никакие эмоциональные привязанности, с их точки зрения, не заменяют факт экономической, научной или эстетической пользы. И это самая сильная мотивация для достижения максимально возможного успеха. Так ведь, Катце? Бывшая мебель, слуга, чье тело и психику модифицировали для оптимального существования в среде этих ледяных прекрасных созданий? Польза, выгода, максимальная полезность при наименьшем внимании – так ведь, Катце, фурнитур класса «эксклюзив» и придурок, осмелившийся поднять взгляд на блонди? Максимальная польза и выгода при минимальном внимании – тебя так учили, и разве ты не достиг поставленной цели? Разве у блонди есть более полезный слуга? Более преданный, более верный? А значит: все справедливо, не так ли? Что хотел, то и получил, НО РАЗВЕ Я ЗНАЛ? Разве я мог знать, разве мог предположить, что Ясон... что Ясон настолько не такой как все? Разве я знал, что у самого блистательного и любимого сына Юпитер есть сердце, помимо превосходного разума? Разве я мог даже подумать, что человеческое существо способно пробудить эмоции в создании, где они не предполагаются принципиально, где их нет и быть не может? Рики, сволочь темноглазая, а ты – ты знал? Ты вообще-то хоть что-то знал о невозможном и возможном? А сейчас ты хоть что-то об этом знаешь, а? Признаешь хоть что-то, помимо ваших желаний?! Так может, так и надо? Почти небрежные слова мальчишки, точно и больно попадают в «узловую точку». Единственное слово, и критическое колебание разрушает закостеневший, стылый конструкт в сознании человека. Валится, распадается на глазах замершего рассудка привычная стена, привычная слепота, позволяющая не видеть простых объяснений, и от этого больно и страшно. И тоска, которую так долго удавалось удерживать в этой мысленной тюрьме, лезет наружу, и горечь несбывшегося, несостоявшегося вновь разливается табачно-кофейным запахом одиночества... Дар Искателя – находить критические точки информационных структур. Природа последних может быть разной, но суть одинаковая. Привычная тоска, привычная горечь – всегда так было... А может быть иначе? – Да, считают... польза – самое главное, – Катце мрачнеет на глазах, и «закрывается»: стылое, странное образование, ироничная и непробиваемая стена умственного превосходства. Лучший способ избежать человеческого участия, потому что люди не слишком-то любят чужое превосходство такого плана, и знают, что можно отменную гадость услышать в ответ на свое сочувствие. Не катит: меня, Катце, заставляли испытывать эмоции под самым тяжким психическим прессингом, заставляли чувствовать под властью самого изощренного разума, требовали правды и бесстрашия под страхом смертной казни и радовались, когда я это выдерживал. И... и я, кажется, хочу тебе помочь. Я хочу, чтобы ты перестал считать себя мебелью. Ты же человек, и чертовски привлекательный человек, и не потому, что приносишь блонди кучу денег и служишь ему верой и правдой, а потому что ты удивительный человек. Потому что ты единственный, потому что ты, черт возьми, его любишь, и пусть этого не понимают и не признают правоверные придурки, но Ясон-то все понимает. Ты ему чертовски нравишься. Рыжий. – Справлюсь. Сигарета в зубах, смех, поманив ясностью и любовью, исчезает из сферы сознания, превращаясь в еще одно несбыточное прекрасное видение, отточенные движения механизма, входящего в рабочий режим, – оборудование. Запрограммированное. – Для делегирования права принятия решений – а вот это уже точное определение, согласно учебнику, – требуются исполнители, способные это право принять и им воспользоваться. А это проблематично. Исполнитель такой должен обладать свободной волей и достаточно развитым интеллектом, а носители таких качеств склонны добиваться независимости и активно пытаются ликвидировать своего босса. Нормальное, в принципе, стремление, закономерное, но обычно не вовремя, и не всегда обоснованно. Способность принимать решение в конкретной ситуации не является показателем способности постоянно принимать оптимальные решения, а господа монгрелы, особенно, не слишком взрослые, не склонны к объективности, и, получив во временное пользование чужую власть, в большинстве своем, стремятся к немедленному ее отчуждению в свое пользование. А это обычно влечет к немедленному разрушению предыдущей структуры, а новая далеко не всегда образуется. Мафия в ее традиционном, семейственном или общинном виде в монгрельской среде невозможна в принципе, бандитские формирования возникают и распадаются с головокружительной скоростью, не позволяя образовать какую либо устойчивую структуру. «Бизоны» в этом смысле были исключением, протянули целых семь лет. Что он говорит? – Ты ему чертовски нравишься, Рыжий. Не везет Катце сегодня с сигаретами: это какой уже раз он, по твоей милости, удавился, Рики? Третий, кажется. Дилер поворачивается к монгрелу всем телом, взгляд у него дикий и ошеломленный. – Ты чего, Рики, с ума сошел? – Ты ему нравишься, Рыжий. И не потому, что ты самый полезный элемент его команды, хотя это так и есть. Да, Ясон считает эффективность действий самой важной характеристикой, да, он тоже блонди и всегда мысли у него впереди чувств скачут, но эта важнейшая характеристика, по его мнению, включает не только экономическую выгоду. Ты особенный, ты не такой как все, ты личность, и ты остаешься для него привлекательным именно благодаря этим качествам и останешься привлекательным по этой причине, даже если улетишь отсюда на другую сторону галактики. И знаешь что, Катце? Я думаю, ты сам это знаешь, догадываешься. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать такого. Ты говорил мне, помнишь, что Ясон меня любит, что блонди сам так сказал. Так неужели ты думаешь, что он такое – такое! – доверить смог бы... своему слуге?! Рики наклоняется к самому лицу рыжего, застывшему, отчужденному, чувствуя, ощущая на кончиках своих мыслей эту нелепую стену, натянутую сверху рыжего имитацию бесстрастной стальной брони. Но ведь ее нет на самом деле, на человеческом сознании, ты же не блонди, Катце. Ты человек, а человеку должно чувствовать, если он хочет... оставаться функциональным. Стена, прикрытие от внутренних созданий, и жестокое одиночество, как защита оголенного тебя от чужих взглядов и прикосновений. Ох, как знакомо, но никуда не годится, Рыжий. Никуда не годится, если ты и впрямь желаешь быть другом Ясона. От горящего яростного взгляда Рики внутрь бьет неукротимый, яркий огонь, тот, что давеча был виден в его зрачках, да только сильнее, огромней. Властное увлекающее пламя, требовательное победное сияние и страсть – то безусловное право, которое порождает полная искренность и бесстрашие, сила и желание существа, способного и готового разделить с тобой любую опасность, любую боль, любое испытание. И способный провести тебя через испытание. Открытый огонь по внутреннему тебе, разъяренная сила слов, рвущихся изнутри, напитавшихся убежденности чувства, – кто-то может устоять перед таким? Особенно тот, кто не знал пристального внимания? – Ты особенный, и Ясон тебя ценит, и поэтому доверяет тебе. Поэтому, а не потому, что у него есть власть и возможность тебя уничтожить. И ты прекрасно об этом знаешь, Катце, и ты знаешь, что ценен для него сам по себе. Но тебе страшно в этом признаться. Тебе... тебе просто легче притворяться мебелью. Так удобней. – Да ну? Удобней выполнять чужую волю, не имея никаких прав? С собой равняешь? Недопустимый прием; но страстные, проникновенные речи человека так чертовски точны, так точно попадают в самую болезненную, правильную точку, что бывший фурнитур инстинктивно пытается защититься. И использует то же оружие: наносит удар в самую болезненную точку. Рики кривится и отклоняется, а Катце опускает прищуренный ядовитый взгляд с привычным облегчением и запоздалым сожалением. Темный ни в жизнь не простит. Ну кто его за язык тянул, мог же промолчать: все ж таки и старше, и умнее – и так по-дурному вспыхнуть. И чертов же монгрел знает, о чем говорить. Несколько секунд сохраняется напряженное, темное от концентрированного гнева и обиды молчание. Потом Рики отвечает: – Сразу понятно, почему у тебя такая масса друзей и преданных сотрудников наблюдается, – тоже вполне верное замечание. Катце морщится, как от зубной боли, но он уже взял себя в руки и не собирается вновь позволять не в меру догадливому полукровке его провоцировать. – Не твоя печаль, темный, ты свое дело делаешь, я – свое... – Ага, и вместе им не сойтись, – Катце иронично выгибает бровь, но монгрел продолжает: – У нас с тобой, между прочим, одно дело, и мы не договорили. – О чем, монгрел? – Ну, спасибо, хоть не пет, – ядовито замечает Рики, но надежда Катце на бешеный темперамент полукровки не оправдывается. Заботливое воспитание, Катце, способно творить чудеса даже с таким темпераментом. – Все о том же: ты только что опять сделал вид, что ты мебель, и ничего, кроме моего статуса, определяющего общественную пользу, не имеет для тебя значения. А это вранье! Ты боишься. – Чего? Тебя, что ли? – Да. – А немного на себя берешь, Дарк? – Ничуть. Ты боишься. Ты боишься принять самого себя, боишься того, на что ты способен по-настоящему, боишься стать тем, кто ты есть. Потому что если ты это сделаешь, тебе придется стать собой, признать собственную ценность и отвечать за нее. И придется признать, что ты не используешь себя, не реализуешь свои способности, что ты отказываешься от своих прав, потому что они связаны с обязанностями, и представляют опасность. И потому что, если ты их признаешь, тебе придется вылезти из твоей шкуры «тумбочки» и стать человеком. Человеком, который независим, который реагирует, чувствует, вмешивается и любит. Несмотря ни на какие угрозы! Страсть, ярость, огонь, пропущенные через математику слов и понятий – меньше не стало, но обретают убийственную силу логики, рвутся внутрь, сквозь защиты рассудка и спасительного льда на сердце. Воздух становится еще гуще и жарче, глаза рыжего превращаются в две узенькие щелочки лазерного цвета и способны резать металл. – Это не твое дело Дарк, и ты мне не указчик. – Нет, мое. Мое дело, – Рики твердо, пронзительно смотрит в побледневшее лицо дилера и упорно повторяет: – Это мое дело. Потому что Ясон тебе о нас рассказывал, потому что я тебе рассказывал, потому что ты его любишь, потому что ты хотел узнать о нас и хочешь сейчас. А это - те слова, что можно доверить только другу, понятно? Рассказывал сам, хотел узнать, и сейчас хочет, еще бы. Но чертов мальчишка, с его недопустимой мудростью древнего огня, тоже сказал правду: доверие такое можно оказать только другу - человеку, которому можно довериться, с которым можно разделить себя, а никак не исполнительному слуге или хладнокровному работодателю. И если он не готов говорить с Рики как равный, то нечего требовать искренности от темноглазого. Можно подарить весь мир, весь свой мир кому-то и ничего не взять взамен. Но понимаешь, Катце, это тогда будет односторонний дар, а не двустороння связь, и он ничего не изменит на поле игры, а это неправильно. Это даже блонди понимают, а ты ведь человек, тебе судьбой велено такие вещи чуять. – Слово за слово, рыжий. Никак иначе. Слово за слово. Катце молчит, автоматически продолжая что-то включать и игнорируя полукровку: ты ему нравишься, ты боишься, и не той ли природы это страх, что испытывал возлюбленный Консула, предпочитая медленно и мучительно умирать, но не возвращаться к любимому. Ты прав, Рики, мебелью быть намного удобнее, да не пожалеть бы потом об этом. Рики натягивает куртку, привычно ждет несколько минут, пока вышедшей вперед андроид не проверит улицу, экипаж и маршрут. А быстро он привык к соблюдению правил безопасности, ничего не скажешь. И только на самом пороге монгрела настигают слова Катце. – А он что, говорил тебе обо мне? Рики усмехается. Злость, и обида на рыжего мгновенно испаряются, он поворачивается к дилеру, успевая уловить выражение уклоняющегося взгляда, растерянного, беззащитного, и улыбается еще шире и веселей. – Конечно, говорил. Он считает тебя самым умным из людей, которых он знает, и не устает приводить мне в пример твою любознательность и позитивное мышление! Последнее уже больше похоже на шутку. Катце неуверенно улыбается, и Рики откровенно хохочет. Хей, босс, не такой уж ты у нас и каменный, правда? – Ну да, особенно любознательность – ценное качество. Шрам на щеке уродлив, хотя к нему довольно легко привыкнуть. Рики ловит себя на желании погладить этот шрам, вспоминает о собственных многочисленных отметинах, стертых и оставшихся. И о всех тех, что оставил ему прекрасный возлюбленный. Говорит легко и беспечно: – Да ладно, Катце, таска да ласка завсегда в обнимку ходят. Он убивал меня уже... взял меня тогда... сожалел потом и обещал... я сделаю все, чтобы вернуть Рики все, чтобы завоевать его сердце... Катце, любовь ничего не отменяет, ничего, понимаешь? Глаза полукровки, вспыхнувшие надеждой, откровенной радостью, которой не место, в общем-то, между ними, свидетельствуют совсем о другом, говорят о другом. Потому что эта отзывчивость, щедрость душевная, готовность делиться и разделять – качества человека, если не счастливого на данный момент, то человека очень сильного. Достаточного сильного и богатого сердцем, чтобы отзываться и не бояться исчерпать своих сил и своей искренности. – А ты умнее стал, как я посмотрю, – бормочет Рыжий и невольно сжимается внутри. Чертова его собственная оболочка – вот эта вот, что превращает любой душевный порыв собеседника в почву для иронии и сарказма, – заставляет его вновь ставить привычную защиту. Черт, раньше проще было: он просто априорно был самым умным, и его мозги становились непреодолимой преградой для покушающихся на его спокойствие. С Рики такой номер не проходит: тот, кто сумел найти и сохранить свою ценность рядом с разумом и волей такой величины и властности, уж точно не остановится перед защитой человеческого ума. – Ха! Конечно, могу давать бесплатные консультации! – Рики откровенно смеется, заставляя дилера ответить слабой усмешкой. Да уж, конечно, прожить три года с блонди и без него – это уникальный психологический, физический и интеллектуальный опыт. – Чего ж бесплатные? Ты – эксперт эксклюзивный, единственный в своем роде. Такого опыта нет ни у кого на Амой. – Так потому и бесплатные: давать советы некому. Отсутствие потребности порождает отсутствие предложения. По-видимому, сказывается нервное напряжение: оба монгрела смеются, беспечно и открыто, хотя и не слишком-то веселое это явление, если обдумать, и природа у смеха – тоже не очень. Это смех того рода, когда не столько веселиться хочется, сколько спасать свой рассудок, но все же это все равно смех, а смех способен спасти твою душу. Катце качает головой, комментируя: – Да, Рики общение с блонди определенно идет тебе на пользу. Ясон-сама тебя сам, интересно, так высказываться учит, или это народное творчество? – Ясон-сама умеет делегировать это право специальному наставнику, – с достоинством сообщает темноглазый прельститель блонди, заставляя дилера снова расхохотаться и разулыбаться самому – со всей яркостью и радостью своего обаяния. – Но результаты предпочитает контролировать самостоятельно. Они опять хихикают, более сдержанно, представляя каждый свой собственный способ контроля со стороны блонди. И Катце думает, что не способен сердиться на полукровку, каким бы бесцеремонным он ни был, и еще думает, что на самом деле Ясон и его любимый чертовски похожи и одинаково безжалостны и требовательны к внутренним человеческим качествам, и именно требуют их, вытаскивают из тебя, словно имеют на это полное право. А Рики думает, что Ясон, как всегда, добился своего, кажется, даже без сознательного участия, и этот странный, совсем особенный человек станет для него кем-то близким, хотя в нормальной его жизни такие люди ничуть не привлекали монгрела. И еще думает, что связь между Ясоном и Катце - это не любовь, конечно, но тоже явно не линейная последовательность, и что связь между ними двумя тоже станет добавочной степенью свободы, и у Ясона появиться дополнительные варианты. Так что рассудок, упорно вмешивающийся в Рикину жизнь, указывает на двойную мотивацию его сегодняшней попытки, а сердце презрительно признает только одну: выдрать, вырвать Катце из тесной, стылой оболочки и пробудить все самое лучшее. Кажется, нельзя сделать добро насильно, счастливым, помнится, – тоже нельзя, но ведь он и не пытается, правда? Никакого счастья он ему не предлагает, добра – тоже, какое добро может быть от правды? Ха, от нее одни неприятности, но они заставляют человека стать тем, кем он есть на самом деле, так что... пошел рассудок куда подальше, как делал всю свою сознательную жизнь. Трудно не заметить, что сие соображение образовалось в сознании или даже в подсознании монгрела в результате действий Ясона, направленных именно на указанную цель. Не совсем так сформулированную, да и мотивы у блонди были более корыстные, но это желание и полная убежденность в правильности, правомочности такого желания в сознании Минка существовали всегда: создать обстоятельства и предпринять действия для выявления истинной сути объекта и добиваться максимальной выразительности его свойств. Собственно, это стремление является оцифрованным выражением творческого начала в человеке, и действия Ясона по шкале категории созидания не отличаются от действий скульптора, отсекающего лишнее из мраморной плоти или... от работы генетической лаборатории, настойчиво скрещивающих разные виды для получения самого качественного продукта. В каждом человеке есть бог – разбуди его. Почему же желание блонди должно быть меньше желания человека? Когда полукровка стоит так близко, можно видеть не только темные следы жгучих поцелуев, но и все остальное – белесые нитки шрамов на запястьях, и Катце знает, один из них тянется выше, по локтю и плечу, где ломали и рвали что-то так основательно, что даже наращенная кожа еще не совсем прикрывает след. Когда он снимал куртку, рыжий заметил на сгибах локтей следы от инъекторов и синяки, явно оставленные пальцами. Когда Рики наклоняет голову, можно видеть красные точки за ушами и прерывистые следы по всей длине артерий – признак недавнего подключения к аппарату регенерации. А не так уж давно Катце, мучимый специальным, извращенным любопытством, взломал данные медбанка Академии, где Рики проходил медицинское освидетельствование, так что знает и об остальных шрамах и следах внутри его тела. И о тех шрамах, от которых следа не остается, – тоже знает. Пси-совмещение – не хилая, блин, причина для реанимации, знать бы еще, что означает. Хотя в последнем случае, здоровье Ясона его волнует намного больше здоровья полукровки. Связь, какая бы ни была, – вещь двусторонняя, и Катце прекрасно отдает себе в этом отчет. Рики ловит взгляд дилера и выпрямляется: улыбка у него беспечная и ясная как солнышко. Почти такая же, как при тогдашней встречи в доме Консула, но все же не такая... любезная. Слово за слово, Рыжий, а ты еще ничего такого не сказал. – Худо приходится? Слово за слово, Рыжий, и Рики повторяет: – Ласка да таска в обнимку ходят. Но и то, что я тебе тогда сказал, Катце, готов повторить еще сто раз: его любовь – это совсем другое, совсем нечеловеческое.

anita: Очень красивый кусочек. Прекрасный тандем - Рики-Катце, спасибо винни-пух ! Отдельное спасибо бете - Liebe

винни-пух: И это что, все? Народ. где конструктивная критика? Где мнение модератора? Где пожелания или еще что-нибудь?

robin puck: винни-пух пишет: Где мнение модератора? по мнению модератора все в порядке, поэтому никаких замечаний и нет. мнение читателя: бетирование явно пошло тексту на пользу. он стал чище, глаже, немного легче читается, хотя все равно с трудом. чисто субъективно по вашим текстам: мне очень нравится, как вы описываете отношения рики и ясона. очень сходно с моим ощущением, именно их восприятие друг друга. опять же субъективно по тексту: очень много эпитетов, образных выражений, метафор и прочих красот. каждая такая красота самоценна. но в таких количествах ими объедаешься на втором абзаце. на мой вкус я бы советовал сделать текст суше и лаконичней, но не буду, так как это, по-видимому, авторский стиль и никуда от него не деться.

винни-пух: Вместе с бетированием провести фильтрацию. Я не знаю получится ли. честно, потому что для емкого, но внятного изложения нужен специальный талант. Спасибо за отзыв. да еще и такой положительный.

Iren: – Новый автор? – Малиновка посмотрел на Вожака и сидящего рядом незнакомого зайца. Кто это мог бы быть, кроме автора? Никто, но может просто новый член стаи. Да, иногда так приятно, когда стая твоя, хотя уже давно не твоя, растет и множится. Не твоя не в том смысле, что ты ушел, просто теперь это стая Вожака, и пусть ты по-прежнему пользуешься уважением, не ты здесь главный. – Новый, – соглашается Вожак и смотрит на Малиновку, будто старается найти признаки неудовольствия. Не замечает их и довольно улыбается. – Тедди. И начнем мы сразу с обсуждения. Спасение Весты. Мне начинать или кто другой? Ангела сегодня нет на собрании, зайцев вообще мало. Тут причина одна – вчера пили. Вот и отдыхают теперь. – Начинай, – соглашается Малиновка. – Беченье не помогло. Все еще много ошибок в тексте, опечаток. Вот, например: «Глупый, своенравный мальчишка, но то, что Рики стал проявлять недюжинное благоразумие». Лучше бы разбить предложение на два. Или - «Конечно, есть Ясон, конечно, теперь блонди можно говорить о чем угодно». Два раза «конечно» - это слишком. И так еле текст читаешь. – Если ты не можешь прочитать текст, – решает вступиться за свою альфу Фыркающий, - это еще ничего не значит. Текст превосходен. После кучи стеба – отдушина. Философия, размышления, все это оставляет неизгладимое впечатление. – Постоянные повторы тоже, – соглашается Вожак. Соглашается, конечно, то только чтобы съязвить еще больше. – Вот это предложение: «заставляет его быть счастливым, заставляет хотеть быть счастливым и разделить свое счастье со всем светом. И нежелание каких-то людей быть такими же счастливыми как он, быть злыми, недобрыми». «Конечно» отдыхает. Если бы автор еще раз повторил слово «счастье», собственноручно придушил бы. – Подумаю, – обещают автор и бета. – Думайте, – Вожак на мгновение замирает, стараясь вспомнить, за что еще модно поругать. На ум как назло ничего не лезет. Он уже хочет было махнуть на это рукой, как вспоминает. – Пока дойдешь до ответа на вопрос, сам вопрос забывается напрочь. Такие диалоги читать замучаешься. «Не верю в его добровольное сотрудничество...» не то лицо. Все идет от второго и вдруг от первого, причем без оформления мыслей. Вообще, много таких переходов. Нужны ли они? – Стиль автора, – отвечает на возмущение Малиновка. Ему самому иногда сложно читать текст, но красота описания сводит на нет возмущение. – «Ясон-сама» - уж лучше Ясь, – не сдается Вожак. – Аниме, конечно, японское, но такое обращение к блонди коробит. – Закончил? – Фыркающий сегодня нетерпелив. – Можно уже хвалить? – Если найдешь за что, пожалуйста. – «Маленький» – вот честно, обожаю это слово. Так мило и нежно. А еще это: «Дурное настроение у полукровки, хмурое». В восторге полном. – А «темноглазка»? Еще б златовлаской назвал, – не хочет уняться Вожак. – «И Катце фыркает откровеннее, невольно улыбается Блин, Рики, ты и высоконаучная» - пропущена точка. – А какой милый Катце! – восхищается Фыркающий. – Нет, Вожак, ты можешь сколько угодно возмущаться, но фик великолепен. – Хотя и сложновато читать, – все же говорит о наболевшем Малиновка. ЗЫ: винни-пух, милая. Пожалуйста, выкладывай почаще, но поменьше. Я искренне восхищаюсь твоим умением писать так много, но читать все же сложно, хоть и интересно. Если кусочки будут меньше, комментировать смогу чаще. Стиль постаралась сохранить, не знаю получилось ли:)

Liebe: Iren, ну вот, только хотела возмутиться за косноязычие от своего лица, так его уже убрали. А я все равно тебя запомнила. Вру, память у меня девичья. Если ты не можешь прочитать текст, попробуй его побетить. И это не ответный наезд на критику, а серьезное предложение. (Я вот так и сделала.) Просто после этого вы гарантированно поймете, насколько легко его просто читать. Возможно, я взялась за дело не по силам, но мне действительно было очень трудно. Счастье - это такая вещь, которая, конечно, не может не раздражать. Особенно, когда оно, это счастье, бесконечно греет других. И, независимо от конечной цели, так просто это счастье задушить не получится. Главным образом, конечно, потому, что счастье - это не какая-то там бензопила.

Iren: Liebe, надеюсь, что не наезд. Беченье. Издеваетесь? Ну какая из меня бета:) Считаешь не по силам? Неправда, все нормально. А опечатки после беченья и у меня бывают. Косноязычие. Это то незаконченное предложение? Просто писала, отвлеклась, а когда начала писать снова, не заметила, что предложение не окончено. Счастье. Уже и бензопилу вспомнили. Вот Ё. А счастья там действительно чересчур!

винни-пух: Это потому что повторы усиливают впечатление. Такой богатой критики у меня еще никогда не было! Спасибо! А счастье... что ж, мы, в смысле я и бета, уже над этим думаем, повторы постараемся преследовать. Еще раз большое-пребольшое, от всей души и чтобы все знали, спасибо Liebe, за ее трудовой подвиг. Я не шучу.

Liebe: винни-пух, спасибо! Я рада, что вы довольны.

Тень полуночи: винни-пух Я уже писала Вам на мыло, но хочу еще раз повторить - я просто в восторге от Ваших фиков и рада, что мне удалось найти еще парочку на этом форуме... Вынуждена признать, что некоторые моменты читать трудно из-за обилия специфических выражений, но в целом сам фик доставляет пронзительно нежное удовольствие. Спасибо Вам большое. Буду ждать продолжения...

винни-пух: Спасибо. Мне чрезвычайно приятно. Буду стараться.

Тень полуночи: Тут же понаглею... А можно осведомиться - когда ожидать продолжения?

винни-пух: Осведомиться можно, а вот получить вразумительный ответ - вряд ли. Затык случился, нужен следующий эпизод без главных героев, а он не вытанцовывается, хоть ты его убей.

Eliss: А когда можно ждать продолжение "Без тебя"?

винни-пух: По идее раньше, там только отбетить осталось эпизод.

винни-пух: Ну народ, вы чего... что-то вы увлеклись (автор невнятно бормочет, не зная куда деваться от смущения). Чего это вы так уж...

Тень полуночи: винни-пух А зачем смущаться? И где мы увлеклись?

винни-пух: Это я по мотивам своей личной почты.

винни-пух: – Там люди! Внутренний периметр второго сектора – традиционное месторасположение жилых модулей, медицинских блоков, анабиозных капсул и комплексов противоперегрузочных камер. Здесь же располагаются лабораторные комплексы, ангары оборудования и ценных научных грузов, испытательные полигоны и основные системы жизнеобеспечения корабля – обеспечивающие нормальную жизнедеятельность человеческих обитателей корабля, имеется в виду. Внешний периметр второго уровня, так же как и периметр любого из секторов, представляет собой динамичную систему, состоящую из исследовательского оборудования, танкеров, грузов, шлюзов, систем защиты, модулей контроля и наблюдения, призванных регулировать существование техники и жизни для обоюдного удовольствия. Прекрасная отлаженная система – нерабочая на данный момент и бесполезная, как свет звезд над головой. К тому же, почти целиком разрушенная. Двое операторов, вынужденных из-за повреждения волновода покидать контрольный модуль механическим, так сказать, путем, знают об этом лучше, чем кто бы то ни было. Все время, затраченное кораблем на воплощение в материальное состояние, они искренне надеялись на ошибку системы или собственную неправильную оценку событий, но увы – чуда не случилось. На «Весту» было произведено нападение, «Весту» атаковали, «Весте» нанесен непоправимый ущерб. Собственно, последнее было осуществлено после воплощения на случайной точке выхода. Но значения это уже никакого не имело; когда залп достиг корабля, Занн успел только выкрикнуть: «Держись», после чего оба оператора потеряли возможность говорить вообще что-либо. – Занн, капсулы! – Я зна-а-а... Поначалу, пока передавалось какое-то изображение по внутренней связи и слышали были диалоги, космонавты еще могли получить общее представление о состоянии корабля. Было понятно, что контейнероносец поврежден, что повреждение нанесено в момент входа в гиперпространство, и, честно говоря, мало что может быть хуже. Но с другой стороны – ведущий пилот жив, дееспособен, и та часть приказов, которая достигла их ушей, указывала на активные попытки команды справиться с тяжелым положением. Собственно, в силу опыта оба оператора могли обойтись и без прямых приказов, и так понятно: важнейшая задача – удерживать контролируемый участок периметра в равновесном состоянии, важнейшая цель – обеспечить безопасность модулей внутреннего периметра. Потому что во внутреннем – капсулы, медбоксы и беззащитные люди. Погруженные в анабиоз длительного полета. Задача казалась вполне выполнимой, а цель – правильной и достижимой. Кто ж мог предположить, что выстрелов было два, и второй настиг «Весту» уже на выходе? Они считали, что ничего нет хуже, чем повреждение во время развоплощения? Они правы, повреждение на выходе – это не хуже. Это катастрофа. Катастрофа. Лолита судорожно вцепляется в ободок эмкана и изо всех сил удерживается, чтобы не сдернуть его и не заорать в панике. Экзооператоры получают общую картину состояния корабля, дабы действовать адекватно при получении приказа о самокорректировке, и более подробно, уже с собственных локаторов, – картину своего участка. В отличие от пилота-навигатора, следящий оператор получает лишь синхронизированное изображение, минуя рецепторы глазных яблок – это обеспечивает нормальный визуальный контакт с внешними объектами, необходимый при прямом наблюдении, и не лишает оператора постоянного контакта с рубкой управления. Для пилота такой метод не годится: при отсутствии совмещенного оперативного поля «сознание-машина» значительно падает скорость реакции и эффективность управляющего контура как такового, но зато это и не грозит смертью в случае чрезмерных повреждений. А они чрезмерны. Дергающаяся, смазанная картина, созданная локаторами и графиками корабельного комма, накладывается на красную сигнализацию периметра второго уровня, и перед глазами возникает чудовищная, невозможная картина разрушений. Трясущийся, на глазах рассыпающийся корпус корабля освещается алыми вспышками тревоги и ослепительно белыми огнями аннигиляций, содрогается конвульсивно, беспорядочно выбрасывая в окружающее пространство стаи осколков, модулей, танкеров, грузов. Оболочка рвется, как прогнившая ткань, разлетается в клочья со страшной скоростью, увеличивая чудовищный хаос обломков и вспыхивающих частей модулей. Отверстия увеличиваются, растут от перегрузок, колебания выворачивает контейнероносец, вытряхивая в космос уже внутренние модули, оборудование, и последним штрихом конца света – раскаленные белые змеи волноводов, подобно своим адским предкам, выползают из корпуса, поджигая и аннигилируя все, что попадает под сокрушительный поток энергии. На глазах Лолиты обрывок волновода касается чудом уцелевшего танкера, и тот вспыхивает раскаленным шаром. Танкер – исследовательский, не загрузочный, рассчитан на огромные нагрузки, одним импульсом волновода жилого обеспечения его не уничтожить, и он продолжает гореть смертельным радиоактивным пламенем, так и не отделившись от поверхности корабля, и через несколько секунд его взрыв пробьет насквозь модуль. Внешний модуль над жилым сектором корабля. Экзооператор второго класса, Лолита Мач, закрывает глаза от ужаса и нажимает вручную сенсоры отстрела: «Я не могу это видеть, я не хочу ничего видеть». Механизм не срабатывает: система безопасности, погибшая после импульса, успевает дать команду на удержание, и танкер продолжает гореть. Еще несколько секунд – и все будет кончено. Еще несколько секунд. Занн выкрикивает команду внешнему модулю, от его голоса, кажется, рушится система обеспечения модуля управления, иначе как объяснить этот пронзительный неутихающий звук в ушах? Чертов эмкан продолжает исправно работать, и девушка в последнем усилии сдергивает его с головы, безжалостно раздирая кожу: « Я не хочу ничего видеть. Я не хочу ничего слышать». И тогда выясняется, что этот звук – ее плач. Модуль встряхивает несколько раз, словно корабль превратился в бесноватого зверя и решил раз и навсегда избавиться от полчища органических прихлебателей его свободной жизни, но Лолита продолжает сидеть с закрытыми глазами, пока голос мужчины не пробивается сквозь ее отчаянный визг. – Лола. Лола, черт возьми. Отзовись. – Я... я... – Одень эмкан, черт! Лола! Я не справлюсь сам! Модуль, исправно отделившись вместе с радиоактивным цветком танкера, удаляется с достоинством, но, подхваченный потоками таких же модулей и их обломков, начинает кружиться и устремляется к третьему уровню. На третьем внешнего сектора как такового уже нет. Так же как и фотонных отражателей, так же как и пояса стабилизаторов. Оголенный стержень базового скелета корабля, покрытый жалкими остатками внутренних сегментов реакторов вызывает недоумение и какое-то неприятие, словно голый, противный хвост у крысы. Взрыв модуля особо там уже ничего не повредит, но экзооператор подавляет судорожный вздох, когда видит, как очередная аннигиляционная вспышка обгладывает очередной кусок сегмента, комкая и без того изуродованный остаток скелета. Повреждать там действительно особо уже нечего, но взрыв в такой близости от стержня порождает очередную волну колебаний, и «Веста» сотрясается, кажется, уже самой основой. Колебание достигает второго сектора, гасится наличием большого количества еще существующих модулей и, слава тебе, Боженька, не достигает блока генераторов. Если достигнет, если генераторы будут повреждены... А если будут повреждены анабиозные капсулы? Мать твою! – Лола! Эмкан! Я не справлюсь! Корабельная коммуникация сухо передает сигналы об отстреле, и Занн выполняет их со всей скоростью, на которую только способны его мозги и руки, с неотвратимостью солнечного восхода, понимая, что он не успевает. Он снова кричит что-то и ругается, у него нет времени дотянуться до второго кресла и напялить силком эмкан на очумевшую девчонку, и уж тем более у него нет времени утешать и ободрять. Но тут в поле картинки появляется сигнал о готовности второго следящего, и точные, умелые действия второго существенно ускоряют выполнение приказов. – Лола... – Нормально. – Отсоединить внешний периметр, всем отсоединить внешний периметр... От белых вспышек начинают болеть глаза – это чушь. На их участке обстановка на редкость спокойная, множественные аннигиляции наблюдаются на другой стороне контейнероносца, изображение, передаваемое прямо в мозг, никак не может раздражать сетчатку. Это фантомная боль: глазам положено болеть от яркого света, вот они и болят. – Пожар на втором уровне. О черт. Занн не оглядывается на девушку, пытаясь сообразить, что делать дальше. Если она сейчас забьется в истерике, если она сейчас снова снимет эмкан – они просто погибнут. Ни приказа не выполнят, ни собственных жизней не спасут. О черт! – Лола. Лола, слышишь, сохраняй спокойствие. У нас пожара нет, это с другой стороны. А когда мы выполним приказ об обесточивании, пожара вообще не будет. Оператор молчит, глаза у нее широко раскрытые, удивительно яркого лилового цвета. Мимолетно Занн думает, что такого удивительного цвета он нигде и никогда не встречал. Ярко-лиловые, и зрачок, черный зрачок, окружен золотистым пятном – как цветок. Анютины глазки. Растут такие на его родной ферме, мать говорила, они с Терры. Старой Терры. Они поразили его в самую первую встречу, но он так и не сказал ей, какие удивительные у нее глаза.

винни-пух: – Лола. У нас нет пожара. Все нормально. – Я понимаю, что все нормально, – говорит девушка очень спокойным и ровным голосом. Очень спокойным и ровным, но слишком низким, она так раньше никогда не говорила. – Ты зря считаешь, что я не способна справиться с собой. Я вижу, у нас пожара нет, все нормально. – Вот и отлично. Хорошая умная девочка. Он снова разворачивается в кресле, приступая к отключению волноводов и умоляя всех известных ему богов не дать второму следящему запаниковать. Сейчас они отключат волноводы, и пожара не будет. Сейчас они отсоединят внешний сектор, и перегрузки закончатся. Сейчас все будет хорошо, и они поженится. – Обесточить внешний периметр. Координатору и смене операторов приготовится к последовательному отключению. Сканировать следующий объект, определить тип и загрузку. Установить связи или степень повреждения связи, если объект не отзывается, связаться с механизмом внешней защиты модуля. Если защита модуля повреждена или модуль обесточен, вызвать контроллер модуля. Отсоединить объект, если есть связь, отсоединить объект, если функционирует защита, отсоединить модуль, если работает контроллер. Многофункциональная задача, последовательность вбита в мозг многочисленными повторами. Труд, требующий тщательности, внимания и быстроты реакции, особенно на скорости и в состоянии разрушаемого на ходу корабля. Определить потерю массы и компенсировать внутренними источниками. Найти безопасный угол отстрела. Определить траекторию удаления объекта и выбрать оптимальную. Ввести программу отсоединения, ввести параметры объекта, выполнить отсоединение... Тонкая изнурительная работа, полностью поглощающая все внимание, силы и сознание экзооператора. Потому что объект поврежден и горит, потому что механизмы защиты повреждены или заблокированы, потому что половина модулей обесточены, и относятся к сектору второго приоритета. Потому что корпус корабля сотрясается, превращая картину динамики масс в апокалипсис, потому что волноводы на втором секторе горят и взрываемый кислород в жилых помещениях раздирает корабль изнутри. Потому что нет никакой возможности компенсировать постоянные потери и колебания масс и нет никакой возможности учитывать их изменения. А потом что-то страшно дергается внутри «Весты», и их участок погружается внутрь. Их сектор находится над научно-исследовательским комплексом, и там только что взорвались пучковые пульсаторы. – Лола, держись!!! Перед глазами вспыхивает ослепительно-белый свет, и кажется, что глазные яблоки лопнули. Чудовищная свистопляска звуков и изображений тут же гаснет, и какое-то время люди пребывают в полной тишине и темноте. Потом Занн сдергивает эмкан и приказывает активировать аварийное питание. – Там люди. – Я знаю, – невыразительный голос Лолиты особо его не обманывает. Что может быть хуже смерти людей? Гибель корабля? Для пилота, для командира, для координатора и инженеров генераторов свертки, для всего экипажа это не дом родной – это родной мир, своя планета, уникальный и феерически прекрасный кусочек жизни. Это твое сердце, твое тело, твоя жизнь, и оставить корабль, повредить корабль – все равно, что убить. И все же любой из них, не задумываясь, убьет эту прекрасную огромную птицу, чтобы спасти жизни людей. Последние – неповторимы. Сегмент провалился – это не совсем верное выражение. Лишившееся средств компенсации внутреннее помещение стало разрушаться, и весь наложенный внешний слой модулей закономерно опустился в тело корабля, занимая освободившееся пространство, пока не сработали механические системы балансирования и «погружение» не прекратилось. И теперь их сектор, несколько десятков модулей и жалкие остатки внешних модулей, находится внутри корабля, на пару десятков метров ниже обычного уровня, не более. Но только произойти это в нормальных условиях никак не может, так что... очень страшно. Они выбрались из заглохшего контрольного модуля в легких скафандрах, вполне благоразумно решив, что полная экипировка им не нужна. Конечно, в тяжелом скафандре запас кислорода намного больше и степень защиты выше, да только смысла в этом особого нет: или спасутся все, и тогда вопрос о воздухе решит любая кислородная установка, или не спасется никто, потому что если «Веста» взорвется – никакой скафандр не защитит. Да и двигаться в легком намного проще. – У нас пожара нет, так ведь? – Нет. «Все что могло – уже сгорело. Мы уже заняли место сгоревшего», – мрачно иронизирует про себя Занн, но девушку, таким образом, успокоить не пытается. Им обоим и так весело. Пожара нет, это конечно замечательно, но вполне достаточно быть экзооператором даже четвертого уровня, даже стажером достаточно быть, чтобы понять, что подобное нарушение массы корабля вызовет необратимые разрушения, и разрушения внутренние. Им еще повезло, нет, правда, повезло. Когда участок пополз внутрь, Занну показалось, что сам корабль охнул. Страшное непередаваемое ощущение нарушения, недопустимого нарушения, явления, которое ни при каких обстоятельствах не должно было произойти. Потому что если оно произошло, то ты, априорно, труп или станешь таковым через несколько минут. Под действием взрыва «Веста» двинулась в сторону всем корпусом и неминуемо напоролась на массу своих же обломков и модулей с противоположной стороны, и тот ад, что происходит сейчас там, Занн не хотел бы увидеть ни за что на свете. Контейнероносец задрожал, изогнулся как раненый зверь, и это последнее, чудовищное повреждение искорежило уже базовый стержень корабля, превратив когда-то блистательный многоярусный суперконтейнероносец в какое-то дикое подобие кренделя. Как в скверном, кошмарном сне. С противоположной стороны обломки продолжают полосовать корпус несчастного корабля, словно стая стервятников, и перед воспаленными глазами экзооператора проносятся жуткие видения раздираемого керамлита, оборванных волноводов и потоков огня, взрывов модулей и обугленных останков оборудования. Баланс необратимо нарушен, равновесие не восстановить, и вся масса модулей и танкеров из плоти контейнероносца превращается в его убийц: раздирает, ломает, разносит в клочья защиту, порождая бесконечные наслаивающиеся колебания, неостановимые судороги, пока базовый скелет корабля не начинает выворачиваться, пока вскрывающиеся изломы не достигают внутренний помещений и не взламывают генераторы свертки. От них... от них даже фотонов не останется. Они даже не взорвутся: частицы, в которые превратится «Веста» со всем содержимым, – еще меньше, так что от них останется только «гравитационная судорога» – обычный космический памятник героям и неудачникам, не сумевшим прорваться в трехмерный мир. Занн трясет головой, избавляясь от жуткого видения, и твердо говорит. – Я знаю, что делать, – девушка недоуменно смотрит на старшего сквозь силикат забрала, и Занн пояснят: – Нам надо людей спасти. Как ни странно, у них мало ощущаются эти жестокие колебания. То ли перемещение вглубь корабля временно компенсировало общие сотрясения, то ли что-то делает на белом свете их навигатор и «Веста» временно стабилизируется. Но на их участке действительно относительно спокойно: мелкие пульсации и сотрясения не в счет, а волноводы они отключили. Правда, отключилась и система обеспечения блоков анабиоза, превращая камеры полетного сна в камеры реанимационной заморозки. И что теперь делать – тоже, оказывается, неизвестно. Но Занн сказал, что знает... Лолита вопросительно смотрит на мужчину. – И как? – Не знаю. Ага, не знает. Отчего-то вопрос о необходимости переместить людей из бывшего внутреннего периметра жилого сектора не вызывает сомнений: то ли подсознательная оценка последних событий и поступившей информации с командной рубки, то ли нормальный здравый смысл указывает на то, что если корабль стал проваливаться сегментами, то скорее всего, от него скоро только генераторы и навигаторская рубка и останутся. А это самая прочная часть корабля, это его сердце и мозг. Вывод: чтобы спасти спящих людей, их надо переместить поближе к упомянутым блокам. Но как? Модули обесточены и смещены, переместить их с помощью механизма коммуникаций, пронизывающих весь корабль системой лифтов и передаточных каналов не представляется возможным, да и смысла в этом нет никакого. Разбудить людей вообще невозможно – эта процедура занимает время, а так как контроллеры модулей издохли, то вскрыть капсулы, работающие на собственных аккумуляторах, можно теперь только вручную. У них нет такого количества времени. – Мы не можем их разбудить, – произносит девушка все тем же спокойным низким голосом – констатирует, словно ее это не касается и она решает стратегическую задачу из учебника. Хороший, кстати говоря, способ успокоиться. – Не можем. Мы просто капсулы вытащим и сунем в ствол головного лифта. Лолита с недоумением смотрит на старшего, отрицательно качает головой. – Ты с ума сошел, там силовые клапаны... – и замолкает, сообразив, что в связи с почти полным отсутствием третьего уровня корабля лифт заблокирован и силовые ловушки не действуют. А это значит, что ствол представляет собой исключительно защищенную гигантскую капсулу, причем расположенную максимально близко к блоку генераторов. А если лифт включат... если включат, система безопасности немедленно заблокирует «посторонние предметы», и не позволит работать механизму, пока их не извлекут. «Занн, ты гений». Девушка согласно кивает, и оба оператора двигаются в первый попавшийся модуль. Вскрыть модуль, найти капсулу, включить антигравитатор, направить капсулу к лифтовому входу, вернуться за следующей. Оптимальное количество капсул для перемещения – десять объектов, их совокупность составляет необходимую для компенсации массу. Соединить капсулы, вскрыть вход, направить капсулы в лифтовой ствол. Работа. Труд, требующий внимания, сил и точного расчета. Правильная последовательность действий ведет к успешному достижению целей. Знать бы только, сколько времени у них осталось. С другой стороны, для первых двух десятков людей это уже не принципиально, они наверняка останутся живы, если уцелеет корабль. – Начинаю компенсацию, смене приготовится, начинаю компенсацию смене приготовиться. Начинаю....

Iren: винни-пух, на самом интересном месте:))) Я поняла, что мне у тебя кажется необычным. Такое чувство, что повествование идет от первого лица, а не третьего.

винни-пух: Вот, именно поэтому у меня все время выскакивает первое лицо, и именно поэтому я так ненавижу эти кавычки перед прямой речью. Они меня сбивают! Спасибо Бете, которая преследует мое первое лицо и указывает, где мне их ставить.

наблюдатель: винни-пух пишет: и именно поэтому я так ненавижу эти кавычки перед прямой речью я тоже! это странно, конечно, но мне наоборот легче читать без кавычек Винни-Пух, моя в восторге, как всегда, и - я уже где-то писала - от меня критики не ждите!

наблюдатель: по поводу кавычек я тут еще нарыла, если интересно "represented speech"-"представленная речь"? "Представленная речь - это ни прямая речь, которая точно воспроизводит слова говорящего, и не косвенная речь. Представленная речь отличается и от прямой, и от косвенной речи тем, что это чисто литпратурное явление, никогда не используемое в разговорном стиле. Обычно она передает мысли персонажа, не произнесенные вслух. Это яркий стилистический прием, обычно используемый в современной литературе, с целью раскрытия психологии персонажа или его психологического состояния в какой-то конкретный момент. Как и прямая речь, ПР характеризуется: использованием восклицательных, вопросительных предложений; междометий, а также слов "да" и "нет"; слов, типичных для речи персонажа; эллиптических предложений(эллипсис - пропуск какого-нибудь легко подразумеваемого в речи слова). Очень часто ПР включается в повествование автора без какого-либо (заметного) отделения от него." (т.е. в том числе и без кавычек)

винни-пух: Шикарно. А где любезный наблюдатель Вы такую ценную вещь нарыли? Можно указать источник.

наблюдатель: вещь нарыта в примечаниях к учебнику "Analytical reading " и быстренько переведена

винни-пух: - Ну что там, Герри? - Ты у меня спрашиваешь? Вон твой мутантик, у него и спроси. - И у него спрошу, а ты зырь на локатор-то, чистокровный ты наш. - Пошел на ****. Русоволосый высокий, но сильно сутулый парень сплевывает через губу с наивозможным презрением. Но возникать и дальше опасается: Герри молчит, но как наедет на него – шкуру спустить запросто может. На самом деле, может, это, говорят, у него с Острова осталось. Там, мол, самый лучший способ наказания такой – шкуру спускать. Вона, на позапрошлой неделе, с Кардика он чуть не ремень со спины вырезал за то, что он про Цанку рассказал. Не, понятно, не надо было языком-то молоть, но ведь и кожу снимать за пьяную болтовню – чересчур? Эх, было бы куда, да не фартило бы так одноглазому монгрелу – свалил бы он с этой гребаной банды давным-давно. А так... далеко ли тут свалишь, коли он «Шарику» должен, а противу него только такой псих, как Герри, может идти. Эх, блин, жизня, куда не попрешь – везде еще хуже. Тяжелый подзатыльник приводит парня в себя, он недоуменно оглядывается. - Чего? Чего я... - Заткнись. Они рядом. - Ох, бля. - Заткнись. Мутант учуял, значит, навпереди любого локатора, с ним и локатора-то никакого не надо. Парни быстро расположились вдоль переулка, и Занг вручную слегка откатил байк от выхода. Классическая западня: несколько человек с шокерами, байк перегораживает выход, и кар, даже двухместный, с переулка не вырулит, разве только задним ходом. А взлететь тут никак нельзя: нависшие верхние этажи старых домов, построенных ярусами, верхний сектор трущоб полностью перекрывают. Тут и байком-то особо не полетаешь, а уж каром тем более. Другое дело – как в это бутылочное горло заманить нормальную тачку. Но это уже дело Цанку. Не будь он монгрелом, а без гребанных чудес здесь не обошлось, вот как хотите. Худая уродливая фигурка скользит в переулок, едва не стелясь по земле. Урод, конечно. Что взять с мутанта, прожившего на Острове и хрен знает от кого рожденного? Маленькое шклявое тело посажено на чересчур длинные ноги и руки, так что ей-ей, а ему удобней было бы на четвереньках перемещаться, коли бы не голова – лобастая, тяжелая, хорошая голова, много мозгов. И на личико Цанку вполне ничего себе: ротик маленький и пухлый, носик тонкий, реснички стрелками, глазки фиалками – все на месте, в общем, есть на что посмотреть. Если, конечно, не обращать внимания на все остальное. И если с полом определиться: Цанку – гермафродит, и черт его поймет, как его трахать. Нет, это не тот вопрос, который хотелось бы выяснять Рамсу, тем более, что ночи мутант проводит с вожаком. Хотя он сильно сомневается, чтоб в любовных утехах. Насколько он заметил, у Герри довольно редко встречающаяся на Амой ориентация. Та самая, которая почти во всей остальной освоенной вселенной называется нормальной. Вот и теперь Цанку устроился за спиной одноглазого, но никаких лишних жестов не делает и слов не произносит. Мутант занят, он приманивает. Вряд ли монгрел с Острова мог бы внятно объяснить свою способность, и когда Рамс мысленно наделяет его большим количеством мозгов – он ошибается. И изрядно. Наличие подобного дара – не показатель наличия умственных способностей, даже на среднем уровне. Но Цанку действительно повезло: в отличие от большинства других стихийных псиоников, рассудок у него сохранился. В не слишком большом количестве, но вполне достаточном, чтобы суметь использовать свою способность для обеспечения еды в первое время и для обеспечения защитника, когда решился покинуть Остров. А мутанту защитник ой как необходим. Очень уж мало доверия испытывают монгрелы к выходцам из страшного места, норовят прибить жутких и забавных уродцев со всей изощренной жестокостью, на какую способны. А большинство этих существ слишком слабы поодиночке. И ужасающи вместе: черный гон каждое пятилетье пожинает свою жатву, но одно дело – когда на город идет стая спятивших бесноватых существ, а другое – когда одно из них оказывается беззащитным на вражеских улицах. Остров – Церес в Цересе, и жители «свободного района» так же безжалостны к своим собственным изгоям. Так же, просто результаты безжалостности эффектнее в силу большей жестокости обитателей. Рам, Занг, Кармик и Лун – все они считают предводителем Герри, и было бы странно, если бы считали иначе. Власть Цанку над человеком намного глубже, чем явная выгода пользования даровитым уродцем, как считают окружающие. В принципе, эта власть почти абсолютна, но только над одним человеческим существом – у псионика малый радиус действия. И распространяется, в силу самой своей природы – взаимодействия ментальных полей – только на разумных. Пока он был слишком мал и слаб, Цанку приманивал людей к Острову, чтобы питаться. Вообще-то, это был не самый лучший способ, потому что съесть так много за один раз мальчишка не мог. А консервировать не умел, так что большая часть еды пропадала зря. Сейчас он использует свою способность для приманивания жертв более перспективных: ведь если завладеть не жизнью, а этими разноцветными красивыми пластинками и одеждой, получить еды и питья можно намного больше – прямая выгода. Экипаж медленно - дорога-то аховская – въезжает в проулок, и, уж конечно, слуга-водитель – последний, кто понимает, за каким чертом он сюда свернул. Что ему, Мидаса мало? Но господин только мугыкает что-то невнятное, а его прямо-таки потянуло сюда. Ну, вот хоть убей, а так быстрее. Есть здесь такой хитрый проулок, и они смогут добраться до клуба скорее и не с той стороны, где освещение слишком яркое. Не то чтобы это запрещено, бред. Кто может запретить гражданину посетить любой район Танагуры? Но клуб все-таки нелегальный, и негоже связывать имя господина с этим местом. Юпитер! Ну, какой идиот перекрыл выезд?

винни-пух: Триер хорош, ничего не скажешь: хищные обводы, силовая подушка, полиуглеродное покрытие с эффектом полиморфности – тачка способна исчезнуть на глазах, когда ее ставят на безопасный режим, и изменять свой внешний вид в весьма широких пределах. Но сейчас кар в активном режиме, лишь приостанавливается, излучая всей зеркально-черной поверхностью блеск и аромат дорогого шика, и последнего натиска Цанку хватает на то, чтобы слуга приоткрыл дверь. Дорогу спросить, надо полагать. В последний момент перед собственно нападением псионик выскальзывает из поля человеческого сознания, и разом вернувший критичность мышления фурнитур ошалело крутит головой: зачем он здесь? Как, во имя обеих лун, он здесь оказался? И что за... Дальше он уже ничего не решает и самым лучшим для него оказывается то, что, открыв дверь, он неудобно повернулся, поэтому удар шокером, долженствующий быть смертельным, пришелся по касательной – оглушил только. Да когда его выбрасывали из экипажа, ударился об асфальт – череп треснул. Но остался живым. Его даже починили в дальнейшем, потому что в поврежденном состоянии «мебель» оказалась не способна дать нужную информацию о нападении. Его хозяину повезло намного меньше: удар спровоцировал замыкание программы в эмкане на голове гражданина и необратимо повредил мозг. Родственники согласились на утилизацию. - Блядь, посмотри на консоль. Ей-ей, это активный углерод. - Кредитки ищи. - Да вот они, на придурке. - Выбрасывай мусор. - Поехали быстрее. Нет, тачку они, конечно, не продали, Герри не зря стяжал славу фартового вожака и толкать такой паленый товар не будет, разве что на заказ. А вот оттащить за треть цены в нелегальную мастерскую, да к хорошему умельцу, с которым давний гешефт, – это другое. Занг, который до сих пор не понял, зачем им терять на этом деле столько денег, получил очередной втык за очередное нытье, но на сей раз Герри пригрозил, что если парень вякнет еще раз, он позволит Цанку покопаться в его башке и посмотреть, что с ним можно сделать. Занг увял и больше рта не раскрывал, а мутант по обыкновению притулился у кресла одноглазого. Но Герри был сильно не в духе, так что вломил и гермафродиту. - Тебе, умный мой, сколько раз было сказано, чтобы не манил такие тачки? Цанку невнятно шипит что-то: трудно ставить ему в вину излишнюю шикарность сегодняшней добычи, псионик ведь не на стоимость машины ориентируется, а на сознание водителя. Кто ж виноват, что слуга у гражданина оказался не по статусу? Но Герри таких доводов слушать не желает. - Тебе было сказано не зарываться? Было сказано? - Я не виноват! - А что, я ее приманил, что ли? - Я только ее «слышал»! Бить Цанку неинтересно – сильно шклявый, того и гляди развалится, а работник полезный. И каким бы глупым не был, а все ж умнее других его дебилов. Это ж надо: толкануть такую богатую тачку в цельном виде. С убивством на хвосте! Юпитер, вот же идиоты. Память фурнитура после восстановления особого прояснения в дело не внесла: сканирование давало нормальную последовательную картину вплоть до момента въезда в район Завода. Дальнейший анализ, и притом весьма тщательный, демонстрировал умелое, незаметное нарушение восприятие вплоть до подавления воли. При чем не полного подавления, а частичного - навязывания выбора, когда в сознании реципиента остается ощущение наличия этого выбора, в то время как на самом деле он идет по пути указанному внушением. Весьма распространенный игровой прием, но мало кто занимается его осуществлением на уровне пси-полей. Дорого, нужно несколько исполнителей, работающих одним звеном и с достаточно высоким уровнем мастерства. Использовать такую команду для криминальных разоборок, мягко говоря, не рационально – все равно, что забивать гвозди медицинским сканнером. Версия о политической подоплеке убийства, в конце концов, была отвергнута: гражданин преклонного уже возраста отличался большим вкусом в ювелирных изделиях, которыми торговал, и специфическими предпочтениями в сексе. Но в политику никогда не ввязывался и с криминалитетом черного рынка дела имел только косвенные: контрабанда некоторых материалов с планет, по несчастной случайности не поддерживающих отношений с родным государством. Версия активного вмешательства в дела наследования кого-то из бравых родственников выглядела более правдоподобной, но трудно доказуемой: сгинувший в Церес экипаж так и не выплыл, сумма, которая была при ювелире, могла вызвать интерес только у монгрелов, но никак не у наследников. С одной стороны, это выглядело, как попытка скрыть убийство под ограблением, с другой – могла быть случайностью. Не секрет, насколько быстро раздевают трупы в районе Огней. Но так как гражданина хватились отнюдь не на следующее утро, то никакая биолокация уже не могла зафиксировать следов нападавших. Мотив не установлен, заказчик не установлен, исполнители не установлены – именно в таком виде дело и легло, в конце концов, на стол аналитического отдела Минка. Не в силу недоказанности, естественно, и не по причине социального статуса жертвы, а благодаря вероятности использования пси-воздействия, каким бы фантастическим оно не казалось в данном случае. Хотя статус жертвы сыграл свою роль: не будь пострадавший достаточно важным лицом на ювелирном рынке, убийство не расследовалось бы столь тщательно, и никто бы не озаботился восстановлением фурнитура ради сканирования его памяти. Агент Минка добросовестно прошерстил годовой отчет и нашел еще пару случаев с аналогичными параметрами. Обнаруженные убийства также остались не раскрытыми, но касались лиц намного ниже рангом. На самом деле, случаев было больше десятка, но они бесследно растворились в статистике об исчезновениях. Банда Герри довольно тщательно прибирала за собой. В секретной статистике отдела ментальных аномалий исполнитель преступления стал очередным объектом поиска. Рики ознакомился с этими данными намного позже, о чем в свое время Консул пожалел. Искатель – он и есть Искатель, надо было давно поручить монгрелу отслеживать и контролировать себе подобных.

Iren: винни-пух, как-то мало... И еще, либо я реально вчиталась, либо ты писать стала легче, но прочла на одном дыхании.

винни-пух: Хм, а помнится кто-то говорил. что я выкладываю шибко большими кусками. не?

Iren: винни-пух, был не прав:)

Blade: Ништяк! Не томи народ! Только я думаю, ты сильно размахнулась, приводить это к финалу будет сложно. Не обижайся, но энтузиазм автора со врменем пропадает и "Сага о Дюне" впоследствие досасываеться из пальца. Лучше пистаь или быстро, долго не думая или разбить большой роман на определенные целевые отрывки или главы, как в сериале. Ну не знаю, это мой метод, у тебя може другой. Желаю удачи и с праздничком! Зы: а геррмафродиты в твоем мире способны к размножению?

винни-пух: Что-то у меня странное с доступом, я уже в третий раз пытаюсь выразить восторг по поводу Вашего возвращения, Вашего одобрения и Вашего внимания Blade. Уф, пишу в третий раз, мне чрезвычайно дорого Ваше мнение!!! Я тоже считаю. что роман лучше делить на кусочки и я так и делаю. Спасибо за поздравление тоже.

праы: И-и-и!!! Кого я вижу!!! Blade собственной персоной!!! Вы не представляете как я мне дорого Ваше внимание, а тем более - одобрение. Чес-с слово! Я тоже придерживаюсь мнения, что роман целесооборазнее разбить на кусочки, именно так я и делаю. Огромное спасибо за внимание, за поздравление, и за то что Вы вернулись на форум. По поводу гермафродитов: естественным способом - нет, так же как и все остальные гомосексуальные праы - в пробирке.

Blade: Бедный Винни! А может это проблема стыковки региональных сетей? Есть ли тут еще члены АНК-клуба из Украины? ты давая борись с проблемомй, в фендоме редко кто пишет фантастику как подобает. Хотя логическая основа пси-управления у тебя получилась кастанедо-мескалиновая. Бедненьких элитников небось во сне глючит нехило... По поводу амойского МПРЕга. Согласно теории так оно и бывает, искусственно созданные гибриды не содержат необходмого ДНК материала для полового размножения, будь то мандаринчик без косточек или лошадко-мул. Однако..мпрега хотца... Зы: если интересно загляни в библиотеку псих. книг. http://psylib.org.ua/books/

винни-пух: Спасибо за сочувствие. Проблема как я полагаю относится не состыковке региональных сетей, а в мерзкой работе компании. К сожалению в моем регионе ничего другое не ловит совсем, так что... без вариантов. Я даже скачать что-ниубдь обьемное, не могу: Укртелеком больше получаса подряд связь не поддерживает. Увы. Очень мне, конечно льстит, что Вы считаете мои фики фантастикой, спасибо еще раз. А вот что Вы имели в виду под кастанедо-мескалиновой основой? Кстати, спасибо за наводку и Вам и моей бете, на Лоис Буджолд, очень нравится, хотя и технической обеспечение будущего сейчас видится иначе. А еще меня очень вдохновляет, что Буджолд начинала писать с фендома. А Вы не собираетесь что -нибудь выложить?

Liebe: винни-пух, а разве я вас наводила на Буджолд? То есть, я могла бы, да, только я такого не помню.

Тень полуночи: винни-пух Спасибо за очередной кусочек! Blade Есть ли тут еще члены АНК-клуба из Украины? Я из Украины и могу сказать, что у меня проблем на форуме не возникает, так что врядли это проблема региональных сетей.

винни-пух: Наводили Liebe, только косвенно. Упомянули любимый диалог, когда Майзл обьясняет Айвену как и за что его убьют. Это "Цетаганда", я уже прочла. Хм... завлекательно. что-то упорно напоминает.

Blade: Скорее всего это Есихара писала по фендомам. Есть такая философия дяденьки К. Кастанеда - про то как на глюках, вызванных катусами и грибочками, можно страны завоевывать. Создатели фильма "Газонокосильщик" использовали ее при раскрытии темы виртульной реальности. Собираюсь выложить но не скоро еще, т.к. привычнее выкладывать целый текст.

винни-пух: Ура!!!! Жду изо всех сил! А на кактусных глюках можно заставить любимых авторов писать побыстрее? Вот было бы здорово!

винни-пух: Ура!!!! Жду изо всех сил! А на кактусных глюках можно заставить любимых авторов писать побыстрее? Вот было бы здорово!

наблюдатель: винни-пух пишет: А на кактусных глюках можно заставить любимых авторов писать побыстрее? Вот было бы здорово! вот именно!

винни-пух: Знаете, господин наблюдатель, по сравнению с некоторыми я еще с нормальной скоростью пишу. Просто две вещи одновременно, поэтому меня качает то к одной то к другой. Вместо кактусов хоршо идет кофе с апельсиновыми корочками. Только именно с корочками, а с апельсинами, потому что для сохранности корочку обрабатывают чем-то там. И это что-то там обладает легким наркотическим эффектом.

наблюдатель: винни-пух пишет: Знаете, господин наблюдатель, по сравнению с некоторыми я еще с нормальной скоростью пишу конечно-конечно, я совершенно согласна! и вообще ничего такого не имела ввиду, просто к слову подвернулось, ляпнула "не по злобЕ душевной, а токмо по недоумию нашему" не серчайте, пожалста! винни-пух пишет: И это что-то там обладает легким наркотическим эффектом так-так!

полная версия страницы