Форум » Фантворчество » Ai no Kusabi - NEXT-2 » Ответить
Ai no Kusabi - NEXT-2
Sizuna: Свершилось! Выставляю на суд критики первую пробу пера... Название: Ai no Kusabi - NEXT... Рейтинг: R Пейринг: Иасон/Рики, Иасон/Рауль, Иасон/Катце, Иасон/ОМП. Бета: Musayfa. Предупреждение: ООС. Март, тему открыла. Добро пожаловать
Ответов - 80, стр:
1 2 All
lazarus: Sizuna, зачем разборки? вариантов всего два - или это форумный глюк, или тема закрылась ввиду заполненности. Второе вероятнее.
Sizuna: СОРРИ Я уже поняла, что погоречилась Просто, я ещё с таким не сталкивалась ни разу
Sizuna: НАРСУС …уже полчаса скромно ждал своей очереди в приёмной Главы Синдиката, удобно восседая в кресле, и скучал. Прекрасный пункт наблюдения: за спиной надёжная стена, а перед глазами разворачивается великолепная картина утреннего человеческого беспорядка. Неописуемо характеризует индивидуальность такая мелочь, как развязавшийся шнурок. Например, от неуёмного топтания с ноги на ногу. Вышколенная осанка, дорогая оправа очков, даже аромат дорогого одеколона… но неаккуратно зашнурованная обувь говорит о том, что этот тип небрежен в мелочах и нетерпелив в ожидании. Кстати, кто это? А-а, представитель мидасской аристократии – господин Хазао собственной персоной. Завсегдатай игорных заведений. Опять проиграл в рулетку. Пришёл брать кредиты. Ай-яй-яй! Дядюшкино состояние уже заложено-перезаложено. Чем, на сей раз, будем биться об заклад? Династия Хазао уже давно утратила былое величие, а племянничек лишь разоряет то, что осталось от могущественного когда-то клана. Те, кто был реально опасен для власти Танагуры, «приняли причастие» в тёмных водах залива или украсили своими надгробиями мидасское кладбище, а этот шут гороховый потешает высшее общество. На широком диване развалился господин заместитель начальника департамента полиции Мидаса. Не замечал, что он так постарел – седина посеребрила виски, и выглядит он человеком, давно уставшим от своей должности. Ему бы в тёплой постели понежиться, а тут приходится тащиться на работу и выполнять обязанности, которые тяготят и раздражают. Надо подумать на досуге, кем его заменить… Весна в этом году выдалась на редкость паршивая – буксует в сырости и грязи, и утро сегодня довольно гаденькое. Мелкий моросящий дождичек не перестаёт накрапывать с ночи… Сейчас этот щёголь всё-таки наступит на шнурок… Так и есть! Стреноженная молодая порочность, комично подпрыгнув, угрожающе накренилась! Смешно он пытается сохранить равновесие – машет руками, прямо как курица крыльями. Ну, всё – пора ловить! - Позвольте вам помочь, господин Хазао. Гарцевать таким образом опасно. - О, Юпитер! Стальной Инквизитор! Публика сегодняшним утром подобралась на редкость нервная. Понимаю, едва не упал прямо в мои объятия, но зачем же сознание терять? От счастья, что ли? Жемчужно-пепельная прядь выбилась из длинной густой массы волос, собранной заколкой в низкий хвост, переброшенный на правое плечо. И Стальной Инквизитор, откинув прядь назад, спокойно наблюдал, как меловому лицу любителя азартных игр возвращается краска, и все, кто присутствует в приёмной, мечутся и бегают вокруг грохнувшегося в обморок племянника «Опоры всей Федерации». Напоминает курятник, который посетила лиса. Пучеглазый шарообразный дроид выехал на середину приёмной, отстранённо просвистел: - Господин Мунн, вы следующий в списке. Время беседы пятнадцать минут. Прошу. И Нарсус Мунн, с непринуждённой лёгкостью переступив через лежащую под ногами человеческую преграду, вошёл в кабинет Консула. - Ты так и не завёл себе секретаря из плоти и крови, Ясони? - Нарс! – Иасон Минк поднялся ему навстречу. - Рад видеть тебя. А что касается секретаря, то предпочитаю запрограммированного робота человеческим слабостям и языку. Вся эта корректировка дорого обходится потом. - Я консерватор по натуре, Ясони, и придерживаюсь старых добрых методов: набор сверкающих в свете лампы хирургических инструментов и пыточное кресло. История цивилизации сохранила их великолепные образцы, - заметил как бы невзначай бывший однокурсник, усаживаясь в свободное кресло, стоящее напротив стола Главы Синдиката. Никто не рискнул бы сделать это без приглашения, но Нарса подобные формальности не волновали. Иасон вернулся на свое место. - Да уж, наслышан. Твой новый секретарь лишён возможности распускать язык. Недаром для всех, кто боится и ненавидит тебя, ты – Стальной инквизитор. Подобные прозвища просто так не приклеиваются. Сколько же мы не виделись, Мунн? В свете ты не появляешься, на ковёр к тебе ни разу не довелось сходить, а те, кто ходил, уже не смогут об этом рассказать. Прости… Дил, минут тридцать я никого не принимаю. И коньяк на две персоны, пожалуйста. Думаю, другой возможности пообщаться у нас с тобой не будет, Нарс. Мунн кивнул, и вытянутая жемчужная капля в мочке левого уха качнулась. Робот-секретарь, вкатив сервировочный столик с заказом, удалился. Иасон налил коньяк. - Прошу. Ножка округлого бокала устроилась в длинных пальцах с ухоженными ногтями. Взболтав светло-коричневую тяжёлую и маслянистую на вид жидкость, Нарсус слегка пригубил её. - Великолепный коньяк… Ты прав, другой возможности и впрямь не представится, но я пришёл к тебе по делу, - поставив бокал, он достал из пачки сигарету с белым фильтром. Иасон поднёс к ней вспыхнувшую огоньком зажигалку. - К чёрту дела, Нарс, последний раз я видел тебя так близко лет десять назад. Мунн прикурил. - Это на тебя не похоже. Впрочем, всё, что ты делаешь в последнее время, выходит за рамки твоего обычного поведения, - глаза цвета остывшего пепла смотрели почти нежно, с некоторой долей иронии. - Что ты имеешь в виду? Нарсус, запрокинув голову, выдохнул струйку дыма к потолку. - Ничего особенного. Надеюсь, ты получил мой подарок? - Какой? - Одна очень редкая старинная вещь, помогающая держать равновесие. Иасон смерил его пристальным взглядом. - Я кожей чувствовал твоё незримое присутствие… Да и откуда у старого доктора мог взяться такой раритетный экземпляр? Ты ведь не будешь отпираться, что приложил к этому руку, Нарси? Пальцы едва дрогнули, стряхнув пепел с кончика сигареты в пепельницу. - Отпираться? А смысл? Но сейчас это не имеет значения, важен результат. Достаточно вопросов, Ясони. - И всё же, каким образом… Во взгляде бывшего однокурсника на секунду вспыхнули искры – так под саваном умершего костра оживают угли, если их раздуть, – и погасли: - Звонок из уличного автомата отследить было нетрудно, а остальное – дело техники. - Ты прослушиваешь мою линию, Нарс?! - Не кипятись. Запись лежит в моём архиве, ты в любой момент можешь её забрать. И потом, Ясони, если бы всё, что мне удалось перехватить за последний год, попало к Юпитер, то последствия были бы более катастрофическими, чем тебе представляется. Или ты свято веришь в то, что Мать смотрит на все твои шалости сквозь пальцы и ограничивается одними лишь предупреждениями и недельной прогулкой по Цересу? Тебя не удивляло, случайно, Её молчание после вашего возвращения в Эос с этим монгрелом? Твои развлечения – это ведь всего лишь цветочки, по сравнению с ягодками… И твоя личная жизнь тут вовсе не при чём, в неё никто не собирался вмешиваться, кроме паиньки Рауля. Правда, Ясони? Не смотри на меня так – к твоему изгнанию из Танагуры я не имею отношения. Мог бы догадаться, что это не мой почерк. - Извини, что не поблагодарил тебя за царский подарок, Нарси, а заодно за то, что ты, оказывается, прикрываешь мою задницу. Лёгким машинальным движением руки Нарсус поправил узел шёлкового шейного платка. - Ясони, следи, пожалуйста... - но договорить он не смог – Иасон, залпом допив коньяк, вдруг стремительно опустился на подлокотник кресла, в котором сидел Нарсус и поцеловал его в губы, прежде чем тот успел понять, что происходит. Спокойно отстранившись, Нарсус встал на ноги. - Спасибо за доставленное удовольствие. Не ожидал от тебя. Улыбаешься… но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Иасон тоже поднялся, пристально вглядываясь в непроницаемые глаза. - Знаю, что не ожидал. Ты ведь пришёл сюда, чтобы сразить меня наповал не только своим сногсшибательным видом, от которого аристократы в приёмной падают в обморок? Не так ли, Нарс? Я готов выслушать любые твои предложения, господин Чистильщик Танагуры. Пора показывать товар лицом. И, поверь, торговаться не буду. Овчинка стоит выделки? Стоит. Иначе бы ты не полез ко мне напролом, официально записавшись на приём к восьми часам утра. - Всё резвишься? - Разве не заметно? - Счастлив? - Безмерно. - Жаль. - Тебе этого не понять. - Куда уж мне… Только опасно этим увлекаться, можно проглядеть очередной Дана Бан… Дыхание в дыхание. - Нарсус! - Что? Тебе никогда не нравилось, когда тебя осаживали на полном скаку. Сразу закусывал удила… - истлевшая до фильтра сигарета, о существовании, которой Мунн забыл, больно напомнила о себе. - Чёрт! – выругался он, уронив её на пол. - Осторожно, не подожги мне офис. Ну а теперь – слушаю тебя внимательно. Нарсус Мунн поставил на стол ноутбук. - Что это? Чистильщик Танаруры, быстрым движением открыв ноутбук, ввёл код доступа. - Это, господин Минк, далеко идущий проект развития промышленной колонии Даарс на ближайшие десять лет. Под моим личным руководством, разумеется. - Меньшего я от тебя и не ждал. А почему, собственно, Даарс? А не Гая, например? - Запасы нефти на исходе, и ничто уже не вдохнёт в эту планету жизнь, когда мы высосем её до последней капли. Умрёт промышленная зона – и жить на остывшем куске льда будет невозможно. Времена эти не за горами. В результате Империя понесёт баснословные убытки. Я не займу у тебя много времени. Здесь всё до последней запятой разработано мной, и мне очень важно получить положительный отзыв с твоей стороны. - Понимаю, - Иасон углубился в изучение документов, но всё-таки отвлёкся на несколько секунд, глянув на стоящего рядом Нарсуса. - Сделай одолжение, не маячь за спиной. Всегда ненавидел эту твою привычку. Мунн, фыркнув, отошёл к окну. Закурил. - Я очень тебе признателен, Нарс. В кабинете воцарилась тишина, лишь Консул время от времени постукивал по клавишам и дождь тоскливо барабанил по стёклам. Минуты ожидания растворились в дыме тлеющей сигареты. Наконец, Минк оторвал взгляд от экрана. - Нарс! - Да? – окурок остался в пепельнице. - Браво! Ты превзошёл все мои ожидания! Впрочем, твои деловые качества никогда не вызывали у меня сомнений. В делах у тебя бульдожья хватка. - Как же! Только отчего-то ты окружаешь себя тупыми подхалимами… - Ими легче манипулировать … - Ну спасибо! Это, пожалуй, твой самый лестный комплимент в мой адрес за последние десять лет. Рад, что ты не причисляешь меня к их числу. Да я и никогда не стремился быть рядом с твоим троном, меня и моё кресло вполне устраивает. - Нарсус, подойдя к столу, присел, как недавно Минк, на подлокотник. Иасон примирительно положил ему ладонь на плечо. - В самом деле, Нарс, эта идея, предложенная тобой, просто великолепна: мегаполис под куполом с искусственным климатом, цветущий оазис среди вечной мерзлоты. На такой размах способен только ты. - Ты явно преувеличиваешь. - Нисколько. Потянешь такую махину? - Ты сомневаешься? Только… Минк встал, распрямляя затёкшую спину. - Что «только»? Нарсус заглянул ему прямо в глаза: - Меня волнует юридическая сторона вопроса. Не люблю, когда в то, что я делаю, суют нос крючкотворы или охотники загребать жар чужими руками. Иасон пожал плечами. - Это не проблема – достаточно грамотно составленного и подписанного мной договора. Нарс, как бы невзначай, полез во внутренний карман пиджака и извлёк оттуда вчетверо сложенный лист гербовой бумаги. - Договор составлен. Не хватает твоей подписи. Вытянув документ двумя пальцами из руки Нарсуса, Иасон удручённо покачал головой. - Даже здесь тебе нет равных. В углу красовалась печать ведомства Стального инквизитора. Рассеяно прочитав текст, Иасон поставил подпись. - Надеюсь, это всё, что я могу сделать для тебя? Заново сложенный лист вернулся во внутренний карман серого пиджака. - Поражаюсь твоей манере хранить документы… - Так он согреет моё сердце. Благодарю, Ясони. - Не стоит благодарности, Нарси… Нарсус Мунн захлопнул ноутбук. - Не смею более отвлекать тебя от государственных дел, и спасибо, что напомнил мне о твоём обещании той ночью. Минк ничего не ответил, только кивнул. Это означало, что аудиенция окончена. Когда за Нарсом закрылась дверь, Иасон нагнулся за оброненным им шейным платком: - Шёлк так легко развязывается от неосторожных движений, - и поднёс его к губам. В ноздри проник до сих пор не забытый запах морской соли и ветра. В груди заныла давняя заноза. Смяв платок в кулаке, он машинально сунул его в карман брюк. - Прощай, Нарсус. Теперь уже навсегда. Дождь одиноко стучал в окно. Иасон потерянно огляделся. Остаток рабочего настроя смыла, как следы босых детских ног на прибрежном песке, нахлынувшая волна ностальгии…. Пара лун над Амой таращились вовсю. Было светло, как днём, с той лишь разницей, что вода, переливаясь малахитовым перламутром, качала на волнах две серебристые дорожки, а от прибрежных камней пролегли голубые тени. Он увлеченно шел по следу, но вдруг остановился, припав к холодному сырому камню, чтобы не спугнуть внезапно возникшее видение то ли древнего мифического существа, дышащего жабрами и с рыбьим хвостом, то ли человека, сидевшего на верхушке самого высокого валуна. Иасон так и примёрз к месту, затаив дыхание, не в силах отвести взгляд от этих выступающих острых лопаток и мокрых волос, пропитанных серебристым сиянием. Существо повернуло голову. - Чего пялишься, Минк? - Нарсус Мунн?! - Скажи ещё, что не узнал меня? Я давно тебя заметил – ты так громко шлёпал пятками по моим следам, что тебя услышал бы глухой. Выходи из своего укрытия, не стесняйся! Можно подумать, ты никогда голым меня не видел? Иасон приблизился. - Не ожидал увидеть тебя здесь в такое время. - А ты что делаешь здесь ночью? Иасон слегка смутился. - Гуляю… - А я плаваю. Присоединяйся, - он встал, потянулся и, привстав на носках, мягко оттолкнулся от камня. Гибкое тело скрыла высокая волна прибоя. Появилось оно только на середине лунной дорожки, качаясь на руках океана. - Эй-эй-эй, Иасон! Плыви сюда! Струсил? Может, плавать не умеешь? - Не хочу, вода холодная! В ответ раздался громкий смех: - Спорим, ты меня не догонишь? - Я даже спорить не стану, всё равно проиграешь! - Неужели?! - и Нарсус стал грести от берега. На бегу раздевшись, Минк бросился в воду. - Ну, держись! Ориентиром служила маячащая впереди голова непревзойденного пловца. Дыхание шумно раздувало лёгкие – Иасон, мощными рывками преодолевая прибой, приближался к цели. Их разделяло расстояние в полторса, и Иасон нырнул навстречу волне, а всплыл под Нарсом, ударив затылком ему в живот. И тут Нарс, извернувшись, оказался рядом с ним, лицом к лицу. Мощный захват гибких рук – и два тела срослись в одно, запутавшись в морской пене. Они камнем шли на дно, слившись в поцелуе. Иасон понял, что сердце сейчас остановится. Нарсус отпустил его лишь тогда, когда у него самого кончился запас кислорода и нужно было всплыть, чтобы схватить ртом воздух. Мерцающий покров волн разомкнулся над головой, и долгожданный вдох вернул движение скованным лёгким. Когда на поверхности появилась голова Нарсуса, Иасон закричал: - Ты что, спятил?! Решил скормить нас рыбам?! Свихнувшийся хирург-самоучка! Мунн заливался смехом. - Греби к берегу, восходящая звезда водного спринта! Да поспеши, а то снова утоплю! - Попробуй! К спрятанным в тумане спальным корпусам Университетского городка они вернулись лишь под утро. Пальцы в последний раз скользнули по волосам с металлическим отливом. - Спокойной ночи, Нарси. - Скорее уж доброе утро. - Нарс… - Что? - Не быть мне Иасоном Минком, если я когда-нибудь не отвечу тебе на тот поцелуй, клянусь… Нарсус покачал головой: - Не думаю. Тебе не удастся застать меня врасплох. - Посмотрим. - Ясони, милый, это тебе не шахматы. Играть со мной в такие игры опасно… - и Мунн свернул на аллею, под сенью которой располагался медицинский факультет.
Yulya_Lav: А вот и ОМП появился Интересно, но как-то все путано очень
Март: Вот не успела я высказаться в предыдущей части, бо темка закрылась. Скажу про те прочитанные главы: бразильский сериал отдыхает! рабыня изаура нервно курит в коридоре! Свежевыложенная глава мне понравилась больше. Но АнК уже и близко нет) Зато интересно. и согласна с Yulya_Lav , потому что нет связующих моментов между главами. Давай дальше!
Sizuna: Yulya_Lav пишет: А вот и ОМП появился Yulya_Lav, ага) Март пишет: Но АнК уже и близко нет Выскажи своё мнение, пожалуйста. Почему ты так считаешь? Март пишет: . Скажу про те прочитанные главы: бразильский сериал отдыхает! рабыня изаура нервно курит в коридоре! Март, теряюсь в догадках - это комплемент или спараведливая критика? В любом случае, за то и за другое - спавсибо Март пишет: и согласна с Yulya_Lav , потому что нет связующих моментов между главами. Давай дальше! Да, первый блин комом)) Только одно радует, что интересно Ну что ж - дальше, так дальше)) ГАЙ ...ненавидел всех и вся, как будто затмение прошлого безумия снова загородило для него солнце. Свет померк, пропал последний интерес к жизни, когда монгрел проспался и понял – Рики ушёл и уже никогда не вернётся. Но больше всего Гай ненавидел себя. За то, что просыпается каждое утро, с тихим ужасом осознавая – он сходит с ума, и сегодняшний день должен прожить «от корки до корки», в ожидании спасительного забытья – сна. И какой во всём этом смысл - двигаться автоматически, механически есть, говорить, дышать? А ещё не переставая орёт этот новорожденный недоносок! Так хочется подойти, наступив на одну ногу, рвануть за другую, чтобы замолчал навсегда! Не говоря уж о сыновьях дядюшки Бато… Так и подмывает одного приложить харей об какой-нибудь предмет за косые взгляды в мою сторону, а второго утопить в переполняющей его злобе. Даже ты, Мико, раздражаешь, неумело пытаясь унять нешуточный пыл старших братцев. Не надо, не мешай им! Пусть только полезут в драку – отведают моего железного кулака! - Пусти, сестрёнка! - Гай, не надо! Гай! - Ну, иди сюда, пидор! Я сейчас тебя отымею! - Караул!!! Убивают!!! Бато, вызывай полицию!!! Да что же это такое делается?! Ой, мой сыночка!!! **** Их было пятеро. Пятеро полицейских против одного монгрела, и дело уже было решённое. Гая не повезли в отделение, а выволокли из машины в закоулке с разбитым фонарём и помойкой. Эмигрант с Амой с фальшивыми документами и без регистрации по месту пребывания, расходный материал, который и прикопать не грех – сам нарывается. Можно оторваться по полной программе, выместить усталость и гнев, накопившиеся за целый день, тем более что за это уплачено добропорядочным гражданином, отцом большого семейства. Гай намеренно злил их – плюнул кому-то в лицо алым сгустком вместе с выбитыми зубами и рассмеялся. - Всё ещё лыбишся, параша? Тебе весело? Щас мы это исправим! – с хрустом рукоятка дубинки врезалась в переносицу. В глазах потемнело. Наконец-то я больше ничего не увижу… Гай рухнул на обледеневший тротуар, но избиение не прекратилось. Устали работать руки, начали бить ногами. Ломались рёбра, на лице образовалось кровавое месиво, и только слышались монотонные глухие удары по бесчувственной плоти. Внезапно к привычному уже звуку присоединился вздох тормозов остановившейся машины, и разгорячённые парни увидели шикарный лимузин цвета мокрого асфальта, поднявший облако искрящейся белой пыли. С шипением открылась передняя дверь – из машины вышел блонди. Защитники спокойствия вытянулись в струнку. Старший по званию отдал честь. - Господин наместник! Нарсус Мунн внушал всем животный ужас после недавнего прибытия на Даарс: волна репрессий прокатилась по колонии, людей казнили без суда и следствия. Опустели притоны, пропали с лица города подпольные игорные заведения, теневой бизнес парализовало. Мафия поджала хвост – крупные авторитеты просто бесследно исчезли, а коррумпированное, протухшее с ног до головы марионеточное правительство, заткнув рот, забилось в угол. - Превышаете служебные полномочия, господа блюстители порядка? Или этот полутруп столь опасен, что вы трудитесь над ним с таким энтузиазмом, внушая ему уважение к закону? Прекратите это и положите тело на задние сиденье моей машины, да постелите что-нибудь. Бравые парни подобострастно ринулись выполнять прихоть господина наместника. Убедившись, что блюстители порядка закончили, блонди произнёс: - Если этот продукт мясной лавки не займёт место в морге – лечение за ваш счёт, - и лимузин рванул с места. **** Яркий свет солнечного утра проникал в помещение через распахнутое окно. Гай не поверил своим глазам. Я умер? Я уже в раю? Откуда столько света? На Даарсе не бывает солнца. На Даарсе ничего этого нет… Ветерок перебирает тонкую белую ткань занавески, на подоконнике стоит прозрачная стеклянная ваза с разноцветным весенним букетом, а за радужной кромкой лепестков во всём своём великолепии и девственной чистоте взгляду открывается сад цветущей сакуры. В окно влетела ядовито-жёлтая бабочка и, ритуально покружив над цветами, опустилась на голубой венчик, сложив резные крылышки. Огрубевшее сердце больно кольнуло давно умершим воспоминанием. Он совсем маленький забравшись на колени к маме – тогда она была ещё жива - и свесив ножки, рассматривал старые, поблёкшие от времени полиграфические открытки. Прапрабабка матери привезла их с Земли – планеты, являвшейся когда-то родиной всего человечества. Мама бережно хранила эту реликвию в деревянной коробке из-под сигар. На одной из открыток цвела за окном сакура, а на букет из полевых цветов присела отдохнуть бабочка. И вот сейчас желтокрылое насекомое, мелко перебирая ворсистыми лапками, доставало хоботком сладкую пыльцу с мохнатых тычинок. Гай, тряхнув головой, потянулся к ней левой рукой… Рукой?! Монгрел дотронулся пальцами до ладони и задохнулся. Живая тёплая кожа, вместо механического протеза. Нет, я точно умер! Меня, наверное, убили те красномордые служаки. Да я этого и добивался… А это кто в белом одеянии? К постели Гая подошёл блонди. - Меня радует, как быстро ты поправляешься. Голограмма тебя не смущает? Она составлена из твоих воспоминаний. На практике проверено, что это улучшает процесс психологической реабилитации после подобных физических травм. Её можно убрать, если она тебя утомила. Голограмму отключить, свет приглушить. Зыбко задрожав, голограмма начала блёкнуть и растаяла в воздухе. Пронизанное солнцем утро исчезло. Освещение в комнате стало матовым, как от прикрытой ночной лампы, хотя осветительных приборов нигде не было видно. Казалось, сами стены, пол и потолок светились изнутри. - Ты кто такой, чёрт возьми?! – Гай, рванувшись вперёд, приподнялся на локте, но жгучая боль, резанувшая по рёбрам с обеих сторон, заставила его со стоном уронить голову на подушку. В ответ раздался холодно-презрительный смешок: - Перед тобой скромный доктор. И то – бывший. Тебе крупно повезло, парень, что я тогда проезжал мимо. - Тебя никто не просил вмешиваться! - В твоих интересах, парень, лежать тихо и не разговаривать громко, больно ведь. Хоть я и залатал тебя немного, но швы на лице разойтись могут. Хочешь познакомиться? Изволь. Меня зовут Нарсус Мунн. А вот ты, без сомнения, тот самый подрывник-одиночка, не так ли? Просил же лежать тихо… Видно, по-хорошему ты не понимаешь… Гай не успел даже дёрнуться, как получил укол снотворного и отключился прямо на игле. - Спокойной ночи, цересский бунтарь. Зря Минк спас тебя от виселицы, но я на какое-то время избавлю его от головной боли, пусть наслаждается, пока не пришло время собирать камни. ИАСОН …передал управление бортовому компьютеру. Откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Обнажённая фигура, сидящая на мокром камне, колени, подпирающие подбородок, мокрые, отливающие лунным серебром волосы, смеющиеся, ранящие холодной сталью глаза, нежнейшая, мягкая, словно у младенца, кожа… Память штрих за штрихом воссоздавала чувственную картину, которую он столько лет пытался забыть. Тщетно, как оказалось. И запах… Рука сама потянулась к карману, и вот он уже прижимает к губам шёлковую ткань, тонко пахнущую прохладной кожей. Нарсус, меня всегда возбуждал твой запах. Ты - соткан из пены волн, как Афродита, и тело твоё источает свежесть морской воды, впитавшей соль и ветер. Ты – дикая неукротимая кошка, доводившая меня до исступления, а потом выпускавшая когти. Ты – утончённый любитель ощущений, балансирующий по лезвию, рискуя каждую секунду сорваться и пораниться до крови об острый край. Ты – сумасшедший мальчишка, то хохочущий мне в лицо, то кричащий на пике оргазма и рвущий меня на части. Понимал ли ты тогда, с каким огнём играешь? Отдавал ли ты себе отчёт в том, чем для тебя могут закончиться подобные трюки? Если да, то, похоже, тебя заводили припадки моего гнева, разбивавшиеся о скалу твоей неприступности. Я сам не заметил, как втянулся в игру по твоим правилам, и осознание этого ещё больше злило меня. Ты – спокойный наблюдатель того, как очередная волна моего бессильного гнева достигает своей высоты и обрушивается вниз, чтобы затопить твои смеющиеся глаза и презрительную улыбку. Ты – чёртов извращенец, для тебя было верхом наслаждения испытать оргазм на окровавленном лезвии ножа. Я оставил тебе хорошую метку в память о нашем последнем свидании, и шёлковый платок сейчас служит не только украшением костюма, но и скрывает жуткий шрам на твоей шее. Я тогда едва не убил тебя, положив конец бессмысленному состязанию. Вероятно, для тебя смысл и состоял в том, чтобы почувствовать вкус своего превосходства надо мной, даже такой ценой… Программа маршрута была выполнена – машина затормозила. Иасон очнулся, будто ото сна, обнаружив, что сжимает в кулаке платок. Дьявол! Иасон швырнул клочок шелковой ткани в бардачок, злобно захлопнув крышку, но рука снова потянулась к закрытой нише. Ухмыльнувшись, Минк достал платок и убрал его в карман брюк. Странно… Ты мог бы давно избавиться от шрама – сам хирург и знаешь, что это возможно. Однако же не стал. Хранишь, как реликвию, и прячешь от посторонних глаз. Не оттого, что на него неприятно смотреть, а потому, что это только твоё и ничьё больше. Ты извлёк из этого свой урок, раз прямое свидетельство оного так греет тебе душу… Ясон вымученно улыбнулся этой мысли, выныривая из машины под проливной дождь. Видел бы меня сейчас Рики… Довольно. Прошлое иногда настигает, но это всего лишь прошлое, возврата к которому нет. Сбрось его с плеч, Иасон Минк, как промокший плащ, который ничего кроме озноба не вызывает, и возвращайся своему бывшему пэту. Он ждёт тебя. Так не хотелось вылезать сегодня из постели и оставлять его одного. Он даже не проснулся, просто перевернулся на другой бок. Сокровище моё. И хранить его теперь приходится, как сокровище. Прошли те времена, когда я выставлял его напоказ, будоража светское общество, – то, что дорого, не должно быть предметом для сплетен и пересудов. И репутация тут не при чём. Он так изменился в последнее время – стелется мягкой шелковистой травой под ногами, предупреждает каждое желание, радуется, как ребёнок, любой возможности увидеться, хотя устроить свидание бывает нелегко. И никаких упрёков, тоски по привольной жизни среди трущоб, жалоб, непредсказуемых поступков, угрюмого настроения… и ни слова, ни полслова о Гае. Будто его не существовало вовсе. Вот и сейчас бросается мне на шею, едва заслышав шаги. - Иасон! - Рики… Мой Рики… - Ты такой мокрый… - На улице льёт нещадно. Только добежал от машины к подъезду и вымок до нитки. - Замёрз, холодный… Я тебя согрею. - Рики… Надо было послушать собственное «я» и остаться рядом с тобой, коснуться губами твоей спины, сжать кольцом рук и не отпускать, пока не проснёшься. - Мой… Рики… На этом пока всё. Следующие главы будут присланы бетой только через неделю
Март: Sizuna меня увлекает твое повествование, наверное, и потому, что некоторые моменты для меня воспринимаются как насмешка над каноном и фаноном) Мой интерес - уже достаточный комплимент *скромно*) Кстати, шейный платок Нарцисса (Нарси) в предыдущей сцене Ясон выбросил в мусорную корзинку)
Sizuna: Март пишет: Кстати, шейный платок Нарцисса (Нарси) в предыдущей сцене Ясон выбросил в мусорную корзинку) Да, это явный косяк Март, примного благодарна, что заметил
Рауль: А вот и нет! Sizuna пишет: Смяв платок в кулаке, он машинально сунул его в карман брюк.
Март: Рауль это уже отредактированная версия. Я читала по свежевыложенному.
Yulya_Lav: - Если этот продукт мясной лавки не займёт место в морге – лечение за ваш счёт, - и лимузин рванул с места. Ну блонди загнул Местами стеб все-равно получается. Sizuna В любом случае читать довольно интересно Кстати, а что это Нарсус вдруг Гая спасать стал? Виды на него имеет?
Sizuna: Март пишет: Рауль это уже отредактированная версия. Я читала по свежевыложенному. Да, совершенно верно - это уже исправленный вариант) Спасибо, Март Yulya_Lav пишет: Местами стеб все-равно получается Yulya_Lav, Вы можете разветнуть пошире свою мысль))? Yulya_Lav пишет: Sizuna В любом случае читать довольно интересно Кстати, а что это Нарсус вдруг Гая спасать стал? Виды на него имеет? Ну, что ж, значит не зря я старалась, а Нарсус действительно имеет на Гая кое- какие виды
Yulya_Lav: Могу и развернуть Вот, например, такой момент у меня ассоциируется исключительно со стебом: Меня зовут Нарсус Мунн, иногда – Стальной Инквизитор, реже – Белокурый Палач Ага, я вообще личность знаменитая. Автограф не хотите ? Опять же это ИМХО, но у меня воспринимается именно так
Sizuna: Yulya_Lav пишет: Ага, я вообще личность знаменитая. Автограф не хотите ? Опять же это ИМХО, но у меня воспринимается именно так Yulya_Lav, маленькая просьба)) Как бы Вы изменили эту фразу, чтобы она не воспренималась именно так
Yulya_Lav: Вы понимаете в чем тут дело, в контекст остального повествования она (фраза) как бы и вписывается, так как этот момент не одиночный, я так понимаю это стиль вашего повествования, поэтому я не уверна стоит ли менять эту фразу . Но если вас все же интересует мое мнение. Само словосочетание "Белокурый палач" уже звучит стебно применительно к Амой, а особенно от первого лица. Но если уж Нарси обязательно хочет, чтобы Гай узнал, что он Белокурый палач и Стальной инквизитор, можно в ходе текста сделать так, чтобы это Гаю сообщил кто-нибудь другой. Опять же подчеркиваю: это ИМХО, и я ни разу не писатель
Sizuna: Yulya_Lav пишет: . Но если вас все же интересует мое мнение. Само словосочетание "Белокурый палач" уже звучит стебно применительно к Амой, а особенно от первого лица. Yulya_LavТеперь меня интересует следующее. Почему само слосочетание Белокурый палачь уже звучит стебно ПРИМИНИТЕЛЬНО К АМОЙ? А если не к Амой, то что не стебно))?
Yulya_Lav: А если не к Амой, то не обязательно, что стебно Почему стебно к Амой: Ну вот у меня так воспринимается, возможно из-за небезызвестного перевода про белокурых и ручных , ну вот не могу я без смеха представить, как взрослый мужчина, представляясь другому взрослому мужчине, называет себя "белокурым"
Март: Yulya_Lav пишет: ну вот не могу я без смеха представить, как взрослый мужчина, представляясь другому взрослому мужчине называет себя "белокурым" О, это правильно подмечено) Вообще, в рассказе от первого лица нужно быть особенно осторожным.
Sizuna: Yulya_Lav, Март, согласна с вами полностью)) Yulya_Lav пишет: Ну вот у меня так воспринимается, возможно из-за небезызвестного перевода про белокурых и ручных Да, перевод ещё тот, смех да и только. А когда другого не было, так воспринималось всё за чистую монету Постараюсь исправиться))) Прямо щас)))
Taisei: МММ... да.. и о канонах... никогда особого уважения к ним с твоей стороны я не замечал))))
Sizuna: Taisei пишет: МММ... да.. и о канонах... никогда особого уважения к ним с твоей стороны я не замечал)))) Taisei, на том и стоим)))
Sizuna: ТАНАГУРА …отмечала Подавление Восстания. В этот день несколько столетий назад власть безраздельно перешла в руки Юпитер. Первый Её сын, величественно возвышавшийся на трибуне, слегка кашлянул в микрофон, призывая к вниманию уже изрядно уставшее от официальной части празднества разношёрстное общество: от простого начальника полицейского управления до высших офицерских чинов и представителей административной власти. Разумеется, мидасская аристократия не упустила возможности засвидетельствовать своё почтение Элите и покичиться друг перед другом изысканностью нарядов и роскошью драгоценностей. Все сливки аристократического общества собрались в стенах Дворца Правосудия. Шум голосов стих. - Итак, продолжим. В списке сегодня осталось одно имя. Имя, которое олицетворяет самую яркую звезду в плеяде представленных Юпитер к почётным наградам. Я намеренно называю его в конце, дабы привлечь к нему ваше внимание, господа, так как речь пойдёт о самой высокой награде за заслуги перед Государством – ордене «Доблести и Чести», который вручается за особые заслуги раз в десять лет. В этот знаменательный для нас всех день я рад представить вам будущего обладателя высокой награды Министра правосудия Танагуры господина Марка Отто Майера, - и Глава Синдиката первым захлопал в ладоши. Зал взорвался аплодисментами. С крайнего кресла первого ряда поднялся блонди, который существенно отличался от всех присутствующих здесь детей Юпитер – он был хрупкого телосложения и небольшого роста, по сравнению с остальными, и выглядел, как подросток. Правда, моложавость, сквозящая во всей его фигуре, облачённой в тёмно-синий парадный мундир с золотыми эполетами, придавала его облику особую изысканность. А на почти детском, открытом, с точёными правильными чертами и бледной кожей лице светились чистые, ясно-васильковые глаза. Марк по-мальчишески легко взбежал на трибуну, зал продолжал рукоплескать. Майер поднял правую руку. Маленькая, чуть ли не женская ладонь была затянута в тонкую кожу белой лайковой перчатки. Поверх неё, на безымянном пальце, сверкнул синий сапфир в золотой оправе. Всё стихло. Майер, почтительно склонив голову, повернулся к Иасону. Молочно-белые, вьющиеся мягкими пружинками длинные волосы упали на плечи. Настал торжественный момент, прекратились даже самые незначительные перешёптывания. Воцарилась благоговейная тишина, только в вечерней темноте за высокими окнами шуршал ливень. Голос Иасона Минка прозвучал патетично и звонко: - Марк Отто Майер, сын Юпитер, прими от благодарного Отечества этот дар, - и в руках Правителя Танагуры блеснули два дракона – диамантовый и рубиновый с перепончатыми крыльями, отделанными редким зелёным перламутром. Секунда – и «Пара драконов» заняла своё место на тёмно-синем сукне мундира, прямо над сердцем. В это мгновенье громыхнуло – все присутствующие встали. Орденоносец приклонил одно колено, ещё ниже склонив голову и скрестив руки на груди. Зазвучал гимн Юпитер. Когда последние аккорды рассыпались в колоннаде, Марк поднялся с колен. Зал снова захлопал, выражая восторг и одобрение. Пришло время для ответной речи награждённого. По регламенту подобных церемоний предполагалось, что она готовится заранее, поэтому все ждали затянувшегося как минимум на полчаса выступления. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого Майер постучал указательным пальцем по микрофону, лучезарно улыбаясь, произнёс всего одно слово: - Благодарю… - и замолчал. Его голос совершенно не сочетался с внешностью мальчика, решившего примерить генеральский мундир отца, – это был грудной баритон, мягкий и шелковистый. Повисла неловкая пауза, но Иасон спас положение, взяв слово: - Господа, приглашаю вас пройти в банкетный зал, - затем он обратился к Майеру. - А тебя, Марк, я прошу сопровождать меня и занять место рядом со мной. - Для меня это огромная честь, господин Минк. - Марк, мне показалось, что церемония уже закончилась. Оставь этот официальный тон. - О, да. Спасибо, что избавил меня от необходимости произносить нудную речь, а всех остальных – её слушать. За сегодняшний вечер «ответных слов» было столько, что я едва не уснул. - Майер смотрелся рядом с высоким и широким в плечах Минком, как гимназист-первокурсник, но, ничуть не смущаясь этим, взял Консула под руку. - Иасон? - спросил он, продолжая улыбаться неотразимой светской улыбкой, - тебя всегда сопровождал Рауль. Где он? Я не видел его сегодня даже в зале среди гостей. Он здоров? Как он мог пропустить такого рода мероприятие? - Ему нездоровится, он простыл. - Жаль. Передавай ему наилучшие пожелания. - Непременно. Тут на них налетела, обступив Марка со всех сторон, стая пышно разодетой знати. Как из рога изобилия посыпались поздравления, заверения в вечной любви и дружбе, плохо завуалированная ложь и откровенная лесть. Минк терпеливо ждал, когда Майер закончит расточать любезности и раздавать обещания. Но вот Марку удалось вырваться из кольца подхалимов и вернуться к Иасону. - Прошу прощения. - Не обращай на такие мелочи внимания – сегодня, по сути, твой день. Кстати, Марк, я присоединяюсь ко всему вышесказанному, а от себя хочу добавить, что очень ценю твоё старание и усердие на поприще служения Юпитер и Танагуре. Служитель Фемиды опустил длинные пушистые ресницы, такие же белые, как и волосы, застенчиво потупив взгляд. - О, это не стоит такой похвалы, я всего лишь выполняю свой долг. - Ответ, достойный истинного сына Юпитер. Фурнитуры начали разносить аперитив, все постепенно расслабились, и над залом поплыло облако ничего не значащих разговоров, но главной темой для обсуждения было, разумеется, вручение Министру правосудия высшей награды Танагуры. - В его-то годы сделать такую головокружительную карьеру? И с его физическим изъяном! - Изъяном? Каким? - А вы разве не видите – он любому блонди в пупок дышит. Ещё говорят, что он альбинос от рождения и в детстве перенёс операцию по пересадке роговицы, так как подвергался нападкам, насмешкам и был предметом издевательств из-за красного цвета глаз. Его так и прозвали «Белой крысой». - Не может быть! Это же генетический брак. - Именно так. С малых лет ему пришлось доказывать своё право на существование, потому что с подобным недостатком малейшая оплошность могла стоить ему жизни. Удивительно, как Юпитер с самого начала пропустила собственную ошибку? И, представьте себе, эта пигалица с бледной кожей и миловидной мордашкой выбивается в люди, блестяще сдаёт выпускные экзамены и получает распределение в Министерство правосудия. Мало того, там не успели и ахнуть, а он уже занял кресло Министра. Ходят слухи, что перстень с «Небесным Оком» подарен ему самим Нарсусом Мунном. За спиной говорившего послышался лёгкий смешок. Молодой мидасский аристократ воровато оглянулся и потерял дар речи – перед ним стоял господин Министр правосудия. - Кто-то, похоже, слишком хорошо разбирается в драгоценных камнях? – под взглядом Майера словоохотливый бедолага вжался в спинку дивана. - Вы забыли мудрую поговорку, господин Хазао: «Язык мой – враг мой». Сдается мне, по вам плачет долговая тюрьма. Думаю, любителю азартных игр пойдёт на пользу пару лет подышать радиоактивной пылью. Как ты считаешь, Иасон? - Безусловно. Даже дядюшка не спасёт, – и блонди направились к столу, оставив бедного Хазао переваривать услышанное, вокруг него как-то сразу образовалось пустое пространство. Но этим маленьким скандальчиком поводы для сплетен в кулуарах власти не были исчерпаны. - Господа! Все как по команде повернулись на голос. У входа в банкетный зал стоял Рауль Ам. Советник выглядел подобающе случаю, только что-то было не так. Но стоило ему продолжить фразу, сразу стало понятно – что. - Про-шу про-щения за опоз-дание! – у блонди заплетался язык. Рауль Ам, безупречный в поведении, зеркальное отражение главы Танагуры, явился на самый крупный светский раут в непотребном состоянии, едва держась на ногах! Ам зафиксировал взглядом столик, за которым сидели Майер и Минк, и направился к ним. Его сильно штормило, по пути он задел бедром ведёрко со льдом, которое незамедлительно грохнулось, окатив брызгами толстяка в красном. Не обращая внимания на произведённый фурор, Рауль обратился к Иасону: - Те-перь я по-хож на церес-кую грязь? Лицо Иасона превратилось в каменную маску. Он промолчал. - Что, не сов-сем опустил-ся? – достав батистовый платок из манжеты, Рауль демонстративно высморкался, потом долго возвращал платок на место. Всё-таки запихнув его под манжету, осведомился: - Могу я пасть к тво-им но-гам, И-а-сон? Господин Минк молчал. Снова пошатнувшись, Рауль опустился на диван. Достав из внутреннего кармана сюртука откупоренную бутылку стаута, он бесцеремонно взял бокал Иасона, плеснул туда алкоголь: - По-здравля-ю, Майер! – и отправил стаут в рот. - Да, стаут способствует излечению простуды. Наливая новую порцию, Рауль вдумчиво произнёс: - Спасибо, что ты ме-ня пони-маешь, Марк. На глазах изощрённого в интригах светского общества разыгрывался мерзкий фарс, чудовищный спектакль, главными действующими лицами которого были три центральные фигуры Танагурской власти: Министр правосудия продолжал многозначительно улыбаться, Глава Синдиката – молчать, а Рауль Даниэль Ам, Советник по делам государства, – глумиться над терпением ближайшего друга и соратника, подливая в бокал стаут. Рауль откинулся на спинку дивана, обнимая Иасона за плечи. Минк резко стряхнул руку Советника, и тот, потеряв опору, налетел на стол, угодив в блюдо с омарами в собственном соку. Хрустальный бокал упал и разбился. - Прос-тите, какой-то я сегод-ня нелов-кий… - Рауль принялся вытирать пальцы, по которым стекал соус, салфеткой, медленно при этом приговаривая, - Краси-вая у те-бя побря-кушка, Майер. Смот-ри, как камеш-ки блес-тят… Ты их кол-лекци-онируешь? - Рауль! - А что я тако-го сказ-ал, Иасон? Ах, Май-ер, изви-ни… Я за-был, что у те-бя толь-ко одна страсть…Всё волочишь-ся за Мунн-ом? Но ты для него мелко-ват, ма-лыш: он пред-почита-ет про-сти-туток покруп-ней… Улыбка, наконец, сползла с красивых, чувственных губ Министра правосудия. Он бросил в сторону Минка красноречивый взгляд: достаточно, занавес пора опускать. Иасон поднял руку и щёлкнул пальцами. Этого сигнала только и ждали. Двое из присутствующих на банкете фурнитуров, беззвучно покинув свои места, встали около Рауля. - Господин, Ам, пройдёмте с нами. Рауль брезгливо отмахнулся: - Прочь, грязь церес-ская! Я сам уйду! Ме-ня уже тош-нит от этого сбори-ща! Он встал и, шатаясь, пошёл к выходу. «Сборище» в мёртвой тишине провожало его поражёнными взглядами. Майер, нагнувшись к Иасону, шепнул ему на ухо: - Останови его. Как бы к устроенному им скандалу не присовокупилось ещё что-нибудь похуже. Он пьян и не стоит на ногах. Я бы на твоём месте закрыл глаза на все те мерзости, которые он тут себе позволял, и позаботился о его безопасности. В конце концов, он твой друг, не так ли? - Ни безопасность, ни дальнейшая судьба Рауля Ама меня не интересуют, - жёстко ответил Минк. Марк поднял тонкую бесцветную бровь: - Поступай, как знаешь, Минк. Но запомни вот что – сегодня ты фактически отрёкся от него, и если что-нибудь случится, защитить его будет некому. А теперь разреши откланяться, меня ждут дела, а вечер всё равно безнадёжно испорчен. Не надо, не провожай меня, и, пожалуйста, не думай, что я оскорблён, но твоему другу придётся ответить за безобразный сегодняшний спектакль, или я перестану себя уважать, - грациозно поднявшись с дивана, Марк направился к выходу. *** РАУЛЬ …дважды падал, но каждый раз упорно поднимался сам, отсылая подоспевшую помощь в лице всё тех же мальчиков в лиловом. - Пош-ли вон! Они покорно отошли в сторону, наблюдая за его попытками спуститься к машине. Всё-таки он достиг цели, с трудом открыв дверцу автомобиля, услужливо остановившегося у подножия высокой парадной лестницы. Корректно-предупредительный голос включённого автопилота приветствовал его: - Добрый вечер, господин Ам. Введите, пожалуйста, программу маршрута. Рауль уронил отяжелевшее тело в водительское кресло. Дверь автоматически закрылась, автопилот назойливо повторил: - Введите, пожалуйста, программу маршрута. Ам до отказа вдавил кнопку отбоя. - Будь добр, за-мол-чи! Оставь меня в по-кое! Пары выдыхаемой алкогольно-наркотической смеси заполнили салон. Незамедлительно сработали датчики, снова активизировав автопилот бортового компьютера. - Позвольте вам напомнить, что концентрация алкоголя в вашей крови превышает допустимую норму… - Я про-сил тебя за-ткнуться! – ударом кулака панель управления автопилотом вдавлена внутрь щитка. Ткань белой перчатки окрасилась кровью. Тревожно замигал жёлтый треугольник неисправности, но автопилот продолжил работать, выводя автомобиль на трассу. - Программа маршрута выполняется… Программа маршрута вы…пол…няет…ся… вы…пол…няет…ся… Однако Рауль этого не услышал - стаут сделал своё дело, столкнув отягощённый разум в глубокую скользкую яму, кишащую снами и видениями. Сейчас Ам был счастлив как никогда в жизни. Солнце уже встало, лаская омытую ночным дождём листву золотыми лучами и во всю припекая в открытое окно. Птицы весело и беззаботно щебетали, радуясь новому дню. Сладко потянувшись, Рауль прикрыл глаза – солнце слепило, отражаясь от яркой зелени, сверкающей алмазами стекающих капель. Сегодня выпускной… Наконец-то настал этот день! Я достиг цели, к которой шёл с самого детства. С тех самых мальчишеских лет, когда впервые увидел тебя, Иасон, и понял, что должен быть рядом с тобой, не отставая от тебя ни на шаг, стать той планетой, которая движется вокруг звезды по самой близкой орбите. Я знал, что звезда выжжет всю поверхность планеты, близость к солнцу - это почётно, но невероятно тяжело. Но я не испугался. Я дошёл, не сбившись с пути, хотя угнаться за лидером, не вылетев в кювет на крутых виражах, очень трудно. Я справился! Рауль больше не мог оставаться в постели. Рывок – и одеяло полетело прочь. Он сел, опустив босые ступни на прохладный пол. Бросил настороженный взгляд на мирно посапывающего соседа по комнате – Марка Майера. Не разбудил ли? Нет. Он только повернул голову. Красавчик - безмятежно спящая фарфоровая кукла с вьющимися белыми локонами… Ам быстро оделся, никем не замеченный, выскользнул в глухой коридор и почти нос к носу столкнулся с Иасоном. Было совершенно очевидно, что эту ночь Минк провёл не в своей комнате. - Ранней пташке не спится? Рауль почувствовал, что у него вспотели ладони. - Вероятно так же, как и тебе. Иасон приблизился, его рука медленно убрала волосы от лица Рауля, и Минк прошептал на ухо второму блонди: - Ам, на выпускном ты мой. Если хоть на шаг отойдёшь в сторону, я сочту это личным оскорблением. Дрожь заполнила всё тело, ресницы опустились, губы раскрылись навстречу поцелую и… - До встречи! День прошёл как в тумане, точнее, в нетерпеливом ожидании этой самой встречи, хотя Рауль не понимал, чего ждёт – наступления самого торжественного и волнующего момента в своей жизни или нового пробуждения той дрожи, так неожиданно завладевшей им с утра. Он не отдавал себе в этом отчёта. Вечером смутные ощущения обрели, наконец, чёткие очертания: Иасон держал его под руку, и Рауль чувствовал близость Минка ярко и остро, каждым нервом… Что с тобой происходит, Рауль? Ты сошёл с ума? Почему так поёт душа, и отчего на твоих губах застыла идиотская, счастливая улыбка? Её ничем не сотрёшь с лица, она как примёрзла… Он о чём-то говорит с Нарсусом, продолжая сжимать мой локоть, его пальцы жгут мне кожу даже сквозь ткань рукава… Это сон… Это не может быть реальностью, проснись, Рауль! О чём они говорят? Я ничего не слышу, шум в голове заглушает их слова. - Не хочешь прогуляться, Рауль? - Хочу… Летняя ночь оглушила тишиной, окутала прохладой. Лёгкие длинные пальцы Первого сына Юпитер обвили дрогнувшую от прикосновения кисть. Ватные ноги с трудом удержали внезапно отяжелевшее тело, переполненное странной трепетной истомой. Голос Иасона доносился откуда-то издалека. - Тебе нехорошо, Рауль? Рауль очнулся на скамейке в аллее. - Что это было? - Ничего… Просто обморок. - Шампанское… я выпил его слишком много… Оно со льдом, а в зале стояла невыносимая духота… - рубашка прилипла к взмокшим лопаткам, - Иасон… - Я провожу тебя до постели. Ты, оказывается, не умеешь пить, Ам. Справившись с вновь подступившим головокружением, Рауль встал. - Обопрись о моё плечо, - прошептал Иасон, обвивая рукой талию дрожащего юноши. Вязкий дурман обволакивал. Не чувствуя ног, Рауль в полубеспамятстве дошёл до комнаты. Его кожа… влажно пахнет жасмином… Что он делает? Он раздевает меня…он рядом… он… близко… Стоит только повернуть голову и прикоснутся губами к… Да, так сходят с ума… - Иасон… - Тебе нужно отдохнуть, ты устал, Рауль. Лёд глаз мгновенно заморозил закипающее безрассудство, и слова, готовые слететь с языка, преобразились в заученную фразу: - Спокойной ночи… Иасон заботливо накрыл Рауля одеялом. - Спи, - растворился в тишине комнаты, залитой лунным светом, мягкий голос Минка, лишь остались на коже осязаемые до головокружения огненные всполохи лёгких прикосновений. Ушёл. Рауль яростно отшвырнул одеяло. Тупица доморощенный! Ты полный кретин, Рауль! Почему ты не остановил его?! Почему ты не сказал ему?! Ты должен был сказать и расставить все точки над «i», потому что так не может больше продолжаться! Если он равнодушен к тебе, ты примешь это как должное. Нет, не может быть, ведь он так внимателен к тебе… Завернувшись в одеяло, он кинулся к двери, но замер в нерешительности. Дурак. Причём круглый. Как ты мог даже на секунду допустить, что такой, как ты, мог заинтересовать его? Тебя просто развезло от жары. Надо же было умудриться грохнуться в обморок. И перед кем? Перед самим Иасоном Минком, недосягаемым совершенством! Он поднимет тебя на смех! Юпитер, как стыдно… Остынь, Ам. Ложись в кровать и забудь весь этот бред. А завтра извинись за неадекватное поведение. Постель встретила разгорячённое тело холодом белых простыней. Вокруг властвовала душная летняя ночь, а Рауля трясло, и все увещевания рассудка были бессильны. Полнолуние постелило серебряную дорожку от окна до самого порога, будто издевательски приглашая Рауля ступить на путь совершеннейшего безрассудства. Он долго ворочался, прижимая колени к животу, пока не провалился в беспокойный сон, в котором неистово целовался с Иасоном. Проснулся он от волны собственного оргазма. Лицо пылало, сердце вылетало из груди, а тело горело огнём недавних объятий, таких реальных, что хотелось немедленно пойти в душ и смыть с себя следы рук Иасона. Неразлучные луны-близнецы, не успев наглядеться на гаснущие звёзды, покидали начинающий светлеть небосклон, тая в предрассветной дымке, чтобы вновь вместе явиться в назначенное им время. Рауль вскочил, волосы разлетелись по спине и плечам. Он налил из графина стакан воды и вылил себе на голову. Рауль Даниэль Ам! Ты сейчас же пойдёшь к нему и признаешься во всём, что бы он о тебе ни подумал! По крайней мере, он рассмеётся тебе в лицо. Пусть ответ будет таким. Он не спеша оделся, вытер, расчесал и уложил волосы, делая это с особой медлительной тщательностью – так приговорённый готовится к свиданию с солнцем в последний день перед казнью. Каждая мельчайшая деталь имела значение. Заглянув в маленькое зеркальце, он остался доволен своим обликом и вышел в коридор. Комната Иасона Минка располагалась напротив. Всего несколько шагов отделяло Ама от счастья или от позора и унижения, и Рауль с замиранием сердца преодолел это расстояние. У двери в комнату Иасона он остановился. Какое-то непонятное чувство заставляло его медлить – то ли стыд, то ли страх. Дверь была немного приоткрыта, и оттуда проглядывала полоска света от включённой настольной лампы. Сердце забилось ещё быстрей. Он не спит! Он ждёт! Но что это за голос? Он не один? Незамедлительно уйти не хватило сил, ноги просто отнялись. - Зачем ты дразнил мальчишку, Ясони? Упивался любовью, искрящейся в его наивных глазах… Нарсус?! - …властью над его податливым телом? Или хотел вызвать во мне ревность? Рауль заглянул внутрь, прильнув к щели между дверным косяком и дверью. - Нам хорошо вместе, Минк, но в нас генетически не предусмотрено подчинение. Лучше вовремя остановиться, чем пикироваться на публике, добиваясь превосходства, которое в принципе невозможно. Я же не пытаюсь подчинить тебя, Ясони, хотя, признаюсь, мне было забавно посмотреть этот спектакль. Но превосходства над собой не позволю даже тебе. Они оба были обнажены и вальяжны, как обычно бывает после хорошего секса, но в их телах и голосе Мунна сквозило странное напряжение. На столе стояли початая бутылка вина и фрукты в вазе… Как заколдованный, Рауль смотрел на своего возлюбленного, который чистил апельсин фруктовым ножом. Всё это было словно извращённое продолжение сна, но он знал, что не спит, и это не сон, а внезапно открывшаяся горькая правда. Рауль окаменел и продолжил смотреть. Вдруг раздавленный в пальцах цитрус, упал на пол. Неуловимый рывок - и лезвие фруктового ножа оказалось у горла партнёра, а Иасон грубо обхватил любовника сзади свободной рукой, прижимаясь всем телом. - Изменим генетике, Нарси! Ты же будешь послушным мальчиком, не так ли? - Можно изменить кому угодно, Ясони, но только не тому, что заложено в нас обоих, - и Нарсус, игнорируя острие ножа около ключичной ямки, резко подался вперёд. Кровь из образовавшейся красной полосы засочилась по руке, капая на помятую постель крупными каплями. Иасон в ужасе отшатнулся. Нож выпал из ослабевших пальцев. - Что ты сделал, Нарс!? - Переступил финишную черту. Всё кончено. Прощай, Ясони… - Нет, Нарс! «Нет»! – отозвалось где-то в глубине сознания. Рауль приоткрыл тяжёлые веки – освещённая трасса плясала перед затуманенным взором. Машина неслась по трассе, дождь хлестал в ветровое стекло. Встречные машины, шарахались в разные стороны, слепя включёнными фарами и сигналя. Подвесная магистраль сделала очередной виток. Холодный пот покрыл лицо блонди: парапеты мелькали то справа, то слева. - О, Юпитер, - прошептал Рауль, теряя последние следы опьянения, пытаясь выровнять пляшущий автомобиль. Но машина не подчинялась рулевому управлению. Нога бесполезно вдавливала педаль тормоза. Автопилот! Неисправен автопилот! В подтверждение чудовищной мысли огоньки на панели автопилота беспорядочно мигали, а автоматический голос жевал одну и ту же фразу: - Программа маршрута выполняется… программа маршрута… Рауль вдруг понял безнадёжность сопротивления, откинулся на спинку кресла, покой и отрешенность отразились на лице. Ещё секунда – и страшный удар вдавил грудную клетку в руль и Ам полетел в невесомую бездну. - Были какие-нибудь неприятности? - Вовсе нет. - У тебя редко бывает такое сосредоточенное лицо. - Хм… - Похоже, тебя вызывала Юпитер? Это между нами, поэтому я скажу откровенно. Нарушение правил подразумевает, что есть невысказанные правила. Если ты взглянешь правде в глаза, то обнаружишь, что остался один. - Намекаешь на то, что я держал Рики в Апатии? - Когда глава Синдиката теряет лицо – это конец. Скандал вокруг пэта, пэта-полукровки – ниже опускаться некуда. - Она сказала то же самое. И что имя Иасона Минка будет запятнано. - Иасон, всегда помни об этом. Я больше не буду пытаться удержать тебя. И свет померк.
Март: ого! страсти переходят черту не только канона, но и фаннона! Нет, мне не нравится такой Рауль. Да и ни один персонаж мне не нравится уже, кроме Катце. Но читать интересно.
Март: Отвечаю на вопрос, почему мне не нравится такой Рауль. Я, конечно, канон усвоила не полностью, но оч. старалась. В романе Рауль безликая нудная фигура почти умолчания, как совесть в греческой трагедии. Мне, как уже говорилось, больше по душе аниме. Там Рауль мне нравится. Это человек долга и хороший друг, мне импонируют такие люди. Все остальное можно прочитать в нашей дуэли) У тебя же Рауль - некое извращенное, ревнивое и похотливое чудовище, а не человек долга и не друг. Он перестал быть блонди и не стал любящим человеком. Я просто в один момент начала считать, что все герои Некст только называются именами персонажей АнК, или ты описываешь некий параллельный мир. В твоем воображении все это имеет право быть. Мне интересно, как ты описываешь и закручиваешь) Иногда совершенно неожиданно. И плевать, что часто нелогично и необоснованно. Читать интересно. Считаю, что это хорошая оценка текста. мне было бы приятно, если бы так говорили о моем
Sizuna: Март пишет: Я просто в один момент начала считать, что все герои Некст только называются именами персонажей АнК, или ты описываешь некий параллельный мир. Да-да, и здесь ты права. Это в моей голове видно паралельный мир. Сама же писала что полный отрыв от канона. Март, спасибо за отзыв Март пишет: У тебя же Рауль - некое извращенное, ревнивое и похотливое чудовище, а не человек долга и не друг. Он перестал быть блонди и не стал любящим человеком. Да, МАРТ, это так. Значит цель достигнута. Я хотела сделать Рауля именно таким. А то этот чистюля-нейрокорректор у меня уже давно в печёнках сидит. Вот у Макса Рауль живой, нормальный человек(единственное исключение)
Sizuna: Март пишет: Мне интересно, как ты описываешь и закручиваешь) Иногда совершенно неожиданно. И плевать, что часто нелогично и необоснованно. Читать интересно. Вот интересно, в каких местах не логично и не обосновано)?
Март: Sizuna ты неправа. Рауль живой и нормальный еще и еще какой! у Пэйл с Тануки в Земле возрожденной, у Пэйл и Анук Индивидуальная совместимость и еще у нескольких хороших авторов в хороших фиках. Так что Макс не одинок, как еще один из ряда авторов, которые ценят и логично и хорошо описывают Р.Ама.
Март: Sizuna нелогично и необоснованно - это заново читать, а у меня время только в выходные на перечет. если пристанешь, сделаю)
Март: Sizuna почему ты так ненавидишь Рауля? он тебе явно напоминает кого-то в реале)
Sizuna: Март, каюсь! Эти произведения я не читала *Sizuna почему ты так ненавидишь Рауля? он тебе явно напоминает кого-то в реале)* Да нет))! Что ты)) Я Рауля наоборот люблю больше всех. Надеюсь, дальше ты поймёшь - почему)
Март: Sizuna вот почитай! пока Земля возрожденная не исчезла с инета, а это будет скоро! на сайте читай, а не на форуме)
Sizuna: Март пишет: Sizuna вот почитай! пока Земля возрожденная не исчезла с инета, а это будет скоро! на сайте читай, а не на форуме) Март, обязательно
Sizuna: ИАСОН. …услышал приближающиеся сзади шаги и голос Рауля: - Иасон… что-то случилось? Опять увязался! Его никто не просил тащиться за мной! - Пустяки. - Я так не думаю. Эти пустяки заставляют хозяина вечера покидать гостей. Кто тебе сказал, что меня вообще интересует, о чём ты думаешь? - Ты не обязан сопровождать меня, Рауль. - Не волнуйся, мне надоели эти великосветские забавы, - Рауль взял его под руку, и они неспешным шагом направились к лифту. Юпитер, как он надоел мне! В лифте они молчали. Иасон кожей чувствовал растущее в нём беспокойство, хотя волноваться было не о чем, всё шло по ранее разработанному плану. Через несколько минут они получат свою награду. Нужно только попросить Рауля, чтобы он попусту не путался под ногами… Но почему-то он промолчал. Лифт остановился, звякнув зуммером. Двери открылись. Блонди вышли к подземным гаражам. Сейчас я скажу ему… Вместо этого он просто вызвал свой автомобиль. И тут Иасон понял, что всё происходит помимо его воли и он не сможет ничего изменить, ни на что повлиять. Он был как будто щепкой, которую несёт бурный поток. Внезапно Рауль загородил его собой, подставив затылок под выстрел. В этот момент Иасон увидел его зелёные глаза, полные непередаваемой печали, и Рауль рухнул у его ног. - Рауль! – закричал Иасон, заглядывая в уже пустые широко распахнутые глаза, а рука, придерживающая голову Ама, перепачкалась в запёкшийся крови. - Нет, Рауль! Помогите! Кто-нибудь! Но никто не ответил, только эхо уносило с собой под высокий свод его крик: - Рауль! Подскочив, Иасон сел на постели. Испариной покрылось всё тело. Сердце выпрыгивало наружу, а ему самому, казалось, не хватало воздуха. Так это был сон?! О, Юпитер! С каких это пор ко мне вернулись кошмары? Ам, даже во сне ты не можешь оставить меня в покое! Потревоженный резким движением Рики заворочался под боком, недовольно пробурчав: - Ты чего? - Ничего… Спи. - Угу… Минк снова лёг и попытался уснуть, но сон не шёл. Что-то непоправимо страшное смотрело на Иасона из темноты за окном. Мучаясь недобрым предчувствием, Консул так и не сомкнул больше глаз. Утром раздался телефонный звонок. - Слушаю. Номер этого телефона знал только Катце. - Здравствуйте, господин Минк. - В чём дело? - Вас ищет Майер. Слишком рьяно, по-моему – Танагура просеяна сквозь сито. Чтобы он не напрягался в Мидасе, я взял на себя смелость выступить в роли почтальона. Вас ожидает аудиенция в кабинете Министра правосудия, сегодня в 8-00. - Ожидает что? – поперхнулся Иасон. - Он не вдавался в подробности… Перепуганный секретарь не поспевал за размашистым шагом главы Танагуры. - Господин Минк, подождите, пожалуйста… Иасон остановился только тогда, когда за ним закрылась дверь. - Что ты себе позволяешь? Надменная «Снежная королева» с молочно-белыми кудрями и кукольным бледным личиком восседала на троне, постукивая пальчиками правой руки по массивному подлокотнику. - Для начала, доброе утро, Иасон, - в глубине василькового омута поблёскивала закалённая сталь. Первый блонди Танагуры навис над маленькой фигурой в кресле, как коршун над обречённой добычей. - Ты кому время назначаешь, щенок? Это совершенно не смутило обладателя ордена «Доблести и Чести», он спокойно ответил: - Закон один для всех, господин Минк. Присаживайтесь, разговор будет долгим. - Нам не о чем с тобой разговаривать. Резким движением выдвинут ящик стола, и пачка чёрно-белых корреспондентских фотографий веером рассыпалась по столешнице. - Что это? - Сядь и посмотри. Внезапная слабость в ногах заставила Иасона опуститься в кресло напротив. Сон… Минк медленно стянул перчатки. Руки предательски подрагивали, перебирая фотографии, хотя маска на лице была неизменной, выражающей холодное презрение. Последнее фото он рассматривал долго. В этом сне он смотрел на меня так, как будто знал, что сейчас умрёт… Откинувшись в кресле, спокойно спал прекрасный блонди. Тонкая струйка крови змеилась из угла рта, осколок ветрового стекла, зигзагом разрезавший правую щёку, торчал в ней. Иасон отложил последний снимок. Майер удовлетворённо хмыкнул. - Думаю, комментарии излишни, - пальцы отбивали размеренный ритм по подлокотнику. Если ты взглянешь правде в глаза, то обнаружишь, что остался один… - Рауль… Когда? - В час ночи меня подняли с постели звонком из Департамента полиции. А в пять утра я уже был на рабочем месте, чтобы собрать все сведения о случившимся, получить в своё распоряжение соответствующие документы и проконтролировать ситуацию. Прогноз для тебя не очень утешительный. Разреши проинформировать, что я вынужден пропустить факт возбуждения уголовного дела против Рауля Даниэля Ама, если он, разумеется, останется жив. Не волнуйся, я уже распорядился, чтобы его поместили не в тюремную больницу, а в Мидасский центральный госпиталь, и выставили охрану у входа в палату реанимации. Хотя оттуда ещё никто не сбегал. Но это, пожалуй, всё, что я мог сделать для ближайшего друга Главы Синдиката, опозорившего себя на торжественном банкете и севшего за руль автомобиля в непотребном состоянии. А ведь я, несмотря на все его оскорбления и хамское поведение, предупреждал тебя. Но ты не отреагировал на моё замечание и не остановил его. Тебе ничего не стоило догнать лучшего друга и проводить его домой. Но куда там! С высоты своей недосягаемости ты никому не в состоянии протянуть руку. Ты у нас такой чистый и безупречный, что даже цересская грязь не оставляет на тебе следов. - Он жив? - Пока да. Но в любой момент всё может измениться к худшему. Дело в том, что его никто не берётся оперировать – боятся, что он умрёт на операционном столе. А операция здесь единственно возможный шанс на спасение. Или Ама спасёт только чудо… - Нарсус Мунн… - Тебе известно, что Нарс больше не занимается медицинской практикой. И потом, чтобы он согласился помочь, тебе придётся очень любезно его об этом попросить, но ведь ты просить не привык. Отдавать приказы больше подходит твоему положению… - Разреши мне воспользоваться твоим телефоном, Марк. - Пожалуйста. Стараясь улыбаться, Иасон снял трубку и набрал номер. Последовало три гудка. - Доброе утро, Нарси. Спасибо. Нарси, я хотел бы просить тебя об одолжении. Нет. Да. Я бы удивился, если бы ты не знал. Я буду тебе очень признателен. Как можно быстрее. Пожалуйста, Нарс. Благодарю. До встречи, - трубка легла на рычаг. Иасон выглядел уставшим и растерянным. Марк смерил его испытывающим, внимательным взглядом. - Что он сказал? - Сказал, что позаботится обо всём лично, а детали мы обсудим при встрече. - Другого ответа я от него и не ожидал. А что собираешься делать ты? - Я ценю твоё беспокойство, но предоставь это решать мне, Марк. А теперь прости, думаю, что отнял у тебя слишком много времени, - и Консул Амой вышел из кабинета Если дождь не прекратится в ближайшие сутки, начнётся новый всемирный потоп. Наверное, мы прогневали небеса. Уже третий раз в жизни Иасон чувствовал себя беспомощным и потерянным. Это ощущение навалилось, как непосильная ноша, когда фотографии рассыпались по столу. Он словно бы вернулся в свой сон, где знал, что случится, но ничего не мог с этим поделать. Почему? Глупый вопрос. Марк прав, ты мог его остановить, Иасон. Мог. Но не хотел. Неужели я и впрямь заботился о своей репутации? Вовсе нет. Он был тебе просто безразличен, а в глубине души ты испытывал тихое, гаденькое злорадство. Вот оно, твоё хвалёное благоразумие, Ам… Это твоя расплата, милый… Низменные чувства тогда владели тобой, Иасон Минк. А что теперь? Что ты чувствовал к нему, разглядывая эти фотографии? Ты даже не можешь ответить себе на такой простой вопрос, Минк, зато с лёгкостью, присущей только беспечному гению, вершишь судьбы целых планет… Нет, в таком эмоциональном состоянии машину самому вести нельзя. - Офис Синдиката, пожалуйста. - Запрос маршрута принят, - секундная пауза. - Желаю приятной поездки, господин Минк. Знакомая обстановка собственного кабинета показалась ему чужой, нереальной, да и всё, что творилось с ним в последние часы, было похоже на кошмар прошлой ночи. Спишь и не догадываешься, что спишь. Я был бы рад, окажись это сном… Да еще этот чёртов дроид жужжит за спиной… А что это за звук? Телефон… - Да! - Ты уже на посту? Рад, что застал тебя… Майер! Крыса! - Ещё какие-нибудь новости? Может, Юпитер свергли с трона? - Не сквернословь. Вообще-то на твоём месте я не стал бы язвить. Включи информационный канал, там показывают очень интересную передачу. Думаю, тебе полезно будет её посмотреть, - и короткие гудки возвестили о конце связи. Надо же… Маленький-маленький, а дрянь довольно большая. И откуда в тебе такие стервозные замашки, Майер? Округлый диск пилы спасателя без труда резал прочное железо, брызгая каплями металла и искря. Срезанную крышу подхватывали с боков и откидывали в кучу ей подобных. Из вскрытого салона извлекали очередного пострадавшего. Ещё живых погружали в машины «Скорой помощи», немедленно отъезжавше. Исковерканные тела складывали в труповозку, стоящую поодаль – этот транспорт никуда не спешил. После чего искорёженная груда металла погружалась в эвакуатор. Ужасающий конвейер работал слаженно и безотказно. Дроид-секретарь с упорством, свойственным только машине, в очередной раз напомнил Иасону о своём присутствии: - Господин Минк, вас вызывает Юпитер. **** - Я долго ждала, когда ты придёшь к пониманию ошибочности выбранного тобой пути. Но терпение исчерпано, сын мой. Я не стану впредь повторять то, что уже было сказано мной. Довольно. Оставь полукровку, иначе на Амой невозможно будет найти ни одной молекулы, чтобы восстановить его генетический код… - Рики! Нет! В мозг вонзилась острыми иглами нестерпимая боль. - Когда Я говорю, всё должно умолкнуть! Время подумать у тебя пока ещё есть, но учти, что так долго, как раньше, ждать Я не намерена. Ему казалось, что кабина лифта движется черепашьим шагом. Давило осознание нереальности происходящего. Проснись! Ты спишь, Иасон?! Ущипни себя! Ноги были ещё ватными, и получилось не так больно. Рики! Она уничтожит его! Уничтожит! А мысленный взор заслоняла свисающая с носилок рука Рауля. Порванный рукав камзола, обнажил белую ткань рубашки в пятнах крови. Он истекал кровью… Как с ним могло такое случится? Внезапно двери открылись, подарив Консулу свободу. Войдя в офис, Иасон обнаружил Нарсуса Мунна, сидящего в его кресле за рабочим столом. - Не очень вежливо с твоей стороны поднять меня с постели в жуткую рань, а самому опаздывать, Ясони. Что случилось? Зачем я тебе понадобился? Успокойся. Может, кофе с коньяком предложишь гостю? Коньяк расширяет сосуды, и тебе не помешает глоточек: что-то ты бледноват сегодня… - Прекрати ломать комедию, Нарс. - В самом деле? У тебя неприятности? Дай угадаю… Тебя, вызывала Юпитер, и на этот раз она не ограничится безобидными предостережениями. Впрочем, меня это не касается. Да сядь ты… О, прости, я занял твоё место, - Мунн поднялся и отошёл к окну. - Итак? Иасон опустился в своё кресло, его вдруг охватила жуткая слабость. - Рауль при смерти. Мунн даже не оглянулся. - Я в курсе. И его никто не берётся оперировать. Позволь тебя спросить, Ясони, а почему ты решил, что это будет делать твой покорный слуга? - Потому что я тебя об этом прошу. Спаси его, Нарс! - Зачем прерывать его путь в царство мёртвых? Взгляни, Ясони, небо оплакивает его уход… - Для того чтобы он смог жить… - И вновь путаться у тебя под ногами? Оставь всё как есть, и тогда не придётся с опаской оглядываться, ожидая подвоха. Представь, ты сможешь просыпаться по утрам после возлияний, не боясь обнаружить на себе кольцо пэта… Минк побагровел. - Ты… ты… не мог… Об этом не знала даже Мать! - Я слишком мелок для Неё, Ясони, но в удовольствии быть осведомлённым себе не отказываю. Хоть оно и дорого стоит. В любви каждый старается для себя. В борьбе за неё все средства хороши. Пускай не слишком благовидные. И тебе это известно лучше, чем кому-либо ещё. Рауль боролся за твоё чувство так, как умел. Он проиграл и повержен. Зачем возвращать его в строй? Для новой войны за твой благосклонный взгляд? Или для новой катастрофы? Он не игрушка. И потом, по-моему, у тебя сейчас другие проблемы, которые нужно решать срочно. - Я хочу, чтобы он жил! – упрямо твердил Иасон. Нарсус резко повернулся спиной к окну. - Тогда определи его место в своей жизни, друг мой, - и Иасон заглянул в его глаза, тёмные как грозовое небо Танагуры. - Хотеть – это ничтожно мало по сравнению с выбором, который тебе предстоит сделать. Здесь и сейчас, Ясони. Подумай и скажи мне, на чьей ты стороне – цересской проститутки, не стоящей твоего мизинца, но которую ты всегда защищал ценой собственной жизни, или равного тебе по крови, положившего свой рассудок и здравый смысл к твоим ногам. Решай. А я пока покурю. Иначе я и пальцем не пошевелю. Мы знаем друг друга давно, и ты должен понимать, что я никогда не совершаю бесполезных действий. - Нарсус достал сигарету, щёлкнул зажигалкой. - Время пошло, Минк. Вот теперь я похож на волка, загнанного за красные флажки, переступить которые ещё не удавалось ни одному зверю. Сигарета тает с каждым вздохом, струится сизый дымок, и тишина воцарилась вокруг, будто умерли все звуки, кроме барабанной дроби дождя по стеклу и стука сердца, отсчитывающего секунды отпущенного времени, а весы остаются в равновесии. …На одну чашу весов положена безудержная погоня за счастьем… - Рики, что мне делать, ответь. Остаться с тобой? Увидеть твои глаза, задохнуться в твоих объятиях? Снова услышать твой крик за порогом наслаждения и забыть обо всём на свете? Не думать ни о чём хотя бы до утра, пока густой мрак не начнёт исчезать из комнаты, сдёргивая чёрный полог с окружающих предметов, и светлое пятно окна не вынырнет из темноты. Ты будешь моим, вернув меня самому себе, сделав меня таким, какой я есть на самом деле – рабом твоего тела. Или уйти, даже не попрощавшись? …Рики… - Я люблю, тебя, Иасон. Я люблю тебя так сильно, что почти физически не могу существовать без тебя и пойду за тобой куда угодно. Не оставляй меня, любимый! …а на другую - твоя жизнь, Рауль… Мой Советник – молодой мужчина. Мой однокурсник - тихий, уравновешенный юноша с всегда опущенными ресницами и наклонённой головой, не отходящий от меня ни на шаг, покрывающий все мои жестокие игры и забавы, молчаливо и безропотно терпящий мои странные шутки и колкие замечания в свой адрес. Сейчас тебя держит за руку смерть. Может, Нарсус прав? Только зелёные глаза смотрят спокойно, без тени укора. - Да. Ты никому ничего не должен. Поступай так, как поступал всегда – в соответствии только с собственным эгоизмом. Ты желал Рики? Он твой. Отпусти меня, Иасон. Я уйду по дороге забвения, где нет ни любви, ни ненависти, ни пожирающей ревности. Я умру и освобожу тебя от бремени моего существования рядом с тобой. У тебя появится криогенный друг, погребённый внутри ледяного кристалла, как бабочка в янтаре. Забирай своего Рики, и ты убьёшь нас обоих, он не расстанется с тобой до самой смерти, пока Юпитер не уничтожит его… - Нет… - Что «нет»? Я тебя не понял, Иасон. - Спаси Рауля. Он должен жить, во что бы то ни стало. Единственное, о чём я хотел бы тебя попросить, так это насчёт… - Всё, что угодно, Ясон, - Нарс затушил окурок в пепельнице. - Рики необходимо как можно скорее вывезти с Амой, и на этом будет всё кончено. Ты смог бы взять такую обязанность на себя? - Нет проблем, как только жизнь Ама будет вне опасности, я вылечу на Даарс. Могу прихватить монгрела с собой, а ты предупреди парня, чтобы он носа никуда не высовывал. Не переживай, этот проныра нигде не пропадёт, а я за этим прослежу. Даю слово. - Благодарю, Нарси. Я найду способ сделать это. И ещё… я всегда хотел, чтобы он учился и стал чем-то большим в этой жизни, чем просто редкое животное. - Я позабочусь и об этом. Обещаю. Видишь, как всё сразу становится на свои места, когда приходит время собирать камни. А теперь… не смею более отвлекать тебя от дел. Твой рабочий день уже начался. Старые «друзья» пожали друг другу руки, и Иасон, проводив Нарса до двери, вызвал секретаря. Пузатый дроид тут же появился в поле зрения. - Разрешите начинать приём, господин Минк? - Да. Первым в кабинет вошёл пожилой, увенчанный сединой блонди - Этьен Ксавье. Когда-то его лицо являло собой великолепный плод трудов Юпитер, но время неумолимо. Острый проницательный взгляд подёрнула мглистая дымка, он утратил яркость и глубину, в недрах его покоилась усталость, а мимическая маска выражала смесь обиженной капризности с гневливостью. Было видно, что Ксавье через силу тянет лямку государственного чиновника, но страх остаться не у дел был пока ещё сильней старческой немощи. Должность, обязывающая её обладателя систематизировать, утрясать и рассылать по инстанциям шишки, сыплющиеся со всех сторон на правительство – будь то скачёк инфляции, массовая безработица, эпидемия мирового масштаба или конец света, за столько лет явно утомила его. Поэтому каждый катаклизм политической жизни Танагуры отражался на его здоровье и, соответственно, на лице. Едва поприветствовав Главу Синдиката, Ксавье взял с места в карьер. - Господин Минк, вы обязаны как-то прореагировать на случившееся! В противном случае, позвольте довести до вашего сведения, я намерен подать прошение Юпитер о нейрокоррекции господина Ама. Этьен вытащил из нагрудного кармана носовой платок и промокнул покрывшейся испариной лоб. Иасону отчего-то стало жаль старика. - Успокойтесь, Ксавье. Репутация моего Советника не ваша забота. Боюсь, вы взяли на себя излишний труд напоминать мне о моих прямых обязанностях в подобных ситуациях. И если уж на то пошло, то на нейрокоррекцию вам давным-давно следовало бы отправить меня. Но никто не посмел что-нибудь сказать по поводу Иасона Минка, запятнавшего своё имя связью с полукровкой из Цереса! Все вы только скромно повернулись ко мне спиной, чтобы не замараться, и отошли в сторону. Поэтому, позвольте мне самому позаботится о Рауле Аме. Вот так, господа! Не советую давить на меня подобным образом! Это никому ещё не удавалось – ни Раулю, ни всей Танагуре, ни Юпитер, за исключением, может быть, одной неподражаемой личности… Может, он и есть само воплощение дьявола? Таким даром убеждения, как у него, не обладает никто из ныне живущих. Что я сделал пять минут назад? Я отказался от того, кто мне был дороже самой жизни. Легко и непринуждённо. Нет! Так просто я не могу поступить с тобой, Рики! Я боролся и буду бороться за тебя до тех пор, пока не угаснет последняя искра надежды сохранить тебя рядом с собой. Вы нужны мне оба! Из лабиринта всегда есть выход. Кто это сказал? Катце. Да, Катце. Какое счастье, что я купил когда-то на аукционе высокого и умного не по годам мальчика! - Надеюсь, на этом вопрос исчерпан? - Да. Прошу прощения за непочтительный тон, господин Минк. - Я больше вас не задерживаю, Ксавье, - как только за визитером закрылась дверь, Иасон кинулся к телефону. На той стороне провода долго не брали трубку. Я оставил тебя ещё спящим… - Да, слушаю. Иасон?! - Рики! Заспанный обиженный голос пробормотал: - Мог бы и разбудить меня. Ушёл, как вор… - Рики, сейчас же собирай вещи и будь готов к отъезду в любую минуту. Я свяжусь с тобой, как всегда, через Катце. Никуда не выходи, дверь никому не открывай. - Собирать вещи? Зачем? - На все вопросы ответы узнаешь позже. Главное, не делай глупостей. Прошу тебя, не упрямься, сделай всё, как я говорю! Последнего посетителя Иасон уже был готов задушить собственными руками, чтобы он замолчал, день тащился как автомобиль в километровой пробке, растянувшейся до горизонта. И вот, наконец, дверь, шурша, отъехала в сторону, и Иасон шагнул под дождь, полной грудью вдыхая прохладный воздух позднего вечера. Внезапно ливень прекратился. Откуда ни возьмись, разгоняя облака, налетел озорной ветер. В редких просветах рваного грязно-серого облачного покрывала проглядывала озябшая густая синева. Иасон сбежал вниз по ступеням к машине. Сегодня у Катце были другие неотложные дела, поэтому водительское кресло Иасон занял сам. Несколько секунд Минк сидел неподвижно, наслаждаясь тишиной салона, изолировавшего его от внешнего мира тонированными стёклами. Метавшиеся в голове мысли постепенно улеглись, продиктовав вполне определённую цепочку действий. Сначала – Рики. После – Рауль. Включив видеофон, он набрал нужный ему номер. Вскоре на экране возникло знакомое, незыблемое в своей неизменности, скрытое наполовину рыжей чёлкой лицо. - Добрый вечер. В углу рта Катце привычно угнездилась сигарета. Струящийся дымок размыл слегка заострённые черты лица. - Господин Минк? Что-то случилось? А он осунулся с тех пор, как я видел его в последний раз. Странно, раньше я не замечал подобных мелочей… - Случилось. Вдруг непредсказуемым движением Катце убрал пряди волос с изуродованной щеки, обнажив сглаженный временем, но не потерявший своей зловещей красоты шрам. - В чём проблема? Если Рауль выживет, у него тоже останется шрам, только справа. Все, с кем я соприкасался, получили отметину на теле: Катце, Рики и… теперь Рауль. Прямо или косвенно, но в этом мне нужно винить себя. Уйди я из того переулка… нет… не так… не вмешайся я тогда, не было бы ничего… И всё-таки почему я это сделал, увидев из окна автомобиля, как мидасские ребята пытаются преподать урок хорошего тона монгрелу из трущоб? В тот момент удача была не на их стороне – четверо уже лежали в грязи, а пятый готовился убежать. Мне стало любопытно, чем закончится эта потасовка? Почему я не уехал, а приказал Катце остановиться? Что заставило меня выйти из машины? Я никогда не задумывался над этим. Ну же, Иасон, ответ лежит на поверхности, стоит только протянуть руку… Протянуть руку? Пальцы соскальзывают с губ по алой, жирной помаде… Сама ситуация всколыхнула воспоминание о том, как маленький поджарый черноволосый мальчишка расквасил нос воинственно настроенному подростку в два раза выше его ростом, а потом бесцеремонно сел в машину… …у него была смуглая гибкая спина, выглянувшая из-под чёрной майки. Он нагнулся завязать шнурок. Потом в тёмных ошалевших глазах метался ужас, алые приоткрытые губы завораживали. Мне так хотелось до них дотронуться… Так это был ты, Рики?! - Мне придётся на какое-то время отправить Рики на Даарс. Юпитер пригрозила уничтожить монгрела, если я не оставлю его. Необходимо подготовить надёжное убежище для его возвращения. Сделай это для меня. Прищурившись и поджав губы, Катце затушил недокуренную сигарету, безжалостно сломав её в пепельнице. Иасон прекрасно изучил этот жест, не предвещавший ничего хорошего. - Я считаю, риск не оправдан. Ведь рано или поздно Она выследит его. Обыкновенный брокер с чёрного рынка не всесилен и не сможет защитить то, что вам дорого, от Её гнева. Вы способны обречь Рики на верную смерть? Я в этом не уверен. Отпустите свою несбыточную мечту, а об остальном ваша бывшая мебель позаботится сама. Как жаль, что я вспомнил об этом только теперь. Судьба тогда вновь столкнула нас лицом к лицу на улице Мидаса, а сейчас когтями выдирает тебя у меня из рук, Рики. Пора прекращать убегать от неизбежной развязки? Об этом мне твердил ещё Ам. Рауль… мне нужно увидеть тебя, может быть, в последний раз, чтобы понять – пути назад уже нет. Если это так, то ты будешь жить… - С тобой свяжется Нарсус Мунн. - Да, господин Минк. - Я полагаюсь на тебя, Катце, - и связь была прервана. **** Центральный мидасский госпиталь. Травматология. Реанимационное отделение. Кругом бело и стерильно – стены, потолок, пол. Скупые на разнообразие предметы мебели: неудобное пластиковое кресло, рядом стол с выдвигающимися ящиками. И слепящий свет лампы. Иасон ждал дежурного врача в комнате для посетителей. Нервы были натянуты, как струна. И ничем не заполненная пустота вокруг. Он вдруг обнаружил, что ждать, оказывается, неимоверно трудно – все почему-то забыли о его существовании, вот уже пятнадцать минут ничего не происходило. Он привык, что, где бы он ни появлялся, всё приходило в движение, но в этом странном месте никому не было дела до Консула Амой. Никто не бросился расшаркиваться перед ним, когда он вошёл в приёмное отделение, все спокойно и сосредоточенно продолжали выполнять возложенные на них обязанности. Однако из-за стойки поста ему навстречу поднялся молодой мужчина в форме администратора, с визитной карточкой, прикреплённой к кармашку на груди. - Господин Минк, я провожу вас, - повернувшись на каблуках, администратор направился к лифту. Задавать вопросы представлялось бессмысленным, и, с чувством облегчения от того, что этого не нужно делать, Иасон последовал за служащим больницы. На тринадцатом этаже двери лифта расступились, открыв взору точно такой же холл, а провожатый молча передал Главу Синдиката с рук на руки поджидающему «близнецу», отличавшемуся от сопровождающего только фамилией на нагрудной визитке. - Будьте добры подождать здесь, господин Минк, дежурный хирург на операции, - сказал «близнец», пропуская Иасона в комнату. И вот теперь блонди сидел здесь один, не понимая, какое чувство его беспокоит сильнее – неизвестность или недоумение. Настенные часы, сухо постукивая секундной стрелкой, делали ожидание некоей субстанцией, состоящей из оголённых проводов, по которым иногда с характерным треском проскакивала голубая искра электрического напряжения. Сначала он заворожено смотрел на стрелку, как будто в этом действии заключалась какая-то тайна, а потом настал такой момент, когда Иасон не знал чем себя занять, лишь бы не быть запертым в таком странном замкнутом пространстве. Казалось, само время здесь умерло. Как давно он ушёл из своего привычного мира? Может, целая вечность канула в небытие? Юпитер, это становится невыносимым! Никому не нужный Консул Амой принялся мерить шагами расстояние от двери до стола, словно заключённый в камере. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошёл человек средних лет, облачённый в оперформу. Усталость сквозила во всём его облике, в каждом движении. Бледно-салатовая пластмасса очков скрывала настоящий цвет глаз. - Простите, что заставил ждать, господин Минк. - Пустяки. Как он? - Безнадёжен. Ни за какие блага Танагуры я не согласился бы его оперировать, но, похоже, подобный смельчак нашёлся, и сейчас полным ходом идёт подготовка к операции. Нарсус Мунн уже здесь и в пять минут поставил всё отделение на уши. Вызвонил и пригласил ведущего реаниматолога страны Дитриха Нахта и всю его команду. Разыскал даже тех, кто был в отпуске – кого с горного курорта выдернул, кому не дал понежиться на тёплом песочке. А Джошуа сломал первую брачную ночь, вытащив прямо из постели, – невеста в бешенстве. Вот так разрушаются браки, не успев окрепнуть. - Вот как? - Да, так и не иначе! – голос без сомнения принадлежал обладателю жемчужно-пепельных волос, пикантно выбивающихся из-под хирургической шапочки. – Я свеж, бодр и готов творить чудеса. Прости, Ясони, что не встретил тебя, а досужее мнение пессимистичных личностей пусть тебя не тревожит. К сожалению, наши мнения разделились. Вас я больше не задерживаю, Линн. Вы свободны. «Пессимистическая личность» в мгновение ока ретировалась, дабы не нарываться больше на комплименты в свой адрес. - Ты видел его? - Нет ещё, но хочу увидеть. Нарс по-дружески положил Минку руку на плечо. - Позволь предупредить тебя, Ясони, зрелище повергнет тебя в уныние. Живая кукла, не более, но не отчаивайся, не всё так безнадёжно, как обрисовал мой коллега. Идём. Они вышли в коридор, миновали несколько одинаковых дверей и остановились. - Он здесь. У тебя есть десять минут, потом его увезут на операцию. Пожелай мне удачи, а себе – решимости и силы духа. - Удачи, - и Иасон переступил порог. Дверь автоматически закрылась за ним. У окна, затененного жалюзи, лежал Рауль. Но лицо у него было чужое и отстранённое. От него веяло ледяным покоем, а на щеке, начиная от скулы, зигзагом вниз до подбородка, кожу стягивал свежий шов. Минк замер на месте, не в силах сделать хотя бы шаг вперёд. Он никогда больше не будет прежним. Рауль… всегда правильный до тошноты, подающий пример безупречности поведения… и вдруг такое… - Что с тобой случилось, Ам? Ответом ему была тишина, заполняющая палату интенсивной терапии, нарушало её лишь монотонное попискивание прибора, фиксирующего слабое сердцебиение. Интервалы между всплесками прямой голубой линии были настолько продолжительными, что казалось – каждый следующий удар будет последним. Иасон заставил себя подойти ближе, коснуться потускневшего золота волос, не отрывая взгляда от окаменевших черт, дотронуться до ладони с музыкальными пальцами. Она была тёплой, что совершенно не вязалось с бледной мраморностью лица, похожего на лик надгробной статуи. Он вспомнил это тепло и то, как Рауль почти с таким же чужим выражением, как сейчас, схватил его руку, в последний раз пытаясь уговорить не ездить к Дана Бан одному, а прибегнуть к пом ...
Sizuna: ... ощи полиции: «Иасон, ты совершаешь непоправимую ошибку»… Но тогда это лишь сорвало последние тормоза: «Прекрати за мной таскаться, Ам!». Ладонь была тёплой, а глаза – спокойными и равнодушными: «Остановись, Иасон, одумайся»… Он выдернул руку так резко, что заныло плечо: «Отставь меня в покое!». Я спешил тогда навстречу собственной гибели, наперекор всем, и не слышал никого. Я не заметил твоего тепла и ушёл навстречу судьбе. Теперь я не могу достучаться до тебя сквозь стену твоего беспамятства, и ты не знаешь сейчас, что я держу тебя за руку. - Рауль, очнись, скажи что-нибудь. Юпитер, как ты убийственно спокоен… За спиной прозвучал всё тот же знакомый, с лёгким оттенком сарказма, голос: - Он не слышит тебя. Иасон оглянулся, ему улыбался Нарсус. - Пора, каждая минута дорога. Утром ты увидишь его снова. Поезжай домой, хорошенько выспись. - Я останусь здесь. - Не глупи, ты не ничем не сможешь ему помочь, только изведёшь себя. Я оповещу тебя о результате не позднее пяти утра. - Хорошо. Ты как всегда меня убедил, Нарс. Жду твоего звонка. - Вот и славно. Приятных сновидений, Ясони. Спи спокойно и помни, что здоровый сон продлевает жизнь.
Март: Sizuna события понеслись скачь) Уж очень похожа Амой на Землю в ее не самых лучших воплощениях. Чб фотографии, блонди, оперируемые в обычной больнице... Ясон, казалось бы, сделал выбор. Только успела подумать "браво!", как он снова проявил свою двуличную сущность, попытавшись обмануть всех ради своего эгоизма, желания обладать даже тем, что ему вовсе не нужно. А теперь выполняю твою просьбу и указываю грамматические и пр. ошибки) И с нетерпением жду продолжения! * Лифт остановился, звякнув зуммером- зуммер издает другой звук перепачкалась в запёкшийся крови-если рана свежая, тебе ли не знать, что кровь липкая Иасон выглядел уставшим и растерянным.Иасон чувствовал себя беспомощным и потерянным -через одно предложение машины «Скорой помощи», немедленно отъезжавше-описка Порванный рукав камзола, обнажил белую ткань рубашки в пятнах крови-запятая не нужна кабина лифта движется черепашьим шагом-черепаха движется по плоскости, а не вертикально) Тебя, вызывала Юпитер, и на этот раз она не ограничится- не нужна запятая глаза, тёмные как грозовое небо Танагуры-перед как нужна запятая погребённый внутри ледяного кристалла, как бабочка в янтаре-нагромождение образов из разных материалов (лед-холодный,вода, янтарь-теплый, смола) скачёк-скачОк Поэтому, позвольте мне самому позаботится о Рауле Аме -запятая не нужна автомобиль в километровой пробке, растянувшейся до горизонта так в километровой или растянувшейся до горизонта? или пробка шириной в километр, но до горизонта? с чувством облегчения от того, что этого не нужно делать- с этим что-то нужно сделать) зигзагом вниз до подбородка, кожу стягивал свежий шов - не нужна запятая
Sizuna: Март пишет: перепачкалась в запёкшийся крови-если рана свежая, тебе ли не знать, что кровь липкая Март, рана не "свежая" потому что была нанесена выстрелом из лазерной винтвки. Март пишет: Уж очень похожа Амой на Землю в ее не самых лучших воплощениях. Чб фотографии, блонди, оперируемые в обычной больнице... Март, когда я смотрела анимэ, мне Танагура, Мидас, Кэрес, квартира Гая, дом Рики, витрина магазина, ночные улицы, дождь, показались земным воплощением, только приломлёнными в призме прошедших столетий. Разве Земля здесь не узнаваема? Спасибо, Март. Вот продолжение. РАУЛЬ …как будто резал слоёный пирог, проникая лезвием возвращающегося сознания всё глубже и глубже к той грани, которая отделяет бытие от небытия. Сначала хрустнула корка забвения, потом острие провалилось в рыхлый взбитый крем галлюцинаций – островки видений и обрывки образов из недр памяти слились в ощущение тепла, проникающего во всё его существо. Оно росло, затопляя до краёв, и вдруг вспыхнуло ярким, слепящим светом, Ам позволил родиться пока ещё единственной мысли. Жив! Тоненькая щёлочка прорезалась между слепленных век, и он понял, что свет – это щедрое солнце, заливающее пространство в промежутках горизонтальных жалюзи. Возникло первое желание – увидеть небо и плывущие в нём невесомые белые облака. - Пожалуйста, откройте окно… - Господин Ам, вы проснулись. Слава Юпитер… - прощебетал нежный голосок, принадлежащий особе женского пола. Когда зрение адаптировалось к хлынувшему в открытое окно солнечному утру, перед Раулем возникла восторженная мордашка юной медсестры. Он впервые в жизни смотрел в живые глаза, переполненные искренними чувствами, и им завладела бесконечная благодарность к этому маленькому человеческому существу. Девочка, встретившая его по возвращении из бездны, радовалась только тому, что он вернулся. Но было что-то ещё. Какое-то неприятное ощущение беспокоило его – совсем рядом, около правого глаза. Что-то на лице стягивало болью кожу – от виска и вниз по скуле. Стараясь улыбнуться девушке, он попытался дотянуться рукой до того, что так мешало, но она перехватила запястье. - Не трогайте. Недоумение смешалось с недовольством, а по лицу прокатилась волна напряжения. Он повторил неудавшуюся попытку, но столкнулся с ещё большим неумолимым сопротивлением со стороны хрупкой девушки. Мольба и детский испуг читалась на её личике. - Господин Ам, не надо… - противостояние достигло критической точки и неожиданно сошло на нет. Его лицо вдруг стало бесстрастным, взгляд потерял теплоту. - Простите, милая леди, можно узнать ваше имя? – голос звучал мягко, гипнотически завораживая, но глаза были пустыми и режущими. Девушка, испугавшись, спохватилась. Перед ней был один из самых влиятельных блонди Танагуры, а она позволила себе непростительную фамильярность. - Да. - И? - Эмилия. - Эми, солнышко, у тебя, случайно, не найдётся зеркальца? - Да, господин Ам. Этот его взгляд лишил её способности думать. - Ты не будешь так любезна, дать его мне? - Разумеется, - механически ответила она, шаря рукой в нагрудном кармане. - Благодарю, - Рауль взял открытую кругляшку пудреницы. В зеркале отразились серьёзные зелёные глаза. На секунду он сосредоточил на них взгляд. Неужели это я, а не мой призрак, выглядывающий из мира теней? Но потом Ам посмотрел чуть-чуть вправо и окаменел: половину лица распахал безобразный шов. Вот оно – твоё истинное лицо, Рауль Ам! Оно будет смотреть на тебя из зеркала каждый день, даже если ты сбежишь ото всех. Или тебе придётся изжить все зеркала. Но и это тебя не спасёт, твоё уродство догонит тебя и во сне, ты никуда не денешься от себя и отвращения к самому себе. Ты ошибаешься, Рауль. Ты знаешь, где тебе искать спасение. Иди к Даниэлю – он единственный, кто любил тебя таким, какой ты есть. Он примет тебя любого. Ты прислонишь голову к его плечу и сможешь, наконец, обрести покой. Иди к нему. Это так просто – закрой глаза и иди к нему по звёздной дороге… - Сделайте одолжение, уйдите. Я устал. - Конечно… - пролепетала растерянная девушка и тут же пропала за дверью. Рауль закрыл глаза. Даниэль, я хочу снова увидеть тебя. Почему ты оставил меня одного? Мне так тебя не хватает. Я найду тебя… **** - В твоей комнате снова всё разбросано, Рауль. Сколько раз я тебе повторял, чтобы ты содержал в порядке свои игрушки, - пластик хрустнул душераздирающе жалобно и громко. - Прости, я, кажется, настолько неуклюж, что раздавил твою любимую игрушку. Но ты сам виноват, этого бы не произошло, если бы ты не относился к вещам с такой безалаберностью. Беззвучные крупные слёзы покатились из глаз – кучка бесформенных обломков, бывших только что электронныным щенком, повергла шестилетнего ребёнка в невыразимое словами горе. Год назад эту игрушку ему подарил Даниэль, и с тех пор Рауль не расставался с нею, даже брал её с собой в постель. Она была такой забавной, волшебной и доброй: хлопнешь в ладоши, и щенок оживал. И вот теперь маленькое чудо превратилось в обломки! Грегори поддел их носком чёрного ботинка. - Какой примитив… Уберись, наконец, в своей комнате, Рауль, и ложись спать, уже поздно. И прекрати разводить сырость. Ты слышал, что я сказал? – Грег с невозмутимым видом наблюдал, как ребёнок, опустившись на колени и всхлипывая, собирает то, что осталось от его умерщвленного друга. Глухие рыдания сотрясали хрупкие плечи. - Оставь его в покое, Грегори, - на пороге в детскую стоял Даниэль, - Иди ко мне, малыш. Рауль кинулся к нему, как утопающий к спасательному кругу. Слёзы душили его, и он едва смог выговорить: - Дани… Дани… он… он… Даниэль гладил его по отросшим до плеч и начинающим уже виться волосам. - Знаю, малыш, я видел… Грег перебил его: - Мальчику давно пора спать. Даниэль поднял Рауля на руки, и тот, спрятав заплаканное лицо на его груди, затих, будто выбился из сил. - Ты заботишься не о тех вещах, любимый. Позволь, сегодня вечером мы побудем вдвоём, не беспокойся, я сам уложу его спать чуть позже. Мне кажется, я могу себе это позволить, и ты знаешь, почему. Грегори ничего не ответил, низко опустив голову. Через секунду он остался один посреди безмолвных игрушек. ***** Даниэль отнёс Рауля в свою комнату, в любое время года заставленную живыми цветами. Розы, гладиолусы, тюльпаны, гвоздики, лилии, хризантемы всех сортов и расцветок, ирисы и нарциссы благоухали дурманящим ароматом, увядая. И среди этого цветочного великолепия в центре комнаты красовался белый рояль – душа и гордость хозяина дома. Рауль чувствовал Даниэля каждой клеточкой, когда тот бережно клал Рауля на постель, и его лёгкие руки освобождали ребенка от одежды, накрывали одеялом. Рауль увлёкся этим ощущением и, следуя за ним, как ниточка за иголочкой, ступил на качающийся звёздный мост, соединяющий сон с явью, идти по которому над пропастью забвения совсем не страшно. Но он не успел дойти даже до середины, как услышал шелест шёлка, и Даниэль был тут же пойман за запястье его рукой. - Не уходи, Дани. - Маленький плутишка, я поверил, что ты спишь. - Куда ты? – Рауль словно впервые увидел это одухотворённое лицо, склонённое над ним, и замолчал. Мерцал бумажный фонарик со свечой внутри, расписанный странными знаками. Смысла этих знаков Рауль не понимал, но сердце его отчего-то сжалось. Даниэль очень изменился. Перемены читались во всём его облике: он похудел, осунулся и стал казаться совсем мальчиком, кожа приобрела восковой оттенок. Раньше неуёмная энергия в нём била ключом, теперь же он двигался медленно, будто его тело было сделано из тонкого стекла, и он боялся его нечаянно разбить. Иногда он застывал, глядя куда-то прямо перед собой, видя нечто такое, что было доступно ему одному. Некогда великолепные переливающиеся на свету волосы, отросшие до пояса, поблёкли. Он был как старое выцветшее полотно художника. Скоро на холсте не останется ничего, только размытое пятно. - Засыпай, малыш, - тёплые мягкие губы коснулись щеки, и Рауль окунулся в водопад душистых волос. Они пахли умирающими цветами. Нахлынув с новой силой, обида сдавила горло. - Я не люблю его… Ненавижу… - Не говори так, Рауль. - Почему? Разве я не имею на это права? Глаза Даниэля так близко, и в них столько невысказанной боли. - Потому что ненависть отравляет душу. Ненавидеть проще, чем любить, любить несмотря ни на что. Ненависть – примитивное чувство. Никогда не позволяй ему завладеть твоим сердцем, иначе оно приведёт тебя на край пропасти. - Ты любишь его… - Да. Я люблю вас обоих. Люблю так сильно, что ваша неприязнь друг к другу причиняет мне боль, очень сильную боль. Понимаешь, малыш? Обвив его шею руками, Рауль горячо зашептал: - Понимаю… понимаю… прости, Дани, прости… Я постараюсь полюбить его. Ты только больше не грусти… - Хорошо, малыш, обещаю. А тебе пора спать. Не огорчай Грегори: он хочет, чтобы ты всё делал вовремя, - Даниэль решительно встал. - Не уходи. - Рауль, у меня есть ещё одно дело. - Какое? - Я собираюсь подышать свежим воздухом перед сном, - и Даниэль взял с полки фонарик. - Я с тобой. - Нет, уже поздно. - Пожалуйста, Дани! - Тебе невозможно ни в чём отказать. Что мне с тобой делать, неугомонный? Будь, по-твоему, - печально вздохнув, сказал Даниэль. Выпорхнув из постели, Рауль через минуту был одет и готов следовать за Даниэлем хоть на край света. Его ладонь легла в ладонь опекуна. - Идём. По тёмному коридору они пересекли дом, дремлющий под шум прибоя, и вышли на террасу второго этажа. Деревянная лестница спускалась вниз на каменистое побережье, петляла между отвесных скал, вставших вдоль берега стеной неприступного замка. В одном месте подточенная и изъеденная волнами скала рухнула, засыпав побережье огромными камнями и образовав пологий спуск к океану. К самому обрыву величественно подступали корабельные сосны, взметнувшие кроны высоко в небо, их чёрные силуэты исполинскими стражами охраняли безмятежный покой ночи, и крупные звёзды путались в игольчатой сети ветвей. С ласковым шелестом волны тёрлись о камни – дикий зверь-океан этой ночью, лениво потягиваясь и выгибая спину, дремал под вечным небом. Даниэль застыл на секунду, глядя куда-то за горизонт, и стал спускаться. Бумажный фонарик горел у него в руках, а Раулю показалось, что это светятся его пальцы. Длинное шёлковое ритуальное одеяние цвета лепестков чайной розы струилось невесомыми складками по ветру. Из транса завороженного созерцания Рауля вывел голос Даниэля, живой и добрый: - Пошли, малыш. Пока не поднялся сильный ветер, есть шанс, что волны не погасят его у берега. Рауль безропотно повиновался, стараясь ступать тихо, чтобы не нарушить благоговения, сошедшего на него. Вскоре дом остался далеко наверху, а тяжёлые полусонные волны, медленно накатывая, едва не доставали до края последней ступени – так близко была кромка воды. - Разуйся, - попросил Даниэль. - Иначе мы промочим обувь. Детские сандалии и лёгкие мужские туфли стояли рядом друг с другом, а юноша и шестилетний мальчик вместе шагнули навстречу пенящейся волне. Длинные полы одежды Даниэля тот час же поплыли, затрепетав, точно прозрачные плавники сказочной, диковиной рыбы. Голени Рауля свело судорогой, настолько холодной была вода. Он до боли в висках стиснув зубы, продолжил двигаться вперёд. Вода достигла колен Даниэля, когда он остановился. Раулю вода доходила уже до пояса. Таинственная морская глубина вспыхнула изумрудными огоньками, когда руки Даниэля трепетно опустили на воду горящий фонарик. Приняв бесценный дар, волна подхватила его, но не утопила, а понесла на выгнутой спине далеко от берега. Золотой свет ещё долго качался в её колыбели. Провожая его в неведомый путь, Даниэль произнёс: - Плыви, плыви, фонарик, свети, свети, фонарик, И, если я уйду в вечное плавание по океану тьмы, Стань путеводной звездой над горизонтом и выведи Одинокую лодку моей души к рассвету. Рауль не осознал до конца тайного смысла слов, но изнемогающим от тяжести предчувствия сердцем уловил, что «вечное плавание» не за горами… Это случилось на следующее утро - простуженный после ночной прогулки Рауль слёг с температурой и не знал, что Даниэля увезли в больницу. Только после того, как мальчику стало лучше и доктор разрешил ему вставать, Грегори сказал, что Дани умирает и хочет видеть Рауля. Грегори отвёз ребенка в больницу, их проводили к палате. Грег впустил мальчика, а сам остался ждать за дверью. Рауль держал маленькими ручками холодеющую ладонь Даниэля и, заливаясь слезами, просил: - Не уходи, Дани! Не оставляй меня одного! – он свято верил – стоит попросить, и Даниэль не сможет не выполнить его просьбы. К нему ещё не пришло осознание безвозвратной потери. - Я не хочу жить с ним! Я лучше вернусь в интернат! Но только не с ним! Кислородная маска закрывала половину измождённого прекрасного лица. Свободной рукой Даниэль отодвинул её в сторону, чтобы говорить. - Рауль… не смей, слышишь... Я знаю… Ему сейчас тоже тяжело… - дыхание вырывалось из горла с хрипом и клёкотом. - Да-ни… Да-ни… Дани… На бескровных губах появилось слабое подобие улыбки. - Малыш, послушай… Я буду ждать тебя… сколько бы мне ни пришлось. Когда твой жизненный путь оборвётся… я встречу тебя… там… мы увидимся в последний раз… Рауль бежал за каталкой по больничному коридору. На ней увозили Даниэля. - Дани, не уходи… Вдруг кто-то с силой дёрнул его за воротник и встряхнул. Рауль поднял глаза. - Грегори… Каталка беспрепятственно въехала в дверной проём и скрылась за туманной матовостью стекла. …Свеча, погасшая на ветру, вернись ко мне, И освети мой путь - я заблудился во тьме. Как мне найти тебя? Как мне увидеть свет, унесённый вечностью В свои чертоги? Где мне отыскать твои следы? Ответь! Отзовись! Что это? Сон? Или иллюзия долгожданного покоя? Откинув одеяло, он сел, поставив босые ноги, как ему казалось, на пол, и посмотрел на них. Под ним была чёрная пустота, и со всех сторон тоже обступала пустота, но это его совсем не удивило и не испугало. Главное, нужно идти туда, откуда доносилась мелодия, которую он помнил с детства, которую он слушал, сидя в комнате Даниэля на прохладных досках пола. Он встал и пошёл, с каждым шагом всё уверенней, а музыка звучала громче и громче, и вот он оказался перед дверью. Той самой дверью. Надавив на ручку, он открыл дверь и очутился там, куда всегда хотел вернуться. Лунная ночь заливала комнату голубым свечением, и океан, в забытьи, стонал прибоем, а в глубине дома вздыхали и звали за собой тихие-тихие аккорды рояля. Он ещё долго бродил бы по дому, воскрешая в памяти призраков прошлого: скрипнула под ногами заветная предпоследняя ступенька лестницы, ведущей на второй этаж, и в коридоре затопали детские ножки, зазвенел забытый смех маленького мальчика… Но музыка вывела его на террасу, к лестнице, спускающейся к воде. Лёгкий бриз позвякивал стеклянными подвесками «музыки ветров», касался лица, ласково дотрагивался до длинных прядей волос. Мелодия таяла за спиной робким снегом, укрывшим ещё влажную землю после затяжных проливных дождей. Рауль наступил на первую ступень, потом на вторую, третью – и уже ничто не могло заставить его оглянуться, пожалеть о безвозвратности пути, на который он вышел. Дом скрылся в туманной дымке, молчаливый и безучастный, как и оставшееся в реанимационной палате тело, бесчувственный живой труп. Единение с ним доставляло боль. Теперь же он был легче белого пёрышка на вольном ветру, подарившем ему свободу. На волнах качалась маленькая лодка, но она не перевернулась, а медленно поплыла от берега, стоило ему переступить через её низкий борт. Его переполняло странное чувство отрешённого равнодушия. Он без сожаления смотрел, как удаляется от него тёмная полоса суши, размытая туманом. И скоро все растаяло – Рауля окутала непроницаемым покрывалом мёртвая тишина. Только пока ещё живое сердце слагало последнюю песню. Ты ушёл от меня, став ветром, Шелестящим листвой деревьев. Но, я найду тебя, Летя вслед дуновению. Ты ушёл от меня, слившись с плачем Горлицы, потерявшей своих птенцов, Но я найду тебя, вторя голосу Осиротевшей птицы. Ты ушёл от меня, растворившись В моих слезах, но я найду тебя, Заглянув в них, как в зеркало… Ты ушёл от меня, озарив ночное Небо новорождённой звездой, Но я найду тебя среди миллиона Подобных тебе, лишь не гасни… Свети, свети… Туман расступился, и из воды до небес выросла отвесная скала. Умаляя её неприступность, камень ровно посередине рассекал узкий проход. Резкая граница пасмурного света и чёрной тени неотвратимо приближалась. Там, где они соприкасались, волны прекращали свой бег, умирая, превращаясь в неподвижную чернильную гладь. Там было «ничто». В это «ничто» провалился нос лодки, и Рауль испугался, что следом за лодкой исчезнет он сам, и зажмурился. А когда он разомкнул веки, то не увидел ничего: тьма была плотной и непроницаемой, но имеющей определённые границы. Она ощущалась кожей, всем нутром, нависая тяжестью невидимого свода. Свободное пространство становилось всё уже, грозя ещё и раздавить сверху, будто где-то бесшумно работал механизм, сдвигающий стены и опускающий потолок. Внезапно движение прекратилось, а Рауля ослепило голубое сияние. Его излучала падающая вниз со стен пещеры вода, образующая прозрачное, как слеза, озеро. Рауль наклонил голову, не в силах больше в упор смотреть на струящийся стеклянный свет. Лодка куда-то исчезла, но ноги утонули в воде всего лишь по щиколотку, и Рауль даже не задумался, почему. Свет, завораживая, притягивал, и так нестерпимо хотелось шагнуть за радугу брызг. - Кого ты ищешь здесь? – спросил чарующий, но безучастный голос. - Что привело тебя к порогу забвения? - Даниэль. - Ты пошёл за Светом по пути, ступив на который невозможно вернуться назад. - Я хочу увидеть Даниэля. Позвольте мне войти… - Подумай… Зачем ты гонишься за бесплотным призраком, когда тебя зовёт живой голос? До слуха откуда-то долетели слова, разлившиеся внутри колющей болью: «Рауль! Вернись, прошу тебя»! Стоит только сделать последний, неотвратимый шаг и пути назад уже не будет. «Рауль»! - Чей это голос? - Ты не узнаёшь? «Рауль»! - Иасон… Он вздрогнул, будто проснувшись… …ветровое стекло, подёрнувшись паутиной трещин, взорвалось осколками. Искрящиеся и острые, они полетели прямо Раулю в лицо, но его сковала полная беспомощность. Звенящий дождь опалял болью, а блонди не мог пошевелиться. Этот вихрь невозможно было остановить – только наблюдать, как осколки мозаично складываются перед глазами в нечёткий пока, но уже жуткий рисунок. Вот он сросся, и Рауль увидел, что над ним нависла, сверкая стеклянной чешуёй, огромных размеров кобра. Её пасть с шипением оскалилась, и кобра ужалила Рауля. Чудовищная боль пронзила грудь, а стеклянная змея распалась на оскольчатый ураган. Осколки, с бешеной скоростью несясь впереди, выстраивались в узнаваемые образы - его машина разбивает парапет и летит с моста… «Я ничего не мог сделать… как глупо…» - вспыхнула и погасла отстранённая мысль. …потом, он видел своё лицо, болезненно сосредоточенное и уставшее. - Если бы я был Юпитер, я поступил бы так. Это неизбежно, - в руке с треском хрустнула, разваливаясь на осколки, фигурка шахматного коня… …Мгновение спустя, красный бильярдный шар, посланный в лузу яростным ударом кия, попав в борт стола, подскочил вверх и разбил плафон. С хрустальным звоном над головой закружилась искрящаяся пыль. - Будешь ли ты смеяться, если я скажу, что люблю Рики? А, Рауль? Боль вонзилась в остановившееся сердце, повергнув Ама в бездну чёрной пустоты, и оно, рванувшись из груди, отозвалось тяжёлыми, глухими ударами. Чей-то голос упрямо и властно твердил: - Ну, давай же, Ам! Я не позволю тебе просто так уйти! Ну, давай же! Решил сбежать? Не выйдет! Ещё разряд! Чёрная пустота перед глазами лопнула, и в лицо брызнула ослепительная вспышка света. Рауля швырнуло вперёд. Раскинув руки и широко распахнув глаза, он летел сквозь неё в объятия… Даниэля… Измученные тревогой лазоревые глаза смотрели с прежней любовью. Прядь волос прилипла к мокрому лбу… Рауль вцепился в плечи реаниматолога мёртвой хваткой. - Дани…эль… Да… ни… эль… Ты боль… ше не оста… вишь ме… ня?.. Ошарашенный и изумлённый Дитрих Нахт прижал Рауля к груди. - Тише, тише, Рауль… Конечно же, нет… - в его взгляде застыли беспомощная растерянность и недоумение. Коллеги лишь пассивно созерцали странную сцену, явившуюся развязкой разыгравшейся трагедии, едва не унёсшей жизнь господина Советника Консула Амой. Только он сейчас больше походил на испуганного ребёнка, чудом избежавшего смертельной опасности – глаза уставились в одну точку, зрачки расширены, губы повторяют чужое имя: - Даниэль… Даниэль… Всё закончилось так же неожиданно, как и началось – еле уловимые всполохи сердцебиения перешли в нарушение ритма, за которым неминуемо последовала остановка сердца. Никто не ждал такого стремительного развития событий, хотя все готовились к худшему, учитывая непредсказуемый уход пациента в кому. Его спасло царящее вокруг напряжение, граничащее с эмоциональным взрывом, - механизм, запущенный напутствием Нарсуса Мунна, работал безотказно. Сам он не вмешивался ни во что, спокойно наблюдая, как взмокла ткань халата на спине у Дитриха. Тот, в очередной раз выпрямившись, отдал приказ: - Разряд! Тело бесчувственной куклы каучуковым мячиком подскочило на кровати – ничего. И всё повторилось снова. Безрезультатно. Мунн смотрел на Иасона, приникшего к пластиковой перегородке, с побелевшим лицом шепчущего что-то и прикрывшего глаза, и был невозмутим и неподражаем в своей циничности. Лёгкая очаровательная улыбка играла на его губах, как будто он наблюдал за игрой в покер, зная, у кого из игроков спрятан туз в рукаве, а не за отчаянной борьбой за жизнь правой руки первого блонди Танагуры. Он не сомневался ни на секунду, что Нахт сделает всё, что от него зависит и не зависит, и судьба Иасона Минка сейчас в надёжных руках, а остальное будет вершить… уж точно не Юпитер.
Март: Sizuna пишет: …как будто резал слоёный пирог, проникая лезвием возвращающегося сознания всё глубже и глубже к той грани, которая отделяет бытие от небытия. Сначала хрустнула корка забвения, потом острие провалилось в рыхлый взбитый крем галлюцинаций – островки видений и обрывки образов из недр памяти слились в ощущение тепла, проникающего во всё его существо. Оно росло, затопляя до краёв, и вдруг вспыхнуло ярким, слепящим светом, Ам позволил родиться пока ещё единственной мысли. Жив! отлично! Sizuna пишет: Даниэль застыл на секунду, глядя куда-то за горизонт, и стал спускаться. Бумажный фонарик горел у него в руках, а Раулю показалось, что это светятся его пальцы. Длинное шёлковое ритуальное одеяние цвета лепестков чайной розы струилось невесомыми складками по ветру. мне нравится Даниэль. Было бы неплохо, если бы ты точно прописала, что за эксперимент затеяла Юпитер, создавая эту необычную семью. Отличная глава.
Sizuna: Март пишет: мне нравится Даниэль. Март, мне он тоже нравится)) Март пишет: Было бы неплохо, если бы ты точно прописала, что за эксперимент затеяла Юпитер, создавая эту необычную семью. Попытаюсь. Но у меня нет пока чётких контуров этой идеи. Так - что-то размытое. Март пишет: Отличная глава. Март, если честно, не ожидала похвалы. СПАСИБО А это - продолжение) Тридцать минут назад… НАРСУС …наслаждался классической музыкой, звучащей, пожалуй, слишком громко для установленных администрацией госпиталя правил. Но Мунн не признавал никаких правил. В комнате психологической разгрузки он курил и придавался меланхолическому настроению. Боже, как же мало, оказывается, нужно, чтобы почувствовать себя не загнанным в стойло животным, а цивилизованным человеком, вкушающим блага этой самой цивилизации. Такие как табак (да будет благословенно имя первооткрывателя Америки), алкоголь, тихо плещущийся в бокале, мягкий диван, на котором можно вытянуться во весь рост после двух часов напряжения в спине и шее и душераздирающей тишины, нарушаемой только позвякиванием хирургической стали о металлический лоток да собственными короткими распоряжениями. Всего лишь закурить и сделать пару глотков холодного «Мартини», разведённого апельсиновым соком – верх блаженства! Странно, что в фонотеке сохранились старые записи, которые я сам подбирал для себя, работая здесь штатным хирургом. О, Юпитер, как давно это было! И как упоительно сладко снова осознать себя тем, кому нет равных! Он был более чем доволен результатами своей работы, просмотрев видеозапись операции, отследив каждую деталь, и ещё раз придя к выводу, что сделал всё правильно. Лениво потягивая вино с чуть уловимой горчинкой полыни, он с наслаждением выдохнул струйку дыма и прищурился, как кот на жаркое весеннее солнышко. И дождь наконец-то прекратился. Это хороший знак. Терпеть не могу сырость, а монотонная барабанная дробь дождевых струй по стеклу вгоняет меня в тоску, затяжные ливни вызывают депрессию. Ненавижу дождь, зарядивший на несколько суток. В дверь постучали, и сквозь дымовую завесу Нарсус увидел молоденькое глупое женское личико, обрамлённое светло-каштановыми кудряшками. - Господин Мунн, ваш пациент только что проснулся. Музыка смолкла. - Что вы сказали, милая? Ей пришлось повторить фразу. - Превосходно. Мне будет очень приятно пообщаться с Советником Консула Амой. Какое прекрасное утро, не правда ли, милая? Девушка под его пристальным взглядом залилась краской от корней волос до ушей. Что уж тут поделаешь, слабая половина человечества, как правило, теряла дар речи от проявлении подобного внимания со стороны Нарсуса Мунна. Но его такая реакция только забавляла, и он небрежно бросил, уже уходя: - Я вас не задерживаю, милая, займитесь своими обязанностями. «Солнце запуталось в твоих золотых волосах…», - Так сказал бы поэт, взглянув на это великолепное зрелище… И что еще тебе было нужно, Ясони, когда такая красота была у твоих ног? Что ты искал? Тебе столько лет подряд светила звезда, ничуть не уступающая тебе по величине и яркости. На кого ты обратил свой пресыщенный взгляд? На подзаборную дворняжку. Кого согревало так некстати разгоревшееся пламя твоей любви? Мусор, валяющийся под ногами. Но ничего, теперь всё вернётся на круги своя – монгрел займёт подобающее ему место рядом с таким же полукровкой, как и он сам. - Рауль… Никакого ответа. - Рауль… Нарсус наклонился, приподнял верхнее веко Рауля и застыл, увидев «плавающее» глазное яблоко. Кома… Я опоздал, Ам, ты опять ускользнул от настигающей тебя реальности. Как же ты не хочешь жить… А тут ещё этот шрам. Быть изуродованным для тебя означает похоронить себя заживо. Слишком много потрясений выпало на твою долю за последнее время. Может быть, ты выбрал наилучший путь избавления от страданий, перешагнув последний порог, но просчитался в одном, я не отпускал туда ещё никого. Никто не уходил за черту, из-за которой не возвращаются, если Нарсус Мунн поручился за его жизнь. - Дитриха сюда, немедленно. И позвоните Минку, он должен быть сейчас здесь! В мгновение ока ответственный реаниматолог, его бригада и медсёстры отделения стояли перед ним по стойке «смирно». - Надеюсь, никому из вас не пришло в голову дать больному зеркало? – стальной взгляд впивался в лицо каждого, словно клещами. Не выдержав, Эмили заплакала: - Это я дала зеркало… Я не думала, что это может кончиться чем-то плохим… - Думала?! Думать женщинам вообще вредно! Чёртова безмозглая кукла! Всем по местам! Работать! О состоянии пациента докладывать каждые полчаса! Шеренга тут же рассыпалась. Не тронулся с места только Дитрих. - В чём дело, Нахт? Молодой врач, блонди, ответил спокойно и с достоинством: - Это моя вина, что не проследил лично. Мунн удивлённо повёл бровью. - Я считал, что ты никогда не станешь оправдываться, Дит, и понимаю твоё желание выгородить свою бригаду и заступится за эту дурочку, но лучше займись делом, я рассчитываю на тебя. **** ДИТРИХ …потянувшись, запустил пальцы в длинную чёлку, откидывая её назад. После чего продолжил писать: «Последствия комы, хотя и кратковременной, совершенно очевидны, и теперь вся ответственность в подобной ситуации лежит полностью на мне. Пока информация о состоянии Советника Консула Амой не придавалась огласке, может быть, удастся спасти его мозг, который явно пострадал от длительного кислородного голодания после катастрофы. Сам Рауль вряд ли сейчас понимает, что с ним происходит, его поведение граничит с поведением ребёнка, он живёт в прошлом. Если он не выйдет из этого состояния, Юпитер потеряет одного из лучших своих детей, а общество понесёт неоспоримый урон. Он видит кошмары, как только засыпает, они повергают его в крайнее неуравновешенное эмоциональное состояние, так что приходится всё время держать его под действием транквилизаторов. Получается замкнутый круг, лекарство погружает его в сон, в котором восстают из пепла его страхи. Ничего не поделаешь, придётся разорвать этот порочный круговорот… Странно, но после того вопиющего случая в реанимации, я проявляю к его судьбе, пожалуй, слишком большой интерес, будто тот нелепый вопрос: «Даниэль, теперь ты не оставишь меня?», и мой более нелепый ответ: «Нет, Рауль, конечно же, нет…», продиктованный беспомощной растерянностью и только, обязывает меня к чему-то. Даниэль… Кто это? И почему он упорно продолжает звать меня этим именем? Я пытался объяснить ему, кто я. Бесполезно. Он как будто не слышит меня. И всё-таки это имя находит в моей душе какой-то непонятный отклик. Бред. Итак, решено. Придётся отменить снотворное и лично проконтролировать результат. Я буду бороться за разум Рауля Даниэля Ама до конца… Даниэля?! Так этот Даниэль – его опекун! Тогда какое отношение имею к нему я? Простое совпадение? Или Рауль видит во мне его? Слишком много вопросов, на которые нужно найти ответы. И я их найду, пусть не сейчас, позже. На данном этапе я обязан, взвесив все «за» и «против», поступить в соответствии с голосом совести, морали и долга сына Юпитер… И всё же, как быть? Позволить Раулю самому разобраться в себе? Или, не давая ему такой возможности, составить отчёт и отправить Ама на корректировку личности? Просто помочь ему забыть всё то, что делает неполноценным его психическое состояние? Правда, от прежнего Рауля мало что останется. Всё стереть и начать писать с чистого листа? Зелёные глаза опустеют, в них больше не будет такого печального света… Нет, я не вправе погасить этот свет! Он волнует меня, притягивает… Почему так происходит, разбираться некогда. Да и надо ли? Дурацкая привычка записывать свои мысли. Когда-нибудь она может стоить мне жизни. Но ничего не могу с собой поделать, она въелась в кровь за долгие годы дежурств по ночам и диктует поступать так неосторожно. Он снова спит сном младенца. Грудь тихо вздымается, и уже ничто не напоминает о том, что совсем недавно мне пришлось уговаривать его, как напуганного ребёнка… Ну что ж, стоит немного размять ноги и дойти до телефона, пора звонить господину Мунну. Без его вмешательства, похоже, не обойтись». **** Так… прежде чем набрать номер, глубоко вздохни, Дитрих, и соберись с мыслями, потому что тот, кому ты собираешься звонить, не терпит и не прощает опрометчиво оброненных слов. Он просто не станет слушать тебя или потом эти слова лягут в его копилку твоих долгов, и неизвестно, как тебе придётся за них расплачиваться. К тому же, он уже на Даарсе. Не предсказать, где застанет его этот звонок и в каком расположении духа он будет пребывать. Так, код Даарса…4…815… дальше… 8… 906… 768… 87… 76. …Ну же, Нарсус, пожалуйста, возьми трубку… - Слушаю вас внимательно. - Господин Мунн… - А, это ты, Дитрих. Проблемы? - Да. - А именно? - Посттравматическая реабилитация осложняется. - Почему? - Нервная система постоянно подвергается серьёзной встряске во сне. Рауля мучают кошмары. - Ты хочешь предложить коррекцию? Вот он, этот вопрос. И ответ на него надо дать немедленно, не терзаясь сомнениями. - Нет. Думаю, следует просканировать его мозг, выяснить и устранить причину. Этой техникой и полномочиями я не владею. Вы могли бы ещё раз оторваться от дел и прилететь на Амой? Послышался лёгкий смешок. - О, Ясони, счёт, который я тебе предъявлю, неуклонно растёт. - Что вы сказали? - Эта фраза к делу не относится. Кажется, ты устал, Нахт? - Немного… - Я прилечу через пару дней. А ты пока подготовь Ама к моему приезду. Не напрягайся так, Дитрих. Можешь спокойно передать его с рук на руки и отдохнуть. Что касается кошмаров… все мы хотя бы раз в жизни видим плохие сны. Сны… Неплохо было бы поспать. Нахт мельком глянул на часы. Ого, четыре утра! Я, наверное, поднял господина Мунна с постели… - Да, конечно…. Я разбудил вас? - В последнее время это делают все кому не лень. Приятных снов, Нахт. Положил трубку… Усталость валит с ног, действительно, пора отдохнуть. Где мой любимый диванчик? Через десять минут Дитрих Фридрих Нахт безмятежно спал, по-детски подложив под щёку сложенные лодочкой ладони. Сон в преддверии рассвета самый глубокий и сладкий. Сейчас Нахт особенно напомнил бы Аму Даниэля и то утро, когда Рауль последний раз в жизни смотрел в это дышащие покоем лицо, прежде чем тело опекуна накрыли простынёй.
Март: Sizuna пишет: «Мартини», разведённого апельсиновым соком – верх блаженства! а ты пробовала?! должен получится невкусный ужас. Дитрих - кандидат в любящие Рауля. Судя по всему, Ясона он так и не получит. И слава Юпитер)
HaGira: Sizuna, динамизм и непредсказуемость вашей истории замечательные. Спасибо, что спасли Рауля, пока что он единственный, кто вызывает простое человеческое сочуствие, потому что страдает и в основном не по своей вине. Может, ему наконец повезет . Дитрих, по моему, единственный порядочный Блонди, который ему встретился. Дайте Раулю шанс!
lazarus: Март пишет: "а ты пробовала?! должен получится невкусный ужас" Некоторые из наших дамс разбавляют, хотя лично я не вижу в том ниякого сенсу. Кое-кто даже ухитряется разбавлять коньяк колой)
Март: lazarus извращенки. Ты бы по сути текста сказала. Сизуна принимает любые оценки.
lazarus: Март пишет: "Сизуна принимает любые оценки" Мои - нет. Так что мы с ней договорились, что я молчу в тряпочку. Что я и делаю.
Sizuna: Март пишет: Дитрих - кандидат в любящие Рауля. Судя по всему, Ясона он так и не получит. И слава Юпитер. Март, если развивать эту мысль то придётся писать 2-ую часть)) Вернее - это Ясон его не получит. Называется, поздно спохватился)) Март пишет: а ты пробовала?! должен получится невкусный ужас. Март, конечно пробовала и тебе советую попробовать. Не знаю, как на твой вкус, а по мне вкуснятина HaGira пишет Sizuna, динамизм и непредсказуемость вашей истории замечательные. Спасибо, что спасли Рауля, пока что он единственный, кто вызывает простое человеческое сочуствие, потому что страдает и в основном не по своей вине. Может, ему наконец повезет . Дитрих, по моему, единственный порядочный Блонди, который ему встретился. Дайте Раулю шанс! HaGira, вам спасибо. Ваше мнение о Рауле первая капля мёда в большой бочке с дёгтем. Спасибо вам, что вы меня поняли. Раулю обязательно повезёт. Только это будет во 2-ой части. Возможно вы заметили, что в повествовании присутствуют "повисшие" линии.
Sizuna: lazarus, отвечаю на ваш ОФФТОП. Зря вы так. Может всё-таки стоит снять обет молчания. Ради пользы общего дела? А это прода))) НАРСУС …отчаянно пытался отвлечься от головной боли и сосредоточится. Странно. Во всём отсканированном материале преобладают воспоминания раннего детства, несмотря на то, что более поздние события должны были оставить след заметнее. Хотя бы взрыв Дана Бан и «гибель» Иасона. Но нет. Все они разрозненно «плавают» на поверхности памяти, как исписанный нервным почерком, разорванный на мелкие клочки и выброшенный с моста в реку лист бумаги. Письмо можно было доверить только течению, чтобы оно унесло его куда-нибудь подальше в прибрежные заросли. Чернила размылись, строчки потекли и размазались. Невозможно ничего разобрать. Как нарочно, точно он пытался отгородиться от этих воспоминаний, спрятаться за память об ушедшем детстве. Почему детство, такое призрачное и далёкое, так чётко и ясно? Встающие перед взором картины подробны до мельчайших деталей. В них присутствуют даже запахи и звуки… - Твоя скрупулёзность когда-нибудь сведёт тебя в могилу, - говорил как-то Марк и был абсолютно прав. Что же его так мучает? В чём причина? Если она не будет найдена, то с личностью Рауля Ама придётся распрощаться. А жаль. Он был таким смешным и наивным, этот чувственный дурачок. Музыкант, виртуоз, почти гений. Наследник Даниэля. Даниэль. Трагическая, нелепая ошибка искусственного разума. Ему повезло несказанно, он быстро сгорел, как костёр на ветру. Подобным ему не место среди бездушных кукол, смоделированных компьютером. Слишком он от них отличался. И Ам, как губка воду, впитал всё это. Правда, Грегори жестоко скорректировал последствия подобного воспитания. В результате Рауль легко научился скрывать краснеющее юношеское лицо за завесой длинных волос, а ранимое сердце под панцирем изысканности в одежде и надменным выражением лица. В террариуме под названием Эос его не сожрали только благодаря исключительной способности скрываться в этой броне. Но у любого доспеха есть щели, слабые места на сгибах, сочленениях и в прорезях для глаз. Иначе непогрешимый, идеальный Рауль Ам никогда бы не оказался на операционном столе. Юпитер! Голова просто раскалывается на части. Нужно сделать перерыв, хотя бы на полчаса… Мунн вызвал секретаря. - Дариан, будь добр, принеси-ка чашечку кофе, и покрепче. - Да, господин. Через пару минут знакомый аромат струился по всей комнате. Приучил себя к кофеиновому допингу, и нечего удивляться, что без кофе ты не человек, - Марк, а твои комментарии здесь излишни. Мысли о нём не оставляют меня с тех пор, как я ступил на землю Танагуры. Рука так и тянется к телефону… Не смей, Мунн! Слишком уж назойливо за последние двенадцать часов память возвращает тебе один и тот же образ – его лицо. Он всё-таки выбежал из дома и стоял у порога со склонённой головой и потупленным взором, борясь с желанием поднять глаза и посмотреть - не оглянулся ли я. Он так и не увидел, что оглянулся… Не стоило этого делать… Стоп! Вернись к работе, Нарс! Если нет другого выхода, чтобы выбраться из тупика, то ты проникнешь в его сознание. Пусть даже существует опасность спалить мозг Рауля. Встав из-за стола, Нарсус вернулся в кресло, тут же захватившее его тело в плен. Голову мгновенно стянул обруч боли – ещё сильнее, чем прежде. Всегда приходится платить эту дань за проникновение в чужое сознание… Прежде чем «нырнуть», он бросил последний взгляд на спящего Рауля. Глубокий непрерывный сон, поддерживаемый лекарством из капельной системы, сделал лицо Рауля похожим на венецианскую маску – белую и безупречную. Гладкую поверхность правой щеки портил только зигзагообразный шов, успевший достаточно зажить, края его уже не выглядели так безобразно. Правда, угол рта немного подтянут вверх. Что, усмехаешься тщетности моих усилий поймать за хвост и посадить в клетку зверя-невидимку? Сейчас, Рауль Ам, я загляну под твою маску и посмотрю, где ты его прячешь… - Ты подвергаешь себя риску надолго остаться внутри чужого сознания, как в комнате без окон, в которой нечаянно захлопнуло дверь сквозняком и заклинило замок! Нарс, остановись! Не делай глупостей! Обойдусь без твоих умных советов, Майер! И вообще пошёл вон из моих мыслей! **** Вначале ощущение было такое, будто он ослеп, оглох, потерял тактильное восприятие и обоняние. Не пропали только собственные мысли, но Нарсус знал, что это продлится секунд десять, не больше, и начал считать: - Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… - постепенно приближаясь к числу, когда его не станет. - Ноль. Тьма. Небытие. Босые ступни согревало тепло деревянного пола, впитавшего зной жаркого летнего дня. Тихонечко, на цыпочках, чтобы не скрипели половицы, едва дыша, Рауль приближался к полуоткрытой двери. Свет от лунной дорожки проникал из неё в тёмный коридор. Он знал, что подвергнется наказанию, если Грег снова застанет его здесь, но мальчика неудержимо влекли звуки рояля, раздающиеся в тишине по всему дому душной безветренной ночью. Они разбудили его. Они были строгими и чистыми, величественными и спокойными, скорбными и умиротворёнными. Слёзы просились увлажнить глаза, и приходилось проглатывать их. Почему? Почему столько скорби в этой музыке? Ему хотелось прокричать это, но он всего лишь заглянул в залитую лунным светом комнату. Рояль у распахнутого настежь окна звучал под лёгкими руками Даниэля и сиял гладью лунного серебра. Музыка растворялась в лунном сиянии, пряди длинных волос касались клавиш. Так вот каким он был – Даниэль Ам… Чистое, одухотворённое лицо мальчика, слишком рано познавшего боль. Вот почему ты грезишь ушедшим детством, Рауль. Ты любил его сердцем, ещё не тронутым коростой, которой оно обрастает, пока мы взрослеем и набираемся жизненного опыта. Музыка стихла, и Даниэль положил руки на клавиши. Рауль бросился к нему с порога, прижался всем телом к его груди, едва сдерживая солёный ком, подступивший к горлу. Плечи мелко подрагивали. Он судорожно вздыхал, пытаясь сдержать эту дрожь. Пальцы Даниэля зарылись в шёлковые кудри. - Ну что ты, Рауль? Приснился плохой сон? Но тот ничего не смог ответить. Только, подняв голову, смотрел и смотрел. И не мог насмотреться. Нарс видел лицо Даниэля глазами шестилетнего мальчика и чувствовал боль за этого ребёнка, прижавшегося к его груди. Ребёнок останется один на один со своим детским горем. Губы Рауля шептали: - Даниэль… Даниэль… Вдруг Нарса вышвырнуло из сознания Ама, как выбрасывает безжалостным прибоем на острые камни дохлую рыбу, оставшуюся на берегу после отлива и задохнувшуюся без воды. Он вернулся в своё тело помимо собственной воли, тут же вкусив всю прелесть подобного насильственного перемещения – скудное содержимое желудка оказалось на полу. Нарс едва успел сгруппироваться в нужную позу, свесив голову с подлокотника кресла. Зверь контролировал свою территорию, зона недоступна. Ты сам виноват в неудаче! Нельзя было позволять эмоциям выплёскиваться через край! Эмоциям? Что происходит? Когда случалось с тобой такое, Нарсус Мунн, чтобы они брали верх над холодным, расчётливым рассудком? Ам! Он мог пострадать от подобного всплеска! Ещё никогда железное самообладание не подводило его – уверенно встав на ноги, Нарс кинулся к Раулю. Проверив параметры, успокоился: давление в норме, пульс в пределах допустимого, электрическая активность мозга не вызывает опасений. Глазные яблоки двигаются под опущенными веками, он продолжает видеть сны, а ты, Мунн, перестанешь себя уважать, если отступишься и не получишь ответ на вопрос. Поэтому ты немедленно повторишь попытку и добьёшься своего, иначе Минку придётся подобрать себе другого Советника… и новую игрушку. Хотя, если это случится, вряд ли кто-то другой сможет заполнить собой образовавшуюся пустоту, ведь с Минком уже никогда не будет этого абсолютно невоспитанного, невыносимого великовозрастного пэта. А каких манер можно ждать от уроженца трущоб? Ничего, Ясони, я обещал тебе сделать из «редкого животного» человека и сдержу обещание. Ведь ты как-то назвал его так, а, Ясон? Да, Консул, ты никогда не воспринимал Ама всерьёз, так, удобная вещь, которую при желании можно было отложить в долгий ящик и забыть на время. Но с некоторых пор многое изменилось… Так, что не подведи своего бывшего любовника Нарси, он рассчитывает на тебя и накапливает свои долги тебе. Вперёд! На этот раз «погружение» было долгим и мучительным, и, когда он всё-таки достиг самого «дна», то затаился, как хищник в зарослях, и стал ждать. Шестилетний мальчик с вьющимися волосами оглянулся на звук резко открывшейся двери. На пороге в детскую комнату стоял Грег. - Одевайся, Рауль, мы едем на прогулку. И, пожалуйста, поторопись, мой маленький принц. Я жду тебя в машине. Робкий, безнадёжный вопрос, но в глазах ещё теплится надежда: - А Дани? Плотно сжатые губы шевельнулись на каменном лице. - Начиная с сегодняшнего дня эта обязанность возложена на меня. Даниэль не может с тобой гулять, он болен. Выслушав слова опекуна как приговор, Рауль ответил: - Да, Грегори. …Чрево салона автомобиля было чернее ночи, в его темноте застыло ещё более чёрное пятно – фигура Грегори на водительском месте. Белел лишь коротко подстриженный затылок. Рауль в панике оглянулся. Даниэль приветливо помахал ему рукой с террасы. Он вышел проводить их в длинном, до щиколоток, домашнем халате, босиком, невзирая на то, что лето давно минуло, а осень уже дышала предзимними заморозками. Злой колючий ветер трепал его волосы. Он прятал лицо в воротник махрового халата и улыбался Раулю. Эта улыбка растопила осколок ледяного страха, засевший в сердце. - Мы теряем время, мой маленький принц! – окликнул Грег заставив Рауля сделать шаг в пугающую темноту. Он неловко устроился на самом краешке сиденья, автоматически закрылась задняя дверца. - Мы поедем в парк? - На этот раз маршрут будет изменён, – опекун даже не повернул головы, общаться посредством спины было его обычной манерой, когда речь шла о воспитаннике. Рауль давно привык к ней и воспринимал как должное. Автомобиль, встрепенувшись, завис над дорожкой, выложенной белым камнем и ведущей от дома к магистрали. Ком неосознанного страха снова зашевелился внутри, и Рауль похолодел от кончиков пальцев до корней волос, но его лицо было предусмотрительно занавешено длинной чёлкой. Голос его звучал ровно, тихо и спокойно: - Куда же мы поедем, Грегори? - Пусть это будет для тебя сюрпризом. За всю недолгую дорогу они не проронили ни слова. Стена отчуждения, воздвигнутая Раулем как средство самозащиты, стояла незыблемо. Он так и сидел, не шелохнувшись и уставившись себе под ноги, даже тогда, когда машина въехала в Мидас. Рауль не поднимал глаз, хоть немое беспокойство раздирало его, точно нож повара, разделывающего сырую рыбу и вынимающего из неё внутренности. Автомобиль остановился. - Вылезай. Рауль повиновался. Осенний ветер немилосердно обдал ледяным дыханием разогретое в тёплом салоне тело. Мерзкая, противная дрожь, прокатившись вдоль позвоночника, засела внутри. Жёсткие пальцы сомкнулись на ладони. - Я думаю, ты не станешь возражать, Рауль, если мы навестим одного моего старого приятеля. Погода сегодня немного не подходит для прогулок на свежем воздухе. Ты уже замёрз, не так ли? Мой приятель – самый радушный и гостеприимный хозяин в Мидасе, - не замечая, что Рауль заметно отстаёт от его шага, Грегори тащил мальчика к залитому огнями особняку. Тот, как мог, старался поспевать за опекуном – выбора у него не было, а Грег продолжал говорить на ходу: - Ты знаешь, он довольно эксцентричная личность и держит у себя дома самых разнообразных животных. Его частной коллекции может позавидовать мидасский зоопарк. Мне кажется, что ты не откажешься взглянуть на них и с пользой для себя проведёшь время, а мы, пока ты будешь расширять свой кругозор, пообщаемся час-другой. Договорились? - Да, Грегори. - Отлично. Надеюсь, тебе не надо напоминать, как следует вести себя в обществе, мой маленький принц? - Нет, Грегори. - Не подведи меня, Рауль. - Да, Грегори. **** Их встретил колдовской, обворожительной улыбкой молодой блонди. Он был одет в алый китайский халат из тяжёлого атласа, расшитого шёлком. Вышивка изображала полёт золотых драконов. Густая грива великолепных блестящих волос убрана в высокий тугой узел резным коралловым гребнем. От него пахло дымом дорогих ароматизированных сигарет и изысканными благовониями, а в ушах мелодично позвякивали и переливались самоцветами длинные, почти до плеч, серьги. - Как я рад видеть тебя, Грегори, – проворковал он медовым голоском. - А это юное дарование и есть твой воспитанник – зеленоглазый Рауль? - Я привёз его взглянуть на твой зверинец. Ты, как всегда, до неприличия обольстителен, Эней. - Вот оно что… Не будь так суров ко мне, Грегори, я с превеликим удовольствием покажу мальчику моих милых зверушек. Как здоровье Даниэля? - Мне нечем тебя порадовать. - Ах, прости… Всё это так печально. Ну что же вы встали? Милости прошу, господа. Дом, в который попал Рауль, напоминал сказочный дворец. В нём сверкало золото, пестрели ковры, мерцали жемчуг и перламутр, белел мрамор. В задыхающихся влагой оранжереях благоухали цветы и щебетали птицы, диковинные рыбки плескались в поющих фонтанах, сеющих прохладу пылью брызг. Играла музыка, отовсюду раздавались радостный смех и счастливые голоса гостей, одетых в парчу и бархат, тончайший шёлк и воздушный шифон. Лица скрывали маски, украшенные перьями райских птиц. Сновали фурнируры, вино лилось рекой, а юный хозяин был принцем, которому принадлежало всё это великолепие. Впечатлений хватило бы на целый год! Но вот настало время увидеть царство животных. - Идём, Рауль, - Эней с кошачьей грацией подал руку, все пальцы которой были унизаны перстнями. - Я провожу вас, - сказал Грег. - Потом мы побеседуем с тобой наедине, а мальчик погуляет один. Правда, Рауль? - Да… Чёрная пантера, размеренно взмахивая хвостом и ступая след в след мягкими бесшумными лапами, приближалась к нему. Жёлтые глаза с чёрными узкими зрачками пожирали душу. За спиной прошуршала атласная ткань. - Спокойно, Рауль. Это просто кажется, что звери разгуливают сами по себе. На самом деле их территория разделена на просторные вольеры силовым полем, через которое вырваться наружу невозможно. Ты мне не веришь? Дотронься рукой – ты сейчас как раз стоишь около такой преграды. Рауль протянул руку. Она наткнулась на препятствие, покалывающее кожу и отдающее вибрацией во всём теле, а под подушечками пальцев образовались голубые разводы, как круги от брошенного камня на воде. Его удивлению не было предела! Он получил столько неизгладимых впечатлений за вечер, и ему казалось, что удивляться больше нечему. Он так боялся этой поездки с Грегом, а вышло всё совсем наоборот, и Рауль твёрдо решил, когда они вернуться, он расскажет всё Даниэлю. Потом они ещё долго бродили по импровизированным джунглям, пустыням, саваннам, лесам, озёрным берегам и речным заводям. Наконец, его предупредительный гид произнёс: - А теперь, зеленоглазый малыш, разреши показать тебе гордость моей коллекции. Ты сейчас увидишь самых прекрасных, непостижимых и загадочных существ на свете – змей! На Земле они пережили даже динозавров. Это хладнокровные, в прямом и переносном смысле, жестокие убийцы, но они – совершенны! И ты сейчас в этом убедишься. Давай руку. Пошли. - Эней, я понимаю, ты нашёл в лице моего воспитанника благодарного слушателя, но если ты сейчас оседлаешь своего любимого конька, то мы не уйдём отсюда до утра. Дай ему возможность самому составить своё собственное мнение, не отягощая его слух комментариями. - Согласен с тобой, Грегори. С этой минуты я в твоём распоряжении. Я не займу много твоего времени – твой воспитанник не успеет соскучиться, как ты вернёшься за ним. **** - Рауль! Уйди с её дороги, кобры не выносят, когда им преграждают путь. Двигайся, не стой как истукан! Но только не делай резких движений! Юпитер, как он попал внутрь?! Распустив капюшон, полутораметровая рептилия, защищала свою территорию – маленькая, чёрная голова возвышалась над Раулем, он оцепенел. Они смотрели друг на друга – пустые холодные глаза убийцы встретились с полным детского восторга взглядом. В нём не было ни капли страха. - Рауль!!! Даже реакции блонди не хватило, чтобы предотвратить её бросок – вперёд и вниз. И Рауль Даниэль Ам получил порцию яда. Ты просто стоял и заворожено смотрел своей смерти в глаза. Так вот какой зверь живёт в твоих снах – змея, символ лжи и коварства. Её яд до сих пор отравляет твоё сознание. Ты тогда испытал ни с чем несравнимый шок. Ты даже помыслить не мог, Рауль, что такое прекрасное существо способно напасть и убить лишь только для того, чтобы расчистить себе путь. Немудрено, что теперь этот страх восстал из небытия. Призрак прошлого… Ну что ж – пора возвращаться. - О, эта головная боль! Ну, Минк, счёт я тебе выпишу непомерный. Попробуй только не сдержать своё обещание – раздавлю! – на этот раз Нарсу легко удалось справиться с тошнотой. Покинув кресло, он снова вызвал секретаря. - Дариан, где Нахт? - Вы отпустили его домой, господин. - Меня не интересует, как ты это сделаешь, но чтобы максимум через полчаса он был здесь. Я знаю, чем помочь Советнику Консула Амой.
Yulya_Lav: Sizuna Санта-Барбара отдыхает Мне больше всего нравится динамичность сюжета, читать и в самом деле очень увлекательно. И все-таки я подозреваю, что у Раульки с Ясоном чего-то еще намечается? Ясон ну прям как то животное между двумя охапками сена. (не могу употребить это слово применительно к блонди ) А пока жду проду чуть-чуть пожалуюсь : Согласна с Мартом, что есть нелогичности в тексте, ну и пусть будут Рики очень-очень мало , одни блонди, заблондивили всех. Ну пропишите его получше, ну пожалуйста. Пусть у него появится хоть какая-нибудь индивидуальность, а то мне за него обидно. Чувств Ясона к Рики я здесь не понимаю вообще. То ли привычка, то ли чувство собственничества. А любовь-то ГДЕ???
Sizuna: Yulya_Lav пишет: Мне больше всего нравится динамичность сюжета, читать и в самом деле очень увлекательно. И все-таки я подозреваю, что у Раульки с Ясоном чего-то еще намечается? Yulya_Lav, вы правы))) Yulya_Lav пишет: Рики очень-очень мало , одни блонди, заблондивили всех. Ну пропишите его получше, ну пожалуйста. Пусть у него появится хоть какая-нибудь индивидуальность, а то мне за него обидно. Чувств Ясона к Рики я здесь не понимаю вообще. То ли привычка, то ли чувство собственничества. А любовь-то ГДЕ??? Yulya_Lav, у Рики ещё всё впереди. Yulya_Lav пишет: Ясон ну прям как то животное между двумя охапками сена. (не могу употребить это слово применительно к блонди ) Yulya_Lav, чесное слово, точное определение : Yulya_Lav пишет: Чувств Ясона к Рики я здесь не понимаю вообще. То ли привычка, то ли чувство собственничества. А любовь-то ГДЕ??? Yulya_Lav, любовь тут. Только загнали её на чердак)))
Yulya_Lav: Yulya_Lav, любовь тут. Только загнали её на чердак))) Так, давайте выводите ее оттуда, без нее никак
Sizuna: Yulya_Lav пишет: Так, давайте выводите ее оттуда, без нее никак Yulya_Lav, к сожалению, перспективы у этой любви не очень радужные Остаётся только надежда
Sizuna: ЭНЕЙ …запальчиво произнёс: - Нет, ты не должен! - но запнулся, поймав на себе негодующий взгляд Грега, и продолжил более спокойно, - ты не можешь вот так всё бросить. Прошение об отставке? Ты шутишь? Кто более достойный займёт твой пост? Тебе не хватает скандала с Раулем? Ты хочешь, чтобы разразился правительственный кризис? - Эту кандидатуру назначает Консул. - Вот именно. Иасону, судя по всему, мало одной головной боли. Ты хочешь ему добавить ещё одну. Он тебя никогда не отпустит. - Я не стану дожидаться его разрешения. Я просто исчезну с Амой этой ночью. - Ушам своим не верю. Так значит, это – бегство? От чего ты собираешься бежать, Грегори? - От позора, Эней. Рауль Даниэль Ам опозорил меня. - Неправда! – воскликнул хозяин «Эдема». - На солнце тоже есть пятна, но они не умоляют его величия. Ты не можешь нести ответственность за его поступки. По бесстрастному лицу Грегори на секунду прокатилась волна боли. - Ты заблуждаешься, Эней, в силу своей молодости и необъективного ко мне отношения. Именно я несу прямую ответственность за любое его действие, и никто другой. Потому что я воспитывал его с пелёнок, я лепил из него личность, достойную уважения, но, как видно, все мои усилия были напрасны. Он теперь не маленький зелёный росток, который доверила мне Юпитер, а дерево, принесшее отравленный плод, пригодное лишь на то, чтобы его срубить. - Ты не мог знать, что поливаешь ядовитое растение! - Незнание не освобождает от ответственности. Мой приёмный сын оступился, тем самым, запятнав мою честь. Ты сейчас меня видишь лишь только потому, что я рассчитываю на тебя как на друга, Эней. - Прости, Грегори, ты прав. Рассчитывай на меня полностью. Я передам Консулу твоё прошение. - И ещё есть кое-кто, кого я больше никому не могу доверить. - Кто именно? - Даниэль. - То есть… его тело? - Я изменил код доступа в склеп, чтобы Рауль не смел туда ступать, но в моё отсутствие кто-то должен следить за состоянием криогенного кокона. Ты сможешь иногда навещать его? - Не беспокойся, я всё сделаю. Удивляюсь тебе, ты до сих пор говоришь о Даниэле, как о живом. Грегори промолчал, но его молчание было красноречивее ответа. Пауза затянулась, постепенно перерастая в невысказанное прощание. Умиротворённо журчал маленький водопадик с подсветкой, утопающий в зелени цветника, посаженого вокруг него. Здесь, в личных апартаментах хозяина, царила тишина, а обстановка сочеталась с его изысканной красотой – приглушённый свет, вышитый красный шёлк подушек на кушетке, креслах и постели, инкрустированное красное дерево мебели. Багряное недопитое вино мягко светилось в богемском стекле. Грегори поднялся. - Благодарю, друг мой. А теперь мне пора. Рассвет не должен застать меня на Амой, но мне ещё нужно проститься с Даниэлем, отпустить его от себя навсегда и заглянуть в глаза Рауля в последний раз. Прощай, Эней. Тот растерянно вертел в руках надкушенный персик и ничего не отвечал, как будто не хотел произносить это слово. Когда за Грегори закрылась дверь, Эней послал ему в след тяжёлый вздох. - Прощай… Но мысленно себя поправил. Нет, до свидания. Я знаю, когда-нибудь ты вернёшься. Ты не сможешь похоронить себя заживо, раз уж нашёл в себе силы жить после смерти Даниэля. Потому что в тебе горит негасимый огонь несгибаемой воли, потому что ты создан из чёрного текстолита, а в ядре каменного сердца бушует лава, и, несмотря ни на что, оно живое. Потому что солнце, опалившее закатом небосклон, в назначенный час всегда возвращается, повинуясь законам вселенной. Если этот порядок будет нарушен, то мир рухнет в небытие. Он просто перестанет существовать. Я настолько верю, что этого не случится, что хоть сейчас готов заложить свою душу всем демонам преисподней. Я буду ждать тебя, Грегори. Я не предам свою веру и никогда не отрекусь от неё. Настанет день, и ты снова постучишься в мою дверь. Я встречу тебя на пороге неизменной улыбкой, и всё будет как прежде. Как будто не было этой разлуки и ты только вчера сказал мне, уходя: «До встречи, друг мой». - До встречи, друг мой. Рассвет неизбежен. Как неизменны и незыблемы законы бытия – ночь сменяется днём, а вслед за смертью приходит чья-то жизнь. И первый крик живого существа возвещает о её победе. *** ГРЕГОРИ …на этот раз не воспользовался услугами шофёра, не желая подвергать опасности простого смертного, который ни в чём не будет виноват. Ведь если блонди захотят найти и вернуть, то бедному парню вскроют сознание, как брюхо свинье на бойне, чтобы вынуть оттуда нужную информацию. Сегодня с утра Грег позаботился об отъезде, отменил все запланированные встречи на завтра, отпустил прислугу, забронировал себе место на транспортном шаттле одной из частных компаний, занимающихся чартерными рейсами. На чужое имя, разумеется. Подчистил всю документацию, собрал кое-какие личные вещи и после полудня уехал к Энею, чтобы заручиться поддержкой в интересующих его вопросах. Он знал, красавчик Эней не откажет своему покровителю и другу. Впрочем, дружбу хозяин «Эдема» водил со многими из тех, кто обладал реальной властью и имел полезные связи в правительстве. Да и с Консулом Эней был на «ты», но Грегори он с юных лет смотрел в рот, открыто им восхищаясь. Может, это тихое обожание было связано ещё с чем-то, но Грега это мало заботило. Он просто доверял Энею, понимая, что этот мальчик с обольстительными карими глазами его не предаст. Грегори покидал не смыкающий глаз Мидас. Теперь его путь лежал в город мёртвых – Некрополь, место последнего пристанища и успокоения почивших избранных детей Юпитер. Там, в ледяных кристаллах, спали вечным сном блонди, а на прозрачных резных воротах, сотканных как будто тоже изо льда, была надпись, гласившая: «Смерть нетленна». Грегори ехал на свидание с Даниэлем. Он смотрел вперёд, а на его губах играла улыбка, которую никогда не видел ни один живущий. Скоро он смахнёт ладонью шершавую изморозь с поверхности прозрачного пластика, прильнёт к нему, и будет долго всматриваться в девственно чистое юное лицо, нетронутое ни увяданием, ни старостью, ни самой смертью. Лишь безмятежный глубокий сон печатью лежит на нём. Сон, от которого никто не просыпался. Его веки не дрогнут в преддверии пробуждения уже никогда. И, коснувшись губами колючих кристаллов на поверхности саркофага, Грег скажет: «Прости, я потревожил тебя»… **** - Отец? – оторвав голову от подушки, Рауль приподнялся на локте и тут же отвернулся, загородив ладонью шрам. Фигура в чёрном возвышалась над ним, и голос Грегори звучал как всегда жёстко и непреклонно, а в ледяном тоне присутствовал оттенок презрения. - Прячешь клеймо своего позора, Рауль? Нет, не отворачивайся. Посмотри на меня и скажи, как ты мог так низко пасть? Как ты мог втоптать честь и достоинство блонди в грязь? Как ты мог попрать всё то, что по крупицам вкладывали в тебя с детства? И после этого ты смеешь называть меня отцом?! Ты ничтожество, Рауль. А ничтожество не может быть моим сыном, как, в равной степени, и сыном Даниэля. - Неправда! Даниэль никогда бы… Испепеляющий взгляд бывшего опекуна заставил вскочившего Рауля сесть. - Если ты любил Даниэля, то не оскверняй его имени своим языком и потрудись помолчать, когда с тобой разговаривают старшие. Или ты так и не научился почтению? Неудивительно, что сейчас жёлтая пресса изобилует отборными эпитетами, а грязные сплетни передаются из уст в уста по всей Танагуре и обрастают ещё более пикантными подробностями. Каждая безродная собака «сочувствует» мне с выражением злорадства на лице. Жаль, что не соболезнует, по крайней мере, о мёртвых не принято говорить мерзости, прикрываясь добропорядочной улыбкой. - Вы закончили высказываться, Грегори? Может быть, вы дадите мне слово? Неужели вы после стольких лет гробового молчания пришли сюда только для того, чтобы сказать мне всё это? Вы зря потратили своё драгоценное время на ничтожество, которое не заслуживает даже сострадания. О каком достоинстве вы говорили? Не о том ли, которое вы сами втаптывали в грязь? Какую честь вы имели в виду? Не ту ли, которую вы лично раздавили ботинком, как детскую игрушку? Помните? - Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Рауль Ам. Рука, занесённая для удара, была перехвачена за запястье железным захватом пальцев Рауля. - Я уже не тот мальчик, который ничего кроме страха и боли к тебе не испытывал. На этот раз я в состоянии постоять за себя сам. Благодарю тебя за то, что ты научил меня хотя бы этому. Грегори попытался выдернуть руку. Безуспешно. - Пусти. Рауль разжал пальцы. - Убирайся. Иначе я попрошу вызвать охрану, и тебя выставят отсюда. Зачем тебе лишний повод для сплетен? - О, Юпитер, ты так ничего и не понял. Я уйду, но сначала отвечу на твой вопрос. Зачем я пришёл к тебе? После того, как выйдешь из госпиталя, не суйся к Даниэлю. Ты не сможешь попасть в склеп, я изменил код доступа… - Как ты посмел?! - Посмел. Более того, я должен был это сделать, потому что ты не стоил ни одного его взгляда в твою сторону. Как и теперь не стоишь и его мизинца. Рауль застыл, словно поражённый громом, и вдруг рассмеялся. - Да ты просто ревновал его ко мне. Ты ревновал его к ребёнку. Ты ненавидел меня за то, что я отнимал его у тебя, последние дни своей жизни он отдавал мне, а не тебе. Как всё просто! А я не понимал тогда, за что ты причиняешь мне боль. Вот что я скажу тебе – сейчас тебе не удалось уязвить меня. Потому, что он – здесь, - Рауль приложил ладонь к сердцу. - Я храню его образ в недоступном тебе месте. Лицо Грегори приняло привычное непроницаемое выражение. Ничего больше не сказав, он вышел из палаты. *** ГАЙ …был измотан, выжат до последней капли. Сексуальные игры хозяина дома, обладавшего утончённой манерой выворачивать внутренности наизнанку, доводили его до полного истощения. Мунн наслаждался тем, как медленно пил из него соки и жизненную энергию, не давая за ночь передохнуть ни разу и лишая сна, а потом исчезал куда-то, бросая в полуобморочном состоянии. Впервые в жизни из Гая легко и непринуждённо сделали потаскуху, по первому требованию раздвигающую ноги. Сначала он пытался сопротивляться, не предполагая, на кого нарвался. Для него грубая физическая сила всегда была решением всех проблем. Он даже как-то прибегал к ней в отношениях с Рики, когда тот слишком уж капризничал, будучи полностью уверенным, что прав тот, кто победил. Но Нарсус, не мудрствуя лукаво, усмирил его в две секунды, как успокаивают разбушевавшегося племенного быка – электрошокером промеж ног, приговаривая нежным шёпотом: - Вот так… лежи тихо и получай удовольствие, если не хочешь позавтракать яичницей из собственных яиц. Так и повелось. Удовольствие приходилось получать от рассвета до заката и с ночи до утра – когда укротителю заблагорассудится поиграть. И, что самое удивительное, Гай к этому привык, очень быстро уяснив себе простую истину – кочевряжиться себе дороже. Сейчас Гаю казалось, что в его организме не осталось ни капли влаги: вся она вышла с бесконечным оргазмом и потом. Гай бы родину продал мерзким оккупантам за глоток воды, но не было сил пошевелиться. Кровать ему представлялась непреодолимой пустыней, а ведь нужно было ещё доползти до её края и только потом мечтать о кране с водой. Ползи… ползи, проститутка-Гай, если нет желания умереть от обезвоживания. Ты ведь теперь проститутка... С тех самых пор, как очнулся в этом доме, похожем на замок с приведениями. Ты, конечно, не дурак и должен понимать, что это – технические прибабахи чокнутого блонди, во власти которого ты оказался, но всё равно мороз по коже. Чувствуешь себя подопытной крысой в лабиринте с ловушками. И главное, никуда от этого не скрыться. Да, бесспорно, он спас твою жизнь, которая тебе уже опостылела, и чудесным образом вернул недостающую часть тела. Но ради чего? Чтобы ты начал жизнь с долбаного нуля? И «сеансы шоковой терапии» тоже для этой цели, а? Скоро… скоро вернётся Белокурый палач и ласково так спросит: - Надеюсь, ты не скучал без меня, Гай? Чем займёмся сегодня вечером? Может, партию в шахматы? Или – как это у вас там? - потрахаемся сначала? Не возражаешь? Куда уж там возражать. Живым бы остаться и не оказаться к утру в инвалидном кресле после того, как тебя паралич разобьёт, когда со счёту собьёшься, сколько было «палок» за ночь. Ну что, герой-любовник… или как тебя там? Поднимайся, пока жажда не превратила тебя в высушенную на солнце рыбу – дворец джина-извращенца в твоём полном распоряжении, только не смей ступать на запрещённую территорию, голову снесёт. Однажды рискнул: любопытство заело, а что там, за этой дверью? Так едва нос не оторвало, и от страха чуть в штаны не обмочился. С тех пор научен слушаться доброго дяденьку, оставляющего чёткие инструкции поведения перед своим уходом: «Сюда можно ходить, а сюда… нель-зя». Гай заставил себя встать и потащился в так называемую ванную комнату, полную всяких прибамбасов: пол с подогревом, бассейн, наполненный морской водой – не хватает только акул для острых ощущений. Но монгрел ограничился душевой кабинкой. Сначала напился, потом нежился под струями, ловя ртом брызги, и удручённо думал. Да, это тебе не узкое корыто, где колен не разогнёшь, и кран покрыт ржавчиной. Красиво жить не запретишь тому, кто может себе такое позволить. И тут его словно кипятком окатило, хоть он и открыл прохладную воду, чтобы освежиться немного и почувствовать себя человеком, а не загнанной лошадью. За прозрачной перегородкой, прямо перед ним, нагишом стоял… Рики и вытаращенными, удивлёнными глазами смотрел на бывшего любовника. - Ты?! – в один голос выпалили они. *** РИКИ …не успел опомниться, как оказался в тисках рук Гая. Тот рывком открыл душевую кабинку, и обалдевший Рики мгновенно упёрся носом ему в плечо, не в состоянии даже пошевелится, а Гай прижимал его крепче и крепче, грозя раздавить в объятиях. - Рики! Рики! Но как ты сюда попал?! Рики уже было нечем дышать, и он попытался освободиться. - Гай, мать твою, пусти, кишки мне сейчас выдавишь! - Нет, теперь я тебя никогда и никуда не отпущу. Не знаю, что случилось и почему ты стоишь здесь нагишом передо мной, но ты явно не галлюцинация и не голограмма, которыми напичкан этот проклятый дом. - Почему, почему… Просто хотел помыться, вот и всё. Да пусти же меня! Вместо того, чтобы внять настоятельной просьбе, Гай притянул бывшего партнёра к себе ещё сильнее и поцеловал в губы. Когда он отстранился, Рики вдруг сделал то же самое. ***** Вернувшись из ванной, Гай и Рики сидели на постели, прислонившись друг к другу спинами, и молчали. Во всей этой ситуации было что-то нереальное, будто они спали и видели один и тот же фантастический сон. Сегодняшней ночью им выделили одну комнату на двоих, а Нарсус Мунн, прежде чем плотно прикрыть дверь, многозначительно сказал: - Спокойной ночи, мальчики. Рики курил. Пепельница стояла рядом, но он забывал стряхивать пепел, поглощённый какими-то своими мыслями. - Не боишься подпалить дом? - Да чтоб он сгорел к чёртовой матери вместе с этим экзекутором! - отозвался Рики. - Точно. И снова сигаретный дым поплыл по комнате, разбавляя горьковатым запахом повисшее молчание, Рики прикончил пачку, раздавив её в кулаке и бросил на пол. - Не сори, а то воспитатель всыплет по пятое число... - Да пошёл он… Вновь пауза, но Рики разорвал её. - Гай… - Чего? - Меня преследует сейчас такое странное чувство, что время повернулось вспять, только за окнами падает снег, а не вода льёт с небес, точно небо прохудилось… Осторожно, будто ступая по тонкому льду, Гай спросил: - Почему? – и умолк, боясь спугнуть завязавшийся разговор. Рики судорожно вздохнул. - Помнишь тот вечер, когда на город обрушился ливень, а на улице был потоп? - Я никогда этого не забуду, Рики… Ты ждал меня у полицейского отделения и промок до нитки. Потом мы пошли ко мне. Я сварил кофе, чтобы ты согрелся, но мы так с тобой его и не допили… - Да, он оказалось на полу. - Не стоит вспоминать об этом. - Стоит. Послушай меня, Гай. С тех пор, как я ушёл от тебя той ночью и улетел с Даарса, прошло много времени, и я не знаю, что случилось с тобой… но почему бы нам снова не стать партнёрами? - Рики… - Пожалуйста, не перебивай меня. Я знаю, столько воды утекло, многое уже не вернуть… - Рики… Рики рывком повернулся к Гаю лицом, сжав кулаки. - Теперь я спрашиваю тебя, мы можем сделать ещё одну попытку? Только ты и я. Ты не изменился? - Ты… серьёзно? - Да. На глазах у Гая застыли слёзы, он прижал Рики к себе. - Прости, что я тогда оттолкнул тебя. Прости меня. Ты ждал от меня понимания и поддержки, а я… Весь тот кошмар начался именно с этого... Но я так хотел, чтобы он когда-нибудь закончился, и верил, что ты вернёшься ко мне. Ночь. Мне не спится. А ты, Гай, втиснулся в меня всем телом, даже во сне боясь разомкнуть руки. Чудотворец-маньяк заново пришил тебе новую руку, взамен потерянной, - как старой тряпичной кукле, изуродованной жестоким ребёнком. Я убежал от тебя из продуваемой сквозняками коморки к нему и потерял, казалось, навсегда, но я не мог даже допустить бредовую мысль, что обрету тебя вновь на ледяной планете Даарс. Видно, прошлое следовало за мной по пятам, упрямо не желая отпускать. Мы расстались на Даарсе и снова встретились на Даарсе. Разве не издёвка судьбы? А может, её милость? Теперь не убежишь – обе руки сомкнуты так, что дышать трудно. Не бойся, Гай, никуда я не денусь. Только дураки наступают дважды на одни и те же грабли. Может, я и тупица, но не дурак – монгрелу не место рядом с блонди. Красивая сказка закончилась. Началась правда жизни, которая гласит: «Знай своё место, уроженец трущоб». Моё место подле тебя, Гай, и надёжное кольцо твоих рук – красноречивое тому свидетельство. Ты вздрагиваешь и хмуришься во сне, тебя мучает и не отпускает старый страх потерять меня. Спи спокойно, и пусть тебя не тревожит призрак блонди пытающийся отнять меня у тебя. Иасон отрёкся от меня ради того, чтобы я жил. И я буду жить! Завтра мы с тобой, задравши хвост, дерзко посмотрим в глаза суровой действительности и покажем ей «фак»! Это говорю тебе я – Рики Дарк!
Yulya_Lav: Yulya_Lav, к сожалению, перспективы у этой любви не очень радужные О нет! Не разбивайте мне сердце Рики мой любимый перс, не обижайте его
Yulya_Lav: Прочитала последний отрывок: Беру свои слова назад: обижайте его и бейте: Рики сошел с ума , опять к Гаю под крыло захотел. Рики - ФУ!!! Сколько можно возвращаться к своему бывшему - это уже дурной тон
Март: ну наконец-то монгрелы на положенном им месте!) Кста, правильно писать - привИдение. А Мунн мне нравится, крутой мужик и спец.
HaGira: Sizuna, спасибо за обещание второй части, а то вопросов все больше и больше. Заинтриговали двойные имена. Только если Рауля в основном воспитывал Грегори, почему он Рауль Даниэль? А какое второе имя у Ясона? Или Ясон Юпитер? Март пишет: А Мунн мне нравится, крутой мужик и спец Отдать ему Ясона. Пусть поиграют в игру: кто - кого.
Март: HaGira ну второй раз в ту же реку не зайдешь) они уже были любовниками. Хотя Сизуна извернется со своим извилистым сюжетом)
HaGira: Март пишет: «ну второй раз в ту же реку не зайдешь». Абсолютно согласна, но от безысходности на что не пойдешь. А Ясон сейчас как загнанная лошадь. Может потянуть «вспомнить молодость». Почему нет, я такое встречала.
Sizuna: Март пишет: ну наконец-то монгрелы на положенном им месте!) Да, именно так. Март пишет: HaGira ну второй раз в ту же реку не зайдешь) они уже были любовниками. Хотя Сизуна извернется со своим извилистым сюжетом) Точно, не войдёшь. И изворачиваться тут незачем. Тут и так хватит поворотов, если я достану черновики 2-ой части. Yulya_Lav пишет: Сколько можно возвращаться к своему бывшему - это уже дурной тон Нет ничего лучше нового, чем хорошо забытое старое)) Yulya_Lav пишет: О нет! Не разбивайте мне сердце Yulya_Lav, моё сердце уже было разбито, когда Ясон и Рики погибли.) Поэтому и родилась идея этого фика - пусть Рики и Ясон не будут вместе, но хотя бы останутся живы. Но как известно - любовь проверяется временем и расстоянием)) HaGira пишет: Sizuna, спасибо за обещание второй части, а то вопросов все больше и больше. HaGira, каких например? Попытаюсь ещё больше разжечь любопытство. А Руль Даниэль Ам - это как отчество в метрике, в свете эксперимента. HaGira пишет: Отдать ему Ясона. Пусть поиграют в игру: кто - кого. HaGira, они уже наигрались в сласть, что Мунн оказался на лезвии ножа. Это прода. ДИТРИХ …шёл к скрытой старым раскидистым клёном скамейке, на которой уединялся Рауль Даниэль Ам, его пациент, находящийся между реальностью и своим прошлым. Реальность каждый день смотрела на него из зеркала, а прошлым был он – Дитрих Нахт, поймавший Рауля в объятия по возвращению из страны забвения. Почти ежедневные встречи стали своеобразной психотерапией в послеоперационный восстановительный период. Нахт сейчас являлся для Рауля единственной связующей нитью между тем миром, в который Ам ускользнул из-под неусыпного контроля медиков, едва не оставшись там навсегда, и этим. Рауль продолжал звать его Даниэлем и никак не хотел признавать, что это уже не сон. Давно пора было прервать эту бессмысленную игру, но Дитрих почему-то продолжал играть в поддавки и проживать чужую таинственную жизнь. Исполнять роль давно умершего человека было тяжело, и, если бы не настоятельная просьба Нарсуса Мунна, он не согласился бы на эту безумную затею никогда. Слово «настоятельная» означало неприкрытую угрозу. Признаться, было горько узнать от Мунна правду о своём рождении. Осознание того, что ты всего лишь клон, созданный по распоряжению Юпитер в целях медицинского эксперимента, отравило бы дальнейшее существование любому, но только не такому прагматику, как Нахт. В конце концов, подумал он, точная внешняя копия это – копия, но он не имеет ничего общего с тем Даниэлем, опекуном Ама. И вот теперь он твёрдо решил, что заставит Рауля вернуться с небес на землю. Довольно, хватит с меня. Сегодня же. Немедленно. Приободрённый подобной мыслью, он прибавил шаг. Золотой пятипалый лист сорвался с ветки и, медленно кружась, опустился ему под ноги, словно какая-то весть, посланная свыше, словно чей-то зовущий голос, принесённый из глубин вечности. - Даниэль… Он остановился, нагнулся и… Даниэль поднял опавший лист и посмотрел сквозь него на слепящее глаза, раздробленное резной листвой солнце. Время замерло в безветренной тишине. И длилось мгновенье так мало, но достаточно, чтобы в этот краткий миг сгорела целая вселенная или оборвалась чья-то жизнь... Кровь отхлынула от лица. Дитрих почувствовал каждым нервным окончанием, что это неоправданное ничем, совершенно не нужное действие он уже совершал. Память возвращала ему ощущение напряжения в каждой мышце, когда рука тянулась к одиноко опавшему листу. Он не понимал, почему помнит то, чего с ним раньше никогда не происходило. Он так напряжённо думал над этим, что не заметил, как подошёл к скамье, на которой дожидался его Ам. - Здравствуйте, господин Нахт. Дитрих растерянно сел рядом, не ответив на приветствие. Он сидел и молчал, пока Рауль не спросил его: - Вероятно, вам уже надоело играть со мной в эту игру? Дитрих вскинув голову, хотел возразить, но Рауль не дал ему сказать. - Нет-нет, ничего не говорите сейчас, умоляю. Я прекрасно понимаю всю нелепость ситуации, в которую вы попали, – тяжкий вздох приподнял понурые плечи. – Прошу, не перебивайте меня. Мне необходимо сказать вам это, - он с надеждой и какой-то необъяснимой болью в глазах посмотрел на Дитриха. - И тогда, может быть, мы сумеем найти общий язык на более реальной основе? Дитрих встретил его взгляд открыто, решительно и спокойно. - Я слушаю вас, господин Ам. Рауль на секунду зажмурился. - Нет, это просто невыносимо… Как вы похожи на него… Нет, вы и есть… Простите, я, кажется, опять взялся за старое. Вы не можете быть им, потому что он умер. Нет, я не сошёл с ума. С моим рассудком всё в порядке, и не нужно больше потворствовать мне в моём навязчивом нежелании отказаться от иллюзии, что он вернулся ко мне из прошлого… - Я не похож на него, - перебил Рауля Дитрих. - Я всего-навсего… его клон. Именно этим и объясняется сходство. Я был рождён из его клеток, поражённых синдромом Ама. Так что, по сути, Даниэль Рауль Ам – мой отец по плоти, а я – плод секретного эксперимента Юпитер. Вижу, вы поражены не меньше, чем был я, когда узнал об этом. - От кого? - Не важно. - Но тогда почему вы до сих пор живы? Теперь Дитрих тяжело вздохнул. - Нелегко, знаете ли, с рождения быть подопытным кроликом, но это дало положительный результат. Через столько лет я принёс вам утешенье, господин Советник, – его смерть не была бессмысленной и напрасной. Она предотвратила много подобных смертей, синдром Ама всё-таки научились излечивать. А реальную почву для общения искать не надо, она и так очевидна. Вы близки мне, как мой пациент, и потом, вы всегда мне импонировали. Жаль, вы скоро покинете госпиталь… - Но это не значит, что мы не будем общаться за его пределами! - почти по-детски выпалил Рауль. Дитрих немного растерялся. - Вы действительно, хотите этого? - Разумеется, хочу… И, может, нам стоит перейти на «ты», как и положено друзьям? - Честно говоря, мне раньше не приходилось дружить со столь высокопоставленными лицами, я всего лишь реаниматолог по роду деятельности, а вы – правая рука Консула Амой и не менее значимая фигура в Синдикате, - смущённо улыбнулся Нахт. Рауль укоризненно покачал головой. - Дитрих… - Что? - Мы, кажется, перешли на «ты». Попробуй ещё раз. - У тебя очень красивое имя – Рауль… - Так намного лучше. - Да… - как-то отрешённо ответил Нахт и тут же поправил себя, тряхнув головой, - Я до сих пор невольно продолжаю играть свою роль. - Тебе придётся отказаться от неё. Ты ведь за этим шёл сюда сегодня? - Откуда ты знаешь? - Я прочёл это в твоих глазах, Дитрих, но я всё-таки надеюсь, что мы видимся не в последний раз, и приглашаю тебя в свой загородный дом. Нахт протянул руку. - Отказ не принимается? - Ни в коем случае. Ты играешь в шахматы? - Нет. - Я научу тебя. До встречи, - пальцы Рауля разжались, и ладонь Дитриха опустела. Ам поднялся со скамьи и пошёл прочь. Дитрих ещё долго провожал его взглядом, пока фигура Рауля не скрылась из виду, а потом опустился на то самое место, на котором только что сидел Советник. Не хотелось никуда идти. Нахт закрыл глаза и попытался прислушаться к странному чувству, овладевшему им, как только он остался один. Солнце ласково припекало лицо, осень, одетая в золото, нашёптывала тихую мелодию покоя, а сердце сжалось от необъяснимой щемящей боли. Даниэль боялся пошевелиться и разбудить спящего ребёнка – Рауль уснул прямо у него на руках. Блонди смотрел, как подрагивают пушистые ресницы, и под опущенными веками двигаются глазные яблоки, понимая, что видит это детское лицо в последний раз, и не мог справиться с затопляющей сердце нежностью. - Прости меня, Рауль. Мне так и не хватило духу сказать тебе правду. Теперь уже поздно. Ты узнаешь её завтра, и это будет для тебя как предательство, как удар ножом в спину, и меня не будет рядом с тобой, чтобы защитить от боли, которую ты испытаешь. Прости меня, прости…
Yulya_Lav: Sizuna Нет ничего лучше нового, чем хорошо забытое старое)) Ну не всегда Это я из личного опыта знаю, если я вернусь когда-нибудь к своему бывшему мужу, убейте меня, причем так чтоб долго мучалась
Март: Sizuna свела двух скромников?) и кто же проявит инициативу к телесному сближению? жду.
Yulya_Lav: Ой, чувствую в этом загородном доме кто-то кого-то яоить будет Вот только кто кого? Жду с нетерпением проды
HaGira: Рауль, хоть и скромный, но решительный. Сразу вспомнила, как он вел себя с Грегори. Ставлю на Рауля!
Март: ну что Рауль будет инициатором, казалось бы, сомнений не вызывает. Sizuna пишет: приглашаю тебя в свой загородный дом. Нахт протянул руку. - Отказ не принимается? - Ни в коем случае. Ты играешь в шахматы? - Нет. - Я научу тебя. До встречи, Но у Сизуны столько роялей в кустах!
Sizuna: Yulya_Lav пишет: Ой, чувствую в этом загородном доме кто-то кого-то яоить будет Вот только кто кого? Yulya_Lav, ты слишком рано сбрасываешь со счетов Иасона. Ясону врятли понравится пассивно наблюдать как у него из под носа увотдят то, что он считал безагоророчно своим. Yulya_Lav пишет: Ну не всегда Yulya_Lav, в паре Гай-Рики - самое то Март пишет: Sizuna свела двух скромников?) и кто же проявит инициативу к телесному сближению? жду. Дело в том, что здесь всё очень тонко на психологическом уровне. В прошлом у Рауля и Дитриха-Даниэля отношения были несколько другого уровня и пока дело дойдёт до телесного сближения - ещё много воды утечёт))) Март пишет: Но у Сизуны столько роялей в кустах! Это в каких же кустах интересно? И сколько роялей? HaGira пишет: Ставлю на Рауля! Ну давайте устроим тут татализатор))) Продолжение следует...
Март: Sizuna ну если тебе не нравятся кусты, скажу иначе - Бог из машины)
Yulya_Lav: Sizuna Yulya_Lav, в паре Гай-Рики - самое то Ой неужели в этом фике Ясон с Рики расстануться? Насовем Мну горько-горько плачет Sizuna Sizuna Помнится ты писала, что подарок за тобой. Сделай такой подарок мне и всем рикиманам, ну пусть Юпитер одумается или ну ее нафиг эту Юпитер Ничего, что я на "ты"?
Sizuna: Yulya_Lav пишет: Ой неужели в этом фике Ясон с Рики расстануться? Насовем Мну горько-горько плачет Yulya_Lav, я бы не зарекалась))) Не забывай, впереди маячет часть №2. Только, она пока далеко за горизонтом))) Yulya_Lav, не плачь так горько. Подарок в утешенье пришлю))) Март пишет: Sizuna ну если тебе не нравятся кусты, скажу иначе - Бог из машины) Ясон, что ли?
Март: Бог из машины - эвфемическое определение немотивированного поворота сюжета)
Sizuna: Март пишет: Бог из машины - эвфемическое определение немотивированного поворота сюжета) Март...а понятно))) Этого точно хватает)
Sizuna: Вот продолжение - последние главы. РАУЛЬ …облюбовал для себя в госпитальном парке маленький уединённый уголок – скамейку под старым раскидистым клёном. Он прятался здесь от посторонних глаз, сливаясь цветом волос с осенней листвой. Природа ласково прощалась с летом, по-царски озолотив листву деревьев, и золотое море застыло в обречённом ожидании немилосердного ветра. - Здравствуй, Ам. - Зачем ты пришёл, Минк? - Я собираюсь подбросить тебя до дома. Сегодня мне позвонил Дитрих, сообщив, что ты здоров и можешь покинуть госпиталь. - Очень признателен тебе за заботу, но доберусь без провожатых. Не смотри на меня… Иасон присел на скамью рядом с Раулем и забытым жестом приподнял его подбородок. - Рауль… Не прячь от меня своего лица. Ты умный мальчик и должен понимать, что теперь это бессмысленно. - Оно безобразно…У меня нет ни одной причины демонстрировать тебе своё уродство. - Одна причина у тебя всё-таки есть. - Какая? - Ты стал другим, Ам, в последнее время ты избегаешь меня. Поэтому подумай и ответь мне, хочешь ли ты на самом деле порвать последнюю нить, пока ещё связывающую нас? Рауль вспыхнул и отвернулся. - О чём ты говоришь, Минк? - О твоём чувстве ко мне, Рауль. Ты готов отречься от него только лишь потому, что на твоём лице остался шрам и на него, как ты считаешь, мне неприятно смотреть? - Иасон… - Нет, не трать сейчас попусту слова. Лучше мы помолчим по дороге к тебе домой, а потом ты ответишь на мой вопрос. Хорошо? - Хорошо. - Договорились. Это были самые короткие дипломатические переговоры за всю историю существования Синдиката. **** Иасон опустил тонированные стёкла, и осень проносилась за окнами автомобиля, соперничая красками с догорающим закатом. Вскоре Мидас остался далеко позади. Солнце алело огненным расплавленным шаром у самого горизонта, разбрызгивая всполохи пурпурного огня по перьевым облакам. Дорога жалась к отвесной скале, боясь сорваться в пропасть, петляла и карабкалась в гору, а внизу раскинулся океан, зеркально отражающий цвет полыхающего неба. - Притормози, - попросил Рауль. Минк встревожено глянул на него, оторвав взгляд от дороги. - Тебе нехорошо? - Вовсе нет. Просто ты едешь слишком быстро. Я не люблю скорость. - Боишься, что не впишемся в поворот? - Не в этом дело. На такой скорости всё сливается в одно смазанное цветное пятно, а за окнами такой великолепный закат. - Я знаю, ты привык к моему цинизму, но сейчас неподходящее время для него. Прости, Ам. Хочешь, я остановлю? Мы выйдем, постоим и полюбуемся на закат. Свежий воздух вернёт твоему лицу румянец. Мне кажется, ты немного бледноват. Рауль посмотрел на него с недоверием. - Сделай одолжение, останови. Иасон мягко затормозил, вырулив на обочину. - Идём. Рауль первым вышел из машины. Осенняя вечерняя прохлада приятно бодрила, а морской ветер вольной птицей витал над их головами, развевая волосы. Сняв пиджак, Иасон, накинул его на плечи Раулю и попытался поймать в ладонь пальцы Ама. - Свежо… Что он делает? Отстранившись, Рауль подошёл к самому краю обрыва. - Правда, похоже на крышу Эоса? Эта головокружительная высота и ветер в лицо завораживают. Так и хочется раскинуть руки и прыгнуть вниз. - На краю стоять опасно. К чему весь этот спектакль? - Не стоит волноваться, я не твой голодранец, которого ты вечно отдирал от парапета. - Тебя до сих пор беспокоит «мой голодранец»? Ты снова играешь со мной, Иасон? - А тебя уже нет? - Пожалуйста, отойди от края, - первый блонди Танагуры, осторожно приблизившись, бережно приобнял Рауля за плечи, будто тот был слеплен из рыхлого непрочного снега, готового рассыпаться от малейшего прикосновения. - Разве о нём сейчас речь? Почему ты заговорил о Рики? Потому что он стал моим проклятием. - С тех пор, как в твоей жизни появился этот монгрел, ты сошёл с ума, игнорируя мнения всех и вся. А эта болезнь, знаешь ли, очень заразна... - Ради Юпитер, Ам, сделай два шага назад и прекрати заниматься никому не нужным словоблудием. Ответь мне только на один вопрос. - Какой? - Нет, ты с начала отойди от края… вот так… хороший мальчик… Повернись ко мне, посмотри на меня и скажи, ты любишь меня? Потупив взор, Ам спросил: - Какое это сейчас имеет значение? - Я просил посмотреть на меня! Отлично. А теперь, Рауль, ответь, да или нет. Его глаза…излучают такое тепло… - Рауль… Нет сил сказать «нет»… - Что это изменит, Минк? - Ам, если в тебе ещё не иссякла хоть капля того чувства, которое заставило тебя совершить то, что ты совершил, я буду рядом с тобой. Не знаю, смогу ли я ответить тебе когда-нибудь тем же, но я всё равно буду рядом с тобой. Хочешь ли ты, чтобы так было? Ну же, Ам… не лги мне и самому себе. - Да… Они стояли друг против друга на краю обрыва, и океан был немым свидетелем их странного единения. Иасон и Рауль - две противоположности, которые никогда не смогли бы быть вместе. Как замок и ключ, не подходящие друг к другу. На сколько хватит прочности ключа, пытающегося открыть то, что открыть нельзя? - Знаешь, теперь всё будет по-другому… Ты возвращаешься домой, Рауль. В дом, который помнит каждый твой вздох, узнает шаги. Он узнает тебя по биению сердца, по самому неуловимому движению души. - Я не переступил через тот порог лишь потому, что услышал твой голос. - Да, я звал тебя… - Почему ты не отпустил меня? Неужели я нужен тебе такой? - Нужен. Ты был тем, кто остался со мной до самого конца. Даже тогда, когда от меня отвернулись все, в том числе и Мать, и отошёл в сторону не по своей воле. Я тогда даже Катце не позволил себе помочь. - Значит, ты простил меня? - Не загораживай волосами свой шрам, он должен напоминать мне ежеминутно о том, какую цену я заплатил за безрассудство. Мне было не жаль положить свою жизнь к ногам безумной мечты. Я тогда и помыслить не мог, что под каток, спущенный с горы, можешь попасть и ты. Я думал, моя смерть поставит точку в этой истории, и никто не пострадает, кроме меня, но вышло иначе… - Иасон… я люблю тебя. Я всегда любил тебя. - Знаю, Рауль… Хоть это и прозвучало, как «у меня просто не остаётся выбора»… Но ведь у тебя его тоже нет. Мы с тобой теперь скованы прочной цепью, Ам. Этот поводок удержит надёжней золота, сильней соблазна, результативней самых грязных, изощрённых интриг… Найти бы только во всем этом смысл… **** ИАСОН …слушал уставшее тяжёлое дыхание спящего Рауля. Всё-таки последствия автокатастрофы не прошли для него даром. Ничто в этой жизни не проходит даром, за всё приходится платить – рано или поздно. Дышит, словно карабкается в гору. Каким бы гениальным хирургом ни был Нарсус Мунн, он не является Господом Богом и не смог бы бабочку вновь превратить в кокон. Такой изнуряющей нагрузки в сексе, как раньше, Рауль, к сожалению, не выдерживает, задыхается на пике последнего оргазма. Потом переворачивается на спину и ловит ртом воздух. Реальность такова, что шрам на лице не единственное напоминание о цене, которую ему пришлось заплатить за своё безумие. К счастью об этом знаем только я и Рауль. Попади подобные сведения в руки медицинской комиссии, его признали бы непригодным экземпляром. Да… Парочка мы ещё та – хромой Глава Синдиката, пользующийся тростью, и покалеченный Советник. О чём я думаю? О чём угодно, только не о том, что думает любовник, получивший удовольствие в постели… - Иасон. - Да. - Спишь? - Нет. Они лежали друг к другу спиной. - Ты помнишь выпускной, Иасон? - Помню. Ты о чём? О своём обмороке? Всё ещё не можешь забыть, что выглядел глупо? Рауль резко повернулся к Минку лицом. - Я знаю, что Нарсус Мунн спал с тобой, потому что видел вас вдвоём той ночью, когда ты оставил ему след на шее. - И ты всё это время молчал? - Я умею хранить чужие секреты. Иасон сел, вынырнув из-под одеяла. - Теперь я понимаю, почему ты избегал меня. Тогда это производило по меньшей мере обескураживающее впечатление. - И ты решил вернуть себе то, что и так давно тебе принадлежало, самым доступным и действенным, с твоей точки зрения, способом – лишил меня девственности. С тех пор я был игрушкой в твоих руках. Тебя это, несомненно, утешало, после того как Мунн оказался тебе не по зубам. Я сам был тебе не нужен. Впрочем, как и Нарс – он всего лишь ущемлял твоё самолюбие и довёл-таки тебя настолько, что ты чуть не убил его. Я этого не знал и слишком идеализировал тебя. Представляешь моё потрясение, когда я увидел его на лезвии ножа для чистки фруктов. Никогда не забуду этого момента. Это было так… ужасно… - Что ещё вы храните в своей памяти, господин Панцирное существо? - Много того, что и не снилось нашим мудрецам, господин Консул. Иасон ухмыльнулся. - Только «Гамлета» цитировать не стоит, ты не принц Датский, а я уж точно не Горацио. Оказывается, ты опасный и непредсказуемый. Я недооценивал тебя. Рауль приподнялся на локте, глядя партнёру прямо в глаза. - Каждый из нас прячет "свой скелет в шкафу", и у каждого из нас есть, что скрывать. Иасон взгляда не отвёл. - Спасибо за откровенность. А теперь, господин Второй блонди Танагуры, пожелайте мне спокойной ночи. - Спокойной ночи. Вот опять ты выбрасываешь руку вперёд, обнимая, притягиваешь меня к себе и затихаешь. Эта твоя привычка подминать под себя всё одеяло доконала меня. - Рауль… Тишина. Минк подождал немного. - Ам… Ответа не последовало. Как быстро ты отключился, мой милый. Да… тяжкое бремя – постоянно доказывать, что ты лучший и достоин находиться на вершине. А иначе скинут. Или просто хочешь казаться спящим? Сейчас проверю. Иасон бесцеремонно вытянул из-под Рауля свою половину одеяла. Посмотрел внимательно. Реакции никакой. Осторожно укрыв обнажённое тело, он встал с постели. Сон куда-то улетучился. Это действие вызывает во мне всегда одно и то же воспоминание – бегство в Церес ранним заснеженным утром... - Рики… Я ушёл, пока ты ещё спал, Рики. Разве я мог допустить мысль о том, что больше не увижу тебя? Через минуту Иасон был уже в халате и сидел перед видеофоном в своём кабинете. Пальцы сами собой набрали знакомый номер. Ответили сразу, и Консул Амой увидел утомлённый и сосредоточенный взгляд золотисто-ореховых глаз. - Здравствуй, Катце. - Доброй ночи, господин Иасон. Что-то срочное? Даже не думай об этом… Не смей его больше ни о чём просить. - Нет. На этот раз – пустяки. Можно сказать, праздное времяпрепровождение, не имеющее к работе ни малейшего отношения. - Не спится? - Как ты догадался? - Да, так… Хотите поговорить? Иасон коротко кивнул. Катце прикурил сигарету. Движения его были спокойными и размеренными. - Я сейчас смотрю на вас, господин Минк, и мне кажется, что передо мной совсем другой человек. Когда у кого-то есть то, чем он дорожит, он становится сильным и может преодолеть любые преграды, но в то же время он слаб, как младенец. Как тонко ты всё чувствуешь. Так мягко предостеречь может только бывший фурнитур, вкусивший сполна горечь рабства и научившийся дорожить свободой. - Зато ты никогда не позволял себе быть уязвимым в моих глазах. Ты был всегда силён и правдив в своём одиночестве. И это самое ценное качество из всех твоих известных мне достоинств. Если не считать уникальную способность вскрывать засекреченные правительственные файлы. - Не качество, а цена, которую я плачу за право быть вашей тенью, господин Минк. Не беспокойтесь за него, с ним всё в порядке. - Спасибо, Катце, я знаю, что он больше не нуждается в моём покровительстве. Но сегодня ночью я хотел услышать от тебя именно эти слова. - Это самое меньшее, что я мог бы сделать для вас сейчас, но о большем речи быть не может. Ты прав, как всегда, Катце. - Я свяжусь с тобой позже. - Да, господин Минк. Противно пискнул погасший экран. Иасон прислушался к тишине спящего дома. Дома, в который он теперь каждый раз возвращался в надежде убежать от прошлого. - Рики… Я могу повторять твоё имя и слышать в своём шёпоте отголосок огромной бесконечной нежности к тебе, мой мальчик… Единственное, что я теперь могу… Так далеко и безвозвратно ушло то время, когда я… Не надо… не мучай себя понапрасну… Мы были рождены на разных планетах – трущобы и обитель искусственного разума, стерильное «инвитро» и чрево простой смертной. Два разных мира, две жизни, которые никогда не должны были пересечься. *** РАУЛЬ …только притворялся спящим. Я, как могу, поддерживаю иллюзию хрупкого счастья. Когда Иасон убирает волосы с моего лица, и его прохладные пальцы осторожно касаются шрама, повторяя зигзагообразный изгиб… всякий раз, когда он это делает, у меня останавливается сердце, а в голове мечется только одна неотступная мысль: «Как он может смотреть на меня, не испытывая отвращения, ведь я безобразен». Столько времени прошло – ветер унёс золотую осень прочь. А я играю свою партию, старательно пряча страх. Моя игра настолько увлекает меня, что, кажется, я скоро забуду о существовании монгрела, о том, что он где-то дышит, ходит, разговаривает, помнит… и тоскует по Иасону. Ты вечно будешь преследовать его, маленький, грязный голодранец. Я прекрасно понимаю тебя, Иасон, ты сжигаешь все мосты, чтобы потом не было пути к отступлению. Но, если бы тебе сейчас дали возможность повернуть время вспять и прожить его рядом с цересским ублюдком, ты бы воспользовался ею. Пусть так. Пусть. Я привыкну к постоянной мысли о том, что никогда не буду для тебя тем, кем был низкорослый смуглокожий и черноволосый уроженец трущоб. Пусть так. Пусть… Эпилог. КАТЦЕ …раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. Иасон… вы должны были умереть – ты и твой пэт, не вписывающийся в рамки установленных правил, вторгнувшийся в твой мир, казавшийся таким незыблемым и в один миг пошатнувшийся, стоило тебе переступить черту. Всего только раз, а потом и захотеть невозможного. Это неудовлетворённое желание сделало твою жизнь пустой, не стоящей и ломаного гроша, и ты с благодарностью принял смерть, как единственную возможность быть правым. Знаешь, почему? Потому что мёртвых не судят. Мёртвых помнят. И эта память сделала бы твою правду непоколебимой, не подверженной никаким сомнениям. Правду, что жизнь стоит того, чтобы жить, а любовь, стоит того, чтобы умереть за неё. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
Yulya_Lav: Хороший отрывок, особенно эпилог Sizuna Так держать! Жду вторую часть
Март: Поскольку я делала записи последовательно чтению, сорри, что вывод сделаю в конце. "Мне кажется, ты немного бледноват". Или кажется, или на самом деле, но в любом случае бледен) "Сняв пиджак, Иасон, накинул его на плечи Раулю и попытался поймать в ладонь пальцы Ама". Ладно, обратим внимание не на то, что после Я. не запятой, а на то, что Рауля опять барышней выставляют) И после того, как он цинично изнасиловал Ясона?! " из рыхлого непрочного снега, готового рассыпаться" Ну тут три тавтологии) Иасон и Рауль - две противоположности, которые никогда не смогли бы быть вместе. Как замок и ключ, не подходящие друг к другу. На сколько хватит прочности ключа, пытающегося открыть то, что открыть нельзя? Просто шикарный образ!!!!!!!!!! и правильный. Sizuna пишет: Каким бы гениальным хирургом ни был Нарсус Мунн, он не является Господом Богом и не смог бы бабочку вновь превратить в кокон. К вопросу об отсуствии религии на Амои. Sizuna пишет: - Каждый из нас прячет свой скелет в шкафу, и у каждого из нас есть, что скрывать Мряу!Как я зол!))) СВОЙ скелет? и как он живет без скелета?) Sizuna пишет: увидел утомлённый и сосредоточенный взгляд золотисто-ореховых глаз. - Здравствуй, Катце. Даже без особенностей восприятия оттенков людей, умеющих рисовать или хотя бы видящих оттенки, таких немного, кстати) Ореховый - коричневый, даже оттеночно к золотистому отношения не имеет) Sizuna пишет: Иасон… вы должны были умереть – ты и твой пэт, не вписывающийся в рамки установленных правил, вторгнувшийся в твой мир, казавшийся таким незыблемым и в один миг пошатнувшийся, стоило тебе переступить черту. Всего только раз, а потом и захотеть невозможного. Это неудовлетворённое желание сделало твою жизнь пустой, не стоящей и ломаного гроша, и ты с благодарностью принял смерть, как единственную возможность быть правым. Знаешь, почему? Потому что мёртвых не судят. Мёртвых помнят. И эта память сделала бы твою правду непоколебимой, не подверженной никаким сомнениям. Правду, что жизнь стоит того, чтобы жить, а любовь, стоит того, чтобы умереть за неё. Ясону следовало умереть, чтобы прекратить осуждения со стороны своего желания любить пета? Или желание любить сделало его жизнь пустой? Конкретнее бы прописать, иначе можно трактовать этот период как угодно. И - да. Я хочу почитать продолжение. Это дамский роман, но он стороной использует реалии АнК и не пытается, как мне кажется, в отличие от некоторых претендовать на канон хотя бы использованием главного пейринга))) И мне ужасно интересно, какие еще повороты сюжета ты придумаешь для персонажей. сорри за описки, не могу поправить технически(
HaGira: Какой многозначительный эпилог! Конец оказался непредсказуем и производит впечатление, что все только начинается. Присоединяюсь к ожиданию второй части. Он прятался здесь от посторонних глаз, сливаясь цветом волос с осенней листвой. Мне понравилось, образно, но не прямолинейно. Спасибо, Sizuna . Махонькие замечания, можно? Природа ласково прощалась с летом, по-царски озолотив листву деревьев, и золотое море застыло в обречённом ожидании немилосердного ветра. Не слишком ли много золота? Но это на мой взгляд, может быть я и не права. Осторожно укрыв обнажённое тело, он встал с постели. Чье это тело? В этом предложении оно какое-то обезличенное, то ли свое, то ли чужое, хотя ясно, что это был Рауль. Можно предложить: Осторожно укрыв обнажённое тело своего любовника (или спящего Блонди).
Sizuna: Март пишет: Иасон и Рауль - две противоположности, которые никогда не смогли бы быть вместе. Как замок и ключ, не подходящие друг к другу. На сколько хватит прочности ключа, пытающегося открыть то, что открыть нельзя? Просто шикарный образ!!!!!!!!!! и правильный. Март, спасибо. Март пишет: Ясону следовало умереть, чтобы прекратить осуждения со стороны своего желания любить пета? Или желание любить сделало его жизнь пустой? Конкретнее бы прописать, иначе можно трактовать этот период как угодно. А вот здесь я не совсем поняла вопрос. Несколько путанно. Хотелось бы вместе разобраться. Март пишет: И - да. Я хочу почитать продолжение. Это дамский роман, но он стороной использует реалии АнК и не пытается, как мне кажется, в отличие от некоторых претендовать на канон хотя бы использованием главного пейринга))) И мне ужасно интересно, какие еще повороты сюжета ты придумаешь для персонажей Ну, чтож сказала раз - говори два. Вторая часть существует, но пока только в черновиках и самое начало. Остальное в голове... HaGira пишет: Конец оказался непредсказуем и производит впечатление, что все только начинается Ну, да и название оправдывает это впечатление) А чем для вас конец непредсказуем, интересно? А замечания можно не только маленькие и большие тоже. Золота может и не много, но повтор однокоренных слов налицо. Спасибо) HaGira пишет: Чье это тело? В этом предложении оно какое-то обезличенное, то ли свое, то ли чужое, хотя ясно, что это был Рауль. Можно предложить: Осторожно укрыв обнажённое тело своего любовника (или спящего Блонди). Предложение принимается. Спасибо фактически за подсказку)) HaGira пишет: Присоединяюсь к ожиданию второй части. Постараюсь оправдать ожидание. Март пишет: К вопросу об отсуствии религии на Амои. Март, ты считаешь это сравнение нуместным, так)? ОК) Март пишет: Поскольку я делала записи последовательно чтению, сорри, что вывод сделаю в конце. "Мне кажется, ты немного бледноват". Или кажется, или на самом деле, но в любом случае бледен) "Сняв пиджак, Иасон, накинул его на плечи Раулю и попытался поймать в ладонь пальцы Ама". Ладно, обратим внимание не на то, что после Я. не запятой, а на то, что Рауля опять барышней выставляют) И после того, как он цинично изнасиловал Ясона?! " из рыхлого непрочного снега, готового рассыпаться" Ну тут три тавтологии) Март, всё вышесказанное принято к сведению. Вполне справедливые замечания. Спасибо)) Исправлю А со скилетом, действительно вышел перебор. Подумаю как это исправить.)) Yulya_Lav пишет: Хороший отрывок, особенно эпилог Sizuna Так держать! Жду вторую часть Yulya_Lav, есть так держать))) Спасибо,Yulya_Lav Спасибо всем кто меня поддерживал)) Огромная благодарность моей бете! Без её професссионализма и терпения этот фик никогда бы не был бы закончен))
HaGira: Sizuna пишет: А замечания можно не только маленькие и большие тоже. Спасибо, я учту. Но для больших я пока не созрела. Конец оказался непредсказуем тем, что Рауль добровольно вернулся на место вечно второго (я имею ввиду к Ясону). А после всего, что с ним произошло, мне казалось, он должен был провести "переоценку ценностей", если можно так сказать. Тем более, намечался такой шанс (Дитрих). Хотя Рауль совсем не так прост, как иногда выглядит. Моя игра настолько увлекает меня... Мне просто не до конца понятны его мотивы. Спасибо еще раз.
Sizuna: HaGira пишет: А после всего, что с ним произошло, мне казалось, он должен был провести "переоценку ценностей", если можно так сказать. Тем более, намечался такой шанс (Дитрих). HaGira, Рауль сам ещё не осознал, что у него намечался такой шанс. Пока он видит в Дитрихе только умершего Даниэля. Но, всё ещё впереди. Спасибо, благодарный читатель HaGira пишет: Мне просто не до конца понятны его мотивы. HaGira, какие тут могут быть мотивы? Любовь...
HaGira: Sizuna пишет: какие тут могут быть мотивы? Любовь... Ваша правда, любовь... Что-то я слегка бестолковая стала. Рауль здесь - самый человечный Блонди.
Sizuna: HaGira пишет: Рауль здесь - самый человечный Блонди. HaGira, теперь правда Ваша. Да, Рауль такой, каким я его вижу - самый человечный блонди.
Sizuna: Название: Ai no Kusabi - NEXT... Рейтинг: R Пейринг: Решение проблем по мере их поступления Предупреждение: ООС, AU.
Sizuna: РИКИ разбудил дикий храп, доносящийся с койки у противоположной стены. Не опасаясь за последствия, бывший предводитель кересской банды, а ныне курсант полицейской Академии пнул соседа по комнате по ребрам и злобно прошипел: - Дьявол тебя побери, повернись на бок! Пятка Рики провалилась в десятисантиметровый слой жира храпуна, но до ребер не достала. Сосед заворочался, заскрипев пружинами матраса, недовольно засопел, причмокивая губами, и снова залился храпом. Максимилиана Базбери, или «База» разбудить среди ночи не смогла бы даже катастрофа всепланетного масштаба, а не то, что какой-то тычок щуплой пяткой. Вот если бы по коридорам потянуло съестным, то нюх вечно жующего обжоры тут же просигналил подъем. Рики знал, что этот приём на База действует безотказно, и всегда держал в заначке что-то, чем можно перекусить. Дарк зашуршал фольгой, в которую был завернут сэндвич, перед самым носом спящего. -Баз, проснись: еда! Максимилиан тут же сел, сонно потирая кулаками глаза. Проморгавшись, он уставился на предложенное угощенье и зачарованно - мечтательно поинтересовался. -Это мне? -Тебе-тебе… - подтвердил Рики. Через пару секунд Максимилиан уже довольно двигал челюстями. - Я опять храплю? -Ещё как…- сказал Рики, всем своим видом показывая, какой он сердитый и злой. -Я задушу тебя подушкой, клянусь старухой Юпитер, если мое терпение кончится. -Прости, я сейчас лягу на бок и больше не потревожу тебя. -Хотелось бы очень в это верить, - пробурчал Рики, возвращаясь в свою койку. - А то вместо хавчика получишь в глаз. Рики с наслаждением потянулся. Ну, наконец-то – заглох. Хоть остаток ночи можно поспать. Но потревоженный сон настолько вредная, капризная, своенравная субстанция, что бока намнёшь до синяков, вертясь в постели, а сон и не соизволит придти до утра. Рики взбивал подушку, устраивался, укладывался, пока не пришлось констатировать факт. Всё – не уснуть. Ну, что за «фак»? Повезло же мне с соседом! Если бы не собака лейтенант Баз донимал бы сейчас своим храпом Рино, а на месте Макса спал бы ты, Гай. А, помнишь как полгода назад мы с тобой ещё гостили на Дарсе у господина Наместника и Нарсус Мунн рано утром постучал в дверь нашей комнаты? -Доброе утро, мальчики. Я жду вас у себя в кабинете. Ты Рики знаешь где он находится. Мы удивлённо переглянулись, но не более чем через четверть часа оба сидели на мягком кожаном диване и чувствовали себя на допросе у шефа тайной полиции. -Постараюсь быть немногословным. Вам предоставляется редкая возможность доказать обществу и самим себе, что «полукровка» - это не приговор всю жизнь влачить жалкое существование и монгрелам вроде вас даже получить гражданство не утопия. Да-да… Уберите кривые ухмылочки… Пора посмотреть правде в глаза и признать: почти четверть жизни прожита, а ваши «подвиги» годятся только для зоны, обнесённой колючей проволокой. Я быстро ухватил суть дела и поинтересовался: -Каким образом мы можем выбиться в люди? Мунн вздохнул с сожалением. -Ты неисправим, Рики, а Иасон ещё питал надежду сделать из «редкого животного» человека… -Что Вы имеете в виду? -Тебе лично не мешало бы доучиться в какой-нибудь школе. Иасон, между прочим, хотел дать тебе приличное образование, но обстоятельства помешали. Поэтому он просил меня позаботиться о тебе, Рики… -В самом деле…Иасон просил? -Ну, вот опять… Минк так и не научил тебя, что перебивать собеседника, тем более элиту, не вежливо и опасно. Но я надеюсь, что тебе объяснят такие вещи в полицейской Академии. -Чего?! Как Вы себе это представляете – кересские бандиты служат в полиции?! -Придётся забыть о бандитском прошлом, Рики. А ты Гай, думаю, не отпустишь своего парня одного и не дашь ему свернуть с пути истинного? Так что тебе тоже придётся стать служителем порядка. Сейчас в Академии как раз объявлен дополнительный набор добровольцев. Вы будете полными идиотами, если не воспользуетесь подобной возможностью. Решайте. Если нет, двери моего дома открыты для вас прямо на улицу. Там вас примет любая подворотня, и всё вернётся на круги своя. Кересская грязь грязью и останется, тут уж ничего не изменишь… - Изменишь! – выпалил я - Я согласен. Блонди обратился к тебе. - А что скажет террорист-одиночка? Ты ответил. -Вы правы, господин Мунн – я последую за Рики, хоть в полицейскую Академию, хоть к Юпитер на ковёр. Так мы снова с тобой оказались в одной упряжке, да старина? И ты спишь сейчас на своей койке в том конце коридора сном младенца и видишь сны. Это я тут верчусь веретеном, и хоть убей, не могу уснуть! Эх… Покурить бы… Пачка была последняя. Нет у меня предусмотрительного правила: забивать сигаретами все ящики, как у рыжего засранца. Пока жил у него, находил курево даже там, где его и быть не должно. С его-то стажем курильщика и не удивительно. Он курит, наверное, с пелёнок. Катце без сигареты – как увечная рыба без жабр. -Вот такое сначала полудетское баловство перерастает с годами в противную привычку. Кайф примитивный, зато потом воняют пепельницей, полной окурков, кожа, одежда, волосы. Бросай курить, Дарк. Лучше сдохнуть в какой-нибудь подворотне, замёрзнув по пьяни, чем загнуться от рака лёгких, - ворчал как-то, прикуривая очередную сигарету, танагурский прихвостень. -А, какая, на хрен, разница? Что с кольцом на члене, что сейчас, на длинном поводке всё одно - рабство. Надо же - что вспомнил? О чём бы я ни думал, всегда найдётся повод поговорить с тобой, Иасон. Я представляю, что ты просто молча слушаешь меня, слегка наклонив голову. Получается, я немного свихнулся и разговариваю с человеком из прошлого, живущим в моей памяти? Нет, Иасон, со мной всё в порядке. Я просто перестал сопротивляться судьбе, которой всегда шёл наперекор. Что бы она ни вытворяла, какие бы подножки не ставила, как бы, не насмехалась и не злорадствовала. Последний поворот судьбы покончил с моим упрямством. Меня как козла повели в поводу, посадили в шаттл, а я покорно сидел и смотрел, как Амой превращается в маленькую звёздочку. Я сдался. Внутри меня была пустота. Моя жизнь круто изменилась, меньше, чем за сутки, и я решил -в месте с ней должен буду измениться и я сам. Иначе не выжить. Будет трудно. Как было трудно ломать в себе тот стержень, благодаря которому свободный «полукровка» ни перед кем не одалживается и никому не позволяет заковать себя в цепи. Как плохо мы знаем самих себя. Да-да, Иасон, оказалось, ты тоже себя плохо знаешь. Разве ты мог допустить даже мысль, что будешь дрессировать строптивого беспородного пэта с тихим терпением? Помнишь, как однажды ты заставил меня поехать с тобой в оперу? Безумие, да и только. Два с половиной часа, не считая антрактов, мы были центром внимания шокированного высшего общества. Ты с холодным, пренебрежительным видом сидел в своей консульской ложе и даже глазом не моргнул. А я чувствовал себя рядом с тобой, как голый среди одетых. Поэтому я мало обращал внимания на то, что происходит на сцене, уставившись взглядом в пол. И тут зазвучал её голос Я поднял голову. Не сцене девушка в белом платье гуляла по саду, заросшему белыми розами и залитому лунным светом. Она прикасалась к бутонам и целовала их. Она была слепая от рождения. Её внутренний мир лежал во тьме. Она жила в нём на ощупь, впитывая внешний мир кончиками пальцев. Она не смогла бы увидеть свет, но чувствовала его и сама была светом. И всё это было сосредоточено в музыке и её голосе. И я растворился в нём, забыв обо всём на свете. К реальности меня вернул твой взгляд. Зрелище, достойное удивления. Мне самому было странно обнаружить в себе способность отзываться и чувствовать боль другого человека, как свою собственную. Не знаю, почему я вспомнил тот эпизод в опере. Наверное, потому, что он надолго запал мне в душу. Непостижимо и непонятно для элиты, возможно, но даже нам, монгрелам, доступно чувство прекрасного. Интересно, что сказал бы ты, если бы я тогда поделился с тобой впечатлениями? Но нас тогда волновало совсем другое, чужие впечатления. От нашего появления перед обществом. Однажды моя свободная жизнь полетела за спину непогашенным окурком, а мои ноги несли меня прямиком в Танагуру. И вот, что удивительно, тогда я с сожалением прощался с ней, как сожалею теперь о невозможности вернуться к тебе и всё высказать. Как много времени было потеряно на бессмысленное противостояние. Сейчас у меня уже другая жизнь, которая не приснилась бы мне даже в кошмарном сне. Однако же, всё это происходит со мной, и с каждым днём я привыкаю к ней. Она вмещает в себя два основных понятия: дисциплина плюс дисциплина. Нет. Пожалуй, есть в ней один неприемлемый для меня момент – потеря индивидуальности. Вот к этому мне привыкнуть пока невозможно. Как только мы прибыли в Академию, нас в прямом смысле всех причесали под одну гребёнку, начиная с первого построения на плацу строго по росту. Я тут же оказался в конце шеренги, отделённым от Гая несколькими рослыми здоровяками. Потом нам сделали одинаковые прически. Гай с нескрываемой болью смотрел, как сыплются на пол мои патлы. Мне так хотелось разбить зеркало, в котором отражался аккуратный школьник! Следующий этап – форменная одежда. И вот в завершение мы, такие разные по телосложению и характерам стали вдруг в одночасье похожими друг на друга, как близнецы-братья, как птенцы из одного инкубатора: наглухо застёгнутые воротнички, одинаковые причёски и каменно-серьёзные, тупые выражения лиц. Под барабанную дробь мы чеканили шаг. -На пра-во! На ле-во! Стой! Раз, два. Ра-авняйсь! Смирно! Первому звену остаться! Остальные звенья в столовую! На право! Шагом марш! Итак, ребята, это лейтенант Карл Кунц. Он назначен офицером взвода. Лейтенант Кунц очень опытный офицер, и я уверен, что скоро он станет самым лучшим командиром взвода в Академии. Позже я дам лейтенанту Кунцу соответствующие инструкции. В тот первый раз немигающий взгляд бледно-голубых глаз командира взвода окинул строй. -Вы имеете право говорить, только когда вас спрашивают. Вы должны выполнять любой мой приказ, потому что я намерен сделать в Академии блестящую карьеру. Единственный способ этого добиться, это навести порядок среди отребья, которое нам прислали. Я буду шлифовать, шлифовать и ещё раз шлифовать ваш отряд, чтобы вы блистали своими знаниями, и чтобы ваш блеск озарял флаг Академии. Я ясно выражаюсь? Мы дружно грянули. -Да, сэр! -Не слышу! -Да, сэр!!! -После завтрака я хочу видеть каждого из вас у себя в кабинете. А теперь познакомимся. Рыбий взгляд лейтенанта впился в Максимилиана. -Ты. Бедный Баз выпятил грудь и как только мог втянул живот. -Курсант Базбери, лейтенант! -Не слышу. -Курсант Базбери, лейтенант! -Базбери? Ваша семья имеет связи в нашей Академии, не так ли? -Мой дед и отец служили в нашей Академии, сэр! -Запомните, это не даёт Вам никаких привилегий. Здесь все равны. Это уж точно. Кунц посмотрел на меня. -Ты. Так и подмывало спросить: «Какого хера ты тут «тыкаешь»»? -Рики Дарк, сэр. Карл дыхнул мне в лицо смесью жутких запахов гнилых зубов и мятной жвачки. -Не слышу. И тут меня прорвало, и наплевать мне было, что я вылечу из Академии, даже не начав учиться. -Прочисть уши, вонючка. Так во взводе к лейтенанту Курту приклеилась кличка «Вонючка-Кунц», а я вместо завтрака заработал свои первые штрафные сутки в качестве посудомойки на кухне, репутацию бунтаря и особый интерес командира взвода к моей персоне. Да, Рики, ты безнадёжен. Впечатляющее начало, посетовал бы ты, Иасон. А потом сказал бы с вечной своей улыбкой: Раз уж я не смог выбить из тебя твои кересские привычки, то куда там какому-то «Вонючке». Ну что ж, будущий полицейский с взрывным характером - бесценный подарок Консула Академии. С этим ничего не поделаешь. Но всё-таки лучше, чем просто пэт. *****
Sizuna: Я тут подумала и решила завести новую тему со старым названием) Кому интересно - перемещайтесь
полная версия страницы