Форум » Фантворчество » Ai no Kusabi - NEXT-2 » Ответить
Ai no Kusabi - NEXT-2
Sizuna: Свершилось! Выставляю на суд критики первую пробу пера... Название: Ai no Kusabi - NEXT... Рейтинг: R Пейринг: Иасон/Рики, Иасон/Рауль, Иасон/Катце, Иасон/ОМП. Бета: Musayfa. Предупреждение: ООС. Март, тему открыла. Добро пожаловать
Ответов - 80, стр:
1 2 All
lazarus: Sizuna, зачем разборки? вариантов всего два - или это форумный глюк, или тема закрылась ввиду заполненности. Второе вероятнее.
Sizuna: СОРРИ Я уже поняла, что погоречилась Просто, я ещё с таким не сталкивалась ни разу
Sizuna: НАРСУС …уже полчаса скромно ждал своей очереди в приёмной Главы Синдиката, удобно восседая в кресле, и скучал. Прекрасный пункт наблюдения: за спиной надёжная стена, а перед глазами разворачивается великолепная картина утреннего человеческого беспорядка. Неописуемо характеризует индивидуальность такая мелочь, как развязавшийся шнурок. Например, от неуёмного топтания с ноги на ногу. Вышколенная осанка, дорогая оправа очков, даже аромат дорогого одеколона… но неаккуратно зашнурованная обувь говорит о том, что этот тип небрежен в мелочах и нетерпелив в ожидании. Кстати, кто это? А-а, представитель мидасской аристократии – господин Хазао собственной персоной. Завсегдатай игорных заведений. Опять проиграл в рулетку. Пришёл брать кредиты. Ай-яй-яй! Дядюшкино состояние уже заложено-перезаложено. Чем, на сей раз, будем биться об заклад? Династия Хазао уже давно утратила былое величие, а племянничек лишь разоряет то, что осталось от могущественного когда-то клана. Те, кто был реально опасен для власти Танагуры, «приняли причастие» в тёмных водах залива или украсили своими надгробиями мидасское кладбище, а этот шут гороховый потешает высшее общество. На широком диване развалился господин заместитель начальника департамента полиции Мидаса. Не замечал, что он так постарел – седина посеребрила виски, и выглядит он человеком, давно уставшим от своей должности. Ему бы в тёплой постели понежиться, а тут приходится тащиться на работу и выполнять обязанности, которые тяготят и раздражают. Надо подумать на досуге, кем его заменить… Весна в этом году выдалась на редкость паршивая – буксует в сырости и грязи, и утро сегодня довольно гаденькое. Мелкий моросящий дождичек не перестаёт накрапывать с ночи… Сейчас этот щёголь всё-таки наступит на шнурок… Так и есть! Стреноженная молодая порочность, комично подпрыгнув, угрожающе накренилась! Смешно он пытается сохранить равновесие – машет руками, прямо как курица крыльями. Ну, всё – пора ловить! - Позвольте вам помочь, господин Хазао. Гарцевать таким образом опасно. - О, Юпитер! Стальной Инквизитор! Публика сегодняшним утром подобралась на редкость нервная. Понимаю, едва не упал прямо в мои объятия, но зачем же сознание терять? От счастья, что ли? Жемчужно-пепельная прядь выбилась из длинной густой массы волос, собранной заколкой в низкий хвост, переброшенный на правое плечо. И Стальной Инквизитор, откинув прядь назад, спокойно наблюдал, как меловому лицу любителя азартных игр возвращается краска, и все, кто присутствует в приёмной, мечутся и бегают вокруг грохнувшегося в обморок племянника «Опоры всей Федерации». Напоминает курятник, который посетила лиса. Пучеглазый шарообразный дроид выехал на середину приёмной, отстранённо просвистел: - Господин Мунн, вы следующий в списке. Время беседы пятнадцать минут. Прошу. И Нарсус Мунн, с непринуждённой лёгкостью переступив через лежащую под ногами человеческую преграду, вошёл в кабинет Консула. - Ты так и не завёл себе секретаря из плоти и крови, Ясони? - Нарс! – Иасон Минк поднялся ему навстречу. - Рад видеть тебя. А что касается секретаря, то предпочитаю запрограммированного робота человеческим слабостям и языку. Вся эта корректировка дорого обходится потом. - Я консерватор по натуре, Ясони, и придерживаюсь старых добрых методов: набор сверкающих в свете лампы хирургических инструментов и пыточное кресло. История цивилизации сохранила их великолепные образцы, - заметил как бы невзначай бывший однокурсник, усаживаясь в свободное кресло, стоящее напротив стола Главы Синдиката. Никто не рискнул бы сделать это без приглашения, но Нарса подобные формальности не волновали. Иасон вернулся на свое место. - Да уж, наслышан. Твой новый секретарь лишён возможности распускать язык. Недаром для всех, кто боится и ненавидит тебя, ты – Стальной инквизитор. Подобные прозвища просто так не приклеиваются. Сколько же мы не виделись, Мунн? В свете ты не появляешься, на ковёр к тебе ни разу не довелось сходить, а те, кто ходил, уже не смогут об этом рассказать. Прости… Дил, минут тридцать я никого не принимаю. И коньяк на две персоны, пожалуйста. Думаю, другой возможности пообщаться у нас с тобой не будет, Нарс. Мунн кивнул, и вытянутая жемчужная капля в мочке левого уха качнулась. Робот-секретарь, вкатив сервировочный столик с заказом, удалился. Иасон налил коньяк. - Прошу. Ножка округлого бокала устроилась в длинных пальцах с ухоженными ногтями. Взболтав светло-коричневую тяжёлую и маслянистую на вид жидкость, Нарсус слегка пригубил её. - Великолепный коньяк… Ты прав, другой возможности и впрямь не представится, но я пришёл к тебе по делу, - поставив бокал, он достал из пачки сигарету с белым фильтром. Иасон поднёс к ней вспыхнувшую огоньком зажигалку. - К чёрту дела, Нарс, последний раз я видел тебя так близко лет десять назад. Мунн прикурил. - Это на тебя не похоже. Впрочем, всё, что ты делаешь в последнее время, выходит за рамки твоего обычного поведения, - глаза цвета остывшего пепла смотрели почти нежно, с некоторой долей иронии. - Что ты имеешь в виду? Нарсус, запрокинув голову, выдохнул струйку дыма к потолку. - Ничего особенного. Надеюсь, ты получил мой подарок? - Какой? - Одна очень редкая старинная вещь, помогающая держать равновесие. Иасон смерил его пристальным взглядом. - Я кожей чувствовал твоё незримое присутствие… Да и откуда у старого доктора мог взяться такой раритетный экземпляр? Ты ведь не будешь отпираться, что приложил к этому руку, Нарси? Пальцы едва дрогнули, стряхнув пепел с кончика сигареты в пепельницу. - Отпираться? А смысл? Но сейчас это не имеет значения, важен результат. Достаточно вопросов, Ясони. - И всё же, каким образом… Во взгляде бывшего однокурсника на секунду вспыхнули искры – так под саваном умершего костра оживают угли, если их раздуть, – и погасли: - Звонок из уличного автомата отследить было нетрудно, а остальное – дело техники. - Ты прослушиваешь мою линию, Нарс?! - Не кипятись. Запись лежит в моём архиве, ты в любой момент можешь её забрать. И потом, Ясони, если бы всё, что мне удалось перехватить за последний год, попало к Юпитер, то последствия были бы более катастрофическими, чем тебе представляется. Или ты свято веришь в то, что Мать смотрит на все твои шалости сквозь пальцы и ограничивается одними лишь предупреждениями и недельной прогулкой по Цересу? Тебя не удивляло, случайно, Её молчание после вашего возвращения в Эос с этим монгрелом? Твои развлечения – это ведь всего лишь цветочки, по сравнению с ягодками… И твоя личная жизнь тут вовсе не при чём, в неё никто не собирался вмешиваться, кроме паиньки Рауля. Правда, Ясони? Не смотри на меня так – к твоему изгнанию из Танагуры я не имею отношения. Мог бы догадаться, что это не мой почерк. - Извини, что не поблагодарил тебя за царский подарок, Нарси, а заодно за то, что ты, оказывается, прикрываешь мою задницу. Лёгким машинальным движением руки Нарсус поправил узел шёлкового шейного платка. - Ясони, следи, пожалуйста... - но договорить он не смог – Иасон, залпом допив коньяк, вдруг стремительно опустился на подлокотник кресла, в котором сидел Нарсус и поцеловал его в губы, прежде чем тот успел понять, что происходит. Спокойно отстранившись, Нарсус встал на ноги. - Спасибо за доставленное удовольствие. Не ожидал от тебя. Улыбаешься… но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Иасон тоже поднялся, пристально вглядываясь в непроницаемые глаза. - Знаю, что не ожидал. Ты ведь пришёл сюда, чтобы сразить меня наповал не только своим сногсшибательным видом, от которого аристократы в приёмной падают в обморок? Не так ли, Нарс? Я готов выслушать любые твои предложения, господин Чистильщик Танагуры. Пора показывать товар лицом. И, поверь, торговаться не буду. Овчинка стоит выделки? Стоит. Иначе бы ты не полез ко мне напролом, официально записавшись на приём к восьми часам утра. - Всё резвишься? - Разве не заметно? - Счастлив? - Безмерно. - Жаль. - Тебе этого не понять. - Куда уж мне… Только опасно этим увлекаться, можно проглядеть очередной Дана Бан… Дыхание в дыхание. - Нарсус! - Что? Тебе никогда не нравилось, когда тебя осаживали на полном скаку. Сразу закусывал удила… - истлевшая до фильтра сигарета, о существовании, которой Мунн забыл, больно напомнила о себе. - Чёрт! – выругался он, уронив её на пол. - Осторожно, не подожги мне офис. Ну а теперь – слушаю тебя внимательно. Нарсус Мунн поставил на стол ноутбук. - Что это? Чистильщик Танаруры, быстрым движением открыв ноутбук, ввёл код доступа. - Это, господин Минк, далеко идущий проект развития промышленной колонии Даарс на ближайшие десять лет. Под моим личным руководством, разумеется. - Меньшего я от тебя и не ждал. А почему, собственно, Даарс? А не Гая, например? - Запасы нефти на исходе, и ничто уже не вдохнёт в эту планету жизнь, когда мы высосем её до последней капли. Умрёт промышленная зона – и жить на остывшем куске льда будет невозможно. Времена эти не за горами. В результате Империя понесёт баснословные убытки. Я не займу у тебя много времени. Здесь всё до последней запятой разработано мной, и мне очень важно получить положительный отзыв с твоей стороны. - Понимаю, - Иасон углубился в изучение документов, но всё-таки отвлёкся на несколько секунд, глянув на стоящего рядом Нарсуса. - Сделай одолжение, не маячь за спиной. Всегда ненавидел эту твою привычку. Мунн, фыркнув, отошёл к окну. Закурил. - Я очень тебе признателен, Нарс. В кабинете воцарилась тишина, лишь Консул время от времени постукивал по клавишам и дождь тоскливо барабанил по стёклам. Минуты ожидания растворились в дыме тлеющей сигареты. Наконец, Минк оторвал взгляд от экрана. - Нарс! - Да? – окурок остался в пепельнице. - Браво! Ты превзошёл все мои ожидания! Впрочем, твои деловые качества никогда не вызывали у меня сомнений. В делах у тебя бульдожья хватка. - Как же! Только отчего-то ты окружаешь себя тупыми подхалимами… - Ими легче манипулировать … - Ну спасибо! Это, пожалуй, твой самый лестный комплимент в мой адрес за последние десять лет. Рад, что ты не причисляешь меня к их числу. Да я и никогда не стремился быть рядом с твоим троном, меня и моё кресло вполне устраивает. - Нарсус, подойдя к столу, присел, как недавно Минк, на подлокотник. Иасон примирительно положил ему ладонь на плечо. - В самом деле, Нарс, эта идея, предложенная тобой, просто великолепна: мегаполис под куполом с искусственным климатом, цветущий оазис среди вечной мерзлоты. На такой размах способен только ты. - Ты явно преувеличиваешь. - Нисколько. Потянешь такую махину? - Ты сомневаешься? Только… Минк встал, распрямляя затёкшую спину. - Что «только»? Нарсус заглянул ему прямо в глаза: - Меня волнует юридическая сторона вопроса. Не люблю, когда в то, что я делаю, суют нос крючкотворы или охотники загребать жар чужими руками. Иасон пожал плечами. - Это не проблема – достаточно грамотно составленного и подписанного мной договора. Нарс, как бы невзначай, полез во внутренний карман пиджака и извлёк оттуда вчетверо сложенный лист гербовой бумаги. - Договор составлен. Не хватает твоей подписи. Вытянув документ двумя пальцами из руки Нарсуса, Иасон удручённо покачал головой. - Даже здесь тебе нет равных. В углу красовалась печать ведомства Стального инквизитора. Рассеяно прочитав текст, Иасон поставил подпись. - Надеюсь, это всё, что я могу сделать для тебя? Заново сложенный лист вернулся во внутренний карман серого пиджака. - Поражаюсь твоей манере хранить документы… - Так он согреет моё сердце. Благодарю, Ясони. - Не стоит благодарности, Нарси… Нарсус Мунн захлопнул ноутбук. - Не смею более отвлекать тебя от государственных дел, и спасибо, что напомнил мне о твоём обещании той ночью. Минк ничего не ответил, только кивнул. Это означало, что аудиенция окончена. Когда за Нарсом закрылась дверь, Иасон нагнулся за оброненным им шейным платком: - Шёлк так легко развязывается от неосторожных движений, - и поднёс его к губам. В ноздри проник до сих пор не забытый запах морской соли и ветра. В груди заныла давняя заноза. Смяв платок в кулаке, он машинально сунул его в карман брюк. - Прощай, Нарсус. Теперь уже навсегда. Дождь одиноко стучал в окно. Иасон потерянно огляделся. Остаток рабочего настроя смыла, как следы босых детских ног на прибрежном песке, нахлынувшая волна ностальгии…. Пара лун над Амой таращились вовсю. Было светло, как днём, с той лишь разницей, что вода, переливаясь малахитовым перламутром, качала на волнах две серебристые дорожки, а от прибрежных камней пролегли голубые тени. Он увлеченно шел по следу, но вдруг остановился, припав к холодному сырому камню, чтобы не спугнуть внезапно возникшее видение то ли древнего мифического существа, дышащего жабрами и с рыбьим хвостом, то ли человека, сидевшего на верхушке самого высокого валуна. Иасон так и примёрз к месту, затаив дыхание, не в силах отвести взгляд от этих выступающих острых лопаток и мокрых волос, пропитанных серебристым сиянием. Существо повернуло голову. - Чего пялишься, Минк? - Нарсус Мунн?! - Скажи ещё, что не узнал меня? Я давно тебя заметил – ты так громко шлёпал пятками по моим следам, что тебя услышал бы глухой. Выходи из своего укрытия, не стесняйся! Можно подумать, ты никогда голым меня не видел? Иасон приблизился. - Не ожидал увидеть тебя здесь в такое время. - А ты что делаешь здесь ночью? Иасон слегка смутился. - Гуляю… - А я плаваю. Присоединяйся, - он встал, потянулся и, привстав на носках, мягко оттолкнулся от камня. Гибкое тело скрыла высокая волна прибоя. Появилось оно только на середине лунной дорожки, качаясь на руках океана. - Эй-эй-эй, Иасон! Плыви сюда! Струсил? Может, плавать не умеешь? - Не хочу, вода холодная! В ответ раздался громкий смех: - Спорим, ты меня не догонишь? - Я даже спорить не стану, всё равно проиграешь! - Неужели?! - и Нарсус стал грести от берега. На бегу раздевшись, Минк бросился в воду. - Ну, держись! Ориентиром служила маячащая впереди голова непревзойденного пловца. Дыхание шумно раздувало лёгкие – Иасон, мощными рывками преодолевая прибой, приближался к цели. Их разделяло расстояние в полторса, и Иасон нырнул навстречу волне, а всплыл под Нарсом, ударив затылком ему в живот. И тут Нарс, извернувшись, оказался рядом с ним, лицом к лицу. Мощный захват гибких рук – и два тела срослись в одно, запутавшись в морской пене. Они камнем шли на дно, слившись в поцелуе. Иасон понял, что сердце сейчас остановится. Нарсус отпустил его лишь тогда, когда у него самого кончился запас кислорода и нужно было всплыть, чтобы схватить ртом воздух. Мерцающий покров волн разомкнулся над головой, и долгожданный вдох вернул движение скованным лёгким. Когда на поверхности появилась голова Нарсуса, Иасон закричал: - Ты что, спятил?! Решил скормить нас рыбам?! Свихнувшийся хирург-самоучка! Мунн заливался смехом. - Греби к берегу, восходящая звезда водного спринта! Да поспеши, а то снова утоплю! - Попробуй! К спрятанным в тумане спальным корпусам Университетского городка они вернулись лишь под утро. Пальцы в последний раз скользнули по волосам с металлическим отливом. - Спокойной ночи, Нарси. - Скорее уж доброе утро. - Нарс… - Что? - Не быть мне Иасоном Минком, если я когда-нибудь не отвечу тебе на тот поцелуй, клянусь… Нарсус покачал головой: - Не думаю. Тебе не удастся застать меня врасплох. - Посмотрим. - Ясони, милый, это тебе не шахматы. Играть со мной в такие игры опасно… - и Мунн свернул на аллею, под сенью которой располагался медицинский факультет.
Yulya_Lav: А вот и ОМП появился Интересно, но как-то все путано очень
Март: Вот не успела я высказаться в предыдущей части, бо темка закрылась. Скажу про те прочитанные главы: бразильский сериал отдыхает! рабыня изаура нервно курит в коридоре! Свежевыложенная глава мне понравилась больше. Но АнК уже и близко нет) Зато интересно. и согласна с Yulya_Lav , потому что нет связующих моментов между главами. Давай дальше!
Sizuna: Yulya_Lav пишет: А вот и ОМП появился Yulya_Lav, ага) Март пишет: Но АнК уже и близко нет Выскажи своё мнение, пожалуйста. Почему ты так считаешь? Март пишет: . Скажу про те прочитанные главы: бразильский сериал отдыхает! рабыня изаура нервно курит в коридоре! Март, теряюсь в догадках - это комплемент или спараведливая критика? В любом случае, за то и за другое - спавсибо Март пишет: и согласна с Yulya_Lav , потому что нет связующих моментов между главами. Давай дальше! Да, первый блин комом)) Только одно радует, что интересно Ну что ж - дальше, так дальше)) ГАЙ ...ненавидел всех и вся, как будто затмение прошлого безумия снова загородило для него солнце. Свет померк, пропал последний интерес к жизни, когда монгрел проспался и понял – Рики ушёл и уже никогда не вернётся. Но больше всего Гай ненавидел себя. За то, что просыпается каждое утро, с тихим ужасом осознавая – он сходит с ума, и сегодняшний день должен прожить «от корки до корки», в ожидании спасительного забытья – сна. И какой во всём этом смысл - двигаться автоматически, механически есть, говорить, дышать? А ещё не переставая орёт этот новорожденный недоносок! Так хочется подойти, наступив на одну ногу, рвануть за другую, чтобы замолчал навсегда! Не говоря уж о сыновьях дядюшки Бато… Так и подмывает одного приложить харей об какой-нибудь предмет за косые взгляды в мою сторону, а второго утопить в переполняющей его злобе. Даже ты, Мико, раздражаешь, неумело пытаясь унять нешуточный пыл старших братцев. Не надо, не мешай им! Пусть только полезут в драку – отведают моего железного кулака! - Пусти, сестрёнка! - Гай, не надо! Гай! - Ну, иди сюда, пидор! Я сейчас тебя отымею! - Караул!!! Убивают!!! Бато, вызывай полицию!!! Да что же это такое делается?! Ой, мой сыночка!!! **** Их было пятеро. Пятеро полицейских против одного монгрела, и дело уже было решённое. Гая не повезли в отделение, а выволокли из машины в закоулке с разбитым фонарём и помойкой. Эмигрант с Амой с фальшивыми документами и без регистрации по месту пребывания, расходный материал, который и прикопать не грех – сам нарывается. Можно оторваться по полной программе, выместить усталость и гнев, накопившиеся за целый день, тем более что за это уплачено добропорядочным гражданином, отцом большого семейства. Гай намеренно злил их – плюнул кому-то в лицо алым сгустком вместе с выбитыми зубами и рассмеялся. - Всё ещё лыбишся, параша? Тебе весело? Щас мы это исправим! – с хрустом рукоятка дубинки врезалась в переносицу. В глазах потемнело. Наконец-то я больше ничего не увижу… Гай рухнул на обледеневший тротуар, но избиение не прекратилось. Устали работать руки, начали бить ногами. Ломались рёбра, на лице образовалось кровавое месиво, и только слышались монотонные глухие удары по бесчувственной плоти. Внезапно к привычному уже звуку присоединился вздох тормозов остановившейся машины, и разгорячённые парни увидели шикарный лимузин цвета мокрого асфальта, поднявший облако искрящейся белой пыли. С шипением открылась передняя дверь – из машины вышел блонди. Защитники спокойствия вытянулись в струнку. Старший по званию отдал честь. - Господин наместник! Нарсус Мунн внушал всем животный ужас после недавнего прибытия на Даарс: волна репрессий прокатилась по колонии, людей казнили без суда и следствия. Опустели притоны, пропали с лица города подпольные игорные заведения, теневой бизнес парализовало. Мафия поджала хвост – крупные авторитеты просто бесследно исчезли, а коррумпированное, протухшее с ног до головы марионеточное правительство, заткнув рот, забилось в угол. - Превышаете служебные полномочия, господа блюстители порядка? Или этот полутруп столь опасен, что вы трудитесь над ним с таким энтузиазмом, внушая ему уважение к закону? Прекратите это и положите тело на задние сиденье моей машины, да постелите что-нибудь. Бравые парни подобострастно ринулись выполнять прихоть господина наместника. Убедившись, что блюстители порядка закончили, блонди произнёс: - Если этот продукт мясной лавки не займёт место в морге – лечение за ваш счёт, - и лимузин рванул с места. **** Яркий свет солнечного утра проникал в помещение через распахнутое окно. Гай не поверил своим глазам. Я умер? Я уже в раю? Откуда столько света? На Даарсе не бывает солнца. На Даарсе ничего этого нет… Ветерок перебирает тонкую белую ткань занавески, на подоконнике стоит прозрачная стеклянная ваза с разноцветным весенним букетом, а за радужной кромкой лепестков во всём своём великолепии и девственной чистоте взгляду открывается сад цветущей сакуры. В окно влетела ядовито-жёлтая бабочка и, ритуально покружив над цветами, опустилась на голубой венчик, сложив резные крылышки. Огрубевшее сердце больно кольнуло давно умершим воспоминанием. Он совсем маленький забравшись на колени к маме – тогда она была ещё жива - и свесив ножки, рассматривал старые, поблёкшие от времени полиграфические открытки. Прапрабабка матери привезла их с Земли – планеты, являвшейся когда-то родиной всего человечества. Мама бережно хранила эту реликвию в деревянной коробке из-под сигар. На одной из открыток цвела за окном сакура, а на букет из полевых цветов присела отдохнуть бабочка. И вот сейчас желтокрылое насекомое, мелко перебирая ворсистыми лапками, доставало хоботком сладкую пыльцу с мохнатых тычинок. Гай, тряхнув головой, потянулся к ней левой рукой… Рукой?! Монгрел дотронулся пальцами до ладони и задохнулся. Живая тёплая кожа, вместо механического протеза. Нет, я точно умер! Меня, наверное, убили те красномордые служаки. Да я этого и добивался… А это кто в белом одеянии? К постели Гая подошёл блонди. - Меня радует, как быстро ты поправляешься. Голограмма тебя не смущает? Она составлена из твоих воспоминаний. На практике проверено, что это улучшает процесс психологической реабилитации после подобных физических травм. Её можно убрать, если она тебя утомила. Голограмму отключить, свет приглушить. Зыбко задрожав, голограмма начала блёкнуть и растаяла в воздухе. Пронизанное солнцем утро исчезло. Освещение в комнате стало матовым, как от прикрытой ночной лампы, хотя осветительных приборов нигде не было видно. Казалось, сами стены, пол и потолок светились изнутри. - Ты кто такой, чёрт возьми?! – Гай, рванувшись вперёд, приподнялся на локте, но жгучая боль, резанувшая по рёбрам с обеих сторон, заставила его со стоном уронить голову на подушку. В ответ раздался холодно-презрительный смешок: - Перед тобой скромный доктор. И то – бывший. Тебе крупно повезло, парень, что я тогда проезжал мимо. - Тебя никто не просил вмешиваться! - В твоих интересах, парень, лежать тихо и не разговаривать громко, больно ведь. Хоть я и залатал тебя немного, но швы на лице разойтись могут. Хочешь познакомиться? Изволь. Меня зовут Нарсус Мунн. А вот ты, без сомнения, тот самый подрывник-одиночка, не так ли? Просил же лежать тихо… Видно, по-хорошему ты не понимаешь… Гай не успел даже дёрнуться, как получил укол снотворного и отключился прямо на игле. - Спокойной ночи, цересский бунтарь. Зря Минк спас тебя от виселицы, но я на какое-то время избавлю его от головной боли, пусть наслаждается, пока не пришло время собирать камни. ИАСОН …передал управление бортовому компьютеру. Откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Обнажённая фигура, сидящая на мокром камне, колени, подпирающие подбородок, мокрые, отливающие лунным серебром волосы, смеющиеся, ранящие холодной сталью глаза, нежнейшая, мягкая, словно у младенца, кожа… Память штрих за штрихом воссоздавала чувственную картину, которую он столько лет пытался забыть. Тщетно, как оказалось. И запах… Рука сама потянулась к карману, и вот он уже прижимает к губам шёлковую ткань, тонко пахнущую прохладной кожей. Нарсус, меня всегда возбуждал твой запах. Ты - соткан из пены волн, как Афродита, и тело твоё источает свежесть морской воды, впитавшей соль и ветер. Ты – дикая неукротимая кошка, доводившая меня до исступления, а потом выпускавшая когти. Ты – утончённый любитель ощущений, балансирующий по лезвию, рискуя каждую секунду сорваться и пораниться до крови об острый край. Ты – сумасшедший мальчишка, то хохочущий мне в лицо, то кричащий на пике оргазма и рвущий меня на части. Понимал ли ты тогда, с каким огнём играешь? Отдавал ли ты себе отчёт в том, чем для тебя могут закончиться подобные трюки? Если да, то, похоже, тебя заводили припадки моего гнева, разбивавшиеся о скалу твоей неприступности. Я сам не заметил, как втянулся в игру по твоим правилам, и осознание этого ещё больше злило меня. Ты – спокойный наблюдатель того, как очередная волна моего бессильного гнева достигает своей высоты и обрушивается вниз, чтобы затопить твои смеющиеся глаза и презрительную улыбку. Ты – чёртов извращенец, для тебя было верхом наслаждения испытать оргазм на окровавленном лезвии ножа. Я оставил тебе хорошую метку в память о нашем последнем свидании, и шёлковый платок сейчас служит не только украшением костюма, но и скрывает жуткий шрам на твоей шее. Я тогда едва не убил тебя, положив конец бессмысленному состязанию. Вероятно, для тебя смысл и состоял в том, чтобы почувствовать вкус своего превосходства надо мной, даже такой ценой… Программа маршрута была выполнена – машина затормозила. Иасон очнулся, будто ото сна, обнаружив, что сжимает в кулаке платок. Дьявол! Иасон швырнул клочок шелковой ткани в бардачок, злобно захлопнув крышку, но рука снова потянулась к закрытой нише. Ухмыльнувшись, Минк достал платок и убрал его в карман брюк. Странно… Ты мог бы давно избавиться от шрама – сам хирург и знаешь, что это возможно. Однако же не стал. Хранишь, как реликвию, и прячешь от посторонних глаз. Не оттого, что на него неприятно смотреть, а потому, что это только твоё и ничьё больше. Ты извлёк из этого свой урок, раз прямое свидетельство оного так греет тебе душу… Ясон вымученно улыбнулся этой мысли, выныривая из машины под проливной дождь. Видел бы меня сейчас Рики… Довольно. Прошлое иногда настигает, но это всего лишь прошлое, возврата к которому нет. Сбрось его с плеч, Иасон Минк, как промокший плащ, который ничего кроме озноба не вызывает, и возвращайся своему бывшему пэту. Он ждёт тебя. Так не хотелось вылезать сегодня из постели и оставлять его одного. Он даже не проснулся, просто перевернулся на другой бок. Сокровище моё. И хранить его теперь приходится, как сокровище. Прошли те времена, когда я выставлял его напоказ, будоража светское общество, – то, что дорого, не должно быть предметом для сплетен и пересудов. И репутация тут не при чём. Он так изменился в последнее время – стелется мягкой шелковистой травой под ногами, предупреждает каждое желание, радуется, как ребёнок, любой возможности увидеться, хотя устроить свидание бывает нелегко. И никаких упрёков, тоски по привольной жизни среди трущоб, жалоб, непредсказуемых поступков, угрюмого настроения… и ни слова, ни полслова о Гае. Будто его не существовало вовсе. Вот и сейчас бросается мне на шею, едва заслышав шаги. - Иасон! - Рики… Мой Рики… - Ты такой мокрый… - На улице льёт нещадно. Только добежал от машины к подъезду и вымок до нитки. - Замёрз, холодный… Я тебя согрею. - Рики… Надо было послушать собственное «я» и остаться рядом с тобой, коснуться губами твоей спины, сжать кольцом рук и не отпускать, пока не проснёшься. - Мой… Рики… На этом пока всё. Следующие главы будут присланы бетой только через неделю
Март: Sizuna меня увлекает твое повествование, наверное, и потому, что некоторые моменты для меня воспринимаются как насмешка над каноном и фаноном) Мой интерес - уже достаточный комплимент *скромно*) Кстати, шейный платок Нарцисса (Нарси) в предыдущей сцене Ясон выбросил в мусорную корзинку)
Sizuna: Март пишет: Кстати, шейный платок Нарцисса (Нарси) в предыдущей сцене Ясон выбросил в мусорную корзинку) Да, это явный косяк Март, примного благодарна, что заметил
Рауль: А вот и нет! Sizuna пишет: Смяв платок в кулаке, он машинально сунул его в карман брюк.
Март: Рауль это уже отредактированная версия. Я читала по свежевыложенному.
Yulya_Lav: - Если этот продукт мясной лавки не займёт место в морге – лечение за ваш счёт, - и лимузин рванул с места. Ну блонди загнул Местами стеб все-равно получается. Sizuna В любом случае читать довольно интересно Кстати, а что это Нарсус вдруг Гая спасать стал? Виды на него имеет?
Sizuna: Март пишет: Рауль это уже отредактированная версия. Я читала по свежевыложенному. Да, совершенно верно - это уже исправленный вариант) Спасибо, Март Yulya_Lav пишет: Местами стеб все-равно получается Yulya_Lav, Вы можете разветнуть пошире свою мысль))? Yulya_Lav пишет: Sizuna В любом случае читать довольно интересно Кстати, а что это Нарсус вдруг Гая спасать стал? Виды на него имеет? Ну, что ж, значит не зря я старалась, а Нарсус действительно имеет на Гая кое- какие виды
Yulya_Lav: Могу и развернуть Вот, например, такой момент у меня ассоциируется исключительно со стебом: Меня зовут Нарсус Мунн, иногда – Стальной Инквизитор, реже – Белокурый Палач Ага, я вообще личность знаменитая. Автограф не хотите ? Опять же это ИМХО, но у меня воспринимается именно так
Sizuna: Yulya_Lav пишет: Ага, я вообще личность знаменитая. Автограф не хотите ? Опять же это ИМХО, но у меня воспринимается именно так Yulya_Lav, маленькая просьба)) Как бы Вы изменили эту фразу, чтобы она не воспренималась именно так
Yulya_Lav: Вы понимаете в чем тут дело, в контекст остального повествования она (фраза) как бы и вписывается, так как этот момент не одиночный, я так понимаю это стиль вашего повествования, поэтому я не уверна стоит ли менять эту фразу . Но если вас все же интересует мое мнение. Само словосочетание "Белокурый палач" уже звучит стебно применительно к Амой, а особенно от первого лица. Но если уж Нарси обязательно хочет, чтобы Гай узнал, что он Белокурый палач и Стальной инквизитор, можно в ходе текста сделать так, чтобы это Гаю сообщил кто-нибудь другой. Опять же подчеркиваю: это ИМХО, и я ни разу не писатель
Sizuna: Yulya_Lav пишет: . Но если вас все же интересует мое мнение. Само словосочетание "Белокурый палач" уже звучит стебно применительно к Амой, а особенно от первого лица. Yulya_LavТеперь меня интересует следующее. Почему само слосочетание Белокурый палачь уже звучит стебно ПРИМИНИТЕЛЬНО К АМОЙ? А если не к Амой, то что не стебно))?
Yulya_Lav: А если не к Амой, то не обязательно, что стебно Почему стебно к Амой: Ну вот у меня так воспринимается, возможно из-за небезызвестного перевода про белокурых и ручных , ну вот не могу я без смеха представить, как взрослый мужчина, представляясь другому взрослому мужчине, называет себя "белокурым"
Март: Yulya_Lav пишет: ну вот не могу я без смеха представить, как взрослый мужчина, представляясь другому взрослому мужчине называет себя "белокурым" О, это правильно подмечено) Вообще, в рассказе от первого лица нужно быть особенно осторожным.
Sizuna: Yulya_Lav, Март, согласна с вами полностью)) Yulya_Lav пишет: Ну вот у меня так воспринимается, возможно из-за небезызвестного перевода про белокурых и ручных Да, перевод ещё тот, смех да и только. А когда другого не было, так воспринималось всё за чистую монету Постараюсь исправиться))) Прямо щас)))
Taisei: МММ... да.. и о канонах... никогда особого уважения к ним с твоей стороны я не замечал))))
Sizuna: Taisei пишет: МММ... да.. и о канонах... никогда особого уважения к ним с твоей стороны я не замечал)))) Taisei, на том и стоим)))
Sizuna: ТАНАГУРА …отмечала Подавление Восстания. В этот день несколько столетий назад власть безраздельно перешла в руки Юпитер. Первый Её сын, величественно возвышавшийся на трибуне, слегка кашлянул в микрофон, призывая к вниманию уже изрядно уставшее от официальной части празднества разношёрстное общество: от простого начальника полицейского управления до высших офицерских чинов и представителей административной власти. Разумеется, мидасская аристократия не упустила возможности засвидетельствовать своё почтение Элите и покичиться друг перед другом изысканностью нарядов и роскошью драгоценностей. Все сливки аристократического общества собрались в стенах Дворца Правосудия. Шум голосов стих. - Итак, продолжим. В списке сегодня осталось одно имя. Имя, которое олицетворяет самую яркую звезду в плеяде представленных Юпитер к почётным наградам. Я намеренно называю его в конце, дабы привлечь к нему ваше внимание, господа, так как речь пойдёт о самой высокой награде за заслуги перед Государством – ордене «Доблести и Чести», который вручается за особые заслуги раз в десять лет. В этот знаменательный для нас всех день я рад представить вам будущего обладателя высокой награды Министра правосудия Танагуры господина Марка Отто Майера, - и Глава Синдиката первым захлопал в ладоши. Зал взорвался аплодисментами. С крайнего кресла первого ряда поднялся блонди, который существенно отличался от всех присутствующих здесь детей Юпитер – он был хрупкого телосложения и небольшого роста, по сравнению с остальными, и выглядел, как подросток. Правда, моложавость, сквозящая во всей его фигуре, облачённой в тёмно-синий парадный мундир с золотыми эполетами, придавала его облику особую изысканность. А на почти детском, открытом, с точёными правильными чертами и бледной кожей лице светились чистые, ясно-васильковые глаза. Марк по-мальчишески легко взбежал на трибуну, зал продолжал рукоплескать. Майер поднял правую руку. Маленькая, чуть ли не женская ладонь была затянута в тонкую кожу белой лайковой перчатки. Поверх неё, на безымянном пальце, сверкнул синий сапфир в золотой оправе. Всё стихло. Майер, почтительно склонив голову, повернулся к Иасону. Молочно-белые, вьющиеся мягкими пружинками длинные волосы упали на плечи. Настал торжественный момент, прекратились даже самые незначительные перешёптывания. Воцарилась благоговейная тишина, только в вечерней темноте за высокими окнами шуршал ливень. Голос Иасона Минка прозвучал патетично и звонко: - Марк Отто Майер, сын Юпитер, прими от благодарного Отечества этот дар, - и в руках Правителя Танагуры блеснули два дракона – диамантовый и рубиновый с перепончатыми крыльями, отделанными редким зелёным перламутром. Секунда – и «Пара драконов» заняла своё место на тёмно-синем сукне мундира, прямо над сердцем. В это мгновенье громыхнуло – все присутствующие встали. Орденоносец приклонил одно колено, ещё ниже склонив голову и скрестив руки на груди. Зазвучал гимн Юпитер. Когда последние аккорды рассыпались в колоннаде, Марк поднялся с колен. Зал снова захлопал, выражая восторг и одобрение. Пришло время для ответной речи награждённого. По регламенту подобных церемоний предполагалось, что она готовится заранее, поэтому все ждали затянувшегося как минимум на полчаса выступления. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого Майер постучал указательным пальцем по микрофону, лучезарно улыбаясь, произнёс всего одно слово: - Благодарю… - и замолчал. Его голос совершенно не сочетался с внешностью мальчика, решившего примерить генеральский мундир отца, – это был грудной баритон, мягкий и шелковистый. Повисла неловкая пауза, но Иасон спас положение, взяв слово: - Господа, приглашаю вас пройти в банкетный зал, - затем он обратился к Майеру. - А тебя, Марк, я прошу сопровождать меня и занять место рядом со мной. - Для меня это огромная честь, господин Минк. - Марк, мне показалось, что церемония уже закончилась. Оставь этот официальный тон. - О, да. Спасибо, что избавил меня от необходимости произносить нудную речь, а всех остальных – её слушать. За сегодняшний вечер «ответных слов» было столько, что я едва не уснул. - Майер смотрелся рядом с высоким и широким в плечах Минком, как гимназист-первокурсник, но, ничуть не смущаясь этим, взял Консула под руку. - Иасон? - спросил он, продолжая улыбаться неотразимой светской улыбкой, - тебя всегда сопровождал Рауль. Где он? Я не видел его сегодня даже в зале среди гостей. Он здоров? Как он мог пропустить такого рода мероприятие? - Ему нездоровится, он простыл. - Жаль. Передавай ему наилучшие пожелания. - Непременно. Тут на них налетела, обступив Марка со всех сторон, стая пышно разодетой знати. Как из рога изобилия посыпались поздравления, заверения в вечной любви и дружбе, плохо завуалированная ложь и откровенная лесть. Минк терпеливо ждал, когда Майер закончит расточать любезности и раздавать обещания. Но вот Марку удалось вырваться из кольца подхалимов и вернуться к Иасону. - Прошу прощения. - Не обращай на такие мелочи внимания – сегодня, по сути, твой день. Кстати, Марк, я присоединяюсь ко всему вышесказанному, а от себя хочу добавить, что очень ценю твоё старание и усердие на поприще служения Юпитер и Танагуре. Служитель Фемиды опустил длинные пушистые ресницы, такие же белые, как и волосы, застенчиво потупив взгляд. - О, это не стоит такой похвалы, я всего лишь выполняю свой долг. - Ответ, достойный истинного сына Юпитер. Фурнитуры начали разносить аперитив, все постепенно расслабились, и над залом поплыло облако ничего не значащих разговоров, но главной темой для обсуждения было, разумеется, вручение Министру правосудия высшей награды Танагуры. - В его-то годы сделать такую головокружительную карьеру? И с его физическим изъяном! - Изъяном? Каким? - А вы разве не видите – он любому блонди в пупок дышит. Ещё говорят, что он альбинос от рождения и в детстве перенёс операцию по пересадке роговицы, так как подвергался нападкам, насмешкам и был предметом издевательств из-за красного цвета глаз. Его так и прозвали «Белой крысой». - Не может быть! Это же генетический брак. - Именно так. С малых лет ему пришлось доказывать своё право на существование, потому что с подобным недостатком малейшая оплошность могла стоить ему жизни. Удивительно, как Юпитер с самого начала пропустила собственную ошибку? И, представьте себе, эта пигалица с бледной кожей и миловидной мордашкой выбивается в люди, блестяще сдаёт выпускные экзамены и получает распределение в Министерство правосудия. Мало того, там не успели и ахнуть, а он уже занял кресло Министра. Ходят слухи, что перстень с «Небесным Оком» подарен ему самим Нарсусом Мунном. За спиной говорившего послышался лёгкий смешок. Молодой мидасский аристократ воровато оглянулся и потерял дар речи – перед ним стоял господин Министр правосудия. - Кто-то, похоже, слишком хорошо разбирается в драгоценных камнях? – под взглядом Майера словоохотливый бедолага вжался в спинку дивана. - Вы забыли мудрую поговорку, господин Хазао: «Язык мой – враг мой». Сдается мне, по вам плачет долговая тюрьма. Думаю, любителю азартных игр пойдёт на пользу пару лет подышать радиоактивной пылью. Как ты считаешь, Иасон? - Безусловно. Даже дядюшка не спасёт, – и блонди направились к столу, оставив бедного Хазао переваривать услышанное, вокруг него как-то сразу образовалось пустое пространство. Но этим маленьким скандальчиком поводы для сплетен в кулуарах власти не были исчерпаны. - Господа! Все как по команде повернулись на голос. У входа в банкетный зал стоял Рауль Ам. Советник выглядел подобающе случаю, только что-то было не так. Но стоило ему продолжить фразу, сразу стало понятно – что. - Про-шу про-щения за опоз-дание! – у блонди заплетался язык. Рауль Ам, безупречный в поведении, зеркальное отражение главы Танагуры, явился на самый крупный светский раут в непотребном состоянии, едва держась на ногах! Ам зафиксировал взглядом столик, за которым сидели Майер и Минк, и направился к ним. Его сильно штормило, по пути он задел бедром ведёрко со льдом, которое незамедлительно грохнулось, окатив брызгами толстяка в красном. Не обращая внимания на произведённый фурор, Рауль обратился к Иасону: - Те-перь я по-хож на церес-кую грязь? Лицо Иасона превратилось в каменную маску. Он промолчал. - Что, не сов-сем опустил-ся? – достав батистовый платок из манжеты, Рауль демонстративно высморкался, потом долго возвращал платок на место. Всё-таки запихнув его под манжету, осведомился: - Могу я пасть к тво-им но-гам, И-а-сон? Господин Минк молчал. Снова пошатнувшись, Рауль опустился на диван. Достав из внутреннего кармана сюртука откупоренную бутылку стаута, он бесцеремонно взял бокал Иасона, плеснул туда алкоголь: - По-здравля-ю, Майер! – и отправил стаут в рот. - Да, стаут способствует излечению простуды. Наливая новую порцию, Рауль вдумчиво произнёс: - Спасибо, что ты ме-ня пони-маешь, Марк. На глазах изощрённого в интригах светского общества разыгрывался мерзкий фарс, чудовищный спектакль, главными действующими лицами которого были три центральные фигуры Танагурской власти: Министр правосудия продолжал многозначительно улыбаться, Глава Синдиката – молчать, а Рауль Даниэль Ам, Советник по делам государства, – глумиться над терпением ближайшего друга и соратника, подливая в бокал стаут. Рауль откинулся на спинку дивана, обнимая Иасона за плечи. Минк резко стряхнул руку Советника, и тот, потеряв опору, налетел на стол, угодив в блюдо с омарами в собственном соку. Хрустальный бокал упал и разбился. - Прос-тите, какой-то я сегод-ня нелов-кий… - Рауль принялся вытирать пальцы, по которым стекал соус, салфеткой, медленно при этом приговаривая, - Краси-вая у те-бя побря-кушка, Майер. Смот-ри, как камеш-ки блес-тят… Ты их кол-лекци-онируешь? - Рауль! - А что я тако-го сказ-ал, Иасон? Ах, Май-ер, изви-ни… Я за-был, что у те-бя толь-ко одна страсть…Всё волочишь-ся за Мунн-ом? Но ты для него мелко-ват, ма-лыш: он пред-почита-ет про-сти-туток покруп-ней… Улыбка, наконец, сползла с красивых, чувственных губ Министра правосудия. Он бросил в сторону Минка красноречивый взгляд: достаточно, занавес пора опускать. Иасон поднял руку и щёлкнул пальцами. Этого сигнала только и ждали. Двое из присутствующих на банкете фурнитуров, беззвучно покинув свои места, встали около Рауля. - Господин, Ам, пройдёмте с нами. Рауль брезгливо отмахнулся: - Прочь, грязь церес-ская! Я сам уйду! Ме-ня уже тош-нит от этого сбори-ща! Он встал и, шатаясь, пошёл к выходу. «Сборище» в мёртвой тишине провожало его поражёнными взглядами. Майер, нагнувшись к Иасону, шепнул ему на ухо: - Останови его. Как бы к устроенному им скандалу не присовокупилось ещё что-нибудь похуже. Он пьян и не стоит на ногах. Я бы на твоём месте закрыл глаза на все те мерзости, которые он тут себе позволял, и позаботился о его безопасности. В конце концов, он твой друг, не так ли? - Ни безопасность, ни дальнейшая судьба Рауля Ама меня не интересуют, - жёстко ответил Минк. Марк поднял тонкую бесцветную бровь: - Поступай, как знаешь, Минк. Но запомни вот что – сегодня ты фактически отрёкся от него, и если что-нибудь случится, защитить его будет некому. А теперь разреши откланяться, меня ждут дела, а вечер всё равно безнадёжно испорчен. Не надо, не провожай меня, и, пожалуйста, не думай, что я оскорблён, но твоему другу придётся ответить за безобразный сегодняшний спектакль, или я перестану себя уважать, - грациозно поднявшись с дивана, Марк направился к выходу. *** РАУЛЬ …дважды падал, но каждый раз упорно поднимался сам, отсылая подоспевшую помощь в лице всё тех же мальчиков в лиловом. - Пош-ли вон! Они покорно отошли в сторону, наблюдая за его попытками спуститься к машине. Всё-таки он достиг цели, с трудом открыв дверцу автомобиля, услужливо остановившегося у подножия высокой парадной лестницы. Корректно-предупредительный голос включённого автопилота приветствовал его: - Добрый вечер, господин Ам. Введите, пожалуйста, программу маршрута. Рауль уронил отяжелевшее тело в водительское кресло. Дверь автоматически закрылась, автопилот назойливо повторил: - Введите, пожалуйста, программу маршрута. Ам до отказа вдавил кнопку отбоя. - Будь добр, за-мол-чи! Оставь меня в по-кое! Пары выдыхаемой алкогольно-наркотической смеси заполнили салон. Незамедлительно сработали датчики, снова активизировав автопилот бортового компьютера. - Позвольте вам напомнить, что концентрация алкоголя в вашей крови превышает допустимую норму… - Я про-сил тебя за-ткнуться! – ударом кулака панель управления автопилотом вдавлена внутрь щитка. Ткань белой перчатки окрасилась кровью. Тревожно замигал жёлтый треугольник неисправности, но автопилот продолжил работать, выводя автомобиль на трассу. - Программа маршрута выполняется… Программа маршрута вы…пол…няет…ся… вы…пол…няет…ся… Однако Рауль этого не услышал - стаут сделал своё дело, столкнув отягощённый разум в глубокую скользкую яму, кишащую снами и видениями. Сейчас Ам был счастлив как никогда в жизни. Солнце уже встало, лаская омытую ночным дождём листву золотыми лучами и во всю припекая в открытое окно. Птицы весело и беззаботно щебетали, радуясь новому дню. Сладко потянувшись, Рауль прикрыл глаза – солнце слепило, отражаясь от яркой зелени, сверкающей алмазами стекающих капель. Сегодня выпускной… Наконец-то настал этот день! Я достиг цели, к которой шёл с самого детства. С тех самых мальчишеских лет, когда впервые увидел тебя, Иасон, и понял, что должен быть рядом с тобой, не отставая от тебя ни на шаг, стать той планетой, которая движется вокруг звезды по самой близкой орбите. Я знал, что звезда выжжет всю поверхность планеты, близость к солнцу - это почётно, но невероятно тяжело. Но я не испугался. Я дошёл, не сбившись с пути, хотя угнаться за лидером, не вылетев в кювет на крутых виражах, очень трудно. Я справился! Рауль больше не мог оставаться в постели. Рывок – и одеяло полетело прочь. Он сел, опустив босые ступни на прохладный пол. Бросил настороженный взгляд на мирно посапывающего соседа по комнате – Марка Майера. Не разбудил ли? Нет. Он только повернул голову. Красавчик - безмятежно спящая фарфоровая кукла с вьющимися белыми локонами… Ам быстро оделся, никем не замеченный, выскользнул в глухой коридор и почти нос к носу столкнулся с Иасоном. Было совершенно очевидно, что эту ночь Минк провёл не в своей комнате. - Ранней пташке не спится? Рауль почувствовал, что у него вспотели ладони. - Вероятно так же, как и тебе. Иасон приблизился, его рука медленно убрала волосы от лица Рауля, и Минк прошептал на ухо второму блонди: - Ам, на выпускном ты мой. Если хоть на шаг отойдёшь в сторону, я сочту это личным оскорблением. Дрожь заполнила всё тело, ресницы опустились, губы раскрылись навстречу поцелую и… - До встречи! День прошёл как в тумане, точнее, в нетерпеливом ожидании этой самой встречи, хотя Рауль не понимал, чего ждёт – наступления самого торжественного и волнующего момента в своей жизни или нового пробуждения той дрожи, так неожиданно завладевшей им с утра. Он не отдавал себе в этом отчёта. Вечером смутные ощущения обрели, наконец, чёткие очертания: Иасон держал его под руку, и Рауль чувствовал близость Минка ярко и остро, каждым нервом… Что с тобой происходит, Рауль? Ты сошёл с ума? Почему так поёт душа, и отчего на твоих губах застыла идиотская, счастливая улыбка? Её ничем не сотрёшь с лица, она как примёрзла… Он о чём-то говорит с Нарсусом, продолжая сжимать мой локоть, его пальцы жгут мне кожу даже сквозь ткань рукава… Это сон… Это не может быть реальностью, проснись, Рауль! О чём они говорят? Я ничего не слышу, шум в голове заглушает их слова. - Не хочешь прогуляться, Рауль? - Хочу… Летняя ночь оглушила тишиной, окутала прохладой. Лёгкие длинные пальцы Первого сына Юпитер обвили дрогнувшую от прикосновения кисть. Ватные ноги с трудом удержали внезапно отяжелевшее тело, переполненное странной трепетной истомой. Голос Иасона доносился откуда-то издалека. - Тебе нехорошо, Рауль? Рауль очнулся на скамейке в аллее. - Что это было? - Ничего… Просто обморок. - Шампанское… я выпил его слишком много… Оно со льдом, а в зале стояла невыносимая духота… - рубашка прилипла к взмокшим лопаткам, - Иасон… - Я провожу тебя до постели. Ты, оказывается, не умеешь пить, Ам. Справившись с вновь подступившим головокружением, Рауль встал. - Обопрись о моё плечо, - прошептал Иасон, обвивая рукой талию дрожащего юноши. Вязкий дурман обволакивал. Не чувствуя ног, Рауль в полубеспамятстве дошёл до комнаты. Его кожа… влажно пахнет жасмином… Что он делает? Он раздевает меня…он рядом… он… близко… Стоит только повернуть голову и прикоснутся губами к… Да, так сходят с ума… - Иасон… - Тебе нужно отдохнуть, ты устал, Рауль. Лёд глаз мгновенно заморозил закипающее безрассудство, и слова, готовые слететь с языка, преобразились в заученную фразу: - Спокойной ночи… Иасон заботливо накрыл Рауля одеялом. - Спи, - растворился в тишине комнаты, залитой лунным светом, мягкий голос Минка, лишь остались на коже осязаемые до головокружения огненные всполохи лёгких прикосновений. Ушёл. Рауль яростно отшвырнул одеяло. Тупица доморощенный! Ты полный кретин, Рауль! Почему ты не остановил его?! Почему ты не сказал ему?! Ты должен был сказать и расставить все точки над «i», потому что так не может больше продолжаться! Если он равнодушен к тебе, ты примешь это как должное. Нет, не может быть, ведь он так внимателен к тебе… Завернувшись в одеяло, он кинулся к двери, но замер в нерешительности. Дурак. Причём круглый. Как ты мог даже на секунду допустить, что такой, как ты, мог заинтересовать его? Тебя просто развезло от жары. Надо же было умудриться грохнуться в обморок. И перед кем? Перед самим Иасоном Минком, недосягаемым совершенством! Он поднимет тебя на смех! Юпитер, как стыдно… Остынь, Ам. Ложись в кровать и забудь весь этот бред. А завтра извинись за неадекватное поведение. Постель встретила разгорячённое тело холодом белых простыней. Вокруг властвовала душная летняя ночь, а Рауля трясло, и все увещевания рассудка были бессильны. Полнолуние постелило серебряную дорожку от окна до самого порога, будто издевательски приглашая Рауля ступить на путь совершеннейшего безрассудства. Он долго ворочался, прижимая колени к животу, пока не провалился в беспокойный сон, в котором неистово целовался с Иасоном. Проснулся он от волны собственного оргазма. Лицо пылало, сердце вылетало из груди, а тело горело огнём недавних объятий, таких реальных, что хотелось немедленно пойти в душ и смыть с себя следы рук Иасона. Неразлучные луны-близнецы, не успев наглядеться на гаснущие звёзды, покидали начинающий светлеть небосклон, тая в предрассветной дымке, чтобы вновь вместе явиться в назначенное им время. Рауль вскочил, волосы разлетелись по спине и плечам. Он налил из графина стакан воды и вылил себе на голову. Рауль Даниэль Ам! Ты сейчас же пойдёшь к нему и признаешься во всём, что бы он о тебе ни подумал! По крайней мере, он рассмеётся тебе в лицо. Пусть ответ будет таким. Он не спеша оделся, вытер, расчесал и уложил волосы, делая это с особой медлительной тщательностью – так приговорённый готовится к свиданию с солнцем в последний день перед казнью. Каждая мельчайшая деталь имела значение. Заглянув в маленькое зеркальце, он остался доволен своим обликом и вышел в коридор. Комната Иасона Минка располагалась напротив. Всего несколько шагов отделяло Ама от счастья или от позора и унижения, и Рауль с замиранием сердца преодолел это расстояние. У двери в комнату Иасона он остановился. Какое-то непонятное чувство заставляло его медлить – то ли стыд, то ли страх. Дверь была немного приоткрыта, и оттуда проглядывала полоска света от включённой настольной лампы. Сердце забилось ещё быстрей. Он не спит! Он ждёт! Но что это за голос? Он не один? Незамедлительно уйти не хватило сил, ноги просто отнялись. - Зачем ты дразнил мальчишку, Ясони? Упивался любовью, искрящейся в его наивных глазах… Нарсус?! - …властью над его податливым телом? Или хотел вызвать во мне ревность? Рауль заглянул внутрь, прильнув к щели между дверным косяком и дверью. - Нам хорошо вместе, Минк, но в нас генетически не предусмотрено подчинение. Лучше вовремя остановиться, чем пикироваться на публике, добиваясь превосходства, которое в принципе невозможно. Я же не пытаюсь подчинить тебя, Ясони, хотя, признаюсь, мне было забавно посмотреть этот спектакль. Но превосходства над собой не позволю даже тебе. Они оба были обнажены и вальяжны, как обычно бывает после хорошего секса, но в их телах и голосе Мунна сквозило странное напряжение. На столе стояли початая бутылка вина и фрукты в вазе… Как заколдованный, Рауль смотрел на своего возлюбленного, который чистил апельсин фруктовым ножом. Всё это было словно извращённое продолжение сна, но он знал, что не спит, и это не сон, а внезапно открывшаяся горькая правда. Рауль окаменел и продолжил смотреть. Вдруг раздавленный в пальцах цитрус, упал на пол. Неуловимый рывок - и лезвие фруктового ножа оказалось у горла партнёра, а Иасон грубо обхватил любовника сзади свободной рукой, прижимаясь всем телом. - Изменим генетике, Нарси! Ты же будешь послушным мальчиком, не так ли? - Можно изменить кому угодно, Ясони, но только не тому, что заложено в нас обоих, - и Нарсус, игнорируя острие ножа около ключичной ямки, резко подался вперёд. Кровь из образовавшейся красной полосы засочилась по руке, капая на помятую постель крупными каплями. Иасон в ужасе отшатнулся. Нож выпал из ослабевших пальцев. - Что ты сделал, Нарс!? - Переступил финишную черту. Всё кончено. Прощай, Ясони… - Нет, Нарс! «Нет»! – отозвалось где-то в глубине сознания. Рауль приоткрыл тяжёлые веки – освещённая трасса плясала перед затуманенным взором. Машина неслась по трассе, дождь хлестал в ветровое стекло. Встречные машины, шарахались в разные стороны, слепя включёнными фарами и сигналя. Подвесная магистраль сделала очередной виток. Холодный пот покрыл лицо блонди: парапеты мелькали то справа, то слева. - О, Юпитер, - прошептал Рауль, теряя последние следы опьянения, пытаясь выровнять пляшущий автомобиль. Но машина не подчинялась рулевому управлению. Нога бесполезно вдавливала педаль тормоза. Автопилот! Неисправен автопилот! В подтверждение чудовищной мысли огоньки на панели автопилота беспорядочно мигали, а автоматический голос жевал одну и ту же фразу: - Программа маршрута выполняется… программа маршрута… Рауль вдруг понял безнадёжность сопротивления, откинулся на спинку кресла, покой и отрешенность отразились на лице. Ещё секунда – и страшный удар вдавил грудную клетку в руль и Ам полетел в невесомую бездну. - Были какие-нибудь неприятности? - Вовсе нет. - У тебя редко бывает такое сосредоточенное лицо. - Хм… - Похоже, тебя вызывала Юпитер? Это между нами, поэтому я скажу откровенно. Нарушение правил подразумевает, что есть невысказанные правила. Если ты взглянешь правде в глаза, то обнаружишь, что остался один. - Намекаешь на то, что я держал Рики в Апатии? - Когда глава Синдиката теряет лицо – это конец. Скандал вокруг пэта, пэта-полукровки – ниже опускаться некуда. - Она сказала то же самое. И что имя Иасона Минка будет запятнано. - Иасон, всегда помни об этом. Я больше не буду пытаться удержать тебя. И свет померк.
Март: ого! страсти переходят черту не только канона, но и фаннона! Нет, мне не нравится такой Рауль. Да и ни один персонаж мне не нравится уже, кроме Катце. Но читать интересно.
Март: Отвечаю на вопрос, почему мне не нравится такой Рауль. Я, конечно, канон усвоила не полностью, но оч. старалась. В романе Рауль безликая нудная фигура почти умолчания, как совесть в греческой трагедии. Мне, как уже говорилось, больше по душе аниме. Там Рауль мне нравится. Это человек долга и хороший друг, мне импонируют такие люди. Все остальное можно прочитать в нашей дуэли) У тебя же Рауль - некое извращенное, ревнивое и похотливое чудовище, а не человек долга и не друг. Он перестал быть блонди и не стал любящим человеком. Я просто в один момент начала считать, что все герои Некст только называются именами персонажей АнК, или ты описываешь некий параллельный мир. В твоем воображении все это имеет право быть. Мне интересно, как ты описываешь и закручиваешь) Иногда совершенно неожиданно. И плевать, что часто нелогично и необоснованно. Читать интересно. Считаю, что это хорошая оценка текста. мне было бы приятно, если бы так говорили о моем
Sizuna: Март пишет: Я просто в один момент начала считать, что все герои Некст только называются именами персонажей АнК, или ты описываешь некий параллельный мир. Да-да, и здесь ты права. Это в моей голове видно паралельный мир. Сама же писала что полный отрыв от канона. Март, спасибо за отзыв Март пишет: У тебя же Рауль - некое извращенное, ревнивое и похотливое чудовище, а не человек долга и не друг. Он перестал быть блонди и не стал любящим человеком. Да, МАРТ, это так. Значит цель достигнута. Я хотела сделать Рауля именно таким. А то этот чистюля-нейрокорректор у меня уже давно в печёнках сидит. Вот у Макса Рауль живой, нормальный человек(единственное исключение)
Sizuna: Март пишет: Мне интересно, как ты описываешь и закручиваешь) Иногда совершенно неожиданно. И плевать, что часто нелогично и необоснованно. Читать интересно. Вот интересно, в каких местах не логично и не обосновано)?
Март: Sizuna ты неправа. Рауль живой и нормальный еще и еще какой! у Пэйл с Тануки в Земле возрожденной, у Пэйл и Анук Индивидуальная совместимость и еще у нескольких хороших авторов в хороших фиках. Так что Макс не одинок, как еще один из ряда авторов, которые ценят и логично и хорошо описывают Р.Ама.
Март: Sizuna нелогично и необоснованно - это заново читать, а у меня время только в выходные на перечет. если пристанешь, сделаю)
Март: Sizuna почему ты так ненавидишь Рауля? он тебе явно напоминает кого-то в реале)
Sizuna: Март, каюсь! Эти произведения я не читала *Sizuna почему ты так ненавидишь Рауля? он тебе явно напоминает кого-то в реале)* Да нет))! Что ты)) Я Рауля наоборот люблю больше всех. Надеюсь, дальше ты поймёшь - почему)
Март: Sizuna вот почитай! пока Земля возрожденная не исчезла с инета, а это будет скоро! на сайте читай, а не на форуме)
Sizuna: Март пишет: Sizuna вот почитай! пока Земля возрожденная не исчезла с инета, а это будет скоро! на сайте читай, а не на форуме) Март, обязательно
Sizuna: ИАСОН. …услышал приближающиеся сзади шаги и голос Рауля: - Иасон… что-то случилось? Опять увязался! Его никто не просил тащиться за мной! - Пустяки. - Я так не думаю. Эти пустяки заставляют хозяина вечера покидать гостей. Кто тебе сказал, что меня вообще интересует, о чём ты думаешь? - Ты не обязан сопровождать меня, Рауль. - Не волнуйся, мне надоели эти великосветские забавы, - Рауль взял его под руку, и они неспешным шагом направились к лифту. Юпитер, как он надоел мне! В лифте они молчали. Иасон кожей чувствовал растущее в нём беспокойство, хотя волноваться было не о чем, всё шло по ранее разработанному плану. Через несколько минут они получат свою награду. Нужно только попросить Рауля, чтобы он попусту не путался под ногами… Но почему-то он промолчал. Лифт остановился, звякнув зуммером. Двери открылись. Блонди вышли к подземным гаражам. Сейчас я скажу ему… Вместо этого он просто вызвал свой автомобиль. И тут Иасон понял, что всё происходит помимо его воли и он не сможет ничего изменить, ни на что повлиять. Он был как будто щепкой, которую несёт бурный поток. Внезапно Рауль загородил его собой, подставив затылок под выстрел. В этот момент Иасон увидел его зелёные глаза, полные непередаваемой печали, и Рауль рухнул у его ног. - Рауль! – закричал Иасон, заглядывая в уже пустые широко распахнутые глаза, а рука, придерживающая голову Ама, перепачкалась в запёкшийся крови. - Нет, Рауль! Помогите! Кто-нибудь! Но никто не ответил, только эхо уносило с собой под высокий свод его крик: - Рауль! Подскочив, Иасон сел на постели. Испариной покрылось всё тело. Сердце выпрыгивало наружу, а ему самому, казалось, не хватало воздуха. Так это был сон?! О, Юпитер! С каких это пор ко мне вернулись кошмары? Ам, даже во сне ты не можешь оставить меня в покое! Потревоженный резким движением Рики заворочался под боком, недовольно пробурчав: - Ты чего? - Ничего… Спи. - Угу… Минк снова лёг и попытался уснуть, но сон не шёл. Что-то непоправимо страшное смотрело на Иасона из темноты за окном. Мучаясь недобрым предчувствием, Консул так и не сомкнул больше глаз. Утром раздался телефонный звонок. - Слушаю. Номер этого телефона знал только Катце. - Здравствуйте, господин Минк. - В чём дело? - Вас ищет Майер. Слишком рьяно, по-моему – Танагура просеяна сквозь сито. Чтобы он не напрягался в Мидасе, я взял на себя смелость выступить в роли почтальона. Вас ожидает аудиенция в кабинете Министра правосудия, сегодня в 8-00. - Ожидает что? – поперхнулся Иасон. - Он не вдавался в подробности… Перепуганный секретарь не поспевал за размашистым шагом главы Танагуры. - Господин Минк, подождите, пожалуйста… Иасон остановился только тогда, когда за ним закрылась дверь. - Что ты себе позволяешь? Надменная «Снежная королева» с молочно-белыми кудрями и кукольным бледным личиком восседала на троне, постукивая пальчиками правой руки по массивному подлокотнику. - Для начала, доброе утро, Иасон, - в глубине василькового омута поблёскивала закалённая сталь. Первый блонди Танагуры навис над маленькой фигурой в кресле, как коршун над обречённой добычей. - Ты кому время назначаешь, щенок? Это совершенно не смутило обладателя ордена «Доблести и Чести», он спокойно ответил: - Закон один для всех, господин Минк. Присаживайтесь, разговор будет долгим. - Нам не о чем с тобой разговаривать. Резким движением выдвинут ящик стола, и пачка чёрно-белых корреспондентских фотографий веером рассыпалась по столешнице. - Что это? - Сядь и посмотри. Внезапная слабость в ногах заставила Иасона опуститься в кресло напротив. Сон… Минк медленно стянул перчатки. Руки предательски подрагивали, перебирая фотографии, хотя маска на лице была неизменной, выражающей холодное презрение. Последнее фото он рассматривал долго. В этом сне он смотрел на меня так, как будто знал, что сейчас умрёт… Откинувшись в кресле, спокойно спал прекрасный блонди. Тонкая струйка крови змеилась из угла рта, осколок ветрового стекла, зигзагом разрезавший правую щёку, торчал в ней. Иасон отложил последний снимок. Майер удовлетворённо хмыкнул. - Думаю, комментарии излишни, - пальцы отбивали размеренный ритм по подлокотнику. Если ты взглянешь правде в глаза, то обнаружишь, что остался один… - Рауль… Когда? - В час ночи меня подняли с постели звонком из Департамента полиции. А в пять утра я уже был на рабочем месте, чтобы собрать все сведения о случившимся, получить в своё распоряжение соответствующие документы и проконтролировать ситуацию. Прогноз для тебя не очень утешительный. Разреши проинформировать, что я вынужден пропустить факт возбуждения уголовного дела против Рауля Даниэля Ама, если он, разумеется, останется жив. Не волнуйся, я уже распорядился, чтобы его поместили не в тюремную больницу, а в Мидасский центральный госпиталь, и выставили охрану у входа в палату реанимации. Хотя оттуда ещё никто не сбегал. Но это, пожалуй, всё, что я мог сделать для ближайшего друга Главы Синдиката, опозорившего себя на торжественном банкете и севшего за руль автомобиля в непотребном состоянии. А ведь я, несмотря на все его оскорбления и хамское поведение, предупреждал тебя. Но ты не отреагировал на моё замечание и не остановил его. Тебе ничего не стоило догнать лучшего друга и проводить его домой. Но куда там! С высоты своей недосягаемости ты никому не в состоянии протянуть руку. Ты у нас такой чистый и безупречный, что даже цересская грязь не оставляет на тебе следов. - Он жив? - Пока да. Но в любой момент всё может измениться к худшему. Дело в том, что его никто не берётся оперировать – боятся, что он умрёт на операционном столе. А операция здесь единственно возможный шанс на спасение. Или Ама спасёт только чудо… - Нарсус Мунн… - Тебе известно, что Нарс больше не занимается медицинской практикой. И потом, чтобы он согласился помочь, тебе придётся очень любезно его об этом попросить, но ведь ты просить не привык. Отдавать приказы больше подходит твоему положению… - Разреши мне воспользоваться твоим телефоном, Марк. - Пожалуйста. Стараясь улыбаться, Иасон снял трубку и набрал номер. Последовало три гудка. - Доброе утро, Нарси. Спасибо. Нарси, я хотел бы просить тебя об одолжении. Нет. Да. Я бы удивился, если бы ты не знал. Я буду тебе очень признателен. Как можно быстрее. Пожалуйста, Нарс. Благодарю. До встречи, - трубка легла на рычаг. Иасон выглядел уставшим и растерянным. Марк смерил его испытывающим, внимательным взглядом. - Что он сказал? - Сказал, что позаботится обо всём лично, а детали мы обсудим при встрече. - Другого ответа я от него и не ожидал. А что собираешься делать ты? - Я ценю твоё беспокойство, но предоставь это решать мне, Марк. А теперь прости, думаю, что отнял у тебя слишком много времени, - и Консул Амой вышел из кабинета Если дождь не прекратится в ближайшие сутки, начнётся новый всемирный потоп. Наверное, мы прогневали небеса. Уже третий раз в жизни Иасон чувствовал себя беспомощным и потерянным. Это ощущение навалилось, как непосильная ноша, когда фотографии рассыпались по столу. Он словно бы вернулся в свой сон, где знал, что случится, но ничего не мог с этим поделать. Почему? Глупый вопрос. Марк прав, ты мог его остановить, Иасон. Мог. Но не хотел. Неужели я и впрямь заботился о своей репутации? Вовсе нет. Он был тебе просто безразличен, а в глубине души ты испытывал тихое, гаденькое злорадство. Вот оно, твоё хвалёное благоразумие, Ам… Это твоя расплата, милый… Низменные чувства тогда владели тобой, Иасон Минк. А что теперь? Что ты чувствовал к нему, разглядывая эти фотографии? Ты даже не можешь ответить себе на такой простой вопрос, Минк, зато с лёгкостью, присущей только беспечному гению, вершишь судьбы целых планет… Нет, в таком эмоциональном состоянии машину самому вести нельзя. - Офис Синдиката, пожалуйста. - Запрос маршрута принят, - секундная пауза. - Желаю приятной поездки, господин Минк. Знакомая обстановка собственного кабинета показалась ему чужой, нереальной, да и всё, что творилось с ним в последние часы, было похоже на кошмар прошлой ночи. Спишь и не догадываешься, что спишь. Я был бы рад, окажись это сном… Да еще этот чёртов дроид жужжит за спиной… А что это за звук? Телефон… - Да! - Ты уже на посту? Рад, что застал тебя… Майер! Крыса! - Ещё какие-нибудь новости? Может, Юпитер свергли с трона? - Не сквернословь. Вообще-то на твоём месте я не стал бы язвить. Включи информационный канал, там показывают очень интересную передачу. Думаю, тебе полезно будет её посмотреть, - и короткие гудки возвестили о конце связи. Надо же… Маленький-маленький, а дрянь довольно большая. И откуда в тебе такие стервозные замашки, Майер? Округлый диск пилы спасателя без труда резал прочное железо, брызгая каплями металла и искря. Срезанную крышу подхватывали с боков и откидывали в кучу ей подобных. Из вскрытого салона извлекали очередного пострадавшего. Ещё живых погружали в машины «Скорой помощи», немедленно отъезжавше. Исковерканные тела складывали в труповозку, стоящую поодаль – этот транспорт никуда не спешил. После чего искорёженная груда металла погружалась в эвакуатор. Ужасающий конвейер работал слаженно и безотказно. Дроид-секретарь с упорством, свойственным только машине, в очередной раз напомнил Иасону о своём присутствии: - Господин Минк, вас вызывает Юпитер. **** - Я долго ждала, когда ты придёшь к пониманию ошибочности выбранного тобой пути. Но терпение исчерпано, сын мой. Я не стану впредь повторять то, что уже было сказано мной. Довольно. Оставь полукровку, иначе на Амой невозможно будет найти ни одной молекулы, чтобы восстановить его генетический код… - Рики! Нет! В мозг вонзилась острыми иглами нестерпимая боль. - Когда Я говорю, всё должно умолкнуть! Время подумать у тебя пока ещё есть, но учти, что так долго, как раньше, ждать Я не намерена. Ему казалось, что кабина лифта движется черепашьим шагом. Давило осознание нереальности происходящего. Проснись! Ты спишь, Иасон?! Ущипни себя! Ноги были ещё ватными, и получилось не так больно. Рики! Она уничтожит его! Уничтожит! А мысленный взор заслоняла свисающая с носилок рука Рауля. Порванный рукав камзола, обнажил белую ткань рубашки в пятнах крови. Он истекал кровью… Как с ним могло такое случится? Внезапно двери открылись, подарив Консулу свободу. Войдя в офис, Иасон обнаружил Нарсуса Мунна, сидящего в его кресле за рабочим столом. - Не очень вежливо с твоей стороны поднять меня с постели в жуткую рань, а самому опаздывать, Ясони. Что случилось? Зачем я тебе понадобился? Успокойся. Может, кофе с коньяком предложишь гостю? Коньяк расширяет сосуды, и тебе не помешает глоточек: что-то ты бледноват сегодня… - Прекрати ломать комедию, Нарс. - В самом деле? У тебя неприятности? Дай угадаю… Тебя, вызывала Юпитер, и на этот раз она не ограничится безобидными предостережениями. Впрочем, меня это не касается. Да сядь ты… О, прости, я занял твоё место, - Мунн поднялся и отошёл к окну. - Итак? Иасон опустился в своё кресло, его вдруг охватила жуткая слабость. - Рауль при смерти. Мунн даже не оглянулся. - Я в курсе. И его никто не берётся оперировать. Позволь тебя спросить, Ясони, а почему ты решил, что это будет делать твой покорный слуга? - Потому что я тебя об этом прошу. Спаси его, Нарс! - Зачем прерывать его путь в царство мёртвых? Взгляни, Ясони, небо оплакивает его уход… - Для того чтобы он смог жить… - И вновь путаться у тебя под ногами? Оставь всё как есть, и тогда не придётся с опаской оглядываться, ожидая подвоха. Представь, ты сможешь просыпаться по утрам после возлияний, не боясь обнаружить на себе кольцо пэта… Минк побагровел. - Ты… ты… не мог… Об этом не знала даже Мать! - Я слишком мелок для Неё, Ясони, но в удовольствии быть осведомлённым себе не отказываю. Хоть оно и дорого стоит. В любви каждый старается для себя. В борьбе за неё все средства хороши. Пускай не слишком благовидные. И тебе это известно лучше, чем кому-либо ещё. Рауль боролся за твоё чувство так, как умел. Он проиграл и повержен. Зачем возвращать его в строй? Для новой войны за твой благосклонный взгляд? Или для новой катастрофы? Он не игрушка. И потом, по-моему, у тебя сейчас другие проблемы, которые нужно решать срочно. - Я хочу, чтобы он жил! – упрямо твердил Иасон. Нарсус резко повернулся спиной к окну. - Тогда определи его место в своей жизни, друг мой, - и Иасон заглянул в его глаза, тёмные как грозовое небо Танагуры. - Хотеть – это ничтожно мало по сравнению с выбором, который тебе предстоит сделать. Здесь и сейчас, Ясони. Подумай и скажи мне, на чьей ты стороне – цересской проститутки, не стоящей твоего мизинца, но которую ты всегда защищал ценой собственной жизни, или равного тебе по крови, положившего свой рассудок и здравый смысл к твоим ногам. Решай. А я пока покурю. Иначе я и пальцем не пошевелю. Мы знаем друг друга давно, и ты должен понимать, что я никогда не совершаю бесполезных действий. - Нарсус достал сигарету, щёлкнул зажигалкой. - Время пошло, Минк. Вот теперь я похож на волка, загнанного за красные флажки, переступить которые ещё не удавалось ни одному зверю. Сигарета тает с каждым вздохом, струится сизый дымок, и тишина воцарилась вокруг, будто умерли все звуки, кроме барабанной дроби дождя по стеклу и стука сердца, отсчитывающего секунды отпущенного времени, а весы остаются в равновесии. …На одну чашу весов положена безудержная погоня за счастьем… - Рики, что мне делать, ответь. Остаться с тобой? Увидеть твои глаза, задохнуться в твоих объятиях? Снова услышать твой крик за порогом наслаждения и забыть обо всём на свете? Не думать ни о чём хотя бы до утра, пока густой мрак не начнёт исчезать из комнаты, сдёргивая чёрный полог с окружающих предметов, и светлое пятно окна не вынырнет из темноты. Ты будешь моим, вернув меня самому себе, сделав меня таким, какой я есть на самом деле – рабом твоего тела. Или уйти, даже не попрощавшись? …Рики… - Я люблю, тебя, Иасон. Я люблю тебя так сильно, что почти физически не могу существовать без тебя и пойду за тобой куда угодно. Не оставляй меня, любимый! …а на другую - твоя жизнь, Рауль… Мой Советник – молодой мужчина. Мой однокурсник - тихий, уравновешенный юноша с всегда опущенными ресницами и наклонённой головой, не отходящий от меня ни на шаг, покрывающий все мои жестокие игры и забавы, молчаливо и безропотно терпящий мои странные шутки и колкие замечания в свой адрес. Сейчас тебя держит за руку смерть. Может, Нарсус прав? Только зелёные глаза смотрят спокойно, без тени укора. - Да. Ты никому ничего не должен. Поступай так, как поступал всегда – в соответствии только с собственным эгоизмом. Ты желал Рики? Он твой. Отпусти меня, Иасон. Я уйду по дороге забвения, где нет ни любви, ни ненависти, ни пожирающей ревности. Я умру и освобожу тебя от бремени моего существования рядом с тобой. У тебя появится криогенный друг, погребённый внутри ледяного кристалла, как бабочка в янтаре. Забирай своего Рики, и ты убьёшь нас обоих, он не расстанется с тобой до самой смерти, пока Юпитер не уничтожит его… - Нет… - Что «нет»? Я тебя не понял, Иасон. - Спаси Рауля. Он должен жить, во что бы то ни стало. Единственное, о чём я хотел бы тебя попросить, так это насчёт… - Всё, что угодно, Ясон, - Нарс затушил окурок в пепельнице. - Рики необходимо как можно скорее вывезти с Амой, и на этом будет всё кончено. Ты смог бы взять такую обязанность на себя? - Нет проблем, как только жизнь Ама будет вне опасности, я вылечу на Даарс. Могу прихватить монгрела с собой, а ты предупреди парня, чтобы он носа никуда не высовывал. Не переживай, этот проныра нигде не пропадёт, а я за этим прослежу. Даю слово. - Благодарю, Нарси. Я найду способ сделать это. И ещё… я всегда хотел, чтобы он учился и стал чем-то большим в этой жизни, чем просто редкое животное. - Я позабочусь и об этом. Обещаю. Видишь, как всё сразу становится на свои места, когда приходит время собирать камни. А теперь… не смею более отвлекать тебя от дел. Твой рабочий день уже начался. Старые «друзья» пожали друг другу руки, и Иасон, проводив Нарса до двери, вызвал секретаря. Пузатый дроид тут же появился в поле зрения. - Разрешите начинать приём, господин Минк? - Да. Первым в кабинет вошёл пожилой, увенчанный сединой блонди - Этьен Ксавье. Когда-то его лицо являло собой великолепный плод трудов Юпитер, но время неумолимо. Острый проницательный взгляд подёрнула мглистая дымка, он утратил яркость и глубину, в недрах его покоилась усталость, а мимическая маска выражала смесь обиженной капризности с гневливостью. Было видно, что Ксавье через силу тянет лямку государственного чиновника, но страх остаться не у дел был пока ещё сильней старческой немощи. Должность, обязывающая её обладателя систематизировать, утрясать и рассылать по инстанциям шишки, сыплющиеся со всех сторон на правительство – будь то скачёк инфляции, массовая безработица, эпидемия мирового масштаба или конец света, за столько лет явно утомила его. Поэтому каждый катаклизм политической жизни Танагуры отражался на его здоровье и, соответственно, на лице. Едва поприветствовав Главу Синдиката, Ксавье взял с места в карьер. - Господин Минк, вы обязаны как-то прореагировать на случившееся! В противном случае, позвольте довести до вашего сведения, я намерен подать прошение Юпитер о нейрокоррекции господина Ама. Этьен вытащил из нагрудного кармана носовой платок и промокнул покрывшейся испариной лоб. Иасону отчего-то стало жаль старика. - Успокойтесь, Ксавье. Репутация моего Советника не ваша забота. Боюсь, вы взяли на себя излишний труд напоминать мне о моих прямых обязанностях в подобных ситуациях. И если уж на то пошло, то на нейрокоррекцию вам давным-давно следовало бы отправить меня. Но никто не посмел что-нибудь сказать по поводу Иасона Минка, запятнавшего своё имя связью с полукровкой из Цереса! Все вы только скромно повернулись ко мне спиной, чтобы не замараться, и отошли в сторону. Поэтому, позвольте мне самому позаботится о Рауле Аме. Вот так, господа! Не советую давить на меня подобным образом! Это никому ещё не удавалось – ни Раулю, ни всей Танагуре, ни Юпитер, за исключением, может быть, одной неподражаемой личности… Может, он и есть само воплощение дьявола? Таким даром убеждения, как у него, не обладает никто из ныне живущих. Что я сделал пять минут назад? Я отказался от того, кто мне был дороже самой жизни. Легко и непринуждённо. Нет! Так просто я не могу поступить с тобой, Рики! Я боролся и буду бороться за тебя до тех пор, пока не угаснет последняя искра надежды сохранить тебя рядом с собой. Вы нужны мне оба! Из лабиринта всегда есть выход. Кто это сказал? Катце. Да, Катце. Какое счастье, что я купил когда-то на аукционе высокого и умного не по годам мальчика! - Надеюсь, на этом вопрос исчерпан? - Да. Прошу прощения за непочтительный тон, господин Минк. - Я больше вас не задерживаю, Ксавье, - как только за визитером закрылась дверь, Иасон кинулся к телефону. На той стороне провода долго не брали трубку. Я оставил тебя ещё спящим… - Да, слушаю. Иасон?! - Рики! Заспанный обиженный голос пробормотал: - Мог бы и разбудить меня. Ушёл, как вор… - Рики, сейчас же собирай вещи и будь готов к отъезду в любую минуту. Я свяжусь с тобой, как всегда, через Катце. Никуда не выходи, дверь никому не открывай. - Собирать вещи? Зачем? - На все вопросы ответы узнаешь позже. Главное, не делай глупостей. Прошу тебя, не упрямься, сделай всё, как я говорю! Последнего посетителя Иасон уже был готов задушить собственными руками, чтобы он замолчал, день тащился как автомобиль в километровой пробке, растянувшейся до горизонта. И вот, наконец, дверь, шурша, отъехала в сторону, и Иасон шагнул под дождь, полной грудью вдыхая прохладный воздух позднего вечера. Внезапно ливень прекратился. Откуда ни возьмись, разгоняя облака, налетел озорной ветер. В редких просветах рваного грязно-серого облачного покрывала проглядывала озябшая густая синева. Иасон сбежал вниз по ступеням к машине. Сегодня у Катце были другие неотложные дела, поэтому водительское кресло Иасон занял сам. Несколько секунд Минк сидел неподвижно, наслаждаясь тишиной салона, изолировавшего его от внешнего мира тонированными стёклами. Метавшиеся в голове мысли постепенно улеглись, продиктовав вполне определённую цепочку действий. Сначала – Рики. После – Рауль. Включив видеофон, он набрал нужный ему номер. Вскоре на экране возникло знакомое, незыблемое в своей неизменности, скрытое наполовину рыжей чёлкой лицо. - Добрый вечер. В углу рта Катце привычно угнездилась сигарета. Струящийся дымок размыл слегка заострённые черты лица. - Господин Минк? Что-то случилось? А он осунулся с тех пор, как я видел его в последний раз. Странно, раньше я не замечал подобных мелочей… - Случилось. Вдруг непредсказуемым движением Катце убрал пряди волос с изуродованной щеки, обнажив сглаженный временем, но не потерявший своей зловещей красоты шрам. - В чём проблема? Если Рауль выживет, у него тоже останется шрам, только справа. Все, с кем я соприкасался, получили отметину на теле: Катце, Рики и… теперь Рауль. Прямо или косвенно, но в этом мне нужно винить себя. Уйди я из того переулка… нет… не так… не вмешайся я тогда, не было бы ничего… И всё-таки почему я это сделал, увидев из окна автомобиля, как мидасские ребята пытаются преподать урок хорошего тона монгрелу из трущоб? В тот момент удача была не на их стороне – четверо уже лежали в грязи, а пятый готовился убежать. Мне стало любопытно, чем закончится эта потасовка? Почему я не уехал, а приказал Катце остановиться? Что заставило меня выйти из машины? Я никогда не задумывался над этим. Ну же, Иасон, ответ лежит на поверхности, стоит только протянуть руку… Протянуть руку? Пальцы соскальзывают с губ по алой, жирной помаде… Сама ситуация всколыхнула воспоминание о том, как маленький поджарый черноволосый мальчишка расквасил нос воинственно настроенному подростку в два раза выше его ростом, а потом бесцеремонно сел в машину… …у него была смуглая гибкая спина, выглянувшая из-под чёрной майки. Он нагнулся завязать шнурок. Потом в тёмных ошалевших глазах метался ужас, алые приоткрытые губы завораживали. Мне так хотелось до них дотронуться… Так это был ты, Рики?! - Мне придётся на какое-то время отправить Рики на Даарс. Юпитер пригрозила уничтожить монгрела, если я не оставлю его. Необходимо подготовить надёжное убежище для его возвращения. Сделай это для меня. Прищурившись и поджав губы, Катце затушил недокуренную сигарету, безжалостно сломав её в пепельнице. Иасон прекрасно изучил этот жест, не предвещавший ничего хорошего. - Я считаю, риск не оправдан. Ведь рано или поздно Она выследит его. Обыкновенный брокер с чёрного рынка не всесилен и не сможет защитить то, что вам дорого, от Её гнева. Вы способны обречь Рики на верную смерть? Я в этом не уверен. Отпустите свою несбыточную мечту, а об остальном ваша бывшая мебель позаботится сама. Как жаль, что я вспомнил об этом только теперь. Судьба тогда вновь столкнула нас лицом к лицу на улице Мидаса, а сейчас когтями выдирает тебя у меня из рук, Рики. Пора прекращать убегать от неизбежной развязки? Об этом мне твердил ещё Ам. Рауль… мне нужно увидеть тебя, может быть, в последний раз, чтобы понять – пути назад уже нет. Если это так, то ты будешь жить… - С тобой свяжется Нарсус Мунн. - Да, господин Минк. - Я полагаюсь на тебя, Катце, - и связь была прервана. **** Центральный мидасский госпиталь. Травматология. Реанимационное отделение. Кругом бело и стерильно – стены, потолок, пол. Скупые на разнообразие предметы мебели: неудобное пластиковое кресло, рядом стол с выдвигающимися ящиками. И слепящий свет лампы. Иасон ждал дежурного врача в комнате для посетителей. Нервы были натянуты, как струна. И ничем не заполненная пустота вокруг. Он вдруг обнаружил, что ждать, оказывается, неимоверно трудно – все почему-то забыли о его существовании, вот уже пятнадцать минут ничего не происходило. Он привык, что, где бы он ни появлялся, всё приходило в движение, но в этом странном месте никому не было дела до Консула Амой. Никто не бросился расшаркиваться перед ним, когда он вошёл в приёмное отделение, все спокойно и сосредоточенно продолжали выполнять возложенные на них обязанности. Однако из-за стойки поста ему навстречу поднялся молодой мужчина в форме администратора, с визитной карточкой, прикреплённой к кармашку на груди. - Господин Минк, я провожу вас, - повернувшись на каблуках, администратор направился к лифту. Задавать вопросы представлялось бессмысленным, и, с чувством облегчения от того, что этого не нужно делать, Иасон последовал за служащим больницы. На тринадцатом этаже двери лифта расступились, открыв взору точно такой же холл, а провожатый молча передал Главу Синдиката с рук на руки поджидающему «близнецу», отличавшемуся от сопровождающего только фамилией на нагрудной визитке. - Будьте добры подождать здесь, господин Минк, дежурный хирург на операции, - сказал «близнец», пропуская Иасона в комнату. И вот теперь блонди сидел здесь один, не понимая, какое чувство его беспокоит сильнее – неизвестность или недоумение. Настенные часы, сухо постукивая секундной стрелкой, делали ожидание некоей субстанцией, состоящей из оголённых проводов, по которым иногда с характерным треском проскакивала голубая искра электрического напряжения. Сначала он заворожено смотрел на стрелку, как будто в этом действии заключалась какая-то тайна, а потом настал такой момент, когда Иасон не знал чем себя занять, лишь бы не быть запертым в таком странном замкнутом пространстве. Казалось, само время здесь умерло. Как давно он ушёл из своего привычного мира? Может, целая вечность канула в небытие? Юпитер, это становится невыносимым! Никому не нужный Консул Амой принялся мерить шагами расстояние от двери до стола, словно заключённый в камере. Вдруг дверь открылась, и в комнату вошёл человек средних лет, облачённый в оперформу. Усталость сквозила во всём его облике, в каждом движении. Бледно-салатовая пластмасса очков скрывала настоящий цвет глаз. - Простите, что заставил ждать, господин Минк. - Пустяки. Как он? - Безнадёжен. Ни за какие блага Танагуры я не согласился бы его оперировать, но, похоже, подобный смельчак нашёлся, и сейчас полным ходом идёт подготовка к операции. Нарсус Мунн уже здесь и в пять минут поставил всё отделение на уши. Вызвонил и пригласил ведущего реаниматолога страны Дитриха Нахта и всю его команду. Разыскал даже тех, кто был в отпуске – кого с горного курорта выдернул, кому не дал понежиться на тёплом песочке. А Джошуа сломал первую брачную ночь, вытащив прямо из постели, – невеста в бешенстве. Вот так разрушаются браки, не успев окрепнуть. - Вот как? - Да, так и не иначе! – голос без сомнения принадлежал обладателю жемчужно-пепельных волос, пикантно выбивающихся из-под хирургической шапочки. – Я свеж, бодр и готов творить чудеса. Прости, Ясони, что не встретил тебя, а досужее мнение пессимистичных личностей пусть тебя не тревожит. К сожалению, наши мнения разделились. Вас я больше не задерживаю, Линн. Вы свободны. «Пессимистическая личность» в мгновение ока ретировалась, дабы не нарываться больше на комплименты в свой адрес. - Ты видел его? - Нет ещё, но хочу увидеть. Нарс по-дружески положил Минку руку на плечо. - Позволь предупредить тебя, Ясони, зрелище повергнет тебя в уныние. Живая кукла, не более, но не отчаивайся, не всё так безнадёжно, как обрисовал мой коллега. Идём. Они вышли в коридор, миновали несколько одинаковых дверей и остановились. - Он здесь. У тебя есть десять минут, потом его увезут на операцию. Пожелай мне удачи, а себе – решимости и силы духа. - Удачи, - и Иасон переступил порог. Дверь автоматически закрылась за ним. У окна, затененного жалюзи, лежал Рауль. Но лицо у него было чужое и отстранённое. От него веяло ледяным покоем, а на щеке, начиная от скулы, зигзагом вниз до подбородка, кожу стягивал свежий шов. Минк замер на месте, не в силах сделать хотя бы шаг вперёд. Он никогда больше не будет прежним. Рауль… всегда правильный до тошноты, подающий пример безупречности поведения… и вдруг такое… - Что с тобой случилось, Ам? Ответом ему была тишина, заполняющая палату интенсивной терапии, нарушало её лишь монотонное попискивание прибора, фиксирующего слабое сердцебиение. Интервалы между всплесками прямой голубой линии были настолько продолжительными, что казалось – каждый следующий удар будет последним. Иасон заставил себя подойти ближе, коснуться потускневшего золота волос, не отрывая взгляда от окаменевших черт, дотронуться до ладони с музыкальными пальцами. Она была тёплой, что совершенно не вязалось с бледной мраморностью лица, похожего на лик надгробной статуи. Он вспомнил это тепло и то, как Рауль почти с таким же чужим выражением, как сейчас, схватил его руку, в последний раз пытаясь уговорить не ездить к Дана Бан одному, а прибегнуть к пом ...
Sizuna: ... ощи полиции: «Иасон, ты совершаешь непоправимую ошибку»… Но тогда это лишь сорвало последние тормоза: «Прекрати за мной таскаться, Ам!». Ладонь была тёплой, а глаза – спокойными и равнодушными: «Остановись, Иасон, одумайся»… Он выдернул руку так резко, что заныло плечо: «Отставь меня в покое!». Я спешил тогда навстречу собственной гибели, наперекор всем, и не слышал никого. Я не заметил твоего тепла и ушёл навстречу судьбе. Теперь я не могу достучаться до тебя сквозь стену твоего беспамятства, и ты не знаешь сейчас, что я держу тебя за руку. - Рауль, очнись, скажи что-нибудь. Юпитер, как ты убийственно спокоен… За спиной прозвучал всё тот же знакомый, с лёгким оттенком сарказма, голос: - Он не слышит тебя. Иасон оглянулся, ему улыбался Нарсус. - Пора, каждая минута дорога. Утром ты увидишь его снова. Поезжай домой, хорошенько выспись. - Я останусь здесь. - Не глупи, ты не ничем не сможешь ему помочь, только изведёшь себя. Я оповещу тебя о результате не позднее пяти утра. - Хорошо. Ты как всегда меня убедил, Нарс. Жду твоего звонка. - Вот и славно. Приятных сновидений, Ясони. Спи спокойно и помни, что здоровый сон продлевает жизнь.
Март: Sizuna события понеслись скачь) Уж очень похожа Амой на Землю в ее не самых лучших воплощениях. Чб фотографии, блонди, оперируемые в обычной больнице... Ясон, казалось бы, сделал выбор. Только успела подумать "браво!", как он снова проявил свою двуличную сущность, попытавшись обмануть всех ради своего эгоизма, желания обладать даже тем, что ему вовсе не нужно. А теперь выполняю твою просьбу и указываю грамматические и пр. ошибки) И с нетерпением жду продолжения! * Лифт остановился, звякнув зуммером- зуммер издает другой звук перепачкалась в запёкшийся крови-если рана свежая, тебе ли не знать, что кровь липкая Иасон выглядел уставшим и растерянным.Иасон чувствовал себя беспомощным и потерянным -через одно предложение машины «Скорой помощи», немедленно отъезжавше-описка Порванный рукав камзола, обнажил белую ткань рубашки в пятнах крови-запятая не нужна кабина лифта движется черепашьим шагом-черепаха движется по плоскости, а не вертикально) Тебя, вызывала Юпитер, и на этот раз она не ограничится- не нужна запятая глаза, тёмные как грозовое небо Танагуры-перед как нужна запятая погребённый внутри ледяного кристалла, как бабочка в янтаре-нагромождение образов из разных материалов (лед-холодный,вода, янтарь-теплый, смола) скачёк-скачОк Поэтому, позвольте мне самому позаботится о Рауле Аме -запятая не нужна автомобиль в километровой пробке, растянувшейся до горизонта так в километровой или растянувшейся до горизонта? или пробка шириной в километр, но до горизонта? с чувством облегчения от того, что этого не нужно делать- с этим что-то нужно сделать) зигзагом вниз до подбородка, кожу стягивал свежий шов - не нужна запятая
Sizuna: Март пишет: перепачкалась в запёкшийся крови-если рана свежая, тебе ли не знать, что кровь липкая Март, рана не "свежая" потому что была нанесена выстрелом из лазерной винтвки. Март пишет: Уж очень похожа Амой на Землю в ее не самых лучших воплощениях. Чб фотографии, блонди, оперируемые в обычной больнице... Март, когда я смотрела анимэ, мне Танагура, Мидас, Кэрес, квартира Гая, дом Рики, витрина магазина, ночные улицы, дождь, показались земным воплощением, только приломлёнными в призме прошедших столетий. Разве Земля здесь не узнаваема? Спасибо, Март. Вот продолжение. РАУЛЬ …как будто резал слоёный пирог, проникая лезвием возвращающегося сознания всё глубже и глубже к той грани, которая отделяет бытие от небытия. Сначала хрустнула корка забвения, потом острие провалилось в рыхлый взбитый крем галлюцинаций – островки видений и обрывки образов из недр памяти слились в ощущение тепла, проникающего во всё его существо. Оно росло, затопляя до краёв, и вдруг вспыхнуло ярким, слепящим светом, Ам позволил родиться пока ещё единственной мысли. Жив! Тоненькая щёлочка прорезалась между слепленных век, и он понял, что свет – это щедрое солнце, заливающее пространство в промежутках горизонтальных жалюзи. Возникло первое желание – увидеть небо и плывущие в нём невесомые белые облака. - Пожалуйста, откройте окно… - Господин Ам, вы проснулись. Слава Юпитер… - прощебетал нежный голосок, принадлежащий особе женского пола. Когда зрение адаптировалось к хлынувшему в открытое окно солнечному утру, перед Раулем возникла восторженная мордашка юной медсестры. Он впервые в жизни смотрел в живые глаза, переполненные искренними чувствами, и им завладела бесконечная благодарность к этому маленькому человеческому существу. Девочка, встретившая его по возвращении из бездны, радовалась только тому, что он вернулся. Но было что-то ещё. Какое-то неприятное ощущение беспокоило его – совсем рядом, около правого глаза. Что-то на лице стягивало болью кожу – от виска и вниз по скуле. Стараясь улыбнуться девушке, он попытался дотянуться рукой до того, что так мешало, но она перехватила запястье. - Не трогайте. Недоумение смешалось с недовольством, а по лицу прокатилась волна напряжения. Он повторил неудавшуюся попытку, но столкнулся с ещё большим неумолимым сопротивлением со стороны хрупкой девушки. Мольба и детский испуг читалась на её личике. - Господин Ам, не надо… - противостояние достигло критической точки и неожиданно сошло на нет. Его лицо вдруг стало бесстрастным, взгляд потерял теплоту. - Простите, милая леди, можно узнать ваше имя? – голос звучал мягко, гипнотически завораживая, но глаза были пустыми и режущими. Девушка, испугавшись, спохватилась. Перед ней был один из самых влиятельных блонди Танагуры, а она позволила себе непростительную фамильярность. - Да. - И? - Эмилия. - Эми, солнышко, у тебя, случайно, не найдётся зеркальца? - Да, господин Ам. Этот его взгляд лишил её способности думать. - Ты не будешь так любезна, дать его мне? - Разумеется, - механически ответила она, шаря рукой в нагрудном кармане. - Благодарю, - Рауль взял открытую кругляшку пудреницы. В зеркале отразились серьёзные зелёные глаза. На секунду он сосредоточил на них взгляд. Неужели это я, а не мой призрак, выглядывающий из мира теней? Но потом Ам посмотрел чуть-чуть вправо и окаменел: половину лица распахал безобразный шов. Вот оно – твоё истинное лицо, Рауль Ам! Оно будет смотреть на тебя из зеркала каждый день, даже если ты сбежишь ото всех. Или тебе придётся изжить все зеркала. Но и это тебя не спасёт, твоё уродство догонит тебя и во сне, ты никуда не денешься от себя и отвращения к самому себе. Ты ошибаешься, Рауль. Ты знаешь, где тебе искать спасение. Иди к Даниэлю – он единственный, кто любил тебя таким, какой ты есть. Он примет тебя любого. Ты прислонишь голову к его плечу и сможешь, наконец, обрести покой. Иди к нему. Это так просто – закрой глаза и иди к нему по звёздной дороге… - Сделайте одолжение, уйдите. Я устал. - Конечно… - пролепетала растерянная девушка и тут же пропала за дверью. Рауль закрыл глаза. Даниэль, я хочу снова увидеть тебя. Почему ты оставил меня одного? Мне так тебя не хватает. Я найду тебя… **** - В твоей комнате снова всё разбросано, Рауль. Сколько раз я тебе повторял, чтобы ты содержал в порядке свои игрушки, - пластик хрустнул душераздирающе жалобно и громко. - Прости, я, кажется, настолько неуклюж, что раздавил твою любимую игрушку. Но ты сам виноват, этого бы не произошло, если бы ты не относился к вещам с такой безалаберностью. Беззвучные крупные слёзы покатились из глаз – кучка бесформенных обломков, бывших только что электронныным щенком, повергла шестилетнего ребёнка в невыразимое словами горе. Год назад эту игрушку ему подарил Даниэль, и с тех пор Рауль не расставался с нею, даже брал её с собой в постель. Она была такой забавной, волшебной и доброй: хлопнешь в ладоши, и щенок оживал. И вот теперь маленькое чудо превратилось в обломки! Грегори поддел их носком чёрного ботинка. - Какой примитив… Уберись, наконец, в своей комнате, Рауль, и ложись спать, уже поздно. И прекрати разводить сырость. Ты слышал, что я сказал? – Грег с невозмутимым видом наблюдал, как ребёнок, опустившись на колени и всхлипывая, собирает то, что осталось от его умерщвленного друга. Глухие рыдания сотрясали хрупкие плечи. - Оставь его в покое, Грегори, - на пороге в детскую стоял Даниэль, - Иди ко мне, малыш. Рауль кинулся к нему, как утопающий к спасательному кругу. Слёзы душили его, и он едва смог выговорить: - Дани… Дани… он… он… Даниэль гладил его по отросшим до плеч и начинающим уже виться волосам. - Знаю, малыш, я видел… Грег перебил его: - Мальчику давно пора спать. Даниэль поднял Рауля на руки, и тот, спрятав заплаканное лицо на его груди, затих, будто выбился из сил. - Ты заботишься не о тех вещах, любимый. Позволь, сегодня вечером мы побудем вдвоём, не беспокойся, я сам уложу его спать чуть позже. Мне кажется, я могу себе это позволить, и ты знаешь, почему. Грегори ничего не ответил, низко опустив голову. Через секунду он остался один посреди безмолвных игрушек. ***** Даниэль отнёс Рауля в свою комнату, в любое время года заставленную живыми цветами. Розы, гладиолусы, тюльпаны, гвоздики, лилии, хризантемы всех сортов и расцветок, ирисы и нарциссы благоухали дурманящим ароматом, увядая. И среди этого цветочного великолепия в центре комнаты красовался белый рояль – душа и гордость хозяина дома. Рауль чувствовал Даниэля каждой клеточкой, когда тот бережно клал Рауля на постель, и его лёгкие руки освобождали ребенка от одежды, накрывали одеялом. Рауль увлёкся этим ощущением и, следуя за ним, как ниточка за иголочкой, ступил на качающийся звёздный мост, соединяющий сон с явью, идти по которому над пропастью забвения совсем не страшно. Но он не успел дойти даже до середины, как услышал шелест шёлка, и Даниэль был тут же пойман за запястье его рукой. - Не уходи, Дани. - Маленький плутишка, я поверил, что ты спишь. - Куда ты? – Рауль словно впервые увидел это одухотворённое лицо, склонённое над ним, и замолчал. Мерцал бумажный фонарик со свечой внутри, расписанный странными знаками. Смысла этих знаков Рауль не понимал, но сердце его отчего-то сжалось. Даниэль очень изменился. Перемены читались во всём его облике: он похудел, осунулся и стал казаться совсем мальчиком, кожа приобрела восковой оттенок. Раньше неуёмная энергия в нём била ключом, теперь же он двигался медленно, будто его тело было сделано из тонкого стекла, и он боялся его нечаянно разбить. Иногда он застывал, глядя куда-то прямо перед собой, видя нечто такое, что было доступно ему одному. Некогда великолепные переливающиеся на свету волосы, отросшие до пояса, поблёкли. Он был как старое выцветшее полотно художника. Скоро на холсте не останется ничего, только размытое пятно. - Засыпай, малыш, - тёплые мягкие губы коснулись щеки, и Рауль окунулся в водопад душистых волос. Они пахли умирающими цветами. Нахлынув с новой силой, обида сдавила горло. - Я не люблю его… Ненавижу… - Не говори так, Рауль. - Почему? Разве я не имею на это права? Глаза Даниэля так близко, и в них столько невысказанной боли. - Потому что ненависть отравляет душу. Ненавидеть проще, чем любить, любить несмотря ни на что. Ненависть – примитивное чувство. Никогда не позволяй ему завладеть твоим сердцем, иначе оно приведёт тебя на край пропасти. - Ты любишь его… - Да. Я люблю вас обоих. Люблю так сильно, что ваша неприязнь друг к другу причиняет мне боль, очень сильную боль. Понимаешь, малыш? Обвив его шею руками, Рауль горячо зашептал: - Понимаю… понимаю… прости, Дани, прости… Я постараюсь полюбить его. Ты только больше не грусти… - Хорошо, малыш, обещаю. А тебе пора спать. Не огорчай Грегори: он хочет, чтобы ты всё делал вовремя, - Даниэль решительно встал. - Не уходи. - Рауль, у меня есть ещё одно дело. - Какое? - Я собираюсь подышать свежим воздухом перед сном, - и Даниэль взял с полки фонарик. - Я с тобой. - Нет, уже поздно. - Пожалуйста, Дани! - Тебе невозможно ни в чём отказать. Что мне с тобой делать, неугомонный? Будь, по-твоему, - печально вздохнув, сказал Даниэль. Выпорхнув из постели, Рауль через минуту был одет и готов следовать за Даниэлем хоть на край света. Его ладонь легла в ладонь опекуна. - Идём. По тёмному коридору они пересекли дом, дремлющий под шум прибоя, и вышли на террасу второго этажа. Деревянная лестница спускалась вниз на каменистое побережье, петляла между отвесных скал, вставших вдоль берега стеной неприступного замка. В одном месте подточенная и изъеденная волнами скала рухнула, засыпав побережье огромными камнями и образовав пологий спуск к океану. К самому обрыву величественно подступали корабельные сосны, взметнувшие кроны высоко в небо, их чёрные силуэты исполинскими стражами охраняли безмятежный покой ночи, и крупные звёзды путались в игольчатой сети ветвей. С ласковым шелестом волны тёрлись о камни – дикий зверь-океан этой ночью, лениво потягиваясь и выгибая спину, дремал под вечным небом. Даниэль застыл на секунду, глядя куда-то за горизонт, и стал спускаться. Бумажный фонарик горел у него в руках, а Раулю показалось, что это светятся его пальцы. Длинное шёлковое ритуальное одеяние цвета лепестков чайной розы струилось невесомыми складками по ветру. Из транса завороженного созерцания Рауля вывел голос Даниэля, живой и добрый: - Пошли, малыш. Пока не поднялся сильный ветер, есть шанс, что волны не погасят его у берега. Рауль безропотно повиновался, стараясь ступать тихо, чтобы не нарушить благоговения, сошедшего на него. Вскоре дом остался далеко наверху, а тяжёлые полусонные волны, медленно накатывая, едва не доставали до края последней ступени – так близко была кромка воды. - Разуйся, - попросил Даниэль. - Иначе мы промочим обувь. Детские сандалии и лёгкие мужские туфли стояли рядом друг с другом, а юноша и шестилетний мальчик вместе шагнули навстречу пенящейся волне. Длинные полы одежды Даниэля тот час же поплыли, затрепетав, точно прозрачные плавники сказочной, диковиной рыбы. Голени Рауля свело судорогой, настолько холодной была вода. Он до боли в висках стиснув зубы, продолжил двигаться вперёд. Вода достигла колен Даниэля, когда он остановился. Раулю вода доходила уже до пояса. Таинственная морская глубина вспыхнула изумрудными огоньками, когда руки Даниэля трепетно опустили на воду горящий фонарик. Приняв бесценный дар, волна подхватила его, но не утопила, а понесла на выгнутой спине далеко от берега. Золотой свет ещё долго качался в её колыбели. Провожая его в неведомый путь, Даниэль произнёс: - Плыви, плыви, фонарик, свети, свети, фонарик, И, если я уйду в вечное плавание по океану тьмы, Стань путеводной звездой над горизонтом и выведи Одинокую лодку моей души к рассвету. Рауль не осознал до конца тайного смысла слов, но изнемогающим от тяжести предчувствия сердцем уловил, что «вечное плавание» не за горами… Это случилось на следующее утро - простуженный после ночной прогулки Рауль слёг с температурой и не знал, что Даниэля увезли в больницу. Только после того, как мальчику стало лучше и доктор разрешил ему вставать, Грегори сказал, что Дани умирает и хочет видеть Рауля. Грегори отвёз ребенка в больницу, их проводили к палате. Грег впустил мальчика, а сам остался ждать за дверью. Рауль держал маленькими ручками холодеющую ладонь Даниэля и, заливаясь слезами, просил: - Не уходи, Дани! Не оставляй меня одного! – он свято верил – стоит попросить, и Даниэль не сможет не выполнить его просьбы. К нему ещё не пришло осознание безвозвратной потери. - Я не хочу жить с ним! Я лучше вернусь в интернат! Но только не с ним! Кислородная маска закрывала половину измождённого прекрасного лица. Свободной рукой Даниэль отодвинул её в сторону, чтобы говорить. - Рауль… не смей, слышишь... Я знаю… Ему сейчас тоже тяжело… - дыхание вырывалось из горла с хрипом и клёкотом. - Да-ни… Да-ни… Дани… На бескровных губах появилось слабое подобие улыбки. - Малыш, послушай… Я буду ждать тебя… сколько бы мне ни пришлось. Когда твой жизненный путь оборвётся… я встречу тебя… там… мы увидимся в последний раз… Рауль бежал за каталкой по больничному коридору. На ней увозили Даниэля. - Дани, не уходи… Вдруг кто-то с силой дёрнул его за воротник и встряхнул. Рауль поднял глаза. - Грегори… Каталка беспрепятственно въехала в дверной проём и скрылась за туманной матовостью стекла. …Свеча, погасшая на ветру, вернись ко мне, И освети мой путь - я заблудился во тьме. Как мне найти тебя? Как мне увидеть свет, унесённый вечностью В свои чертоги? Где мне отыскать твои следы? Ответь! Отзовись! Что это? Сон? Или иллюзия долгожданного покоя? Откинув одеяло, он сел, поставив босые ноги, как ему казалось, на пол, и посмотрел на них. Под ним была чёрная пустота, и со всех сторон тоже обступала пустота, но это его совсем не удивило и не испугало. Главное, нужно идти туда, откуда доносилась мелодия, которую он помнил с детства, которую он слушал, сидя в комнате Даниэля на прохладных досках пола. Он встал и пошёл, с каждым шагом всё уверенней, а музыка звучала громче и громче, и вот он оказался перед дверью. Той самой дверью. Надавив на ручку, он открыл дверь и очутился там, куда всегда хотел вернуться. Лунная ночь заливала комнату голубым свечением, и океан, в забытьи, стонал прибоем, а в глубине дома вздыхали и звали за собой тихие-тихие аккорды рояля. Он ещё долго бродил бы по дому, воскрешая в памяти призраков прошлого: скрипнула под ногами заветная предпоследняя ступенька лестницы, ведущей на второй этаж, и в коридоре затопали детские ножки, зазвенел забытый смех маленького мальчика… Но музыка вывела его на террасу, к лестнице, спускающейся к воде. Лёгкий бриз позвякивал стеклянными подвесками «музыки ветров», касался лица, ласково дотрагивался до длинных прядей волос. Мелодия таяла за спиной робким снегом, укрывшим ещё влажную землю после затяжных проливных дождей. Рауль наступил на первую ступень, потом на вторую, третью – и уже ничто не могло заставить его оглянуться, пожалеть о безвозвратности пути, на который он вышел. Дом скрылся в туманной дымке, молчаливый и безучастный, как и оставшееся в реанимационной палате тело, бесчувственный живой труп. Единение с ним доставляло боль. Теперь же он был легче белого пёрышка на вольном ветру, подарившем ему свободу. На волнах качалась маленькая лодка, но она не перевернулась, а медленно поплыла от берега, стоило ему переступить через её низкий борт. Его переполняло странное чувство отрешённого равнодушия. Он без сожаления смотрел, как удаляется от него тёмная полоса суши, размытая туманом. И скоро все растаяло – Рауля окутала непроницаемым покрывалом мёртвая тишина. Только пока ещё живое сердце слагало последнюю песню. Ты ушёл от меня, став ветром, Шелестящим листвой деревьев. Но, я найду тебя, Летя вслед дуновению. Ты ушёл от меня, слившись с плачем Горлицы, потерявшей своих птенцов, Но я найду тебя, вторя голосу Осиротевшей птицы. Ты ушёл от меня, растворившись В моих слезах, но я найду тебя, Заглянув в них, как в зеркало… Ты ушёл от меня, озарив ночное Небо новорождённой звездой, Но я найду тебя среди миллиона Подобных тебе, лишь не гасни… Свети, свети… Туман расступился, и из воды до небес выросла отвесная скала. Умаляя её неприступность, камень ровно посередине рассекал узкий проход. Резкая граница пасмурного света и чёрной тени неотвратимо приближалась. Там, где они соприкасались, волны прекращали свой бег, умирая, превращаясь в неподвижную чернильную гладь. Там было «ничто». В это «ничто» провалился нос лодки, и Рауль испугался, что следом за лодкой исчезнет он сам, и зажмурился. А когда он разомкнул веки, то не увидел ничего: тьма была плотной и непроницаемой, но имеющей определённые границы. Она ощущалась кожей, всем нутром, нависая тяжестью невидимого свода. Свободное пространство становилось всё уже, грозя ещё и раздавить сверху, будто где-то бесшумно работал механизм, сдвигающий стены и опускающий потолок. Внезапно движение прекратилось, а Рауля ослепило голубое сияние. Его излучала падающая вниз со стен пещеры вода, образующая прозрачное, как слеза, озеро. Рауль наклонил голову, не в силах больше в упор смотреть на струящийся стеклянный свет. Лодка куда-то исчезла, но ноги утонули в воде всего лишь по щиколотку, и Рауль даже не задумался, почему. Свет, завораживая, притягивал, и так нестерпимо хотелось шагнуть за радугу брызг. - Кого ты ищешь здесь? – спросил чарующий, но безучастный голос. - Что привело тебя к порогу забвения? - Даниэль. - Ты пошёл за Светом по пути, ступив на который невозможно вернуться назад. - Я хочу увидеть Даниэля. Позвольте мне войти… - Подумай… Зачем ты гонишься за бесплотным призраком, когда тебя зовёт живой голос? До слуха откуда-то долетели слова, разлившиеся внутри колющей болью: «Рауль! Вернись, прошу тебя»! Стоит только сделать последний, неотвратимый шаг и пути назад уже не будет. «Рауль»! - Чей это голос? - Ты не узнаёшь? «Рауль»! - Иасон… Он вздрогнул, будто проснувшись… …ветровое стекло, подёрнувшись паутиной трещин, взорвалось осколками. Искрящиеся и острые, они полетели прямо Раулю в лицо, но его сковала полная беспомощность. Звенящий дождь опалял болью, а блонди не мог пошевелиться. Этот вихрь невозможно было остановить – только наблюдать, как осколки мозаично складываются перед глазами в нечёткий пока, но уже жуткий рисунок. Вот он сросся, и Рауль увидел, что над ним нависла, сверкая стеклянной чешуёй, огромных размеров кобра. Её пасть с шипением оскалилась, и кобра ужалила Рауля. Чудовищная боль пронзила грудь, а стеклянная змея распалась на оскольчатый ураган. Осколки, с бешеной скоростью несясь впереди, выстраивались в узнаваемые образы - его машина разбивает парапет и летит с моста… «Я ничего не мог сделать… как глупо…» - вспыхнула и погасла отстранённая мысль. …потом, он видел своё лицо, болезненно сосредоточенное и уставшее. - Если бы я был Юпитер, я поступил бы так. Это неизбежно, - в руке с треском хрустнула, разваливаясь на осколки, фигурка шахматного коня… …Мгновение спустя, красный бильярдный шар, посланный в лузу яростным ударом кия, попав в борт стола, подскочил вверх и разбил плафон. С хрустальным звоном над головой закружилась искрящаяся пыль. - Будешь ли ты смеяться, если я скажу, что люблю Рики? А, Рауль? Боль вонзилась в остановившееся сердце, повергнув Ама в бездну чёрной пустоты, и оно, рванувшись из груди, отозвалось тяжёлыми, глухими ударами. Чей-то голос упрямо и властно твердил: - Ну, давай же, Ам! Я не позволю тебе просто так уйти! Ну, давай же! Решил сбежать? Не выйдет! Ещё разряд! Чёрная пустота перед глазами лопнула, и в лицо брызнула ослепительная вспышка света. Рауля швырнуло вперёд. Раскинув руки и широко распахнув глаза, он летел сквозь неё в объятия… Даниэля… Измученные тревогой лазоревые глаза смотрели с прежней любовью. Прядь волос прилипла к мокрому лбу… Рауль вцепился в плечи реаниматолога мёртвой хваткой. - Дани…эль… Да… ни… эль… Ты боль… ше не оста… вишь ме… ня?.. Ошарашенный и изумлённый Дитрих Нахт прижал Рауля к груди. - Тише, тише, Рауль… Конечно же, нет… - в его взгляде застыли беспомощная растерянность и недоумение. Коллеги лишь пассивно созерцали странную сцену, явившуюся развязкой разыгравшейся трагедии, едва не унёсшей жизнь господина Советника Консула Амой. Только он сейчас больше походил на испуганного ребёнка, чудом избежавшего смертельной опасности – глаза уставились в одну точку, зрачки расширены, губы повторяют чужое имя: - Даниэль… Даниэль… Всё закончилось так же неожиданно, как и началось – еле уловимые всполохи сердцебиения перешли в нарушение ритма, за которым неминуемо последовала остановка сердца. Никто не ждал такого стремительного развития событий, хотя все готовились к худшему, учитывая непредсказуемый уход пациента в кому. Его спасло царящее вокруг напряжение, граничащее с эмоциональным взрывом, - механизм, запущенный напутствием Нарсуса Мунна, работал безотказно. Сам он не вмешивался ни во что, спокойно наблюдая, как взмокла ткань халата на спине у Дитриха. Тот, в очередной раз выпрямившись, отдал приказ: - Разряд! Тело бесчувственной куклы каучуковым мячиком подскочило на кровати – ничего. И всё повторилось снова. Безрезультатно. Мунн смотрел на Иасона, приникшего к пластиковой перегородке, с побелевшим лицом шепчущего что-то и прикрывшего глаза, и был невозмутим и неподражаем в своей циничности. Лёгкая очаровательная улыбка играла на его губах, как будто он наблюдал за игрой в покер, зная, у кого из игроков спрятан туз в рукаве, а не за отчаянной борьбой за жизнь правой руки первого блонди Танагуры. Он не сомневался ни на секунду, что Нахт сделает всё, что от него зависит и не зависит, и судьба Иасона Минка сейчас в надёжных руках, а остальное будет вершить… уж точно не Юпитер.
Март: Sizuna пишет: …как будто резал слоёный пирог, проникая лезвием возвращающегося сознания всё глубже и глубже к той грани, которая отделяет бытие от небытия. Сначала хрустнула корка забвения, потом острие провалилось в рыхлый взбитый крем галлюцинаций – островки видений и обрывки образов из недр памяти слились в ощущение тепла, проникающего во всё его существо. Оно росло, затопляя до краёв, и вдруг вспыхнуло ярким, слепящим светом, Ам позволил родиться пока ещё единственной мысли. Жив! отлично! Sizuna пишет: Даниэль застыл на секунду, глядя куда-то за горизонт, и стал спускаться. Бумажный фонарик горел у него в руках, а Раулю показалось, что это светятся его пальцы. Длинное шёлковое ритуальное одеяние цвета лепестков чайной розы струилось невесомыми складками по ветру. мне нравится Даниэль. Было бы неплохо, если бы ты точно прописала, что за эксперимент затеяла Юпитер, создавая эту необычную семью. Отличная глава.
Sizuna: Март пишет: мне нравится Даниэль. Март, мне он тоже нравится)) Март пишет: Было бы неплохо, если бы ты точно прописала, что за эксперимент затеяла Юпитер, создавая эту необычную семью. Попытаюсь. Но у меня нет пока чётких контуров этой идеи. Так - что-то размытое. Март пишет: Отличная глава. Март, если честно, не ожидала похвалы. СПАСИБО А это - продолжение) Тридцать минут назад… НАРСУС …наслаждался классической музыкой, звучащей, пожалуй, слишком громко для установленных администрацией госпиталя правил. Но Мунн не признавал никаких правил. В комнате психологической разгрузки он курил и придавался меланхолическому настроению. Боже, как же мало, оказывается, нужно, чтобы почувствовать себя не загнанным в стойло животным, а цивилизованным человеком, вкушающим блага этой самой цивилизации. Такие как табак (да будет благословенно имя первооткрывателя Америки), алкоголь, тихо плещущийся в бокале, мягкий диван, на котором можно вытянуться во весь рост после двух часов напряжения в спине и шее и душераздирающей тишины, нарушаемой только позвякиванием хирургической стали о металлический лоток да собственными короткими распоряжениями. Всего лишь закурить и сделать пару глотков холодного «Мартини», разведённого апельсиновым соком – верх блаженства! Странно, что в фонотеке сохранились старые записи, которые я сам подбирал для себя, работая здесь штатным хирургом. О, Юпитер, как давно это было! И как упоительно сладко снова осознать себя тем, кому нет равных! Он был более чем доволен результатами своей работы, просмотрев видеозапись операции, отследив каждую деталь, и ещё раз придя к выводу, что сделал всё правильно. Лениво потягивая вино с чуть уловимой горчинкой полыни, он с наслаждением выдохнул струйку дыма и прищурился, как кот на жаркое весеннее солнышко. И дождь наконец-то прекратился. Это хороший знак. Терпеть не могу сырость, а монотонная барабанная дробь дождевых струй по стеклу вгоняет меня в тоску, затяжные ливни вызывают депрессию. Ненавижу дождь, зарядивший на несколько суток. В дверь постучали, и сквозь дымовую завесу Нарсус увидел молоденькое глупое женское личико, обрамлённое светло-каштановыми кудряшками. - Господин Мунн, ваш пациент только что проснулся. Музыка смолкла. - Что вы сказали, милая? Ей пришлось повторить фразу. - Превосходно. Мне будет очень приятно пообщаться с Советником Консула Амой. Какое прекрасное утро, не правда ли, милая? Девушка под его пристальным взглядом залилась краской от корней волос до ушей. Что уж тут поделаешь, слабая половина человечества, как правило, теряла дар речи от проявлении подобного внимания со стороны Нарсуса Мунна. Но его такая реакция только забавляла, и он небрежно бросил, уже уходя: - Я вас не задерживаю, милая, займитесь своими обязанностями. «Солнце запуталось в твоих золотых волосах…», - Так сказал бы поэт, взглянув на это великолепное зрелище… И что еще тебе было нужно, Ясони, когда такая красота была у твоих ног? Что ты искал? Тебе столько лет подряд светила звезда, ничуть не уступающая тебе по величине и яркости. На кого ты обратил свой пресыщенный взгляд? На подзаборную дворняжку. Кого согревало так некстати разгоревшееся пламя твоей любви? Мусор, валяющийся под ногами. Но ничего, теперь всё вернётся на круги своя – монгрел займёт подобающее ему место рядом с таким же полукровкой, как и он сам. - Рауль… Никакого ответа. - Рауль… Нарсус наклонился, приподнял верхнее веко Рауля и застыл, увидев «плавающее» глазное яблоко. Кома… Я опоздал, Ам, ты опять ускользнул от настигающей тебя реальности. Как же ты не хочешь жить… А тут ещё этот шрам. Быть изуродованным для тебя означает похоронить себя заживо. Слишком много потрясений выпало на твою долю за последнее время. Может быть, ты выбрал наилучший путь избавления от страданий, перешагнув последний порог, но просчитался в одном, я не отпускал туда ещё никого. Никто не уходил за черту, из-за которой не возвращаются, если Нарсус Мунн поручился за его жизнь. - Дитриха сюда, немедленно. И позвоните Минку, он должен быть сейчас здесь! В мгновение ока ответственный реаниматолог, его бригада и медсёстры отделения стояли перед ним по стойке «смирно». - Надеюсь, никому из вас не пришло в голову дать больному зеркало? – стальной взгляд впивался в лицо каждого, словно клещами. Не выдержав, Эмили заплакала: - Это я дала зеркало… Я не думала, что это может кончиться чем-то плохим… - Думала?! Думать женщинам вообще вредно! Чёртова безмозглая кукла! Всем по местам! Работать! О состоянии пациента докладывать каждые полчаса! Шеренга тут же рассыпалась. Не тронулся с места только Дитрих. - В чём дело, Нахт? Молодой врач, блонди, ответил спокойно и с достоинством: - Это моя вина, что не проследил лично. Мунн удивлённо повёл бровью. - Я считал, что ты никогда не станешь оправдываться, Дит, и понимаю твоё желание выгородить свою бригаду и заступится за эту дурочку, но лучше займись делом, я рассчитываю на тебя. **** ДИТРИХ …потянувшись, запустил пальцы в длинную чёлку, откидывая её назад. После чего продолжил писать: «Последствия комы, хотя и кратковременной, совершенно очевидны, и теперь вся ответственность в подобной ситуации лежит полностью на мне. Пока информация о состоянии Советника Консула Амой не придавалась огласке, может быть, удастся спасти его мозг, который явно пострадал от длительного кислородного голодания после катастрофы. Сам Рауль вряд ли сейчас понимает, что с ним происходит, его поведение граничит с поведением ребёнка, он живёт в прошлом. Если он не выйдет из этого состояния, Юпитер потеряет одного из лучших своих детей, а общество понесёт неоспоримый урон. Он видит кошмары, как только засыпает, они повергают его в крайнее неуравновешенное эмоциональное состояние, так что приходится всё время держать его под действием транквилизаторов. Получается замкнутый круг, лекарство погружает его в сон, в котором восстают из пепла его страхи. Ничего не поделаешь, придётся разорвать этот порочный круговорот… Странно, но после того вопиющего случая в реанимации, я проявляю к его судьбе, пожалуй, слишком большой интерес, будто тот нелепый вопрос: «Даниэль, теперь ты не оставишь меня?», и мой более нелепый ответ: «Нет, Рауль, конечно же, нет…», продиктованный беспомощной растерянностью и только, обязывает меня к чему-то. Даниэль… Кто это? И почему он упорно продолжает звать меня этим именем? Я пытался объяснить ему, кто я. Бесполезно. Он как будто не слышит меня. И всё-таки это имя находит в моей душе какой-то непонятный отклик. Бред. Итак, решено. Придётся отменить снотворное и лично проконтролировать результат. Я буду бороться за разум Рауля Даниэля Ама до конца… Даниэля?! Так этот Даниэль – его опекун! Тогда какое отношение имею к нему я? Простое совпадение? Или Рауль видит во мне его? Слишком много вопросов, на которые нужно найти ответы. И я их найду, пусть не сейчас, позже. На данном этапе я обязан, взвесив все «за» и «против», поступить в соответствии с голосом совести, морали и долга сына Юпитер… И всё же, как быть? Позволить Раулю самому разобраться в себе? Или, не давая ему такой возможности, составить отчёт и отправить Ама на корректировку личности? Просто помочь ему забыть всё то, что делает неполноценным его психическое состояние? Правда, от прежнего Рауля мало что останется. Всё стереть и начать писать с чистого листа? Зелёные глаза опустеют, в них больше не будет такого печального света… Нет, я не вправе погасить этот свет! Он волнует меня, притягивает… Почему так происходит, разбираться некогда. Да и надо ли? Дурацкая привычка записывать свои мысли. Когда-нибудь она может стоить мне жизни. Но ничего не могу с собой поделать, она въелась в кровь за долгие годы дежурств по ночам и диктует поступать так неосторожно. Он снова спит сном младенца. Грудь тихо вздымается, и уже ничто не напоминает о том, что совсем недавно мне пришлось уговаривать его, как напуганного ребёнка… Ну что ж, стоит немного размять ноги и дойти до телефона, пора звонить господину Мунну. Без его вмешательства, похоже, не обойтись». **** Так… прежде чем набрать номер, глубоко вздохни, Дитрих, и соберись с мыслями, потому что тот, кому ты собираешься звонить, не терпит и не прощает опрометчиво оброненных слов. Он просто не станет слушать тебя или потом эти слова лягут в его копилку твоих долгов, и неизвестно, как тебе придётся за них расплачиваться. К тому же, он уже на Даарсе. Не предсказать, где застанет его этот звонок и в каком расположении духа он будет пребывать. Так, код Даарса…4…815… дальше… 8… 906… 768… 87… 76. …Ну же, Нарсус, пожалуйста, возьми трубку… - Слушаю вас внимательно. - Господин Мунн… - А, это ты, Дитрих. Проблемы? - Да. - А именно? - Посттравматическая реабилитация осложняется. - Почему? - Нервная система постоянно подвергается серьёзной встряске во сне. Рауля мучают кошмары. - Ты хочешь предложить коррекцию? Вот он, этот вопрос. И ответ на него надо дать немедленно, не терзаясь сомнениями. - Нет. Думаю, следует просканировать его мозг, выяснить и устранить причину. Этой техникой и полномочиями я не владею. Вы могли бы ещё раз оторваться от дел и прилететь на Амой? Послышался лёгкий смешок. - О, Ясони, счёт, который я тебе предъявлю, неуклонно растёт. - Что вы сказали? - Эта фраза к делу не относится. Кажется, ты устал, Нахт? - Немного… - Я прилечу через пару дней. А ты пока подготовь Ама к моему приезду. Не напрягайся так, Дитрих. Можешь спокойно передать его с рук на руки и отдохнуть. Что касается кошмаров… все мы хотя бы раз в жизни видим плохие сны. Сны… Неплохо было бы поспать. Нахт мельком глянул на часы. Ого, четыре утра! Я, наверное, поднял господина Мунна с постели… - Да, конечно…. Я разбудил вас? - В последнее время это делают все кому не лень. Приятных снов, Нахт. Положил трубку… Усталость валит с ног, действительно, пора отдохнуть. Где мой любимый диванчик? Через десять минут Дитрих Фридрих Нахт безмятежно спал, по-детски подложив под щёку сложенные лодочкой ладони. Сон в преддверии рассвета самый глубокий и сладкий. Сейчас Нахт особенно напомнил бы Аму Даниэля и то утро, когда Рауль последний раз в жизни смотрел в это дышащие покоем лицо, прежде чем тело опекуна накрыли простынёй.
Март: Sizuna пишет: «Мартини», разведённого апельсиновым соком – верх блаженства! а ты пробовала?! должен получится невкусный ужас. Дитрих - кандидат в любящие Рауля. Судя по всему, Ясона он так и не получит. И слава Юпитер)
HaGira: Sizuna, динамизм и непредсказуемость вашей истории замечательные. Спасибо, что спасли Рауля, пока что он единственный, кто вызывает простое человеческое сочуствие, потому что страдает и в основном не по своей вине. Может, ему наконец повезет . Дитрих, по моему, единственный порядочный Блонди, который ему встретился. Дайте Раулю шанс!
полная версия страницы