Форум » Фантворчество » "Другая река", сиквел "После всего" » Ответить
"Другая река", сиквел "После всего"
Март: Сиквел к После всего http://ainokusabi.borda.ru/?1-2-0-00000831-000-0-0-1286264910 Автор: Март Бета: она самая Пейринги: Рауль-Катце основной, но еще несколько других, всех имеет Юпитер. Из знакомых Гай, есть несколько ОМП. Младший брат Рики. Примечание: я считаю, что этот фик - джен. Рейтинг: есть две сцены НЦ, о которых отозвались, что целомудренные) Примечание 2: вывешиваю на форум основной площадки российского фандома Анк в попытке его реанимировать. Посвящается моей дорогой бете Zainka-Gwena Нельзя дважды войти в одну реку Иллюстрации к фику dary-tyan HerbstRegen
Ответов - 17
Март: - Рауль, почему вы вернулись? – Эго Сум встал от рабочего стола навстречу последнему блонди. - Кажется, мы были на «ты». Не поверишь: я соскучился. – Рауль Ам пристально рассматривал ипостась искИна, ничуть не смущаясь, что его интерес поймут неправильно. Как ни удивительно для созданных Юпитером существ, сигом стал выглядеть старше, как будто подрос и повзрослел. Даже намеки на носогубные складки появились на его малоподвижном лице, на котором он еще год назад примерял человеческие выражения и сменял, как маски. В глазах появился блеск, свойственный увлеченным своим делом элитникам. Короткий ежик белых волос остался неизменным, но не показалось ли Раулю, что в них засеребрилась седина? - Верится с трудом, - Эго сделал намек на улыбку. – Не подумал, что рискуешь - после побега? Без разрешения, не узнав о своей участи… Правитель планеты обошел Рауля Ама кругом, в свою очередь рассматривая. Внешне блонди не изменился ни в чем, кроме цивильной одежды и отсутствия перчаток. Да еще пышные волосы забраны в низкий хвост, перевязанный простым шнурком. - Если ты, как последний блонди, раритет, грубо говоря, мог рассчитывать на снисхождение, то твой спутник на него рассчитывать не может. Эго Сум наконец сел за стол и указал Раулю на кресло посетителя. - Не понял, - быстро сказал блонди и сразу поправился. – У меня не было спутника. Я запретил фурнитуру Катце лететь со мной. - Значит, свое влияние на этого человека ты преувеличиваешь. Он прибыл тем же рейсом. Пальцы Рауля едва не вздрогнули от желания немедленно по комму связаться с рыжим. Импульс был незаметным, но, судя по ехидной улыбке Эго, зафиксированным. Ассортимент улыбок и выражений лица сигом явно пополнил. Наука не прошла даром. Сум продолжал допрос: - Если бы твой пропуск в Эос был аннулирован, ты повернул бы назад? Вижу, что нет. И что бы ты предпринял? - Нашел бы способ связаться с Юпитером. Я хочу продолжить свои исследования. Мне скучно на райской планетке Талуле. - Почему же ты не предложил свои услуги тамошнему правительству? – и, так и не дождавшись ответа, продолжил. – Судия, ты строже всех судишь себя. А ведь казался всегда таким сдержанным. - Не трогай Катце, пожалуйста, - сквозь зубы попросил Рауль. Эго Сум поднял левую бровь. Да, мимики у него явно прибавилось. - У тебя с бывшим фурнитуром не может быть особых отношений. - Особых – нет. Но этот человек спас мне жизнь, помог восстановить полноценную работу Юпитера, кстати. В результате чего появился ты. – Рауль сделал паузу, наблюдая, как ехидное выражение на лице Эго сменяется задумчивостью. - И мы прожили рядом целый год. Катце помог мне не свихнуться от безделья. - И тоски, - добавил Эго. Кажется, последний блонди и первый сигом прекрасно поняли друг друга. Эго Сум жестом поманил Рауля к экрану терминала. - Вы прибыли вовремя. Репрессий не будет. Я хочу повторить опыт Ясона Минка, и вы мне поможете – конечно, в свободное от работы время. Ты вернешься к руководству своим департаментом, твой Катце – на черный рынок. На экране светилось изображение мальчика-монгрела. Светились его глаза, улыбка. Он что-то говорил, отворачиваясь от камеры куда-то вглубь сада Гардиан. Это не мог быть экземпляр, восстановленный из ДНК и выращенный в ускоренном репликаторе, как пет. Мальчик был явно предвыпускного возраста, лет тринадцати. Смуглый, черноволосый и темноглазый, небольшого роста, с уже разработанными рельефными мышцами, гибкий, полный жизни и той невыразимой прелести, какая сопровождает уверенных в себе людей, любящих и любимых. - Это не Рики Дарк, - уверенно сказал Рауль. – Но очень похож. - А в чем отличие, как ты видишь? - Даже на первый взгляд – этот монгрел весьма уравновешен для своего возраста. Я обследовал Рики, когда Минк взял его в петы. Он был очень нервной, тонкой натурой с достаточно гибкой психикой, однако, не смог приспособиться к жизни в Эос. Этот экземпляр легче перенесет петскую дисциплину, если ты возьмешь его сразу же, но… - Конечно, нет. Я бы хотел соблюсти условия, в которых формировался тот Рики Дарк. Пусть поживет в Цересе со своим другом, надышится так называемым «воздухом свободы». Если из него получится вожак, если он повторит путь Ясонова пета – я возьму его и проверю, насколько прав был Минк в своем заблуждении. Кстати, ты целый год общался с фурнитуром. Конечно, он монгрел только по рождению, но ведь он человек! Как живется в мире, где тебя окружают люди? - Скучно. Люди – предсказуемые существа. - А я до сих пор не могу понять некоторые поступки, - честно признался правитель. - Почаще обращайся к памяти моих братьев, - посоветовал Рауль. Он успокоился насчет судьбы Катце, и только думал, где его отыскать. – Ты на самом деле решил повторить сексуальный опыт Минка? Второго Рики не будет, как и второго Ясона. - Позволь мне самому совершать мои ошибки, - сухо заметил Эго. – Твои апартаменты в Эос свободны, счета восстановлены с момента посадки лайнера. Штат фурнитуров и петов не списали, хотя они год бездельничали. Можешь выходить на работу с завтрашнего дня. А твой Катце пусть явится ко мне за инструкциями завтра утром, пропуск будет восстановлен. Рауль встал. Аудиенция была закончена, но он все же не удержался: - Ты был так уверен, что я вернусь? - Мы_ были уверены, Судия. * Произведя фурор среди заметавшихся слуг, Рауль заперся в кабинете и по комму вызвал единственного фурнитура, который его интересовал. - Ты меня не послушался, - сказал он в напряженное лицо на экране. - Я взрослый мальчик, - ответил Катце. – Я не мог не последовать за тобой. - Почему? - Вопрос риторический. - Я у себя дома, - сдерживая нарастающий гнев, произнес Рауль. – Пропуск твой будет возобновлен с завтрашнего утра, так что говори, где мы встретимся сейчас. - Мистраль, ресторан на седьмом этаже, - быстро проговорил Катце, как будто ждал вопроса. - Буду. Аэрокар Рауля был вычищен и на ходу, как будто тоже ждал его на стоянке на крыше здания Эос. Пилот распахнул дверцу, склонившись в поклоне. И только после взлета Рауль вспомнил, что не переоделся. Сразу же кисти рук ощутили отсутствие перчаток, как опущенные в ледяную воду. Атмосфера Амои начала пропитывать блонди заново. Интересно, каково Катце? Рауль потянул шнурок и позволил волосам свободно заструиться в потоке воздуха из приоткрытого окна. Он так привык видеть Катце ежедневно, что уже не представлял себе, как они снова будут порознь. Уговорить его вернуться к фурнитурским обязанностям в Эос выглядело делом безнадежным. Никакой шарм не поможет. Тем более, Катце ни разу за год проживания в одном доме на Талуле не заговорил о своей любви. Конечно, Рауль оказался не лучшим соседом. Но ведь предупреждал. Может, подключить обаяние? Блонди совсем забыл, как это – пользоваться своей внешностью и каплей точно выверенного кокетства, чтобы заставить визави на переговорах принять нужное решение. Наверняка с Катце эти ухищрения не пройдут. А вдруг? Рауль остановился в дверях ресторанного зала для вип- персон, отыскивая взглядом рыжую голову. * Рауль появился - и привлек всеобщее внимание. Шепот и восхищенные взгляды посетителей – федералов, туристов и чиновников различных представительств на Амои, нуворишей из Мидаса – сопровождали его торжественное шествие. Иначе Катце не мог описать этот процесс. Впервые за последний год распущенные волосы сверкали за Раулевыми плечами, вызывая вопросы: «Неужели это настоящий блонди?». Это мой блонди, хотелось Катце выкрикнуть на весь зал. Мало того, на всю Амои. Но он задавил свой восторг, продолжая диктовать официанту заказ. Они не виделись целый месяц с момента отбытия с Талулы. Вернее, Рауль не видел, а Катце временами тайком подстерегал его, прячась за поворотами коридоров, когда блонди, не любящий шумных компаний, изредка выходил из своей каюты на рейсовом лайнере «Талула-Амои». И теперь он шел к нему, кипящий красотой и злостью: Катце за год научился распознавать по неуловимым признакам скрытые эмоции блонди. И он не переоделся. Этот факт вдруг успокоил: значит, ничего не изменилось в их отношениях по прибытии на родную планету. Ведь Катце сам выбирал и покупал блонди обычную человеческую одежду. Рауль, впавший в невероятный для дзинкотая эмоциональный ступор, первые месяцы позволял Катце поступать с ним, как с живой куклой. Его ужасное горе, тоска по братьям так и виделась вокруг последнего блонди серым кислотным туманом. Выбравшись из тенет Юпитера, Рауль почувствовал себя оборвавшим пуповину младенцем, выброшенным в чуждый мир. Он полностью отдался осознанию одиночества, конечности бытия. И только Катце – просто немыслимо для такого долговязого - рыжей неудобной головоломкой сворачивался на его коленях, худыми горячими руками обнимая плечи; Катце, надоедливо бубнящий что-то о необходимости принять душ; Катце, всовывающий в ладонь горячую чашку с напитком, или даже – позор – кормящий блонди с ложечки… Только этот неугомонный, противоречащий всем законам фурнитур удержал его разум, готовый уйти в математические абстракции. Потом вдруг все прошло однажды, когда Рауль проснулся и увидел за окном их дома ветви яблонь, свисающие почти до земли от тяжести прозрачных насквозь плодов. И Рауль Ам осознал наконец, что Ясон Минк погиб и никогда больше не будет. Но осталась Амои, сигом Эго Сум, в котором таится некоторая часть братьев. Остался долг. Рыжий уловил перемену и всеми силами ненавязчиво поддерживал новые настроения Рауля, но для него оказалось неожиданностью решение блонди вернуться домой. Когда, еще на подлете к Амои, Судия ощутил знакомое покалывание в затылке, означающее установление непосредственной связи с Юпитером, его охватило странное спокойствие. Судьба, предназначение. И никто, и ничто не в силах преодолеть эту силу. И этот рыжий немолодой фурнитур являлся частью судьбы. Рауль сел напротив взволнованного Катце и взял в руки меню. В увеселительных заведениях Мистраль-парка не изменился даже набор блюд и напитков. Наверняка и зал аукционов остался прежним. Сейчас им обоим казалось, что они вернулись в прошлое. И обоим показалось, что призрак Ясона Минка скользнул по залу, остановившись у столика с послом Федерации Хазаллом, который, казалось, уже дырку провертел в спине Рауля своим неотступным взглядом. - Ты выбрал слишком шумное место, - заметил Рауль, взглянув на побледневшего Катце. - Ты хочешь сказать, что твой фокус с удалением регистрации фурнитура из памяти Юпитера и мои новые документы гражданина Талулы оказались детскими шалостями? Прости. Я хотел всего лишь вкусно поесть. Ведь приговоренному к смерти полагается хороший ужин? - Успокойся, мы реабилитированы. Утром я возвращаюсь к руководству Департаментом, а ты должен явиться к Главе Синдиката Эго Суму за инструкциями. - Почему?! – шепот Катце показался криком. - Риторический вопрос, - вернул ему выпад Рауль. Катце невольно засмеялся и закурил очередную сигарету. - Значит, все возвращается. - Самое дорогое не вернуть, - Рауль дождался, пока на стол выложат заказанные блюда, и продолжил. – Эго Сум хочет, чтобы мы поучаствовали в эксперименте. С монгрелом, похожим на Рики Дарка. Рауль, протянув к Катце руку, показал изображение монгрела на экране комма. Рыжий судорожно вздохнул и спросил: - Надеюсь, Юпитер еще не научился воскрешать мертвецов из пепла? - Этому монгрелу тринадцать лет. На днях он покинет Гардиан. - Как его зовут? Рауль запнулся. - Я не интересовался. Эго Сум намерен выпустить его в Церес и встретиться, когда – и если – монгрел повторит путь Рики Дарка. Думаю, твоя роль остается прежней. Оценка способностей монгрела через работу на тебя на черном рынке. Катце был ошеломлен перспективой, однако деловито констатировал: - Значит, на должности официального представителя Танагуры в Гардиан я не восстановлен. Тогда было бы проще изучить мальчишку. Рауль улыбнулся: - Вот что мне нравится в тебе: в каком бы ты ни был состоянии, деловая хватка не страдает. Давай-ка поешь, как намеревался, а потом поговорим, где ты будешь жить. Катце тут же выплюнул откушенный кусок мяса на тарелку. - Если Глава Синдиката хочет, чтобы я исправно выполнял свои обязанности, я должен жить там, где хочу. Как обычно. - Последний год ты хотел жить рядом со мной. Понимаю, что Эос для тебя уже не место, но я мог бы купить квартиру в Апатии… - И встречаться со мной, как с любовником? – Катце смотрел на Рауля с непонятным выражением на лице, глаза его сияли, налакированные волосы, вопреки законам природы вздыбились, как у хищного зверя. Рауль вдруг смутился. - Нет, конечно. Но это будет нейтральная территория…Ты же не пустишь меня в свой секретный бункер. Катце ухмыльнулся. Блонди, который признается, что его куда-то не пустят – это удивительное, ненормальное зрелище. - Конечно, не пущу. Из соображений твоей же безопасности. Но я буду бывать в Эос для отчетов главе Синдиката, надеюсь. Могу и к тебе заскочить. Рауль беззвучно засмеялся. Катце впервые видел блонди в таком игривом настроении. И таким он ужасно нравился. Рыжий с трудом преодолел желание соглашаться на все условия, какие только ни предложит это притягательное существо. - Нифига, - повторил он вслух, отряхиваясь всем телом, как после холодного дождя. – Жить рядом с тобой…Ты даже не представляешь, насколько ты невыносим. – И Катце улыбнулся, стирая нелепые слова, сознавая, что его любящую душу видят, как на ладошке мыльный пузырь. – Кстати, ты никогда не пускал в детстве мыльные пузыри? Ах да…Никакого детства. Сейчас я что-нибудь проглочу, и спустимся в зал аукционов. Сегодня нет торгов, и будет показано представление фокусников с громадными мыльными пузырями. Рауль уловил все нюансы настроений Катце, был полностью удовлетворен своим обаянием, осталось совсем немного, но он не хотел давить на рыжего, опасаясь, что вступит в действие некий неучтенный фактор в виде монгрельской гордости. Хотя какой из Катце монгрел! Зато мужчина хоть куда. Кто не знает, никогда не скажет, что Катце кастрат. Или как его сейчас зовут? Нужно познакомиться. Наверное, такой самый неучтенный фактор привлекал Ясона в Рики. И поэтому Эго намерен повторить опыт Минка. Нужно посоветовать Юпитеру отстроить Дана Бан. Представление было забавным. Приезжие фокусники надували огромные пузыри, в которые засовывали живых птичек, создавали гирлянды и воздушные замки. Катце неотрывно глядел на сцену, и Рауль впервые подумал, что у рыжего тоже наверняка не было радостей детства. Целеустремленный, готовый на все, чтобы откусить кусок от пирога жизни, вряд ли мальчик думал о развлечениях. Катце нашел и крепко сжал руку Рауля, не осмеливаясь взглянуть в лицо. И все же сказал: - Ты вернулся из-за него. Ясон Минк, который еще существует в передвижной кукле Юпитера. Ты понял, как сильно любишь, когда потерял. Бесполезное и безнравственное дело соревноваться за любовь с умершим. Я сдаюсь. Рауль в ответ сильно сжал ладонь рыжего и предупредил: - Еще одна глупость, и я раздроблю твою кисть. А потом и вторую. Будешь с клавиатурой работать языком, если он у тебя без костей.
Март: - Ты обещал не трогать Катце! – Рауль плотно прикрыл за собой дверь кабинета Эго и без приглашения упал в кресло. Последняя неделя была наполнена столькими событиями, от новых открытий до переговоров с федералами, что не хватило времени поинтересоваться, как там Катце. И вдруг, когда нашлась свободная минута, выяснилось, что канал связи с рыжим заблокирован Эго Сумом. - А что такое? – Если бы Ам не знал, что сигом не способен испытывать эмоции, он бы даже поверил в искреннее недоумение на его лице. Но он знал и заранее бесился, подозревая, что ответит ипостась Юпитера на его претензии. - Как Судия я имею право знать в подробностях замысел эксперимента Юпитера, связанный с новым «Рики». Эго Сум задал резонный вопрос: - А при чем здесь Катце? - Я хочу знать, при чем здесь Катце, если он должен вступить в игру, когда монгрелу (кстати, как его зовут?) исполнится пятнадцать лет, то есть через два года. - Монгрела зовут Тим. Кличку он еще не получил, хотя в первую драку уже ввязался – вместе с другом из Гардиан. Кстати, они стали пэйринг-партнерами. – Лицо Эго брезгливо исказилось. - Я тебя не понимаю. Ты демонстрируешь мне коллекцию выученных гримас: приветствую, ты достиг почти человеческого совершенства! Но ты же ничего не чувствуешь! Зачем тебе этот мальчик, если сексуальность в тебе существует лишь как воспоминание погибших блонди? Зачем тебе Катце? - Твой Катце. Вот что тебя волнует. Вот почему Юпитер уничтожил вашу семью. Вы слишком прониклись непозволительными эмоциями, приблизились к человекам. Эго Сум отбросил приличия, его лицо стало неподвижным, только глаза казались живыми на его лице. - Я тебе объясню, чтобы ты не пошел выяснять отношения к Юпитеру. Ты, конечно, был моим наставником, но с тех пор прошел год, и я тебе ничем не обязан. Эго Сум прошелся по комнате, встал у панорамного окна спиной к Раулю. Вряд ли для того, чтобы не показывать свои эмоции, которых не было. Таким образом он мог демонстрировать презрение – если бы они оба были людьми. Но, скорее всего, решил успокаивать своим доверием. - Я слушаю. Иначе я добьюсь аудиенции и спрошу… Эго перебил: - Катце был с Гласом Бога несколько лет, будучи фурнитуром - и позже. Служил его водителем. Я хочу повторить опыт. - Тебя не волнует, что этот опыт был прожит Катце давным-давно и был нерадостным? Эго подошел так близко, что Раулю стало некомфортно, наклонился, сжав подлокотники его кресла, остановил на лице внимательный взгляд. - А тебя не волнует, что Катце пережил опыт с Ясоном Минком и теперь вынужден повторять его с тобой? Рауль вдруг понял, почему люди терялись при близком общении с блонди. Такую же пропасть между он ощутил сейчас. Неужели пространство – space between непреодолимо? Но существует же межпланетное, даже межсистемное сообщение. И существовала связь между блонди и монгрелом - более далеких звезд трудно представить… И внезапно, что еще удивительнее и страшнее, представил, как одиноко единственному сигому на планете. Пусть он и часть искИна. Никого, кто бы понял. Никого, кто такой же. - Верни свободу Катце, прошу. Эго отошел: - Он не заключенный. Но поживет некоторое время в моих апартаментах. Это не повлияет на его деятельность на черном рынке, он там и так виртуал. Канал связи я только что разблокировал. А сейчас вы можете увидеться. Эго щелкнул пультом, дверь открылась, в проеме встал Катце в обычной фурнитурской форме, которая почему- то смотрелась на нем чужеродно, с подносом в руках. Увидел Рауля, его лицо дрогнуло, но на подносе даже не задребезжали о бутылку вина два бокала. Самообладание Катце удивило Рауля. Или это было равнодушие? Эго усмехнулся, вышел, бесцеремонно обеими руками отодвинув фурнитура, – и закрыл за собой дверь. Катце поставил поднос на гостевой столик в углу кабинета, замер, опустив руки. - Я пришел за тобой, - будто нырнув с верхушки эосской башни в дождливый воздух, сказал Рауль. Выражение лица, сияние глаз Катце были настолько невыносимы, что Рауль так и не решился встать с кресла. Неужели у Ясона с Рики было такое в превосходной степени? Ведь Рауль никак не мог сказать, что между ним и рыжим – любовь. Тем более, по возвращении на Амои он получил сразу два щелчка по самолюбию: Ясон, пусть даже и являясь частью Эго Сума, вновь предпочел ему монгрельского мальчишку. И Катце оказался не таким управляемым, как думалось. И вот снова соперничество. И ревность. Неужели Эго Сум не понимает, что происходит? Или Юпитер на самом деле вернулся к первым столетиям существования и играет в игры, пытаясь нащупать нужный алгоритм взаимодействия с людьми? Или наоборот: вошел в новую прогрессивную стадию, когда изучение эмоций людей, их взаимоотношений стало важнее изучения законов идеального социального устройства? Устройство уже есть и устоялось. Теперь подумаем о душе? Изучим ее вдоль и поперек, займемся вивисекцией любви? - Налей нам вина. Я хочу выпить с тобой, Катце, пока нам не позволено больше. Для понимания Ясона нужен был толчок. Его не произошло даже в момент гибели Ясона. Ничего внутри не изменилось, даже когда Рауль обнимал ладонью чип, спаянный с позвонком Минка, извлеченным Катце из обгоревших останков. И даже там, на Талуле, когда оторванность от родной планеты стала невыносимой. Ясность пришла, когда, оказывается, у тебя отняли человека, без которого твое одиночество превратилось в идеальное пространство между – жизнью и смертью. То пространство, которое Ясон и Рики сжали до последнего вздоха между губами. - Здесь куча камер, - уточнил Катце, выполняя приказ. Рубиновая струя безупречно точно заполняла бокалы. - Иначе бы Ясон не узнал, что его юный фурнитур Катце залез в запрещенные директории, - улыбнулся Рауль. – А то нечего было ему делать: только следить за своими слугами. Катце вздрогнул, несколько капель вина запятнали белоснежную салфетку, окутывающую бутылку с вином. - Мог бы сделать вид, что рад меня видеть, а не язвить, - тихо произнес он. - Я рад. И я купил квартиру в Апатии. Думаю, теперь ты согласишься там бывать, - Рауль стянул перчатку и прикоснулся к дрогнувшему локтю Катце. А потом лихо опрокинул в себя бокал вина и вышел вон. * Рауль вошел в комнату аудиенций, сел за столик в ожидании голограммы. На сей раз бокала с вином не было. Да и зачем? Блонди остался один, пребывал за пределами Амои. А с Эго Сумом связь была постоянной, как с отростком от основного тела. Однако стоило опуститься на неудобный стул, как из технического входа появился робот с подносом. Чашка, исходящая паром. Горячий шоколад, которым Катце утешал Рауля в минуты депрессии. Ирония искИна или намек? Тем не менее, Рауль выпил густой напиток, пытаясь определить, кто готовит его лучше. И решил, что Катце. И почти не удивился, когда вместо голограммы увидел Эго Сума. Сомнений в его материальности не было, потому что сигом возник не у пьедестала Юпитера, а банально вошел через ту же дверь, что и робот обслуги. - Теперь я не могу поговорить с Юпитером один на один? – хмуро спросил Рауль. – У меня есть право. Я его Судия. - Я за него, - бесцветным голосом произнес Эго. Глаза были пусты, – и Рауль понял, что сигом в данный момент просто марионетка, ведомая Юпитером, который решил преподать урок и ему, и последнему блонди. И неведомая прежде жалость всколыхнулась в нем горячей волной. Каково это: в любой момент перестать быть собой? Лишь оболочкой для неведомой силы, заполняющей от кончиков волос до пальцев на ногах? Быть всемогущим на целой планете – и вдруг вернуться на роль марионетки? И в нем, в Эго Сум, часть любимого Ясона?! Заключенная, запертая в чужом разуме. Впервые Раулю захотелось убить. Уничтожить. Чтобы никогда не воскрес. Уничтожение ДНК – была последняя его разработка перед побегом вместе с Катце с Амои. Чтобы не воскресить, чтобы не мучить никого повторением пройденного. Разве до Катце ему пришла бы в голову такая идея? Нет. Никогда. Неведомый фактор существует. И этот фактор – любовь. Ее нельзя разложить на составляющие. Любящих – как тела - можно отдать патологоанатому. Но эта неведомая сущность улетает, как птичка, стоит уколоть, нарушить пленочную целостность мыльного пузыря условностей. Катце показал ему. Птичка, заключенная в мыльном пузыре от фокусника, остается живой, пока существует воздух. А потом улетает, если вовремя освободить. Или умирает. Ему нужен Катце. Его уравновешенность, отрешенность от страстей блондиевских и человеческих – необходима прямо сейчас. Осколок от раздавленной чашки – так мало, может, проще задушить? Но сначала Рауль полоснул равнодушного Эго по горлу, зная, что даже крови не будет. Никакой, ни человеческой, ни дзинкотаевской. И боли тоже, хотя в памяти от блонди понятие боли должно быть. Поступок был демонстративным, на грани фола. Чтобы показать отчаяние, решимость Судии добиться прямого разговора с вменяемым собеседником. Чтобы освободить Эго, который по умолчанию не мог быть смертным. И через несколько минут Эго Сум марионеткой, с широкой противоестественной улыбкой ниже кадыка, лишенный управляющих нитей под воздействием вдруг возникших личных, а не инспирируемых эмоций, упал в руки блонди. А на пьедестале возникла до боли знакомая голограмма. Рауль продолжал прижимать к себе тело Эго, пока тот не пришел в себя и отодвинулся на приемлемое расстояние. Зажал пальцами широкий разрез, сквозь который просвечивали нечеловеческие детали. - Спасибо, - шелестнуло. - Некрасиво, извини. – Рауль вызвал дроида с аптечкой, вышел из зала аудиенций, не зная, сможет ли вернуться, не закроются ли перед ним двери. Нет. Вошел и начал аккуратно зашивать зияющий разрез на шее Эго - в виду бесстрастной голограммы Юпитера. На удивление, в голове было тихо. Владыка воздержался от комментариев. И только «заштопанный» Эго приложил ладонь Рауля к своей щеке. Это явно был не он, не сигом. Движение продиктовал Ясон Минк. Рауль даже глаза закрыл на мгновение, представив себе друга – какого он запомнил: полного жизни, разозленного, готового смести его со стола, на который Рауль посмел присесть, чтобы в который раз отчитывать Минка. А тот был выбит из равновесия пропажей своего Рики. И разве Рауль не почувствовал то же самое, когда понял, что Эго узурпировал право на Катце? Эго Сум сел у подножия пьедестала Юпитера – и Рауль вспомнил тот вечер, когда они с Катце прорывались на аудиенцию к Юпитеру, впавшему в детство от ужаса, что уничтожил блонди: свои чувствилища, свои инструменты управления людьми, сообщения со Вселенной… Эго непроизвольно трогал пальцами шов, и Рауль понял, почему и о чем Катце напоминает себе, прикасаясь к шраму. И почему не уничтожит его. Ясон Минк. Снова он. В беседе Эго не участвовал, кажется, или отдыхал от новых ощущений, или Юпитер лишил его права голоса – временно. Рауль понял, что упустил время. А ведь Катце ему говорил, что детей (петов в его понимании) нужно воспитывать. В отсутствие поддержки, поскольку оба предпочли побег с Амои, Юпитер возместил свои потери сам, как считал нужным. По собственным понятиям. И теперь его занимал вопрос, как компенсировать утраченные возможности. Их не восполнить никакими камерами наблюдения, никакими подсоединениями к лабораторным столам, на которых разнимают на части живые существа, а также коммуникациями с Гардиан, в подвалах которого не живут, но существуют человеческие мозги и прочие органы, способные чувствовать и передавать информацию. Юпитер еще не принял решение: восстанавливать ли институт блонди или заменить их сигомами? Для этого и затеян был эксперимент с монгрелом, похожим на Рики Дарка, с активизацией в памяти Эго Сума чипа Ясона Минка. - Эксперимент некорректный, - заметил Рауль вслух скорее для себя, чем для Эго. – Нужно оставить в покое сигома, пусть сам выбирает линию поведения, пусть решает сам. Вы можете за модель принять мои отношения с Катце, это будет справедливо. Блонди-монгрел. Сигом-монгрел – это новое соединение, еще не изученное. И откуда Эго взял вульгарный человеческий жест, постучав по виску согнутым пальцем? Типа, блонди, ты в своем уме? Нарываешься. Ну так и быть, отдам я тебе твоего фурнитура, успокойся. И даже попытался изобразить улыбку. Чудовище.
Март: Рауль не хотел возвращаться в свои апартаменты в Эос. Он нуждался в тишине и одиночестве. Последнее время он не жалел, что не сменили штат обслуги. Его фурнитуры четко знали, чего хочется хозяину. Вернее, чего хотелось. Пора возвращаться к себе - прошлому. Не к чему стремиться, будущего нет. А вот петов, к которым Рауль был в принципе равнодушен, следовало сменить. Возможно, свежие личики помогли бы смириться с новым кругом жизни на Амои, прерванном смертью братьев и пребыванием в яблочном раю. Пустая необжитая квартира в Апатии вполне отвечала потребностям пустой души Рауля. Он так воспринимал себя сейчас. Пустой сосуд. И это люди называют душой? Мыльный пузырь, сверкающий отраженным светом. Блонди вошел, захлопнул двери, даже не удосужившись включить освещение: ему и так была видна безрадостная типовая обстановка прихожей, гостиной… Рауль упал на короткий диван, рывками снял перчатки, бросил их на холодный стеклянный стол – и замер. Стеклянная поверхность не была холодной. Тепло излучала толстостенная чашка, большая, не менее полулитра. И запах шоколада вкрадчиво проник в ноздри блонди. Рауль бережно обеими ладонями взял чашку и громко сказал: - Катце, включи свет и иди сюда! Пока рыжий стоял, зажмурившись от неожиданно яркого освещения, Рауль тихо подошел к нему и обнял. Катце онемел и не смог ответить на простой вопрос: - Тебя насовсем отпустили или только на выходной? - А ты как думаешь? – наконец сказал Катце сиплым голосом, как только Рауль разжал объятие. – Насовсем - почти. Обязан являться по первому зову. - Можно подумать, с Ясоном было иначе, - Рауль снова сел и прикоснулся губами к шоколаду. – Спасибо за заботу. Присаживайся. Катце, еще в фурнитурской униформе, присел на краешек кресла. Так спешил покинуть апартаменты Эго Сума и приехать к Раулю, пока тот не сотворил еще чего-нибудь, что переодевание счел необязательным. - А правда, что ты ходил к Юпитеру, чтобы добиться моего освобождения? А правда, что ты зарезал Эго? Я шов видел… - Фурнитурские сплетни? - Нет, мне сам Эго сказал. - Он не умеет врать. - А ты? Ты умеешь? - А я умею, - вздохнул Рауль. - С тобой я скоро совсем человеком стану. Вот, как ребенок, чашку после шоколада вылизываю. – И Рауль шутливо показал язык и всунул его в чашку. Он снова кокетничал, позабыв о неприятностях. И Катце, весь дрожа и пытаясь скрыть свое состояние, следил за странным блонди. - Ты и убить можешь? Почему же Ясон Гая только покалечил? Рауль отбросил кокетство. Вопросы были серьезные. - В принципе, убить я могу. И Ясон мог. Дело этического воспитания. Слишком ничтожным был монгрел для блонди. А Эго мог бы стать достойным противником. Ты же знаешь, что между нами происходили нешуточные поединки – в рамках физической подготовки. Но в данном случае я не мог убить Эго: это был с моей стороны демонстративный поступок, чтобы прекратить фарс, придуманный Юпитером. Это мерзко: превращать свое создание, можно сказать, альтер эго, в пустую марионетку. Это жестоко, как и возвращать тебя, привыкшего к свободе и самоуважению, к фурнитурским обязанностям. Над тобой не смеялись юные коллеги? Голос Рауля стал участливым, и Катце покраснел. Конечно, чувствовал он себя отвратительно с момента, как Эго объявил о своем решении и приказал надеть в его презрительном присутствии фурнитурскую форму, пошитую заранее на заказ. Унижение дополнилось недоуменными взглядами мальчишек из обслуги и потрясенными личиками петов. О малой вероятности, что кто-либо на черном рынке прознает о нынешней участи Subzero Skurface, Катце старался не думать. Держала на поверхности отчаяния только одна мысль. Если так поступили с ним, то какую участь приготовили Раулю? - Понимаю, - сказал Рауль, не дождавшись ответа. – Ты никогда уже не будешь фурнитуром, обещаю. Позволь и мне позаботиться о тебе. – И он поманил Катце за собой в гардеробную. Распахнул створки. На вешалках ждала цивильная одежда неприметной расцветки, которую предпочитал Катце: строгие костюмы-двойки для порядочных бизнесменов и к ним рубашки с галстуками, свитера с высоким воротом, в который можно спрятать изуродованную щеку, джинсы, футболки и удобная крепкая обувь. - Смой с себя обиды последнего фурнитурства. Надеюсь, ты выберешь что-нибудь из одежды. Катце только молча кивнул. Когда он, встряхивая не до конца просохшими волосами, полностью одетый, вышел из душа, в гостиной Рауля не было. В небольших трехкомнатных апартаментах долго искать не пришлось. Рауль лежал поверх покрывала в спальне, развернувшись боком к раскрытому окну. Дождевые струи порывами ветра заносило в комнату, и на полу образовалась мелкая лужица. Катце поспешно закрыл окно и повернулся было, чтобы разыскать домашнюю технику и убрать воду, но Рауль его остановил. - Оставь, само высохнет. Присядь, я хочу тебе признаться кое в чем. Рыжий всполошено рассмотрел комнату, не увидел никакой мебели и попытался усесться на пол, но Рауль властно похлопал по кровати – рядом с собой. Глаза его светились. Катце стало страшно – впервые в присутствии его блонди. Хотя Ясон бывал намного страшнее… Вопреки подозрениям, Рауль и пальцем не прикоснулся к рыжему. Он даже не смотрел ему в лицо. - Я увидел сегодня, как Эго Сум по желанию Юпитера превратился в марионетку. Правитель никогда не поступал так ни с одним из нас. Возможно, я просто о таких случаях не знаю. Но во мне есть чип, и в любой момент я могу стать марионеткой Юпитера – и выполнять его волю. Могу убить. Я только сегодня это понял. Уходи от меня. Пока я в себе, не позволю, чтобы тебе причинили вред. - Я не уйду, - помолчав, упрямо сказал Катце. – Оставить тебя с этим? Лучше я умру рядом. Или от твоих рук. Рауль вскинулся: - Ты дурак, рыжий! Я сейчас как мина замедленного действия! - Сам дурак! – заорал Катце. – Ты не понимаешь, что я тебя люблю?! – И добавил тише. – Я что-нибудь придумаю. Ну зачем было возвращаться? – С тоской прошептал он. - Ты не понимаешь. Здесь все мое. Я так одинок. И в свое одиночество могу впустить только тебя, но ни исцелиться, ни избавиться от предназначения не могу. Катце молча встал. Спустя минуту хлопнула входная дверь. Рауль грустно усмехнулся, заложил руки за голову и лежал, рассматривая светящиеся узоры на потолке – от уличной иллюминации. Ну почему он не смог объяснить? Выдающийся ученый – и не нашел слов для дорогого человека? Потому что не Ясон. Потому что любви нет и не предвидится. Потому что самому страшно сознавать себя закрытой шкатулкой, из которой в любой момент по желанию Юпитера может выпрыгнуть неведомое чудовище. Пусть Катце останется жив. Снова хлопнула дверь. Насквозь мокрый от дождя Катце вошел в спальню с большим пакетом в руках. - Не знаю, куда ты смотрел, когда покупал квартиру. Здесь нет самых необходимых вещей. А ты тратился на мой гардероб, - ворчал он, выпутываясь из мокрой одежды. Оставшись в одном нижнем трико, распаковал и вынул почти невесомое большое пушистое одеяло и накинул на Рауля. – И еще: мы никогда не спали в одной постели. Считаю, пора исправить это недоразумение. Согрей меня. И Катце, такой долговязый, но ловкий, отчаянно смелый, юркнул под одеяло и прижался спиной к Раулю. - Я знаю, ты меня не обидишь. У нас была тяжелая неделя и трудный день. Давай отдохнем, - почти промурчал он, согревшись. - Представляешь, я тоже ни с кем ни разу не спал в одной постели. И не надо мне говорить, что ты это проделывал с Ясоном! Лучше соври, говорил же, что умеешь. Голос Катце становился тише по мере согревания. Рауль прижал рыжего к себе обеими руками и впервые за период – после всего - уснул спокойно. * С какого-то верхнего этажа довольно хорошо сохранившегося дома, с целыми окнами и не особенно источенными коррозией стенами доносилась незамысловатая, явно самодельная песенка. Ее исполнял ломкий мальчишеский голос, прерываясь слегка, потому что монгрел явно прыгал вниз через ступеньки. За ним более тихо звучали дробные шаги второго. - Я нисколько не боюсь оди-но-чества! Я люблю тебя-ааа, и это здорово! Потом внезапная пауза и смех: в окне лестничной клетки между этажами было видно, как один парень подхватил другого. - Ты забыл, что тут щербатая ступенька! Вот наебнешься когда-нибудь, придется зубы вставлять! – заботливо сказал более устоявшийся голос. Его обладатель и не думал выпускать из объятий партнера: они стояли на виду у всего района и бешено целовались. И не знали, что кроме уличной камеры, объектив которой, казалось, был безнадежно разбит, и ее считали бездействующей, - за ними наблюдал рыжеволосый человек, умеющий сливаться в своей неприметной одежде с серым бетоном стен. Высокий блондин с длинными волосами, завязанными в хвост, наконец, перестал мять и лапать мальчишку - ниже на две головы, с ладной фигурой, черными волосами и темными – цвета ночного дождя – глазами. Дождь шел, как всегда по утрам. В Цересе редко бывали солнечные дни. Парни остановились под козырьком парадного, накрылись тут же сорванной впопыхах курткой старшего. - Ты меня балуешь, Дон, - с улыбкой сказал младший. – Не вздумай так поступать на виду у остальных – убью нафиг! - Да помню я, помню, Тим, - сказал тот, озирая пасмурное небо. - Это климатическое оружие. Помнишь, я тебе пересказывал роман, который читал в Гардиан? Правда, действие происходило на Терре, но я уверен, что эти сволочи делают то же самое с нами. Я скоро начну дышать водой. – Он погрозил кулаком в сторону города элиты. - Когда-нибудь я выйду отсюда. И тебя уведу, - запальчиво высказался Тим. Дон снова прижал его к себе одной рукой, продолжая удерживать другой куртку над их головами. - Тебя куда сегодня посылают? Я иду с группой Тати в Мидас. Может, мне сегодня повезет, и я ухвачу туриста с толстой кредиткой, и мне честно отдадут заработанную долю. Тогда я обязательно куплю тебе гитару, чтобы ты мог петь для меня, а не только для этих жирных клановцев. Ты берегись, что-то «папа» сладко облизывается на твою задницу, - хмуро добавил Дон. - Да я сегодня в бухгалтерии кантуюсь – у них какие-то неполадки с программой, - непонятно почему виновато ответил Тим. Обменяться новостями дома им вечно не хватало времени, потому что при виде друг друга они бросались в объятия, занимались любовью, меняясь местами, не прерываясь даже для того, чтобы поесть, только хлестали воду из бутылки у кровати. Вот и были оба поджарые, мускулистые, полные азарта – и подростковой любви друг к другу, которая не знает меры ни в чем. После перепалки Тим заставил Дона надеть куртку, и они оба, пытаясь найти защиту от дождя под редкими попутными балконами и карнизами, кинулись в разные стороны. Наблюдатель безуспешно швырнул подобранный с асфальта кусок бетона в камеру, не попал, вынул из кармана комп, проделал пару манипуляций и удовлетворенно вздохнул. Хотя бы эту камеру он заразил, и она изо дня в день будет показывать пустую улицу. * Катце сообщил, что необходимо увидеться по очень важному поводу и назначил встречу в том же ресторане в Мистрале. Рауль думал сначала отказаться, но решил не показывать, как задело его длительное молчание рыжего. После памятной первой ночи в Апатии он не обнаружил рядом Катце, хотя спал всего пару часов. Рассвет еле намечался тонким блином солнца, размазанного по горизонту. На кухонном столе Рауль нашел саморазогревающуюся чашку с шоколадом. Потом целых десять дней Катце не давал о себе знать, а Рауль опасался привлечь к бывшему фурнитуру внимание Эго Сума. Рыжий сидел за тем же самым столиком, что и год назад перед их побегом. Раулю иногда пребывание на Талуле казалось сном. Теперь ему трудно было представить, как это он не просто согласился, но и сам предложил бывшему фурнитуру сбежать с Амои. Но Судия не жалел ни об одном своем поступке, ни об одном своем решении. Катце улыбнулся так радостно, что Рауль простил ему все и даже немного наперед. Но когда рыжий выложил на стол массивную, явно не свою зажигалку, а Раулю протянул бутоньерку с сиреневым цветком орхидеи, тот недоуменно спросил: - Катце, у тебя проблемы с деньгами? Я не выношу искусственных цветов. Катце вспыхнул, зачем-то прикоснулся к зажигалке и ответил вполголоса: - С моими средствами все в порядке, они даже увеличились. А это мой подарок тебе. Я создал для тебя приборчик, который гасит в достаточно большой степени сигнал Юпитера. Так что, надеюсь, он тебя не убьет просто так. Или не сможет тобой управлять. А зажигалка – это глушилка. Чтобы нас не подслушивали. Тут в зале еще несколько таких, я купил приборчик у федералов, так что мы не будем выделяться. Рауль внезапно встал, перегнулся через стол, мазнул тяжелыми прядями по рукам Катце, поцеловал его коротко и нежно. Бутоньерку закрепил за зажимом, придерживающим неизменный шарф. - Я тут тоже кое-что изобрел на досуге, - сказал он, протягивая ошеломленному рыжему обычное световое перо, которым принято было подписывать самые важные документы. - Ты изобрел?! - Похоже, ты не очень высокого мнения об умственных способностях блонди. Катце тут же смутился. - Буду чаще смущать тебя, ты мне таким нравишься – беспомощный мальчишка, - улыбнулся Рауль. – Ты звал меня только за этим? - Нет. Я нашел мальчишку, Тима. И хотел с тобой посоветоваться. Но сначала скажи мне, что это за перо? Рауль посерьезнел. - Сначала пообещай выполнить мою просьбу. Катце молча кивнул. - Если ты увидишь, что я становлюсь неадекватным, не собой, понимаешь? Не подвергай себя опасности, а меня участи марионетки: дважды кликни на эту кнопку. Обещаешь? - Ты умрешь? - Да, мгновенно. В корпусе спрятан волновой передатчик, который воздействует только на меня. Катце осторожно подвинул на вид безобидное перо по столу к Раулю. - Нет. Я понимаю, что ты проявил ко мне величайшее доверие. Но…Я не смогу. - Мое доверие всего лишь в ответ на твое, когда ты лег в мою постель и прижался спиной после моего признания, что в любой момент я могу стать чудовищем и убить тебя. Бери подарок – и мое избавление. Ты говорил, что любишь меня. Обещай. Рауль не стал говорить Катце, что его подавитель сигнала Юпитера, скорее всего, будет обнаружен искИном сразу же по возвращении блонди в Эос и станет абсолютно бесполезным. Катце как будто сглотнул что-то чрезвычайно горькое и квадратное и спрятал перо в нагрудный карман. - Может, будет проще вернуться на Талулу? Рауль хмыкнул. - Второй раз побег не удастся. Тогда Юпитер был занят более важными делами – восстановлением собственной личности и власти, теперь он не сводит с меня глаз. Некоторое время они обедали, перебрасываясь незначительной информацией, что делал каждый в течение десяти дней, в которые не виделись. Затем Катце начал тихо рассказывать. - Короче, я нашел Тима, он счастливо живет с пейринг-партнером, оба пока на побегушках у главы одного из цересских кланов, тот часто подбирает свеженьких выпускников Гардиан. Вживую Тим еще больше похож на Рики Дарка. Я опасаюсь, вдруг он встретит Гая. Ты помнишь, кто это? - Я не мстительный, - сообщил Рауль, скрестив руки на груди. – Зачем ты разыскивал Тима? Эго Сум планировал включить тебя в игру, когда монгрел станет старше и повторит путь Дарка. - А я хочу поломать ему игру, - навалившись грудью на стол, прямо в лицо блонди прошептал Катце. – Отправить мальчишек подальше с Амои. - Не стоит рисковать. Как элемент игры искИна ты постоянно находишься в его поле зрения. Да и мальчишка тоже. Если ты хочешь спасти его от судьбы пета, придумай что-нибудь другое. А вдруг Тиму захочется стать петом? Каким бы сильным ни было внешнее сходство, он все же не Рики. Да и Эго Сум – не Ясон. Не рискуй, Катце. Смерть – это еще самая лучшая участь. - О твоих лабораториях рассказывают ужасы. - Ты был представителем Танагуры в Гардиан. Ты влез в базы данных. Я лично не занимался и не занимаюсь вивисекцией, и ты это знаешь. Катце смотрел куда-то в сторону. - Мне ужасно жаль этих двух мальчишек, - невпопад сказал он. – И да, я люблю тебя, чудовище. Зачем ты вернулся? - Чтобы умереть, - просто ответил Рауль.
Март: Рауль никак не ожидал, что Катце, самостоятельный и гордый Катце, несмотря на декларацию собственной независимости, отвезет его в свое убежище. В последний приют, еще не зафиксированный Юпитером. Конечно, шею Рауля грел новый прибор, сочиненный рыжим, призванный гасить сигналы правителя планеты. Конечно, Катце остановил кар задолго до конечного пункта и тащил блонди, как юркий катер тяжело нагруженную баржу, через какие-то загаженные места в промышленный район. Если бы Раулю пришло в голову искать Катце, он никогда бы не предположил, что хитрец прячется здесь, прямо под стенами Танагуры. - Я тебя просканировал на предмет «маячков» еще в ресторане, но не мог бы ты оставить здесь свой комм? – И Катце указал на неприметную нишу в бетонной стене и, когда Рауль без промедления сорвал с запястья и сунул туда «браслет», с который не расставался со дня своего рождения, ловко залепил отверстие выхваченным из кармана маскирующим пластырем. - Я запомнил место, - неизвестно зачем сообщил Рауль, заинтересованный квестом, в который втянул его Катце. - Молодец, - отметил рыжий и потащил блонди дальше. Приятно было держаться за руку, представляя себя ребенком, которым никогда не был, Рауль даже глаза закрыл, хотя знал, что и сквозь закрытые - для посторонних людей - веки он продолжает видеть. Он очень постарался отключится и не запоминать дорогу, но его ноги четко отмерили 650 метров. Потом еще сто двадцать восемь ступенек вниз. Катце явно параноик. Но лечить его не хотелось. Хотелось снова лечь в одну постель под невесомое, но теплое для человека одеяло, прижать и заснуть. Просто заснуть, как человек. Может, когда-нибудь получится увидеть сон вместо изматывающих, точных до секунды воспоминаний? - Может, ты откроешь глаза? – голос Катце прорвался сквозь «отключку». Рауль ощутил вокруг себя холодное пространство, в котором не было сигналов – никаких, открыл глаза и осмотрелся. Нельзя сказать, что Катце был таким уж анахоретом. Предыдущий его бункер, в который однажды даже Ясон Минк пожаловал, не шел ни в какое сравнение с этим – по защите. Тут можно было отсидеться даже в случае атаки из космоса. Конечно, от нуль-гравитационного оружия не спасет, но ведь Федерация такое оружие запретила. - Я впечатлен, - констатировал Рауль. – Но больше всего меня удивляет, что ты решил открыть свое убежище для меня. Катце отмахнулся от этого замечания, как от чего-то незначительного и пошел куда-то вглубь, откуда вскоре запахло кофе и шоколадом. Рауль тоже не стал терять времени, отыскал кровать, моментально разделся и нырнул под близнеца одеяла, которое осталось в их квартире в Апатии. Неведомо откуда Катце узнал, но явился с подносом «завтрак в постель», на смешных коротких ножках. Никто ни разу не предлагал Раулю такой, хотя он, конечно, опознал предмет. Катце оценивающе посмотрел на одежду, брошенную у кровати, аккуратно поставил поднос на Рауля (тот успел подхватить), сел рядом. И спросил совершенно неожиданное: - Мне не понравились твои последние слова. Что за настроения? Вид у него был боевой. Сражаться с Раулем против него самого. Блонди хмыкнул, выбрал из вазочки печенье посимпатичней, нарочито громко отхлебнул из чашки. Катце аж перекосило. Ну да, не ожидал от элиты плебейского поведения. Рауль рассмеялся и сказал с полным ртом: - У меня нет суицидальных настроений. И я буду бороться, меня так просто не убьешь. Но ты – моя ахиллесова пята. Как у Ясона был Рики. Катце одним движением смахнул поднос, разбрасывая содержимое и не замечая, упал на Рауля сверху, сжал в объятиях. Его трясло. - Ну что ты, что ты, - мягко сказал Рауль. - Ты хоть вытри с моего лица шоколад. Или оближи. - Я никуда, я никогда тебя отсюда не выпущу! * Гай пил. Сначала инвалида содержали «бизоны». Но на втором году после Дана Бан, потеряв всякую надежду на излечение бывшего друга, отвернулись от него. У Норриса был Макси, они стали настолько прочными пейринг-партнерами, что им завидовала половина Цереса. Они еще и собственное ремонтное дело наладили, все бегали за запчастями для байков, за бытовой техникой, да и просто: посидеть-побазарить у огонька. Люк неожиданно нашел покровителя из клана и почти не показывался среди голытьбы. Сид держался дольше других рядом, но и он исчез. Неизвестно откуда, но в Церес просочилась информация, что Гай совершил террористический акт против элиты, и теперь его, в какой бар не зайди, окружало почтительное внимание. Особенно старались угодить бывшие выпускники Гардиан, сосунки, еще не заработавшие авторитета, но уже успешно опустошавшие карманы туристов в Мидасе. Однорукий внял предостережению Катце и даже в самом глухом состоянии опьянения, почти в несознанке, не рассказывал ни о чем. И это его молчание срабатывало в его пользу. Чего-чего, а накормить и напоить всегда находились желающие. Кто-то одевал, кто-то затаскивал в теплую нору переночевать. Короче, Гаю вроде бы жилось. Вроде бы. Не считая прояснений, когда он бился головой об стены, добирался до руин Дана Бан и голыми пальцами, ранясь осколками стекла, перебирал пережженные остатки былой ненависти, гордости и давным-давно ушедшей любви. Но вина так мучила его, что он стал приходить на место преступления – и смерти Рики - все реже и реже. И допился-таки до галюников. Осенью, зимой…Да какая разница, все равно шел беспросветный дождь. Для Гая он не кончался никогда. И все же… В «Депрайвед» он увидел Рики. Гай расцвел пьяной улыбкой совершенно счастливого человека. До сих пор его не оставляли видения. Рики, оглушенный наркотиком, распластанный на кровати. Отброшенный в сторону окровавленный кусок плоти, с которого Гай, скользя по красному, судорожно снимал петское кольцо, преодолевая отвращение. А ведь когда-то любил, целовал, вбирал в себя, когда этот кусок был членом Рики. Потом теми же окровавленными руками Гай взял за горло «хирурга» и пообещал страшные муки, если тот проговорится, кому сделал кастрацию. Кажется, тот поверил, потому что слухов не было. Или Гай просто не слышал в алкогольном бреду. Или за неимением персоны…За гибелью Рики. Не о ком было распространять информацию. И вдруг Гай увидел Рики. Наверное, смерть была близка, если Рики явился в образе веселого тринадцатилетнего мальчишки. Тогда они вырвались из тесноты Гардиан, казалось, весь мир перед ними, свобода, которая пока воплощалась в свободе секса. От Рики пахло сексом. Но рядом с ним был парень, на плечах которого он повисал, которого целовал за ухом, которому смеялся. И это был не он, не он, не Гай. Оказалось, несмотря на все литры влитого за год алкоголя и стаута раздвоение личности еще не началось. Гай дернул мальчишку за руку, развернул к себе и спросил: - Рики, где ты так долго был? Парень смотрел на него темными глазами и молчал. И тут же блондин с длинными волосами, забранными в хвост, стал рядом и сказал: - Дядя, ты ошибся. Если бы ты не был инвалидом, получил бы в морду. Внезапно в баре стало тихо. Или у Гая заложило уши. Исчезли звуки, закружило в дыму. И снова его удержал Рики. За руку, которой уже не было. Мальчишка с напряженным лицом, с повзрослевшими глазами держал его за пустой рукав кожанки, заслоняя от своего друга. Это его друг – с прояснением наступило и такое знание. - Погоди, Дон, - сказал Рики. – Не видишь, человек не в себе. Ты меня где-то видел, мужик? - Рики, - почти без голоса прошептал Гай. – Ты где был, Рики? - Меня Тим зовут. И я только вышел из Гардиан, - быстро сказал парень. – Ты знал похожего на меня? Давай сядем, поговорим. Он, не глядя на своего недовольного спутника, усадил Гая за столик, по-прежнему немилосердно волоча его за оторванную руку. - Я больше не позволю тебе умереть, Рики, - бормотал калека. – Я больше никогда не сделаю тебе больно. Тебе ведь не больно, малыш? Ты такой веселый, здоровый. У тебя ведь нет блонди, правда? - Ты с ума сошел! Блонди нет вообще! Они умерли – все! Гай расплескал очередную порцию водки, которую сжимал в ладони, почти забытую. Расплескал стакан до донышка – так тряслась рука. - Е-мое…Как умерли?! Дон встал за плечом Рики, усмехнулся. - Да, мужик, не повезло тебе. Все умерли без тебя. Тим снова коснулся ладонью единственной ладони странного мужчины. Его царапало что-то изнутри. - Рики, ты видел силу. Ты знал, как ее применить. Зачем же ты пошел за ним, почему? А теперь я виноват. Нет, я был виноват. Теперь ты жив! Значит, моей вины нет, - лицо Гая осветилось и стало ясно, что ему на самом деле не больше двадцати трех- двадцати пяти. Он еще не перешагнул порог, за которым для монгрелов начинается старость, распад, беспамятство. Гай сам приближал эти признаки, и только сочувствие окружающих, солидарность позабытых социумом здоровых невостребованных мужчин держала его на поверхности жизни - и рассудка. * Катце на подъеме чувств лизнул щеку Рауля, освобождая от капель шоколада, а потом как бы очнулся, тихонько сполз, свернулся рядом, пряча пылающее лицо. Потом вообще слез с кровати, принес влажную салфетку и принялся вытирать. Рауль молчал. Ему очень хотелось сказать что-нибудь утешительное, прежде всего – ласковое, но он никак не мог придумать. У него не было опыта, кроме как с Ясоном, который понимал его без слов. Ему хотелось найти правильное слово. Именно для Катце. Ему хотелось сказать – «малыш», но для такого мужчины, как Катце, прозвучало бы пошло и унизительно, хотя так и воспринимал его трехсотлетний Судия, никогда не имевший детей… И дело было даже не в возрасте, а в желании поддержать и защитить даже ценой собственной жизни. Но когда вспоминалось, что до сих пор именно Катце его спасал…Хотелось найти слово, объединяющее все чувства, все воспоминания, прошлое, настоящее и будущее. Это слово - любимый. Могло бы. Но Рауль не был уверен точно, можно ли называть так человека, к которому не испытываешь сексуального влечения. Поэтому он молча встал, кратко обнял Катце и стал помогать ему убирать осколки посуды. А потом просто сел в кресло, прикрывшись случившейся тут же накидкой на это кресло, потому что видел, что Катце нервирует его нагота. Удержал рыжего за руку. - Я оденусь. Успокойся, друг мой. Кажется, слово было найдено, но Катце вдруг поник, побледнел, тускло улыбнулся. Успокоился, да. Помертвел, уточнил про себя Рауль. И блонди вдруг понял. Он вскочил, раскрылся, схватил до сих пор одетого Катце, сжал. Человек пискнул, и блонди одумался, ослабил хватку. Катце восстанавливал дыхание, но был доволен, более того, счастлив. - Давай поговорим о сексе, Катце? Только проще делать это в постели, согласен? – Рауль увлек было рыжего под одеяло, не позволяя ни на минуту задуматься, но Катце начал сопротивляться. - Я разденусь, чтобы мы были на равных. - Согласен. О равенстве говорить лучше лежа под одним одеялом, - хмыкнул Рауль и подумал: «Что я творю? Бедный мальчик». Они лежали рядом, голые, и разговаривали. Катце, раздеваясь, пытался развернуться спиной, а потом подумал, что биотехнологу ведомо и не такое, постарался овладеть собой. Он не предполагал, что Рауль видит все его душевные терзания, как на блюдечке, думает, как правильно выстроить разговор, чтобы не обидеть, не задеть больных мест. Хотя чему болеть? Катце и в подростковом возрасте был здравомыслящим, выбрал свою судьбу сам. Другое дело, что ему было предложено всего два пути: Церес и бесправие – и Эос и видимость карьеры возле элиты. С ним нужно быть честным, даже если больно. Единственный человек, с которым можно и нужно быть Судией. - Не беспокойся, Катце, я не сделаю ничего, что не понравится тебе. Другое дело, что нейрокоррекцию не производил, не знаю о тебе столько, сколько хотелось бы. – Рауль сделал паузу, чувствуя боком, как ходят ходуном ребра Катце, добавил. - Мне не хочется тебя задеть. Поэтому расскажи, что считаешь нужным. Или мне задавать вопросы? Ты можешь спросить меня в ответ. Я обещаю быть честным. - Задавай, - тихо, почти неслышно. - У тебя был сексуальный опыт? Хотя бы на уровне мастурбации – до кастрации. Или потом, в самостоятельной жизни после Эос? - Мастурбация – была, как у всех мальчишек. И я целовался. Однажды, - Катце перевернулся, засунул голову подмышку Раулю. – Не спрашивай больше, мне стыдно. Теперь моя очередь задать вопрос? Теперь, кажется, один. У тебя с Ясоном – как было? Рауль прижал рыжего к боку, поймал его руку и заставил уложить ладонь на плечо, подтянул, так что Катце наполовину лежал на нем. - Мы любили друг друга. С первого момента, когда раскрыли глаза. Юпитер не препятствовал нам, теперь я думаю, что искИна интересовала физиология блонди. Поверь, она мало чем отличается от человеческой, разве что мы стерильны – такими созданы. Юпитеру важно было подстраховаться от промышленного шпионажа. Мы ведь многофункциональные существа. И каждого из нас можно украсть и перепрограммировать на идеального солдата или ученого, например. Ты не знал, малыш? Вот и выскочило это слово, и уже не исправить. Но Катце, вопреки предвидению, не ушел из объятий, еще ближе развернулся, вцепился в кожу, как котенок коготками – на всю длину. Вырваться можно только с кровоточащими канавками на теле. Еще одна тайна Танагуры предстала перед Катце своим рекламным слоганом, но он спросил другое: - Почему вы расстались? - Это второй вопрос, - Рауль погладил Катце по спине. Ему самому хотелось говорить на эту тему. Как будто Ясон жив и, если найти верный путь, можно все исправить. – Но я отвечу. Не исключено, ты поможешь мне понять. Мы потеряли интерес друг к другу. Мы были слишком близки, ни оттенка мысли, о которой мы не знали, не прочувствовали. Отсутствовал элемент непредсказуемости. И этот элемент Ясон нашел в Рики. Потому что мы очень разные на самом деле: блонди и люди. Тебе по-прежнему хочется со мной связываться? – Рауль еще ближе притянул Катце, другой рукой провел от подбородка до промежности, ощущая нарастающий трепет. Катце взволнованно дышал, на речь у него не было дыхания. Рауль продолжил: - Я не буду заниматься с тобой сексом, пока ты не сделаешь восстановительную операцию. Я могу согласиться на партнера равноправного. Хотя бы в физиологическом плане. Катце разочарованно – и вместе с тем облегченно – застонал, вытащил из блонди коготки, немножко совсем выдавил слез, чтобы утешить самого себя и показать Раулю, как ему горько… А потом улыбнулся счастливо, обнял-обвил руками-ногами своего любимого и заснул. * Рауль пошел в кабинет Эго не сразу: выслушал доклады подчиненных, лично проверил результаты наиболее интересных экспериментов. Долго мыл руки, задумчиво рассматривая каждый палец и проверяя на остатки микрочастиц Катце и обстановки его бункера. Представил, как смеялся бы над ним Ясон. И в очередной раз сожалел, каким был ревнивым. Если бы не это глупое чувство, если бы они выступили перед Юпитером единым фронтом, если бы ушедшая любовь возобладала над чувством собственности… «Ясон всегда был мой, а я его. Теперь у меня тоже есть полукровка, по иронии судьбы доставшийся от него, любимого. У меня никогда не было своего. Судие не полагается». Рауль не захотел обмануть доверие Катце. Даже если никогда не узнает о его реакции, будучи уничтоженным искИном, память будет напоминать, что не попрощался, ушел тайком. Услышав зов Юпитера, оделся, а потом разбудил рыжего. - Я не могу остаться здесь. Прости. Я и так виноват, что бросил Юпитера и Эго Сума, не попытавшись исправить, что мог. Я очень ценю твою помощь, твою роль в моей жизни. Я постараюсь уйти так, чтобы твой бункер не нашли. И все же советую поменять дислокацию. Получится – увидимся. Не огорчайся заранее. Катце выглядел таким равнодушным, что Рауль тронул его пальцем в шутливом сомнении – жив ли? - Ты выбрал, - тихо сказал тот, хватая за палец и потом сжимая ладонь. Он не стал смотрел в глаза, да Рауль и не настаивал. Перед правителем предстал спокойный, уверенный глава Департамента биотехнологии, последний блонди. - Однажды ты порекомендовал не затевать эксперимент, подобный Ясонову, который привел к гибели расы блонди, а обратить внимание на твои отношения с Катце. - Я рад, что ты запомнил имя бывшего фурнитура. Ты провел исследование? Эго прошелся по кабинету. Такое поведение было непривычным. Сигом, как правило, застывал в какой-нибудь позе, вещая, и даже глаза его, прозрачные, лишенные цвета, оставались неподвижными. Но таким он был только с Раулем. В остальном же старался придерживаться человеческого поведения, в крайнем случае, поведения элиты, начаткам которого Рауль научил его когда-то. - Судя по мелким признакам, ваши отношения становятся особыми. Особыми! – Эго повысил голос, стараясь, чтобы его возмущение было понятно блонди. Рауль попытался почувствовать, что на самом деле скрывается за обычными словами. И внутренне ахнул. - Ты ревнуешь меня. К фурнитуру, - раздельно произнес он. Глаза Эго на мгновение ожили – и погасли. Он промолчал. - Если ты можешь. Я прошу. Позволь мне поговорить с Ясоном. Мне очень нужно получить совет. - Совет? От меня? – кажется, Эго даже растерялся. - Поверь, это важно для всех нас, – Рауль сделал несколько шагов, взял Эго за руку, слегка потянул, будто приглашая обнять за талию, будто в танце. Как в танце, как во сне, сигом обнял большими ладонями, закружил. Глаза налились синевой, удивлением, как будто впервые взглянули на мир. И голос. Знакомый, невыносимо родной. - Рауль, милый. Спасибо, что вытащил меня из небытия. - Ясон, это правда ты? Каково тебе воскреснуть внутри искИна? - Теперь я лучше понимаю Юпитера. Чувствовать через нас…Помнишь, как мы в юности возмущались, что через чипы правитель постоянно наблюдает за нами? – «Ясон» сел за стол, чуть передвинул одно, убрал какую-то мелочь – и сразу рабочее место Эго Сума стало таким, каким занимал его Ясон Минк. - И я тоже понимаю тебя сейчас лучше, чем… - Чем до моей гибели, - спокойно сказал «Ясон». – Честно говоря, я не ожидал такого конца нашей истории. Ты хочешь получить от меня совет насчет Катце? Не дави на него, не повторяй моих ошибок. Мне жаль, что рядом с тобой нет такого верного друга, каким был для меня ты. Раулю стало больно. Оказалось, у Судии есть сердце, а не мотор для перекачки крови. - Достаточно, - сказал Эго Сум. – Если хочешь, я буду давать тебе благоразумные советы. И если ты будешь слушаться, обещаю иногда выпускать Минка. Может, даже на ночь с тобой. - Спасибо, я справлюсь сам, - Рауль встал с кресла. – Если это все, я могу идти? Эго сделал недовольное выражение лица. Он молча подал Раулю несколько дисков с информацией по новым договорам и углубился в собственную работу. Возвращать к прежнему положению откорректированную «Ясоном» обстановку на столе он не стал. Рауль вернулся в личную лабораторию, быстро просмотрел данные Юпитером материалы. Ничего срочного не было. Блонди прислушался к себе, анализируя вызов, пришедший утром, и пришел к выводу, что вызвал его Эго Сум. Был не определимый пока нюанс, отличающий сигнал сигома от искИна. И даже не по мощности, на таком расстоянии от Эоса сила не имела значения. Рауль сопоставил: голос Юпитера звучал по-родственному, но его материальное, телесное воплощение не излучало дружеских чувств. Блонди решил, что теперь всегда сможет отличить, кто его зовет. И неужели дело было в ревности? Казалось бы, новому поколению марионеток Юпитера было выгодно, если последний блонди повторит ошибки Ясона Минка. Рауль недолго размышлял, где наибольшая вероятность встретить Катце. И выбрал место, которое позволит понять чувства человека. Рауль поехал в Апатию. Интуиция его не подвела. На этот раз в квартире не пахло ни кофе, ни шоколадом. Катце сидел в гостиной, склонившись над какими-то бумагами нотариального вида. Рауль обеими ладонями нажал на его плечи, мешая вскочить с места. Сел напротив. Рыжий подвинул к нему документы. - Глава Синдиката предоставил мне недельный отпуск. Я подписал договор с клиникой на восстановительную операцию. Ты рад?
Март: Кто-то принес гитару – на поиграть, кто-то хотел услышать, как Тим поет. Наверняка клановцы, засевшие в отдельном кабинете за легкой перегородкой, из-за которой слышались мальчишеские взвизги боли и перезвон бокалов. Дону снова не удалось купить Тиму достойный инструмент. Снобы из музыкальных магазинов Мидаса почему-то не верили, что парень без идентификационного гражданского чипа в ухе может быть туристом. Тати уже не раз говорил Дону: покрась волосы, на серую козявку не обратят внимания, может, кредитка и прокатит. Или сделай заказ кому-то из клановцев, доставят любую гитару. Нет, гордому Дону хотелось самому купить и доставить Тиму из рук в руки. Вот и приходилось пока играть мальчишке на первых попавшихся струнах. В этот раз хоть достойная гитара попалась: передали от исполнителя в «Депрайвед», который на вечеринках клановцев играл. Тим пощупал струны, как соски любимого, погладил инструмент, как его грудь, подкрутил колки, прижался щекой. И запел. - Если мы доживем…Если тебя не подстрелят даркмены, если меня не зарежут по пьяни, если солнце на закате встанет, луны разбегутся в разные стороны неба…Если мы доживем до старческого бессилия и не сможем трахаться ночь напролет. И тогда вспомним и поймем, что всю жизнь были нелепо красивым двуспинным зверем, и наши животы, губы и сердца были слеплены вместе. Но мы не доживем, поэтому давай любить сейчас! Гай неотрывно смотрел на Тима. Он давно понял, что этот мальчишка – не Рики. У него другой дар. И если он не смог сберечь своего Рики и его удивительный Дар, он будет тенью следовать за этим звонкоголосым малышом и уж постарается защитить, он ведь и с одной рукой кое-что может. Встреча с «Рики» так повлияла на Гая, что он стал меньше пить, снова наладил отношения с Норрисом, получил от него старенький байк, переделанный под однорукого калеку. Он даже поселился в соседней квартирке и ночами яростно дрочил, слыша за хлипкой стеной страстные звуки. А по утрам Тим, сбегая по лестнице, желал ему доброго утра, хотя вовсю хлестал привычный дождь, а Дон, которого Тим дергал за рукав, желал удачи. Дон гордился. Если бы его чувства можно было перевести в электричество, в баре стало бы светлее раза в два. Он знал, что его партнер поет об их любви. Песня понравилась и тем, кто за перегородкой. Мордатый клановец отодвинул деревянную створку и, наклонившись из кресла, поманил исполнителя пальцем. В просвет видно было стол, на котором, потеснив бутылки и тарелки, лежало полубессознательное тело такого же юного, как Тим, мальчика, которого, сосредоточенно сопя, терзали двое в спущенных до колен штанах. Тим, еще весь в песне, отрицательно помотал головой. Дон встал, засунув руку в карман. Тим знал, что у него там лазерный нож. Он и сам бы приготовил свой, но его руки связывала гитара – первый инструмент после Гардиан, оцененный им за чистый звук. Справа от него встал Гай, который тихонько надирался в уголке с каким-то временным, на одну ночь, приятелем. Мордатый удивленно поднял брови, через плечо махнул большим пальцем, двое насильников быстренько подтянули штаны и двинули к выбранному боссом певцу. Паренек «со стола» со стоном сполз и спрятался под замызганной скатертью. Потом все случилось очень быстро. Отважный Дон успел нанести пару порезов по лицу одного из телохранителей и свалился с распоротым боком. Гая просто отшвырнули в сторону так, что он сполз вниз по стенке и остался там лежать. У Тима кто-то взял из рук гитару, но он не успел вынуть лезвие, потому что его схватили за обе руки. Неизвестно откуда к клановцу подоспело подкрепление: видно, в кабинете их было не трое, поэтому «настольный» паренек так болезненно стонал. И тут по обе стороны от Тима как будто хрустнули сухие ветки – и руки стали свободны, а нападающие скорчились, давя крики. Еще двоих держал за шеи в каждой руке, легко, как пустотелые манекены, неизвестный мужчина. Подержал – и зашвырнул в проем кабинета. Затрещала мебель, послышались крики боли. Клановцы сползлись в кабинет и закрыли покосившуюся створку, судя по звукам, спешно эвакуируясь через заднюю дверь. В Цересе понимали язык силы. Высокий, очень высокий мужчина с коротким ежиком бесцветных волос и ярко-синими глазами спросил у ошеломленного Тима: - Куда тебе парня отнести? Или сюда врача вызовешь? Но он уже явно не жилец, - холодным голосом информировал незнакомец, одновременно нажимая кнопки на личном аппарате цересской мобильной связи. Под Доном натекла лужа крови, похоже, удар пришелся в печень. Он был без сознания. Гай, загребая рукой, подползал по полу к раненому, опираясь на культю, пытался зажать в кулаке артерию. Тим упал рядом на колени, прямо в кровавую лужу. - Ты можешь вызвать врача? Кто ты такой?! Раз начал, помоги! - Меня зовут Ясон. Надеюсь, ты вспомнишь, когда придется снова встретиться. – И добавил вполголоса, как бы для себя. - Но я и так слишком рано вмешался. С улицы послышалась сирена скорой помощи. Чтобы выйти, Ясону пришлось пригнуться, чтобы не зацепиться о притолоку. * Катце не было скучно, пока с ним был верный ноут. Не сентиментальный Рауль не считал нужным навещать его в клинике, но регулярно сбрасывал интересные ссылки из новостей Федерации, относящиеся к торговле. А однажды – вот ехидина! – прислал научно-популярный фильм. Катце, просмотрев первые кадры, сначала решил, что пришел обычный порнографический спам, перепроверил адрес отправителя, убедился, что от блонди и внимательно посмотрел присланное. А потом пересмотрел. Это было очень подробное в смысле физиологии пособие по гомосексуальной любви без указания студии и создателей откровенного шедевра. Катце не удивился бы, если б узнал, что биотехнолог лично его снял. Он не выдержал и отправил Раулю первое за несколько дней в клинике сообщение: «Ты считаешь меня идиотом? Я знаком с теорией». И получил ответ: «Знания не бывают лишними». И смайлик в конце. Ну это уже верх издевательства! Или человечности. Последнее время было заметно, как катастрофически быстро очеловечивается дзинкотай. Иногда Катце казалось, что в некоторые мгновения у Рауля как-то меняется лицо, напрягается тело, как будто натягивается кожа на коконе и вот-вот треснет под натиском спрятанных до поры до времени крыльев бабочки. Рыжий тут же осаживал себя, представляя, как строго взглянет на него блонди, буде он решится озвучить подобную ересь. А в тот вечер в Апатии они спорили до хрипоты, двигая бумаги договора бывшего фурнитура с репродуктивной клиникой по столу, пока они не упали на пол и остались забытыми до утра. Катце вновь подробно вспомнил разговор. Он тогда сказал, что подписал договор с клиникой и спросил, рад ли Рауль. - Я не рад. Я не хочу, чтобы ты делал восстановительную операцию только потому, что мне так захотелось. Поверь, Катце, я и без нее считаю тебя полноценным мужчиной, более мужественным, чем многие знакомые мне элитники. Рауль заметно нервничал. Да, он же утром сорвался в Эос, наверняка побывал у Юпитера. Неужели подавитель сигнала не действует? И молчал ведь, наверное, не хотел огорчить… Что там случилось, если сейчас Рауль такой…осторожный? - Не знаю, будет ли приятно тебе слышать, но я немного поговорил с Ясоном. Через Эго Сума, конечно. Но это был разум Ясона, я почти не сомневаюсь. Катце подался вперед, глаза с восторгом уставились на блонди. - Он жив?! Он жив? - В некоторой мере. Он посоветовал не повторять ошибок и не давить на тебя. Рауль снова замкнулся, как будто сказал нечто вроде признания в любви. - Почему ты не сделал восстановительную операцию раньше? Почему не отшлифовал шрам? Катце пожал плечами. Неужели ты, такой древний мудрец – и не понимаешь? - Шрам – это память. Напоминание, что за свои ошибки нужно расплачиваться. А восстановление…Знаешь, я привык. У меня не было сексуальных проблем, ничто не мешало карьере. Может, у меня низкое либидо? - И это говорит человек, который дрожал в моих объятиях от желания? – Насмешливо сказал Рауль, возвращая разговор в русло обычной для них легкой перепалки, когда ясно, что никто ни за что не хочет причинить другому боль, а ирония всего лишь попытка скрыть истинные глубокие чувства. - Что же изменилось? - Я люблю тебя. И, как ты верно заметил, хочу. Если для того, чтобы получить тебя как сексуального партнера, нужно приделать член – я это сделаю. Рауль рассмеялся. - Ты в своем репертуаре, рыжик. Тогда они легли в постель, и Рауль гладил его везде, немилосердно, до стонов и всхлипов, стимулируя желание как можно быстрее приблизить момент встречи после восстановления. С того памятного вечера прошло пять дней. Катце радостно вздохнул и впервые после операции потрогал восставший член. И мастурбировал, вызывая сладостные воспоминания, и излился. Все у него получилось. Ну, берегись, Рауль! от 21.10.10 Дона спасти не удалось. - Слишком большая потеря крови, свертываемость плохая, - хмуро пояснил фельдшер, сверяя взятый на месте анализ с данными на своей планшетке. – Мы только вымажем машину, а мыть никто из вас, монгрелов, не соглашается даже за деньги. Он посмотрел на мальчишку, неподвижно сидящего у бессознательного тела друга. Красивый, чистый. Они такими приходят из Гардиан, а во что потом превращаются? Как тот, однорукий. Злоупотребление алкоголем налицо. - Если хочешь, я вколю ему коктейль. Мучиться не будет, зато придет в себя, скажешь ему, что хочешь – секунд десять у вас будет. Но ты придешь ко мне расплатиться, ок? – Фельдшер из «топляков» всунул в ладонь Тима визитку. Не стал дожидаться ответа (все равно ведь не придет), вынул из внутреннего кармана инъектор, уколол через рукав. Дон дернулся, открыл глаза, будто припаялся взглядом к глазам Тима. Пошел обратный отсчет, Тим чувствовал секунды всем телом, как будто содрали кожу. - Я люблю тебя. Всегда буду, - Тим заплакал. В баре стояла просто убийственная тишина. Кажется, посетители боялись дышать. Фельдшер тихо вышел, взревел мотор. «Скорую медицинскую помощь» ждали по другим вызовам, они и так приехали на приоритетный. Спецмашина была единственной на весь район. Секунды истекали. - Я и тебя. Всегда, - улыбнулся Дон и поперхнулся кровью, хлынувшей изо рта. Дальше Тим не помнил. Ничего. Совсем. Музыка исчезла из его жизни вместе с мотивом Дона, постоянно певшим на ухо мелодии и слова, хотя у него совершенно не было слуха. Очнулся, придерживаемый за плечо одноруким, у свежего холмика земли на задворках Цереса, на опушке черного леса, куда они так мечтали с Доном сходить, вырыть землянку и жить там все короткое лето, промышляя подножным кормом. Казалось, достаточно было одной любви. Романтики. Идеалисты. Не успели. Кладбище монгрелов было невелико, потому что регулярно из Танагуры прилетали флайеры и утюжили землю, уничтожали новые погребения, выжигая все на глубину двух-трех метров. Санитария и гигиена…И политика Юпитера: Цереса не существует, не должно быть и памяти монгрелов друг о друге. Гай отвез Тима в опустевшую квартиру, был рядом. Пока, наконец, Тим не сказал: - Слушай, ты знаешь, какой клан убил моего Дона? – взгляд парня был свинцовым, казалось, он внезапно постарел. - Знаю, - искривив уголок губ, сказал Гай. – Уж что-что, а мстить за любимых я умею. Ты только не уходи в себя. Двое суток был в отключке. Может, тебе стоит связаться с тем парнем из «скорой»? Он не нашенский, вдруг поможет. И еще…Тебе тут гитару принесли, кажется, тот музыкант, из «Депрайвед». Я тебе в руки уже давал, но ты ее чуть не покалечил. Я спрятал. Теперь возьмешь? Тим посмотрел на футляр, стоящий в дальнем углу. - Я спою им погребальную песню. Потом. – И с острым интересом посмотрел на Гая, тот поежился. Он знал такой взгляд, видел его в зеркале перед тем, как задумал операцию по освобождению Рики. – Почему ты решил тогда, что я твой бывший пейринг-партнер? Гай стал вытаскивать фотографию из внутреннего кармана, пальцы не слушались, цеплялись за неведомо откуда взявшиеся нитки. Достал, стараясь не смотреть, чтобы пацан не увидел слез. Тим долго рассматривал маленькое плоское фото: на голографию у них не было денег, и они заскочили в дешевый магазинчик, кинули монетку в автомат и покривлялись за матерчатой занавеской. И только один снимок получился не смазанным. Это случилось в первые их дни на свободе, и Рики был ужасно похож на Тима, того мальчика, который пел до смерти Дона. - Похож, но что я могу сказать? Ты же монгрел, мы не знаем никаких родственных связей, - равнодушно констатировал Тим. – А что с ним случилось? После эмоционального рассказа Гая его депрессивное состояние снесло, как порывом ветра. - Ну в моем случае блонди ни при чем, - уточнил Тим. – Но мстить ты и правда, умеешь. Беру тебя в напарники, не в партнеры, усек? Для начала пойдем в «Депрайвед». - Кстати, тебе дали прозвище – Тим Сонг. Гордись. У моего Рики кличка Дарк появилась, когда он собрал дееспособную банду. - Банду собрать – дело нехитрое. Мне нужны друзья, а не бандиты. Тим забросил за спину футляр с гитарой на ремне – и они пошли. * Катце оттягивал встречу. Предвкушение будоражило, поднимало из глубины души такие новые чувства, что перехватывало дыхание. Еще четыре часа, два, тридцать минут. Катце сам отмерял время до встречи. Он чувствовал, знал, что его блонди понравится его самостоятельность. Рауль не знал, когда Катце выйдет из клиники. Конечно, никто не мешал ему поинтересоваться, но рыжий почему-то решил, что блонди не станет этого делать. Просто из занятости. Или, скорее всего, из вредности. Ох, и нелегкий у него характер… Поэтому делец черного рынка сначала вернулся в бункер – смысла нет менять место жительства, если Юпитер все равно узнает. И уже там проверил маячок, навешенный на Тима в баре через одного из своих информаторов. Маячок был в гитаре. И она явно в данный момент находилась в знакомой квартире Дона и Тима. Зараженная вирусом уличная камера показывала мокрую входную дверь мокрой многоэтажки. Катце мельком просмотрел недельной давности криминальную хронику Цереса по особому полицейскому каналу. Из клиники нельзя было на него выходить, не будучи прослеженным: только аппаратура бункера позволяла такое. И помрачнел, увидев сводку о резне в популярном в Цересе баре «Депрайвед». Больше всего его смутило упоминание свидетелей о появлении некого очень высокого мужчины, седого, с синими глазами, который прекратил потасовку, легко нейтрализовав нападающих, вызвал «скорую помощь» и так же легко исчез. Воспоминание, острое, яркое, хлестнуло, как будто по глазам. Ясон Минк невыносимо скучает во время автомобильной экскурсии по задворкам Мидаса, смотрит в окно, вот-вот прикажет поворачивать в Эос. Пятеро граждан, избивающих одного мальчишку, чем-то привлекли его внимание. Он велел остановиться, вышел, разогнал людей, кажется, одним своим появлением. И - ушел с этим чернявым монгрелом, мимоходом сделав Катце знак, чтобы ехал домой. Никто не мог предполагать, даже Юпитер, чем закончится этот инцидент… В описании неизвестного Катце узнал Эго Сума. Только почему синие глаза? У него прозрачные. И тут же вспомнил, как Рауль говорил, что общался с Минком. И помертвел. Значит, игра началась. Нужно немедленно встретиться с Раулем. Или сначала с мальчиком? Выкурив сигарету, Катце связался с одним из информаторов. По текстовой связи – голоса Катце его информаторы никогда не слышали - тот отрапортовал, что объект получил кличку, собирает банду, в которую входят и взрослые мужчины, потому что клан мусорщиков, затеявших резню в «Депрайвед», достал многих. Первый удар нанесен, непосредственный убийца любовника Тима Сонга убит. И прикрепленный видеофайл. Тим вошел, не оглядываясь. Сел за первый свободный стол, расчехлил гитару, тронул струны. Как будто первый раз. Он так удивленно смотрел на инструмент, будто видел в нем нечто большее. Бар шумел, стучал грязными стаканами, сопел нечистым дыханием. Тим запел. Он ничего не сочинял, слова брались неизвестно откуда, уверенно ложились на пальцы, на струны. Ему казалось, Дон стоял сзади, согнувшись, уложив подбородок на его плечо, подсказывая ноты и звуки. Через несколько минут шум стих. Тим рассказывал не о своем горе: о любви и жизни, которые пачкают клановцы, смысл жизни которых – мусор… Катце понял, в чем различие и сходство двух похожих монгрелов. У обоих был Дар. Разный, но он привлекал людей. Не медля ни секунды, рыжий проник в архив Гардиан, что следовало сделать сразу, и выяснил, что у Рики Дарка и Тима Сонга была одна мать. Он чувствовал себя виноватым еще перед Рики. Нужно вернуть долг, о котором никто не знает, кроме него. Но как, если Эго Сум уже вышел на контакт с Тимом? Помочь может только Рауль. И когда Катце положил палец на кнопку, коммуникатор отозвался сам. - Через полчаса я буду в Апатии, - сказал Рауль и отключился. Катце давно так не гнал кар. Не дожидаясь лифта, пронесся до нужного этажа, задыхаясь, упал в объятия блонди, распахнувшего дверь, - он как будто точно знал, в какую секунду появится рыжий. Отдышался, пока Рауль нес его в гостиную, усаживал в кресло. Оценил, что блонди не выбрал сразу постель. В гостиной ждал сюрприз: свежезаваренный кофе, сверкающая хайтековская пепельница, горка каких-то фруктов и бутылка коньяка с двумя пузатыми бокалами. - Я бы взял тебя в фурнитуры, Рауль, - одобрительно сказал Катце, пытаясь одновременно прикурить и схватить чашку с кофе. - Боюсь, я многого не предусмотрел, - вполне серьезно отозвался Рауль, критически оглядывая натюрморт. - Кажется, не хватает фруктов…Или салфеток? – и он кокетливо посмотрел на рыжего из-под спадающей на лицо пряди. Катце, обжигаясь, торопливо глотал кофе и дым, выстраивая будущий вечер, пытаясь понять, не обидит ли Рауля разговор сначала о делах. Хотя какое дело блонди до монгреленка? Рауль смотрел внимательно, его настроение от игривого быстро скатывалось вниз, как капли по стеклу окна. Вновь начался дождь. Видимо, климатическая установка была последней, на которую обращали внимание городские службы. Или кому-то из ответственных элитников нравилось засыпать под бубнеж дождя. - Что-то случилось, Катце? – Рауль поймал руку с сигаретой, заставил придавить окурок в пепельнице, сжал ладонь. - Операция началась. - Что ты имеешь в виду? – блонди цепким взглядом осмотрел Катце сверху донизу, тот даже порозовел от раздевающего взгляда. - Эго Сум в модусе Ясона Минка встретился с Тимом. И рыжий вкратце пересказал Раулю полученную в последние часы информацию. - Ты хочешь, чтобы я сейчас попытался отговорить Эго от его затеи – или хотя бы отстрочить исполнение? Но ведь, как ты уже сказал, монгрел получил кличку, создает банду, отомстил убийце своего партнера. То есть проделал путь, который требовался для становления характера, - и гораздо раньше, чем Рики Дарк. Значит, Эго (или доминирующий Ясон в нем) вполне может принять во внимание не возраст, а состоявшийся факт. И начать работать с монгрелом не в почти шестнадцать, а в тринадцать с кусочком… Каким? - Тринадцать лет и четыре месяца, - уточнил Катце. Он не смел вынуть руку из ладони Рауля, смотрел на него во все глаза. Блонди стал на его сторону, он готов заняться его делами. Или он оттягивает интимный момент, потому что так безразличен к сексу, как и говорил? Катце разрывался между долгом, придуманным им для себя, долгом, о котором никто не знал – и желанием наконец-то обрести любимого в полной мере. Рагоны его дернули заговорить о проблеме собственной совести. И с кем? С Судией. Ну какое им дело до какого-то мальчишки, до каких-то искИнов, если присутствие любимого, еще ни разу не отлюбленного, туманит голову. И Катце решился: - Я не думаю, что несколько часов, проведенных нами вместе, что-нибудь изменят. Видишь ли, я фаталист. К тому же мы опоздали на неделю. Рауль сделал какое-то почти незаметное движение, и Катце будто взлетел над столиком, оказался у блонди на коленях, лицом к лицу, живот к животу, ладони сами легли на плечи Рауля, а руки того обняли Катце за талию. - Ты сделал выбор в мою пользу? – напряженным голосом спросил блонди. Не верилось, что полубог, прекрасный, как золотой рассвет, искательно всматривается в лицо, радуется такой малости. Вернее, что для него важен выбор бывшего, теперь уже во всех смыслах бывшего фурнитура. Катце спрятал лицо на плече у блонди, чувствуя, что оно слишком выдает его чувства. - Ты моя мечта, - прошептал на грани слышимости. - У нас так мало времени. В любую секунду нас могут разлучить. Или сделать меня марионеткой, безмозглым исполнителем воли Юпитера. Я не буду убивать тебя…Хотя что значит моя воля. Я клялся Ясону не копаться в его мозгах, и он погиб прежде, чем мне пришлось бы это сделать. - Рауль, он до сих пор мучает тебя. Твоя любовь еще так сильна, она жива, как же ты можешь…Со мной. Катце попытался вырваться, но хватка блонди не оставила выбора, и сам собой у них случился долгий поцелуй. Чтобы заткнуть рот обоим, это был лучший выход. Два гордеца не решались уступить ни пяди личного пространства. Оба забыли, что между блонди и монгрелом по происхождению не могло быть никакого равенства. Противоборство двух мужчин. Одновременно они переместились к кровати, раздели друг друга, не касаясь лишний раз, ощупывая только взглядами, хотя уже видели друг друга голыми, но тут была другая ситуация, они как бы примеривались: какое место может быть более чувствительным, как доставить любовнику удовольствие. Неопытный Катце удивлялся себе и удивлял Рауля: его вело вдохновение. - Жди, пока захочешь, - прошептал Рауль, перехватывая инициативу. Положил горячие пальцы на горло лежащего плашмя рыжего, чувствуя вибрацию зарождающегося стона, медленно провел ладонью по телу вниз – и остановился за пару миллиметров от головки напряженного члена, обжигая сухим жаром кожи. Потом еще и еще, нежно ощупывая ямочку между ключицами, цепляя соски, пересчитывая ребра, задерживаясь у сердца, более жестко трогая подтянутый живот – и снова останавливаясь вблизи члена, заставляя Катце стонать от разочарования. И снова – от предвкушения, что в этот раз уж, наконец… И когда рыжий готов был попросить, Рауль внезапно опрокинулся на спину, уложив любовника на себя, широко раздвинул колени и направил его член в свой анус. Катце замер, уже войдя, его руки дрожали, все тело было в таком напряжении и – в таком удивлении, лицо – таким ошеломленным, что Рауль нежно рассмеялся, прижал обеими ладонями задницу любовника, вводя его глубже… Шепнул на ухо: - Лучше, чтобы ты. Боюсь быть несдержанным. И Катце сказал не то, что следовало, не признание в своей любви: - Ты любишь меня! И тьма плясала, и луны бросали на них двойной свет. А потом Рауль был сверху Катце настолько осторожен, что оба плакали от нежности… * Катце выложил перед Главой Синдиката последнюю запароленную флешку. Аудиенция длилась уже пятнадцать минут вместо пяти. Хозяин кабинета не предложил присесть. Задавал и задавал ничего не значащие дополнительные вопросы. Катце, как обычно во время докладов, отключил комм, и нервничал все больше, пытаясь угадать, звонил ли ему Рауль. Синие глаза Эго Сума выводили его из равновесия. Неужели перед ним Ясон Минк, молчаливо принимающий отчет своего доверенного лица и холодно оценивающий: почему верный самурай не вытащил его из Дана Бан? Нет, Минк никогда бы не стал таиться. Наверное, сигому просто нравится выводить из себя доверенное лицо погибшего блонди, своего предшественника на главном посту. Что ему стоит изобразить любого, чей чип попал в его организм, любого, кроме Рауля? Не дождетесь! Катце судорожно считал минуты, оставшиеся до конца аудиенции и прикидывал, как бы высказать просьбу. Или вопрос. Расставаясь ранним утром, отлипая от Рауля – иначе рыжий не мог определить поведение своего плачущего от разлуки тела, - Катце попросил, чтобы Рауль не ходил к Эго Суму по его делам. В конце концов, они касаются монгрелов, один из которых погиб, другой условно спасен, а третий подвергается нешуточной опасности… И тут Катце слукавил, скрыл, что все это напрямую связано с его совестью, о наличии которой у себя он ранее и не подозревал. Вот так: свяжись с Судией… - Я могу спросить? – наконец, решился он. – В какой мере вы являетесь господином Минком, и как изменились правила вашей игры, когда погиб пейринг-партнер Тима Сонга, а сам он организовал банду с участием небезызвестного Гая. Тиму сейчас не пятнадцать с половиной, как было на момент встречи господина Минка с Рики Дарком, а на два года меньше. Может, подождать… И замер, глядя, как сигом меняет выражения лица. Выглядело это непривычно: у людей как бы перетекает одно в другое, а тут, как будто в рекламе, зажигаются только одни оранжевые или одни синие огни…Механизм. Выпалив тираду одним духом, Катце замер, с трудом удержался, чтобы не зажмурить глаза в ожидании удара. И широко раскрыл их, услышав иронический смешок. - Опять шаришь в запретных файлах? Считаешь, что если переспал с Судией, можешь задавать подобные вопросы? Катце осторожно поинтересовался: - Господин Минк? - Скажи, хорош ли Рауль Ам в постели? И как ты посмел?! – существо напротив Катце шипело, беззаботно расходуя эмоции. Оно не было ни Айсменом, нешуточные страсти которого, спрятанные под шапкой снегов, Катце научился распознавать. Но ЭТО не было и безразличным Эго Сумом. Казалось, из сигома вырвались все демоны-блонди, пожиравшие его изнутри, которых он решил не сдерживать, увидев в таком образе действий подобие самостоятельности. Самовыражение. Выражение личности, индивидуума, которым он не являлся по умолчанию. Катце вдруг понял, - видимо, не зря прожил наедине с Судией тяжелый год и счастливую любовную ночь…Откуда эта тварь знает?! Дверь в кабинет Главы Синдиката внезапно упала внутрь, вылетев из направляющих реек. Фурнитур, висящий в руке блонди жалкой тряпочкой, прошептал: - Господин, к вам господин Ам. После чего был почти мягко выброшен за дверь. Господин Ам слегка встряхнул кистями, не здороваясь, прошел и сел в гостевое кресло. - Хорошая сегодня погода, - светским тоном сказал он, разглаживая на туго натянутых перчатках невидимые морщинки. – Ты, наконец-то, навел порядки в отделе климатологии? Дождь, честно, уже достал. - Здороваться у господина Судии сегодня настроения нет, несмотря на погоду, - не менее светским тоном отозвался Ясон Минк. Теперь Катце видел проступающие на лице сигома черты Айсмена, слышал его незабываемый голос. Нет, эта тварь не может говорить его голосом! - Эго, пожалуйста, отставь свои намерения. Опыт Минка уже прожит, выводы сделаны, Юпитер получил достаточно данных, блонди уничтожены. Какая разница, кто будет теперь передавать владыке чувственную информацию? Пусть будут сигомы. Я понимаю, что такое одиночество. Эго внезапно оказался рядом с Раулем, вцепился в подлокотники, навис над ним. Кажется, последнее время такая поза стала для них привычной: Эго хотелось быть выше, а Рауль с достоинством, даже с легкой снисходительностью принимал капризы «ребенка». - Как ты мог? Почему ты предпочел его? Почему ты беспокоишься об интересах монгрела? - Кажется, я ошибался. Юпитер вложил в твои электронные мозги немного нестабильности. И где-то в твоих железных внутренностях таятся подростковые гормоны. Два высших существа уже явно не замечали присутствия Катце, но он не посмел выйти из кабинета, несмотря, что полотнище вакуумной двери висело на честном слове. А еще – Катце было интересно! Ужасно интересно! Рауль в очередной раз пришел его вызволять из лап страшного чудовища. Катце хихикнул, представив себя юной девственницей в лапах дракона. Но тут же ему стало не до шуток. - Ты забываешься, - сквозь зубы произнес сигом. – Ты жив, потому что у тебя есть чип. У тебя есть чип! И ты в моей власти, марионетка! Эго отошел, сделал картинный жест, щелкнул пальцами. - Сверни шею своему любовничку, он обнаглел, - небрежным тоном сказал сигом, указывая на Катце. Рыжий с ужасом смотрел, как помертвело лицо Рауля, ушла зелень глаз, превратившись в мутное стекло немытых стаканов в цересских барах, золото волос начало выцветать, становиться безжизненным париком. Так вот о чем предупреждал его Рауль! Вот почему просил воспользоваться волновым оружием против него, спрятанном в подаренное им световое перо! Катце нащупал прибор во внутреннем кармане. Нет, ни за что, пусть убивает. Это не Рауль, это проклятый Юпитер и отродье его – Эго Сум! И тут послышался треск. Под ладонями Рауля крошились обшитые натуральной кожей пластиковые подлокотники кресла, гнулась вплавленная в них арматура. Из закушенных губ и пальцев в порванных перчатках потекла кровь. Он сопротивляется! Катце кинулся в ноги Эго Суму. - Вспомните, господин, он недавно вытащил вас из зависимости Юпитера! Скажите, что нужно, я сделаю все, только верните Раулю свободу! - И ляжешь под меня? Было бы интересно, - с непонятным выражением на лице произнес Эго. Катце склонил голову. - Я не так неразборчив в связях, - брезгливо бросил сигом. – Ты найдешь Тима Сонга и возьмешь его в дело. И дальше – по сценарию. Забирай своего блонди. Катце кинулся к Раулю, поддержал его, когда тот встал с кресла. Краски вернулись на его лицо, в глаза. Но волосы остались бесцветными. Седой Рауль Ам выпрямился и сказал твердым голосом: - Я Судия. И я требую аудиенции у Юпитера. Ты не в праве мне препятствовать. Эго Сум уже уселся за рабочий стол, небрежно махнул рукой: - Да хоть сейчас, если владыка тебя примет. Рауль сделал видимое усилие, Катце почувствовал, какой физической болью отозвалась в его теле попытка связаться с Юпитером. Затем он удовлетворенно улыбнулся, стащил окровавленные перчатки, бросил под ноги Эго и увлек Катце в зияющий дверной проем. Они направлялись в башню Юпитера.
Март: Перед входом в комнату аудиенций Рауль крепко взял Катце за руку повыше локтя. Он решил не входить, если монгрелу не разрешат, но, вспомнив опыт годичной давности, понял, что Юпитер их впустит вместе. В комнате, как обычно, было только одно кресло. На удивление, на столе ждал обычный бокал вина. Катце пожал плечами и, скрестив ноги, уселся на пол рядом с Раулем, прижавшись к его ноге. Как пет, проскользнуло воспоминание. Ну нет, петам запрещено прикасаться к хозяевам… Адреналин еще бурлил в нем, как шампанское. Если выйдем отсюда неповрежденными, обязательно выпьем шампанского. Золотые пузырьки…Юпитер, как жаль, что волосы Рауля изменили цвет. Он поднял голову. Рауль был прекрасен и с сединой. Что-то появилось в нем суровое. Прорезалась истинная сущность Судии? Любовь Катце к этому непонятному блонди возрастала с каждой минутой. Он снова пришел вызволить его, он бросил вызов Эго Суму. Он приводит его уже не первый раз после конфликта – апокалипсиса – после всего - к своему правителю, прародителю, к Юпитеру. Показать – кого? Показать – что? Преданность и благодарность Ясону Минку, господину, сохранившему жизнь, сделавшему конфидентом, постепенно уменьшилась по сравнению с новым чувством к его другу и, как оказалось, бывшему любовнику. Что-то извращенное видел Катце в своем чувстве к Раулю Аму, нечто, в чем боялся признаться даже самому себе. Ясон Минк был для обоих незажившей раной. И исцелить друг друга они могли только взаимно. Голограмма Юпитера не показывалась. Последний блонди взял бокал с вином, не замечая, что пятнает его кровью, сделал глоток. Он сосредоточился на будущем разговоре? Или в нем еще бурлили впечатления ужасной сцены в кабинете Эго Сума? Катце встал, вынул из рук Рауля бокал: тот, кажется, даже не заметил. Он неотрывно смотрел на постамент Юпитера и что-то рассчитывал. Рыжий вынул пачку антисептических салфеток, которые всегда носил с собой: мало ли в какой дыре доведется пить с одноразовыми информаторами. Протер окровавленные ладони блонди, - порезы уже затянулись, - затем бокал. Рауль, наконец, обратил внимание на его заботу, спросил: - Я выгляжу очень жалким? Катце молча повертел пальцем у виска вульгарным монгрельским жестом. - Пока мы ждем, давай воспользуемся передышкой. Вдруг уже не выпадет поговорить спокойно. Судия совсем по-человечески усмехнулся. - Вот скажи, почему ты ответил на мои чувства? – Катце пытался казаться безразличным, но Рауль его раскусил. И рыжий почувствовал: если бы не в комнате аудиенций, оказался бы на коленях у блонди, в объятиях. А так он просто пригреб снова присевшего у его ног монгрела ближе. - Ты спас меня. - Не считается. Потом ты спас меня. - Ты помнишь о блонди больше всех остальных. Я тоскую по братьям. - Ты тоскуешь и до сих пор любишь Ясона Минка. Если бы я – не его бывший фурнитур? - Глупости. Если бы остался в живых Рики, я бы не стал… - Тогда почему? - Ты отличаешься от других людей. - Почему бы тебе не сказать, что ты меня любишь? Рауль и Катце настолько прониклись обычной пикировкой, что не сразу заметили появление Юпитера. Голограмма не демонстрирует своего отношения, даже не двигается с постамента. Но Катце видит, как напрягается Рауль – и инстинктивно обнимает одной рукой его за талию. Мой, никому не отдам. Умру рядом, но не отпущу. Холодные седые пряди под его пальцами постепенно теплеют, мышцы смягчаются. И на лице Рауля появляется несколько озадаченное выражение: похоже, таких кардинальных результатов он не ожидал. Блонди ощупывает свой затылок. На его лице удивление. Голограмма срывается с постамента и подлетает к Катце. Рауль загораживает голову рыжего раскрытой ладонью, выставленной навстречу Юпитеру. Он помнит, как «сгорали» элитники, не приспособленные к беседе с искИном. И голограмма возвращается назад, на постамент. Открывается секретная дверца, откуда обычно выезжает робот с бокалом вина. На сей раз на подносе лежит серебряный знак, похожий на крыло. И Катце своим хакерским наитием понимает, что это. И что его кустарному глушителю в виде цветка орхидеи не то, чтобы далеко, но никогда не сравняться. Ему ужасно хочется узнать, что за таинственные гномы куют такие вещички для Юпитера. Вряд ли элитники, иначе бы каждый из них наклепал защитных «украшений» для себя, друзей и на продажу. Будучи официальным представителем Танагуры в Гардиан, Катце убедился, что коррупция среди элитников распространена не менее, чем среди людей. Крылышко было вроде живым, у него было несколько длинных лапок. Катце вскочил, попытался остановить Рауля, помня о чипах блонди, цепляющихся за их атлантоосевые суставы даже после их смерти. Блонди легко отстранил рыжего. Голос не послушался Катце – настолько происходящее поразило его. Рауль распахнул ворот сьюта, обнажил грудь слева, над сердцем – и одним точным движением прихлопнул серебряное крыло, моментально соединившееся с его белой кожей. Голограмма исчезла. Рауль спокойно застегнулся. - Идем, Катце. Блонди упорно молчал до самой их квартиры в Апатии. Когда они вошли, то тут, то там в помещении начали раздаваться негромкие хлопки: это самоуничтожались следящие системы. По размазанным пятнам под потолками, среди немногочисленной мебели Катце увидел, что некоторые из них он определил сам, но не смог нейтрализовать. Теперь место их любовных встреч было освобождено от надзора, хотя требовало хотя бы косметического ремонта. Рауль казался выжатым. Он бессильно упал в кресло, рывком распахнул одежду, погладил серебряный знак. Катце решил сначала подкрепить обоих, а потом пристать к любимому с вопросами. Рауль всегда отличался вниманием к поведению Катце. Когда рыжий, дрожа от не перегоревшего адреналина, поставил перед блонди поднос, снабженный средствами расслабления – по понятиям Катце – Рауль вышел из транса. Цапнул бокал с коньяком, быстро влил в себя янтарную жидкость, запил горячим шоколадом. Катце успел только сигарету прикурить. - Короче. Юпитеру не понравилось, что кто-то, кроме него, а именно Эго Сум посмел управлять его Судией. Он отключил связь сигома со мной. Но я, как прежде, буду подчиняться лично Юпитеру. И исполнять свою роль Судии. - Противной назойливой мухи-санитара? Рауль рассмеялся: - Откуда такие познания в энтомологии? Блонди искренне развеселился, а Катце похвалил себя, что придумал глупость, которая потешила уставшего элитника. - А крылышко? Кстати, ты кушать не хочешь? А я ужасно, особенно после коньяка. Ну да, ты дзинкотай, но я же человек. - Крылышко, как ты правильно угадал, я видел твою реакцию – ограничитель власти искИна надо мной. То есть, у него будет несколько секунд подумать, прежде, чем меня убить. Юпитер искренне сожалеет о гибели блонди. И мне даны прежние полномочия в воспитании Эго Сума. С условием, что мы не вмешиваемся в эксперимент Эго Сума в Цересе с Тимом Сонгом. Боюсь, что резоны искИна мне в этом случае непонятны. Разве что Юпитер решил дать своему новому созданию хотя бы какую-то игрушку вместо меня и Амои. - Юпитер взял слово только с тебя? - Ты хитрец, Катце, настоящий деляга, - улыбнулся Рауль. Он оживал на глазах. – Как ты хочешь, чтобы я оделся? Поедем в Церес, в тот бар, «Депрайвед». * Тим расцепил зубы на холке Гая, в которую вцепился, кончая. Холка была так себе – тощая, да и весь Гай - кожа да кости, только поджарая задница была все еще аппетитной. Сонг даже не думал, больно ли нижнему: он свою боль старался утешить. Иногда представлял, что проще руку себе отгрызть, чем с другим, не с Доном, в постель лечь. Но Тим с первой встречи видел, как его хочет однорукий бандит. И все же не намеревался. Верность мертвому сохранять легко. Особенно, если остались песни, смысл которых он нашептывал, а Тим перекладывал в музыку. Гай был настойчив, Тиму было одиноко. И ему на самом деле нужна была не только формальная поддержка: в его войне против клана мусорщиков нужен беззаветно преданный человек. И если Гай соглашался быть привязанным к Тиму Сонгу подобным образом: почему не доставить мужику немного радости? Тим старался быть искренним, но нежности не получалось, разве что механистичные движения сильно приправляла благодарность. И, кажется, Гаю хватало. Тиму стало совестно, он вдруг поцеловал напарника, как он предпочитал называть, в культю и начал одеваться. - Мне с тобой? – спросил Гай, едва придя в себя от неожиданной необычной ласки, но тут же собирая разнеженное тело в боевую готовность. Если вожак не посчитал нужным привлечь внимание к своему жесту, то и Гай воздержится. - Не нужно. Ты сам советовал пойти за помощью к фельдшеру из «скорой». Да и я не привык задерживать долги. Неделя прошла, а у нас в банде уже один раненый и двое больных – лекарства нужны. Ты только сцену ревности мне не устраивай! Никто мы друг другу, кроме как напарники. Изменять Дону я не намерен. Конечно, Гай выждал несколько минут. У Тима был уникальный слух, шаги за собой он мог услышать за несколько кварталов. В бреду, вызванном трагической смертью Дона, малыш Тим сказал, что высокий мужик, прекративший резню в «Депрайвед», назвался Ясоном. С тех пор Гаю не было покоя, он следовал за Тимом тенью. Даже если предположения – бред его пропитого мозга, а он сам туманно припоминал высокую фигуру с незабываемыми синими глазами, - Гай предпочитал перестраховаться. Хотя Ясон Минк не мог остаться в живых. И за последний год о блонди ничего не было слышно. Ну а вдруг? Клон, созданный искИном? Почему внешне не похож? Лучше перестраховаться. Тим на ходу набрал номер с визитки, на которой было написано: Джем, скорая помощь. Мужской голос отозвался сразу: - Кто хочет? У меня дежурство в травмпункте, шестнадцатая линия. - Тим Сонг. Голос потеплел: - Решил вернуть должок? Когда будешь? - Минут через двадцать, - прикинул Тим расстояние. Тиму посчастливилось не попадать в Цересский травмпункт. Помещение удивило его странной, ни разу не увиденной после Гардиан, пустотой и чистотой. Уже потом, поинтересовавшись, Тим узнал, что лечебное учреждение находилось под неусыпным надзором полиции Цереса, которой поступали все сигналы о травмах. Если ранение было нанесено любым оружием, кроме огнестрельного, полицию ни происшествие, ни судьба раненого не интересовала. Но монгрелы на всякий случай избегали посещать цивилизованное место, предпочитая умереть - или выжить с «помощью» местных коновалов. Пройдя весь коридор, Тим увидел единственную открытую дверь. Это оказалась лаборатория, а в ней смутно узнаваемый фельдшер, видимо, тот самый Джем. Он, не говоря ни слова, молча указал Тиму на кабинку душа. Тим пожал плечами, не найдя в кабинке ничего, кроме вешалки для чистого полотенца, разделся за матовыми створками, вышвырнул одежду наружу, чтобы не промокла. Особо не старался, потому что в их квартире исправно подавали горячую воду: только смыл с себя запах секса с Гаем. Вышел, обмотавшись полотенцем. Если и предстояло расплатиться, то в роли готовой на все шлюхи он выступать не хотел. Но Джем, одетый в светло-зеленую униформу, предложил ему сесть у стола с непонятным медицинским аппаратом, споро сделал забор крови из вены, проделал нужные манипуляции. - Чистый, здоровый мальчик, - сказал Джем удовлетворенно. – Теперь я должен произвести наружный осмотр. Ложись на кушетку. Тим лег. Клеенка неприятно холодила голое тело. Джем сосредоточенно пробежался пальцами по телу, надавил под ребрами в области печени, отбросил полотенце, заставил перевернуться на живот. Скрип резиновых перчаток заставил Тима насторожиться. - Не беспокойся, наверняка в Гардиан вы проходили обследование у проктолога. Ничего нового не будет. - На этом мой долг будет исчерпан? - Детка, неужели ты считаешь, что я извращенец и получаю удовольствие от невинных медицинских процедур? – насмешливо спросил Джем и всунул хорошо смазанный резиновый палец в то самое неприкосновенное ни для кого, кроме Дона, место. – Я правильно понимаю, Тим, что у тебя был единственный партнер? - А что, теперь врачи это определяют по узости дырки? – Огрызнулся Тим. - Не важно. Главное для тебя теперь никому не подставлять зад. Это условие, чтобы я тебе помогал и дальше. Вернее, твоей банде. В войне всегда бывают раненые, а лекарства могу достать только я. Особенно те, которые даже ваши дилеры подзаборные не смогут. - Я не собираюсь! – Тим был возмущен, и в возмущении стал еще красивее: темные глаза сверкали, как распеченные уголья, волосы наэлектризовались и стали дыбом. - Красивый мальчик, - с непонятным сожалением сказал Джем и одним толчком опрокинул паренька на кушетку. – Теперь расплатишься с долгом. Он быстро стянул резиновую перчатку и, не медля ни секунды, наклонился над Тимом и вобрал в рот его член весь, сразу. Мальчишка вцепился пальцами в края кушетки, закусил губы, чтобы не издать ни звука. Это всего лишь расплата. Но когда он увидел краем глаза, что Джем запустил руку в расстегнутую ширинку комбинезона и дрочит красный напряженный член, его повело. Подростковые гормоны подвели, он выгнулся всем телом, подался навстречу алчущему рту. Но изо всех сил старался сохранить остатки самообладания. Наверное, поэтому увидел, что из проема открытой двери наблюдает за сексуальной сценой тот самый здоровенный мужик из «Депрайведа», и глаза его полыхают синим огнем. - Ясон, - стоном сорвалось с губ Тима. И тут же, одновременно с Джемом, он кончил. Одеваясь, Тим усиленно размышлял, показался ли ему тот мужик или нет, и он безразлично взял из рук Джима пакет с несколькими инъекторами, наполненными универсальными антибиотиками, более внушительный – с перевязочными материалами. И все же уточнил, очнувшись перед уходом: - Мы в расчете? - Долга за тобой нет, - неохотно произнес Джим, отводя взгляд. – Советую: береги себя, проживешь дольше. Трахай других, но себя не позволяй. И он выложил пакет с презервативами. Тим немедленно взял фельдшера за грудки. - Какое тебе дело, с кем я трахаюсь? Долг уплачен! Ты что-то знаешь. Мне не показалось, что тут был здоровенный седой мужик? Джим оторвал пальцы мальчишки от своего ворота, глухо сказал: - Иди. Удачи тебе, монгрел. Удача летела рядом с Тимом и его бандой. Шептала песни, подсказывала, где взять оружие и куда нанести удар. Почему-то сразу на месте стычки, когда банда сонгов рассеивалась, появлялась цересская полиция. Но клан мусорщиков не редел и не терял своего влияния. Даже взрывные устройства, созданные Гаем сотоварищи, помогали мало: мусорщиков было много, они будто просачивались в щели, как тараканы. А до верхушки клана достать было невозможно, да и взрослые члены банды боялись. Посягнуть на власть клана? Такого в истории Цереса еще не было. Позиционная война уже надоела монгрелам, привыкшим к бандитским наскокам. Даже авторитет Тима Сонга и Гая не помогал поддерживать боевой дух. Тогда к Тиму Сонгу пришел посредник и предложил огнестрельное оружие. * Рауль сидел в новом кресле, поставленном вместо искореженного его руками, в отремонтированном кабинете Главы Синдиката, просматривал записи камер слежения и по ходу делал замечания сигому. Ему удавалось находить бесчисленные ошибки не только в его поведении, но и в принятии решений относительно повседневной жизни Танагуры. Если бы Эго Сум был змеей, он бы шипел. Но его ядовитые зубы были вырваны Юпитером, и убить блонди он мог бы разве что физически – и то не факт, что получилось бы сразу – и без личных потерь. Тем не менее, Эго время от времени проверял коммуникации – и убеждался, что вход в разум Судии для него заблокирован. Сигом начал ловить себя на низменных человеческих эмоциях, по крайней мере, по отношению к этому красавцу, который по его воле стал седым, но не менее привлекательным. Зато теперь элитники относились к Раулю с большим почтением при виде благородных седин, памятуя, что он самый старший по возрасту. Последнее время Рауля беспокоило и поведение подопечного, и поведение Катце. Почти месяц они не встречались в Апатии, хотя говорили по комму по несколько раз в день. Рауль смотрел на изображение Катце на экране комма и не мог понять, какие заботы мешают всегда аккуратному дилеру пренебречь укладкой волос, так что виден был шрам. Или он сидел безвылазно в бункере, а его считал слишком влюбленным и полюбившим даже отметку, оставленную Минком в ознаменование детской проделки талантливого фурнитура? Уж не было ли между господином и слугой бОльшего чувства? Рауль ловил себя на ревности одновременно к Катце и Ясону, к обоим: нынешнему и прошлому любовникам. Погружение в эмоции становилось утомительным. Но Рауля успокаивало, что в рабочее время он оставался прежним, сосредоточенным, увлеченным своим делом специалистом, вызывающим восхищение галактического научного сообщества. Это время, благодаря отсутствию свиданий – то есть, как всегда до Катце – было, как прежде, круглосуточным восторгом исследователя и подтверждало истину: Рауль не изменился, и зеркало врет. Чрезмерную усидчивость на работе, увы, заметил Эго. - Любовь прошла? – внезапно спросил он в ответ на очередное замечание Судии. - Не отвлекайся. Смотри сюда: такой жест для представителя системы Карин означает пренебрежение, после чего не стоит удивляться, что посол даже не счел нужным встретиться с нашими дипломатами в неформальной обстановке. - И все же я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос. Твои уроки я усваиваю. И это замечание запомню, - упрямо настаивал на своем Эго. Рауль откинулся в кресле. Наставнический сеанс был закончен, ученика следовало подбодрить хотя бы чем-то незначительным, пусть в этот раз это и было вмешательство в личную жизнь. Незначительное. Впервые Рауль так подумал о своих отношениях с Катце. Месячный перерыв слишком долог после всего лишь двух свиданий. И слишком много предположений порождает. Раньше инициатива исходила от Катце, и Рауль не собирался ничего менять. В конце концов, они оба государственные люди. - Полагаю, что Катце очень занят выполнением поручения, связанного с монгрелом, твоей будущей игрушкой. А я не терплю, когда меня отвлекают от работы, полагаю, Катце тоже. Наши отношения не изменились. Эго подошел недопустимо близко, почти прижался, уставился в глаза Рауля. - Я тебе не верю. Ты знаешь, что Церес стоит на грани гражданской войны? Хотя зачем тебе знать, ты же увлечен своими исследованиями и беседами с Юпитером один на один. В этом сигом был прав. Рауль и в самом деле каждый день встречался с Юпитером и по часу, а то и дольше, делился с ним воспоминаниями, планами преобразования амойского общества в сторону меритократии, конечно же, памятуя о своих разговорах с Ясоном Минком. И рассказывал о планетах, на которых довелось побывать. Больше всего такие встречи напоминали семейные посиделки после долгой разлуки. Кажется, ничем не обусловленные, кроме того страшного системного сбоя, когда в Юпитере сгорели ячейки памяти, заполненные личностями блонди. Рауль вспоминал слова Катце, сказанные еще тогда, после всего, что впавшего в детство искИна нужно воспитывать, как пета: кнутом и пряником. Но время было упущено, и теперь Юпитер и блонди часами предавались воспоминаниям и обменивались информацией. Но, оказывается, самым важным владыка не поделился. Вряд ли следящая система, опутывающая всю населенную Амои, не показала достаточно данных, чтобы искИн не пришел к тем же выводам, что и его мелкое подобие – Эго Сум. Рауль встал, потеснив Эго, взял его за руку и подвел к окну, из которого были видны человеческие районы. - Это твоя работа? Твои провокации? Чем тебе выгодна дестабилизация обстановки в Цересе? Смотри туда! Как думаешь, почему монгрельский район был объявлен вне закона? Ты должен знать! Эго вырвал руку из крепкой ладони Судии. - Они восстали против власти Юпитера. А сейчас они грызутся, как пауки в банке! Пусть поубивают друг друга, а расползтись заразе мы не дадим. Рауль схватил Эго за плечи и почувствовал, как того затрясло. Неужели сигом начал отзываться на тактильные ощущения? - А ты подумал, что станет с монгрелом, с которым ты хотел поиграть? Или ты и его бросаешь в пожар своих амбиций в попытке доказать Юпитеру, что что-то значишь, как индивидуум? Выражение глаз Эго, ставших синими, Ясоновыми, подсказало Раулю, что он угадал правильно. - Отстань, Рауль, - голосом Ясона сказал сигом. – Ты никак не избавишься от своей привычки воспитывать меня. И почему, кстати, ты отказался провести со мной ночь? Неужто бывший фурнитур лучше? А я бы смог подышать, поцеловать, некоторое время чувствовать и быть собой, пусть и в чужом теле. Рауль, как в заколдованном сне, провел ладонью по лицу, ставшему почти лицом Минка, по груди. И остановился, не услышав биения сердца. Отвернулся, чтобы не видеть умоляющие глаза. - Это не ты, Ясон. Я помню твое тело. Я никогда не забуду тебя – и не перестану любить. Мне жаль, что ты в клетке чужого разума. И я постараюсь тебя освободить, как и прочих братьев. Не дожидаясь ответа, не оборачиваясь, вышел из кабинета, на прощание сказав через плечо: - Прекращай эксперименты с гражданской войной. Нельзя дважды вступить в одну реку. И в этот раз вооруженные монгрелы могут объединиться и воспользоваться оружием, которое им дадут, против тебя. Первое, что сделал Рауль, приехав в Апатию, осмотрелся. Катце явно побывал в квартире. Рыжие пятна от сожженных следящих устройств исчезли, пахло свежим ремонтом. Но совершенно не было запахов рыжего курильщика. Все же Катце позаботился о месте их встреч, что внушало надежду. Рауль активировал комм. - Я в Апатии, - сказал он в чуть заспанное лицо рыжего: ночь подходила к концу. Катце встретил запах свежезаваренного кофе. Рауль стоял спиной к накрытому столику, рассматривал вроде бы двухлуние. Рыжий уже знал, что такая поза означает недовольство и озабоченность. Он не стал включать свет в гостиной, довольствуясь светом из прихожей. Рауль, он знал, отлично видит и в темноте, но блонди не обернулся. Объяснения Катце не прельщали, он устал и чувствовал себя виноватым. Поэтому сел, закурил и налил кофе в обе чашки. Молчание становилось нестерпимым. - Ты мог не приезжать, - глухо сказал Рауль. Его седые волосы серебрились в лунном свете. Катце еле сдержал стон разочарования. - Разве ты меня не позвал? Рауль, наконец, сел напротив, сжал в пальцах чашку. - Я начал беспокоиться. Только сегодня узнал, что в Цересе назревает гражданская война. Что ты знаешь об этом? И тут Катце не смог сдержаться, издал такой горький стон, что Рауль встрепенулся, подался вперед, вцепился своими зелеными гляделками. - Что случилось, малыш? Каким боком ты к этим беспорядкам? Катце сглотнул, спрятал глаза за ладонью. - Ты только поэтому? Оперативная обстановка беспокоит? Рауль уже встал, зажал Катце в объятии. - Глупый. Я беспокоюсь о тебе. Ты мне дороже Цереса, Мидаса и Танагуры, вместе взятых. Катце вцепился в это непонятное существо, которое всегда казалось ему равнодушным. - Я тебе изменил. У меня появился любовник. Хватка блонди ослабла, но он по-прежнему не выпускал рыжего из кольца своих рук. - Если хочешь, поговорим об этом, если тебе безразлична судьба тысяч твоих сородичей. В происходящее вмешался Эго Сум, значит, он дождется, пока одна часть монгрелов уничтожит другую, а потом легко прихлопнет выживших и останется в глазах галактического сообщества миротворцем, прекратившим братоубийственную бойню. - Выпусти меня, - глухо сказал Катце губами в сильно бьющееся сердце (кажется, он слышал такой ритм, только когда они занимались любовью). Может, блонди не все равно? – Тебе не все равно, сколько погибнет монгрелов? Ведь для тебя они не люди. Рауль разжал объятия, дождался, пока Катце усядется в кресло, нажал несколько кнопок на своем комме, развернув над плоскостью столика голографический экран. - Не сомневаюсь, что тебя в процессе работы на черном рынке интересовала не только экономика. Без знания социологии она срабатывает плохо. Смотри сюда. В результате взрыва Дана Бан был спровоцирован несанкционированный запуск и разрушение законсервированного атомного реактора. Была разрушена часть Цереса и прилегающего района. Только силами Танагуры была произведена быстрая дезактивация местности. Поголовье, прости, численность монгрелов была временно отпущена на самотек и быстро восстановилась. Гражданская война с применением огнестрельного оружия быстро сведет прирост населения к нулю и увеличит смертность. - А если противоборствующие стороны договорятся и обратят свои силы против Мидаса и Танагуры? – запальчиво ответил Катце. Его постепенно увлекала дискуссия, уводя в сторону от собственных переживаний. Хотя он, конечно, подозревал, что блонди таким образом успокаивает его. - Я допускаю, что в данном случае сошлись интересы деструктивных сил из Федеративного Союза и Эго Сума, который предположительно хочет захватить власть на Амои, отняв ее у Юпитера. Между девятым районом и Танагурой расположен Мидас. Ты прекрасно знаешь, какую роль он играет для внешников. В первую очередь сброс деструктива, который зачастую порождает стремление людей к сексу и прочим излишествам, не определяющим нормальное существование вида. Бордель для извращенцев Раная Уго, игорные дома, выигрышем в которых становится смерть пета или случайного человека, выловленного на улицах. Не верю, что ты не в курсе. Наверняка сам поставлял живой товар. Так вот: среди этих жуиров немало важных персон, и стоит погибнуть хотя бы одному – и галактические системы поднимут вой – и войска, чтобы ввести на Амои миротворческий контингент. Хотя вряд ли они станут защищать Мидас и даже своих граждан. Они выстроят защитный кордон вокруг Танагуры. Им важны наши лаборатории, наши заводы, наши технологии. Они не станут резать курицу, несущую золотые яйца. По сравнению с прибылью демократические свободы – пыль. Грязь под их ногами. И я не хочу, чтобы ты был растоптан. Перед глазами Катце расстилались прогнозируемые Раулем картины, а поверх них он не мог не видеть его ужасающе серьезных глаз. Ощущение непредвиденной ошибки навалилось на Катце, и он впервые в жизни почувствовал себя обманутым. - Я никогда не представлял, насколько для тебя важна судьба Амои, в совокупности, даже монгрелы, - растерянно сказал суровый делец. – Я бы успел увезти тебя отсюда, парализовал бы и увез… Вопреки ожиданиям, Рауль не ответил на кривую улыбку примирения. - А Тим Сонг, судьбой которого ты так проникся? Гай, которого ты вытащил из Дана Бан? И твой любовник, в конце концов? Катце спрятал лицо в ладони. Он не знал, как ответить. И вдруг, кажется, нашел. - А что тебе до моего любовника? Ты даже не дрогнул, когда я тебе сказал об измене. Я тебе безразличен, ты заговорил об апокалипсисе для Амои - сказал он зло. – Мы никогда не будем равными, хотя ты пытаешься…Но я не могу, не могу! Ты не любишь меня! Рауль молчал. Видеть рыжего в таком состоянии было неприятно. Катце всегда был сильным, иногда психологически сильнее упавшего духом блонди: вспомнить только проживание на Талуле. Случилось нечто выходящее за рамки опыта крутого дилера. Неужели любовь? Человека к человеку. - Прежде, чем ответить, я должен задать тебе несколько вопросов, чтобы ты хотя бы равнодушным меня не считал. Было бы несправедливо оставить нас обоих без объяснений. Катце отнял руки от лица, закурил. Потом поднялся, вышел на кухню и вернулся с бутылкой коньяка и бокалами. Но Рауль решительно отставил коньяк в сторону. - Ну ладно. Я слушаю, - сказал Катце, прикуривая от сигареты, которую не скурил и наполовину. - Ты можешь не отвечать на мои вопросы, я пойму. Твой любовник стал твоим пейринг-партнером? Катце так удивленно взглянул на Рауля, что уточнения понадобились в другом плане. - Ты его любишь? Влюбился, у людей ведь так бывает, а у тебя сейчас появилась возможность реализовать свое либидо? Катце судорожно вздохнул. Беседа шла совсем не по тому сценарию, который он представлял. Проклятый блонди сбил его настрой с самого начала. И теперь он чувствовал, что оказался дураком во всех смыслах: впервые в жизни. Так плохо не было, даже когда господин сделал на нем отметку и велел всю жизнь отрабатывать на Синдикат, конечно, в своем лице. - Я не буду оправдываться. Но я ни разу не слышал от тебя… Рауль вдруг засмеялся. - Катце, я должен стать на одно колено, надеть тебе на палец обручальное кольцо и сказать: «Я люблю тебя»? Так принято у людей? Тебе недостаточно, что я представил тебя своему создателю Юпитеру как пейринг-партнера? - Я мысли не читаю, - огрызнулся Катце. Но губы его уже расплывались в улыбке. - А теперь выпьем – и забудем. Захочешь – расскажешь. Немного отдохнем, а потом будем решать, как вытащить тебя из аферы Эго в Цересе. Рауль подцепил двумя пальцами запечатанную бутылку, ребром ладони снес горлышко и разлил коньяк по бокалам. Катце по его нестандартному поведению понял, что на самом деле Рауль нервничал, просто сдерживался. - Ты простишь меня? - Мне не за что тебя прощать. Ты здесь, со мной, а не с ним.
Март: Они лежали в постели одетые, как когда-то в начале интимных отношений и разговаривали. Они знали, что в любой момент смогут раздеться и заняться любовью. Медленно, вдумчиво и нежно – или пылко, полосуя друг друга ногтями. Но в любой момент это будет нужно и приятно обоим. Потому что они любят друг друга, как бы банально это не звучало. Просто они не очень умеют высказывать свои чувства. - Ты меня выслушай, не прерывай, - Катце перемежал рассказ затяжками, и Рауль терпел, хотя был категорически против курения в постели. – Во времена Ясона Минка и до нашего отлета на Талулу у меня была легальная контора по доставке различных товаров. У меня был в штате небезызвестный Рики Дарк, один каринезец и еще несколько человек – граждан Мидаса и «топляков». Последним я обеспечивал официальный статус, через Ясона, конечно, они имели право на работу на Амои, но только на меня. Прости, пока я не буду рассказывать тебе о сделке по оружию, я не уверен, что Юпитер не сможет вытащить из тебя эти сведения. Но теперь я понимаю, что агент одной из систем смог успешно обработать меня и осуществить сделку только при намеренном попустительстве Эго Сума. Какой я идиот! Мальчишка Тим Сонг оказался умнее меня! Сначала он категорически отказался работать в моей конторе, хотя по хитрому приглашению нашел мой офис, как когда-то Рики. А потом отказался от партии автоматического оружия через посредника. Зато Гай по старой памяти не отказался, он пришел следом за ним – и подписал соглашение. Не спрашивай, какое, я сам, дурак, его подписал. Я не мог и не хотел с тобой советоваться: это были мои бывшие люди, а ты человек Юпитера, ты блонди. А мальчишка мне равный, он даже ниже, его бы уничтожили, как человека. Я вот умру, а ты будешь все таким же красивым и молодым, и ты до сих пор любишь Ясона… Рауль молча запихнул голову Катце подмышку и слышал его возмущенное ворчание как бы издалека. Ему уже понятно было, откуда и почему взялся любовник. Наверняка рыжий спасал какого-то бездомного котенка, который в него влюбился… -Ты красивый и сексуальный мужчина, Катце, - сказал он серьезным тоном. – Не хочешь ли доказать мне это? - Ты все знаешь, блонди! Ты обо всем догадываешься! Тебе неинтересно даже изменять! – Любовник чувствительно ударил Рауля кулаком в грудь, тут же разжал его, скользнул пальцами за ворот сьюта. А дальше был только рассветный луч на двух сплетенных голых телах. * Рауля разбудил назойливый звонок в дверь. Нашарив на прикроватной тумбочке комм, он подключился к наружной камере на лестничной клетке. Он ожидал, что там обнаружится Эго Сум, явившийся прервать примирение его с Катце. Эго, который потерял разум от ревности к Юпитеру, полный желания навредить. Но под камерой стоял худенький мальчишка, похоже, из граждан, судя по чипу в ухе, с твердым конвертом в опущенной руке. Он поднял лицо к визиру и сказал: - Мне нужен гражданин Джулиус Катце. Он здесь проживает. У меня документы для него. Неизвестно, что побудило Рауля впустить посланца в квартиру. Может, нервозное предвкушение на лице мальчишки подсказало, что он может быть тем самым любовником Катце. Или собственная интуиция. И любопытство: что там за сообщение, и откуда стал соратникам Катце известен адрес в Апатии? Рыжий крепко спал, улыбаясь, Рауль его сладко замучил этой ночью, вернее, всего лишь часом ласк от перехода рассвета к утру. По нему было видно, что полноценный сон для него стал роскошью давно. Последний месяц – точно. Рауль осторожно завернул Катце со всех сторон в одеяло, тот заурчал и уткнулся в его ладонь. Блонди тихонько убрал ее, стараясь не побеспокоить, плотно закрыл двери в спальню, потом вторые – в гостиную. Мальчишка шарахнулся, когда увидел незнакомого мужчину. Но Рауль неуловимым движением ухватил его за руку с конвертом и с удовлетворением наблюдал, как бледнеет полудетское личико. Нет, конечно, по здравом размышлении было видно, что человеческому детенышу лет семнадцать, но выглядел он младше, с этими его веснушками (легкий допустимый брак евгенической программы), с недостатками скелетного строения (что было хуже). Но, похоже, ребенка просто недостаточно кормили. Попади этот гражданин в Церес, там вовсю использовали бы миловидного мальчика как девочку. Возможно, об этом и не досказал Катце. Идентификационный чип не читался коммом Рауля. Он явно был сломан, но так, чтобы визуально и для прохода в Мидас и обратно срабатывала одна хитрая программка. Этому было несколько объяснений. Например, родители-граждане могли устроить неудачному ребенку гражданскую смерть. С помощью теневых структур и спецов из Нил Дартс можно было извлечь регистрационный чип, насильственно сплавить ребенка даже не в бордель, где его могли найти страховые компании, а прямо в Церес. Устранить ребенка, который им не нравился, чтобы иметь право родить нового – наследника фамилии и дела. В данном случае перепрограммированный чип остался на месте, значит, можно было предполагать собственную волю его носителя. Этому гражданину было нужно свободное передвижение по всем районам. Неужели все сотрудники хитрого дельца имели перепрограммированные удостоверения личности? Рауль затащил мальчишку в прихожую и запер дверь. - Не трясись. Катце здесь, но он спит. Устал ужасно. И будить его я не позволю. Что вы с ним там делаете, что он так вымотался? - А ты с нами? Ты в курсе? Что-то не вижу у тебя чипа. Ты внешник? - Допустим. Я не успел позавтракать. Ты составишь мне компанию? Рауль усадил юношу в кухне и принялся шарить в холодильнике. - Давай я, - предложил гость, глядя на его растерянные попытки найти готовое блюдо. – Да тут весь набор продуктов, которые любит Джулиус! Сейчас… Рауль внимательно наблюдал, как мальчишка засунул конверт в задний карман джинсов и ловко обходится с микроволновкой и прочими кухонными принадлежностями. - А кто тут пьет горячий шоколад? – недоуменно спросил непрошенный повар. - Я употребляю, - информировал Рауль. Он никак не мог понять, почему Катцев «котенок» до сих пор не поинтересовался, кто он такой и что делает в «квартире Джулиуса Катце». Тогда он тоже получил бы право задать свои вопросы. - Ты здесь живешь? – не оборачиваясь, спросил мальчик. Спина его напряглась. - Я здесь бываю, - Рауль улыбнулся в эту напряженную спину. Играть с котенком оказалось не так интересно, как думалось, все его эмоции читались влет. – А ты откуда знаешь этот адрес? - Мне Алек сказал. - Каринезец? – вспомнив сумбурное объяснение Катце, наобум сказал Рауль. И угадал. Значит, вот кто агент другой звездной системы. Легко отловить и спросить, на какую удочку поймали Катце и как снять его с крючка. И все же блонди был уверен, что за авантюрой с вооружением обеих сторон конфликта в Церес стоит Эго Сум. Вряд ли Юпитер, ему милее всего стабильность. Интересно, знает ли Катце, что его использовали для вооружения обеих сторон? Вряд ли. Если бы Рауль был человеком, мог бы пропустить быстро произнесенный, выпаленный вопрос гостя. - Кто ты Джулиусу? Ах да, Джулиус – гражданское имя Катце. - А давай ты спросишь у него сам, договорились? Задаешь вопросы, а сам даже не представился. Ты - кто – для Катце? Мальчик, наконец, развернулся, держа в каждой руке по бутерброду. Красиво оформленному, заметил Рауль. Один сэндвич положил на тарелку перед Раулем. Тот ее отодвинул. - Спасибо, я не ем по утрам. Накрой крышкой, Катце съест. А мне пора. Не вздумай будить Катце. Но сначала ответь мне, это важно. - Важно для меня? – у мальчишки были влажные карие глаза, рыжие кудряшки, сочные губы. - Для тебя, конечно. Ты сам хоть определился? Мальчишка слизнул крошки с губ, потому что успел откусить бутерброд, все же он был очень голоден и еще рос, что сразу определил Рауль. Бездомный котенок, повторил блонди, упрекая себя за излишнюю эмоциональность. - Тебя как зовут? Отвечай сразу на все вопросы. Мальчик нахмурил рыжие бровки, внутренне возмущаясь натиску «внешника», но сознавая, что сам ведь пришел в чужой дом. А вдруг это его квартира, а не Джулиуса? Его взгляд все возвращался к надкушенному сэндвичу. - Сначала ты мне ответь. Я Джейк. А ты? - Меня зовут Рауль Ам. Никакой реакции, как и ожидалось. Неискушенное в вопросах внутренней политики дитя. - Ты можешь жевать и одновременно отвечать, - предложил слегка разочарованный Рауль. – Этим ты не оскорбишь мое эстетическое чувство. Джейк вгрызся в бутерброд, но очень изящно, как котенок, который жил в приличном доме, прежде, чем его выбросили на улицу. - Я бы хотел стать его пейринг-партнером. Ты даже не представляешь, от чего он меня спас! - Догадываюсь. Тебя родители пытались продать или ты сам сбежал? Мальчик сначала запил проглоченный кусок большим глотком воды, а потом уставился на Рауля. - Откуда ты знаешь? - Что именно? Сбежал? - Я хотел поработать на внешних линиях. Джулиус меня взял в свою контору, а родители стали против, они вообще девочку хотели. И продали меня…Джулиус из борделя меня забрал вовремя. Если бы я…если бы меня хоть раз… Мальчик спотыкался на каждом слове, волновался. Такое преданное существо было просто необходимо Катце, решил Рауль. Он успокаивающе похлопал Джейка по руке. - Ну я пошел. Завари побольше кофе для Джулиуса. - Эй, кто ты все же для него? – вслед закричал Джейк. Рауль приложил палец к губам и вышел. Через несколько минут из спальни показался Катце и изумился. В кухне пахло кофе и едой. Раскрасневшийся Джейк уничтожал явно не первый сэндвич, судя по количеству крошек на столе, которые при появлении Катце торопливо смел в ладонь. Поздоровался и выложил на стол конверт. - Меня твой друг впустил. И попросил приготовить тебе завтрак. Катце пил первую кружку кофе, закусывая сигаретой, и думал, что и тут блонди его обошел. Снова Судия повесил на него свободное право решать. Катце увидел внутренним взором Рауля, стоящего у окна спиной к нему. Но теперь не верил в его равнодушие. Сдержанный, о да! Блонди держали невозмутимое выражение лица всегда. Только однажды…Нет, дважды. Когда Ясон вспорол щеку зарвавшемуся фурнитуру. В его лице было сожаление. Если бы Катце мог понимать, но он понял уже потом, когда выпустили на вольные луга, анализируя свой проступок и поступок блонди, как разочарован был Минк его выходкой – и в то же время доволен: иначе у него не было возможности «освободить» фурнитура для другой работы. Меритократия Главы Синдиката удивила всех. И потом, когда господин Минк проявил доверие к бывшему фурнитуру и сказал, что любит своего пета Рики. А тут…Дважды Рауль проявил сдержанность. Когда Катце сказал об измене. И повторно: поговорив с Джейком. Катце вспомнил рассказ Рики про визит бизонов в Апатию. Он тогда не понял, почему Ясон отпустил наглых монгрелов живыми. А потом Гай, в больничке, в бреду рассказал ему в оправдание своего преступления, как демонстративно Рики вылизывал обувь блонди. И все стало ясно. Спасение через унижение. Гай попробовал это на вкус, освобождая Рики через кастрацию. Но твердо зная, что если Рики выживет – ему никогда не вернуть себе былой славы, более того, он станет всецело зависимым от него, Гая, чтобы не стать сучкой для всех. Катце скрежетнул зубами. Никогда он не простит. И только страшная необходимость подписать соглашение о продаже оружия заставила его пойти на очередную сделку с совестью. С Гаем общался посредник. Сигарета обожгла пальцы – и пришлось посмотреть в глаза Джейка, которые застыли между вопросом и слезами. - Я не имею права…Но могу спросить? Кто он для тебя? Катце аккуратно загасил окурок, быстро затащил мальчишку в крепкие объятия: не хватало еще других инцидентов, типа истерики или побега. - Если для меня лично, могу ответить. Я люблю его, и любил задолго до твоего появления в моей жизни. Парень пискнул и попытался вырваться – бесполезно. - Моя любовь к нему значит много для меня. Но и ты – не случайный человек, - с трудом произнес Катце, сжимая худенькое тело. – Ты убедился, что Рауль ничего не имеет против тебя? Но мы его еще спросим. Успокоился? Я могу прочитать письмо, не опасаясь, что ты наделаешь глупостей? Джейк затих на коленях Катце, а тот быстро вскрыл конверт. Как и предполагалось, ничего срочного в сообщении не было. Следовательно, Рауль был прав, и Катце использовали в темную. В первую очередь, Эго Сум, неведомо как сговорившийся с каринезцами. Прежде всего Эго, который вздумал таким образом столкнуть Рауля Ама с Катце - с их «любовными» проблемами. Рыжий даже невесело засмеялся, испугав Джейка. Он продолжал смеяться, содрогаясь всем телом, но чувствуя себя удивительно легко, потому что решил, как ему следует поступить. Любовь подождет.
Март: - Ты дашь себя трахнуть хотя бы раз? – лениво спросил Гай, отодвигаясь от края кровати и наблюдая, как Тим одевается. Парень никогда не спал с ним в одной постели. Перепихнулись – и вперед, в свою квартиру, где его никто не ждет, Гай проверял. - Не думаю, что это хорошая идея, - ответил Тим, зашнуровывая высокие ботинки. - А поговорить? – насмешливо поинтересовался Гай. - О чем? Выкладывай. Гай накрылся простыней. Не то, чтобы некомфортно чувствовал свою наготу перед одетым любовником, просто из окна дуло предзимним ветром. - Почему ты не захотел работать на Катце? На Меченого? - Откуда ты знаешь? - Проследил, - спокойно ответил Гай. – Знаешь, за вами, молодыми вожаками, глаз да глаз нужен. Помнишь, я про Рики рассказывал? Пустил дело на самотек – и мой партнер попал в рабство к блонди. Кстати, с фельдшером твоим связан тот мужик, который назвался Ясоном. Он, конечно, не блонди, но мне не нравится. Ты с ним больше не встречался? - А ты разве не видел, если за мной хвостиком ходишь? – Тим разозлился, глаза его сузились. Он давно перестал считать себя ребенком, которому нужен присмотр, он позволял заботиться о себе только Дону. А уж после того, как в честном поединке выпустил кишки убийце любимого, почувствовал себя моментально постаревшим. Он стоял с вывернутой кистью, едва удерживая в ней окровавленный нож, и почему-то думал не об умирающем у его ног человеке, а о том, сможет ли он после этого играть на гитаре. Смог. От него ждали победной песни – и он сыграл через несколько часов после убийства, основательно проблевавшись, почти до выворота желудка, наплакавшись в своей квартирке лицом в Донову рубашку. После этого пришлось поддерживать реноме, хотя дела сколоченной банды стали неинтересны. Гораздо больше нравилось налаживать компьютеры у «папы», хотя он ничего не получал, кроме обычного продовольственного пайка и незаметной поддержки влиятельного клана. Тим чувствовал, что из-за угла его уже не убьют: им же дороже будет. Гая ужасно раздражало, что у Тима есть занятие, кроме бандитских разборок и планирования последующих операций. Он не мог понять, что Тим таким образом разминает ум и пальцы, потому что весь его мир, включающий музыку и любовь умер вместе с Доном, и теперь приходилось вспоминать простейшие мысли и сложные движения пальцев, забытые ноты. Откуда он мог знать, если Тим Сонг никому об этом не рассказывал. И не расскажет никому и никогда. И Тим не собирался объяснять Гаю, почему не пошел на сотрудничество с Меченым. Со слов однорукого он знал, что этот человек был как-то связан с Рики, потому что по его просьбе вывез Гая из Дана Бан и обеспечил медицинскую помощь, что в Цересе, как уже убедился Тим, вовсе не просто. А Рики был петом блонди. Не то, чтобы Тим имел что-то против Танагуры, но при личной встрече ему показалось, что Меченый вовсе не хочет его в сотрудники, а просто отрабатывает обещание кому-то: возможно, тому же Рики, не знакомому Тиму брату. Его глаза как будто кричали об этом, предостерегали. Поэтому Тим отказался работать на Меченого, объяснив, что уже в штате «папы» из клана коммунальщиков. Рыжий делец криво усмехнулся и посоветовал не слишком полагаться на покровительство любителя юных монгрелов. Тим вспыхнул, тут же вспомнив ревность Дона, и выскочил из офиса Меченого, невоспитанно хлопнув дверью. Но полупрезрительное отношение несостоявшегося работодателя помогло. А также присоединившаяся к нему интуиция помогла вожаку Сонгов отказаться и от предложенного неведомо откуда взявшимся посредником огнестрельного оружия. - Ты отказался – я взял, - Гай даже не подумал встать из постели. – Оружие взял, иначе нам не захватить власть в Цересе. Удивлен? Я многое знаю о тебе, и сумел подобрать то, на что ты не осмелился. Кланы слишком разжирели, они сильны, могут выступить против нас единым фронтом. Если ты не согласен на равноправные отношения со мной, я уйду, и со мной пойдет лучшая часть Сонгов, молодые, дерзкие. Я снова назову их Бизоны. С тобой останутся старперы, которые дрожат за собственные задницы. Соглашайся, малыш! Гай выскочил из постели и стоят перед невысоким Тимом как памятник несгибаемости монгрелов. А Тим подумал почему-то: как руины Дана Бан. - Хорошо, мы расстаемся, - быстро сказал он. - Но надеюсь, что твоя банда не станет врагом моей. Мне бы не хотелось убивать тебя. Гай коротко рассмеялся. - Не бойся. Если передумаешь, приходи. Мне твоя попка давно нравится. Тим Сонг вышел, но вернулся в свою квартиру за гитарой. Похоже, придется сменить место проживания. Стоя под вечным дождем, от которого прикрывала только спину гитара в чехле, он бессильно сжимал кулаки. Как не вовремя эти разногласия! Нужно найти убежище, где можно сесть и подумать, кто плетет вокруг него липкую сеть, которую он чувствовал всей кожей. Всех членов банды знал Гай. В штаб-квартиру клана коммунальщиков Тим не мог идти, потому что знал, как воспримет «папа» его попытку найти прибежище. К фельдшеру Джему тем более. И вдруг на другой стороне улицы появилась высокая фигура. В тусклом свете мокрых лун стоял тот, кто назвал себя Ясоном. * Гай в прямом смысле бился головой об стену. Пока он наслаждался своим триумфом, лежа голый в постели, еще теплой после их с Тимом соития, пока торжествовал и радовался, что сумел настоять на своем и воображал себя вожаком новых Бизонов, мальчишка успел уйти. Куда – неизвестно. Судя по тому, что забрал гитару и кое-какие памятные вещички Дона, в эту квартиру он не вернется. В который раз Гай упрекал себя за вспыльчивость, за желание получить все сразу и немедленно. Из-за этого ушел Рики. И старший, и младший братья недостаточно любили его и уважали. А разве он недостоин был ответной любви? Оба были из племени важдр, хотя никто из них не являлся его прямым воплощением. Гай бы почувствовал, он бы понял. Важдра строг, но справедлив. Ну и что, если нежный певец Тим вдруг стал похож на сжатую пружину? Он ведь даже изредка целовал его, калеку. Он советовался, он в самые промозглые дни согревал его. И так легко бросил. Всего лишь потому, что Гай решил помочь ему захватить власть в Цересе. У Тима получилось бы. В нем была та же воля, что у Рики Дарка. Его так же любил молодняк. Но и старики тоже. Наверное, за песни. Гай зажал зубами кисть руки и завыл. Ненадолго. Нужно было сообщить банде, кто теперь главный. И отправить несогласных петь песенки в тот же «Депрайвед». Кстати, туда мог пойти Тим. Гай был уверен, что ни к фельдшеру, ни к «папе» он не пойдет. А больше мальчишке деваться некуда. Тим содрогнулся всем телом, даже глухо отозвалась гитара. Чем-то незнакомец пугал его, хотя неопытное монгрельское сердце не могло определить, из какой касты происходит этот гигант. Скорее всего, внешник. Что-то среди элиты, изредка виденной по внутренней Сети, Тим не замечал похожих. Элита вся разноцветная, волосы ненормальных для человека цветов. И большинство – длинноволосые. Аристократы! Вот и Гай подражает им. Гай. Его предательство стало неожиданностью. «Вот так и начинаются гражданские войны», - сказал далекий учительский голос внутри Тима. Ох, как не ценили монгрелы Гардиан! Как хотелось поскорее выбраться оттуда, из детского питомника, стать независимыми! Но ведь и Дон носил длинный хвост. И Тиму нравилось еще в Гардиан перебирать белые волосы друга, когда им изредка доводилось встречаться на общей игровой площадке. Тим задумался, почему в Гардиан не запрещали пейнтбол? Теперь члены банды могут вспомнить старые навыки, имея в руках огнестрельное оружие. Но ведь и полиция его имеет. Почему до сих пор она не вмешалась? Не в курсе? Но ведь и Тим не знал, будучи самым близким Гаю человеком. А вот близким ли? Тим шел, наклонив голову, чтобы дождевая вода не попадала в рот. Он вдруг перестал бояться незнакомца, потому что тот следовал по другой стороне улицы, не пытаясь даже заговорить. У Тима была возможность всего себя изгрызть за непонимание, за идеализм, за погружение в собственное горе и месть. Теперь он понимал, что пропустил первые признаки надвигающегося столкновения, грозящего перерасти в войну в трущобах. Будучи в прошлом отличником в исторических и социологических курсах, Тим с нарастающим ужасом, раскрыв глаза и понимание, видел вокруг явные признаки будущей войны. Вон там по двум бокам улицы вроде случайно лежит гора старой мебели вперемешку с вывалившимися из стен бетонными блоками. По команде из этой горы мусора в пять минут можно сделать баррикаду. А в двух окнах напротив – на верхних этажах тускло мерцают бессонные огоньки. Там засели снайперы, ничуть не таясь. И этот непонятный «Ясон» спокойно идет, почти не поднимая и не поворачивая голову, но Тим почему-то улавливает, что тот все замечает. Тим поежился. Его жизнь перестала быть птенцом в ласковых ладонях Дона. Он явно попал в холодную лужу, которая ему, птенчику, была по грудь, и никак не мог из нее выбраться. На этот раз, в отличие от древнего восстания против Танагуры, против электронного разума и обслуживающей его элиты, монгрелы начнут истреблять друг друга. Кто это устроил – и почему? Тим вспомнил посредника, который настоял на встрече и предлагал партию оружия всего лишь за подпись, что Тим истребит клан мусорщиков и установит власть одного клана – своего. Хитроглазый дядька клялся, что у него страшная личная месть за брата. Но Тим не поверил ни единому его слову. Он видел месть – в глазах Гая она полыхала постоянным темным вулканическим огнем. Он видел свою – в зеркале, больше похожую на взрыв. В стеклянных глазах коммерсанта был отблеск чужого огня. И Тим отказался. Тим вспомнил детские рассказки про черных дроидов и передернул плечами. Ужасно хотелось в тепло. Он проклинал себя за то, что не взял хотя бы зимнюю куртку: слишком поразило его внезапное расставание с Гаем. Хорошо, хоть гитару додумался захватить. И ту самую мягкую, застиранную фланелевую рубашку Дона. Ну и выпускные из Гардиан документы, хотя кому они нужны. У него не осталось даже плоского фото Дона. В этом Гаю повезло больше – образ его пейринг-партнера остался не только в памяти. Тим с трудом избавился от мыслей о бывшем любовнике и ускорил шаг, завидев вывеску «Депрайвед». Он надеялся, что «Ясон» не станет заходить следом, но ошибся. Мужик сел в дальнем углу и сразу же слился с полутенями. Тима встретили радостно, тут же заказали выпивку, предложили высушить куртку. Конечно же, спой… А если голос застрял в глотке? * Катце, имея пропуск высшего уровня, прошел сразу в главную лабораторию, в кабинет Рауля Ама, куда сходилась информация из всех лабораторий. Он никогда здесь не был, но шел будто по пеленгу, не споря с элитниками, просто показывая им вип-карточку. Забавно было видеть, как они разлетаются по сторонам, будто сухие осенние листья. Катце иронизировал бы, не веди его темная ярость. Весь день он пытался избавиться от ощущения обмана. От чувства ненужности самому главному существу в своей жизни. Сжав зубы до хруста, Катце выполнил всю заранее намеченную программу на день, отправил доклад Главе Синдиката, согласился на несколько рискованных, но выгодных для себя сделок. И все будто из-под палки. Нехотя. Одно его интересовало: будущее с Раулем. И есть ли оно, это будущее. И теперь он вошел в личный рабочий кабинет главного биотехнолога, ужасного нейрокорректора и – Судии, что было теперь известно, кроме искИна, ему одному. Вошел и запер за собой дверь. Рауль быстро встал из-за терминала, но Катце вихрем налетел на него, с размаху прижал к стене и больно поцеловал. Впервые на его памяти Рауль оторопел и не спешил отбрасывать его. Наоборот, он сжал его и еще сильнее притянул к своему горячему телу. - Пришел предъявлять на меня права? – тихо шепнул на ухо, окутав, закрыв все окружающее волосами. – Я же не против. Катце отпрянул, сколько мог. Не на много, всего лишь отклонился верхней половиной тела, чтобы взглянуть в глаза, потому что сильные ладони прижимали все, что ниже талии к такому же возбужденному, как у него. - Права на тебя? Почему ты так поступил утром? – он пытался убрать взгляд от всепонимающих глаз блонди. – Ты дал мне карт-бланш? Я должен был остаться с котенком…Джейком?! - Почему я не удивляюсь, что мы одинаково воспринимаем твоего юного любовника, - возбуждающе защекотал ухо шепот. - Я должен был открутить ему голову, и только тогда ты поверил бы, что я к тебе неравнодушен? Тебе мало моего признания? Никогда не думал, что мужчины после восстановления функций столь ненасытны. Катце все же вырвался из объятий Рауля, позабыв о том, что начал первым. Да как можно прижать к стене могущественного блонди, который только позволяет… - Ты только позволяешь себя любить! Лицо Рауля стало скучным, он сел за стол, как бы отгораживаясь от любовника. - Я всего лишь даю тебе волю, свободу поступать, как ты хочешь. И ты уже сейчас, предъявляя мне претензии, понимаешь, что неправ. Твои отношения с Джейком… - Я старше его вполовину! Это отношения покровительства! Я не думал, что так случится. - А я старше тебя на 270 лет. И я тоже не думал, что так случится. Но от тебя не отказываюсь, не откажусь никогда, что бы ты ни делал. Так что ты вправе поступать, как подскажет твоя совесть. Давай лучше выясним, на чем тебя подловили. Катце дрожащими руками вынул сигарету, подкурил, не обращая внимания на писк противопожарной системы. Выразительно взглянул на камеру, без маскировки торчащую в углу наилучшего обзора. - Говори. Если я правильно оцениваю события, Юпитер и Эго Сум в курсе. Только я нет. И Катце рассказал. Рауль не ошибся. С предложением купить партию огнестрельного оружия к Катце обратился Алек. Они давненько перестали сотрудничать, еще до катастрофы в Дана Бан. Каринезец, успешно применяющий свои особые способности к общению с компьютерами… И тут Катце больно стукнул себя по лбу, рассыпая искры с упавшей сигареты. - Связь с компьютерами. Значит, и с искИном возможна. Рауль с жалостью смотрел на него. Он за день проанализировал сведения и пришел к неутешительному выводу. Это операция Юпитера по полному уничтожению источника постоянного беспокойства – Цереса. Причем задуманная с истинно дьявольским человеческим хитроумием: чтобы приписать себе в глазах галактического сообщества заслуги миротворца и спасителя цивилизованного общества на Амои. Катце заспешил, вываливая признания почти без пауз. Конечно, его вызвал к себе Эго Сум и сообщил, что в курсе замыслов Юпитера. Что «крылышко» - ограничитель воздействия Юпитера на блонди - выдан Раулю Аму для успокоения, чтобы работал в полную силу на благо Амои, не отвлекаясь на мысли о собственной судьбе. И если Катце не будет поставлять оружие в Церес, разрушительный сигнал на чип Рауля будет подан незамедлительно. - И я послушался, - Катце клонил голову все ниже. – Мне было так хреново, что я не осмеливался придти к тебе сам, а ты был занят и занят. А тут Джейк… - Ласковый и преданный мальчик. Береги его, - Рауль сжал кулаки. – Но я тебя не оставлю. И не надейся. Чтобы через час был в Апатии. А я пока попробую поговорить с Юпитером. Увидев, что Катце не сдвинулся с места, Рауль добавил безапелляционным тоном: - Иди. Я должен убедиться, что ты целым и невредимым выехал за пределы Танагуры. Рыжий упрямо дымил, сжав губы с сигаретой в тонкую, почти белую полоску. - Мне можно пойти с тобой? Рауль отрицательно покачал головой и добавил: - Я не уверен, что смогу защитить тебя. - Если он тебя убьет, я все равно жить не останусь. Не хочу – без тебя. Неинтересно, другой такой язвы во всей галактике не сыскать. Рауль улыбнулся почти по-человечески: - Ну вот, а я уж испугался за твой рассудок. Я постараюсь остаться в живых и при своем сознании. Поверь, у меня еще есть дела на Амои. Я не хочу, чтобы мои братья оставались в плену разума Эго Сума. Мне бы хотелось, чтобы он был сам по себе. Да и тебе не мешало бы исправить ошибки и прекратить поставки оружия. Войну ты не остановишь, но… - Умеешь ты утешить, Судия. Рыжий разблокировал дверь и спросил через плечо: - Ты жалеешь Эго? - Он одинок. Я его понимаю. - А ты чувствуешь себя одиноким? - И не дождавшись ответа. - Я тебя жду, не забудь, блонди, ты мне обещал вернуться живым и вменяемым.
Март: Конечно, Катце приехал в Апатию сразу. Бесцельно ходил по комнатам, жаль, что их было всего две, не считая кухни. Раздергивал и задергивал жалюзи. Пережег тосты, испортил соусом салат, выбросил. Заказал ужин из ресторана в Мистрале. Отменил заказ. Наконец, уселся в кресло, поставил вместо пепельницы какую-то хромированную кастрюльку, курил, прикуривая одну сигарету от другой, отхлебывая кофе прямо из горлышка изысканного кофейника. Час прошел. Другой. Третий. Катце отключил на комме все каналы связи, кроме Раулевого. Он так нервничал, что задремал. Наверное, подсознательно искал компенсации, чтобы не сойти с ума. Он гладил эту узкую спину. Выступающие косточки, плавясь от сочувствия и нежности, тощий живот, вздрагивающий от прикосновений. Слушал вздохи, тихие стоны и радостные всхлипы – под собой. Тонкие руки, обвивающие, неумело ласкающие. Губы…Он тыкался ими куда попало. Такой трогательный в своей несуразной любви… Катце проснулся от эрекции, ставшей неприятной. Кинулся к комму. Неотвеченный вызов от Джейка. От Рауля ничего. И когда Катце уже собрался и подошел к двери, чтобы ехать в Танагуру и прорываться к башне Юпитера, ему на руки свалился Рауль Ам. Он был почти в обмороке. Бледный, белее, чем обычно, глаза полузакрыты, одежда в беспорядке. Катце оттащил его в постель и сел рядом, ожидая, пока блонди придет в себя. Видно, нелегко далась ему аудиенция у Юпитера. Но он приехал! К нему, почти бессознательный. Катце рванул в ванную. Там была аптечка. Стимулятор вколоть он не решился, сделал коктейль, состав которого ему открыл Рауль еще на Талуле. И сел на пол рядом с кроватью, обнял обеими руками ладонь Рауля, прислушался к дыханию, ставшему постепенно ровным. Потом лег рядом, обнял и постарался передать любимому все силы, которые только мог. * Тим отказался петь, встав со стула и показав во все стороны замерзшие покрасневшие руки. На время его оставили в покое. Он развесил на спинки двух соседних стульев мокрую насквозь куртку, чтобы высыхала, хотя в волглом помещении вряд ли можно было ожидать быстрого результата. По крайней мере, вода стечет. Воспользовавшись этим, за стол присел тот, Ясон, со своей кружкой эля, на одном пальце принеся свой стул. - Ты меня помнишь, - сказал он утвердительно. – Я сожалею, что не вмешался раньше и не успел спасти твоего пейринг-партнера. Но я хочу спасти тебя. С минуты на минуту в Цересе начнется гражданская война, в которой будут участвовать все против всех, в том числе и члены твоей банды. Я не стану звать тебя в петы. Можешь стать моим любовником и жить в специальной квартире в Апатии, имея полную свободу передвижения. Тим сжал стакан с горячим медовым пивом, на котором отогревал руки. Привлечь к ним внимание публики он не хотел. Но и не знал, как отказать, не подвергаясь насилию, которому противостоять не по его физическим возможностям. - Я отказываюсь, - наконец просто ответил он. – Я не знаю, кто ты такой. Выражение лица полузнакомца вдруг изменилось, лицо стало притягательно красивым, синие глаза потеплели. - Я Ясон Минк. Твой старший брат Рики Дарк был моим петом, а потом моим любимым. Я не смог его уберечь, чувствую себя виноватым перед его памятью. Если не хочешь быть любовником – не будешь. Только позволь устроить тебя в безопасном месте. Несмотря на чарующий голос, мужчина еще больше испугал его. Тим почувствовал себя загнанным в угол. Он неловко дернул рукой и пролил на себя содержимое стакана. - Ой, - сказал он самым детским своим голосом. – Мне нужно в туалет, отмыться. А то я мокрый, а теперь еще и липкий. Заодно переоденусь. Под внимательным взглядом Ясона Тим достал из гитарного футляра рубашку Дона и, извинительно улыбаясь, удалился в узкий коридор за барной стойкой. Запершись в кабинке, он и в самом деле снял свитер и майку, промокшие насквозь. Расправил комок Доновой рубашки, еще раз вдохнул запах. Его уже не было, но Тим представлял и чувствовал воспоминанием: терпкий, с легкой ноткой пота из подмышки, в которую Тим так любил утыкаться, чтобы заснуть на часок после ночи любви, и снова утром проснуться, когда мягкая щетина на подбородке Дона пройдется по его нежной внутренней коже бедер… Тим всхлипнул, но уже натягивал рубашку любимого, как броню, предназначенную защитить его от всех бед. Сразу согрелся, хотя в приоткрытую фрамугу туалетной комнаты задувал холодный ветер. Подумал, развесил на батарее майку и свитер: будет повод вернуться. Нашарил в заднем кармане джинсов сложенную в четыре раза измятую карточку, по которой должен был найти Меченого, вспомнил, как расшифровывал адрес и номер телефона офиса. Меченый никогда не принимал гостей без предварительной договоренности. Не стал долго раздумывать, достанет ли сетевой цересский аппарат до этого номера, ведь прошлый раз он звонил из таксофона в Мидасе. Времени не было на сомнения. Тиму нужно было уйти. И он призвал светлую тень Дона, и черную тень Важдры, и красных рагонов, чтобы помогли, – и набрал номер. Долго смотрел на черточки соединения и слушал длинные гудки. И вдруг отозвался юношеский голос. - Офис Джулиуса Катце. Кто его спрашивает? - Я могу поговорить с господином Джулиусом? Я приходил в поисках работы несколько месяцев назад. Меня зовут Тим. Тим Сонг. Монгрел. - Я тебя помню, - потеплел голос. – Я Джейк, помнишь, рыжий такой? Джулиус уже уехал домой. Рабочий день давно закончился. Тим огорчился и обрадовался. Он действительно помнил этого парня, чересчур хрупкого и похожего на девчонку. Но Меченый, похоже, его ценил, потому что позволил присутствовать при разговоре. Жаль, что Катце, который был знаком с Рики, отсутствует. - А в чем дело? Я могу помочь? – вдруг теплым голосом спросил Джейк. – Мне сегодня самому помогли. Один…Один человек. Мне нужно отдать долг небесам, иначе не будет удачи. В дверь кабинки кто-то пьяно толкнулся и забурчал. Тим быстро сказал: - Я в Цересе, в баре «Депрайвед». Ко мне пристает здоровенный мужик, в два раза выше меня, кажется, из элиты. Можешь меня забрать? Окно в туалете выходит на задний двор. Когда сможешь? Джейк ответил почти сразу: - Джулиус не отвечает. Но я возьму его флайер, буду через пятнадцать минут. Держись. Тим вышел из кабинки, куда тут же завалился нетерпеливый пьяница. Сел за свой столик. Ясон Минк, или как там его, терпеливо ждал. - Мой кар за два квартала отсюда. Едем? - Я еще не согласился. К тому же я развесил свои вещи – просушить. - Я куплю тебе все новое. И самую лучшую гитару, если захочешь. - Нет. - Что нет? – нахмурился Ясон. - Другая гитара мне не нужна. И будет подлостью бросать банду, тем более, если назревает вооруженное столкновение. Ты знаешь, что я отказался от огнестрелов? - Рики поступил бы точно так же, - вдруг сказал Ясон. – Но Рики не отказывался от моей любви. А я его однажды просто украл. Отключил и на руках отнес в кар, отвез в Эос. - Скажи, он правда тебя любил? И ты его? – Тим не столько интересовался, сколько тянул время. Пятнадцать минут, сказал Джейк. На всякий случай Тим накинул еще пять. - Да, - коротко ответил Ясон. – Мне кажется, ты тянешь время. А у меня его не так много. Я могу просто перекинуть тебя через плечо, и меня никто не остановит. И тут оба обернулись на громко хлопнувшую дверь. На пороге стоял Гай с автоматом подмышкой. Его взгляд быстро обежал бар, и глаза расширились, когда рядом с Тимом он увидел Ясона. - Ясон! - Гай! Пока внимание этих двоих было приковано друг к другу, Тим украдкой погладил гитару и скользнул в туалет. За маленьким окошком тихо шуршал флайер. Тим высунулся наполовину и ухватился за металлическую выдвижную лесенку. Она быстро втянула его наверх, в теплое нутро машины. Джейк за пультом управления тут же скомандовал набор высоты – и вовремя: в «Депрайведе» раздалась автоматная очередь. И не только в баре. Пока они летели над Цересом, то тут, то там видели недобрые огни: серебряными струями неслись трассирующие очереди, визжали пули, ударяясь о бетон. Казалось, район только ждал сигнала, чтобы превратиться в поле боя. Все против всех, вспомнил Тим слова Ясона. Он закрыл лицо руками и затрясся в сухих рыданиях. И не видел потрясенное лицо Джейка. Тим быстро пришел в себя. - Высади меня! Я не могу оставить своих в этой заварушке! – нервно сказал он, царапая дверцу в поисках ручки. Напрасно, в полете двери флайера автоматически блокировались. Глаза монгрела лихорадочно блестели. Джейк отозвался не сразу. - Смотри, это серьезная перестрелка. Мы можем повредить флайер и погибнуть. Я не могу спуститься ниже. Неужели ты не видишь, что я и так лавирую, чтобы в нас не попала шальная очередь? Тим высмотрел по маршруту высотное здание и прокричал: - Спустись, сколько позволяет безопасность, я прыгну! Джейк не ответил, в очередной раз уворачиваясь от очереди, выпущенной неопытным стрелком прямо в небо. Тима занесло, и он упал между сиденьями. - Посмотри на себя, дурак! Тебя сразу же срубит первой пулей, это если ты не переломаешь себе ноги! На дворе почти зима, ты в тонкой рубашке, безоружный. Давай заскочим в офис, хоть как-то тебя экипируем. Потом я согласен рискнуть еще раз и закинуть тебя обратно в Церес. Погибай, если тебе жить надоело! Только какого хрена ты меня вызывал спасать твою задницу? Она тебе дороже жизни, что ли? Тим усовестился и сидел тихо, пока они преодолевали расстояние до офиса Джулиуса Катце. И хотя полет занял немного времени, сверху они успели увидеть немало, пока механический голос службы воздушной безопасности не повелел им немедленно приземлиться. Слава рагонам, случилось это буквально в тридцати метрах от крыши здания, в котором находился офис Меченого. На нее они и сели. Джейк, ставший вдруг совсем непохожим на изящную девочку, выцарапал Тима из кабины, схватил за руку, едва поставив флайер на охрану, поволок вниз, не дожидаясь лифта, они проскочили пять или семь этажей и буквально ворвались в светлое помещение, показавшееся ужасно тихим после внешней суеты. Упали в кресла, Джейк тут же, как всегда поступал Джулиус, включил терминал, чтобы узнать новости. Они были ужасны. Тима трясло. Пока они были над мегаполисом, успели увидеть, как вокруг 9-го района стягиваются силы полиции и неизвестные никому подразделения. - Дроиды, - мрачно сказал Джейк, указывая на затянутые в черные доспехи лоснящиеся фигуры на экране, которые передвигались с невозможной для человека скоростью. - Ты обещал меня экипировать. Давай, что можешь. Назад я вернусь сам, не хочу рисковать тобой. Хотя водишь ты классно! – с невольной завистью сказал Тим. - У меня лицензия пилота внешних линий, Джулиус помог выучиться. Джулиус, он… - Джейк запнулся. Тим не стал спрашивать, но восторженная преданность рыжего своему патрону почему-то задела его. Позавидовал? - Катце был хорошо знаком с моим старшим братом, - вдруг неожиданно для себя признался Тим. Зачем он сделал это? Наверное, захотелось каким-то образом быть причастным человеку, который помог обычному мальчишке стать пилотом. Тим подумал впервые, что, возможно, ошибся, когда отказался от сотрудничества с Меченым. Не убегал бы от Ясона Минка, не мучался предательством Гая, не переживал, что кинул собственную банду в тяжелое время, когда каждый человек на счету. Оставалось надеяться, что уж Гай с его страстью к разборкам сумеет организовать сопротивление, если выживет после встречи с Ясоном. Интересно, выстоит ли элитник против очереди из автомата? Джейк, казалось, ничего не слышал. Он поставил комм на постоянный вызов Джулиуса и неотрывно смотрел в экран, где разворачивались неординарные события. Церес был окружен плотным кольцом внутренних войск. Наверху барражировали флайеры, не давая ни одному транспортному средству пересечь границу 9-го района. Вклинивающиеся в местные новости сюжеты от Федерации, очевидно, тщательно отобранные, все, как на подбор, говорили о беспрецедентной контрабанде оружия, мафиозных разборках среди монгрельского населения. Затем на фоне башни Юпитера прозвучало голосовое сообщение, что Амои отказывается от введения галактических миротворческих сил, поскольку конфликт в автономном районе не касается ни внутренней, ни внешней политики государства – чисто криминальный. Опасный район блокирован, чтобы не допустить выплескивания насильственных действий за пределы Цереса. - Это смерть монгрелам, - прошептал Тим, до крови сбивая о подлокотник кресла костяшки пальцев, сжатых в кулаки. Зачем пальцы беречь, если играть и петь станет некому? Тут Джейк будто очнулся. - Джулиус знаком с твоим старшим братом? А ты откуда знаешь о брате? Вроде бы вы, монгрелы, родства не помнящие. - Была история, - нехотя сказал Тим. Он уже пожалел, что завел этот разговор. – Погиб мой брат по вине блонди. Но этот блонди почему-то остался жив. Ну да ладно, дело прошлое, нас не касается. Ты обещал помочь мне с экипировкой. - Не передумал? – Джейк озабоченно взглянул на комм. Джулиус не отвечал. А он и так позволил себе самовольничать. – Ну хорошо, иди сюда. Он провел Тима в заднюю комнату, что-то вроде зоны отдыха с крохотной кухонькой и гардеробом. Смущаясь, открыл шкаф и отодвинул часть вещей на вешалках, явно большого размера, от мелких, своих. - Ты моей комплекции, только ниже ростом. Рукава придется подкатать, возможно. Когда был подобран теплый свитер и непромокаемая куртка с капюшоном, Джейк еще раз взглянул на молчащий комм, вздохнул, откуда-то из потайного ящика выдвинул маленький сейф и открыл его комбинацией цифр и букв. Вынул игольник. - Огнестрельного у нас нет, а здесь парализующие иглы. Если глаз точный, можешь уберечься от явной угрозы. Если, конечно, ее увидишь, а не застрелят тебя из-за угла. Когда сейф снова убрался в тайник, заработал терминал. Лицо Катце на маленьком экране было серым от усталости. - Докладывай, и покороче, обстановку я знаю, - быстро произнес он, скашивая глаза куда-то за пределы визора: что-то его там сильно беспокоило. Джейк молча притянул Тима к себе, в поле зрения веб-камеры. - Ясно. Из офиса никуда. Запереться, отвечать только на мои звонки. Это приказ. - Но я…- попытался сказать Тим. - Но ты в первую очередь сиди тихо. Джейк, ты слышал? Хоть обездвижь его. Я перезвоню. Джейк быстро вынул из руки Тима, не ожидавшего такого быстрого развития событий, игольник, направил на него. Другой рукой с помощью пульта заблокировал окна и двери выдвижными стальными полотнами. - Не заставляй меня применять силу. Для меня слово Джулиуса дороже жизни. Не ерепенься, дверь не откроешь. Давай лучше поедим, а то я только завтракал, согласен? И не смотри на меня так. Гай смотрел в глаза ненавистному элитнику. Но что-то смущало его. Какая-то неправильность. Неестественное спокойствие? Сознавая, что противник намного быстрее и сильнее его, Гай все же довольно ловко выхватил из подмышки автомат, висящий в специальной петле, удобно для однорукого, и нажал спуск, выпустив длинную очередь в высокую фигуру. Промахнуться он не мог: с трех метров. Но пули веером брызнули в стороны, кося посетителей, а нагло улыбающийся Ясон протянул вдруг ставшую непомерно длинной руку, ухватил Гая за грудки и подтащил к себе, насильно проминая защитное поле. Гай не стал закрывать глаза в преддверии неминуемой гибели. Он смотрел в лицо, которое вдруг неуловимо изменилось. Прозрачные глаза гораздо лучше смотрелись с бесцветным ежиком волос. - Я бы мог оторвать тебе и вторую руку, - любезно сообщил монстр. – Но ты мне пока нужен. Иди, воюй, - и он сопроводил свои слова чувствительным толчком в спину, так что Гай очнулся у стены спустя минуту, за которую элитник исчез из «Депрайведа». Осознать, что ему сказал элитник, не было времени и желания. Вокруг стонали и исходили кровью раненые, вокруг Гая собирались присутствующие в баре Сонги. Всем показалось, что Однорукий смело набросился на чужака, а тот ответил очередью по безоружным монгрелам. Гай быстро сориентировался. Тем более, с улицы уже слышались выстрелы. Возможно, в атаку пошли мусорщики, привлеченные звуком автоматной стрельбы. По команде Однорукого члены банды вынули припрятанное в одежде оружие. - Где Тим? Только что был здесь! – взволнованно крикнул кто-то. - Не дадим его захватить врагам! – крикнул Гай и увлек членов банды на поиски Тима в баре – бесполезные, а потом на улицу. Ее уже перегораживала наспех наваленная баррикада. Нужно было срочно выяснить, на чьей стороне ее защитники…
Март: Катце проснулся через час, все так же сжимая Рауля в объятиях. Тот оставался недвижим, и, хоть дыхание стало ровнее, по-прежнему не открывал глаз. А когда Катце растормошил Рауля, на него уставился непрозрачный, почти бессмысленный взгляд, какой бывал у петов, только доставленных из питомника. - Рауль? Что случилось, Рауль? – растерянно спросил Катце. Тот не ответил и вновь опустил веки. Рыжий запаниковал. В таком состоянии он не видел любимого даже в день гибели блонди. Он распахнул верхний сьют, рванул от ворота обеими руками нижний. «Крылышко» - предохранитель от неконтролируемого гнева Юпитера потерял форму, вплавившись в обожженную вокруг кожу. Катце застонал от сочувствия и бессильного гнева. На этой волне, чтобы не передумать, вызвал по комму Нил Дартс. - Ты мне должен. План В. Начинай. На лице каринезца Алека появилось выражение бессильного ужаса. - Но…Катце, в обстановке заварухи в Цересе… - Ты не признаешь долг?! – Ожесточенно переспросил Катце. Желваки ходили под острыми скулами, закровил давно заросший шрам. - Признаю, - сказал Алек, сняв темные очки и потирая багровые глаза. – Чем лично тебе помочь? - Выведи мой кар из системы наблюдения. О том, чтобы перенести Рауля до лифта, а потом до кара, не могло быть и речи: бессознательный, он был совершенно неподъемным даже для сильного Катце. Рыжий, скрепя сердце, вызвал снова человека, которому мог доверять – Джейка. В поле зрения камеры появились жующие мальчишки, похоже, Тима удалось усмирить. О его судьбе Катце подумает потом. Хотя нет… - Сейчас же, немедленно по известному тебе адресу пришли аэроплатформу для частных грузов, наведи на маячок в моем каре. Далее. Твой челнок готов к вылету? - Как всегда, - послушно ответил Джейк. Глаза его округлились: ему передалась нервозность шефа. - После отправки платформы бери парня, оформляй как пета, и немедленно стартуйте на нашу базу на Даартс. Ждите. Если не выйду на связь через сутки – вольны поступать по собственному желанию. Тим, заткнись! Ты попал в нехорошую ситуацию, не мешай уменьшать потери! Тут же прожужжал парализатор, и Тим упал, удивленно глядя на Джейка. - Молодец, - Катце уже отворачивался от экрана. – Я тебя люблю, малыш. Рыжий спустился вниз, захватил за управляющий поводок платформу, ввел код. Она послушно вплыла за ним в грузовой лифт, потом в квартиру. Жители привилегированного дома в Апатии не высовывались: обстановка в мегаполисе напугала всех. Катце перевалил тело Рауля на платформу, тупо удивившись, как выдерживает его вес во время любовных игр, потому что лоток ощутимо просел. Рядом положил аптечку для блонди. Запихнул Рауля в кар, платформу закрепил на крыше, как катер (когда-нибудь они обязательно съездят на океан!). Непреходящий ужас от непонятного состояния блонди не помешал рассудочности: Катце остановил кар за несколько кварталов от бункера и повел платформу с Раулем за собой, как упирающийся воздушный шарик против ветра. Уложив Рауля, раздел, непроизвольно любуясь совершенным телом, долго думал, застыв над своим богом. Решился, отыскал в аптечке знакомые названия, ввел стимулятор, еще раз витаминный коктейль. А потом осенило: противошоковый препарат. Двойную дозу. И тогда Рауля тряхнуло, да так основательно, что он слетел с дивана, встал на четвереньки, помотал седой гривой, хрипло сказал, почти сразу сориентировавшись: - Говоришь, человеческая любовь помогает блонди выжить? У Катце слезы брызнули из глаз. Рауль подполз к нему, поднял руку, вытер соленые капли. - В горячую ванну. У тебя тут есть ванна? Иначе будешь поливать меня из чайника кипятком. - Ты и так обожженный, - Катце прижал ладонь любовника к мокрой щеке, где слезы смешивались с кровью из разбуженного шрама. Глаза Рауля еще были мутными, но улыбка уже не дрожала. - Запомнил последовательность лекарств? Или наобум? - Я плохо соображал, Рауль, любимый! Это ты? Это правда ты? Я убью эту сволочь… Потом была ванна, Катце ошпарил руки, когда попробовал засунуть в воду, чтобы помочь Раулю, а блонди смеялся в ответ на его болезненное шипение и облизывал пострадавшие пальцы, вынуждая Катце чуть ли не плакать от восторга. Любовь. Это любовь, думали оба. Рауль понял наконец-то. Чувствами, а не разумом. Это нечто недоступное другой расе. Только людям, с их единением натурального тела и мозга. Поэтому блонди изначально были другими. Но Ясон Минк смог? Не потому ли он погиб? - Добавь еще горячей, - сказал Рауль, отвлекаясь от рассеянных пока умозаключений. - Если эта температура для тебя не экстремальна, не могу представить, какая была, чтобы вплавить «крылышко» в твое тело, - опасливо сказал Катце, дуя на пальцы, вынутые изо рта блонди. Ему было и неловко, и счастливо. Он сам чувствовал, что идиотски улыбается не в тему, по крайней мере, он бы так определил выражение своего лица. Рауль вдруг одним движением подцепил серебряный знак и вырвал его из тела. Вода сразу же окрасилась пурпуром. - Чтобы ты не нервничал, - сказал он. – Не дергайся, кровь в горячей воде сейчас свернется. А шоколад в твоей гробнице есть? Пожалуй, я бы литр выпил. Потом они сидели друг против друга, обмотанный только полотенцем ниже пояса Рауль кружка за кружкой поглощал шоколад, ранки от электронных щупалец погибшего «крылышка» уже затянулись, блестя розовой новенькой кожей. Блонди сам выбрал и вколол себе еще пару препаратов, глаза его нехорошо блестели от стимулятора. Катце, дрожа от пережитого, мог только ломать одну за другой только что прикуренные сигареты, не в силах глотать даже дым. Что творилось снаружи, он не знал, и знать не хотел. Он снова воскресил свою любовь. Но Рауль счел нужным рассказать. Наверное, по привычке фиксировать научные наблюдения. - Это страшно – умирать. – Мощные плечи блонди передернулись. – Я не знал, что впервые, после Дана Бан, ты прервал процесс моего умирания, когда вытащил из Эос. И клетки моего мозга, моего тела не запомнили. Зато сейчас, после нескольких повторений, я знаю, что такое умирать. Когда доходишь почти до полного распада личности, а тебя вытягивают, и вновь и вновь заставляют переживать ту же боль. И она, и страх нарастают с каждым разом, потому что знаешь, как оно будет, как будет больно и страшно. И тебя вот-вот не станет, и скорей бы, только прекратить мучения. Толстая фаянсовая кружка в пальцах блонди треснула, шоколад потек по пальцам. Катце не знал, как можно реагировать на такие признания, это было вне его сферы восприятия, поэтому он склонился и стал облизывать пальцы Рауля. Тот усмехнулся, вполне понимая его, свободной рукой погладил по волосам. - Я знаю, почему Юпитер отпустил меня живым. Он решил, что после такого наказания я буду послушным, предсказуемым Судией. И не стану мешать играм Эго Сума. Как я теперь понимаю моих братьев, заключенных в разуме сигома! Каким я был идиотом, когда пытался вразумить Юпитера, воззвать к его совести, когда принес чипы братьев на его алтарь! Рауль так расстроен, что готов уничтожить себя сам. Катце перебрался к нему на диван, обнял, начал шептать на ухо всякие утешения, которых и сам не понимал и не сознавал. Кто же в здравом уме и памяти назовет блонди маленьким? Между тем в Танагуре и окрестностях увеличивался хаос. Внезапно отказали мелкие, второстепенные станции, управляемые слабенькими компьютерами, потом начали барахлить системы мощнее. Дождь прекратился, повалил густой снег. Но и без ухудшившихся погодных условий разладилась диспетчерская система: грузовики сталкивались на земле и в воздухе. Потом завопил о помощи космопорт. Пассажирские суда с большим трудом удавалось посадить, а транспорты рушились на поверхность планеты, оставляя громадные воронки после взрыва топлива. Перебои с электричеством остановили не только некоторые технологические линии. В Цересе, не снабженном аварийными генераторами, нарастала темнота. Уходил день, и даже снег не в силах был осветить трущобы. Стрельба постепенно утихала. Палить в белый свет, как в копеечку, казалось глупым. Боеприпасы перестали поступать еще вчера. А тёрки между кланами не были закончены. Самые разумные склонялись к переговорам с возможными союзниками. Никогда на Амои не было такого длительного, обвального снегопада. Джейк был прирожденным пилотом. Он сумел взлететь в суматохе, не забыв принайтовить живой груз к койке в единственной каюте. До Даартса хаос на Амои не достал. База Джулиуса Катце на Даартсе всегда была наготове. «Пета» в пассажирском коконе доставили в дом отдыха, и Джейк сел сторожить его пробуждение с игольником в руке. Он во чтобы то ни стало намеревался следовать инструкциям Джулиуса. Но когда он включил новости, настроение его переменилось. На Амои творилось черти что. * - А я думал, что хуже постоянного дождя ничего не бывает, - задумчиво сказал Гай, глядя на белую круговерть. Метель расшалилась не на шутку, неслась по прямым улицам между домами, как по аэродинамической трубе. И баррикады ее не останавливали. Разожженные за ними костры гасли один за другим, приваленные снегом и разбросанные ветром. В конце концов, непривычные к подобным испытаниям монгрелы начали расползаться в ближайшие помещения, разжигая костры из остатков мебели. Семейные вообще тихонько ушли по домам. Как и предполагал Гай, с ним остались юнцы, да и те жались друг к другу, пока Гай не разрешил им спрятаться в первом этаже, задержал только одного малолетку, который неизвестно где своровал базуку и сам не хотел оставить пост у баррикады. И Гай конечно, как командир, остался рядом. А потом он сквозь белую, кажущуюся живой мешанину снега и ветра увидел громадную фигуру, которая раздвигала пространство собственной энергией. Гай не мог ошибиться. Эго Сум несколько часов искал Тима Сонга. Мальчишка обманул его, ушел из-под носа. Но странное чувство, которое Ясон Минк с иронией назвал недоумением, перебивало его, Минка, гнев, что они упустили возможность спасти Тима от тягот гражданской войны. Эго чувствовал себя. Это было странно. Сначала он позволил самому сильному из блонди вести его, смотреть его визирами, корректировать программу в сторону усиления ощущений. Ясон смеялся внутри, говорил, тебе повезло, что среди нас нет нейрокорректора, Судии, иначе бы ты полностью подчинился этой прекрасной Совести, самой лучшей из нас. «Я его знаю, он учил меня быть похожим на людей, чтобы помочь Юпитеру выполнить его основное предназначение», - сопротивлялся натиску Эго. «Ты не знаешь, что такое Рауль Ам», - смеялся Ясон – и другие блонди. «Он выедает мозг, пока ты не поймешь, как стать лучше – или наоборот». «Он мне сочувствует, а вы нет», - сопротивлялся Эго. «Сочувствует, пока ты не стал препятствием на пути Юпитера, которому Рауль верен больше, чем мы все, вместе взятые – он первенец. А ты не станешь соперником Юпитеру», - насмешничал Ясон. – «Ты его передвижная кукла». Эго останавливался, заглушал голоса в голове и припечатывал: «А вы вообще байты информации. Вы живы благодаря моему существованию». Он понимал, что мемори-блонди его провоцируют, бессильные обрести автономное существование. Зато он вдруг стал себя чувствовать, ощущать отделенным от Юпитера. Первый раз такое случилось, когда искИн запретил ему вмешиваться в чип Рауля Ама, чтобы подчинить Судию своей воле, доказать надменному блонди, что он всего лишь марионетка искИна, и его, Эго Сума, в том числе. Ощущение бессилия было мимолетным, но первым личным чувством. Потом ощущения и осознания потекли лавиной. Процесс оказался интересным. Ясон Минк изредка направлял его, а Эго внезапно понял, что позволял проделывать фокусы со своим организмом только потому, что Ясон был любимым Рауля Ама. А мнению этого блонди Эго продолжал доверять так же сильно, как хотел бы подчинить его своей собственной воле. Внезапно осознал. В этой снежной и чувственной круговерти. Сначала он генерировал вокруг себя силовое поле, но, когда убедился в полной боевой несостоятельности монгрелов, снял его: поле мешало ощущать в полной мере и колкие порывы снега, и страх, сочащийся из окон домов, к которым боялись подойти цересские обыватели. И их нерасплесканный адреналин на глазах сигома преобразовывался в другие химические составляющие, о чем свидетельствовали аналитические устройства в его организме…Не использованный адреналин в участниках противоборствующих сторон перегорал и превращался в шлак сексуальных излишеств, гастрономического уродства, типа, а слабо тебе съесть жареную крысу… Церес не был достоин звания человеческого поселения. Монгрелы размножались только попустительством Юпитера – как бесплатный питомник донорских органов. Рауль же говорил ему в самом начале, как только занялся по приказу Юпитера воспитанием: «Ты не понимаешь, Эго, монгрелы – это бесценный кладезь неиспорченных генетической модификацией первородных генов. Когда-нибудь, полагаю, очень скоро, всей галактике понадобятся именно такие, дикие, как семя, из которого можно выращивать нужное. Из тебя или из меня, из наших петов и граждан вырастить новую жизнеспособную колонию невозможно». А потом Рауль бросил его. На целый год, который провел с рыжим кастратом. Ревность Эго давно переросла в ненависть. И когда Эго почувствовал тепло лазерного прицела на своем лбу, он был полностью уверен, что успеет увернуться. Но забыл, что находится в модусе пусть не обычного человека, но блонди. Ясона Минка. Гай поправил на плече малолетки трубу гранатомета, всмотрелся через прицел в ясные глаза Ясона Минка. И тут же нажал на спусковой механизм, потому что фигура дернулась в сторону. Но даже по касательной граната разнесла голову на куски. Тело еще подергалось некоторое время, потом застыло. - Эй, почему он не падает? – в глазах парнишки был ужас. Он отбросил горячий ствол, не заботясь о сохранности оптики. Гай выскочил из-за баррикады, не думая о собственной безопасности: маскировала усилившаяся метель. С трудом продравшись сквозь колючие горизонтальные потоки снежного ветра, Гай добрался до нужного места. Безголовая фигура продолжала стоять, и монгрел на всякий случай выстрелил еще раз, прямо в грудь. Очередь вырвала ошметки из тела. Без крови, без костей. Гай пихнул упрямо стоящий торс стволом автомата и все же заставил упасть. Неподалеку валялись какие-то осколки неорганического происхождения. - Бля, так это был дроид? И ты его завалил, - восхищенно отметил пацан, собирая сверкающие драгоценными металлами микросхемы. - Ты почему пошел следом без команды? – рыкнул на мальчишку Гай, одновременно взяв того на заметку – верный и не боязливый. «И ты любил эту кучу металла, Рики? – подумал он с презрением. – «И ради этого я потерял руку?! Зато я убил Ясона Минка еще раз, надеюсь, навсегда». Гай ударил по ладони парня, заставив выронить детали, и долго, с остервенением, расстреливал их, а потом растирал в порошок рубчатыми подошвами армейских ботинок, полученными как бонус к оружию. Рауль дернулся всем телом. Катце только-только немного успокоился, договорился о совместном визите в Нил Дартс, продолжая держать пальцы на руке блонди. - Он плачет. Эго погиб. Мне нужно идти, - тусклым голосом сказал Рауль. – Я не могу бросить Юпитера в такую минуту. - Откуда ты знаешь, что погиб? Как? - Так, как мы знали, что погиб Ясон. Рауль встал, еще шатаясь от слабости, начал одеваться. Катце лихорадочно искал аргументы, способные остановить блонди. - Скажи, почему вы все не побежали к Юпитеру, когда погиб Минк? Вот ты лично - где был? Я тебя нашел в твоих апартаментах у окна, с раздавленным бокалом в руке. Рауль замедлил движения. - Наверное, мы не успели, - недоуменно произнес он. – Наверное, сигнал на уничтожение был слишком силен. - Допустим. Потом ты изо всех сил рвался к вашему Юпитеру. И что ты получил в результате? Седую голову и попытки неоднократно тебя уничтожить. Вернее, пытки. Почему сейчас Юпитер не пытается убить тебя в порыве горя? Может, не так сильно страдает, зная, что в любой момент слепит себе следующего, более усовершенствованного сигома? Деталей хватит. А ты остался такой один! Один! С тебя пылинки сдувать надо. - И шоколадом поить, - вдруг согласился Рауль. – Одно утешает меня: не слышу братьев. Надеюсь, они погибли окончательно. - Знаешь, посмотрел я на вас, элиту, и понял ценность человеческой смерти, - Катце сел рядом, взял ладонь Рауля в свою, поцеловал. – Ты уже и так седой. Может, сначала поедем к хакерам и постараемся устранить причину твоей зависимости? - Ты так веришь в торжество компьютерных технологий? – иронично спросил Рауль. Прислушался к себе. – Пожалуй, Юпитера сейчас больше беспокоит разлад периферийных систем. Твоя работа? Почему вы не посягнули на искИн? - Гибель планеты и всего населения из-за его дестабилизации никому не выгодна, - мрачно сообщил Катце. – Хотя я бы лично его за одну твою пытку… Рауль пытливо всмотрелся, как будто впервые видел. - Ты кто, Катце? На кого работаешь? Система, планета? И тут рыжий психанул. Он швырнул в стену какой-то редкий девайс, который вертел в пальцах, так, что тот рассыпался сверкающими брызгами, и заорал: - Ты! Блонди! У тебя мозги расплавились вместе с «крылышком»! Я работаю на себя. И на тебя, конечно, - уже тише добавил он. – И ты мне нужен не пустой марионеткой. Мне еще раз сказать, что я тебя... - Люблю, - с облегчением завершил блонди. Кажется, его стремительное превращение в человека закончилось. Осталось донести эту истину до Юпитера. Но сначала – и Катце прав – нужно обезопасить себя. «Если какой-то полуграмотный компьютерщик меня убьет, это будет неплохо. Главное, чтобы не превратил в слюнявого идиота». Катце выглядел ужасно. Изнервничался. Такого упрямца можно поддержать только согласием. - Мы едем.
Март: Раулю и Катце пришлось пригнуться, когда они проходили через металлоискатель, который перегораживал узкую улочку в глубине района Нил Дартс. Раздался тревожный звон, и один из охранников безошибочно протянул руку к Катце. На седого красивого мужчину охранники посматривали с восторгом, но без опаски. Рыжий посмеялся про себя над их наивностью, а вслух сказал: - Ствол не отдам. Я должен защищать клиента. От стены, на которой была размещена камера, донесся голос Алека Каринезца: - Это ко мне. Пропустите. Рауль с любопытством рассматривал помещение, в котором работал известный хакер. Аккуратист Катце рядом с терминалом мог поставить только пепельницу и чашку с кофе, а здесь были неведомого назначения приборы, соединенные проводами или автономные, молчащие или помигивающие огоньками… Детали, инструменты – все было в беспорядке. Или, возможно, в порядке, понятном только хозяину. Алек снял темные очки, всмотрелся красными глазами. - И в самом деле, блонди, - пробормотал он, обойдя невозмутимого Рауля вокруг. – Ну что ж, присаживайтесь, господин…Рауль Ам? Блонди, ничуть не удивившийся, что его узнали, молча сел в предложенное вертящееся кресло напротив громадного, на полстены, монитора. - Искомое устройство в основании черепа, - сообщил он. Хакер тоже сдержал эмоции. - Если вас не затруднит, уберите волосы с затылка. Катце быстро подошел, ловко завернул волосы жгутом и закрепил на макушке неведомо откуда взявшимся зажимом. Рауль замер в кресле. Легкий сквозняк холодил открытую шею. - Ты получил деньги? – спросил Катце у Алека. Тот уже перебирал на столе инструменты, рассеянно ответил: - Да, конечно, мне нравится, как ты платишь за услуги. Но в данном случае я готов приплатить сам, лишь бы посмотреть, что там внутри, а уж поковыряться в блонди… И замолк, почувствовав ствол у виска. - Это мой блонди, - с нажимом сказал рыжий. – Одно неверное движение – и ты на том свете. Если ты навредишь Раулю, я, пожалуй, сначала отстрелю тебе яйца, потом твои хитрые хакерские пальчики, потом глаза – по одному. Вопросы есть? - Вопросов нет. - Не пугай его, Катце. А то у него будут руки дрожать. - Я постараюсь не причинить вам лишних страданий, - без малейшего страха отведя ствол в сторону, сказал Алек. Он уверенно обращался с изящной рукояткой, из которой вырывался почти невидимый лазерный щуп. - Стоп! – скомандовал Катце, быстро обошел комнату, резко выдернул какие-то провода, отключил какие-то устройства. – Ты ничего не запишешь и никому не передашь. Алек не расстроился. - Ну, я хотя бы попытался, - улыбнулся он и попросил. – Чтобы успокоить этого ревнивого параноика, не могли бы вы, господин Ам, направить мою руку в нужное место? Вы же наверняка знаете ваше…устройство? Рауль через свое плечо точным движением взял кисть Алека и направил, глядя в темный пока монитор, как в зеркало. И даже не дернулся, когда горячий луч, раздвигая клетки, вошел в кожу, а потом в чип. На мониторе высветилось внутреннее устройство чипа. Зрелище было завораживающим. Даже Катце опустил ствол. - Маленькая вселенная, - с благоговейным восторгом произнес Алек. - Маленький филиал искИна, - пояснил Рауль. Шея неприятно зудела. – Вы можете определить, где пункт доставки команды на уничтожение? И на, - он запнулся. – На послушание. - Сейчас, сейчас, - бормотал Алек. – Вот он, контроллер. Он и Катце неотрывно смотрели в монитор. Глаза у них были восторженные: так ребенок смотрит на вымечтанную игрушку. - Господин Ам, вы в курсе, что как только я отключу это устройство, ваш хозяин тотчас узнает об этом? - Догадываюсь. Вы бы поспешили, пока сигнал не поступил. Иначе я могу мгновенно превратиться в свирепого монстра со всеми вытекающими… Рауль сжал зубы. Боль. Наверное, такое ощущает новорожденный, когда обрезают пуповину. И ужас такой, что Рауль закрыл глаза. Теперь он действительно одинок. Сначала остался без братьев. И вот – без создателя. Зато сможет поговорить с Юпитером без боязни превратиться в марионетку. Катце размотал жгут волос, ласково перебирал пряди, прижимаясь всем телом к спине, тепло дул в ухо шепотом: - Ну, все, все. Теперь ты принадлежишь только себе. - И тебе, - вдруг признался Рауль, потеревшись щекой о руку Катце. Алек старался не смотреть в их сторону, бесцельно перебирал детали на столе. Он бешено завидовал и сам себя одергивал. - Отметим в Мистрале? – едва слышно спросил счастливый Катце. - Нет, сначала к Юпитеру. * Снежная буря, как живой противник, разбросала монгрелов по домам. Военные действия сошли на нет, но прекратились и поставки продовольствия. Отказывали коммуникации. Мобильная связь не работала, в домах исчезли отопление и вода. Фельдшерский пункт не справлялся с потоком раненых и обмороженных. И тогда главы кланов пошли на компромисс между собой. В первую очередь от всех кланов были выделены наиболее толковые парни для медицинской помощи. Облегченно вздохнув от уверенности, что так просто не сдохнут, монгрелы обратили внимание на насущные потребности. Холод кое-как одолевали, пока оставалась в домах мебель: ведь население Цереса после взрыва Дана Бан уменьшилось почти вполовину. Но голод давал о себе знать все сильнее. И тогда главы кланов в очередной раз пошли на сделку с Танагурой. Монгрелы никогда не задумывались, откуда на строго охраняемых складах Цереса появляется продовольствие, которое распределялось между кланами, а те давали излишки «свободным» монгрелам или бандам в обмен на услуги или украденные в Мидасе ценности. Строго охраняемая тайна заключалась в том, что после неуспеха восстания помощь Федерации прекратилась. И главы кланов решили поступиться гордостью ради сохранения власти в Цересе. Представители Танагуры сделали страшное предложение – и кланы согласились. Поскольку Церес не имел никаких производственных мощностей, им нечего было предложить в уплату. И кланы начали получать продовольствие, алкоголь, наркотики и лекарства взамен жизней монгрельских детей, отдав Гардиан под базу биологических опытов и питомник человеческих органов. Вот и теперь главы кланов обратились к Танагуре через представителей, которые частенько наведывались в Гардиан. На сей раз условия были жестче. Полное разоружение не только населения, но и полиции Цереса, которая впоследствии будет снабжена иглометами с парализующими зарядами. Полное уничтожение всех вооруженных монгрелов, всех, кто осмелился взять в руки оружие, в том числе и членов кланов. Общая численность таковых составляла четверть нынешнего населения Цереса. Пришлось согласиться. Сначала полиция вместе с боевиками кланов без предупреждения уничтожала каждого, увиденного с оружием в руках, потом пошли по домам. Штрафные команды из монгрелов, которые были замечены ранее в перестрелках, но успели вовремя избавиться от ставших смертельно опасными стволов, уносили трупы на окраину Цереса перед черным лесом. Сначала прикапывали, а потом просто бросали, благо метель не прекращалась, мороз становился сильнее. Да и санитарные беспилотные флайеры из Танагуры регулярно сжигали и дезинфицировали страшное братское кладбище. Потом были разоружены и расстреляны боевики кланов. Кто успел, перед смертью выкрикивал самые страшные проклятья. Преданные были уничтожены. Оружие полицейских отбирали дроиды. Таких страшных потерь Церес не знал даже во времена восстания. Монгрелы были поставлены на грань вымирания. И тут прекратилась метель, потеплело. По выщербленному асфальту Цереса потекли ручьи, смывая кровь и грязь. Сонги были уничтожены полностью. Куда делся Гай, никто не знал, трупа его не видели. Однако легенды об одноруком монгреле, зачинщике гражданской войны, уничтожившем блонди и боевого дроида, ходили еще долго. Эпилог На тщательно замаскированном от нападения из космоса государственном космодроме Танагуры происходила молчаливая церемония, в которой торжественности было больше, чем смысла. Перед трапом небольшого, но мощного звездолета выстроилась шеренга высоких красивых мужчин в парадной, черной с позолотой форме. Лица их сияли юностью, волосы – различными оттенками белокурых волос. Тринадцать новых блонди, созданных совместно Юпитером и Раулем Амом. Другие лица, другие глаза смотрели на него, и напрасно было искать похожего на Ясона Минка, хотя синие и голубые глаза встречались чаще карих и золотых. Вот зеленых не было вообще. Прихоть искИна. Или месть? Неважно. Главное, что Рауль добился: в коммуникационных чипах новой генерации блонди не было контроллеров. Их смерть не зависела от капризов искИна. Сомневаясь в собственных познаниях, он попросил Катце о проверке. Тот увел в Нил Дартс случайно выбранного юного блонди. И весь дрожал: так тот внешне напомнил ему бывшего хозяина – Ясона Минка. Юпитер выполнил условия договора, по которому хакеры больше не вмешиваются в периферию, Рауль остается на Амои, пока новая генерация не сможет нормально выполнять свои обязанности. Особенно юная Совесть, Судия с золотистыми глазами и волосами в рыжину, чуть заметную, чтобы все же оставаться блондином. Прошло два года. И теперь элита элит Танагуры прощалась со старейшиной, своим наставником. Навсегда. Хорошо воспитанные мальчики четко развернулись и отправились в Эос, когда Рауль дошел по трапу до входного люка, и оттуда высунулся рыжий человек, поторапливая его. Последний блонди, первый, ставший человеком, кинул последний взгляд на родную планету. Он никогда не вернется сюда. И никогда, по условиям договора, не будет работать на Федерацию. Катце подобрал новую человеческую колонию, на которой биотехнологу не будет скучно. Агрессивная флора и фауна, угрожающая самому существованию горстки отчаянных первопроходцев, не побоявшихся явиться в чужой мир с женами и детьми. Это здорово: приспосабливать среду обитания к людям, в то же время не уничтожая местное живое. Рауль вдохновился сразу. В кают-компании Тим и Джейк под руководством Катце накрывали праздничный стол. Им нечего было терять на Амои. Там ведь ничего не изменилось. Планета изощренных удовольствий и быстро увядающей молодости. Планета потерь. Изменят ли что-то новые блонди? Об этом мальчишки не задумывались, а Рауль и Катце не верили. Глядя на удаляющуюся Амои, Рауль невольно гладил себя по груди возле сердца: там была имплантирована капсула с ДНК Ясона Минка. Блонди не стареют, и умирают только по приказу Юпитера и собственному желанию. Когда Катце состарится и умрет, Рауль сделает еще одну попытку воскресить Ясона. Но, возможно, за десятки лет в нем останется только одно желание: остановить свое сердце, когда оно остановится у любимого рыжего. Конец
Zainka: Спасибо!
Хельга: Спасибо! Мой самый любимый пейринг! Вы замечательный автор!
Март: Zainka я обязана тебе моим вдохновением и знакомству с каноном
Март: Хельга приятно слышать комплименты) А вы читали "После всего"?
Джед: Март , Спасибо! Давно я не получала такого удовольствия.
Март: Джед и вам спасибо, что прочитали)
полная версия страницы