Форум » Фантворчество » "Волшебная страна" (Конкурс "Рассказы о...") » Ответить
"Волшебная страна" (Конкурс "Рассказы о...")
Ghost: №1 Название: Волшебная страна Автор: Zainka Бета: Март Warning: подразумевается гет
Ответов - 14
Ghost: Ты всегда был чужаком. Обшарпанная дверь захлопнулась, отсекая пьяные крики, смех и ругательства, спертый воздух… точнее, сизую мглу, подсвеченную кое-где голубоватыми отблесками над стаканами. Я шел быстро, словно пытаясь убежать от неприятных воспоминаний. Еще одна неожиданная встреча… Не много ли для одного дня? Проклятье, я ведь и пришел в эту забегаловку на окраине, потому что был уверен, что здесь меня никто не знает и никто не помешает мне в одиночку надраться до беспамятства. А толку? То есть, выпил-то я немало. Опрокидывал стакан за стаканом: пытался залить и сегодняшний день, и вдруг ожившую память об этих трех годах. Только голова все равно ясная, и воспоминания, словно в насмешку, только ярче становятся. Снисходительная полуулыбка, ледяной взгляд синих глаз, спокойный, уверенный голос. К горлу подкатывает тошнота, на языке горечь, словно всухую разжевал таблетку. И волна ярости, перед глазами плывет красный туман. Гнев и стыд… Довспоминался до того, что не заметил, когда он ко мне подсел. Или он уже там сидел, а я не увидел? Нет, вряд ли. Если бы у стойки кто-то был, я бы приткнулся в другом углу. Свободные места были. Да и сейчас есть. Народ, в основном, у бильярда тусуется… Надо бы найти другой бар и там продолжить. Может, получится, в конце концов, хотя бы заглушить голос из давно забытого прошлого. Ты не изменился. В приюте или в трущобах, Ваджра или неудачник – ты всегда был чужаком. Ты просто ошибка природы. Ноги сами несли меня по знакомым улицам. Знакомым до дрожи, до тошноты. Облупившиеся фасады, пустые провалы окон, груды мусора… Все было таким же, как восемь лет назад, когда нас, тринадцатилетних мальчишек, вышвырнули из приюта. Время вышло, дальше живите, как получится. У нас одно время получалось… Имя банды Бизонов гремело в Цересе, нас уважали, нами восхищались. Ребята радовались настоящему, а я смотрел по сторонам – и видел наше будущее. Сгнившие изнутри никчемные бродяги, разучившиеся или никогда не умевшие, не смевшие мечтать. Живущие, только чтобы жрать и пить. Они сами оборвали себе крылья, но как же ненавидели тех, в ком еще жила надежда! Мы с детства знали, что Церес отделен от всего остального мира высокой и прочной стеной, и оттого, что ее нельзя увидеть, нельзя потрогать руками, она никуда не исчезнет (исчезала). Немногие решались штурмовать эту стену, но все смельчаки возвращались меньше, чем через месяц. Погасшие глаза, поникшие плечи. Мишень для злых насмешек. Я знал это, и все равно верил в себя. За стеной раскинулась Волшебная страна, и я отчаянно верил, что смогу вырваться из этого гнилого болота и попасть туда. *
Ghost: Черт, с налету наткнулся на собственную дверь. Я же хотел зайти куда-нибудь еще, а пришел домой. Ну что, разворачиваемся и двигаем? А куда? В окрестных барах меня все знают. Либо кто-то из Бизонов, либо просто местные выпивохи – кто-нибудь да привяжется. Пьяные излияния, расспросы, подначки, издевки. Плевать, конечно, я научился не слушать. Научился терпению… или, лучше сказать, смирению. Точнее, научили. Вбили в глотку. А гордость, упрямство – выдрали с корнем. Пету ни к чему стыд и гордость… Я хорошо знаю, кто я и что я. Ничего хуже этого все равно никто не скажет. Они тут даже представить себе не могут, что такое настоящее унижение. Но посидеть одному вряд ли получится. Искать другое местечко, подальше? На фига? Пока добредешь куда-то… И, как пить дать, обязательно сыщется какой-нибудь знакомец. День сегодня такой. Нет уж, хватит. Все равно напиться, как хотелось, не получится, а вот травануться какой-нибудь дрянью можно запросто. Не хочешь никуда идти? Предпочитаешь забиться в нору? Трус! Еще один голос из прошлого. Впрочем, это и есть мое настоящее. Шепотки уже начались, скоро заговорят вслух. Сначала за спиной, потом в глаза. Бизоны пока помалкивают, но и в их глазах все чаще ожидание сменяется недоумением, потом появится и презрение. Они не поймут. Даже… до чего мерзкое слово: «бывший». Когда-то мы не просто понимали – мы чувствовали друг друга без слов. Мы действительно были партнерами. Теперь я один. И знаю, что сам оборвал связывавшую нас нить. Мы считали, что нет места хуже трущоб, меня тошнило от тусклой однообразности нашей жизни, от отсутствия перемен. Теперь же эта неизменность, это постоянство невыносимо дороги мне. Можно, наконец, вздохнуть и расслабиться, распрямить сведенное, словно судорогой, тело, освежить пересохшее до рвущей боли горло. Наслаждаться свободой. Делать, что хочу и когда хочу – потому что сам хочу этого. Решать самому. Разве не об этом я мечтал все эти три года? Разве это – не счастье? Все мы понимаем счастье по-разному. Всем нам снятся разные сны, и Волшебная страна у каждого своя. *
Ghost: – И тогда они отправились в Волшебную страну… – Полетели! – Ну, полетели. Какая разница. Главное, что время в этой стране останавливалось. Петы там не взрослели. Вот это жизнь! Не надо принимать гормоны, не надо делать эпиляцию… – Тише! Как можно говорить об этом вслух?! – Да вы не о том. Там такие пет-шоу! И всякие разные мутанты. Есть такие забавные – с рыбьими хвостами, и живут в воде. – А ты что, таких мутантов не видел? Хозяину как-то такого привозили из лаба… лабола… ну, в общем, от господина Ама. Гадость. Кожа зеленая, и весь такой противный, скользкий. И воздухом дышать не мог. Только в своем аквариуме и бултыхался. – А это другие мутанты. Все самочки, и поют красиво. И могут жить без воды. Помнишь, они сидели на камнях и расчесывали волосы. Длинные, густые – прям, на зависть. У них еще такие гребни интересные – с блестящими камушками. – А мне больше понравились другие. Которые с разноцветной кожей. Такие интересные! У них на голове, кроме волос, еще и перья растут. Называются «индейки». – Ха, дурочка. Ты не поняла. Это не мутанты. Это люди, и называются они «индейцы». Это такое особенное шоу. Они накладывают косметику не так, как мы – ну, там тени, румяна, – а раскрашивают лица и тела полосками и кругами. И украшают прически перьями. Я бы и сам не отказался от такого макияжа. – Подумаешь, перья! Вот у моего хозяина на прошлой неделе было шоу – куда там вашим индейкам! – Ну да, у твоего хозяина! Подумаешь, на тебя ткань в блестках накрутили! Вот у нас было шоу так шоу! Идиоты. Свернули на любимую дорожку – даже про кино забыли. Хотя у них в головах все равно ничего не задерживается. Кроме вот такой ерунды. Надо же: шоу, мутанты, макияж. Счастье великое – эпиляцию делать не надо! – Какую же чушь они несут! – Она подошла почти неслышно, тихо присела рядом. – Макияж, пет-шоу… Сравнить русалок с мутантами из лаборатории, это надо же. А фей просто не заметили! А ведь как здорово: феи рождаются из детского смеха. Хотела бы я, чтобы они существовали на самом деле. Тогда можно было бы попросить у них волшебную пыльцу, чтобы летать. Хотя для этого одной пыльцы мало. Ученые тоже делают всякие порошки, а летать без машин все равно не умеют. Потому что для полета главное – чтобы были счастливые мысли. От них на душе становится легко, и словно крылья вырастают! Я смотрел – и не мог насмотреться. Она вся светилась. Бывают же на свете чудеса: принцесса, выведенная в Академии, – и такая жажда полета, свободы. Рядом с ней я часто забывал, кто я, где я… – А ты взял бы меня в свою Волшебную страну? Только вот сказок я не знаю… Моя Волшебная страна! А ведь мне это даже в голову не приходило. Нет, ну подумать только: сравнить Церес с Волшебной страной! Но… но… если подумать… почему-то рядом с ней мне всегда хорошо думалось… А ведь в этом что-то есть. Страна, где Потерянные мальчишки свободны. Страна, где нет неволи, нет принуждения. Страна, где ничего не меняется. Ее можно покинуть на время, а потом вернуться – и все будет по-прежнему. Друзья встретят тебя, и снова начнутся игры в пиратов и индейцев… Но… взять ее с собой? В моей стране девочек не было. И сказок тоже. Да и мама моим мальчишкам вряд ли была нужна – потому что мы просто не знали, что это такое. А вот она знала, что когда-нибудь будет мамой. И та девочка, улетевшая вместе с братьями, мечтала стать мамой. Мечтала заботиться о детях. Так странно… Каково это, когда детей любят, когда о них заботятся? Наверное, это приятно. Вот только, если таких вот, привыкших к опеке, деток, вроде здешних, вышвырнуть в Церес… Они просто не выживут. И моей принцессе там не место. – А тот, который с крюком? И другой, с деревянной ногой? Это мутанты, или у них такие аксессуары для шоу? – Не, не мутанты – тех хотя бы выводят. Это монгрелы! Потому они такие мерзкие. А руку ему отрубили, чтобы не совал, куда не надо. – Конечно, монгрелы! И там они лишние. – Да монгрелы везде лишние. И сколько не отмывай, все равно помойкой пахнет! В какой бы угол не забился. Как же они меня ненавидели. Я был чужим в этом душном мирке, и все: и они, и она, и я – понимали это. Впрочем, говорить мне что-то подобное в лицо они теперь боялись, а на разговоры за спиной я потихоньку учился не обращать внимания. Иногда это даже удавалось. Она осторожно потянула меня за руку. – Пойдем отсюда. У меня от их гомона голова болит. – А вот некоторым, похоже, запах помойки как раз нравится. – Да уж. Не понимаю, откуда такое желание валяться в грязи? А ведь считалось, что у нее хороший вкус. – Просто удивительно! С такой родословной – и вдруг… Я сжал кулаки. Обо мне они могут болтать все, что взбредет в голову, но о ней?! Мой единственный друг здесь, она относилась ко мне без предубеждения, принимала меня таким, каков я есть, видела во мне просто человека. Моя… девушка?.. – Пойдем. Не слушай их. Пусть себе болтают. Они могут сколько угодно кричать, что презирают тебя. На самом деле они просто-напросто завидуют. И я тоже. Дело даже не в том, что ты – монгрел – стал петом самого главы Синдиката. И не в том, что ты очень красивый. Я засмеялся. – Нет, правда. Я никогда не видела такого красивого парня. И они все это сознают. Только признаваться не хотят. Но дело не в этом. Понимаешь, раньше никому и в голову не приходило, что пет может быть сам по себе. Мы просто ложимся под того, кого выбрал хозяин. Нравится – не нравится, приходится терпеть, пока хозяин не скажет: «Достаточно». Обычно это довольно приятно, но иногда бывает просто отвратительно. Мы добрались до нашего обычного убежища – маленькой подсобки недалеко от бара, куда днем обычно никто не заглядывал. Здесь нас никто не тревожил, но мы оба понимали, что рано или поздно можем попасться. Я боялся за нас обоих, а она словно не ведала страха. – Знаешь, скоро решится, кто станет моим партнером. Тогда мы не сможем больше видеться. Я не хочу этого, понимаешь? Я люблю тебя! – О чем ты говоришь? Нам не позволят быть вместе. Твой хозяин терпеть меня не может. – Пускай! Я хочу быть с тобой! Хочу выбрать сама! Меня как громом ударило. Выбрать самому! Когда я в последний раз сделал что-то потому, что сам так решил? Да, наверное, год назад – когда заметил Его на том аукционе и побежал следом. Дальше Он привез меня в Эос, посадил в эту золоченую клетку, и больше от меня уже ничего не зависело. Все решения принимал Он. И это убивало меня. Единственным моим достоянием было нелегко заработанное уважение к себе. С самого детства, сколько себя помню, я не терпел принуждения. Даже вожаком стал не потому, что хотел власти, а потому, что не желал ни перед кем прогибаться. А для пета совершенно нормально и правильно лизать сапоги хозяина – в самом буквально смысле, – и они еще и счастливы этим. Как же, хозяин изволил удостоить вниманием! Я держался, как мог, но вынужден был потихоньку отступать. Шаг за шагом. И чем дальше, тем меньше от меня оставалось. Для Него я был всего лишь экзотической зверюшкой. Подобрал на улице дикого волчонка, и теперь приручает. И, наверняка, гордится собой. Как же, у кого еще есть ручной монгрел? Ну, так я ему покажу, какой я ручной! Пусть не думает, что обломал меня! Мне было даже немного стыдно перед ней, потому что то, что я сделал, было не ради нее, и не ради себя… ну, не только… Мне важнее было доказать Ему, что я не сдался. Чтобы Он понял. Доказал. Он понял. И показал мне, кто здесь хозяин. Кто он – и кто я. Так показал, что до печенок пробрало. Даже то, что Он позволил нам увидеться напоследок, было уроком. Я почти не слышал, что она тогда говорила, все силы уходили на то, чтобы сдержать дрожь и стоны. Я не хотел, чтобы она видела меня слабым. В памяти остался только пронзительный крик: «Трус!» и Его спокойный, холодный голос: – Что ж, такой финал был очевиден с самого начала. А ты все еще пытаешься спасти свою гордость? Даже теперь? А ну-ка, повизжи для меня – для разнообразия. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Дальше все, как в тумане. Помню только, что я кричал, плакал, просил прощения, клялся, что больше никогда… никогда… И Его последние слова, как приговор: – Ты мой пет. Усвой это раз и навсегда. Усвоил. В тот день я сдался, и мы оба знали это. Я, наконец, действительно стал петом. Не тогда, когда он привез меня в Эос и зарегистрировал. Не тогда, когда надел на меня это проклятое кольцо. Это произошло в тот день. Я выбрался из трущоб – и оказался на самом дне. Кусок дерьма на груде мусора. Моя Волшебная страна осталась только в снах. Вернуться туда я уже не надеялся. Ребенком я еще мог верить в чудеса, но эти времена прошли. *
Ghost: Но чудо произошло. Он отпустил меня. Я был свободен! Все было, словно сон. Я вернулся – и, казалось, все было, как раньше. Радостные приветственные крики моих ребят. Вкус стаута. Даже те пацаны в переулке – храбрые, пока вдесятером на одного, но разбежавшиеся, как только предполагаемая дичь превратилась в хищника. Какое это было наслаждение – вновь почувствовать себя сильным, ловким. Даже обшарпанные стены, продавленная кровать, плохо работающая сантехника – все было в радость. Впервые с того дня я чувствовал себя живым. Вот только этот мальчишка… Если бы не он, я мог бы убедить себя, что ничего не изменилось. Неужели и я был таким? Как будто в другой жизни… Или случилось не со мной. От таких мыслей во рту почему-то оставался привкус желчи. Я гнал их, но они приходили снова и снова, мешая наслаждаться свободой, унося ощущение счастья. Унося покой. А теперь вот это. Сегодняшний день снова что-то изменил. Не зря я не хотел идти на этот проклятый аукцион. Петов им, блин, посмотреть захотелось. Снова этот сопляк! Да, меня трясет от одного слова «пет», да, за эти годы я на них насмотрелся – самых чистокровных, экзотических и дорогих. Я боялся увидеть знакомые лица. И увидел. Хотя меньше всего ожидал встретить Его. А Он смотрел на меня и улыбался. Будто знал. Потому что, если бы Он вдруг поманил пальцем… я бы побежал. И не только потому, что за три года усвоил, что лучше не заставлять Его повторять дважды. Вместо этого я просто-напросто сбежал от парней и нашел тот бар на окраине. Но от себя, от своего прошлого не убежать. Эту рану не исцелить. Я утратил счастливые мысли, и мне уже не взлететь. Теперь я понимаю. Словно спала пелена с глаз. То, что я отказывался видеть все это время. Моя Волшебная страна изменилась. Потерянные мальчишки выросли. Здесь по-прежнему играют в пиратов и индейцев, вот только мне эти игры уже не интересны. Зря я, наверное, полез тогда в драку… Я чужой здесь.
Yulya_Lav: Грустно, Рики жалко
lazarus: Просто здорово - безо всяких но. Спасибо.
Fan:
Max Gautz: Очень хорошо, спасибо.
Адино: Просто восхитительно! Слов нет!
Элар: Эх, канонно.. Грустно и здорово!!!
винни-пух: Здорово. Печально, больно, аналогия с Питером Пеном замечательная на мой взгляд. Эх, Рики, вечно ему бедолаге нету места, вот уж кто не в том месте родился.
Zainka: Март, Yulya_Lav, Lazarus, Fan, Max Gautz, Адино, Роциель, Элар, Винни-пух - Спасибо!
vivianne_undo: Да, хороший фик, каноничный, грустый очень и очень правильный. Zainka, с удачным дебютом.
Zainka: vivianne_undo, спасибо.
полная версия страницы