Форум » Фантворчество » Oxygen, джен, рейтинг низкий, статус - в процессе » Ответить
Oxygen, джен, рейтинг низкий, статус - в процессе
Max Gautz: Название: Oxygen Автор: Max Gautz Рейтинг: детский Жанр: джен Статус: в процессе Предупреждения: отсутствуют
Ответов - 30
Max Gautz: Рауль сразу чует неладное, когда за окном его кабинета летнее солнце, склонившееся к горизонту, вдруг меняет цвет, из красновато-оранжевого став бледно-голубым. – …У них процентная ставка выше, но не думаю, что нам это выгодно… – докладывает сидящий напротив Катце, но господин советник его не слышит. Прищурившись, он смотрит на ставшую слишком яркой Гланн и ждет. Несколько секунд, отведенные на включение аварийных генераторов поля, проходят очень быстро, но Амойское солнце не торопится возвращаться к прежней цветовой гамме. Это означает, что ни одна из вспомогательных установок не сработала, и через семь-восемь минут воздуха в Танагуре не останется. На 124-ом этаже башни Эос его не останется немного раньше – превосходная вентиляционная система об этом позаботится. Рауль встает, выдергивает дилера из кресла и без объяснений тянет прочь. Дилерский пиджак с зажигалкой и сигаретами во внутреннем кармане остается висеть на подлокотнике. Около двадцати метров до ближайшего лифта, невозможно долгие секунды ожидания, и Катце, спрашивающий, какого черта… – Молчи и не делай лишних движений, – отвечает советник и вталкивает дилера в подъехавшую кабинку. Она не герметична, и пока лифт спускается на 63-й этаж, Рауль замечает, что наполнять легкие становится немного трудней. Рыжий еще ничего не замечает, и это к лучшему – паника им обоим сейчас ни к чему. Впрочем, времени на нее и не остается: рыжий начинает задыхаться, едва выйдя из лифта. С его прокуренными легкими это не удивительно. Рауль видит, как он открывает рот, пытаясь хлебнуть как можно больше воздуха, но кислорода в нем уже слишком мало, чтобы насытить кровь. Желтые глаза постепенно наполняются страхом – он начинает понимать. Рауль знает, что Катце не продержится долго – через минуту, максимум полторы, потеряет сознание, – и потому торопится, почти бежит по пустому коридору, железной хваткой вцепившись в запястье рыжего. Поворот, еще поворот, развилка… Катце спотыкается, и Рауль едва не выворачивает его плечевой сустав, помогая подняться. Лабиринт коридоров приводит их к еще одной развилке. Рауль сворачивает налево, но Катце валится на колени – он уже в отключке, и советнику приходится взвалить его на плечо. Давление падает, в ушах начинает шуметь, еще немного – и кровь пойдет носом, но отсутствие возможности сделать полноценный вдох гораздо хуже шума в ушах. Несколько последних метров даются советнику с огромным трудом, хочется сбросить с плеча тяжелое, бесчувственное, возможно, уже мертвое тело, но Рауль знает, что легче от этого не станет. А еще ему страшно. Страшно остаться единственным выжившим. Ему необходим этот рыжий фурнитур, в нем сейчас сосредоточен весь смысл существования. Секунды утекают одна за другой, пока Рауль пытается открыть нужную дверь, ему кажется, что сканер неимоверно долго идентифицирует его сетчатку, а личный код советнику удается ввести только со второго раза – все расплывается перед глазами от подступающего удушья, рука дрожит. Обморочная тьма накатывает волнами, но советник борется, пока может. Наконец, дверь открывается – и они почти у цели. Остается немного: пересечь переднюю комнату, вжать ладонью кнопку, открывающую воздушный шлюз – этакий крошечный тамбур размером метр на полтора, свалить туда безжизненное тело, шагнуть назад, распахнуть створки стенного шкафа, в котором хранятся защитные костюмы, сгрести их все в охапку и вместе с ними вернуться к шлюзу. И еще: дождаться, когда издевательски медленно закроется тяжелая герметичная дверь, затем, минуя стадию дезинфекции, открыть другую такую же – напротив. И сделать вдох. Рауль не знает, с какими образцами последний раз работали в этой бактериологической лаборатории. Возможно, это был возбудитель лихорадки Эбола или вирус ветряной оспы, но сейчас советника не интересует, от чего он может умереть через несколько дней или недель – об этом он будет думать потом, когда Катце сможет дышать самостоятельно. А пока ему необходимо помочь, не обращая внимания на собственную слабость, накатившую с первым глотком воздуха. Рауль сдергивает перчатки, втаскивает из тамбура неестественно сложившееся тело, укладывает его на спину. Пульс у рыжего не прощупывается, и блонди, никогда прежде не делавший искусственное дыхание, склоняется к монгрелу, чтобы наполнить воздухом его легкие. «Дыши», – просит он, толкая ладонями узкую грудную клетку. «Дыши», – настаивает он, делая резкий выдох в пахнущий табаком рот. И рыжий вдруг с хрипом втягивает воздух, распахивает бессмысленные желтые глаза и заходится кашлем. Рауль отстраняется. Смутная улыбка кривит его губы, пока пальцы, прижатые к чужому запястью, вслушиваются, как разгоняет кровь ожившее сердце. Первый раунд они выиграли и могут позволить себе передышку. – …Что произошло? – спрашивает Катце несколько минут спустя. Он сидит в углу, обняв руками колени, его трясет. Он едва не отправился на тот свет, а в лаборатории отнюдь не жарко и совершенно нечем укрыться, но Рауль знает, что пройдет некоторое время – и Катце начнет согреваться. Не потому, что температура изменится. Просто углекислоты в небольшом помещении станет больше, чем кислорода. – Поле, создававшее купол, отключено, – бесстрастно отвечает советник, только что безуспешно пытавшийся вызвать дроида. Он не понимает, почему не проходит сигнал, ведь лаборатория всего лишь герметична, но не экранирована. Снова заглянув в крошечное окошечко, утопленное в дверь тамбура, он пожимает плечами и принимается исследовать защитные костюмы, снабженные кислородными генераторами. Три из них заправлены уже отработанными картриджами. Еще два – почти отработанными. И только один оставшийся – рабочий. Рауль думает, что, вероятно, этой лабораторией давно не пользовались, иначе три из шести генераторов были бы готовы к употреблению – согласно инструкции. Это означает, что вероятность подцепить какой-нибудь смертельный вирус невелика. Вероятность умереть от удушья по-прежнему значительно выше. – Понятно, что отключено, – продолжает Катце. – Непонятно, почему аварийные системы не сработали. – Полагаю, что-то случилось с Юпитер. Или… – Рауль замолкает, пораженный неожиданно возникшей мыслью. – Или что? – допытывается рыжий. – Или она решила завершить эксперимент. Ввиду его бессмысленности. Некоторое время они молча переваривают сказанное, потом рыжий с сомнением мотает головой: – Думаешь, до нее, наконец, дошло? – Думаю, мы этого никогда не узнаем, – сообщает советник и извлекает один из полудохлых картриджей. – Систему можно включить? – интересуется Катце. – Боюсь, что нет. Доступ только у Юпитер. Если она просто вышла из строя, то теоретически можно было бы попробовать добраться до управления, но это займет слишком много времени. Да и смысла нет – город уже мертв. Катце в ответ лишь ругается негромко, уткнувшись лбом в колени. Ему все еще очень холодно. Рауль придвигает к нему один из костюмов и принимается объяснять, как обращаться с генератором. – Наденешь, как только станет трудно дышать. В общей сложности их хватит минут на пятнадцать, – заключает блонди, отдавая рыжему не до конца убитые картриджи. – А ты? – спрашивает рыжий испуганно. – Я надену другой и попытаюсь найти новые картриджи, – очень спокойно отвечает Рауль. И добавляет после долгой паузы: – Я вернусь, Катце. Рыжий заставляет себя кивнуть и еще крепче прижимает колени к груди. Вид у него совершенно несчастный, он наконец-то начинает понимать, что у них очень мало шансов выжить. Исчезающе мало. Он думает о том, что черные сигареты остались в кармане пиджака. Ему кажется – он всегда знал, что в тот самый критический момент, когда они понадобятся, их не окажется под рукой. Он представляет, как будет медленно задыхаться в этой пустой холодной комнате, и впадает в отчаянье. Он не верит, что блонди спасет его. И жалеет, что блонди уже его спас. Блонди тем временем натягивает костюм, закрепляет шлем, включает генератор. Катце смотрит на него снизу вверх, и Рауль не очень понимает, почему у рыжего такой отчаянный взгляд. – Я вернусь, – повторяет он и, выйдя в тамбур, закрывает за собой дверь. У него есть примерно сорок минут на то, чтобы найти искомое и вернуться к живому Катце. Он полагает, что это не так уж и мало. Катце ничего не полагает. Он смотрит в окошечко на уходящего Рауля, и, как только тот исчезает из виду, отпускает на свободу свой страх. Страх подговаривает его натянуть костюм и броситься следом за блонди. Катце не хочет умирать в одиночестве, ему кажется, что умирать рядом с другим живым существом будет не так страшно. Он уже не помнит, как страшно ему было умирать всего четверть часа назад. Просто он вообще не хочет умирать, совсем не хочет, особенно один, но… наверное, все равно умрет. И неважно, останется ли он здесь или выйдет наружу – итог один. И эта неотвратимость – самое страшное, через что ему приходилось пройти. Он чувствует, как сжимается от страха мочевой пузырь, а потом, когда ему ни с того ни с сего вдруг становится жарко и он начинает понимать, что это значит, то принимается тихонько подвывать, все еще не отрывая взгляда от оконца, забранного толстым стеклом. Он не осознает, что паника только укорачивает его жизнь, и лишь желание протянуть чуть дольше удерживает его от искушения надеть серебристый комбинезон и бежать куда глаза глядят. Он прекрасно понимает, что пятнадцать минут, которые дадут ему картриджи, – это слишком мало. – Возвращайся, – шепчет он белыми от страха губами, – возвращайся, блонди. Блонди же, едва выйдя за дверь, сталкивается с первой проблемой: чертов защитный костюм из-за разницы между давлением внутри него и снаружи моментально раздувается, делая носителя похожим на воздушный шарик. Ходить в этом коконе не особенно удобно, и Раулю приходится стравить часть воздуха. Выровняв давление, блонди еще раз безуспешно пытается вызвать дроида, после чего выбирается, наконец, из лаборатории и блокирует дверь в коридор, оставляя ее открытой, – на обратном пути это сэкономит ему несколько секунд. А добравшись до кабинета администратора данного сектора, он понимает, что речь может идти не о секундах даже, а о минутах, потому что сканер на дверной панели отказывается увидеть сетчатку сквозь стекло шлема. Рауль замирает в растерянности, мысленно подсчитывая, сколько времени у него останется, если перед каждой дверью он будет снимать шлем, теряя при этом драгоценный кислород. Однако, деваться ему некуда, и, выключив генератор, он задерживает дыхание, отстегивает шлем, с сожалением прислушиваясь к тому, как с шипением улетучивается воздух, и заглядывает в глазок сканера. «Принято», – высвечивает панель. Рауль надевает шлем, вводит код и только после этого включает генератор. Дышать он начинает, уже пересекая кабинет и направляясь к терминалу. Включить машину, отыскать план башни, развернуть на экране схему 63-го этажа и найти на ней подсобные помещения – на это уходит всего пара минут. На прогулку в другое крыло, где расположены склады, Рауль убивает значительно больше времени, успев сотню раз вознегодовать по поводу того, что лаборатории и склады расположены в диаметрально противоположных секторах башни. Складов имеется в наличии восемь единиц, и у каждого возле двери – сканер. Рауль снимает шлем, заглядывает во все восемь глазков и надевает шлем. На обратном пути – от последней двери к первой – вводит код, сразу же блокируя отъезжающие створки, после чего ему остается только заняться осмотром содержимого. Содержимого оказывается просто-таки дьявольски много, а господин советник понятия не имеет, как выглядят упаковки с картриджами. Сотни разнообразных коробок и ящиков ставят его в тупик, и он вдруг понимает, что совершил ошибку, отправившись за журавлем в небе, ведь в соседних лабораториях наверняка можно было бы найти несколько рабочих картриджей… И половину – отдать рыжему… Наручный комм, надетый поверх рукава комбинезона, бесстрастно фиксирует, что беглый осмотр первого складского помещения, заваленного преимущественно канцелярскими принадлежностями, занимает девять с половиной минут, и Рауль начинает догадываться, что просто не застанет рыжего в живых, если продолжит поиск в том же темпе. Он решает, что осмотрит только половину складов, после чего вернется и заглянет в одну из лабораторий. Однако тратить время на второй склад почти не приходится, поскольку он оказывается забит разнообразными инструментами и всякой ерундой, потребной в хозяйстве, а это вовсе не то, что нужно. Третье помещение заполнено химикатами и реактивами, и в нем советник задерживается надолго, ибо что есть картридж, как не реактив? Однако, тщательнейший обыск, к удивлению блонди, не приносит результатов, и приходится идти в следующую комнату, но в ней нет смысла задерживаться, потому что ничего, кроме мебели, она не содержит, и наступает черед пятого склада – сплошь забитого медицинским оборудованием. Рауль осматривает его, ничего не находит и понимает, что тянуть больше нельзя – у рыжего остается совсем мало времени. Рауль возвращается. Его картридж, рассчитанный примерно на час работы в нормальных условиях, к этому моменту израсходован на три четверти, а на головную боль и легкую сонливость Рауль предпочитает не обращать внимания. Озноб же он совершенно справедливо списывает на понизившуюся температуру окружающей среды. И предвидит ее дальнейшее понижение… В лаборатории Рауля ждет сюрприз – лаборатория пуста. Одного костюма и двух картриджей тоже нет в наличии. Рауль выскакивает в коридор, кляня себя на чем свет стоит, и пытается просчитать, куда ушел рыжий. Для расчетов недостаточно данных – сообщает ему его мозговой аппарат. Человеческое существо иррационально по природе своей, так и норовит выкинуть что-нибудь эдакое. К тому же данное конкретное существо на момент прибытия в лабораторию пребывало в бессознательном состоянии, а потому не может знать, куда сворачивать, чтобы найти обратный путь. Впрочем, не факт, что оно именно обратный путь ищет… В общем, данных крайне мало. – Кретин, – шипит разъяренный блонди, метаясь по коридорам и лихорадочно высчитывая, на сколько вдохов хватит картриджа. – Подумать только, какой невероятный кретин!.. Внезапно на одном из перекрестков боковым зрением он замечает серебристую тень и оборачивается резко. Некто в защитном костюме, пошатываясь и глядя куда-то в потолок, медленно бредет прочь, и Рауль сильно сомневается, что это может быть кто-то еще, кроме Катце. Догнав беглеца, блонди разворачивает его к себе и понимает, почему тот смотрит вверх: губы и подбородок дилера залиты кровью. Рауль молча берет его за руку и уводит назад, к лаборатории. Ему очень хочется встряхнуть сукина сына как следует, прижать его к стенке и придушить за самодеятельность. Сукин сын, между тем, пребывает в некоторой прострации, с трудом воспринимая окружающую действительность. Паника таки выгнала его из убежища, правда, в убежище на тот момент уже совсем нечем было дышать, и напрочь потерявший голову Катце, пребывая в полной уверенности, что блонди не вернется, натянул костюм и отправился блуждать по коридорам в надежде неизвестно на что. А когда боль начала распирать голову и кровь пошла носом, то рыжему и вовсе стало все равно, куда идти и что делать. Именно это обстоятельство и спасло его, не позволив уйти далеко. Скоро он это поймет, а пока просто следует за блонди, совершенно не осознавая, что его тощую задницу спасают уже второй раз за вечер. Рауль останавливается у запертой двери соседней, не разоренной еще лаборатории и прислоняет рыжего к стенке. Снимает шлем и заглядывает в глазок сканера. Набирает код, блокирует дверь. Достает из шкафа защитные костюмы… Он делает все механически, его мысли заняты рыжим дилером. Он не понимает, почему тот ушел. Ведь Рауль ясно сказал ему, что вернется… Нет, Рауль не понимает. Миновав шлюз и втолкнув Катце в герметичную камеру, блонди сдергивает с головы шлем и отшвыривает его с такой силой и злостью, что тот, ударившись о стену, разлетается на тысячу мелких осколков. Катце вздрагивает, услышав всхлип разбившегося стекла, и начинает приходить в себя. – Ты должен был дождаться меня, Катце, – очень спокойно говорит Рауль. И тут же повторяет – раздельно, словно гвозди заколачивает: – Ты. Должен был. Дождаться. «…Мать твою», – мысленно заканчивает фразу рыжий и понимает, наконец, как круто он облажался. Настолько круто, что даже не пытается что-то объяснять. Да и что он может сказать? Что чуть не свихнулся от страха? Глупо. И Катце молча стаскивает с себя костюм, садится на пол, прислонившись спиной к стене, и вытирает кровь рукавом рубашки. Ему стыдно. Рауль с минуту просто стоит посреди комнаты, потом снимает комбинезон и тоже садится на пол. Придвигает к себе сваленные в кучу костюмы, достает картриджи. Улов – три целых, три мертвых. Рауль знает, что два из них он оставит рыжему, один возьмет себе и снова уйдет – мародерствовать в соседних лабораториях. А пока у него есть несколько минут на отдых, и он намерен ими насладиться. Рыжий поглядывает искоса на прикрывшего глаза блонди, на его чуть осунувшееся лицо, и неожиданно для самого себя перебирается поближе, садится совсем рядом, так, что его плечо касается плеча блонди. А минуту спустя, совсем осмелев, он берет блонди за руку, сам не очень понимая, что означает этот жест: то ли попытку извиниться таким образом, то ли желание как-то поддержать и успокоить… Неизвестно, нужна ли Раулю эта поддержка, но он не возражает. Да и с чего бы ему возражать? Он ведь тоже доволен, что Катце нашелся, что он сейчас здесь, в непосредственной близости, а этого уже достаточно чтобы продолжать жить. Рауль вдруг понимает, что смертельно соскучился по своему дилеру за то время, что его не было в поле зрения. И с благодарностью сжимает на мгновение узкую ладонь Катце, полагая, что этого будет достаточно, чтобы выразить все, что он чувствует. Говорить ему не хочется. Да и нечего, по большому счету… Некоторое время они сидят, не двигаясь, наслаждаясь возможностью дышать и пытаясь представить, что делать дальше. Собственно, это Катце пытается представить, Рауль просто знает. Он найдет чертовы упаковки на складе, и они уберутся из башни. А потом… Потом – видно будет. Решив, что нечего больше рассиживаться, он поднимается. - Нужно выбираться отсюда, - говорит он, натягивая костюм. – Я скоро вернусь. Надеюсь, на сей раз ты меня дождешься. Рыжий кивает пристыженно, и только после того, как за Раулем задвигается массивная дверь, понимает, что снова остался один. У него есть два неиспользованных картриджа, а Рауль скоро вернется, так что ему совершенно нечего бояться, и он почти не боится. Только мертвая тишина опять наваливается и давит – тяжелая, как ватное одеяло, непроницаемая, наполненная стуком собственного сердца, собственным хриплым дыханием, которое необходимо сдерживать, чтобы сэкономить кислород… - Возвращайся, блонди, - шепчет Катце свое заклинание и устраивается на полу возле двери – ждать. Рауль выходит в коридор, стравливает лишний воздух, медлит несколько секунд, выравнивая дыхание, потом снимает шлем и демонстрирует десятку сканеров свой красивый глаз, после чего проделывает все те же манипуляции, что проделал уже с дверьми складов. Зато искать ему ничего не надо, его задача на сей раз значительно проще – войти в каждую из сделанных под копирку лабораторий, достать ворох костюмов, свалить их в коридоре возле двери и повторить все еще несколько раз. На обратном пути нужно собрать добычу и отнести ее туда, где ждет Катце. Рауль надеется, что сможет втиснуться в тамбур со своим уловом. Рыжий вскакивает и пятится ошалело, когда серебристая бесформенная груда, застревая в проеме, вваливается в открывшуюся дверь, но быстро приходит в себя и бросается помогать Раулю стряхивать с себя шелестящую массу. Рыжий смеется. Он сам с трудом в это верит, но – смеется. И жизнь в этот момент – прекрасна. Рауль отстегивает шлем и улыбается, глядя на смеющегося Катце. И думает, что стоило пережить гибель цивилизации, чтобы услышать смех невозмутимого дилера. В этот момент жизнь кажется ему удивительной. А спустя некоторое время они сидят друг против друга на полу, выуживают из внушительной кучи костюмы, извлекают картриджы и складывают их стопочками. Стопка с неиспользованными картриджами – самая высокая, и Рауль благословляет ту самую инструкцию, подарившую им несколько часов жизни. Отшвырнув в сторону последний выпотрошенный костюм, блонди поднимается: теперь он может не бояться оставить рыжего одного надолго и основательно обыскать склады, чем он и намерен заняться безотлагательно, однако неожиданная реплика Катце заставляет его мысли сменить направление: - Мне нужно отлить, Рауль, - заявляет рыжий смущенно. Его уже давно донимают не самые приятные ощущения в области мочевого пузыря, а Рауль понимает, что у них проблема. Нигде кроме этой комнаты им в случае необходимости не удастся справить нужду, значит, необходима какая-то емкость. Желательно, с крышкой… А еще Раулю хочется пить. Да и рыжему наверняка тоже. И блонди решает направить очередную вылазку на поиски способов удовлетворения естественных потребностей. С водой не должно возникнуть сложностей – в любом туалете есть умывальники, хотя… не факт, что водопровод работает. Но в кабинете администратора несомненно есть маленький бар с напитками, и Рауль очень надеется найти там не только спиртное. Он вновь наряжается в серебристый комбинезон, берет с собой… один? Нет, два запасных картриджа и направляется к двери. - Я что-нибудь придумаю, - говорит он. - Жди. Катце виновато улыбается, глядя на закрывающуюся дверь. Ему уже почти не страшно оставаться одному. Выйдя наружу, блонди механически отмечает про себя, что температура продолжает падать и… В этот момент гаснет свет. Блонди замирает в кромешной темноте, отказываясь верить в происходящее. Катце заперт. Обесточенная дверь не откроется. Он сдохнет там, в чертовой герметичной мышеловке, когда кончатся картриджы. Сдохнет, если Рауль не найдет способа его вытащить. Вот только у Рауля воздух кончится раньше… Блонди возвращается к двери, заглядывает в окошко, хоть и знает, что ни черта не увидит. Он очень надеется, что рыжий не спятит от страха, но не знает, как его успокоить. И тут блонди вспоминает про свой предусмотрительно снабженный подсветкой комм. В его зеленоватом свете можно разглядеть сквозь стекло искаженное ужасом лицо рыжего. Он кричит что-то, но Рауль его не слышит. Рауль может лишь изобразить некий успокаивающий жест – и уйти. Нельзя терять время. Он уходит, оставляя Катце одного, пытаясь не думать, каково ему там, и совершенно не представляя, что делать дальше. В коридоре оказывается чуть светлей, чем в лаборатории, - в Танагуре уже ночь, но одна из лун взошла, и из кабинета администратора пробивается бледный свет. Рауль идет к нему – на автомате. И лихорадочно перебирает в голове варианты развития событий. Самый вероятный – он не успеет помочь, задохнувшись раньше, так и не сумев вытащить рыжего. Рауль и сам почти в панике, ему очень трудно не думать о Катце, и это счастье, что он не видит, как рыжий бьет кулаками в неподатливую дверь, как царапает ногтями край окошка, сквозь которое все равно не выбраться, даже если его выбить, как намокают его брюки, когда мочевой пузырь сжимается от страха. Раулю очень повезло, что он не слышит, как воет рыжий, срывая горло и теряя последние остатки самообладания. Очень повезло, потому что иначе он не смог бы думать об автомобильном аккумуляторе, добыть который не представляется возможным. Или о том, что каждый чертов дроид тоже снабжен достаточно мощным элементом питания, но ни одного чертова дроида нет в пределах досягаемости. Или о том, что, возможно, в кабинете администратора отыщется какая-нибудь электронная игрушка, в которой есть батарея…
Дония: страшно, однако То, что предупреждения отсутствуют, можно считать за обещание, что никто не умрет?
Max Gautz: Дония, не знаю... Ваще-то уже все умерли, нэ?
Дония: Max Gautz Хитрый, скользкий автор Хотя да, я, конечно, нашла, как сформулировать вопрос. Фиг со всеми, меня интересуют конкретные Катце с Раулем.
Max Gautz: Дония :) А если я скажу, что кто-нить умрет, вы не будете это читать? Тогда я не скажу, нет-нет-нет, и не просите. Что не умрет - тоже, впрочем, не скажу. Считайте, что все происходит в режиме реального времени, и никто не знает, чем дело кончится. Тем более что я и сам этого не знаю. ))))
Дония: Max Gautz Max Gautz пишет: А если я скажу, что кто-нить умрет, вы не будете это читать? Тогда я бы дождалась окончания, посмотрела как именно умерли, и потом, морально подготовившись, прочитала. Под настроение. Ну, раз сами еще не знаете, то тогда просто подождем ))
Max Gautz: Т.е. процесс не увлекает? Тогда и писать незачем...
Дония: Max Gautz Ну вот, последняя фраза выглядит несколько обиженно. Max Gautz пишет: Т.е. процесс не увлекает? Тогда и писать незачем... Почему же не увлекает-то? Очень даже. Разве это непонятно из первого вопроса? Ну скажите: "Отстань женщина, вся интрига в постепенном раскрытии сюжета" я сама так и делаю, только не делайте сразу таких категоричных выводов
Orknea: Амойский апокалепсец да еще приправленный любимым пейрингом. . . Счастье есть.:) а вообще я верю в способность этой парочки выкарабкаться из любой передряги.
Таррелонд-Эш: Max Gautz, класс! Очень нравится.
Max Gautz: Дония пишет: Ну скажите: "Отстань женщина..." Дония, нискажу, приставайте и дальше. А чем оно кончится, я и правда не знаю, а то сказал бы, чесслово. Orknea, ну, это если аффтар не расстарается и не заведет их - куда макар телят не гонял. А аффтар старается... ))) Таррелонд-Эш, пасиб, очень приятно!
Март: наконец-то не стеб и не полный ООС
Max Gautz: Март, не полный, но все же ООС?
Март: ну и Ау, конечно, потому что за пределами творения Есихары)
Max Gautz: А...
Конвалия: Т.е. процесс не увлекает? Тогда и писать незачем... Ну зачем так сразу. Просто, если хочется знать конец, чтобы быть готовым морально. А потом уже читать именно получая удовольствие от сюжета и мастерства автора.
Фанни О.: Дония, Orknea, Конвалия, а давайте поймаем автора и будем вгонять иголки под ногти, пока не согласится на ХЭ. А если серьезно - понравилось. Динамично, без лишних деталей, но каждая - на месте. Рауль порадовал: он не поддается панике и мыслит логически, но поступает не слишком-то рационально - Катце для него сейчас обуза, но он его тащщит, потому что не хочет остаться один, это так по-человечески.) А Катце, при всей своей выдержке, не может справиться с животным страхом, и это тоже понятно и правильно. Надеюсь на скорое продолжение.) А джен - это оскорбление самой идеи яойности. Хочу НЦ-21 в падающем шаттле на пульте управления!
Max Gautz: Нинада иголков, аффтар и без иголков сделает все возможное, чтобы не дать им подохнуть. Аффтар на самом деле ваще не кровожадный ни разу. Фанни О. пишет: Катце для него сейчас обуза, но он его тащщит, потому что не хочет остаться один, это так по-человечески.) А вот и нифига. Т.е. оно, конечно, по-человечески, но иначе в данной ситуевине и быть не может. Если бы Раулька бросил рыжего подыхать - это тоже было бы по-человечески, даже более по-человечески, я думаю, но ты можешь себе представить блонди, который будет туппо спасать свою шкуру, наплевав на других? Я - не могу. Нарисуй я такого Раульку - и был бы действительно ООС. А что касается рациональности, то разве это не рационально - понести как можно меньшие потери? И потом, подумай, нахрена Раульке вообще выживать? Для него в этом нет никакого смысла, понимаешь? Его собственная жизнь для него не является такой уж ценностью, его создали для того, чтобы он выполнял некие задачи, а в отсутствие этих задач - он пустое место. И Катце для него сейчас - та самая задача, ради которой стоит продолжать трепыхаться. Фанни О. пишет: А джен - это оскорбление самой идеи яойности. Хочу НЦ-21 в падающем шаттле на пульте управления! И чтобы при этом еще кто-то выжил? Ну ты даешь... 0_0
Max Gautz: Конвалия, вот честно, не представляю, как можно получать удовольствие, зная, чем дело кончится. Да, я как раз из тех, кто никогда не заглядывает на последнюю страницу и злится на тупые дисклеймеры.
Конвалия: Ну это дело личного вкуса. Я спокойно читаю книги, зная, что будет в конце, лишь бы нравился стиль, сюжет, образы. Любимые книги перечитываю по многу раз, хотя знаю почти наизусть. А если не цепляет... то не все ли равно, что в конце, читается все равно по диагонали. Разумеется, это исключительно личное восприятие.
Sizuna: Max Gautz, да! Придумать ситуацию, в которой Катце потерял бы самообладание! Ну, просто жесть! Браво, автор!
HaGira: Какое захватывающее начало! И хорошо, что без всякого вступления. Шок - это по-нашему! Спасибо, автор. Очень понравился Рауль - целеустремленный, решительный, и борется до конца. Люблю Рауля в экстремальных ситуациях. А Катце еще придет в себя. Мне только интересно, неужели никто больше не выжил? А?
Max Gautz: Конвалия, любимые книги я тоже с удовольствием перечитываю, но это удовольствие не сравнится с удовольствием первого прочтения. Sizuna, спасибо! HaGira, спасибо вам. HaGira пишет: Мне только интересно, неужели никто больше не выжил? А? Может, кто и выжил, но я что-то плохо представляю, где и каким образом. Если есть идеи - выкладывайте! )))
Sizuna: Max Gautz пишет: Sizuna, спасибо! Max Gautz, пожалуйста)) А где ж, прода, однако?
Конвалия: А по-моему как раз второе прочтение дает возможность точно определить твое это или нет. В первый раз больше внимания уделяешь в основном только сюжету. И вообще ближе к теме: ГДЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ?
Max Gautz: Sizuna, Конвалия, сразу предупреждаю, продолжение будет нескоро. Я пишу медленно и сразу несколько текстов, так что...
HaGira: Max Gautz пишет: Может, кто и выжил, но я что-то плохо представляю, где и каким образом. Если есть идеи - выкладывайте! ))) Извините, здесь от меня, к сожалению, помощи мало, потому как в таких вопросах я полный ноль. Но буду думать усиленно. Просто, я подумала, что не только в лаборатории у Рауля есть такие специальные костюмы, и не один блонди наблюдательный на Амой. Может нашлись такие в каких-нибудь специальных службах, или с орбиты кто-нибудь увидел такой катаклизм и прилетит им на помощь. Уж очень хочется чтобы процесс длился долго и закончился хорошо!
Tess: Max Gautz очень интересно, спасибо. только название мне кажется должно писаться oxygen, если речь идет о кислороде
Max Gautz: HaGira, лабория эта не Раулькина, это одна из лабораторий Эос, а блондей наблюдательных, я думаю, немало, но никого из них просто не было поблизости, ибо рабочий день кончился и все разбрелись по личным аппартаментам или еще куда. Если кто и оставался, то мог тупо недобежать. А какие еще могут быть специальные службы? Мне вот ниче в голову не приходит, чесслово. И с орбиты вряд ли можно что-то "увидеть". Хотя, возможно, если во всей Танагуре вдруг погаснет свет, то это, возможно, будет заметно. Но все равно никто ничего не успеет сделать. )))) Tess, упс... Йа блондинк. Щас исправлю )))
Sizuna: Max Gautz пишет: Sizuna, Конвалия, сразу предупреждаю, продолжение будет нескоро. Я пишу медленно и сразу несколько текстов, так что... Max Gautz, ну, что ж, подождём))
полная версия страницы