Форум » Фантворчество » кукушка » Ответить
кукушка
винни-пух: Кукушка. Автор: Винни-пух. Рейтинг: G, смерть персонажа. Бета:Lazarus Время: неопределенное, после катастрофы в Дана Бан. Предупреждение: к канону имеет очень косвенное отношение
Ответов - 73, стр:
1 2 All
Orknea: Автор, верните няку! Я пришла перечитать!
винни-пух: Народ, не будем размазывтаь белую кашу по черному столу. Если кому так уж хочется увидеть этот несчастный кусочек, то на дайре остался. Но это действительно сугубый флафф, мало похожий на основной текст.
винни-пух: Если кто-то примет это за саморекламу, я на этого кого-то обижусь.
Milky: а я люблю флафф, вот за что меня наказывать! (((
винни-пух: Orknea, няки читать вредно для здоровья.
винни-пух: флаффное продолжение. Нет беты.
винни-пух: - Хай, а ну держи руки на виду красавчик. - А ну глянь, чего у него там? - Спиной повернись. А попка у него ничего? - Заткнись придурок. Ну... Грехам морщится, когда один из бандитов сдирает с руки наладонник – красивый многофункциональный прибор, сделанный в виде браслета. Жаль, удобная вещица. Напавших всего лишь трое: правда, у двоих нейропульсаторы, довольно опасное оружие, у третьего шокер, но принципиально он мог бы справиться с бродягами. При некотором везении можно обойтись вообще без травм – своих, разумеется. Однако простой расчет заставляет Шильце-младшего расслабиться и спокойно выполнять требования бандитов: секретных файлов на диске нет, кредитку он заблокирует уже возле следующего пункта, снять горе-грабители ничего не успеют. Так что общие потери от нападения меньше, чем возможные повреждения при сопротивлении. Хм. А буквально полгода назад маршрут через пятый район считался совершенно безопасным. Пожалуй, стоит внимательнее следить за городской сводкой . - Слышь красавчик, не поверю, что ты не носишь еще чего хорошего. А ну раздевайся. Грехем поворачивает голову через плечо, окидывая взглядом спрашивающего: каштановые волосы, перехваченный ядовито-зеленой банданой, костистое лицо, острый выдающийся подбородок, глаза неприятного грязно-зеленого цвета. Он сможет не только описать грабителей, но и воспроизвести их внешность на планшете. - У меня больше ничего нет. Вы же меня обыскали. - А может мы плохо обыскали? Может ты чего в другом месте прячешь, а? В хитром? Непонятный Грехаму намек заставляет бандитов расхохотаться. Настроение агрессоров манятся не в его пользу, но Шильце старается соблюдать спокойствие. Драться ему не хочется. Он выше любого из ублюдков, сильнее тоже раза в три, у него отменная реакция и неплохие знания по анатомии. Но лишенный свойственной юности самоуверенности, Грехем понимает, что люди, сделавшие разбой своей профессией, способом выживания, наверняка владеют множеством грязных и действенных приемов. И кто-то из них хорошо учился в школе, как иронизирует его куратор: проулок, в котором его грабят, небольшой участок пятого квартала – «глухая зона». «Сигнал опасности» неотъемлемая часть экипировки приличного гражданина, здесь не действует. - Давай, паря, не жмись. Что у тебя есть? - Вы забрали все. Любителя «попок» ответ раздражает со страшной силой. Он внезапно прижимает шокер к шее Грехама и шипит, плюясь слюной: - Ты что думаешь. Самый умный? Думаешь, вырос в чистеньком районе и тебе все можно? Нет, миленький в этом месте все можно только нам! А ты сейчас... - Да ну?! А я как-то считал, что здесь все можно только мне. Голос, судя по выговору принадлежащий такому же трущобному обитателю, раздается где-то слева. Говорящего не видно и нападающих это пугает. Они оглядываются, автоматически развернувшись друг к другу спиной, внимательно осмтаривают проулок. Грехам подымает голову и смотрит на верхний ярус старинного здания: если по сторонам бандиты ничего не видят, логично обратить внимание на верх. Там, на широких перилах балкона, из тех, что являются украшением, но редко используются жильцами, полусидит невысокий парень, вряд ли старше нападающих. Он наводит на бандитов дуло дистанционного шокера, но медлит до сих пор: использовать его по назначению защитнику мешает близость оружия преступника к шее жертвы. Грехам перехватывает руку бандита -довольно легко получается, потому что тот тоже шарит глазами по сторонам. Но вместо того чтобы геройствовать просто падает вниз, выворачивая напавшему руку и заставляя его упасть вслед за собой, а потом блокирует собственной тяжестью. Тем временем парень на балконе снимает двумя выстрелами оставшихся бандитов, а третьего оглушает сам Грехам, его же собственным шокером. Боевик, да и только. Шильце-младший встает, с неудовольствием оглядывая свою одежду и пытаясь отряхнуться: такая пыль намертво забьет «поры» его модной «живой» одежды. Потом вытаскивает из рук оглушенного импульсом бандита свой наладонник, брезгуя поднять замаранную грязными пальцами карточку – дешевле блокировать. Парень тем временем, спрыгивает вниз – глупо, рисковал вывихнуть ногу - походит к «спасенному», окидывает быстрым взглядом. В темных блестящих глазах его нет ничего похожего на сочувствие. скорее злость и презрение. И он действительно выглядит, так же как и лежащие на асфальте бандиты. - Пошли. Быстро. - Куда? – спокойно спрашивает Грехам, уже следуя за своим подозрительным спасителем. В данный момент они двигается в нужную ему сторону. - Мне не с руки встречаться с полицией. - А при чем здесь я? Парень снова окидывает его тем же злым и презрительным взглядом, пожимает плечом. - Как хочешь. Но это не единственные «сборщики». - А ты бескорыстно защищаешь их жертвы? – ирония более чем уместная, но Грехам несколько удивлен тем, что у него возникло такое желание: иронизировать. - Я что, похож на внештатного копа? – отвечает тем же темноволосый, - но это мой район, и «собирать налоги» здесь могу только я. Гордое заявление несколько противоречит его же словам о не единственных сборщиках, на что и указывает Шильце-младший. - Похоже у тебя много конкурентов. Парень усмехается откровенно хищной, жестокой улыбкой, скалится как дикий зверь. - Временно. Они поворачивают за угол, где стоит байк незнакомца, довольно продвинутая модель. Грехам мало разбирается в транспорте, но достаточно чтобы понять: не смотря на потасканность байк темноволосого – первоклассная машина. Грехам усаживается позади «спасителя», успевает спросить его, прежде чем байк стартует: - Тебе нужна награда? - Да пошел ты! Одежду удалось отчистить – с помощью новейшего средства для мытья детских игрушек. В принципе порошок предназначался для киберов с квазиживой плотью, но и «живую» ткань он прекрасно обработал. И Грехам тот час же перестал думать о происшествии. Какое значение для Плана имело ограбление, если оно являлось обычным преступлением и не маскировало какой-то иной умысел? Никакого. А глаза у того парня удивительные: огромные, блестящие, непроглядно-черные...
винни-пух: - ... так что ни объективной, ни субъективной пользы проект не несет. Чисто популистское решение. Александр отпивает глоток из старинного, по обычаю сделанного из чистого кварца бокала, слегка кривится. Всеобщую любовь к терпкому и несладкому вину Эквамалы он не разделяет, но вынужден отдавать эту «тяжелую» дань моде. - Думаю, что обитатели 4-го района не разделят вашу точку зрения. 4-ый район – причта во языцех, общая для всех видов цивилизации общественная социальная язва. Человеческая помойка, возникающая не благодаря стандартному для социума проценту психо- и социопатов, а в результате недальновидной экономической политики, расового и культурного дисбаланса и просчетам местных правительств. Существующий в день основания как район проживания рабочего люда и средней руки обслуживающего персонала, обычный жилой район раз за разом становится жертвой просчетов городских политиков, постепенно превращаясь из места жительства в место выживания. Населяющие его люди становятся все беднее, денег из городского бюджета поступает все меньше, криминальные элементы все охотнее оказывают «помощь» захватывая власть и творя свое правосудие, и на какой-то момент район становится звездой уголовной сводки и «любимым» местом рейдов полиции. Но власть криминала – не та власть, которая может обеспечить приток денег и производственных мощностей и постепенно бывшая рабочая зона становится огромной городской свалкой, «терра инкогнито», куда как сквозь космическую дыру утекают бомжи, инопланетные изгои, в конец разорившиеся неудачники, наркоманы, представители забитых национальных меньшинств, не состоявшиеся террористы, маньяки, активисты никому не известных расовых движений и скандально известных религиозных общин. Людей, которым не оказалось здесь места. Помойка. Свалка тел, мозгов, человеческих душ, разбитых машин и неизлечимых болезней. Мусорник, который невозможно убрать, потому что экономически невыгодно, дешевле терпеть эту вонь. Пять лет назад 4-ый район пал жертвой синдрома «Агреди» и возможно впервые за срок существования Города привлек настоящее действенное внимание. Болезнь передавалась воздушно-капельным путем, и чтобы предотвратить перерастание эпидемии в пандемию, пришлось организовать постоянную медицинскую помощь. Неоплачиваемую естественно, что крайне невыгодно с точки зрения торгующих этой помощью. А тут на подходе предвыборная компания и кандидат от Партии Труда, в чей сектор входят эти трущобы, обещает облагодетельствовать район бесплатным транспортом и независимой энергостанцией. Александр окидывает взглядом нежданного собеседника: Грехем, один из самых молодых членов клуба и надо сказать, один из наименее заметных. Имеется в виду не его нетривиальная внешность и не рассудительный ум, и не ученая степень, недавно подтвердившая его репутацию молодого гения – имеется в виду уровень общительности и умения вести светские разговоры. Молодой Шильце немногословен и предпочитает роль слушателя. - Не сомневаюсь в этом. С тех пор как медицинская помощь стала бесплатной, в районе наблюдается взрыв рождаемости. Лично меня удивляет другое: почему никто из городского совета никак не реагирует на изменение демографической ситуации. - В результате эпидемии население района сократилось почти на 70%. Так что вопрос о перенаселенности района вряд ли грозит нынешнему совету. - О, - подымает палец Александр, - вы совершенно правы. Сегодняшнему совету. Это меня и удивляет и разочаровывает. В конце концов, в совет входят не только пустоголовые политики, которые спят и видят, как уменьшить привилегии элиты, добиваясь «демократического равноправия». Среди них есть настоящие деловые люди. Неужели они не понимают опасности увеличения количества люмпенов? Люмпенов прирожденных, во втором, а то и в третьем поколении? Неужели непонятно, что эту язву надо лечить сейчас, не ожидая, когда она разрастется, и ее уничтожение будет означать нарушение прав человека. При чем в таком масштабе, что может вызвать негативную реакцию федерации?! Грехам с интересом наблюдает за пылким оратором: большинство членов клуба считают Шильце-младшего, очень уравновешенным, рассудительным, но не интересным молодым человеком, который, конечно, станет главой своей фирмы, или может, останется «чистым» ученым, но в первом случае явно не будет хватать звезд с неба. Шильце-старший с его напористостью и аурой опытного делового бойца, воспринимается как более яркий лидер. Мнение этого большинства Грэхама не волнует. Но он с искренним любопытством и желанием понять наблюдает за выявлениями амбиций и настоящей харизмы среди городской элиты. Пригодится. - И что же вы предлагаете? Расселить обитателей города? Но ведь это действительно бродяги, нелегалы, изгои во втором поколении. Любое вмешательство властей они воспринимают как посягательство на их способ жизни, и будут сопротивляться. - Естественно. Но, во-первых, такое сопротивление уже есть неповиновение властям, и может дать повод для законных санкций против бунтарей. Во-вторых, участников бунта можно сослать за пределы планеты, в колонии или спутниковые селения. - Такой метод является механическом перенесением проблемы, но не решением таковой. - А меня не интересует, знаете ли, дальнейшее участие этого скопища преступников и наркоманов в эволюции человеческого вида. Меня интересует отсутствие этого гнойника в моем городе. Без сомнений – будущий политик, без сомнений – будет пользоваться популярностью. Поэтому Грехам и решил наладить более близкие контакты с наследником корпорации «Вязьма». И то, что сей молодой человек не разбирается в истинном положении вещей вокруг злополучного района и не понимает причины образования «социальных язв» совершенно не волнует Шильце-младшего. 4-ый район выполняет, по меньшей мере, три важнейшие функции: является буфером между гражданами и откровенным криминалом, местом постоянного и территориально четкого проживания неблагополучных элементов, и своеобразной «мертвой» зоной вокруг, в данном случае, внутри города, источника болезней и гражданских волнений. Да, район становится центром эпидемий с регулярностью годовых циклов, но благодаря этому остальные районы мегаполиса ни разу не стали ее жертвой.
винни-пух: Другое дело, что этому «буферу» нельзя позволять расти, нельзя размывать границы между благополучными и опасными областями. И с этой точки зрения Грехам тоже считает инициативу претендента Партии Труда опасной. Сзади раздается звук, отдаленно напоминающий импульсный выстрел. Шильце-младший с неудовольствием констатирует очередное подтверждение правильности своего беспокойства. Лексус с углеродным покрытием может вынести разряд плазмотрона, но вот оказаться, например захваченным беснующейся толпой, ему не хочется. Был такой случай с его другом: какая-то демонстрация окружила машину со всех сторон, не давая ни двинуться, ни взлететь, и пришлось бедолаге торчать в «пробке» окруженным разъяренными людьми почти четыре часа. И каких только гадостей он за это время не навидался. Грехам взлетает, решая не искушать судьбу. Не рационально с его стороны вообще появляться на окраине, этот сектор стал опасным и более короткий и удобный маршрут уже не может быть оправданием ненужному риску. Лексус бесшумно зависает над соседним переулком, связывается с диспетчером воздушных коридоров, а взору будущего главы корпорации предстает любопытное зрелище. Объективно, зрелище вполне стандартное: два байка и ползущий на последнем издыхании «фольк», тяжелый и прочный как танк, пытаются взять в клещи своего противника – невысокого парня на роскошном «Люггере». Не смотря на качество и даже некоторую изысканность марки, машина потасканная и побывавшая в большом количестве переделок, так что ее водитель наверняка такая же шпана, как и та, что нападает. Попытка превосходящего числом противников практически достигла успехов, так что у черноглазого шансов почти нет. Грехам помнит, что у него черные глаза. То есть они конечно темно-карие, нет на свете черного пигмента, но его интенсивность настолько велика, что глаза кажутся непроницаемо-черными, глубокими как ночь. Похоже, их обладатель столкнулся с очередными кандидатами на гордое звание метсного главаря. Диспетчер сообщает данные трафика, но молодой человек не спешит, а продолжает наблюдает. Загнанный в угол парень что-то выкрикивает, возможно, предлагает начать переговоры, демонстративно плюется на асфальт. По неизвестным причинам его противники останавливаются, из «фолька» выходит коренастый парень в зеленой бандане и залепленным лечебной плесенью левым глазом. Видимо переговоры что-то означают для этих людей: они слушают слова черноглазого, байкеры расслабляются, занимая более удобные позы, одноглазый закуривает и принимается излагать свои условия. После чего нормальное течение переговоров резко прерывается. Его парень выхватывает заточку из-под обшлага рукава, кидает в коренастого и пробивает ему плечо, "Люггер» стоящий на спейс-режиме буквально прыгает в воздух и стрельба нелицензированными аналогами чанкеров пропадает зря. Байк всей тяжестью обрушивается на крышу «фолька», что ему конечно ничуть не мешает, но зато деморализует противников и позволяет использовать крышу авто как точку старта, так что второй этап стрельбы тоже оказывается зряшным расходом зарядов. В превосходном прыжке байк черноволосого преодолевает почти весь переулок, крутится вокруг своей оси во время соприкосновения с асфальтом, и Грехам, незаметно для себя назвавший незнакомца «своим парнем», подозревает, что черноглазый зря старался и ему-таки не выпутаться. Но оказывается, во время выкручивания фигур среднего пилотажа, юноша вытаскивает длинноствольный армейский чанкер и начинает поражать вражескую технику еще до полной остановки своего транспорта. Так что, когда в переулке наступает относительная тишина и спокойствие, можно видеть безнадежно пробитую воздушную подушку «фолька» и не менее безнадежно искалеченные байки сопровождения. Водители их смирено стоят, поднявши рученьки, и бояться вздохнуть. Черноглазый опускает дуло чанкера вниз, насмешливо скалится: - Аста ла виста, бейби. Судя по побелевшим лицам бандитов, они прекрасно знают испанский. Или его отдельно взятую часть. Раненый перестает стонать и пытается завязать новый разговор: - Слушай парень. Ну, кто ж знал, что ты такой кру... - Вон из машины, - холодно произносит парень, продолжая весело улыбаться. Из «фолька» выпазит еще один человек, черноглазый куда-то целится, и пока он целится, бандиты убегают от автомобиля со всей возможной скоростью. Куда стрелять надо, чтобы от проверенного космической экспансией «народного авто» не осталось ни ножек, ни ручек, парень знает. «Замечательно». Грехам удовлетворенно откидывается на спинку кресла, скрещивает руки на груди, непроизвольно улыбается, повторяя одними губами: - Аста ла виста, бейби. - График подтвержден? – интересуется диспетчер с равнодушной вежливостью кибера. Не удивительно, это не живой человек, обычный виртуальный оператор транспортной городской сети. - Да, – отвечает Грехам, опуская ресницы. Он никогда не наблюдал за маршрутом, но и к своему обычному времяпровождению в машине – прослушивать доклады лабораторий и изучать литературу – не спешит обращаться. Он о чем-то думает всю дорогу, продолжая слабо улыбаться, и определенно не намерен давать отчет кому-либо о течение своих мыслей. Кажется, это первый случай в его жизни, когда ему что-то хочется.
винни-пух: - ... так это что, любовь с первого взгляда? - А разве бывает другая любовь? Затасканный как песенка о дне рождения, диалог благодаря таланту давно умершего актера звучит вполне... достойно. Не как расхожее высказывание, призванное подчеркнуть романтичность намерений и горячность желаний., а как настоящее удивление: а что, влюбляться можно по-другому? Потихоньку, что ли? Сегодня я один глазок люблю, а завтра другой? Где-то на середине просмотра Грехам незаметно отвлекается от серьезного обдумывания сюжета, продолжая автоматически фиксировать перипетии. Он просмотрел уже 58 фильмов, где по сюжету, вернее по аннотации, любовное действие протекало в нелегких условиях социального и генетического неравенства. Результаты просмотра удручали: во-первых, большинство режиссерских выдумок изобиловало откровенной натянутостью ходов и неоправданностью поворотов сюжета. Математическая логика Шильце-младшего мириться с такого рода нарушениями не могла, а значит, не могла позволить использовать предложенные варианты действий. Во-вторых, большинство сюжетов отличалось повышенным количеством тех эмоциональных трюков, которые призваны заставить сентиментального зрителя пустить слезу, чего здоровая натура Грехама, не отягощенная опытом душевных мук принять тоже никак не могла. Просмотр литературы по психологической адаптации, типа «Найди себе друга» или «Как стать популярным за 10 дней» вызвал скептическое недоверие. А школьный опыт, сводившийся к травле чересчур умного и чересчур много думающего за себя подростка, тоже мало, чем мог помочь юноше. Совершив ретроспективный экскурс в свою жизнь и тщательно взвесив существующее на данный момент положение, Грехам Шильце пришел к выводу, что его собственный опыт по установления контактов с объектами, не имеющими значения для Плана, равен нулю. Более того, в сфере его интересов и существующих связей нет такого рода экспертов. Он является частью грандиозной задачи, частью высокой достойной цели и ему вполне достаточно ощущения масштаба этой задачи, ощущения себя частью будущей блистательной системы. Ответственность за выполнение своих обязательств, осознание важности своих действий и поступков не для себя, а для чего-то куда более большого, куда более важного – составляло и составляет основу его существования, его смысл, цель и мотивацию. И ни в коем случае он не откажется от выполнения своей роли, ни в коем случае не отступится от задачи. Но ведь это не означает, что у него не может быть личных желаний? Просто их не было раньше, а теперь есть. Но для утоления этого желания надо решить прблему: как устанвоить контакт и добиться нужного результата от черноглазого бандита?
винни-пух: - Ну и чего сидим? Кого ждем? Грехам спокойно поворачивается на звук голоса, окидывает взглядом говорящего. Черноглазый выглядит точно также, как в прошлый раз, только футболка другая. Интересно, а где и как часто он стирает одежду? - Тебя, - произносит Грехам, отмечая реакцию парня: удивление, смущение, ответный интерес. Честность – лучшая политика. Ему приятно смотреть на другого человека. Просто приятно. Не потому что человек обладает какими-то уникальными эстетическими параметрами. Ощущение новое и совершенно не знакомому и сопровождается вполне заметной физиологической реакцией. Что это за реакция и для чего, Грехам теоретически знает, а вот на практике столкнулся впервые. Занятное ощущение: смотришь на кого-то другого, совершенно не зависящего от тебя человека и чувствуешь, как твое тело медленно заливает жар. Тепло становится не только и не сколько в паху, это немного другое, это подобно медленному пыланию, и на ощупь это похоже на золотистый шелк, а на вкус напоминает карамель со сгущенным молоком. это ощущение требует прикоснутсья, прижать себе того, кто вызывает эти чувства, и услышать как в чужом теле разгорается такой же жар. Но как это сделать? Он не зависит от него, ничем не связан. Ничем не обязан. Не его. Черноглазый с веселым, но далеко не дружелюбным любопытством оглядывает давешнего спасенного, его явно дорогую и явно из натуральных тканей одежду, машину, роскошную, не только с точки зрения среднего гражданина, но и не среднего тоже. Взгляд его приобретает явственный саркастичный оттенок, он хмыкает полупрезрительно-полувопросительно, и – Грехам воспринимает это как демонстрацию – не глушит двигатель байка. Только переводит в экономный режим, чтоб не рычал. - И что ж тебе такому красивому от меня надо? Давно в лоб не получал? Вопрос на миг заставляет Шильце –младшего растеряться, но призвав на помощь воспоминания о стиле разговора своих школьных «товарищей» из трущобных районов, он понимает, что в данном случае эпитет красивый означает вовсе не оценку его физического внешнего вида, а стоимость одежды и транспорта. И так же означает ту степень презрения, которую испытывают изгои по отношению к благополучным согражданам. - Если не считать попытки ограбления, которую ты предотвратил, то давно, - честно отвечает Грехам. Действительно давно, с того момента, когда по его заказу троих его обидчиков «уложили» в больницу, никто не осмеливался довести свои разборки с юным Шильце до стадии физического воздействия. - Мне нужен ты. - Да-а? – неопределенно удивляется парень, - и что же тебе, интересно, надо? «Если объект Вашего интереса вступил в разговор, то уже означает половину победы. Большинство затруднений возникает именно на этапе первых слов, первого завязанного разговора. Но если Вам удалось привлечь внимание объекта, постарайтесь вызвать его любопыство. Существует несколько способов...» - Я хочу сделать тебе предложение. - Ага, - насмешливо скалится черноглазый, - руки и сердца, да? Грехам неожиданно думает, что возможно это и есть самый лучший способ привязать объект, сделать его «своим», используя законные экономические и социальные связи. К сожалению, на сегодняшний день его позиции в корпорации и в обществе не настолько прочны, чтобы позволить себе пренебречь кастовыми условностями и общественным мнением. Позже, когда под его руководством корпорация станет настоящим монстром, когда он займет положение настолько высокое, что окажется вне рамок обывательской морали, он сможет позволить себе осуществить любое желание. Тогда брачный контракт с не гражданином не сможет поколебать его положение и составить какие-либо трудности для выполнения Плана. Отчего-то сексуальная ориентация парня совершенно не беспокоит Шильце-младшего. - Нет. Я хочу предложить тебе работу. Веселье гаснет в черных глазах парня. Он продолжает улыбаться, но улыбка становится неприятной. - Так, белобрысый. Не знаю, кто и что тебе успел наговорить, но я скажу тебе сразу. «Мокрыми» делами я не занимаюсь и круче «мефа» не толкаю. Все. Если тебе чего наобещали, то это не ко мне. - Нет. Это другого рода предложение. Личного свойства. - Чего? От изумления глаза у парня становятся круглыми, но через секунду удивление сменяется разочарованием. Он ухмыляется уголком рта и холодно произносит: - К шлюхам надо пройти чуть дальше. И не советую тебе являться туда в таком крутом прикиде. Довольно распространенный способ решения половых проблем, так ведь? К сожалению, Грехам никак не может воспользоваться рекомендациями черноглазого: ему нужен только этот парень и никакой другой. Понимание это настолько четкое, что не требует никаких оправданий или дополнительных мотивов. - Нет, спасибо за совет, но я не могу им воспользоваться. - Вау. Ты что извращенец? В смысле, тебе надо такое, что тут не продают? Если одному человеку для того, чтобы испытывать сексуальную и эмоциональную разрядку нужен другой вполне определенный человек – разве это извращение? - Нет, я не извращенец. Но мне нужен ты. К черноглазому возвращается толика веселья, он наклоняет голову и с насмешливым любопытством осматривает богатенького «Буратино». Нет, народ, вы такое видели? Ему нужен он и точка. - А как на счет спросить меня, например? Грехам серьезно смотрит в глаза желанного незнакомца, твердо отвечает. - Я и спрашиваю. Черноглазый весело смеется от невероятной прямолинейности собеседника. Как дите, ей Богу, я хочу и все тут. Но, отсмеявшись, парень окидывает Грехама лукавым вызывающим взглядом и произносит: - Спрашиваешь, значит. - Да. - И зачем? - Ты мне нужен. В глазах парня загораются озорные искры, и он предлагает: - Ну, так, возьми, - и пока Шильце-младший не успевает отреагировать, черноглазый надевает шлем и стартует. Байк молниеносно разворачивается на месте и несется к концу улицы. Оторопевший Грехам кричит вслед: - Я могу хорошо заплатить! – хотя и сомневается в действенности такого довода. С противоположного конца улицы доносится: - Запихни свои деньги себе в задницу! – что полностью подтверждает его сомнения, и Грехам начинает действовать решительно.
винни-пух: Байк практически скрылся из виду, но зато "Лексус" Грехама может летать, в отличие от «Люггера». Он немедленно использует свое преимущество, подымаясь над районом, и зафиксировав байк, следует за ним по воздуху. Черноглазый, оглянувшись, фыркает при виде машины, скалится на все тридцать два белых зуба и прибавляет скорость. Уйти от воздушного наблюдателя с помощью ускорения невозможно, но мальчишка использует другой трюк. Выскочив на перекресток с основной улицей, он тем самым заставляет Грехама подняться выше, - законы воздушных трасс требюут - а сам, снеся байком турникет, вламывается на подземную стоянку. Несмотря на отсутствие опыта, Грехам понимает логику поступка: стоянка городская, общественная, да еще и в дешевом районе охраняется двумя списанными андроидами, так что сообразительному беглецу ничего не грозит. И у этой подземной стоянки, благодаря интересной архитектуре города, есть технические коридоры, проложенные на большие расстояния, по которым машиной не проедешь, а вот байком... Грехам мысленно оценивает габариты робота-погрузчика, на котором совершал схожее путешествие – да, байк пройдет, если не тяжелый. Поднявшись наверх, в зону планирования, Шильце-младший напрягает весь свой немалый интеллект, стараясь рассчитать предполагаемый маршрут парня. Технические коридоры являются собой настоящие катакомбы. Но, во-первых, в районах даже средней стоимости проживания, человеку с желтой, а то и вообще без карточки появляться не следует. Во-вторых, те же коридоры связывают подземные сооружения и бункеры обеспечения заводов, силовых распределителей, складов и мало ли чего еще. Все вышеперечисленные предприятия хорошо охраняются, и мало-мальски смыслящий житель трущоб туда не сунется, а значит, на самом деле, выбор у его парня не велик. Покопавшись в памяти диспетчера, Грехам находит план наземных сооружений, накладывает на очень примитивную, и малоинформативную, надо заметить, схему подземных коммуникаций и пол минуты размышляет над выбором из трех вариантов. Мост Дружбы – именно так и именовалось это инженерное сооружений на заре времен. То есть, в первые годы стройки Города, который, между прочим, основан был в честь подписания мирного договора и стал символа содружества великих рас и т. д. и т. п. Мирный договор позже пересмотрели, содружество вылилось в длительное экономическое противостояние, но мост остался. Вернее останки моста, символизируя на сей раз скоротечность человеческих соглашений и их непрочность: стартовая площадка аэромобилей, опоры и стальная решетка монорельса, настолько ажурная и тонкая, что казалось блестящей паутиной. Грехама не удивило, что его парень выбрал именно этот вариант. Услышав шум медленно опускающейся машины, черноглазый оборачивается, смотрит с некоторым удивлением и можно даже сказать, уважением, хмыкает, когда Грехам выходит из кабинки. - А ты упрямый. - Да. Так я могу получить то, что хочу? Парень фыркает, насмешливо и вызывающе. - Не все так сразу, - и не успевает Грехам даже сделать шаг вперед, как черноглазый выхватывает чанкер и сбивает балансир с его «Лексуса». Небрежно кидает оружие в недра своего чудовища и заводит байк. - Попробуй еще раз! И уносится по направлению к Мосту. Потеряв преимущество воздушного полета, Шильце-младший, однако, сдаваться не намерен. Он не слишком опытный водитель, стандартный уровень, но он очень хладнокровный водитель и вместе с тем очень рисковый. Не считая нужным беречь свою роскошную машину от соприкосновения с жесткими поверхностями, он несется за беглецом, со скоростью, на которую мало кто решится в условиях неизвестной, и ,извините, много чем пересеченной местности. Несмотря на столь непочтительное отношение к себе, авто не подводит хозяина, а первоклассная реакция последнего спасает их обоих от пары несанкционированных взлетов. И все же настигнуть парня удается только перед мостом, да и то потому, что Грехам, тоже решил прибегнуть к оружию, раз второй участник событий себе это позволяет. Когда байкер собирался нырнуть в один разломов гиганстской заводской коробки, где наверняка сгинул без следа, Шильце импульсом обвалил остаток арматуры, и черноглазому пришлось нестись прямо на мост. Мост, который состоит из опор и линии монорельса. Старожилы знают, что не везде эта линия цела. Грехам снижает скорость, неуклонно подбираясь к основанию Моста. Черноглазый оглядывается, включает турбины в режим прогрева, снова оглядывается и усмехается яркой и совершенно обезбашенной улыбкой. Грехам, который до последнего момента, рассчитывал на то, что его парень все-таки не осмелится прыгать, срывается с места. Не успевает, конечно. Вылетев на площадку и опустив переднее стекло, он может только смотреть как ревущее. глянцево-черное чудовище, несет на своем седле маленького отчаянного человечка, прильнувшего почти к рулю и словно слившегося со своей машиной в одно целое. Они и есть одно целое: скорость и страсть, энергия и сила, стальная линия рельса высверкивает под байком целыми снопами сине-белых искр, и временами, когда острый блеск солнца закрывает эту тонкую линию, кажется, что байк со своим седоком несется прямо по небу. Преодолев Мост, парень, разворачивает машину, его тонкая фигурка верхом на черном монстре – чрезвычайно богатая почва для самых разных ассоциаций, но Грехам видит только один, образ живой и непокорной силы, и только слабо улыбается в ответ на неприличный жест рукой, который его парень использует вместо прощания. Мой. Мой собственный.
Zainka: винни-пух пишет: - А как на счет спросить меня, например? Грехам серьезно смотрит в глаза желанного незнакомца, твердо отвечает. - Я и спрашиваю.
Dickicht: очень живописное флаффное продолжение вышло хорошо ))
Orknea: Флафф но совсем не приторно. Очень понравилось. Есть тексты после которых хочется улыбаться, ваш из их числа.
Julia Lami: Очень понравилось. и первая часть, и вторая. Дико хочется продолжения. Задумка тянет на полноразмерный такой фик. Большой-большой. Причем, что интересно, дйствительно практически ориджинал. Прелесть. СПАСИБО!
винни-пух: Спасибо за высокую оценку. Только если его деальше писать, действие все дальше уходит и от Амой и от проблемы блонди. как таковой.
Julia Lami: винни-пух пишет: если его деальше писать, действие все дальше уходит и от Амой и от проблемы блонди. как таковой. винни-пух, вот что самое интересное, и не жаль совсем. Настолько интересно дальше за персонажами последить. Очень уж они объемными получились и живыми) Кстати, уважаемый автор, а поясните мне, пожалуйста, касаемо внешности Грехама. У вас написано про юношу зеленоглазого, с прекрасными белокурыми волосами очень светлого платинового оттенка. Так вот этот самый очень светлый платиновый оттенок свидетельствует ли о присутствии генов... ммм... так сказать, второго "родителя", помимо известного нам зеленоглазого?)
винни-пух: А как же! На чем весь и рассчет: горбатого даже могила не исправит, а не то, что добавка генов идельного блонди.
Julia Lami: винни-пух, замечательный рассчет
Конвалия: винни-пух пишет: На чем весь и рассчет: горбатого даже могила не исправит, а не то, что добавка генов идельного блонди. Очень точная характеристика.
Sizuna: Д-а-а-а...Кукушонок оперился, похорошел и теперь в нём проснулась генетическая память? Ведь упёрлось же ему гонятся за черноглазым, белозубым наглецом - вынь да полож? Знакомо!
винни-пух: Продолжаем наш сериал. По-прежнему без беты. Если кому-то станет плохо я не виноватая, вы сами пришли.
винни-пух: Конечно, это не его специальность, но и изменения, которые он собирается вносить в систему приоритетов и запретов невелик, а интеллект у него первоклассный. Изучив инструкции и покопавшись на форумах,. Грехам за четыре дня нашел и несколько откорректировал относительно безопасную программу, позволяющую использовать роботов в более широких, так сказать, пределах, но при этом оставаться законопослушным гражданином, свято соблюдающим Законы Робототехники. Тяжелые охранные андрогины были предоставлены отделом безопасности концерна по первому слову. Внушить Шильце-старшему некие опасения за здоровье своего сына не составляло труда. Эти же опасения послужили поводом для кое-каких изменений в особняке семьи Шильце. Он продолжал жить с отцом, это полностью соответствовало его имиджу примерного сына и было наиболее удобно с точки зрения Плана. Организация личной, доступной при желании только ему, жилой площади, являлось малозначительным изменением и никак не могло повлиять на выполнение задания. Теперь оставалось дождаться отсутствия Шильце-старшего. Или организовать его. Даже при наличие собственной прислуги и защищенной личной территории Грехам пока не видел способа организовать одновременное существование своего отца и своего парня на одной территории. Тем более что он предвидел некоторые сложности в деле согласия своего парня стать таковым. - Ты вел эти переговоры, ты добился самых больших уступок со стороны представительства. Думаю, ты должен присутствовать при подписании соглашения. - Я слишком стар, мой мальчик. Официальные торжества уже не приносят мне былого удовольствия. - Мероприятия, приводимые в связи с подобными сделками, носят далеко не только официальный характер. Ты что-то не договариваешь. - Да, Грехам. Во-первых, это займет много времени, особенного в случае «неофициального» характера, а я не хочу оставлять без присмотра отдел Райнхана. Он стал слишком заносчивым и самостоятельным. Во-вторых, мне неминуемо придется отражать атаки представителей Института, и делать это лично. - Но ведь ты согласился, отец, это разумно. - Разумно, но организация такого плана по-прежнему кажется мне сомнительной. - Последнее соображение, хотя и названно вторым, носит для тебя первостепенный характер. - Райнхан, поверь, не менее важный повод. - С последним я могу попробовать поработать. Думаю, мне пора более активно участвовать в делах концерна. Организовать слежку за черноглазым было и того проще: найти достаточно нечистоплотное бюро розысков не составляло большого труда. Грехам сделал заказ, разумеется, анонимно, и в течение двух недель исправно получал доклады о состоянии здоровья и духа своего парня. Один раз сотрудники бюро попытались внести в счет оплату за лечение увечи, полученных в ходе работы, но поскольку «увечья» были получены как раз в результате непрофессиональной работы – черноглазый подловил двоих неудачников, и если бы не вмешательство полиции, выбил бы из них сведения о конторе – то Шилце-младший платить отказался. И вот наступил долгожданный час «Х». - Надо же, опять приперся. Тебе не надоело? Это не «территория» черноглазого: район помоек достаточно обширен, чтобы скрыть от глаз полиции, войск и санитарной службы города более 10 тысяч людей. Конечно, эта любопытная с точки зрения социологии область делится на районы и группы, управляющие тем или иным промыслом на одних те же участках, но в большинстве случаев конфликты группировок и территорий не выходят за рамки трущоб, а полученные в результате трупы мало кто может опознать. Но здесь есть и относительно безопасные нейтральные районы, где большинство бандитов и люмпена могут находиться без прямой угрозы здоровью и жизни. Наверняка молодой бандит прекрасно ориентируется, в каких районах он в безопасности, а в каких нет. Грехам знает, что парень – не уроженец города, а прибыл с одной из волн нелегальных беженцев, которые захлестнули всю систему после войны в Акадии. Знает, что совсем недавно он был предводителем одной их группировок, но ввзялся в конфликт с бандой слишком мощной для подростков. Не смотря на молодость группы, силовые разборки с последними вылились в вооруженное противостояние в результате которой обе банды, по сути, были уничтожены. С его парнем осталось три человека, это слишком мало, чтобы выжить на исконных территориях бандитских кланов, и по-видимому, этим и объясняется попытка захвата «нового», но оказавшегося в сфере внимания крупной группировки. На что он рассчитывает? Или пытается привлечь чье-то внимание? Ему – 16, у него нет регистрационной карточки, его зовут Микаэль, и никто не будет его искать, если он вдруг исчезнет. - Не слишком интересное занятие, – соглашается Грехам, - Но я собираюсь добиться поставленной цели. Черноглазый хмыкает, презрительно и раздраженно: - Слышь, красавчик, а тебе никто не говорил, что быть сильно упрямым – вредно для здоровья? Я сказал, я – не шлюха. - Я знаю, - кивает головой юноша, - и считаю что для того, чтобы между двумя людьми возникла связь, никому из них не надо быть проституткой. Что дурного в желании завязать отношения? У черноглазого делается такое лицо, какое бывает при разговоре с детьми или умственно-отсталыми, но милыми людьми. Жалко вроде обидеть, человек хороший и не виноват в том, что Бог ума не дал, но как, скажите на милость, объяснить ему простейшие вещи? - Ты че, больной? Какие отношения? Да на хрен ты мне сдался! - Я могу предложить несколько вариантов. Обидеть жалко, а придется: черноглазый сплевывает на асфальт с максимально возможным выражением презрения и со злостью говорит: - Засунь свои варианты, откуда вытащил. Ты совсем тупой или тебя недавно к асфальту приложили? Отвали от меня, понял! Оставь меня в покое! Черноглазый заводит байк, Грехам делает шаг к нему, но парень вытаскивает чанкер и недвусмысленно направляет прямо на него. - Я сказал, отвали от меня. Что ж, мирное предложение было отвергнуто, придется прибегнуть к другому варианту. Тем более, что своим поступком его парень разрешил ему действовать по тем же правилам. Грехам ныряет в машину, но вместо того чтобы «отвалить», вытаскивает на свет солнца пульсатор малого радиуса действия и стреляет по турбинам байка. Машина теряет равновесие, едет юзом, черноволосый, вырубив двигатель, слетает с седла в такой ярости, что не обращает никакого внимания на смертельное оружие в руках чертова гражданина. Байк. Он подбил его байк! - Ты, сука белобрысая! Сволочь! Он действительно в бешенстве, и двигаясь к Грехаму, похож на черного дикого зверя и способен убить его голыми руками, наверное. И это чувство опасности, и пылающая ненависть в черных глазах и удивительное в такой ярости выражение обиды, совсем детской, трогательной, вызывает столько замечательных и ярких чувств, что пару секунд Шильце-младший стоит не шевелясь, зачарованный видом своего парня. Но в следующий миг, передает приказ своим андроидам, и, вскинув пульсатор, разряжает в ногу бандита. Мальчишка чувствует боль, с недоумением смотрит на обожженную по краям рану, на кровь, обильно хлещущую на асфальт, и это выражение обиды, незаслуженной обиды и недоумения становится еще ярче. Он морщится и разряжает чанкер: - Сволочь! Грехам знает, что его реакция намного превосходит средние человеческие показатели и не беспокоится. Он успевает отклониться, укрываясь за корпусом своего «Лексуса», а мгновенно появившиеся андроиды завершают «операцию», вырвав оружие из рук парня и вполне профессионально скрутив его. Черноглазый шипит от боли и унижения, пытается вырваться, видимо вспоминает, что имеет дело с роботами и кричит: - Отпусти тварь, мне больно. Слышал? Твою мать, больно! Но согласно несколько измененной программе личные андроиды охраны Шильце-младшего внимания ни на слова, ни на состояние бандита внимания не обращают. Один из них достает инъектор со снотворным и вгоняет в шею юноши. - Сука, – шипит его парень, пытаясь вывернуться. Найдя взглядом Грехама, повторяет сдавленным от боли голосом, - Сука! Белокурый не отвечает. Молча ожидает, когда снотворное начнет действовать, и парень перестанет выдираться из захвата роботов. Он постарался не наносить большой травмы: выстрел задел только мякоть бедра, но рана все равно обширная, и кровь необходимо остановить. Как только черноглазый затихает, Шильце-младший немедленно приступает к остановке крови, обеззараживает рану и заклеивает противоожоговым пластырем. Уроки младшего медицинского персонала не были обязательной дисциплиной в колледже, но Грехам изучил и сдал курс со всей присущей ему тщательностью. В машине черноглазый с трудом разлепляет мутные от лекарства глаза. Говорить он уже не может, но взгляд мальчишки полон ненависти. Грехаму жаль, что он не может исправить это положение прямо сейчас, но он уверен в своем выборе. - Ты мой. Если бы бандит мог извергать огонь своими прекрасными глазами, от него, наверное, осталось бы только мокрое место. Но Грехам только слабо улыбается в ответ: - Ты мой.
винни-пух: - Состояние объекта стабильное и не вызывает беспокойства. Действие снотворного продлится еще два с половиной часа. - Хорошо. Введи в список Глорию и не оставляй ее одну в помещении. - Принято. Медицинский тестер подтвердил относительную безопасность ранения, но, не рискуя тревожить, слишком свежую рану Грехам распорядился раздеть парня и использовать ионный душ. Глория – домашний андроид и одни из охранников прекрасно справились с задачей, и теперь он мог рассмотреть поближе своего парня. Он лежал на кровати с зафиксированными запястьями и лодыжками и выглядел невероятно: гибкий, худощавый, длинноногий, с крепкими тонкими мускулами под золотисто-смуглой, еще нежной, мальчишеской кожей. Совсем его, беззащитный и открытый – и это было чудесное ощущение. И он пахнул молоком, сквозь не стертый запах улицы и едва уловимый крови, он пахнул молоком и Грехам, не удержавшись, провел рукой по всему этому прекрасному золотистому телу и ушел, унося в ладони ощущение сладкого медового жара. Мой. - Если ты не будешь пытаться напасть на меня или на андроида. - Твою мать, не буду! - Хорошо. За полторы недели пребывания черноглазого в его доме, Грехам больше ни разу до него не дотрагивался, и только пару раз разговаривал. Когда парень пришел в себя, он немедленно попытался освободиться. И упрямство его было настолько велико, что он сумел растереть кожу запястья о фиксатор и, воспользовавшись кровью как смазкой, освободить одну руку. Если бы кормить его явилась, например, настоящая человеческая медсестра, возможно, он смог бы добиться свободы. Глория, однако, была только андроидом, так что угрожать ее жизнью не получилось. Охранник - после перевязки – затянул новый фиксатор, а Глория бесстрастно перевязала рану. На вопросы и ругань черноглазого роботы, естественно, не отвечали. Трудности возникли, когда мальчишка отказался есть, пришлось прибегнуть к внутривенному питанию. Тогда-то Грехам и попытался поговорить со своим пленником. - Пошел на х***. е*** урод! Дерьмо, сука! - То, что ты обо мне невысокого мнения не должно мешать твоему выздоровлению. - Да пошел ты! Кто ты такой на хрен?!!! Б*** ты меня подстрелил! - Ты пытался сделать то же самое. - Ты байк мой сбил!!! Лицо черноглазого искажается горестью и обидой. Кажется, повреждение его машины для мальчишки важнее собственных травм, у него такой растерянный, несчастный вид, что Грехам реагирует неожиданно для самого себя. - Я куплю тебе новый. Хотя почему неожиданное? Если его парню нужен байк для душевного спокойствия, то он у него будет. Черноглазому такой вариант не нравится, он презрительно кривится и яростно кричит: - Да пошел ты на х**! Видал я твой байк! Пусти меня ты, ублюдок! Пусти! Ты не имеешь права держать меня здесь! С точки зрения гражданского права – не имеет. Но мальчишка – не гражданин, для любой из служб этого города, для любого его жителя, он просто не существует. - Ты останешься здесь, по крайней мере, до тех пор, пока не выздоровеешь. А если не будешь есть или позволять делать перевязки этот срок увеличится. - Пошел на х***! Разговор не помог: разъяренный от своего нелепого пленения и еще более обозленный от непонимания, парень упорно отказывался питаться нормальным способом. Чтобы он не смог причинить себе еще больший ущерб, Грехам велел не снимать фиксаторы, разрешив освобождать парня только для посещения санузла. Унижение взбесило черноглазого пуще прежнего, и кроме дикой ругани ни Грехам, ни роботы от него больше ничего не слышали. Так прошла неделя: неподвижность, процедура кормления, перевязка, никаких лиц, никакой информации, визора, книги, даже музыки. Все, что парень мог видеть с кровати было затянутое жалюзи окно, все, что мог слышать – шум собственного дыхания и свой голос. К концу второй черноглазый уже с ума сходил от всего этого и чуть вслух не выл. Грехам рассчитал правильно. - Передай своему хозяину, что я хочу с ним поговорить. Его парень по-прежнему голый, лежал на кровати, лицо у него совсем осунулось и жалобно морщилось. Под глазами легли темные тени. Но тот дикий яростный блеск в глазах не угасал, только притих немного. - Вели снять. Я уже не могу больше. - Ты не будешь пытаться напасть на меня? - Нет. Андроид снимает фиксаторы, складывает на край кровати трусы и майку и исчезает за дверью. Парень с трудом садится, неловко помогая руками, стыдясь своей наготы и неуклюжести, смотрит на белье и кривится. - А штаны нельзя? - Сейчас нет, привезут вечером. - Б***, - но одевается, мрачно кося на Грехама одним глазом. Садится на край кровати, смотрит с угрюмой блестящей злостью в глазах. Он так хорош и желанен, что Шильце-младший с трудом удерживает улыбку. - Что тебе надо от меня? - Я говорил тебе с самого начала. Я хочу, чтобы ты был моим партнером. Черноглазый только хмыкает в ответ, но к злости и угрюмой тоске запертого дикого зверя добавляется тот вызывающий, насмешливый блеск, который заставил Грехама носиться за молодым бандитом вместо того, чтобы посвятить время более достойному и нужному занятию. Хочет он его. Надо же какая цаца! С другой стороны ничего смешного в происходящем нет: он сидит запертый в неизвестном доме, раненый, связанный и две недели его кормят через трубочки. Не катит для простого гражданина. - Слушай парень, ты или больной или... не знаю, что. Ты что всерьез думаешь, что можно вот так просто схватить первого попавшегося человека на улице и посадить на цепь. Только потому, что тебе приспичило? Я тебе что игрушка? - Нет, - отрицательно качает головой блондин, чуть нахмурившись, повторяет, - я хочу, чтобы ты был моим партнером. - Такой красавчик как ты можешь найти себе и получше. Только свистни. Заявление парня вызывает у Грехама искреннее недоумение. Как это, получше? Что значит лучше, если только этот человек заставляет его желать по-настоящему. - Нет, - старательно формулирует Грехам свою мысль, - мне никто больше не нравится. - П****. Он смотрит в растерянности на белокурого, уже не зная, что ему делать: то ли смеяться,то ли орать от злости. Такой весь красивый, сдержанный, спокойный от ощущения собственной силы, а не защиты денег, андроидов или власти - уж такие вещи молодой бандит нутром чует - и говорит полный бред. Полный! Черноглазый вцепляется в свои волосы, пару раз дергает в порыве чувств. - Б***! Ты точно чокнутый. Ты ... я не знаю, тебе не говорили, что если тебе кто-то нравится, то это не значит, что ты можешь просто взять этого кого-то и дело с концом!? Ты больной! - Я могу предложить несколько вариантов. Я хочу услышать твои условия.но ты ведь ничего не говоришь. - А ты что, меня спрашиваешь? - Да. Черноглазый вскакивает, мечется по короткому проходу от кровати до окна, довольно сильно хромая на левую ногу. Грехам думает, что идея привязывать его на время лечения была хорошей и с этой точки зрения. Темперамент его парня явно не позволяет ему долго находиться на одном месте, вынужденная неподвижность, по крайней мере, обеспечила успешное выздоровление. - Слушай, красавчик. Это - не спрашивают, это черт знает что. Ты меня силой сюда приволок, ни хрена не спрашивая. Ты меня связанным держишь, я тут скоро сдохну от всего этого дерьма, и ты называешь это ты меня спрашиваешь? - Ты не хотел меня выслушать. Мне пришлось предпринять некоторые действия, чтобы у тебя появилась необходимость меня выслушать. - Е мое! – он плюхается на кровать. Морщится от боли, не обращая больше не нее внимания, - ни хрена себе появилась необходимость! Ладно, я тебя выслушал. И знаешь что? Я не хочу, понял, урод!? - Почему? Больной. Этот примерно выглядевший гражданин реально больной. Он точно псих. - Почему? Потому что не хочу, понял? Я не сплю с психами, которые держат меня за глотку! И ты мне не нравишься! Не нравишься – самая расплывчатая и неопределенная причина, которая только может быть названа в споре. Но кажется, его парень уже слишком разозлен, чтобы объяснить свое нежелание более внятными мотивами. - Совсем? - Б***, совсем! - Так не бывает. У любого человека можно найти и положительные и отрицательные стороны. Черноглазый снова дергает себя за волосы, испытывая растерянность и раздражение: на ненормального психа, на собственную растерянность, на то, что он вообще слушает весь этот бред и на ту идиотскую ситуацию, в которую вляпался. Он бы, наверное, уже давно наплевал на свое обещание и попытался-таки напасть на парня, хотя он и здоровый, но его спокойствие, доброжелательность, даже как-то застенчивость, совсем уж дикая на фоне происходящего, здорово сбивают его с толку. Кажется, что можно договориться, а на поверку запутываешься только сильнее. - Парень, да мне плевать на твои положительные и отрицательные стороны. Я не хочу с тобой связываться вообще. Ну, послушай, ну, на фиг я тебе сдался, а? - Я уже говорил, - удивленно произносит Грехам, - и повторял. И предложил тебе выдвинуть условия. Я не хочу ограничивать тебя, я хочу организовать наши отношения так, чтобы они устраивали нас обоих. - Какие отношения, - со стоном говорит парень, - какие на фиг отношения. Ты сдурел? Чего ты ко мне пристал?! Грехам вздыхает. Давно замеченное им свойство у большинсвта людей: строить свое поведение и отношения, исходя не из соображений рассудка, а под действием чувств - не вызывает в нем раздражение. Он давно смирился с этой особенностью, научился обращаться с ней с выгодой для себя. Но сейчас он испытывает затруднения: в конце концов, он сам действовал под влиянием эмоций, а не рассудка. - Я не знаю, почему так случилось. Я не знаю, почему именно ты. Но меня никто больше... не волнует. Мне нужен ты. - Ему нужен я, - передразнивает черноглазый Грехама, - а ты мне нужен там или нет, тебя это совсем не волнует? Так, короче, никаких б*** отношений, понял? Мне от тебя ничего не надо... а так как мы все выяснили, то ты меня выпускаешь, и мы все забыли как страшный сон. - Нет, - Грезам говорит тихо, но серьезно и уверенно, - неприемлемо для меня. - О, твою мать! Я не буду с тобой, сколько раз тебе повторять? Понял? Я не буду. Отвали от меня. Грехам кивает с непроницаемым выражением лица, встает и идет к двери. От удивления черноглазый замолкает, и только когда блондин уже почти покидает комнату, догоняет. - Эй. Куда ты рванул? А я? В дверях появляется андроид и по знаку хозяина тащит черноглазого обратно к кровати. Парень кричит и тщетно пытается вырваться. Андроид фиксирует его в прежнем положении и возвращается к выходу. - Б***! Ты что охренел? Я теперь что: до смерти тут буду торчать?! - Нет, пока не согласишься. Черноглазый выворачивает голову, чтобы посмотреть на остановившегося в дверях блондина, дергается в бесполезной попытках вырваться, ругается, но потом неожиданно умолкает. Может, просто устает. - Слушай, но это полный бред. Ты не можешь держать меня тут до смерти. - Не могу, - соглашается Грехам, - я надеюсь, что ты примешь мое предложение. Парень смеется уже просто от отчаяния, не зная, что делать и что думать. - А если я не соглашусь, то что? Привяжешь навечно? Кормить перестанешь? Или может просто прикажешь своим роботам, чтоб они меня подержали, пока ты будешь трахаться? В принципе, такой вариант осуществим. Но он полностью исключает возможность добровольного согласия. - Нет. Мне бы не хотелось так поступать. Есть... другие варианты. - Что? - Наркотики, афродизиаки. Я не хочу использовать такие вещи. Пожалуйста, подумай над моим предложением. -Да пошел ты!
винни-пух: Грехам ждет еще два дня, пока Глория вновь не передает ему просьбу пленника. Он только что вернулся с совещания, где сумел добиться пересмотра докладов отдела Райнхана, вызывающего столько тревог у его отца. Он отлично спланировал свое выступление и все предварительные действия. Разгром был основательный, и совет компании получило возможность убедиться: хватка младшего Шильце от хватки старшего ничем не отличается. Черноглазый мрачно смотрит на своего врага в безукоризненном деловом костюме., хмыкает: - Да ты у нас белый воротничок оказывается. - Я замещаю своего отца во время его отсутствия, – поясняет Грехам, терпеливо ожидая продолжения. Черноглазый выглядит еще более хмурым и измученным и во взгляде его теперь читается беспросветная тоска. - А,. папенькин сынок, – но в усталом голосе особой насмешки не слышно. парень еще минуту молчит, потом произносит. - Ладно, я больше не могу здесь. Трахни меня и черт с тобой. Не сдохну от одного раза. Последнее он произносит скорее для себя, не глядя на своего тюремщика. Упоминание об «одном разе», заставляет Грехама улыбнуться, но спорить с юношей он сейчас не намерен. - Я рад, что ты передумал. - Да пошел..., - черноглазый замолкает на полуслове. Усаживается на край ненавистной кровати, обливает взглядом полным презрения и злости. - Чтоб ты сдох, белобрысый. Чтоб тебе ни одна шлюха не давала. А ему и нужны шлюхи. Ему нужен один единственный человек на свете. Нельзя сказать, что у Грехама чересчур большие запросы, правда же? - Пойдем. У меня будет удобнее. Идти далеко не надо, спальня Грехама буквально через дверь, что впрочем, не мешает андроиду следовать за хозяином и объектом. Парень слабо кривится от подобного выявления уважения, но молчит. Внутри блонди ни с того ни сего спрашивает: - Ты есть хочешь? - Нет. - Хорошо. Тогда подожди несколько минут. Несколько минут тратятся на самый быстрый душ в мире и попытку унять волнение. Ему так хочется этого парня, так хочется долгожданной близости, но на самом деле, он ведь совсем не знает, что делать, как подойти, что сказать, что вообще нужно делать. С этими вопросами Шильце-младший знаком исключительно в теории. Черноглазый все так же сидит на кровати, некрасиво сгорбившись и невесело глядя куда-то в пол. Когда Грехам входит, он подымает голову и невольно хмыкает: нагой, в ореоле сияющих светлых волос, с чуть влажной кожей, растрепанный и румяный, молодой человек выглядит юным богом, чудесным светлым существом, и откровенная радость на его лице только добавляет очарования. Тем более неожиданно звучит его вопрос: - Что мне делать? - То есть? - Я не знаю, что мне делать. У меня еще никогда никого не было. Черноглазый недоверчиво вскидывает бровь, Грехам стесненно поводит плечом и опускает длинные ресницы. Все литературные описания и рекомендации кажутся ему совершенно неприемлемыми. Да и что можно рекомендовать в их случае? Парень окидывает его взглядом: мужским, оценивающим, качает головой: - Я не верю. - Это правда. - Вот блин, - сумасшедший блондин, способный подстрелить того, кто ему, типа, нравится и готовый держать его тут до скону или посадить на наркоту – девственник и просит его помощи. Помочь самого себя изнасиловать, да? - Дурдом, - констатирует черноглазый и хлопает ладонью рядом с собой, - иди тогда сюда. Грехам послушно садится рядом, прижимаясь бедром к ноге юноши. Появляется ощущение ожога – жгучее, острое, но сладкое. Он тут же тянется обнять парня, трогает его волосы, шею – везде это ощущение: золотой нежный жар, огонь течет сквозь кончики пальцев и тело начинает звенеть от напряжения, от силы этого огня, от жажды утоления. Он торопливо скользит ладонями по смуглой плоти, потрясенно осозавная, до какой степени этого мало, насколько этого будет мало всегда, не понятно как он вообще сумеет снять руки со своего парня. Черноглазый неловко обнимает Грехама в ответ: вроде как не очень приятно обнимать своего тюремщика, но чокнутый блондин так жадно нежен, так дрожит от волнения, что юноше становится, чуть ли не смешно. Такой красивый, высокий, такой сильный, а кажется сейчас абсолютно беспомощным. - А хоть целоваться ты целовался? - Нет, - Грехам почему-то чувствует себя виноватым за то, что оказался… неподготовленным к такому важному событию в жизни. Парень хмыкает, закидывает руки ему за шею и начинает целовать: губы у блондина теплые и нежные как лепестки, и сначала он замирает чуть, не задохнувшись, а потом начинает отвечать, суматошно и неловко. И целоваться он таки не умеет, это смешно, но он действительно у него первый. Юноша пытается немного умерить пыл Грехама, и сначала последний слушается, но надолго его знаменитой выдержки не хватает. Это невозможно терпеть,невозможно не спешить: он смеется, охватывает ладонями лицо черноглазого, и покрывает поцелуями, уже не слушая его протестов. Это похоже на волшебство, когда прикосновения ко рту другого человека заставляют тебя пьянеть, задыхаться от пронзительного счастливого ощущения, наполняют твое тело сладким горячим током. Страшно хочется большего, хотя и непонятно что это – большее. Но тело само находит нужные действия: он укладывает черноглазого на спину, накрывает собой, стонет от восторга, когда чувствует, как его тело целиком соприкасается с телом юноши, как течет сквозь него жидкий огонь, как надо, как хочется подмять парня под себя, овладеть ним, обнять так крепко, как только руки выдержат, быть у него внутри, быть с ним, чувствовать как этот огонь делится на двоих, превращаясь во что-то еще более удивительное и прекрасное. - Хей, стой. Стой! Больно, - черноглазый упирается ему в плечи, требуя приподняться. От нетерпения Грехам прикусывает губу, но подвигается: ранение зажило, но придавленная его весом нога тут же напомнило о нем. Черноглазый чуть меняет положение, продолжая удерживать Грехама обеими руками. Что-то в выражении его глаз меняется, там появляется то-то дикое, горячее, он смотрит вниз на пах блондина и Шильце, кажется, что он чувствует кожей этот взгляд. Парень переводит взгляд на лицо Грехама и усмехается: - А ты горячий, - он с той же усмешкой протягивает руку и кладет ладонь на его член, - и большой. Ощущение настолько острое, что заставляет Грехама застонать. Наверное, зря черноглазый так сделал, потому что следующие пару минут Грехам не видит и не слышит абсолютно ничего, кроме белого сияющего пламени перед глазами, кроме бешеного жара внутри своего тела и желания утолить этот жар, ворваться внутрь и получить обещанное. Желание почти мучительное и такое сильное, что он не может остановиться: обнимает черноглазого, так что тот вскрикивает, трогает жадно, судорожно, не соображая, что и где делает, прижимает его к себе, разводит ему ноги, не обращая внимания на его стон и умудряется остановиться, только когда черноглазый начните нешуточно отбиваться. Грехам замирает над ним,ловя ртом воздух. Почему? Ну почему он опять не хочет? Он не может больше терпеть, это так сильно, так упоительно хорошо, Ну почему? - Ты меня порвешь на х***! Смазка где? - Что? - Б***, смазка, хоть крем какой-нибудь. Ты в меня не влезешь! Смазка. Откуда у него смазка? Об этом нигде не говорилось. Грехам с трудом встает, он чувствует себя, так как будто отрывает свое тело от юноши, это больно, это нестерпимо, вихрем несется в ванную, где конечно какие-то кремы есть, он ведь современный молодой человек. У него хватает рассудка сообразить, что надо взять что-то максимально жирное, и, схватив бальзам, он спешит обратно, едва не всхлипывая от нетерпения. Но что делать с этим кремом, Грехам не знает. - Что с ним делать? Черноглазый сдавленно ругается и молодой человек с восторгом понимает, что его парень тоже страдает от желания, что он тоже спешит. Фарфоровая крышечка катится по полу, юноша окунает пальцы в зеленоватую пахучую субстанцию и торопливо смазывает себя: широко разводит согнутые в коленях ноги и погружает пальцы в свою дырочку. Грехам, застыв на месте как изваяние, сдавленно стонет от потрясения, и черноглазый, занятый процедурой, подымает глаза на блондина и невольно останавливается. В его лице - такая жестокая жажда, растерянность и мольба, что он вдруг ощущает желание успокоить или подбодрить своего партнера. Он улыбается - мягко, без иронии или злости, потом, легко сев на колени, накрывает ладонью пылающий член Грехама, смазывая тем же кремом. Контраст между прохладной эмульсией и горячими ласковыми пальцами заставляет блондина трепетать всем телом, не стонать, а едва ли не кричать от мучительного наслаждения. Инстинктивно Грехам пытается толкаться в эту легкую руку, хватает его за плечи, пытаясь притянуть ближе и черноглазый, послушно обхватив его торс, прижимается к нему и чуть насмешливо шепчет: - Ну-ну, тише. Не дергайся так, я не убегу. Прикосновение всем телом, ощущение крепких мускулов под нежной кожей, хриплый шепот, вздергивает его жажду на немыслимую высоту. Словно пламя, и без того жаркое, сверкающее, получает новые силы и взлетает до небес, испепеляя все покровы запретов и памяти. Все что он сейчас хочет – это быть внутри своего парня, все, о чем он сейчас способен помнить и знать – это его желание, его страсть. Грехам с хриплым стоном опрокидывается черноглазого на спину, быстро, жадно целует его плечо и шею, подхватывая под бедра, в запале прижимая к себе так, что парень стонет, тычется членом между ягодиц никак не находя желанной дырочки, и черноглазый сам помогает ему, направляя раскаленное любовное копье внутрь себя. - Медленней, слышишь? Дай мне привыкнуть. Блондин вжимается головой в плечо партнера, стискивает кулаки, изо всех сил пытаясь сдержаться. Там внизу, ни на что не похожий пожар, горло горит от сдерживаемого крика, но когда он входит, когда непередаваемо тесная жаркая глубина охватывает его член, все попытки сдержаться пробегают перед глазами белыми блестящими молниями и исчезают. Грехам чуть приподымается, чтобы посмотреть в лицо парня и говорит с печальной серьезностью. - Я не могу медленно. Прости. - Ты не... а-а-а! Парень кричит низким звериным рыком, его тело судорожно выгибается в попытке избежать вторжения, бедра беспорядочно дергаются и руки вцепляются ему в спину. - Стой! Стой! Каким-то чудом он останавливается. Останавливается, когда полностью погружается в желанное тело: снимает со своей спины руки парня и прижимает их к постели, целует запрокинутое лицо юноши. Черноглазый глухо стонет, матерится сквозь зубы: - Придурок хренов! Не шевелись. - Я не могу. - Не шевелись, твою мать! Грехам закрывает глаза, сжимает зубы и пытается ждать. Это невозможно – желать сильнее, но это так и есть, и эта жажда становится все мучительнее. Он внутри своего парня, он чувствует его тело изнутри, это ощущение - непереносимо сладостное и острое и еще секунда и у него жилы лопнут от напряжения удерживать это золотое и горячее внутри себя. Но через секунду он ощущает какое-то изменение, и по тому, как успокаивается дыхание его парня, понимает, что уже можно и начинает двигаться. Изо всех сил медленно, но на самом деле слишком резко и быстро, так что черноглазый каждый раз вскрикивает. Грехам старается быть медленнее, сжимает запястья парня, чтобы немного снизить напряжение. Помогает плохо: хватка Шильце-младшего в физическом плане сильно отличается от нормальной, и черноглазый воет от боли. Грехам, глухо застонав, вцепляется руками в простынь вместе с матрацам, но остановиться он больше не в силах. От боли у парня выступают слезы на ресницах. Он смотрит на Грехама с выражением откровенного ужаса. Этот чокнутый – и не только чокнутый, он еще и силен необычайно. Да он просто разорвать его может одними руками, он его пробьет насквозь. Но это понимание, и страх, и жгучее чувство опасности, которое возникает от ощущения громадной силы его любовника, вызывает такое дикое возбуждение, такое отчаянное бешеное желание, что, не обращая внимания на боль, юноша сам рвется навстречу, сам выгибается, чтобы как можно глубже одеться на член партнера. Им совсем немного надо: несколько минут яростного дикого совокупления и черноглазый закричав, кончает под ним. И Грехаму надо еще только пару движений, чтобы это бешеное желание, взбесившийся страшный огонь, вспыхнул сразу во всем теле, закипел перед глазами цветным сиянием, даря чувство полноты и сияния. И он падает на своего любовника, тоже готовый кричать от счастья. Как хорошо. Как… невероятно хорошо. Они быстро, жадно дышат, не в силах даже двинуться, заполненные до предела звенящим сверкающим наслаждением. Черноглазый гладит его спину, от него упоительно пахнут мускусом, солью и еще чем-то теплым, вкусным. Грехам решает,что ему под ним тяжело и перекатывается на спину, притягивая парня к себе. Они еще минуту возятся, укладываясь так, чтобы быть поближе, чтобы обняться теснее. Грехам мягко касается губами закрытых глаз своего парня, кончика носа, черноглазый фыркает. - Ты мой, - заявляет Грехам, заставляя парня открыть глаза. Черные, сияющие и… не злые, не мрачные. - Опять за кота деньги, - ворчит юноша. - Ты мой. Парень снова фыркает пренебрежительно и спрашивает: - Как тебя хоть зовут, красавчик? - Грехам. - Дурацкое имя. - Почему? - Потому что дурацкое.
Orknea: Ушла в полный уплющ))) Спасибо большое Когда Грехам дискутировал с Микаэлем, вспомнила анекдот: - Кто такой демагог? - Тот, кому легче дать, чем объяснить, почему ты этого не хочешь.)))
Fan: "- Мой... только мой! - Хоть бы придумал что новенькое. - Я буду называть тебя лягушенком... - Уё, с чего вдруг? Я вроде брюнет. - Я подарю тебе плюшевого мишку, набитого опилками, и буду любоваться по утрам как ты спишь с ним в обнимку. - Пиздец... Ну почему всегда так? Если хрен крепкий, то с головой обязательно абзац..." винни-пух, давай еще! Я прям и не знаю на какой канал переключаться - везде такие убойные сериалы идут!
винни-пух: " Пиздец... Ну почему всегда так? Если хрен крепкий, то с головой обязательно абзац..." Ой мама родная. я счас помру!!! Fan, Вашими устами говорит сама мудрость!!!
Fan: Пошел искать значение слова "мудрость" и наткнулся на "Мудрость идиотов". Спасибо, винни-пух, ушел читать.
Blade: Прикольно но мне кажеться первая часть по стилю не совпадает с последующим текстом.
винни-пух: Вам не кажется. так оно и есть.
Blade: По идее надо завязать сюжетец, ну типа потом все также мрачно стало...и пидорги заполонили планету...
полная версия страницы